Музыкальный слух

      — В смысле? — Бекки отошла от Хенга и убрала его ладонь со своей руки резким движением.       — Ну… Ты мне нравишься. Я это понял месяц назад. И хотел, чтобы ты чувствовала то же самое. А я нравлюсь тебе? — Асаварид попытался схватить ее за плечо, но Бекки отошла еще на шаг назад. В ее голове сошлись все пазлы.       — «Он постоянно был добр ко мне, рассказывал то, что от меня скрывали. Хенг давно ничего плохого не говорил, проявлял внимание… Я не замечала! Я и не хотела бы замечать. Мне вообще парни не нравятся!», — у Бекки внутри все перемешалось. Чувства были в основном отрицательные.       — Э-э, я не думаю, что могу ответить взаимностью, — самое страшное в этой ситуации было то, что он из администрации школы. Она не могла резко отреагировать, почему-то боялась, что произойдет что-то плохое.       — У тебя уже кто-то есть?       — Нет, — твердо ответила Бекки. Не могла же она честно сказать ему, что у нее на уме его бывшая девушка. Хотя хотелось, — я пойду. У меня дела.       — Подожди, я правда тебе не нравлюсь? Но ты же так хорошо со мной общалась, мне казалось, что я симпатичен тебе, — Бекки увидела, как он хотел еще что-то сказать, но она не желала больше слушать его и выбежала из помещения.       Куда-то бежала полминуты, затем, убедившись, что он точно за ней не идет — пошла шагом. Размеренным, поникшим и в глубоком смятении. Ей признались в чувствах. Нет, не так. Бывший парень текущей симпатии Бекки признался в любви. Она никогда в жизни не ответит ему взаимностью. Но как быть, если они работают в одном здании? Теперь Бекки будет неловко и непонятно.       Сначала длинные шаги, потом короткие, затем снова длинные. Она нервничала, то ускорялась, то замедлялась. Мысли кружили ее разум, затуманивая все вокруг. Мир казался ненастоящим, мрачным, паршивым. Бекки погрузилась в него как вдруг врезалась в кого-то:       — Эй! Осторожно, — она хотела было разругаться, но быстро заметила что знает этого человека, — Фрин…       — Привет, — Мисс Сароча как всегда выглядела красиво и очень строго. Костюм на ней сидел отлично, сама она казалась слегка взбаламученной, — я только сейчас приехала. Как все прошло?       — Хорошо, мы все сделали, — Бекки попятилась назад от девушки, — вроде родители довольны.       — Молодец, Бек, — Фрин сократила расстояние между ними, — я скучала, позволишь обнять себя? — Бекки первая потянулась и прижалась к ней, тая в чужих руках, — ты напряжённая, — к тому времени как она это отметила, учительница отстранилась и спрятала взгляд в пол, — чего нервничаешь? Хенг не доставал тебя? — она произнесла это с улыбкой, но внутри все сжалось при виде растерянных глаз Бекки.       — Все в порядке. Я пойду, — Армстронг не желала что-либо рассказывать ей, — он хороший напарник, прекрасный. Проблем не было, — Фрин хотела возразить, но Бекки тут же удалилась по коридору вглубь, оставляя Фрин одну.       — «Если он что-то с ней делал я не прошу» — пролетело внутри бушующим штормом и она ещё с минуту разглядывала удаляющийся силуэт девушки и пошла в совершенно противоположную сторону. На поиски бывшего парня.       — Хенг! — Фрин влетела в гримерку. Там парень все так же отдыхал в кресле, как увидел ее, сразу же приподнялся, — это что за дела?       — Мисс Сароча, я не совсем понимаю о чем идет речь… — парень вжался в сидение.       Фрин выдохнула через нос и подошла совсем близко, заставляя его почувствовать страх, вынуждающий сказать правду. Она переводила взгляд то на его руки, нервно блуждающие по воротнику, то на бегающие глаза.       — Я приехала, а Бекки после концерта сама не своя, — пояснила она, — говори, что случилось.       — Я думал, что… — он замялся, — …да и она вроде была не против, — Фрин за короткое мгновение успела надумать всякое разное, и еще пуще разозлилась, — я сказал, что она мне нравится.       — Что?! — Фрин отошла назад, — зачем ты это сказал?       — Она мне и вправду нравится. И уже давно. Месяц точно, мне бы хотелось, чтобы… — Фрин тут же перебила его.       — Не лезь к ней, понял?       — Почему? — Хенг встал с кресла и приблизился к Фрин, — я не имею право на это?       — Не имеешь. Держи свои чувства при себе и не высовывайся. Даже не смей трогать ее, — девушка прекрасно понимала, что Бекки сейчас очень неловко и неприятно, что она вряд ли сможет рассказать Фрин сама о случившимся.       Хенг непонимающим взглядом окинул бывшую девушку, немного подумал и ответил:       — Чего Вы так злитесь? Я ничего плохого не сделал. Или все же у нее кто-то есть?       — Есть, — Фрин ляпнула броско и тут же бы вернула слова в голову, но это было невозможно, — но тебя это не касается, — попыталась исправить ситуацию строгостью.       Она больше ничего не говорила, только наградила убивающим взором и метнулась из гримерки, прямо как Бекки, оставляя его одного. Хенг отдышался от напряженной ситуации, протер глаза и взял телефон со стола. Набрал чей-то номер, заранее слащаво улыбаясь:       — Привет. Ага… да… — с той стороны ему что-то сказали, — да, все идет по плану, — Асаварид закончил звонок и выдохнул, победно улыбаясь, — сама же себя закапываешь, Фрин, — прошептал в пустоту, сломав тихую идиллию в гримерке.

***

      Бекки вбежала в свой музыкальный зал и села на пол, поджав обе ноги к себе. Сняла с плеч рюкзак, вытащила оттуда беспроводные наушники и телефон. Она года два не слушала музыку в них, потому что берегла слух. Но переживания становились все более невыносимыми и Бекки воткнула два наушника в уши и нажала на дисплей телефона, включая его. Быстро пролистала плейлист в поиске подходящей песни. Ничего не подходило, поэтому выбрала функцию «перемешивания». На удивление заиграла вполне сносная музыка. It's you, it's always you              С каждым собственным вздохом и новым битом в треке Бекки успокаивалась пуще прежнего. Она врубила громкость на полную, даже для ее тугоухости было слишком громко. Бекки знала, что потом пожалеет о своем решении, но решила смириться и продолжать слушать одну из самых любимых песен. If I'm ever gonna fall in love I know it's gonna be you       Три минуты пролетели быстро, намного быстрее, чем минутное выступление ее детей. Сердце бешено стучало, хотело выпрыгнуть из груди, дыхание то выравнивалось, то наоборот. Бекки не знала как поступить и как общаться с администрацией. Единственный кто особо себя не проявлял — Мистер Бонд. Она вообще его редко видела. Мужчина скидывал ей отчеты, всегда был открыт к вопросам. Жаль только, что Бекки не могла спросить его о текущей ситуации и получить развернутый ответ, со схемами и примерами.       Она думала, что Хенг изменил свое мнение и увидел ее профессиональность. Не заметил. Асаварид руководствовался чувствами, а не головой. В этой ситуации не хватает холодного разума.       Бекки встала с пола и вытащила наушники, обратно надевая аппараты. Поправила их, чтобы поудобнее сели, включила и снова слышала. Больше всего ее удивляли собственные выдохи и вдохи. Громко.       Она хотела было отправиться домой, но в помещение ворвалась Фрин. Как гром среди ясного неба:       — Почему ты мне не сказала?! — на повышенных тонах спросила девушка, — он признался в чувствах! Ты же понимаешь, что он нарушает трудовую этику, он ведет себя неподобающе!       — А мы ведем себя подобающе? Фрин, он твой заместитель. Да, поступил хреново. Да, я не могу ничего сделать. Но разве ты не также поступаешь? — Бекки поправила взъерошенные волосы и подошла чуть ближе к девушке, глядя ей в глаза.       — О чем ты говоришь, Бек?       Фрин искренне недоумевала почему Бекки сейчас так странно себя ведет, почему избегала все две недели ее отсутствия в городе.       — Ты тоже говорила, что я тебе нравлюсь. Ты тоже нарушаешь трудовую этику. А ты моя начальница, это еще хуже, — директриса потерла лоб ладонью и не переставала держать зрительный контакт с девушкой.       Да что она сделала не так?!       — Подожди, но ты же… — начала Фрин, но ее перебили.       — Неважно, — Бекки запихала свои вещи в сумку и с характерным звуком застегнула ее, накидывая на плечо.       — Да что с тобой?! — Фрин поближе подошла к девушке и громко спросила ту давно интересующий ее вопрос.       Рука потянулась к подбородку Бекки, чтобы поднять лицо к себе и поближе рассмотреть карие глаза, так слабо поблескивающие сейчас. Фрин пугал холод и отстраненность девушки.       — Не кричи на меня, — обозначила Бекки и грубо отдернула руку Фрин, — знаешь, если бы ты тоже мне сказала бы сразу о том, что у Дэвида есть старший брат, который над ним издевается — я бы тоже не молчала в патовых ситуациях, — Фрин тут же округлила глаза от шока от сказанных слов, — если бы ты мне рассказала, что ведешь работу с семьей Дэвида, я бы лучше понимала своего ученика и не могла бы случайно спровоцировать очередную истерику!       Девушка кусала щеки изнутри и чувствовала вину за молчание. Она не говорила Бекки ничего, она хотела решить все сама, не втягивать в это близкого человека. Но отгородить ее не получилось.       — Бекки, я…       — Нет! Ты выбрала промолчать, — Бекки опять не давала ничего ей сказать, она гнала свою линию, не хотела никого вокруг слышать.       Фрин не узнавала ее. Это была не ее Бекки, это какая-то другая девушка. Грубая, злая и совершенно не улыбчивая. От улыбок остались еле заметные морщинки на веках, напоминающие Фрин о том, что перед ней Бекки. Просто в другом, новом состоянии. Неведомом ей.       — Я хотела тебя защитить. Это все очень сложно и я не могла… — она пыталась объяснить свою точку зрения. Тщетно.       — Серьезно? Защитить? От чего? Я даже не хочу слышать твое вранье. И, знаешь, если бы было только это — я бы может поняла. Но ты сделала кое-что похуже.       На глаза навернулись слезы у обеих. Фрин, в свою очередь, вообще перестала полноценно присутствовать ментально в их ссоре. Будто бы, все вокруг кукольное, ненастоящее. При сильном стрессе она могла чувствовать что-то подобное, ее психика не справлялась. Первым делом девушка приехала в школу, чтобы увидеть Бекки. Обложила себя лживыми надеждами и прямо сейчас словно смотрела на себя со стороны.       — Да я не понимаю о чем ты!       — Ты была с какой-то девушкой, по вечерам сидели вместе, танцевали, — Бекки подняла лицо чуть выше, чтобы случайно не заплакать, но дрожь в голосе выдавала ее, — думаешь, я не вижу, как вы обе смотрите друг на друга? Думаешь, я совсем тупая? — Фрин изменилась в лице.       — Погоди, ты серьезно ревнуешь?       — Нет, шутки шучу, — кинула Бекки первое что попалось в голову, Фрин же в тысячный раз пыталась расставить все по местам, объяснить, почему Бекки не так поняла ее. Заранее могла предугадать, что это не сработает. Хотя бы потому что, Бекки отвернула от нее свой взгляд, перестав удерживать свой фокус внимания на ней.       — Это Кармен, моя знакомая. Мы общаемся как подруги. Она мне не нравится, я даже не думала, что ты будешь ревновать, — Фрин медленно и тихо проговорила это, делая паузы, чтобы до нее дошло, но увидела, как Бекки продолжала нервно сжимать кулаки и не смотреть на нее.       — Я не верю тебе. Ты спала с ней? — начальница почувствовала, как внутри ее словно ударили под дых. В солнечное сплетение. В грудь. Прямо там, где сердце. Уже и так налитое кровью от их сумасшедшей и непонятной ссоры.       — То есть, ты такого мнения обо мне, серьезно? Бекки, я не понимаю с чего ты вообще завелась… Мы с тобой не встречаемся, чтобы ты решала с кем мне общаться и как смотреть.       Сразу же от изменившегося после своих слов тона Бекки, Фрин поняла, что сказала лишнего. Бекки же, сняла с плеча сумку и что-то начала искать.       — Знаешь, ты права. Мы не вместе, и не должны быть никогда. Я жалею обо всем, что у нас было, — Фрин открыла рот от сильной боли из-за слов Бекки. Она жалеет об этом? Серьезно? — развлекайся с кем хочешь, мы же не встречаемся, — Бекки хотела добить ее словами, что очень даже получилось, — и хорошо, что это так. К лучшему. Вот ключи от твоего дома, — раздался еле слышный звон предмета и она вложила их ей в руку.       — Бекки… — хотелось кричать, бить, рвать. Но Фрин увидела нарастающую пустоту в глазах собеседницы.       — Флаффи накормлен, напоен. Дома все хорошо. Спасибо, что доверилась, но больше не надо.       — Не уходи, пожалуйста, — шептала Фрин, в тихой мольбе, в слабой просьбе наполненной мягкой любовью к ней.       — Мой рабочий день закончен, Мисс Сароча. До завтра, — слух резануло обращение Бекки к ней. Она давно не слышала от нее свою фамилию. Только учительнице было позволено обращаться к ней по имени. Больше никому нельзя.       — Бек… Стой, — Бекки больше не слушала ее и вышла из помещения. Фрин так и осталась неподвижной, не сдвигаясь с места, — почему ты ушла?.. — произнесла Фрин, затем пустила соленые слезы и щеки тут же стали мокрыми. Она знала, что тушь растечется, что глаза опухнут, что люди увидят ее заплаканный вид. Но было так все равно.

***

      На следующий день у Фрин по плану намечалось совещание. Она весь предыдущий ничего не ела, почти не спала. Ворочалась, думала, размышляла. Как только ложилась на боковую, тут же снились кошмары. Прошлое перемешалось с настоящим. В данный момент Мисс Сароча с удовольствием легла бы на диван и уснула бы. Но Мистер Асаварид, Бонд, и учителя, вряд ли оценили бы.       — Два месяца назад я… — запнулась девушка, как только увидела прозрачный, почти не видимый взгляд Бекки на нее, — мы в общем-то поменяли план воспитательной работы, чуть подкорректировали требования к урокам. Добавили больше интерактивности, для малышей — физминуток. Я требовала от вас, чтобы каждый сдал отчет и доказал мне, в худшую сторону мы движемся, или в лучшую.       — Да, конечно, — одна из педагогов положила перед начальницей бумаги с распечатанной информацией, — у меня успеваемость повысилась. Дети меньше устают, больше слушают и им проще сосредоточиться.       Фрин прошлась глазами по буквам, прочла заключение, рассмотрела схемы. И вправду, все как и говорила ее подчиненная:       — Хорошая работа, хм… — учительница улыбнулась из-за слов начальницы, — мне нравится то, как Вы ответственно подошли к моей просьбе.       Все сидящие здесь переглянулись. Каждый знал — просьба Мисс Сарочи — приказ. И если ее не выполнять, вряд ли та будет ими довольна. Даже самая крохотная просьба — желание, чтобы все обязательно подчинялись. Ее боялись. Словно их директриса не человек, который, может, вчера плакал, бился в истерике, переживал, а стойкий и железный солдатик. Никто никогда не знал правду до конца. Только Бекки видела покусанные губы Сарочи, потерянный взгляд и трясущиеся руки.       Бекки виновата и прекрасно была осведомлена об этом. Она накинулась на Фрин чуть ли не с порога, она высказала все свои обиды без внутренней фильтрации, пустила каждое предложение по воздуху, не волнуясь в моменте — а что почувствует Сароча?       Шею сдавливали невыпущенные слезы. Она не плакала, боялась дать слабину. Но как можно было продолжать любить ту, кто скрывала от нее правду и тоже говорила болючие слова? Вот и Бекки не понимала. Потому что любить не переставала. Погорячилась? Наверное.       — Кто еще выполнил? — спросила Фрин. Бекки подняла руку, — всё что ли? — она в упор не хотела замечать Армстронг.       — Я тоже сделала Мисс Сароча, — начальница даже не посмотрела на нее, — вот, — тоже положила, как и прошлая учительница бумаги и дожидалась реакции. Но ее не последовало. Только тихий вздох.       — Вот, смотрите, — другой коллега Бекки тоже предоставил отчеты, — все расписано по Вашим требованиям.       Фрин улыбнулась вскоре после его слов:       — Спасибо, я обязательно все посмотрю и изучу. Можете идти, — после этой фразы все встали и попрощавшись с начальницей, разбрелись по своим кабинетам. Бекки глянула на пустое место рядом с собой — где обычно сидела Нам и печально вздохнула. Сколько же она будет болеть…       Девушка дождалась когда все окончательно уйдут и подошла к Фрин:       — Нам надо поговорить… — ей тяжело дались эти слова. Но она их выговорила. Сароча продолжала не видеть Бекки, обращая внимание только на бумаги, — Ф…Фрин?       — Свободна, — стальной голос взбодрил весь остаточный холод у Бекки, — я всех отпустила. У тебя сейчас урок, иди.       — Он через пять минут, я еще успею.       — Нет, не успеешь. Я занята, — Фрин мельком посмотрела на собеседницу и прикусила кожу на нижней губе до крови, — иди, пожалуйста, — Бекки не стала сопротивляться и вышла.

***

      Музыка из колонки оглушала мысли, отрезвляя разум Бекки. Болтовня и толкучка детей не давали в полной мере расслабиться. Они вместе уже изучили новую игру, Бекки сама вместе с ними радовалась успехам. Ребята быстро понимали чего от них требует преподавательница и исполняли просьбы. Ведь здесь просьба — это не приказ, дети пробовали что-то неизведанное и знали, что может не получиться. Но Ребекка не осудит, только подскажет как добиться результата.       Она выключила музыку и подошла к фортепиано, к ней подбежал один из детей и постучал по плечу:       — Что такое? — поинтересовалась Бекки.       — Дэвид опять закрыл уши и плачет, — мальчик указал пальцем на него, — и что-то говорит.       — Спасибо, что сказал, — она поблагодарила ученика и обернулась на уже громкий плач сзади, — дыши, помнишь, как я тебя научила? — опустилась на уровень с Дэвидом, — давай посидим в тишине?       — Я один, — вдруг произнес мальчик, — я один, — еще громче сказал он и заткнул уши пальчиками, совершенно ничего не слыша, — громко.       Бекки велела детям быть тише и наблюдала за ребенком. В последнее время с ним сложнее. Он сильнее истерит, больше сенсорных перегрузок. Что-то было не так. До этого Дэвид лишь раз в неделю мог замкнуться, однако такое происходило в конце занятия. Сейчас же — почти начало. Ближе к середине. Будто сбой в системе, к которой так привык ребенок. Бекки надеялась, что он привыкнет, что будет легче. Но становилось только хуже.       Через какое-то непродолжительное время все устаканилось и урок продолжился. Бекки к концу занятия сильно устала и на последнем издыхании провела прощальный поклон. Дети потянулись обнимать ее, говоря милые вещи. Майк, когда дети более-менее рассеялись по родителям, тоже подошел к ней.       — Я предложил этой девочке быть вместе! — радостно заключил он, — ей понравились наклейки.       — Правда? — Бекки тепло рассмеялась, — не сомневалась в тебе.       — Я тоже не сомневался в себе, — гордо произнес Майк и обнял Армстронг, — теперь буду дарить ей только такие. Она мило улыбается, — Бекки потрепала его волосы и мальчик помахал ей, затем побежал к маме.       В углу учительница заметила, что мама Дэвида с кем-то ругалась по телефону, сам Дэвид же стоял рядом и дергал ее за рукав:       — Не надо кричать, — он нервничал, — мамочка, — костяшки на его пальцах белели от силы, с которой он пытался хватать ткань кофты, — мам, хватит, — женщина перестала громко разговаривать и перешла почти на шепот.       Бекки не могла смотреть на эту картину. Слишком больно и она ничего не можно сделать. Всего лишь учительница ритмики. Всего лишь работа.

***

      На следующей неделе на работу вышла Нам. Она болела в это раз коротко и непродолжительно, что удивило Бекки. Девушки отдыхали в кабинете Нам и обедали, параллельно болтая:       — Что изменилось за то время пока меня не было? — спросила подруга, в это же время заполняя в компьютере оценки детей.       — Ничего, все как обычно.       — Не верю тебе, — честно призналась Нам, — ты же знаешь, я никогда не буду осуждать, — Бекки отвела взгляд и продолжила есть.       Армстронг не говорила с Фрин с того последнего совещания. Когда они сталкивались, то просто делали вид, что чужие друг-другу. Это происходило часто, так как кабинет Фрин и Бекки на одном этаже. Начальница выглядела неважно, словно стала другим человеком. Она и так была строгой и требовательной, но к этому прибавилось безразличие. К каждому.       — Мы поругались с Фрин, — тихий возглас Бекки удивил Нам, — сильно. И вряд ли я ей приятна.       — Пиздец, — любимое слово Нам, — видимо разговор не пошел вам на пользу…       — Я не знаю что делать.       — Если честно, тоже не представляю, — она выключила компьютер и разложила материал для предстоящего урока на столе, — Фрин как-то контактирует с тобой?       — «Если бы контактировала, я бы, может, могла что-то изменить» — подумала Бекки.       — Нет, — она увидела, что Нам достала распечатанные картинки и начала вырезать. Бекки тоже взяла ножницы, помогая той, — хотела спросить тебя об одном ученике. Я знаю, что по возрасту он должен у тебя учиться.       — Что за ученик?       — Даниэль. Это старший брат моего подопечного. Он у тебя как вообще учится? Слишком плохо себя ведет?       — Ну, были спорные моменты. Сейчас хорошее поведение, оценки лучше стали. А почему ты спрашиваешь?       Бекки давно анализировала их семью, ее пугала неизвестность, что она совершенно без понятия, почему Дэвид переменился. Методики, которые она изучила, не помогали. Она прочитала так много литературы по аутизму, видела признаки у Дэвида и помогала ему справляться. Но сейчас происходило что-то неясное. Это не связано с его нейроотличностью, ребенок переживал из-за родителей и страдал от отношения брата к себе.       — Я знаю, это не мое дело, но у них в семье проблемы. Малыш постоянно переживает, говорит, что он один. А его брат, как я знаю, устроил поджог, что потом отразилось на их семье. Там все ссорятся, беспокойная обстановка.       Нам сочувствующе смотрела на Бекки, оценивая, что она могла бы сказать. На ум ничего не приходило. Она знала каждого ученика, была в тесном контакте, могла поддержать их, если они говорили ей о своих трудностях. Но Бекки — это другой вид поддержки. Дети часто слушали ее слова и могли забыть, пропустить мимо ушей советы, в то время как Бекки нуждалась в них и никогда не упускала сказанное.       — Я все понимаю, Бек. Но есть один нюанс, — Нам погладила ту по руке, чтобы успокоить, — у моего ученика нет младшего брата. Больше никого с таким именем я не знаю.       — Но… Тогда где тот Даниэль?       — Не знаю. Однако, я думаю, что здесь что-то нечисто, — парировала Нам.       Бекки задумалась, прокручивая все события до сегодняшнего дня. Она не могла теперь сопоставить все события. Она встала со стула, с озадаченным видом схватила свои вещи и подошла к двери, куда-то собираясь:       — …Куда ты?       — К Фрин. Мне нужно с ней поговорить.       — Но вы же не разговариваете? - спросила Нам, но заранее видела, что подруга уже спешит.       — Здесь дело не о выяснении отношений, Нам, — сказала Бекки и вышла из кабинета, ускоряя свой шаг.