Музыкальный слух

      Бекки зашла в актовый зал и увидела там Хенга, одиноко сидящего в передних рядах. Он совсем не обращал на нее внимания, что-то печатал в телефоне. Девушка подошла ближе, осмотрелась: Нам нигде не видно. На нее это не похоже, ее подруга хоть и не особо принципиальная, да и в систему образования попала потому что вместе с Бекки веселей, но Нам редко опаздывала. Тем более, через два дня намечался концерт.       — Здравствуйте, — Бекки сложила руки в приветствии «вай» и Хенг повернулся на источник голоса, — сегодня до скольки репетируем?       — Здравствуй, — Мистер Асаварид почесал затылок и задумчиво глянул на подчиненную, — Нам сейчас писала мне, что у нее температура и что она вряд ли сможет выступать.       Бекки округлила глаза от удивления. Нет. Только не простуда. Нам всегда болеет крупно, долго и берет от больничного все. Теперь придется еще искать второго ведущего. Она кое-как заставила Нам, никто больше не согласится.       — Но… Кто будет вместо нее? — она нахмурила брови и положила телефон в карман, наблюдая за парнем.       — Я пытался привлечь других сотрудников. Они слишком заняты подготовкой, да и два дня — слишком маленький срок, чтобы начинать заново подготовку. Я буду твоим вторым ведущим. Я видел от начала и до сегодняшнего дня все репетиции. Так будет проще, — кивнул Хенг, а Бекки натянуто улыбнулась, обратно доставая телефон, отлучившись на минутку, чтобы кое-кому написать:       « — Нам! Мы что, зря смотрели скучные сериалы? Я тебя прибью!»       « — Прости…» — подруга тут же прислала фото себя на фоне многочисленных салфеток, лекарств, она лежала в кровати и по воспаленным красным глазам, можно было точно увидеть, что та болеет.       « — Мне теперь с Хенгом выступать!» — разочарованно и громко выдохнула Бекки.       « — Ну это определенно… хреново»       « — Я знаю! — Мисс Армстронг не знала как будет работать с ним.       « — Я честно пыталась все утро сбить температуру, но простуда взяла свое»       Бекки посмотрела на пришедшее сообщение и грустно хмыкнула. Нам и вправду вряд ли хотела болеть сейчас.       « — Прости, что накинулась. Выздоравливай» — Нам отправила пару стикеров с сердечками, на это без улыбки взглянуть было нельзя.       Как работать с человеком, который издевался над своей бывшей девушкой? Как смотреть ему в глаза, шутить с ним, а мысленно вспоминать слезы Фрин? Бекки не верила ни единому его слову, ставила под сомнение каждое предложение и фильтровала их смысл. У нее никогда особо не было проблем с доверием, но если Бекки знала, что человек объективно хреновый, то доверия он не заслуживает.       Армстронг убрала лишние вещи на передние ряды сидений, вытащила из сумочки сценарий, подключила микрофон и броско глянула на Хенга. Тот лучисто улыбался и как ребенок схватил свои бумажки с напечатанными словами и прошелся по ним глазами. Поднялся с сидения и встал рядом с Бекки:       — Ну что, начинаем? — он взял микрофон со стойки и посмотрел на девушку.       — Начинаем.

***

      — Ты серьезно? — удивилась Кармен, — я думала, что ты такой трудоголик, раз так быстро поднялась по карьерной лестнице, а ты просто… Не смогла дальше преподавать?       Фрин заливисто рассмеялась и посмотрела на собеседницу.       — Ага, — Сароча схватила банан на столе в их номере, купленный сегодня, когда девушки закупались продуктами, — знаешь, что самое сложное было? — она начала есть, Кармен с интересом слушала ее.       — Что?       — Понять как заполнять документацию. Это, правда, пол дела. Я проходила курсы до этого по повышению квалификации. А потом, пробовала свои силы на практике. Изначально, ставила не туда подпись, неправильно отступала от шапки документа. В какой-то момент я уже перестала верить в то, что у меня что-то получится. Но потом, наш завуч отксерил первую бумажку, которую я идеально заполнила. Сколько радостей-то было! До сих пор храню ее.       Фрин ела и мечтательно вспоминала былые времена. Прошло чуть больше года, она за это время выросла в профессиональном плане, и гордилась собой.       — Ты молодец, — Кармен включила на фоне какую-то незамысловатую песню, — я, кстати, не думала что тебе всего двадцать четыре. Думала, ты старше.       — Ну спасибо… — Фрин закатила глаза, — то есть, я совсем хреново выгляжу?       — Да нет, просто ты всегда ходишь в строгих костюмах, редко улыбаешься. Мало улыбаются только взрослые люди. Они как будто перестают видеть смысл в улыбках. А мне кажется, что это прекрасно — когда взрослые не стесняются этого. По-настоящему радоваться мелочам и давать себе слабину. Понимаешь, о чем я?       — Понимаю. Я просто так устала… Ты бы знала как я вымоталась от моего бывшего, он же заместитель. Как тут улыбаться? — подытожила Фрин.       — Верно… Но тебя окружают не только люди, с которыми была негативная история.       — Я знаю. Мои дети — отдушина для меня. До сих пор, когда вижу их — радуюсь, ведь они так подросли. Раньше я больше улыбалась, потому что знала — ребята напоминают мне, что каждый новый день — новая жизнь. Сейчас дела обстоят хуже — день сурка меня преследует. Иногда ученики приходят ко мне, чтобы поздороваться. Тогда я бываю счастливой.       — Знаешь, порой совсем необязательно, чтобы кто-то способствовал твоему счастью. Ты его находишь сама, — Кармен взглянула на задумчивое лицо Фрин и продолжила, — ты — свой источник счастья, — Сароча съела банан и крутила кожуру в руках, используя ее как антистресс.       — Ты права.       Кармен улыбнулась, поправила волосы и тихо, будто бы совершенно незаинтересованно, спросила:       — А Бекки… Тоже один из твоих источников счастья? — Фрин замешкалась на минуту.       — Опять ты про нее?       Начальница слабо ухмыльнулась и попыталась свернуть тему разговора. Но не могла. Это единственный человек, которому она рассказала о Бекки. И этот человек беспрепятственно слушал ее, хоть Фрин редко сама говорила о девушке.       — Прости, но я не могу смотреть, как вы обе молчите и ничего не делаете. Ты вчера показывала ее фото. Красивая девушка. Вы подходите друг-другу. Почему боишься?       — Чего я боюсь?       — Вот и я не знаю. Но страх определенно есть. Ты хотя поговоришь с ней, когда приедешь, а? — Кармен переключила песню на телефоне, недовольно посмотрев на исполнителя, — блин, не люблю этого артиста.       — Поговорю.       Кармен полистала еще несколько композиций и совсем выключила музыку, погружая их обеих в тишину. Затем, что-то начала искать. Спустя недолгую минуту, перед лицом Фрин оказался экран телефона с их историей в соцсетях, загруженной пару недель назад в их первый день встречи:       — Ты говоришь, что не знаешь, почему она так отстранилась. Может, она приревновала тебя ко мне? — Фрин пересмотрела видео и нахмурилась, — сегодня чистила галерею и подумала, что так могло бы случиться. Что думаешь насчет этого?       — Мне кажется она совсем не ревнивая, — Фрин отрицательно помотала головой, — не замечала, чтобы ее смущало что-то подобное. Да и мы просто танцуем. Вряд ли она там надумала себя чего-то.       — Ты ее лучше знаешь, — Кармен убрала телефон и посмотрела в окно, — темнеет. Когда чемоданы собирать будешь?       — Завтра, — кивнула Фрин и осмотрелась: она прикупила только пару платьев, несколько побрякушек и еще что-то по мелочи, — за день до поездки, думаю нормально будет.       — Я тоже так думаю. Ладно, пойду я в свой номер. Пиши, если что, хорошо?       — Хорошо, — Фрин согласилась и попрощалась с Кармен, — ты тоже.

***

      Бекки ворочалась в кровати, не могла уснуть. Перепробовала все подряд: посчитать овец, досчитать до ста, придумать новый дизайн в своей квартире. Последнее, если честно, вогнало в жуткую апатию на пару минут. Но ничего более. Только переживания, мысли, бесконечный круг воспоминаний, слов, людей в голове. Бекки хотела, чтобы мозг наконец успокоился и дал ей отдохнуть перед завтрашним важным событием. Показательный концерт. Она нервно кусала губы и наблюдала за давно потемневшим небом за окном. Получается, мероприятие уже сегодня. Бекки насчитывала примерно час ночи, может два.       Они с Хенгом репетировали чуть больше, чем должны были бы с Нам. Хотя бы потому, что парень прекрасно знал что нужно говорить. Он будто выучил каждое слово наизусть и за эти пару дней они хорошо сработались. Бекки, на удивление, вообще перестала обращать внимание на свои внутренние барьеры по отношению к Хенгу. Просто работала, дежурно общалась и не давала себе слабину в плане чувств. Любых чувств…       Девушка скучала по Фрин. Так сильно соскучилась, что ей хотелось самой позвонить начальнице, рассказать как у нее дела, похвастаться своими успехами, просто поболтать на светские темы. Но не было желания мешать Фрин с ее появившейся знакомой. Бекки жутко ревновала, ощущала себя собственницей и не могла ничего с собой поделать. Ей было некомфортно лезть к Сароче, когда та скорее всего не хочет уже быть с Бекки. Армстронг завидовала незнакомке. Она может ее видеть две недели, каждый день. Бекки уже начала забывать как мило Фрин морщит носом во время сна или просто так. Как смешно ищет телефон, когда забывает куда его положила. Или кривляется из-за сильных эмоций, сама того не замечая.       Отбросила одеяло в сторону. Подошла к распахнутому окну и вдохнула свежий воздух. Пахло ночью и прохладной погодой. Такой, от которой волосы развевались по ветру, а по телу образовывались приятные мурашки. Внизу не было людей, только лишь через минуту-две проезжали редкие машины. Куда-то спешат. Ей бы тоже понравилось уехать сейчас куда-нибудь. Прямо в эту секунду. Сорваться с места, сесть в транспорт и отправиться в путешествие. Только чтобы убежать от мыслей. Но, как всем известно, от себя убежать не получится.       Бекки сделала ещё несколько глубоких вдохов и поняла почему ей было тяжело уснуть. Она забыла снять аппараты. Потрогала уши: сидят на месте и молчат, даже не намекнули о своем местоположении. Поэтому Бекки прекрасно все слышит и собственные раздумья кажутся более невыносимыми, чем обычно. Нащупала кнопку выключения, аккуратно вытащила их за вкладыш и посмотрела на два маленьких устройства.       Два месяца Бекки на новом месте. Аппараты в самом начале смутили Мистера Асаварида. Но Бекки справилась и доказала ему, что она может работать как все обычные люди. Он уже и не вспоминал об особенности девушки. Ей это льстило: когда люди забывали о том, что она плохо слышит, значит она правильно все делает. Родители детей не всегда замечали аппараты, и если происходило такое, то не жаловались. Да и зачем? Бекки выполняет все свои обязанности положенные по трудовому кодексу. Даже больше, чем нужно. Иначе она не может, ведь для своих детей Армстронг сделает все.       Бекки положила слуховые аппараты в специальную коробку и закрыла их. Поставила на полочку рядом с кроватью, задвинула чуть дальше, чтобы не упали. Ей всегда было интересно: а что, если бы она всегда была полностью здорова? С самого детства? Что бы тогда изменилось и изменилось ли вообще? Когда Бекки была ребенком, представляла, как однажды, в один день, она просыпается и — слышит! Тогда бы она устроила пир на весь мир, поделилась бы радостью с родителями, больше никогда не злилась на себя и смогла бы жить проще. Она бы каждый день радовалась и никогда не забывала бы о прежних днях. Но Бекки выросла, ее мечты тоже поменялись. Она никогда не станет здоровой, но пообещала себе: будет заботиться о своих ушах, проверяться и радоваться тому, что имеет.       Она не являлась полностью глухой. Ее статус: слабослышащий человек. Специально не учила жестовый язык, ведь тогда, она бы с ужасом ждала, когда оглохнет. Это звучит глупо даже для нее самой, но ничего поделать с собой Бекки не могла. Без аппаратов Армстронг слышала громкий голос собеседника, лай БонБон, звон кухонных приборов и подобное. То же самое, но тише, намного тише. Ее не пугала тишина, она боялась, что однажды проснется и поймет: не слышит. Совсем.

— Доченька, ну? — маленькая девочка огляделась вокруг. Как вдруг в ее ушах что-то запищало тонким голоском, — она сейчас слышит?

— Подождите, еще минуту, — попросил мужчина, и на непонятном устройстве нажал кнопку. Бекки внимательно наблюдала за ним. Его руки умело искали нужные функции, — и…

      Она услышала. Шаги. Шарканье клавиш. Ветер за окном. Собственное дыхание.

— Мам, — девочка закрыла рот двумя крохотными руками от шока, — ого, — ее голос был таким непривычным для нее самой.

      Ее родители сидели рядом и гладили ту по голове. Она даже слышала шуршание своих волос. Это повергло девочку в шок.

— Бекки, малышка, ты нас слышишь? — ее отец не сдержал слез и продолжил, — я люблю тебя, дочь.

— Я тоже, — громко сказала Бекки, — громко, — она заткнула уши. Бекки казалось, что она не так говорит. Ее голос слишком… невнятный?

— Это нормально, ей нужно время привыкнуть, — заключил мужчина в очка и по-доброму улыбнулся малышке, — добро пожаловать в мир звуков. Возможно, некоторые из них тебе не понравятся, — родители Бекки сквозь слезы засмеялись, — открою секрет: если мама с папой будут долго бурчать, то я подскажу тебе, как выключить аппараты и ты сможешь отдохнуть.

— А как теперь будет играть фортепиано? — спросила девочка, проигнорировав предложение мужчины, — я его почти не слышала.

— Еще лучше, поверь мне, — пообещал он и сказал родителям, — слишком не переусердствуйте, пусть носит аппараты сначала двадцать минут в день, потом чуть-чуть увеличивайте время. Контакты логопеда я дам.

      Бекки быстро потерла ладошки друг о друга, услышала еще один новый звук и широко улыбнулась. Она слышала каждую мелочь, девочка даже не знала, что если провести пальцем по кожаному дивану, то вместо привычной дрожащей вибрации, она услышит звук. Самый настоящий.

      Дома она первым делом побежала к стоящему фортепиано. Не к собаке, не к игрушкам, а к нему. Провела рукой по крышке музыкального инструмента и замерла. Звук. Гладкий, аккуратный, идеальный. Села за банкетку и нажала на первую ноту. До третьей октавы. Звук. Больше не непонятное дребезжание, не неясное тихое пищание. Нота. Она никогда не слышала ее такой. Это еще более совершенно, чем было до установки аппаратов. Бекки с осторожностью коснулась ушей, она ощущала на них устройство, все еще давящее своим ощутимым весом и непривычностью. Если бы она могла, то сделала бы все, чтобы раньше услышать свою первую ноту.

— Как тебе, солнышко? — ее мама подошла к Бекки и погладила по спине, — красиво?

— Красиво. Я никогда не перестану играть, — девочка знала, что теперь просто обязана изучить инструмент досконально. Она мечтала об этом, — мне так нравится… — Бекки повернулась к маме и по щеке малышки потекла слезинка, — неужели, я пропустила этот удивительный мир?

— Что ты имеешь ввиду? — переспросила женщина, она, кажется, знала ответ на вопрос. Но ей было важно услышать от дочери ее мнение.

— Мир звуков. Я многое пропустила, — Бекки вытерла каплю с щеки и не переставала говорить, — твой голос, папин голос — такие волшебные! А ты знала, что машины издают такой громкий грохот? Или что у меня слышно дыхание?

— Знала, — честно ответила она, — но теперь, мы с тобой будем по новой узнавать каждый звук. Говори мне, если есть еще что-то, что ты не могла слышать. Мы это обязательно обсудим и вместе послушаем.

— Знаешь, что самое важное я упустила, мам? — спросила девочка.

— Что же?

— Мир музыки. Он намного лучше, чем я его себе представляла, — ответила Бекки, отвернулась обратно к фортепиано и провела ладонью по струнам, замечая как они слегка шумят от слабого прикосновения.

      Разница между собой сейчас и собой в детстве — огромная. Маленькая Бекки верила в лучшее и всегда мечтала, взрослая же ее версия: сурово глядела правде в глаза. Она с ужасом понимала, что если слух ее всё-таки подведёт, то даже не знает кем тогда будет работать. Да и в целом: как жить? Без голосов любимых людей, без пения птиц, без музыки. Самое страшное: уметь играть на пианино, но не слышать собственной игры. Поэтому Бекки старалась запоминать минуты, секунды, во время стучания по белым и черным клавишам. Чтобы потом в красках помнить музыку.       Ведь, это ее первая любовь с раннего детства.

***

      Скрипучий звук чемодана и лязг замков: вот что сопровождало Фрин вечером перед отъездом обратно домой. Она запихивала одежду, украшения, документы и прочие мелочи обратно в багаж. Рядом ее приятельница наблюдала за сей увлекательной картиной и жевала рис с овощами, периодически предлагая Фрин отдохнуть и поесть. Но та увлеклась сборами и ничего не хотела, кроме как прямо сейчас сложить вещи в чемодан и отправиться домой.       — Я останусь ещё на пару дней здесь, — сообщила Кармен и схватила салфетку на столе, протирая себя и все вокруг, — хочу отдохнуть.       — Ясно, — ответила Фрин, попыталась закрыть чемодан, но у нее это не получилось и с великим сожалением она заметила, что у нее ещё осталось пару вещей, которые нужно как-то запихать, — да как я вообще это сделала?! — Фрин от злости кинула багаж в сторону, — почему две недели назад чемодан был нормальных размеров?!       — Открою секрет, — Кармен прожевала еду, затем продолжила, — возможно, то, что ты накупила мешает закрыть его.       Фрин глянула на нее со злым выражением лица и сжала кулаки, намереваясь снова принести удар багажу, но сдержалась. С самого утра она была очень напряжённой. Она думала, что последний семинар так действует на нее. После него Фрин завалилась к себе в номер и всё ещё не отошла от неимоверной злобы и непонимания на весь мир.       — Ага, — Фрин решила не подбирать багаж и встала с колен, подходя к девушке, — поможешь? Я уже часа два с ним мучаюсь. Если ещё раз увижу как оттуда вываливаются все вещи я просто…       — Все-все, я сейчас сделаю, — Кармен посмотрела на еду, оставляя рис в одиночестве и подошла к чемодану, — так, посмотрим, что у нас здесь, — лёгким движением рук положила выглядывающие вещи и упаковала их, — почти, — приложила усилия и он с лёгкостью закрылся, — вот и все.       — Ты издеваешься? Я не могла это сделать два часа! А ты за минуту! — Фрин почти кинула в нее подушку, но сдержалась.       Ее приятельница оставила чемодан возле входа и подошла к Фрин. Подвинула к себе недоеденный обед и продолжила есть. Фрин подпирала щеку рукой и наблюдала за ней, думая о чем-то своем. Завтра уезжать обратно домой. К Флаффи, работе и прежней жизни. Что там ее ждёт? Непонятно. Но ей было интересно отвлечься и побыть в другом городе.       — Ты весь день напряжённая какая-то, — заметила Кармен, — с утра я думала, что ты можешь послать всех без слов. Днём почти не разговаривала, сейчас чуть не избила бедный чемодан. Что не так? Не хочешь домой?       Фрин не намеревалась разговаривать на эту тему. Она сама не знала, почему чувствует себя сегодня таким образом.       — Хочу. Я по Флаффи соскучилась. Он там наверное без меня устал, — Фрин изменилась в лице, став более грустной, нежели нервной, — Бек каждый день мне скидывает его фото, я уже хочу поскорее увидеть этого малыша.       — И Бекки тоже хочешь увидеть, — Фрин сглотнула ком в горле, — знаешь, что придется обсудить почему вы отдалились. Почему она относится к тебе иначе. Ты прекрасно понимаешь, что может случиться что угодно, что вы можете вообще перестать разговаривать. А это ужасно для вас обеих, я думаю. А если наоборот — вы хорошо поговорите, то тогда придется открываться другому человеку и идти в отношения. Тоже страшно.       — Ты как будто читаешь мысли, где ты этому научилась?       — У тебя на лице все написано, это во-первых. Особенно, когда каждую секунду проверяешь написала ли она тебе. Во-вторых, я года два назад проходила какой-то курс по психологии. Возможно, это были инфоцыгане, но я углубилась в чувства людей и как их лучше понимать. Наконец-то пригодилось, — гордо заявила девушка и сложила столовые приборы в тарелку, — не смотри ты так, я же правду говорю, — Фрин явно хотела возмутиться, но Кармен ее опередила. Она заметила на стуле ещё пару вещей, не сложенных и боязно добавила, — кажется, ты ещё не все сложила… — Фрин посмотрела на стул.       — Да блин!       — Ничего страшного, дело пяти минут, — Кармен широко улыбнулась и снова предложила свою помощь, и не дожидаясь ответа, исполняла ее, снова открывая чемодан…

***

      За кулисами находилось двое человек. Хенг и Бекки. С самого раннего утра они настраивали звук, проверяли всю музыку, инструктировали других учителей какой порядок их групп. Хоть это все было сделано тысячу раз, они решили в контрольный раз убедиться, что все хорошо.       — Я сейчас вернусь, мои дети должны первые выступать, — заверила Бекки, — мне нужно им все напомнить.       Девушка вышла из закрытого помещения и прошла в коридор, увидев там своих детей:       — Здравствуйте, — поздоровались ребята и потянулись к учительнице, обнимая ее.       — Здравствуйте, сейчас вас проводит моя коллега, — Бекки представила другую учительницу ребятам.       — А почему не Вы? — грустно спросил ребенок из толпы.       — Я буду объявлять вас, поэтому когда услышите мой голос и название нашей группы, смело выходите. Не забудьте, что после движения рукой, одновременно поднимайте правую ногу. Когда кружитесь на месте, то только один раз вокруг себя, не увлекайтесь. Все так, как мы с вами репетировали, — Бекки отметила ещё пару важных вещей, поправила одежду детям, приказала им не слишком сильно увлекаться разговорами и посоветовала коллеге следить за ними, — справитесь?       — Да, — дети радостно запрыгали на месте и посмотрели на нового человека, изучая ее. Бекки, пока ее группа отвлеклась, побежала к сцене, попутно здороваясь с прохожими учителями, которые тоже ожидали выхода.       Все два часа они с Хенгом отлично провели мероприятие. Казусов не было, две группы Ребекки выступили так, как нужно было. Она два раза подряд нервничала по одной с половиной минуте — именно столько длились их номера. Бекки про себя повторяла движения, наблюдала из-за кулис за каждым и ощущала страшную нервозность, от макушки головы до самых кончиков пальцев ног. Она их учила, родители в зале тоже прекрасно осведомлены об этом факте, и если что, то спрашивать будут с нее. Но она напрасно переживала, вроде все в порядке.       Далее предстояла не менее важная часть концерта — озвучить все остальные группы. Кто-то играл на фортепиано, кто-то выступал дуэтом с гитарой. Оставались средние и старшие группы. К тому времени, когда вышел последний человек со своим номером, Бекки выдохнула и перестала переживать. Она понимала почему так: на нее и Асаварида повесили огромную ответственность. Фрин четко разъяснила, что если будут косяки, спрашивать будет только с них. Это и справедливо, однако Бекки просто не могла позволить себе расслабиться все две недели.       Они сказали последние предложения из сценария, всех поблагодарили и удалились за кулисы:       — Мы молодцы, — рассмеялся Хенг и плюхнулся в кресло, — а ты как считаешь?       — Тоже так думаю — согласилась Бекки, — как же ужасно хочется пить.       — Держи, — заместитель директора протянул ей бутылку с водой, — твои дети хорошо выступили. Казалось бы, всего четыре года. Но уже так хорошо понимают ритм.       — Они быстро схватывают, — заключила Бекки, — я так хочу увидеть, как они подрастут и будут играть на музыкальных инструментах, петь. Знать, что именно я была тем человеком, кто привел их в музыкальный мир, — она сделала глоток воды и почувствовала, как першение в горле скатывает вниз и голос приобретает былую звонкость.       — А ты романтик, — Хенг ухмыльнулся и поправил шевелюру, — когда твои две группы подрастут, им нужно будет знать историю музыки. Вот тогда у меня они вряд ли будут хорошо учиться, — грустные ноты присутствовали в его словах.       — Почему?       — Никто особо не любит историю. У меня в каждом классе только несколько человек ее слушают. Остальные списывают, только и успеваю ловить. А, ну и сольфеджио проклинают обычно, — Бекки со смехом кивнула, вспоминая как Нам постоянно жалуется на поведение своих учеников.       У Нам ситуация посложнее — сольфеджио дети любят прогуливать. Потому что попросту сложно, непонятно, возможно неинтересно. Но, учитывая, как подруга с легкостью относится к работе, Бекки надеется, что та не слишком сильно издевается над учениками. Если подумать о недавних ее рассказах, то это скорее они издеваются над ней. «Да как можно забыть что такое гамма и баритон, в последнем-то классе музыкалки!» — твердила Нам еще одну неделю назад, до своей простуды.       И кстати о болезни. Бекки забыла, что вчера не созванивалась с подругой, чтобы узнать как она. Поэтому схватила телефон и нажала на привычный контакт, на аватарке которого стоял любимый биас Нам. Послышались длинные гудки и почти сразу она ответила ей на звонок:       « — Привет» — Бекки помахала подруге в камеру.       Она увидела, как Нам все так же лежит в кровати. Краснота глаз чуть спала, однако чихать и кашлять она не перестала.       « — Привет, Бек» — Нам слегка улыбнулась.       « — Как там концерт?»       « — Мы справились. Представляешь? Мои дети тоже прошли этот нелегкий этап. Честное слово, пока они там были, я чуть не померла из-за стресса»       « — Я не сомневалась, что все будет хорошо» — ее коллега отвлеклась на минуту, чтобы прокашляться.       « — А ты как? Все так же болеешь? Без тебя скучно…» — Бекки сделала грустное выражение лица. И вправду, в школе было без нее пустовато. Никто не звал во время окна к себе в кабинет, чтобы поболтать и отдохнуть вместе.       « — Болею, как видишь. Может, на следующей неделе выйду» — смутно пообещала Нам.       « — Но это вряд ли точно. Я сама уже устала болеть»       Бекки обсудила с ней еще какие-то темы, совершенно поверхностно. Она скучала по Нам, но не слишком сильно хотела ее загружать сейчас, когда она заболела. Попрощавшись с ней, Мисс Армстронг заметила взгляд Хенга.       — Что такое? — непонимающе спросила она и вопросительно подняла брови.       — Да так, я услышал, что ты кормила Флаффи сегодня. Это же… Собака Фрин? — осторожно поинтересовался парень и забегал по лицу Бекки.       — Ага, — кратко ответила она, — ее. Фрин попросила меня присмотреть за ним, пока она будет в отъезде. Я не могла отказать, уж больно милый этот пушистик, — улыбнулась Бекки и положила телефон в карман. У Фрин и вправду милейший питомец, который, казалось, знает все команды мира.       — Странно, она обычно никому не доверяет его. Даже когда мы… были вместе, — он сделал паузу в этом предложении и на секунду задумался, — то отдавала его в отель для животных, либо нанимала зооняню. Удивительно, что она оставила его на тебе.       — «Ого… Она, наверное, мне доверяет…» — подумала девушка и почему-то ощутила в груди укол совести. Фрин доверяет ей. Самое дорогое что у нее есть. А Бекки закрылась от нее сразу, когда услышала, что Сароча скрыла информацию об ученике, затем еще эта незнакомка… Может, она не хотела? Может, всему есть причина? Но обида снова главенствовала в ее голове, поэтому Бекки мысленно отряхнула появившиеся мысли.       — Ну, значит так ей захотелось, — девушка незамысловато пожала плечами. Какое дело Хенгу вообще до этого?       Он все это время пока она разговаривала следил за лицом Ребекки, девушка ощущала на себе его взгляд и осторожно болтала с Нам. Внутри молилась: пусть подруга ничего не скажет лишнего.       — Знаешь, я хотел поговорить с тобой, — Бекки напряглась, тон голоса не был легким. Будто парень сейчас скажет то, от чего по телу поползут неприятные царапающие мурашки, — это важно.       — «Я не ела с самого утра. Вот что для меня важно» — у девушки почти заурчал живот, она была готова на стенку лезть от нарастающего голода и боли из-за него внутри. Ей совершенно не хотелось разговаривать.       — Да, конечно, я слушаю, — она сохраняла непоколебимость, а внутри бушевало непонимание, чего от нее хочет Хенг.       — Я хотел извиниться, — Бекки подавила победный танец, вырывающийся у нее всеми импульсами мозга, снаружи она сдержанно улыбнулась, — я относился к тебе неправильно. С самого начала я смотрел на твои недостатки, совершенно не глядя на профессиональные качества.       — Ничего страшного, я давно поняла, что вы изменили свое отношение ко мне, — Бекки уже хотела встать и уйти, но Хенг удержал ее за руку.       — Я не договорил… — он сжал ладонь крепче, — мое отношение действительно изменилось, — Бекки посмотрела на него с еще большим непониманием и нахмурила брови, — я просто хочу сказать, что… — он сглотнул и продолжил, — ты мне нравишься.