Музыкальный слух

      — Что? — директриса взглянула на лист перед ней, — причина?       — Мистер Асаварид, — Фрин зажмурилась, когда услышала ненавистную фамилию своего бывшего.       Он и так разрушил ее ментальное здоровье и хотел попортить физическое. Теперь издевается над сотрудниками. А Фрин не то что бы не может ничего сделать, она была так занята все недели, что не могла помешать Хенгу. Заполнение документов, регулярные совещание, выдача выговоров и так далее. Это ужасно злило и выводило из себя. Она не всесильная и не за всем может уследить.       — Расскажи мне, что случилось, — тихо сказала Фрин, всматриваясь в глаза Бекки. Кажется, она плакала.       — Я уже не вывожу. Он достал меня, я просто хочу уволиться и больше не сталкиваться с ним.       — «Как же я тебя понимаю, он меня тоже достал» — Сароча с трудом не озвучила честные мысли.       — Что конкретно Хенг делал?       — Все, что может помешать мне. Приходит ко мне и следит за уроком, предъявляет непонятные требования, судит за мое здоровье, он даже почту прислал неправильную!       — Я поговорю с ним.       — Нет. Увольте меня.       — Армстронг… — раздался телефонный звонок и Фрин отвлеклась, принимая его, — да?.. Так… Выводите всех детей и рабочих немедленно, подайте сигнал об опасности, — Сароча выключила телефон и резко встала, бросая пару кратких, но довольно тревожных предложений, — позже поговорим. В здании пожар, иди на улицу.       Бекки сглотнула. Она жутко боится огня. Ее пугали даже маленькие свечки на тортах, что уж говорить о пожаре. Руки начали дрожать, в горле пересохло, даже слегка замутило, девушка была в ступоре и не могла двинуться:       — …Что ты стоишь? — из размышлений прервала ее Фрин, но вовремя заметила, что девушка как-то неестественно побледнела, — идем, — она взяла ее за руку и вывела из приемной, в это же время записывая голосовое в учительскую группу, — « — значит так, все быстро выводим учеников, строим по парам. Личные вещи оставьте там, немедленно», — затем Сароча вызвала пожарных, но они сообщили, что уже едут.       Директриса крепко держала ее, даже можно было сказать, чересчур крепко. Бекки ощущала сильное давление на свою руку, но благодаря этому не так сильно уходила внутрь своих страхов. Спускаясь по лестнице, встретили ребят и их учителей, Фрин увидела, что почти у всех были с собой личные вещи и сильно разозлилась, но времени на злость не было, нужно поскорее выйти из горящего здания.       На первом этаже струился клубень дыма, люди старались не паниковать, но иногда было слышно, как маленькие дети истерили, звали маму. Фрин вышла на улицу вместе с замершей Армстронг и оставила ее на лавочке, а сама подошла к дверям школы, наблюдая за теми, кто выходит.       Все паниковали, но реагировали точно и быстро, что удивляло директрису. Обычно, происходить иначе. Люди забывают о правилах безопасности, им все равно на окружающих. Но преподаватели были обучены и сделали все как надо, совершенно не допуская лишних эмоций.       — Быстрее, — скомандовала девушка и нервно потирала шею, покрываясь мурашками. Страшно.       Неподалеку приехали пожарные и ринулись к зданию. Фрин осталась смотреть за группой средних учеников. Им было лет по двенадцать, они почти не были напуганы, перекидывались друг с другом шутками и болтали с директрисой:       — Как Ваши дела? — подросток подошел к ней и протянул шоколадку, — будете?       — Нет, спасибо, Бен, — отказалась Фрин и улыбнулась, вкладывая остатки доброжелательности в свою мимику.       — О, Вы помните как меня зовут?       — Конечно, как не помнить. Один год учить вас, таких маленьких, — на примере наглядно показала девушка и специально опустила низко руку, — так выросли…       Бен раньше ходил в очках, такой смешной был. Вечно прыгал и рассказывал анекдоты из детской книги, чем смешил и учительницу, и ребят. Его родители забирали после каждого урока и с волнением спрашивали об их сыне. Заботливые и поддерживающие, поэтому Бен растет таким хорошим парнем.       — А меня помните?! — другая девочка-подросток спросила об этом и Фрин пуще заулыбалась.       — Ты — Ай, слева от тебя — Карли, — называя имена, так она могла отвлечься от стресса, когда пожарные тушили здание, — Рон, Лав, Патрисия… — вспомнила еще десять имен и подростки радостно переглянулись, — я всех вас помню. Каждого.       Почти взрослые. Время бежит незаметно, чужие дети растут с космической скоростью. Их черты лица менялись, как и их походка, привычки, голос. Но одно точно никогда не изменится: глаза. Правильно говорят — глаза зеркало души. У них они яркие, чистые и непосредственные. Совсем ещё юные, но, как точно знает Фрин, талантливые.       Иногда она с трепетом вспоминала уроки проведенные с ними. Никогда не было так весело и интересно, жизнь тогда была совсем другой. Более насыщенной и настоящей. Когда-то Фрин жила своим делом. И дарила свою любовь ребятам, заставляя их почувствовать свою значимость и увидеть свой талант.              — Почему Вы больше не преподаете? Нам нравилось забегать к Вам в кабинет и желать хорошего дня, пока Вы с другой группой разучиваете ритмику.       — Дааа! — поддержала девочка, — сейчас не так-то просто зайти в приемную, да и наверное Вы заняты.       — Я бы с удовольствием учила бы дальше. Но таковы реалии, — грустно вздохнула девушка. У нее была причина на то, чтобы прекратить любимую работу, ей также просто удачно подвернулась должность директора. И причина, не быть больше преподавателем музыки — существенная. Но о ней не знал никто, только Фрин по ночам лежала в кровати и рассматривала фото с уроков со слезами на глазах — больше не будет преподавать. Никогда.             К Фрин подошел сотрудник пожарной и попросил на минутку отойти и поговорить. Они пришли к почти безлюдному месту, в нескольких шагах отсюда:       — Со школой все будет в порядке, — начал мужчина, — кто-то из детей поджег спички, дыма было много, но по сути пострадал один кабинет и то — несущественно. Я бы посоветовал открыть все видеозаписи с камер наблюдения, ребенок может почувствовать себя безнаказанным и творить страшные дела дальше.       — Хорошо… Кто-нибудь пострадал?       — Нет. На месте учителя пересчитали своих учеников, все в сохранности. Хорошо среагировали.       — Спасибо Вам, — искренне поблагодарила она.       — Это наша работа, — улыбнулся мужчина и ушел к машине.       - «Почему на меня свалилось это все? Почему нельзя просто спокойно учиться в гребанной школе и все? Вечно кто-то что-то учудит», — Фрин устала, но понимала, что сейчас ее ответственность — успокоить людей и отыскать виновного в пожаре. Она пришла снова к скоплению людей и громко объявила:       — Со школой все хорошо, никто не пострадал, мы выясним причину пожара и завтра уже можно снова приступить к занятиям, — все обернулись на ее голос, что способствовало тишине, — всем все ясно?       — Значит, мы сегодня не учимся?! — радостно спросил мальчик из этой толпы и все остальные принялись прожигать взглядом директрису в тягостном ожидании нужного ответа.       — Не учитесь, идите домой. Те, кто младше тринадцати, ждут родителей. Учителя, проследите, чтобы каждого ребенка забрали.       Постепенно люди разошлись кто куда, остались только маленькие группы из детей, обсуждающих сегодняшний день. Фрин наблюдала за тем, как все уходили и внезапно вспомнила кое-что, от чего по телу пробежал мороз: где Бекки? Она ее оставила полчаса назад на одной из лавочек, но не было времени проверить что с девушкой, а ведь Фрин заметила, какое-то помутнение в глазах той. Позвонила Мистеру Асавариду и Бонду — чтобы самостоятельно уладили возникшие проблемы без нее, и занялась поисками девушки.       Быстро сорвавшись с места, осмотрела каждую лавочку: впопыхах сказала посидеть Бекки там, но совсем забыла где именно. Нигде не было. Но спустя пару минут услышала всхлипывание и в глазах предстала четкая нужная фигура. Армстронг никуда не девалась, все в том же месте, где оставила ее Фрин:       — Все хорошо? — приблизилась к ней девушка.       — Я… Мне плохо, — Бекки шаталась, и чтобы не упасть держалась руками за лавочку, сжимая ее до побелевших костяшек.       В глазах начальницы читалось волнение.       — Ты успела надышаться угарным газом? Я сейчас могу вызвать скорую… — Фрин была готова тут же набрать номер, но увидела, как Бекки слабо качала из стороны в сторону головой, проявляя отрицание.       — Нет. Я боюсь огня, когда увидела дым, мне стало совсем страшно. У меня так бешено стучит сердце, мне кажется, я сейчас умру, — Фрин присела рядом к Армстронг и взглянула ей в глаза. В них была пустота, страх и отчаяние, — я не знаю что со мной.       Оценив обстановку, начальница сначала приметила неровное дыхание, слезы, затем дрожь по телу девушки и потерянный вид. Бекки выглядела неважно. И тогда до Фрин дошло что это: паническая атака. Когда она проходила курсы по повышению квалификации, то на них ей рассказывали базовые понятия. И о стрессовых явлениях там тоже шла речь. Сароча вспомнила, как рассматривала картинки с симптомами панической атаки: все сходилось. Как справиться с этим, Фрин тоже знала. Но не была уверена: практику по успокоению она не проходила.       Первый шаг: глубоко дышать, сосредоточиться на каждом вдохе и каждом выдохе. Мягко приказала это сделать, Бекки ее послушалась и вместе с ней проделывала важный пункт по снятию возникшего резкого стресса. Фрин не знала, выйдет ли, но верила в их совместные усилия. Секунда за секундой — вдох за выдохом, и постепенно, стало немного лучше.       Второй шаг: признаться самой себе, что это действительно паническая атака, что никто не умирает, что все в порядке. Фрин данный пункт дался намного легче, она просто минуту обсуждала с Бекки все, что с ней происходило, и что такое бывает при очень сильном стрессе. Но Армстронг все равно не до конца успокоилась.       Тогда она решилась на импровизацию. И вместо фокуса на отдаленные предметы, как советовали в умной книжке, аккуратно положила руку на ухо учительницы, приближаясь к ней:       — Я могу выключить их? — осторожно спросила Фрин, она знала, что ей могут отказать и Бекки будет права в любом случае.       — Зачем?       — Потому что на тебя давят звуки, если посидишь в тишине некоторое время, то…       — Хорошо, — тихо прошептала девушка и доверилась ей. Она не могла сама их снять из-за дрожащих рук и помутненного сознания, казалось, будто Бекки и вовсе забыла, как это делается.       Фрин заправила за ухо прядь мягких волос, нащупывая кнопку выключения, и когда увидела кивок Бекки, поняла, что сделала все правильно. Девушка тут же успокоилась и стала дышать более свободнее: и в прямом и в переносном смысле. Фрин не могла поверить в то, что смогла помочь человеку в такую трудную минуту. Никогда не делала этого, никогда не практиковалась, но справилась. Напечатала в телефоне в заметках ей «как ты?» и Бекки вслух ответила:       — Все хорошо, но я Вас вообще не слышу, — рассмеялась Армстронг, — спасибо за все. Вы так добры ко мне.       Снова и снова рассматривала оживающие глаза напротив, Фрин не знала куда себя деть. Как себя вести? Она не до конца была честна в своих мыслях, поэтому даже не осознавала и малой части переживаний. Сложно, будто перед ней новый мир и неизведанное приключение. Отбросила мысли в сторону, как и всегда в ее присутствии, и напечатала: «Умеешь читать по губам?»       — Не совсем, а что, хотите проверить меня? — Фрин кивнула, — ну хорошо, скажите что-нибудь.       — Интернационализироваться, — на одном дыхании выпалила Сароча и хихикнула.       — Ничего не понимаю… Повторите!       — Интернационализироваться       — Это что, одно слово?       — Да, — короткое соглашение Бекки поняла и по глазам Фрин.       — Не издевайтесь надо мной, — шутливо обиделась Армстронг, — скажите что-нибудь другое.       — Водоворотоподобно — Фрин уже была в ожидании возможного пинка, несмотря на то, что она общается со своей подчиненной. На ее месте, Сароча бы пнула саму себя.       — Я серьезно! — под гнетущим взглядом, было сложно не устоять, — придумайте новую фразу.       — «Что я могу придумать?» — Фрин думала секунд пять и еле слышно сказала:       — Я люблю тебя, — тихо, так, будто бы Бекки могла услышать, прошептала Фрин и почувствовала громкий стук сердца. Внутри будто целый мир перевернулся, еще и перед этим устроил самое настоящее землетрясение, ураган, бурю, торнадо… Да что угодно! Она сказала вслух то, о чем боялась думать все эти недели.       Что делать, если перед тобой та, кто заставляет все это чувствовать? Игнорировать? Поддаться? А если снова предательство? Фрин даже рассматривала вариант того, что она могла от нехватки ощущений «придумать себе…» Чувства? Нет… Даже страшно подумать о таком.              — Что-то про деревья? — Бекки в ожидании смотрела на волнующуюся Фрин, — если угадала, кивните.       Фрин неуверенно кивнула.

***

      — Вы узнали кто устроил поджог? — к Фрин зашли в кабинет другая глава администрации.       — Да, Мисс Сароча, это был Даниэль, ему четырнадцать, — Хенг поудобнее расположился на диване и буркнул, — кое-как выяснили.       Директриса довольно улыбнулась: хоть какой-то толк от них. Она рада была только одной вещи в этой нелегкой ситуации: что не пришлось снова браться за дело одной. Хотя бы в чем-то ей помогли. Но одно оставалось все также нерешенным: ребенок оставался безнаказанным.       — Поговори с его родителями и с самим мальчиком, — приказала Фрин и строго уведомила, — я этим заниматься не буду. Если возникнут сложности, пусть Мистер Бонд вмешается. А если провинится хоть ещё в чем-то — пусть Даниэль идёт ко мне в кабинет и я его с радостью вышвырну из школы, — железный голос означал всю серьезность ее намерений, — вам ясно?       — Да, — в один голос подтвердили завуч и заместитель, — мы проследим за ним.       — Также, скажите преподавателям одну важную вещь: чтобы я больше не видела, как они толпятся у входа из-за того что ослушались моих указаний.       — В смысле?       — Почти все дети были с личными вещами. Это крайне опасно! Когда происходит пожар, только самый глупый заставит детей мешкаться в поиске рюкзаков и сумок. А если бы это был серьезный, полномасштабный пожар?! Кто-то мог ведь и погибнуть, а ответственность брать на это будет педагог и глава администрации, то есть мы с Вами.       — Но они же взяли телефоны, одежду…       — Мне плевать, что они там взяли. Самое главное: сохранить здоровье каждого ребенка. Любой ценой, а это значит, что человек важнее любой материальной вещи. Купить то, что сгорело ещё успеют, а вот оплакивать ребенка родителям всю жизнь. И даже не смейте мне перечить, сообщите учителям об их грубейшем нарушении. Или это сделаю я.       — Хорошо, хорошо… — Мистер Бонд согласился и вместе с Хенгом вышли из приемной, Фрин слышала, как они записывали голосовое с посланием об ее последних замечаниях.       По привычке Фрин облокотилась на спинку стула и отвернулась от надоедливого рабочего компьютера. Домой можно было идти только через час. Невероятно сильно выматывал данный противный факт. Хотелось лежать сейчас в кровати с Флаффи и читать любимую книгу. Но Фрин является большой шишкой в музыкальной школе. Облокотилась щекой на руку и прикрыла уставшие глаза. Посетила навязчивая мысль: может просто закрыть кабинет и поспать? Недолго думая, точнее, совсем этого не делая, Фрин нехотя поднялась с сидения и подошла к двери. Только прикоснувшись к ручке, кто-то постучал. Фрин дернулась от страха, но открыла неизвестному человеку:       — Здравствуйте, я Вас снова напугала, да? — верно подметила Бекки. Очень сильно напугала, — простите…       — Все хорошо, проходи. Что случилось?       Фрин не хотела верить в то, что Бекки всё-таки пришла к ней. Это означало только одно, то, во что ей совсем не хотелось верить:       — Я хотела снова поговорить об увольнении, — четко определилась Бекки и прошла вглубь помещения. От нее пахло вкусным шампунем и Фрин не могла этого не заметить. Но заставила себя сделать каменное лицо и не поддаваться случайным (или нет) манипуляциям девушки. Возможно, манипуляции были таковыми только для нее.       — Всё-таки пару дней «на подумать», тебе не помогли? — осторожно спросила Фрин, — может… дать ещё время? Я думаю, что можно найти выход из этой ситуации.       Внутри она проклинала Хенга. Вывести из себя такую хорошую и ответственную сотрудницу — это надо было ещё постараться.       — Нет. Я найду другую школу.       — Ты уверена, что в другой школе тебя не будут также считать за непрофессионального человека? Везде плюс-минус одинаковая администрация. Наша — не исключение. К тому же, к тебе я отношусь отлично и жду новых достижений.       — Я знаю, но мне сложно, — признавалась Армстронг и грустно улыбнулась, — я люблю детей здесь, их родители ко мне относятся хорошо. Я обожаю преподавать, даже уже замечаю, как ребята растут…       — Но?       — Но я должна уйти, мне тяжело из-за Мистера Асаварида. Он за человека меня не считает, — Мисс Сароча знала: она права. Чертовски права. Если бы не дурацкий контракт, Фрин уволила бы его в ту же секунду, как увидела бы. Но не могла.       — Я помогу тебе справиться, — честно ответила Фрин и коснулась плеча девушки рукой, еле касаясь, чтобы не задеть ее пылкую натуру. Она хотела помочь ей.       — Но я уже все решила. Вот мое заявление, — положила на компьютерный стол документ, подтверждающий свой уход и только хотела уйти, как снова обернулась и рассмотрела Фрин, — кстати…       — Что? — Фрин была крайне расстроена, но не подавала виду.       — Вы знаете жестовый язык? — спросила Бекки и подошла почти вплотную, хитро улыбаясь.       — Нет, причем тут это? — Фрин ничего не понимала, чего от нее хотят, сотрудница оказалась непредсказуемой.       — Я немного знаю. Хотите узнать один из них? — с интересом в глазах спросила она.       — Ну давай, Армстронг, удиви меня, — ни сил ни желания не было на данное развлечение, но Сароча сделала ей скидку: всё-таки в последний раз видит на работе.       — Хорошо, — Бекки подошла ещё ближе и коснулась своими губами уст Фрин, медленно завлекая их в удивительное путешествие двух бьющихся сердец. Аккуратно сминала их, пробовала на вкус и видя, что нет сопротивления, незаметно даже для самой себя углубила поцелуй, а затем резко отстранилась, — это означает, что я тоже люблю тебя.