Гарри Поттер и Принцесса Слизерина

Когда Гарри вернулся в замок, «Феликс» уже выдыхался. Юноша чуть не напоролся на Пивза, который радостно бедокурил на первом этаже, пользуясь тем, что поблизости не было Филча. И в гостиную ему войти не удалось: Полная Дама была в плохом настроении. — Сколько, по-твоему, сейчас времени?! — Простите, — начал было Гарри, — нужно было выйти по срочному… — А все! Все! Пароль уже поменялся в полночь. Поздравляю! Будешь отсыпаться в коридоре, — заявила Полная Дама. — Да вы шутите! С какой это стати его сменили в полночь? — Да уж вот так, — ответила Полная Дама. — Меры безопасности. — Может, все-таки впустите меня? — с надеждой спросил Гарри. — В конце концов, вы и так меня знаете… Ему впервые пришло в голову — а зачем вообще пароль? — Еще чего! Откуда я знаю, что ты не кто-то под Оборотным зельем? — фыркнула женщина. А, понятно. — Ну класс, — огорченно заявил Гарри. — И как мне теперь войти в гостиную? — Без разрешения директора — никак, — чопорно сказала Дама и отвернулась боком, изучая ноготочки. Гарри разозлился, а потом его злость как рукой сняло — он же знает пароль от кабинета директора! Учитывая, что Гарри выполнял его же поручение — вряд ли тот разозлится. Может, даже, наоборот, похвалит, что Гарри в кои-то веки не стал шататься ночью по замку. — Ну и отлично. Пойду ночевать в кабинете Дамблдора. — Погоди! — встрепенулась Дама. — Так уж и быть, я соврала, пароль прежний… Но Гарри уже умчался по коридору. Через несколько минут сказал горгулье Дамблдора: «Шоколадные эклеры», и та отскочила, открыв Гарри путь к винтовой лестнице. Когда винтовая лестница подняла мальчика наверх, он понял, что из-под двери льется свет. — Войдите, — ответил на стук Дамблдор. — Гарри! Чем обязан столь поздним сюрпризом?

***

Драко Малфой стоял у выхода из Комнаты Спрятанных Вещей и сжимал кулаки. Чертов Поттер! «Вечно самоуверенная, кичливая, безумно везучая бездарность», — вспомнил он слова Снейпа, сказанные им как-то раз в учительской. Как — и, главное, зачем — Поттер умудрился поставить его в такое идиотское положение? Драко знал, что Поттер раскрыл место его работы. Но тем и полезна Выручай-Комната: Драко был в безопасности, пока надоедливый гриффиндорец не знал, во что именно она превращается. Придумал Поттер неплохо: раз уж сам он войти и застать Драко с поличным не может, то хотя бы помешает Драко выйти наружу. Но и это была всего лишь досадная помеха. Рано или поздно Филч уйдет и Драко покинет комнату. Ему надо всего лишь подождать. Ничего страшного, правда? Ложь. Малфой развернулся и оглядел горы хлама. Они возвышались под сводом потолка, из-за которого Комната Спрятанных Вещей напоминала кафедральный собор магглов, куда его приводил отец. Мысли Драко потянулись к вещи, которая была спрятана среди хлама. Большой вещи, одиноко стоящей среди поломанных и ненужных вещей. И это был не Исчезательный Шкаф, который юноша безуспешно пытался починить уже больше полугода. А зеркало. Проклятое зеркало, одиноко стоящее в укромном тупичке. В медной раме с треугольной верхушкой. И какой-то тарабарщиной, высеченной на полукруглой раме. Зеркало, которое показывало бы то, что видел в нем Драко, не могло существовать. Не должно было. Но существовало. И Драко неумолимо тянуло к нему всякий раз, как он был в Комнате Спрятанных Вещей. С того самого вечера, как он его нашел еще в начале октября. Не в силах противиться искушению, он побрел к зеркалу знакомой дорожкой: налево от Исчезательного шкафа, мимо вздувшегося буфета, мимо бюста какого-то волшебника и горы мелкого хлама рядом с ним, затем направо от кучи старых поломанных стульев, обогнуть часы, которые шли назад… … и вот оно. Драко подошел к зеркалу, провел ладонью по всегда чистой поверхности и моргнул. Зеркало показывало ему самого себя. Когда он двигал рукой, отражение тоже двигало рукой. Вместе с ним хмурилось и улыбалось. Без всяких сомнений, это были его волосы, его мимика, его насмешливая улыбка. И в то же время это был совсем не он. В зеркале была девушка. Пацанковатая, немного угловатая, но девушка. Она повторяла за ним движения — но они выходили чуть более изящными и плавными; хмурилась и улыбалась вслед за ним — но спокойнее, горделивее и естественнее. Да и само лицо чуть-чуть отличалось: как будто кто-то применил к нему чары и сделал черты лица мягче, круглее. — Что это значит? — прошептал Драко. — Что ты показываешь мне? Версию меня? Будущее? Или насмехаешься надо мной? Кулаки сами собой сжались. Он представил, что сказал бы его отец, если бы мог видеть такое отражение его сына, его гордости. А мать… Нет, слишком больно думать об этом. Зеркало определенно было насмешкой, причем злой. Худшее кривое зеркало на свете. Оно показывало ему его самую худшую версию Драко Малфоя — версию, которая была бы разочарованием для отца, который хотел мальчика-наследника. Для матери, которая никогда не хотела дочь, потому что росла с двумя сестрами. Для… … Темного Лорда, который презирал все, что могло привести к растрате чистой крови волшебников. И ненавидел тех, кто не вписывался в его картину идеального мира, которым правили могущественные волшебники, которые опирались на древние, проверенные временем и магией традиции семьи и рода. Зеркало насмехалось — так почему же Драко проводил перед ним долгие часы, вглядываясь в иную версию себя? Почему не ушел, когда начал замечать симптомы? О да. Чем дольше он всматривался в зеркало — тем больше походил на свое отражение. Впервые он заметил это в зеркале ванной комнаты в гостиной Слизерина. И подумал, что сходит с ума. Потом — что зеркало в Комнате Спрятанных Вещей как-то связано с другими зеркалами. Только неделю спустя он признал, что изменился внешне, а зеркала остались прежними. В середине октября он понял, что у него то и дело меняется настроение. Поначалу он списал это на миссию, возложенную на него Темным Лордом: в случае неудачи его ждало… наказание. И не только его, но и его мать. Так что причины психовать у него были. Но расплакаться от того, что какая-то там гриффиндорка случайно прокляла себя? Кто ее просил открывать ожерелье? Проклятие предназначалось не ей. «Умереть должен только Дамблдор», — повторял себе Драко. — «Когда он умрет — все прекратится». После происшествия с этой Белл в груди поселилась ноющая боль. Неудивительно, что он принял ее за острое чувство вины. Но еще через несколько дней пришлось признать — боль не душевная, а вполне себе физиологическая, хоть и слабая. А еще через неделю он вдруг понял, что — стыдно даже сказать — у него припухла грудь. Мадам Помфри он показываться не стал: что бы он ей сказал? На какое-то время он возобновил свои старания — пропустил матч по квиддичу, надеясь в это время совершить прорыв с Исчезающим шкафом. Едва не попался, когда Слизнорт устраивал свою идиотскую вечеринку на седьмом этаже. Головомойка, которую ему устроил тогда Снейп, возымела совершенно обратное действие. Все вокруг казалось ему лицемерием — не только счастливые ученики вокруг, но и поведение Снейпа, и письма матери, и сама миссия Темного Лорда. Драко не был идиотом: если поначалу он и горел желанием показать себя, вернуть отца и величие своей семье, то вскоре понял — миссия была суицидальной, и успеха от него никто не ждал. Возвращаться домой на Рождество он не горел желанием — не мог находиться в одном доме с матерью, которая смотрела на него отчаянными и блестящими от слез глазами. Не мог сказать, что подвел ее и папу. Поэтому, когда Хогвартс опустел на Рождество, он стал едва ли не ночевать в Комнате Спрятанных Вещей. Зеркало подало ему идею: он теперь заставлял Крэбба и Гойла принимать оборотное зелье, которое превращало их в девочек — никто бы не заподозрил маленьких первокурсниц, которые слоняются в коридоре, верно? Но усилия были безрезультатны. Шкаф не хотел работать. Драко жадно изучал книги по темным искусствам, разрешение на которые ему выписал Снейп, а также «Теорию магии» Уоффлинга и «Искусство творения» Криттера, но без толку. Он все чаще возвращался к зеркалу. И стал замечать, что его отражение в зеркале Комнаты все меньше напоминает отца и все больше — мать. И теперь, глядя в это отражение, он ненавидел себя чуть меньше обычного. После рождественских каникул изменения стали замечать однокурсники-слизеринцы. Первое, что спросила вернувшаяся в школу Дафна Гринграсс, — какой маркой волшебной уходовой косметики он пользуется. Пришлось рявкнуть на нее, что ничем он не пользуется, потому что рядом стояли Крэбб и Гойл. Потом вернулась Пэнси, схватила его за руку и начала охать и ахать, мол, Драко похудел, побледнел, его пора постричь, да и вообще — что с его руками? Пальцы какие-то худые и тонкие. Драко покраснел и выдернул руку. Он вообще-то гордился своими пальцами. Особенно теперь, когда они выглядели аристократичными и тонкими, совсем как у мамы. Блейз Забини тоже смотрел на него так, как будто что-то знал. Но молчал. Разве что обращаться к Драко стал реже. Где-то в этот период Драко перестал бриться — нечего было брить, по крайней мере на лице. Мантия теперь висела на Драко мешком. К счастью. Не хвастаться же тем, что он очень сильно похудел и растерял всю мышечную массу… от стресса, наверное. А нервничал он все сильнее. Времени у него осталось все меньше. Работа со Шкафом не приносила плодов, поэтому он отчаялся и заставил Розмерту предпринять новую попытку убийства Дамблдора — отравить вино и передать его Дамблдору через Слизнорта. Но вместо директора чуть не умер осквернитель крови Уизли. Казалось бы — туда и дорога рыжему ублюдку, но он почему-то снова принялся повторять старую мантру: «Умереть нужно только Дамблдору. Всего одна смерть — и я, и мама спасены». А теперь Поттер кружит вокруг него, словно орел, который выискивает змею в высокой траве. Готов сделать ход в любой момент… Драко вернулся мыслями в настоящее. Он все еще сидел на корчтоках перед зеркалом. Ни Крэбб, ни Гойл за ним не вернулись, а Филч все еще сторожит вход в Выручай-Комнату. Драко понадеялся, что у Крэбба и Гойла хватит сообразительности не пытаться напасть на Филча — сквиб или нет, но нападение привлечет нежелательное внимание к коридору на восьмом этаже. Драко встал, чтобы размяться. Он боялся проводить у зеркала слишком много времени — как будто что-то внутри предупреждало его, что если он проведет у зеркала слишком много времени, то произойдет что-то необратимое. Какое-то время он побродил по Комнате, полистал забытые книги, буквы в которых сами разбегались со страниц, пнул сундук, который не мог открыть, посмотрел на забытый портрет древнего старика, всегда дремавшего на старой пыльной картине, поднял и положил на шкаф старую диадему… Он вернулся к зеркалу. Всегда возвращался. Он посидит перед ним еще пять минуточек. Просто потому что он не может вернуться в гостиную из-за Филча, а возиться со Шкафом в таком сонном состоянии опасно. Совсем немного. Он знает меру. Еще немного…

***

На утреннем уроке заклинаний Гарри наложил заклятие Маффлиато на всех поблизости, после чего рассказал Рону и Гермионе о своих ночных успехах. Впрочем, его попытка насолить Малфою в Выручай-Комнате произвела на них слабое впечатление, а вот рассказ о том, как он добыл воспоминания Слизнорта, а также о самих воспоминаниях поразил их до глубины души. — Ну и ну! — воскликнул Рон, когда Гарри закончил, и, забыв о волшебной палочке, нацеленной в потолок, машинально взмахнул ею. — Частицы души Сам-Знаешь-Кого! И ты пойдешь с Дамблдором их уничтожать? — Рон, — Гермиона схватила его за рукав, — из-за тебя снег пошел. — И правда, — удивленно огляделся Рон. — Как я это сделал? Гермиона, ты как будто в перхоти теперь. Он отряхнул с нее пару снежинок, и Лаванда Браун залилась слезами. — Мы с ней порвали, — шепотом сообщил Рон Гарри. — Вчера ночью. Когда она увидела, как я выхожу с Гермионой из спальни. Тебя-то она, понятное дело, видеть не могла, вот и решила, будто мы там были вдвоем. — Не благодари меня, благодари «Феликс», — пожал плечами Гарри. — Кажется, он может влиять на события так, что крохи везения проявляются даже после окончания его действия. Ты же не расстроен? — Нет, — признался Рон. — Конечно, пока она на меня орала, приятного было мало. Но зато не пришлось самому объяснять, что пришло время расстаться. — Трусишка, — сказала Гермиона, но тон у нее был довольный. — Впрочем, лучше так, чем как у Джинни с Дином… они все еще вместе, и Джинни все еще дуется. — А у них что-то не так идет? — поинтересовался Гарри, чувствуя, как екнуло сердце. Он пока не знал, как относиться к этой информации. — Сложно сказать. Дин ей вроде нравится, но, как говорит Джинни, он слишком… пресный. — Но они не расстаются? — уточнил Гарри. — Нет, и полагаю, ты бы предпочел, чтобы так и оставалось? — А? — нелепо открыл рот Гарри. — Ну, квиддич? Они же оба у тебя в команде. — Ааа, ну да. — Флитвик, — остерегающе прошептал Рон. Профессор заклинаний упрекнул мальчиков в недолжном старании и попросил превратить наконец уксус в вино. Оба ткнули палочками в склянки: склянка Гарри превратилась в ледышку, а склянка Рона взорвалась. Однако эта неудача, похоже, была последней перед чередой везения. Рон все шутил, что теперь, когда зелье удачи выпил Избранный, им будет везти всегда и во всем. Он был в приподнятом настроении из-за того, что порвал с Лавандой, и даже не сильно расстроился, когда его идея приготовить «Феликс Фелицис» впрок была развеяна с помощью учебника Принца-Полукровки. Днем Гарри заметил загнутый им же уголок страницы с заклинанием Принца Сектумсемпра, которое он все никак не мог испробовать. Казалось, что и правда наступила благодать. Когда они вернулись в гостиную после уроков, то увидели, что из больницы Святого Мунго вернулась Кэти Белл. Хотя она ничего не помнила о напавшем на нее человеке, она теперь хотя бы могла вернуться в команду по квиддичу. Дин, все еще встречавшийся с Джинни, принял удар стоически, и Гарри теперь мог спокойно сосредоточиться на своей работе капитана команды. — Вовремя, — проворчал Рон, когда они наконец вышли из гостиной и спускались на ужин. — Через две недели матч с Когтевраном. Он был прав. Как и всегда перед решающими матчами, учениками овладело безумие, и игроки уже бросались друг на друга в коридорах, подстраивали каверзные ловушки и распевали оскорбительные куплеты весь вечер. Наутро к ним присоединились фанаты Когтеврана и Гриффиндора. — Знаешь, кого я не вижу? — подозрительно нахмурился Рон за завтраком, размахивая вилкой с насаженной на нее сосиской. — Малфоя! Когда это он упускал возможность похвастаться своим заклятием-подножкой? Или назвать кого-то из наших осквернителями крови? — И правда, — сказал Гарри, — его не было вчера на завтраке, на заклинаниях, на ужине, и вот сейчас опять нет… Куда это он подевался? Гарри тут же вытащил Карту Мародеров и принялся под столом изучать ее. Думать только о квиддиче было настолько соблазнительно, что он на несколько дней выкинул из головы любые другие мысли. И наслаждался спокойствием и отсутствием каких-либо тревог и переживаний — что про Джинни, что про Малфоя. И теперь жалел об этом. — Гарри, — шикнула на него Гермиона, — убери! Вдруг кто увидит. Помешался ты на Малфое! — Ну нет, — бормотал Гарри, поправляя очки, — я должен за ним присматривать, все-таки он… ага! Он озадаченно посмотрел на карту. — Что Малфой делает в туалете Плаксы Миртл? — поднял он глаза на Гермиону. — В ту… что? — удивилась Гермиона и сама склонилась над картой, бросив намазывать масло на венскую вафлю. — И правда… — Малфой теперь в женских туалетах время проводит? — ухмыльнулся Рон. — Вместо завтрака? Я вам говорю, он точно скоро станет привидением. Будет жить с Миртл и летать по канализации. — Как думаешь, он пытается открыть Тайную Комнату? — негромко спросил Гарри у Гермионы. — Что? — поразилась девушка. — Ну нет. Во-первых, он не говорит на парселтанге… а теперь вся школа в курсе, что надо уметь на нем говорить, чтобы туда попасть. Во-вторых, все знают, что василиск мертв. Так зачем… — Может там есть какое-то оружие, — настаивал Гарри, — что-то, что нужно Малфою, чтобы выполнить задание Волан-де-Морта. — Или, — Рон наконец прожевал кусок сосиски, — и это просто идея, можете, конечно, ее проигнорировать… или у Малфоя просто схватило живот, а туалет Миртл был поблизости. Гарри недовольно посмотрел на Рона, Гермиона посмотрела на Рона с одобрением. Гарри резко сложил Карту Мародеров в сумку и встал. — Пойду все-таки проверю. — Что? Гарри, дружище, не дури, еще же не было десерта, — возразил Рон, но Гарри уже шел к выходу из Большого Зала. На третий этаж он взлетел быстро и снова вытащил Карту. Точка с именем «Драко Малфой» все еще находилась в туалете для девочек, причем уже не одна, а в компании Плаксы Миртл. Гарри пошел ко входу в туалет, на ходу обдумывая, что могло свести этих двоих вместе. Дойдя до туалета, он замедлил шаг, вслушиваясь. — Ничего себе, — раздался восторженный голос Миртл, — это же просто обалдеть! Это не так уж плохо — теперь ты сможешь приходить ко мне когда захочешь, никто ничего не скажет… В ответ раздался лишь тихий плач. Гарри замер. Не может быть. — Ну-ну… — ворковала Миртл, — расскажи мне… скажи, что такое, я тебя пойму… — Нет… никто не поймет… я даже не смогу сказать, как это случилось… Гарри нахмурился. Голос был как будто бы Малфоя, но как будто не его: он не растягивал слова, пропала вечная насмешливо-издевательская интонация. Он заглянул внутрь: Малфой стоял спиной к нему, склонившись над одной из раковин, за которыми скрывался проход в Тайную Комнату. Все его тело содрогалось от плача. Зеленые глаза Гарри под очками расширились от потрясения. — Я могу помочь… — сказала Миртл. — Никто не может мне помочь, — всхлипнул Драко, — теперь уж точно. У меня не получилось сделать то, что он мне приказал… он убьет меня за это… а потом убьет мою мать… за тот позор, в который я превратился. Гарри сделал неосторожный шаг поближе к двери, чтобы лучше слышать, и тут же замер: похоже, Миртл снова открывала краны, и его ботинок наступил в лужу. Раздался чавкающий звук. Малфой поднял лицо. Всего на мгновение Гарри увидел его отражение в зеркале. Это было лицо Драко — и в то же время совершенно не его. Вместо заклятого врага на него просящим, молящим взором смотрела смутно знакомая девчонка. По ее лицу вольно бежали слезы… и у Гарри защемило в сердце. Но мгновение минуло и прошло. Ненависть исказила черты лица Драко, он развернулся и выхватил палочку. Гарри едва успел отшатнуться: заклятие пронеслось над ухом и врезалось в стену напротив туалета. Гарри инстинктивно взмахнул палочкой и изо всех сил подумал: «Петрификус Тоталус». Малфой отшатнулся, заклинание попало в зеркало и сделало на нем вмятину. — Прекратите! — завыла Миртл. — Остановитесь! Но никто не остановился. Драко рванул влево, к кабинкам, по пути метнув Оглушающее заклятие. Гарри пригнулся и кинулся внутрь туалета, на коленях проскользив под одну из раковин. Он открыл было рот, чтобы крикнуть «остановись», но Малфой тут же послал в него другое заклинание, которое срикошетило от раковины. Гарри направил палочку в сторону Драко и подумал: «Экспеллиармус!» — но тот успел накастовать Протего. — Стойте! СТОЙТЕ! Малфой швырнул в его сторону еще одно заклинание — раздался взрыв, который сопровождался синей вспышкой. Кафель на стене туалета разорвало на осколки: Гарри едва успел закрыться полой мантии, чтобы осколки не изрезали ему лицо. Когда он отдернул мантию, Драко уже стоял над ним и заносил волшебную палочку. На заплаканном лице отпечатались отчаяние и гнев. Он бросил в него заклятье, сопровождавшееся красной вспышкой. — Протего! — отчаянно выкрикнул Гарри, лежа на мокром полу. В голову пришла страшная мысль: если он не пойдет в атаку сейчас, Малфой его добьет. — Экспеллиармус! Ступефай! Малфой сбросил с себя оба заклинания, как будто они были летящим в него снегом. Он все еще не произнес ни слова и все заклятия кастовал молча, с закушенной губой. Палочка в его пальцах была похожа на хлыст, и вот он занес ее снова… — НЕТ, НЕ НАДО, ОСТАНОВИСЬ! — истошно завопила Плакса Миртл. В голове Гарри сиреной взревела тревога, и он взмахнул палочкой, словно мечом: — СЕКТУМСЕМПРА! Кровь Драко хлынула наружу из груди и лица, словно открылись шлюзы. Он покачнулся и с громким плеском упал на залитый водой пол. Вода мгновенно покраснела. — Нет… — УБИЙСТВО! УБИЙСТВО В ТУАЛЕТЕ! УБИЙСТВО! Гарри бросился к Драко, спотыкаясь и падая в воду. И замер, упав рядом с ним на колени. Потрясение было настолько велико, что даже вытеснило на секунду ужас перед заклятием Принца. Перед ним, без всяких сомнений, лежала девушка. Только теперь, когда он видел Драко вплотную, он понял, что ему не показалось. Знакомые короткие волосы цвета платины, знакомые серые глаза… а вот лицо сильно изменилось. Черты сгладились и скруглились — даже несмотря на явное истощение Драко. И никакие круги под глазами не могли оттенить того, каким гладким и чистым стало лицо. Под разорванной заклятием мантией прерывисто вздымалась небольшая девичья грудь. Ее царапали тонкие белые пальцы, а серые глаза неотрывно смотрели на Гарри, пока рот жадно хватал воздух. — Я не знал… я же не… Миртл продолжала вопить, но несмотря на это, никто не приходил. Видимо, к ее стенаниям и воплям давно привыкли. Он схватил Малфоя за руку. Надо помочь… убрать из этого залитого водой туалета… отнести к мадам Помфри… В его голову снова пришла мысль, что Драко стал ощутимо тоньше — наверняка он смог бы его поднять. Голова вдруг немного прояснилась: он знал, что делать. — Миртл! — рявкнул Гарри и перехватил Драко правой рукой под коленями. — Лети к Снейпу, попроси его о помощи! Скажи, чтобы шел в больничное крыло. Миртл не прекратила выть, но согласно кивнула и исчезла в ближайшем унитазе. Гарри бережно обхватил Драко за плечи и поднял в воздух. Если бы только он мог вспомнить то заклинание, которым Люпин левитировал тело Снейпа из Визжащей Хижины… но времени вспоминать не было. Он понесся по каменному мосту и по коридору до больничного крыла с истекающим кровью Драко в руках. — С дороги! — ревел он. Ученики шарахались от него по сторонам, некоторые ученицы взвизгивали и вжимались в стены. К счастью, больничное крыло было на этом же этаже, поэтому добрался он до него быстро. — Мадам Помфри! — задыхаясь, позвал Гарри. Он так и стоял с Драко на руках. Она тут же явилась — как всегда, в белом фартуке и плохом настроении. — Ну что опять, — ворчливо осведомилась она, — подрались из-за квид… Как только она увидела тело Драко, лицо ее изменилось. — Клади сюда, — она указала на кровать подальше от входа, а сама начала доставать что-то из шкафчика у стены. Гарри на уже ватных ногах послушно отнес к ней тело Малфоя и бережно положил на кровать. Белая худая рука безвольно свесилась вниз. Гарри, безуспешно пытаясь проглотить комок в горле, взял тонкое запястье и аккуратно положил руку на кровать. Снейп явился тут же — кабинет Защиты от Темных Искусств тоже был всего лишь этажом выше. Гарри отступил от кровати на шаг, но рванувшийся к Малфою Снейп все равно умудрился оттолкнуть его плечом. Не глядя на Гарри он хлопнулся на колени, и замер. Затем овладел собой, выхватил волшебную палочку и принялся бормотать нараспев какие-то заклинания, проводя при этом палочкой над глубокими порезами. Кровь перестала сочиться. — Мадам Помфри, — напряженно-холодным тоном сказал Снейп, не сводя глаз с Драко, — нам нужен… — Бадьян, да, да, знаю, — женщина уже спешила к кровати с повязками и большой бутылью. Снейп еще два раза повторил контрзаклятье, водя палочкой над Драко. Затем встал. — Как по-вашему, удастся ли избежать шрамов? — спросил он у мадам Помфри. — Думаю, да, — ответила та и заставила бутылку бадьяна одним взмахом намочить очередной бинт, который тут же начала накладывать на грудь. — Прошло совсем немного времени. Хорошо, что мистер Поттер так быстро принес его… Она осеклась. — Полагаю, причина… изменений мистера Малфоя не известна? — ни к кому в особенности не обращаясь, ледяным тоном спросил Снейп. Мадам Помфри покачала головой. — Не похоже на действие трансфигурации, — прошептала она, бережно поднимая тело Драко одной рукой и оборачивая бинт вокруг груди и спины, — от действия темной магии такого уровня она бы уже спала. Гарри замутило. Темной магии? Ему следовало догадаться сразу, как он увидел, что делает это заклятие. А ведь Принц пытался его предупредить. «От врагов». Не «для школьных дуэлей» и не «против тех, кто тебя раздражает». Гарри вспомнил, как хотел шутки ради испытать заклятие на Маклаггене, и к горлу снова подступила тошнота. — Может быть, это Оборотное зелье? — предположила целительница и бросила едва заметный взгляд на Гарри. — Был у меня случай… волос кошки… — Квази-постоянный эффект Оборотное зелье дает только в сочетании с частицей животного, — возразил бывший зельевар. — Если только по замку не бродит животное, которое выглядит как сестра-близнец мистера Малфоя, думаю, причина — не зелье. Поттер! Суровый окрик Снейпа застал мальчика врасплох, и он вздрогнул. — Да, сэр? — За мной, — полным льда голосом приказал профессор. Снейп вышел из лазарета — мантия, как обычно, хлопала и развевалась следом. Гарри бросил последний взгляд на бледного, как смерть, Драко, к лицу которого мадам Помфри прикладывала компрессы, и пошел следом за Снейпом. Снейп привел его в подземелья, по дороге рявкнув на стайку учеников, которые шептались у лазарета, а также заклинанием лопнув клыкастое фрисби, с которым в подземелье играло несколько пуффендуйцев-первогодок. Они пришли к кабинету. Снейп скривил губы и жестом приказал Гарри пройти внутрь. Затем зашел следом и захлопнул дверь. Сразу же воцарилась мрачная тишина, звуки замка как будто исчезли. Снейп взмахнул палочкой, и стул подъехал к Гарри прямо под ноги — так, что тот против воли повалился на него. — Осмелюсь предположить, что вы скажете, что не знаете, как мистер Малфой приобрел нынешний облик? — ядовито поинтересовался Снейп, облокачиваясь на стол и нависая над юношей. — Не знаю… сэр. Когда я… применил заклинание, она… он… Малфой уже так выглядел. Какое-то время черные глаза профессора буравили голову Гарри. — Вы не отрицаете, что применили заклятие? — вкрадчиво спросил Снейп. — Нет, сэр. Отрицать это было бы безумием. Как только Малфой очнется, он тут же расскажет об этом. — Похоже, я вас недооценил, Поттер, — оскалил зубы Снейп. — Кто бы мог подумать, что вы балуетесь с темной магией? — Я не балуюсь… сэр, — стараясь держать ровный тон ответил Гарри. — Да ну? — тихо спросил профессор. — Каким же невероятным образом вы смогли применить столь могущественное темное заклятье? Придумали его сами? — Я… его где-то прочитал. — Где? — В учебнике, сэр. Но я не помню, в каком. — Вы взяли его в библиотеке? — М… может быть. Я брал подержаные учебники в этом году, некоторые из них были исписаны учениками. Но я уже все их заменил. Скулы профессора превратились в камень. — Где ваши учебники, Поттер? — Они остались в туалете. — И если я попрошу вас принести их сюда, — шипящим голосом спросил Снейп, — что я среди них найду? В голову сам собой полез «Расширенный курс зельеварения». Гарри попробовал очистить сознание, как его учил Снейп, но вместо этого в голову полезли другие мысли. Утонченные пальцы, царапающие грудь. Молящие серые глаза. Волосы цвета платины в холодной воде. Губы, просящие воздуха. На удивление легкое тело в его руках, голова, прислоненная к его груди… — Достаточно, — полным холодной ярости голосом сказал Снейп. — Знаете, что я думаю, Поттер? Вы лжец, проходимец и задира, как и ваш отец. — Непра… — начал было Гарри, но профессор Защиты ударил ладонями по столу. — Вы будете проводить со мной каждую субботу, — он скривил губы в издевательской улыбке, — до конца семестра. — Но, сэр… через две недели квиддич… — Гарри уставился на него в отчаянии. — Финальная игра сезона… — Ну что ж, — прошептал Снейп, — бедный Гриффиндор! Похоже его ждет четвертое место.

***

Новости о произошедшем облетели Хогвартс дважды. Плакса Миртл насплетничала о произошедшем во всех туалетах для девочек, причем в каждом последующем версия становилась все более дикой. К вечеру вся школа знала, что Драко Малфой пытался открыть Тайную Комнату, после чего на него напал Гарри Поттер, превратил в девочку, а затем, сгорая от необузданного желания, напал на Драко и растерзал на нем одежду голыми руками. — Не сгорал я ни от какого желания! — возмутился Гарри. Он сидел вместе с Роном и Гермионой в гостиной, куда пришел после того как его отчитала профессор Макгонагалл, которая сердечно согласилась с наложенным на него наказанием. Рон хихикнул. — Ну ты смотри, не преврати меня в девчонку, лучше уж смерть. А что, правда Малфой пытался открыть Тайную Комнату? — Нет, — Гарри понизил голос и Рон с Гермионой склонились поближе, но Гарри все равно достал палочку и наложил Маффлиато на пространство вокруг них. — Ты все еще используешь заклинания Принца? — неодобрительно спросила Гермиона. — Брось, Гермиона, — поморщился Рон. — Ну да, одно заклинание оказалось опасным, но безобидные-то применять почему нельзя? — Это безответственно… — Малфой не пытался открыть Тайную Комнату, — прервал ее Гарри, — и я не превращал его в девушку… — Еще бы, — фыркнула Гермиона. — …он уже выглядел как девушка, когда я пришел. — Что? — в один голос спросили друзья. — Ага. И плакал. — Плакал? — севшим голосом спросил Рон. — Он жаловался Плаксе Миртл, что Он, — Гарри сделал ударение на этом слове, — убьет его за то, что он не справился с чем-то. И что Он точно не пощадит его после того, что с ним произошло. — Да что с ним произошло-то? — недоуменно спросил Рон и посмотрел на Гермиону с надеждой. — Ты хоть что-то поняла? Та нахмурилась. — Если честно… нет. Я не слышала о магии, которая может перманентно менять облик. Разве что метаморфизм, но это врожденная способность, и она проявляется еще в детстве, когда ее сложно контролировать. — Погодите, то есть Малфой теперь будет щеголять по школе девчонкой? — вдруг развеселился Рон. — Ну дела! — Может быть, он проклял себя какой-то из своих же штуковин из «Горбина и Бэрка»? — предположил Гарри. — Наверняка он купил там что-то кроме той мертвой руки и ожерелья. — Мы не знаем, что это он купил ожерелье, — поджала губы Гермиона, — но в принципе какой-нибудь артефакт с непонятными свойствами он там купить мог… — Зачем? Чтобы превратить Дамблдора в старушку? Я все-таки думаю, что это Оборотное зелье как-то не так сработало, — упрямо сказал Рон. — Раз уж он превращал в девочек Крэбба и Гойла, то наверняка и сам пробовал. Возможно, на этот раз маскировка понадобилась ему самому… и он использовал зелье как-то не так. — Исключено, Рон, — покачала головой Гермиона. — Оборотное зелье сложно приготовить, но если оно приготовлено плохо, то просто не подействует. А хорошо сваренное зелье можно использовать неправильно только одним способом: если положить туда… — Частицу животного, мы помним, — ухмыльнулся Рон и с мечтательным видом добавил: — А хорошенькие у тебя тогда ушки и хвост были… Гермиона покраснела. Дальнейшие разговоры ни к чему не привели. Рон только придумывал издевательства над Малфоем, если тот и правда появится в Большом Зале в образе девчонки через пару дней. А Гермиона заявила, что обязательно посмотрит о возможных причинах превращения Драко в книгах («ну еще бы», — проворчал Рон). Сам Гарри решил промолчать о том, что ему было совсем не смешно, когда он увидел Драко с другой стороны. Что он не хочет позволять Рону смеяться над новым обликом Малфоя. Да и про то, что он мучался от вины, он тоже особо не распространялся — хотя и дал понять Гермионе, что жалеет о том, что применил неизвестное заклятие. Его команда по квиддичу тем временем впала в полнейшее уныние. Гарри уже подумывал использовать остатки «Феликса» на то, чтобы как-нибудь отвертеться от субботнего наказания хотя бы один раз — через неделю. — Сначала переживи Снейпа в эту субботу. Может, к следующей тебя в живых уже не будет, — мудро заметил Рон за завтраком, поливая яичницу кетчупом из серебряного соусника. — Спасибо, Рон, — мрачно поблагодарил его Гарри. Через пару дней Гарри вышел из Большого Зала после завтрака, но не пошел на улицу вместе с остальными шестикурсниками, которые наслаждались ясной погодой на выходных. Вместо этого он спустился в подземелье и постучался в до ужаса знакомый кабинет. — Войдите, — раздался ледяной — под стать подземелью — голос. Гарри вошел. Его глаза скользнули по банкам с неизвестными животными и остановились на груде бумажного хлама в коробках на столе. — А, Поттер, — почти ласково сказал Снейп. — Я нашел работу как раз для вас. Насколько я помню, вы хорошо поднаторели в искусстве заполнения чистых листов бумаги текстом… вместе с профессором Амбридж. Гарри затрясло от гнева и омерзения, а шрамы на ладони правой руки неприятно зачесались. — Мистер Филч давно ищет помощника, который смог бы привести в порядок эти старые архивные дела. В них содержатся записи о всех правонарушителях Хогвартса. Гарри мрачно воззрился на коробки. — И что мне нужно с ними сделать? — Разобрать, разложить в алфавитном порядке, переписать все испорченные карточки, — сказал Снейп. — Без магии. Он приказал Гарри начать с коробок от тысяча двенадцатой до тысяча пятьдесят шестой — заявил, что это сделает его работу интереснее. Поэтому в течение следующих четырех часов Гарри перебирал карточку, то и дело ощущая, как ухает сердце где-то в груди, когда он натыкался на знакомые имена: Джеймс Поттер, Сириус Блэк, Римус Люпин, Питер Петтигрю. — Можете идти, — неожиданно заявил Снейп в два часа дня. Гарри спокойно отметил, с какого дела продолжать работу в следующую субботу, подхватил сумку и встал из-за стола. — Сэр? — неуверенно остановился он на полпути к двери, сам до конца не уверенный в том, стоило ли открывать рот. — Да? — скучающим тоном отозвался профессор Защиты, который что-то писал на длинном свитке пергамента. — Могу ли я навестить Мал… Драко? Перо замерло в крючковатых пальцах Снейпа. — Навестить? — повторил он. — Да, навестить… сэр, — Гарри пересилил себя. — Это ведь из-за меня он в больничном крыле. — И что же вы сделаете, когда навестите… мистера Малфоя? — Снейп подозрительно вытаращился на мальчика из-за сальных волос. — Принесете ему гостинец? — Я… хотел бы попросить прощения. Сэр. Снейп, казалось, ожидал чего угодно, но не этого. — Я не знаю, что вы задумали, Поттер, — медленно сказал он и поднялся со своего места. Гарри попятился. — Я не могу запретить вам посещать мистера Малфоя в больничном крыле, если он соизволит… нужным вас принять. Попросить прощения за соделанное вам и впрямь было бы полезно. Но если вы выкинете хоть одну шутку в духе вашего отца, или оскорбите его, в том числе из-за его… состояния, то вы будете мечтать о времени, проведенном в этом подземелье, потому что больше Хогвартс вы не увидите. Я выразился достаточно ясно? Гарри кивнул и поспешил уйти. «И все-таки он ничего не запретил», — упрямо подумал Гарри, поднимаясь в вестибюль. Ноги сами вынесли его к больничному крылу. Он поздоровался с мадам Помфри. — Надеюсь вы здесь не для того, чтобы продолжать дуэли, молодой человек? — строго спросила целительница. — Никаких глупостей! Юноша кивнул и заверил ее, что хочет лишь попросить прощения. Целительница разрешила ему войти и открыла лазарет. Гарри прошел внутрь. Лазарет мало изменился после всех случаев, когда он сюда попадал. Все койки были пусты — кроме одной, в дальнем конце, и она была прикрыта ширмой. Гарри прошел к кровати, волнуясь — сам не зная от чего именно. Он кашлянул, чтобы дать о себе знать, обогнул ширму и увидел худенькую и болезненную девушку в простенькой длинной рубахе с короткими белыми волосами, которая смотрела в потолок так, словно на нем были написаны ответы на все ее вопросы. Которую он, Гарри Поттер, искалечил собственными руками.