Гарри Поттер и Принцесса Слизерина

— В последний раз тебе говорю: забудь о Малфое, — твердо сказала Гермиона. Проще было сказать, чем сделать. Рон с Гермионой в сотый раз перечитывали брошюрку от Министерства «Трансгрессия — часто совершаемые ошибки и как их избежать». Гарри ничего сдавать было не нужно — он не достиг семнадцатилетия, — и потому его мысли опять крутились вокруг проклятого слизеринца. Гарри подставил лицо солнцу, которое освещало угол замкового двора, и принялся в сотый раз прокручивать в голове странное поведение Малфоя в этом учебном году. Сначала Малфой орет благим матом, когда мадам Малкин дотрагивается до его запястья. Потом шантажирует Горбина — требует, чтобы тот сохранил для него что-то в магазине. Хвастовство в вагоне, намеки на «более важные вещи», которыми он будет заниматься. Еще эти покушения… Конечно, у Гарри не было никаких доказательств, что именно Малфой подсунул проклятое ожерелье Кэти. И он сам не знал, как Малфой мог отравить вино, которое Слизнорт собирался отправить Дамблдору. Но разве не странно, что Малфой пропускает квиддич?! И что он делает в Выручай-Комнате, пока его сторожат Крэбб и Гойл в образе маленьких девочек? — Вы заметили, что Малфой выглядит иначе? — вдруг спросил Гарри. — Чего? — хохотнул Рон. — Я на его рожу стараюсь лишний раз не смотреть. — Ты про то, что он выглядит уставшим? — нахмурилась Гермиона и сложила брошюру. «Изможденным», — мысленно поправил ее Гарри. — Не только, — медленно сказал он вслух, — каждый раз, когда я его вижу, он словно бы выглядит бледнее и тоньше. — Будем надеяться, скоро он начнет просвечивать и станет самым молодым приведением подвалов Слизерина, — ухмыльнулся Рон. — Может тогда Снейп перестанет спрашивать у нас, как отличить привидение от инфернала. Гермиона покачала головой — остроты о чьей-то смерти она не одобряла. Гарри вяло изобразил улыбку: высмеивать Драко почему-то становилось все неприятнее. Сейчас он впервые задумался, почему. На ум приходил только один ответ: с лица его давнего врага пропало прежнее заносчивое выражение лица. Он казался человечнее. Все чаще выглядел беспокойным и уставшим. Под глазами поселились тени, а черты лица стали тоньше и острее. Малфой-младший уже не был копией своего отца. Вместо этого он все чаще напоминал Гарри Нарциссу Малфой без надменного выражения лица. Гарри вдруг вспомнил, что на чемпионате мира по квиддичу счел, что Нарцисса Малфой была бы довольно мила, если бы не выглядела так, «словно ей в нос лезет неприятный запах». А Драко как раз все больше напоминал копию своей матери, которой стерли с лица чванливость. Он помотал головой и потрепал свои волосы. Мысли зашли куда-то не туда. Из-за угла показалась какая-то девочка, и Рон спрятался за Гермиону. — Это не Лаванда, — устало сообщила та. — А, хорошо. — Гарри Поттер? — осведомилась девочка. — Меня просили передать вам вот это. — Спасибо… Листок Гарри взял с опасением. — Дамблдор говорил, что никаких уроков, пока я не разживусь воспоминаниями, не будет! — Может быть, его интересуют твои успехи? — предположила Гермиона. Но письмо было от Хагрида. Он сообщал, что умер Арагог, и просил прийти на похороны. Гарри молча сунул листок Гермионе, мол, читай сама. — О Господи… — Что там? — нетерпливо спросил Рон, вырвал у Гермионы из рук листок и пробежал глазами. — Да он спятил! Хоронить! Паука! Который пытался нас с Гарри сожрать! — Мало того, — подхватила Гермиона, — он просит нас покинуть замок ночью, хотя школа сейчас охраняется в миллион раз строже, и если нас схватят… — Раньше-то мы к нему ходили, — возразил Гарри. — Раньше мы втроем легко помещались под твоей мантией, — возразила Гермиона. — А теперь у нас из-под нее щиколотки торчат, даже если мы пригибаемся. Забыл Косой переулок? — Интересно, его детки тоже придут на похороны? — продолжал возмущаться в одиночку Рон. — Может мы никакие и не гости, а поминальный обед? Гарри неуверенно поглядел в заплаканный пергамент. — Не вздумай идти, Гарри, — твердо сказала Гермиона. — Арагог мертв, рисковать отсидкой в школе ради похорон — полная бессмыслица. Вот если бы его надо было спасать… — То я бы снова напросился в отсидку к Филчу — полировать кубки школы, — мрачно закончил Рон. — Ты его не видела, Гермиона. Мертвый он намного приятнее живого. Гарри вздохнул и сложил письмо. — Ладно, придется Хагриду хоронить Арагога одному. — Алилуйя, — пробормотал Рон. Гермиона явно выглядела так, словно у нее с души камень свалился. — Лучше попробуй еще раз уломать Слизнорта сегодня, — сказала она. — На зельеварении никого почти не будут — все уйдут на испытания трансгрессии. — Думаешь, в пятьдесят седьмой раз мне улыбнётся удача? — с горечью спросил Гарри. — Удача! — вдруг выпалил Рон. — Вот оно, Гарри, — запасись удачей!

***

Рону и Гермионе удалось убедить Гарри, что «Феликс Фелицис» пора использовать. Гарри и самому чем дальше, тем больше казалось глупым использовать его, чтобы отбить Джинни у Дина. А после разговора о Фенрире Сивом мысли Гарри и вовсе снова зациклились на Драко. Неужели тот и вправду мог угрожать людям таким чудовищем?... Даже для него это было чересчур. Или он и правда блефовал? Неважно. Остановить Драко было необходимо. С этими мыслями он едва не столкнулся с Малфоем в дверях кабинета зельеварения. Они зашли в кабинет. Малфой, кажется, игнорировал Гарри. Хотя раньше непременно начал бы говорить что-нибудь гаденькое, пытаясь спровоцировать: раньше Драко даже не брезговал подбираться к нему сзади и что-то шептать на ухо, пока за ними следили преподаватели. У Гарри вдруг пробежали мурашки по коже. Да что с ним такое? — Что тебе, Поттер? Гарри вдруг понял, что неотрывно пялится на Драко уже минуты две, пока они ждут Слизнорта. — Ничего, — быстро ответил он. — Ага, а я-то думал, что у тебя от удара Маклаггена окончательно мозги сбрендили. Того и гляди, слюна потечет изо рта, — сказал Малфой с гримасой отвращения. — Неужели так хотелось еще один шрам на лбу в коллекцию, что ты об его биту головой ударился? Гарри неожиданно для себя издал смешок. После размышлений о том, что Драко выглядит человечнее, его гримаса не показалась Гарри искренней. А шутка даже показалась немного смешной и не вызвала желания повторить фокус Грюма и трансфигурировать Малфоя в хорька. К немалому удивлению Гарри, Драко это, кажется, разозлило даже больше, чем если бы они начали привычно пикироваться. Малфой успел скривить рот, но ничего не сказал: в класс зашел Эрни Макмиллан, а следом за ним Слизнорт. Теперь Драко, казалось, был на грани — ни унции той собранности, которой он обладал еще входя в комнату. — Слишком юны для трансгрессии, не так ли? — добродушно осведомился Слизнорт. — Дожидаетесь семнадцатилетия? Все кивнули. — Нуте-с, — бодро продолжал Слизнорт, — раз уж нас так мало, давайте повеселимся. Состряпайте мне что-нибудь забавное. — Какая прекрасная мысль, сэр! — воскликнул Эрни. Малфой даже не улыбнулся — он следил за Слизнортом с настороженным выражением лица. — «Забавное» — это как? — холодно осведомился он. — Удивите меня, — беззаботно отозвался Слизнорт. — Какой прок пытаться? — взорвался Драко. — Все равно вас только Поттер и удивит. Как обычно в этом году. И он наградил Гарри взглядом, в котором — чуть ли не впервые за их знакомство — к неприязни и зависти примешивалось любопытство. — Драко, Драко, — удивленно покачал головой Слизнорт, оттягивая большими пальцами карманы сюртука, — я удивлен! Представитель моего факультета отказывается от хорошенького соревнования? — Слизеринец не лезет в заранее проигранную борьбу, — огрызнулся Малфой. По его лицу тут же скользнула какая-то тень, словно он напомнил себе о чем-то неприятном. — Ну что ж, правда ваша, дорогой мальчик, — не стушевался Слизнорт, не замечая, что Драко почему-то передернуло от бешенства, — тогда давайте-ка я предложу вам кое-что забавное. Он отошел к учительскому столу и сделал небрежный взмах волшебной палочкой. Все столы отодвинулись к стенкам подземелья, оставив побольше пространства у одного, который остался в середине. — Если вы не хотите соревноваться, молодые люди, посмотрим, как вы справитесь с работой вместе! — воскликнул он и снова взмахнул палочкой: котел на столе увеличился в размерах. Малфой скривился. — У нас тут как раз представители трех факультетов! Отличная возможность испытать межфакультетное единство! — Слизнорт явно был в восторге от своей идеи. — Жаль, конечно, что нет представителя от Когтеврана, но что поделать… И все равно, какой замечательный случай: волею судьбы здесь собрались, ни много ни мало, три подающих надежды зельевара с разных факультетов! Макмиллан, вы, если не ошибаюсь, получили «превосходно» на СОВ? — Да, сэр! — угодливо отозвался сияющий Эрни. — И о вас, Малфой, Северус отзывался о вас как об одном из лучших учеников, — Слизнорт сложил пальца на объемном животе и дождался кивка от Драко. — Гарри получил «выше ожидаемого», но, полагаю, талант зельевара иногда раскрывается только у по-настоящему талантливого преподавателя, не так ли, Гарри, мой мальчик? Сейчас ваши успехи говорят сами за себя! Гарри с удовольствием кивнул — в основном потому, что видел, как Малфой белеет от злости. — В таком случае мы займемся одним из зелий, которые обычно проходят на втором году подготовки к ЖАБА. Дайте-ка подумать… — профессор сморщил лоб и потрогал усы. — Да! Хогвартс последнее время прямо-таки наводнили средства любовного приворота. От близнецов Уизли, если не ошибаюсь. Жаль, что я их не застал, кажется, у мальчиков был талант… Гарри не сомневался, что Слизнорту очень жаль — близнецы Уизли с их деловой хваткой стали бы отличным дополнением к его коллекции. — … но талант этот они полностью не реализовали: их приворотные зелья, прямо скажем, оставляют желать лучшего, да-да. После того, что произошло с вашим другом Робертом, Гарри… мы обязаны заняться изготовлением настоящей Амортенции! Сказав это, он замолк, явно предвкушая восторг троих учеников. Но все молчали. Гарри сразу почувствовал опасение: что, если подсказок Принца не хватит, чтобы держать его на одном уровне с Эрни и Драко, которые сдали СОВ по зельеварению лучше него? Не хватало еще, чтобы Слизнорт разочаровался в нем именно тогда, когда Гарри нужно держать его довольным. — Если ваше совместное зелье окажется удачным, я позволю каждому забрать по маленькой скляночке! — драматично заявил Слизнорт. Гарри живо представил, как просит Слизнорта попробовать его зелье, а затем просит у того воспоминания, пользуясь внезапно вспыхнувшими чувствами. И поморщился. — Но, сэр… разве вы одобряете применение приворотных зелий? — в голосе Эрни прорезался тон старосты. — Смотря для чего, — живо отозвался профессор и поднял пухлый палец. — Для использования на ни в чем не подозревающих коллегах или одноклассницах? Нет. Но этот эффект все равно быстро выветрится, и поверьте: за злоупотребления я лично заставлю вас отвечать! Слизнорт как бы шутливо покачал пальцем, и тон его был весел — но голос все равно звучал серьезно. — Но Амортенцию можно использовать и с ведома второй стороны, — продолжил профессор зельеварения. — Если вы дадите ее тем, кто уже вас любит… или сами выпьете, добавив волос любимого человека… кхм, эффект… словом… да что я вам объясняю, вы молодые, сами уже все поняли! Гарри бросил быстрый взгляд на Эрни и Драко — судя по всему, поняли они очень приблизительно, но спрашивать все боялись — из опасения оказаться единственными, кто понял плохо. — Приступайте! Эрни и Малфой быстро открыли свои копии «Расширенного курса зельеварения». — Макмиллан, сходи за ингредиентами! — процедил Малфой. Эрни вызывающе глянул на него, но потом оглянулся на Слизнорта и поплелся к шкафам: видимо очень уж близко к сердцу принял слова о межфакультетском сотрудничестве. Хоть Гарри и не жаждал заполучить виалу с Амортенцией, он хотел, чтобы Слизнорт оставался в благодушном настроении: иначе он даже с зельем удачи не сможет его уговорить отдать воспомнания. Поэтому он тоже нехотя открыл учебник, стараясь не раскрывать его перед Драко. Принц изрядно потрудился над рецептом Амортенции. Либациус Бораго первым делом предлагал смешать базовые ингредиенты: порошок из рога единорога, толченые крылья фей и сушеные огневидки. Принц старательно замарал последний компонент и крупно написал сверху: «Добавь одну каплю крови саламандры на унцию воды». Стрелочка от этой фразы вела в конец рецепта, где стояла приписка: «Стабилизируй эссенцией лепестков настурции». — Вот, я все принес, — сказал Эрни, ставя на стол баночки, пока Драко зажигал палочкой огонь и вливал в котел воду. — Могу истолочь огневидок… — Нет, — прервал его Гарри. — Вместо них добавим кровь саламандры. Капель… ну, скажем, четыре, — небрежно закончил он, оценив на глаз объем воды в котле. — Бессмыслица, — фыркнул Драко. — Огневидки нужны, чтобы «разжечь в человеке пожар страсти». Кровь саламандры его вместо этого сожжет. — Мы можем… стабилизировать ее действие. — Да ты что? — спокойно спросил Малфой. — И чем же? — Настурцией. — Это совсем не то, что написано в учебнике, Поттер. Уверен, что голоса в голове тебе правильно подсказывают? Точно тебе ничего не нашептывает василиск из канализации? — издевательски заметил Малфой. Эрни при упоминании василиска поежился и кинул на Гарри виноватый взгляд. — А ты уверен, что тебя две твои подружки не заждались? — резко ответил Гарри. — Слышал, ты теперь любишь гулять с младшекурсницами. — Заткнись, Поттер! За тобой будто не бегает этот Криви и половина младшекурсников! Как же, знаменитый Потти! Оба теперь скалились друг на друга. Эрни недоуменно переводил взгляд с Гарри на Драко. — Если вы будете ругаться, мы ничего не сделаем, и Слизнорт будет разочарован… — Заткнись, Эрни! — хором сказали Гарри и Драко. Повисла неловкая пауза. — Ладно, что там дальше, — проворчал Гарри и заглянул в учебник. Дальнейшая готовка прошла в том же духе. Малфой оспаривал каждое предложение Гарри — точнее, Принца. Он в штыки воспринял идею добавления капли белладонны в зелье («мы не напиток живой смерти варим!») и чуть не полез драться, когда Гарри сказал, что волосы единорога надо нарезать. Он сдался только под предлогом того, что «хочет увидеть, как Поттер окончательно заиграется в зельевара и окатит себя сваренным ядом с головы до ног». Через пару таких стычек он почти не заглядывал в «Расширенный курс зельеварения»: ему казалось, что рецепт он знает наизусть, а постоянно смотреть в учебник перед очередной «идей» было бы подозрительно. Прошло несколько часов, но изрядно вспотевшие мальчики представили на суд Слизнорта котел с перламутрово блистающей жидкостью, от которой спиралью поднимался и закручивался пар. Трое мальчиков склонились к котлу — проверить, что зелье обладает уникальным для каждого из них приятным запахом. — Мне кажется, что пахнет булочками с корицей… и, кажется, чернилами… а это что, мелисса? — бормотал Эрни. — Кажется, все верно, — выдохнул Гарри. Пахло как обычно: пирог с патокой, рукоятка метлы и… Он исчез. Цветочный запах, который померещился ему на первом уроке Слизнорта, исчез без следа. Вместо этого в нос лез надменный запах холодной хвои, непонятным образом смешивающейся с запахом ванили. Откуда?.. Он поднял глаза на Малфоя. Тот смотрел на зелье с выражением недоверия и отвращения. — Мы готовы, профессор, — позвал Слизнорта сияющий Эрни. — Боже мой, — ничего не выражающим тоном сказал профессор и поскреб подбородок. Гарри приуныл, но Малфой, который становился все более и более мрачным по мере того, как зелье приобретало нужные свойства, наоборот, удивленно посмотрел на Слизнорта. — По-моему, мы справились, — заявил он и бросил недовольный взгляд на Гарри. — Безусловно, — подтвердил Слизнорт. — Я просто думаю, не пора ли мне отдать дорогому Гарри еще и мантию преподавателя! С первого раза заставить команду сварить такое прекрасное зелье! Превосходно, мальчик мой, просто превосходно! По пять баллов каждому факультету! Драко заскрипел зубами.

***

— Поттер! Малфой догнал его, когда Гарри стоял на лестнице, которой вздумалось перестроиться. Он немного задыхался, что было странно. — Белладонна, Поттер, — прищурился Драко. На его лице явственно проступало удовлетворение. — Что «белладонна»? — ледяным тоном осведомился Гарри. — В зелье мы добавили довольно много белладонны, — вкрадчиво пояснил Малфой, — для того, чтобы вызвать нездоровое возбуждение. Вот только белладонна ядовита. Не подскажешь, чем мы ее нейтрализовали? — Эээ… По правде, Гарри не знал. К своему ужасу, он вдруг понял, что Принц ничего не написал о нейтрализации увеличенной дозы белладонны. Неужели он, Малфой и Эрни ходят с виалами отравы в карманах мантии? — Ты не знаешь, — презрительно улыбнулся Малфой. — Неудивительно. Третий закон Голпалотта, Поттер. Противоядие к зелью не сводится к нейтрализации его отдельных элементов. Ты понятия не имеешь, что намешал в зелье, не так ли? Гарри снова промолчал. — А значит — ты крадешь чьи-то идеи, — закончил слизеринец, — так? — Нет, не так, — с вызовом ответил Гарри. — Просто с чего бы мне отвечать тебе, как именно я делаю зелья? Отвянь, Малфой. — Может ты и дуришь остальных, но не меня, — сощурился Драко. — Как же, святой Поттер! Избранный! Ничем не отличаешься от остальных, но притворяешься, что лучше них. — Да неужели? Я смотрю, у тебя много мыслей на этот счет. А ты что же, притворяешься, что хуже остальных? Или ты все-таки и правда такой кусок дерьма, каким кажешься? — тихо спросил Гарри. Лицо Малфоя приобрело нездоровый оттенок мраморной статуи. Гарри снова стало его жалко, но не слишком — слишком уж слизеринец нарывался на грубость. — Заткнись… — А то что? Натравишь на меня своих подружек, Крэбба и Гойла? — ехидно спросил Гарри. Подкол сработал даже лучше, чем он надеялся. Малфой побелел еще сильнее — хотя сильнее уже было некуда. Он вдруг сделал полшага назад, каблук соскользнул со ступеньки. Драко пошатнулся — и начал падать. Реакция ловца сработала быстрее, чем Гарри успел обдумать свое решение: он схватил Драко за запястье и притянул его к себе. «Разве он всегда был таким мелким?» — такой была его первая мысль, когда он притянул Драко к себе за плечи левой рукой. «Пахнет укутанной снегом елью», — такой была его вторая мысль. Прошло меньше секунды. Драко отпрянул почти мгновенно. На его щеках появился румянец. Одарив Поттера испепеляющим взглядом, он стремительно пробежал наверх по ступенькам лестницы, которая уже закончила перестраиваться.

***

— Я надеюсь, ты не планируешь его использовать? — строго спросила Гермиона, держась за перила лестницы. Поднявшись в свою спальню, Гарри обнаружил, что Рон и Гермиона уже вернулись с испытаний и сидят в креслах у огня: Гермиона все сдала успешно, а Рон провалился из-за половинки брови. Когда со словами поддержки было покончено, они отправились на ужин. По пути Гарри рассказал о том, что произошло на зельеварении и показал флакончик с Амортенцией. — Слизнорт говорит, что его можно использовать на том, с кем ты состоишь в отношениях с их согласия, — неуверенно сказал Гарри, переступая очередную ступеньку-обманку. Он подумал было о том, что еще недавно творилось в его груди, когда он думал о Джинни… — Но ты не состоишь ни с кем в отношениях, — холодно возразила Гермиона. — И вообще, пора бы уже сосредоточиться на воспоминаниях Слизнорта. Будешь ты использовать «Феликс Фелицис» или нет? Чудовище, которое когда-то царапалось внутри и требовало отбить с помощью «Феликс Фелицис» Джинни у Дина, молчало. Вокруг раздавались только голоса спешащих на ужин студентов. — Ты права, я должен его использовать. Добыть воспоминания… и узнать, что делает Малфой, — твердо сказал Гарри. Рон закатил глаза. — Использовать зелье удачи, чтобы следить за Малфоем? Ты рехнулся. У Гермионы были и другие соображения — она озвучила едва они успели присесть на скамью. — Малфой использует Выручай-Комнату, — покачала она головой, пока Рон накладывал большую порцию картошки с грибами, — которую создала очень сильная магия. Не думаю, что удачи хватит тебе, чтобы туда прорваться. Рон пустился в красочные описания того, насколько неуязвимым от неудач он чувствовал себя, когда выпил «Феликс Фелицис», — Гермиона возражала, что он пил просто тыквенный сок. — Магглы называют это плацебо, Рон, — говорила она, смеясь. — Да что магглы знают про зелья?! Пока они спорили, Гарри думал только о том, насколько опасно тратить «Феликс Фелицис» на попытку вызнать, что делает Малфой. В конце концов он решил, что трех-четырех часов ему хватит на все, о чем и сообщил друзьям. Когда они вернулись в гостиную и поднялись в спальню мальчиков, было уже поздно. Ребята видели, как Слизнорт покидал Большой Зал незадолго до них, поэтому Гарри сразу же вытащил со дна своего чемодана комок носков и извлек из него крошечный, поблескивающий флакончик. — Ну, поехали, — он сделал небольшой тщательно выверенный глоточек. — Что ты чувствуешь? — прошептала Гермиона. Рука ее сама собой потянулась к перу и пергаменту в сумку: записать, что она услышит. Гарри успел подумать, что она наверняка надеется набрать дополнительные баллы на ЖАБА. Ответил он ей не сразу. Ощущение миллиарда возможностей на кончиках пальцев пьянило его лучше огненного виски. — Уверенность. Готовность. Спокойствие, — сообщил Гарри Гермионе и направился к выходу из спальни. — Ну ладно, я пошел искать Филча. — Кого? — воскликнули Рон с Гермионой, вскакивая с кроватей следом. — Филча, — повторил Гарри, спускаясь по лестнице в гостиную. — Попросишь его сразу назначить тебе наказание? — сардонически поинтересовался Рон. — Нет, я просто чувствую, что должен заглянуть в его кабинет, прежде чем пойду к Хагриду, — спокойно объяснил Гарри, остановившись на секундочку и повернувшись к друзьям, — понимаете? — Нет, — хором отозвались друзья, явно обеспокоенные. — А после Филча ты пойдешь к Хагриду? — севшим голосом спросила Гермиона. — Ага, — Гарри вытащил мантию-неведимку из сумки. — Гарри, ты уверен, что это «Феликс Фелицис», а не… — Настой невменяемости, — подсказал Рон. Но Гарри уже обернулся мантией-невидимкой. Прежде чем друзья успели задать еще тысячу вопросов, в гостиную сквозь портретный проем очень удачно ввалилась Лаванда Браун. — Чем это вы там наедине занимались? — взвизгнула она, тыкая пальцем в Рона. Гарри невозмутимо прошел мимо нее и проскользнул в открывающийся портрет — Дин и Джинни как раз заходили внутрь. При этом Гарри чудом не задел Джинни. Легкое сожаление кольнуло его при виде Джинни вместе с Дином, но он тут же выбросил его из головы. Гарри вытащил Карту Мародеров, прошептал «люмос», чтобы осветить ее палочкой и очень быстро нашел Филча. Тот что-то делал на шестом этаже рядом с ванной старост. Потом перевернул складку с восьмым этажом: там стояла точка с именем Крэбба, а значит, Малфой задержался в Выручай-Комнате. Гарри спокойно спустился на два этажа вниз — по пути ему никто не попался, чему он не был удивлен — и стал всматриваться в темный коридор со статуей Бориса Бестолкового. Он понятия не имел, зачем ему надо найти Филча, но был уверен, что это лучший путь к разгадке тайны Драко Малфоя. Наконец, в темноте мелькнула фигура старика, раздраженной и подпрыгивающей погодкой мечущегося вдоль стены, очевидно, измазанной чем-то. — Проклятый Пивз, вот я доберусь до него! Устроить такое с ванной старост, я ему сам устрою, на этот раз Дамблдор точно меня послушает… Теперь Гарри понял, что должен делать. Повинуясь внезапно нахлынувшему вдохновению, Гарри снова побежал на восьмой этаж. В коридоре Выручай-Комнаты дежурила маленькая девочка, нервно оглядывающаяся по сторонам. «Крэбб», — подумал Гарри. Он вяло подумал, не подкрасться ли ему сзади к нему, как он сделал с Гойлом, но передумал и просто вытащил волшебную палочку. Крэбба нужно было убрать из коридора, но так, чтобы не пришлось потом тащить его тело в какой-нибудь чулан: Гарри помнил, как тяжело им с Роном было это было сделать на втором курсе, и Крэбб с тех пор не стал меньше. Гарри направил палочку в сторону Крэбба. — Конфундо! — тихо сказал он. Крэбб в облике девочки вздрогнул, взвизгнул тонким голосом, уронил банку и убежал. Гарри вытащил из кармана мантии одну из вредилок, что ему подарили близнецы Уизли. — Вингардиум Левиоса! — прошептал он. Обманка воспарила в воздух. Гарри сделал изящное движение палочкой и обманка взлетела под потолок, после чего он направил палочку на свое горло: — Сонорус! Он никогда не применял это заклинание, но одна только мысль о том, что оно сегодня может не получиться вызывала в нем приступ смеха. — ФИЛЧ! — загремел голос Гарри на весь коридор. — НИЧТОЖНЫЙ ТЫ СЛИЗНЯК. Я ЗНАЮ, ГДЕ ТЫ БЕРЕШЬ ЧИСТЯЩИЕ СРЕДСТВА, КОГДА ОНИ ЗАКАНЧИВАЮТСЯ. Я ОТКРОЮ ВОЛШЕБНУЮ КОМНАТУ НА ВОСЬМОМ ЭТАЖЕ И УНИЧТОЖУ ИХ ВСЕ, СЛЫШИШЬ?! А ПОТОМ ИЗМАЖУ ЭТУ ГАДКУЮ КАРТИНУ ВАРНАВЫ ВЗДРЮЧЕННОГО! И ТЫ МНЕ НИКАК НЕ ПОМЕШАЕШЬ! После чего Гарри прошептал (шепот гулом отзывался в воздухе вокруг) «квайтус» с направленной на горло палочкой. Потом взмахнул палочкой и обманка начала издавать гудящие и верещащие звуки под потолком. Быстро огляделся — рядом стояла ваза. Трансфигурации давалась Гарри тяжелее, чем стандартные заклинания, но сегодня его вел «Феликс». — Седилиформо! — один взмах палочкой, и ваза на его глазах расплылась и превратилась в небольшой деревянный стульчик с изогнутыми ножками. Вскоре показался запыхающийся Филч — его глаза горели праведным огнем. — Не смей… Пивз… картина… выдающийся образчик искусства, — бормотал Филч, пытаясь отдышаться и диковато оглядываясь. Наконец он заметил стул. Едва он присел на него, как обманка Уизли под потолком издала клокочущий звук: Филч подскочил и подслеповато вгляделся в темноту. — Ничего у тебя не получится, Пивз! — завопил старик. — Я просижу тут до утра, если надо! Гарри удовлетворенно хмыкнул, убрал палочку в мантию и поспешил убраться с восьмого этажа, весьма удовлетворенный. Он не знал, как поможет разгадать тайну Малфоя то, что он теперь будет вынужден до утра просидеть в Выручай-Комнате, но «Феликс Фелицис» подсказывал, что все было сделано верно. Поэтому он направился к Хагриду. На первом этаже Гарри увидел Слизнорта: тот как раз заходил в замок через не закрытые Филчем высокие двойные двери. Гарри рывком сдернул с себя мантию. — Добрый вечер, профессор, — Гарри быстро затолкал мантию-неведимку в карман. — Клянусь бородой Мерлина, до чего ж вы меня напугали! — сказал Слизнорт, опасливо замерев на месте. — Куда это вы направляетесь, Гарри? — Наружу, к Хагриду, — прямо сказал Гарри. — Как видите, Филч забыл запереть двери и я решил этим воспользоваться. — Я на этого господина жалобу подам, — помрачнел Слизнорт. — Интересуется мусором больше, чем безопасностью. Забывает запереть двери… теперь ученики бросаются наружу ночью… Но вы-то, Гарри? Вы же не глупый юноша, мой дорогой, вы же понимаете… может быть, лучше других… что наружу выходить опасно. — Понимаю, профессор, — покладисто согласился Гарри. — Но, видите ли, тут такое дело… Хагрид страшно расстроен. Я надеюсь, что вы не расскажете никому, профессор? Не хочу навлекать на него неприятности. В Слизнорте явно проснулось любопытство. — Не хочу ничего обещать, мой мальчик. Но все же я должен знать, почему именно вы так торопитесь к нему. Неужели дело не может подождать до утра? — Не может, сэр… видите ли, у Хагрида был гигантский паук. Арагог. Он мог разговаривать с людьми и… — Гарри понятия не имел, что еще умел Арагог. — В общем, он жил в Лесу много лет, и Хагрид был его другом. А теперь он умер. — До меня доходили слухи, что в Лесу водятся Акромантулы, — негромко сказал Слизнорт, оглядываясь на проем двери. — Выходит, это правда? — Да, сэр. Так вот, Хагрид хотел, чтобы я поприсутствовал на похоронах. По сути только я и Рон знали об Арагоге и… имели счастье с ним поговорить. Но Рон не может, поэтому я иду один. — Трогательно, трогательно, — задумчиво произнес Слизнорт, — но отпускать вас одного, Гарри… Вообще вы знаете, яд Акромантула очень ценен, особенно если животное только-только издохло. Конечно, я не стал бы вести себя бестактно, тем более что Хагрид расстроен, но если бы можно было раздобыть немного… Видите ли, добыть яд из живого Акромантула практически невозможно… Казалось, Слизнорт разговаривает теперь больше с собой, чем с Гарри. — Будет ужасно, если он так и пропадет, никому не доставшись. За пинту можно сто галеонов выручить, а жалованье моё, если честно, не так уж и велико… — Вы знаете, профессор, одному идти для меня и впрямь очень неосторожно, — успешно изображая нерешительность, сказал Гарри. — Да и Хагрид был бы рад, если бы я не пришел один. Арагога должны провожать в последний путь люди, которые… осознают его ценность. — Отлично сказано, мой мальчик! — у профессора на глазах аж выступили слезы, и Гарри не знал, от чего: от жалости или от жадности. — Я пойду в кабинет, прихвачу с собой пару бутылочек и… ну, в общем, выпьем за здоровье этого Аргаога… ну, то есть не за здоровье, конечно… А проводим его как следует. Хорошо бы мне и мантию сменить — слишком грязная для такого случая. Профессор Стебль мне ее всю запачкала. Он поспешил наверх по лестнице, а Гарри, довольный собой, пошел к Хагриду. — Входи, — сказал Хагрид, который только что открыл дверь стягивающему с себя мантию-невидимку Гарри. — Рад, что ты пришел…

***

Гарри передал Хагриду соболезнования Рона и Гермионы и выслушал его рыдания и сетования, что потомство Арагога больше его к своим сетям не подпустит. Хагрид сообщил, что хочет похоронить паука за тыквенными грядками, а Гарри — что к ним вскоре присоединится Слизнорт. Вскоре в дверь постучал профессор зельеварения. Он и правда явился в чистой черной мантии и черном платке на шее в тон и принес с собой несколько бутылок вина. Он выразил соболезнования, заверил Гарри, что вино безопасно и проверено домовиком, произнес над телом паука речь (от Гарри не укрылось, как он незаметно собрал яд из жвал Арагога) и скинул его тело в яму одним движением волшебной палочки — все это под аккомпанемент рыданий и трубных звуков сморкания Хагрида. Вскоре они втроем сидели у стола. Хагрид все еще вытирал нос огромным платком, а Слизнорт предложил первый тост. — За Арагога! Гарри делал вид, что пьет вино, наблюдая за профессором, который обшаривал глазами жилище Хагрида в поисках новых сокровищ: волос единорога и яиц лукотрусов. После пары десятков новых тостов, клятв дружбы и пары песен Хагрид уронил голову на руки и захрапел, напоследок проворчав что-то про «ужасное». — Виноват, — икнув, произнес Слизнорт. — Ну не могу я мелодию выдержать, хоть ты меня режь. — Он говорил не о вашем пении, профессор, — грустным тоном сказал Гарри, — а о моих родителях. — О, — отозвался Слизнорт, подавив желание рыгнуть. Гарри явно видел в его взгляде вину за что-то. — Это и правда…. — Моя мама, профессор, — прервал его Гарри, повинуясь требованиям «Феликса». — Вы ее помните? — О да, — взгляд преподавателя зельеварения вдруг потеплел, он расслабился. — У вас, несомненно, ее… Он икнул. — Глаза? — Талант… Впрочем, глаза тоже ее, — во взгляд самого Слизнорта вернулась толика вины. — Такой талантливой ведьмы я давно не знал! Впрочем, знаете ли, я не был удивлен… маглорожденные нередко берут решительностью и напористостью то, чего им не достает по крови… — Амортенцию она тоже варила? — улыбнулся Гарри. Слизнорт рассмеялся и потрогал усы: кажется, его отпускало недоверие к Гарри, вызванное предыдущими попытками добыть его воспоминания. — Конечно! На год позже вас, дорогой мальчик. Но так же успешно. В вас, несомненно, говорят ее гены… — А моего отца вы знали? — спросил Гарри. — Ик… а как .же! Талантливый юноша… ик!... хорошая благородная фамилия. Впрочем, он никогда не желал присоединиться к моему кругу, — сожалением закончил он, — сорванец, и, простите меня, Гарри, наглец! В хорошем смысле, разумеется… за словом в карман не лез, и никаких связей с преподавателями строить не пытался. Полная противоположность вашей матери! Гарри вдруг припомнил то злосчастное воспоминание в Омуте памяти у Снейпа… Полная противоположность. Да, именно так ему и показалось тогда. С секунду он терзался сомнениями: вопрос, который вертелся у него на языке, вряд ли мог привести его к воспоминаниям Слизнорта, да и к тайне Драко он не имел никакого отношения. Но «Феликс», видимо, считал иначе. — Как, по-вашему, они сошлись? — выпалил он. — О, мальчик мой… В Лили было так много любви. Она никогда по-настоящему не могла отречься от человека, если ей казалось, что внутри него есть что-то хорошее. В вашем отце, как и во многих других, она разглядела нечто, что заслуживало спасения, — печально сказал Слизнорт. — Она со всеми была приветлива… Я даже слышал, она долго дружила с каким-то мальчиком из Слизерина… пока тот не заявил о своем желании стать Пожирателем смерти. Гарри удивился даже сквозь пелену уверенности и контроля, созданную в его голове зельем. — Мама дружила со слизеринцем? С Пожирателем смерти? — Насколько я понял, только когда он отказался даже отрицать это, она прекратила с ним общение. Она лишь раз упоминала его в разговоре… была очень расстроена… Слизнорт начинал бормотать, явно испытывая желание присоединиться к Хагриду, который храпел на столе. — В вас мама тоже видела нечто хорошее? — ничего не выражающим тоном спросил Гарри. Слизнорт мгновенно поднял глаза, в которых стояли слезы. — Да, — сказал он. Гарри печально усмехнулся. — Она поэтому записалась в Клуб Слизней, не так ли? Не ради себя, не ради связей. Ради вас, — «Феликс» заставил Гарри подбавить в голос холода. — Она говорила, что я — единственная надежда этих глупых, несчастных мальчиков из Слизерина… что я один пытаюсь наладить связи между Слизерином и другими… говорю с ними о сотрудничестве, о связях… — Вы помогали сделать ей мир чуточку лучше, — Гарри мгновенно поменял тон; теперь в нем была неприкрытая теплота, примирение. — Да! — хрипло сказал Слизнорт. Он явно цеплялся за одобрение в голосе сына Лили, как утопающий за соломинку. — Да, именно так. — И тем не менее, — голос Гарри мгновенно обернулся льдом, — ее сыну вы помогать спасти этот мир не хотите. Она отдала за меня свою жизнь, а вы не хотите отдать даже воспоминание. — Не говорите так, — залился слезами профессор, — не говорите, мой мальчик! Мне стыдно! Что это воспоминания могут, кроме как сломать… разрушить… уничтожить то, как меня видят люди. — Знание, — твердо сказал Гарри, чувствуя, что пришло время давить на Слизнорта. — Мне нужно знание. Уверенное знание о Томе Реддле… из тех времен, когда его никто еще не знал, как Волан-де-Морта. Слизнорт замолчал и поднес к губам трясущиеся пальцы. — Я боюсь, что принес миру в тот день величайший вред, — прошептал он. — Ошибки прошлого, — сказал Гарри и взял руку Слизнорта, — можно исправить. Я могу их исправить. Потому что я Избранный. Слизнорт потрясенно смотрел на Гарри в свете оплывающей свечи. Наконец он поднял правой рукой палочку к виску, а левой нашарил во внутреннем кармане мантии пустой пузырек. Продолжая смотреть Гарри в глаза, Слизнорт коснулся кончиком палочки своего виска и вытащил оттуда длинную серебристую нить воспоминаний. Нить повисла на кончике палочки, мерцая серебристым блеском и свертываясь кольцами, точно живое существо. Слизнорт опустил нить в пустой пузырек, где нить сначала сложилась кольцами, точно змея, а распалась, взвилась в воздух, как призрак. Дрожащей рукой Слизнорт вставил в горлышко пузырька пробку и через стол протянул его Гарри. — Вы знаете, — вдруг прошептал профессор, — ваша мама тоже варила Амортенцию… на седьмом курсе. Прекрасная техника… она сама попросила разрешения забрать один пузырек. Я, признаться, на мгновение подумал, что она хочет очаровать кого-то… завлечь… но это было так не похоже на вашу маму… Он сложил руки на столе и опустил на них голову. — Я так и не узнал, зачем он был ей нужен, — прошептал он напоследок, прежде чем заснуть.