Ходящий тропами вдоль ветвей древа Сущего

       Погруженная в раздумья Констанция Дагворт перевела взгляд за распахнутое окно. Но в этот раз виднеющийся из окон кабинета директора Хогвартса умиротворяющий пейзаж, который она уже успела полюбить, не мог ее успокоить.       Совершенно неожиданно в окно влетел роскошный огненно-красный феникс. Сделал круг под потолком и слегка потревожил висящие там на тонких цепочках хрустальные сферы, под их мелодичный звон приземлился на спинку высокого стула и заклекотал, будто в приветствии.       С Фоуксом Констанция уже давно нашла общий язык. Несмотря на то, что волшебная птица служила совсем другому человеку, к ней тоже частенько заглядывала на огонек, особенно в те дни, когда на десерт у директрисы Хогвартса была свежая клубника.       Ее собеседник первым нарушил тишину, установившуюся при появлении феникса: — Он довольно тепло к Вам относится, не так ли?       Люциус Малфой с любопытством наблюдал, как феникс Альбуса Дамблдора лакомится ягодами из чужих рук. — Полагаю, что так, — чуть пожала плечами Констанция. — Он довольно контактный, так что Вы тоже можете попробовать к нему прикоснуться. — Благодарю, но нет. Хорошо ладить мне удается разве что с лошадьми, остальные животные отчего-то меня недолюбливают.       Констанция на это только вежливо кивнула, возвращаясь к собственным тяжелым думам, как раз таки непосредственно связанным с хозяином Фоукса. Она механически поглаживала тёплое оперение феникса и размышляла.       В Британии Альбус Дамблдор был довольно известным человеком. Победитель Геллерта Грин-де-Вальда, развязавшего в Европе не одну войну; кавалер ордена Мерлина; почётный член Международной Конфедерации Магов; видный ученый; бывший заместитель директора Хогвартса; бывший декан факультета Гриффиндор. Многие годы тот воспитывал юных магов и влиял на умы подрастающего поколения, пока не оступился. Констанция не застала трагедию со смертью ученика, но знала, что именно этот случай послужил тем камешком, с которого начался горный обвал.       Любой облеченный властью человек имеет врагов. Дамблдор, со своими категоричными взглядами на свет и тьму, с присущей тому — как, впрочем, и многим могущественным людям — снисходительностью, с весьма своеобразным чувством юмора, нажил их просто пруд пруди. Неудивительно, что — когда по вине того погиб не просто ребенок, а наследник древнего, богатого рода, и об этом на всю Англию раструбила пресса — на Дамблдора тут же накинулись все. Начали вскрываться и другие сомнительные истории с участием «великого светлого мага», как любила звать того пресса. Собственно, пост директора Хогвартса Констанция получила исключительно потому, что прошлого главного претендента на эту должность как раз валяли в грязи все, кому не лень.       В результате, в 1970 году, когда она возглавила школу, на должность учителя тогда еще ЗОТИ вернулась не одиозная фигура волшебного мира, а лишенный большинства регалий немолодой мужчина с усталым взглядом. Шакалы знатно потрепали льва. Но тот все еще оставался признанным ученым и талантливым магом со связями, так что она оставила Альбуса Дамблдора преподавать в Хогвартсе.       Они по многим вопросам не сходились во взглядах, но дети того любили. Да и претензий к уровню преподавания предмета у Констанции не возникло даже тогда, когда она совместно с Отделом образования начала реорганизацию школьной программы. Временами Альбус просто спасал ее, подменяя других педагогов или беря на себя дополнительную нагрузку в виде уроков по тем дисциплинам, для которых еще не был нанят преподаватель. В ответ она закрывала глаза на такие «шалости» того, как внеклассные собрания с учениками. В конце концов, Слагхорн тоже баловался подобным, собирая собственную «коллекцию» из самых перспективных, на его взгляд, детей.       Упустила она только тот момент, когда любимцы Дамблдора превратились в юных борцов со злом. Орден Феникса был головной болью Констанции в неменьшей степени, чем малолетние поклонники Пожирателей. Но пока и тех, и других удавалось держать в узде, сохраняя в Хогвартсе порядок.       И вдруг предложение Люциуса Малфоя.       Втянуть школу в отвратительный скандал; получить пятно на репутацию; взбаламутить детей и их родителей.       «Первой, кому попечительский совет пришлет комиссию с разбирательством, буду я, а главный организатор этой «навозной бомбы» будет стоять в стороне, оставив мне всю грязную работу».       Несмотря на все доводы и уговоры Люциуса, сказать, что Констанция была недовольна, значило не сказать ничего. Любого другого она бы уже выгнала, заодно послав проклятье вдогонку, но с этим человеком так поступить не могла, отчего было только неприятнее.       Постепенно портреты бывших директоров Хогвартса, висящие на стене за ее креслом и примолкнувшие было под немигающим взором величественной птицы, вернулись к обсуждению услышанного ими разговора нынешней директрисы и ее собеседника. Мнения портретов разделились: некоторые были категорически против предложения Люциуса, гневными возгласами выражая свое негодование. Особенно выделялся худой бледный мужчина в старомодном камзоле, что едва не выпрыгивал из своей рамы от возмущения. Но среди его соседей по стене было и немало сторонников высказанной ее собеседником идеи, что шикали на реплики бледного. Портреты препирались, скандалили, голосили, постепенно в кабинете поднялся невыносимый гвалт. — Тишина, — не терпящим возражений тоном произнесла Констанция, устав от шума.       Люди на портретах смолкли, словно по команде, перейдя на молчаливое сверление друг друга взглядами.              «В целом, приход Люциуса был ожидаем».       Лорд Малфой участвовал в делах Хогвартса еще со времен своей учебы в школе и с годами только усилил свое влияние. Щедрые пожертвования; полезные инициативы; неофициальная поддержка талантливых, но бедных детей. Пару раз Констанция даже обращалась к тому за помощью в весьма деликатных вопросах, когда ученикам требовалась защита за пределами магического мира. И тот всегда помогал, как когда-то помог и ее племяннику, не заикаясь о лаврах, ничего не требуя взамен.       «Но сегодня, видимо, пришло время собирать камни».       Внезапно Фоукс издал замысловатую трель, словно желая подбодрить, и губы ее сами собой на миг изогнулись в скупой улыбке: — Люциус, Вы ведь понимаете, что мне предлагаете? — Более чем. Но мы оба знаем, что я просто предвосхищаю события, которые и так произойдут. Негласная война за умы детей ведется в Хогвартсе уже не первый год. — Но явились Вы только сейчас. — А Вы предпочли бы, чтобы я дождался момента, когда юные «фениксы» схлестнулись бы в бою со сторонниками Пожирателей прямо в школьных коридорах? — Я бы предпочла, — в ее голосе зазвучал металл, — чтобы этот конфликт продолжил свое существование исключительно за пределами школы. — Тогда сделайте то, о чем мы говорили ранее. Пусть дети хотя бы в стенах Хогвартса остаются детьми, раз уж за его пределами они лишены такой возможности.       Констанция снова замолчала, недовольно сжав ярко накрашенные губы. Портреты бывших директоров опять начали перешептываться, по десятому кругу обсуждая предложение лорда Малфоя, отчего стены ее кабинета опять стали напоминать растревоженный улей. Гнева и благосклонности в словах портретах было поровну.       Игнорируя гомон голосов, она вытряхнула из серебряного портсигара тонкую сигарету и вставила в мундштук. Протягивая ей огонек на кончике своей волшебной палочки, чтобы Констанция могла прикурить, Люциус с достаточным количеством горечи в голосе произнес: — Леди Дагворт, к настоящему моменту умерло уже более десятка достойных молодых людей, вступивших в ряды Ордена Феникса еще во время их учебы здесь. Каждому из них не исполнилось даже двадцати. — Не стоит пытаться мной манипулировать, лорд Малфой. Я не считаю нужным ограждать юные умы от реалий жизни. Каждый имеет право сам выбирать свой путь, война за идеалы не худший из них, — затянувшись, она длинно выдохнула дым в сторону. — Но в одном Вы правы — школа не вербовочный пункт. Вполне достаточно и того, что в него превратился Хогсмид. — И Вы перекрыли детям доступ туда. Это не может не радовать.       Констанция предпочла никак не отреагировать на попытку ее умаслить. Разговор с Люциусом и так выматывал сверх меры. Стоило только согласиться с этим человеком в чем-то одном, как тот тут же пытался взгромоздиться ей на закорки, чтобы начать вертеть как самому вздумается.       «Как питон. Думаешь, что крепко обнимает, а он мягко душит». — Кого же Вы предлагаете в качестве замены? — Чета Лонгботтомов. Прекрасные послужные списки; дипломы аврорской Академии с отличием. Оба — опытные мракоборцы с боевым опытом. Фрэнк — отменный дуэлянт, Алиса же прекрасно управляется с любыми волшебными тварями. В свое время они по настоянию родителей прослушали также несколько курсов Оксфорда, так что имеют не только практическую, но и теоретическую подготовку по защитной и боевой магии. — Я знаю эту пару, они неплохие бойцы, да и с детьми сумели бы поладить… Но когда мы виделись последний раз, оба были вполне довольны текущим положением дел.       Пусть и сумев не подать виду, но Констанция была удивлена. С матерью Фрэнка, Августой, она дружила уже много лет, и знала о большинстве событий, происходящих у той в семье. Августа, несмотря на сильную привязанность к единственному, практически вырванному с боем у судьбы сыну, все же стремилась не вмешиваться в жизнь того. Констанция со своей подругой не раз приходили к выводу, что Фрэнку — тот был принципиальным идеалистом — не место в Аврорате. Увы, фамильное упрямство передалось тому от матери в полной мере, и как бы тяжело и отвратительно ни было временами на службе, тот был уверен в своем решении стоять на защите магической Британии. Единственным, кто сумел бы отговорить Френка, была его жена Алиса. Но та была еще большей сорвиголовой, чем Констанция и Августа в юности, вместе взятые. Было совершенно непонятно, как Люциусу удалось заставить Лонгботтомов отказаться от работы «в поле».       Словно в ответ на невысказанный вопрос Констанции, ее собеседник отлевитировал на директорский стол большую стопку бумаг. Прошения о приеме на должность преподавателя и ассистента преподавателя; рекомендации от главы Аврората Руфуса Скримджера; дипломы об образовании; результаты ЖАБА и сопроводительное письмо с ходатайствами по улучшению имеющегося учебного плана. Это предложение не только безболезненно решало вопрос с заменой педагога, но и перекрывало потребность в его ассистенте, которого не могли найти вот уже несколько лет. — Алиса хочет детей, но на последнем задании она очень пострадала. Колдомедики рекомендовали ей отойти от оперативной работы, если она хочет сохранить здоровье в целом и определенные функции организма. — И как же удачно, что Вы первый об этом узнали!       Цепко взглянула на своего собеседника Констанция, но тот лишь равнодушно пожал плечами: — Фрэнк — мой хороший знакомый еще со школьных лет. Мы регулярно видимся на семейных праздниках. Его бабушка Каллидора, как и моя супруга Нарцисса, из Блэков.       Она медленно вдохнула дым, задумчиво глядя на переданные ей документы: — Достойно… И ловко. Полагаю, у меня нет шанса отказать? — Не стану скрывать, мне бы хотелось получить положительный результат. Но я не директор Хогвартса. И я явился к Вам даже не как член совета попечителей.       Тон Люциуса, как и в самом начале их беседы, стал доброжелательным и даже слегка вкрадчивым, будто тот уговаривал строптивое животное: — Мы ведь и раньше беседовали о благополучии школы, обсуждали различные идеи. Некоторые из них прижились и пошли на пользу. Некоторые нет. Этот случай не исключение. Я всего-навсего предлагаю решение давно существующей проблемы.       Тот замолчал, спокойно ожидая ее решения. Всласть наговорившиеся портреты тоже примолкли, лишь изредка перебрасываясь репликами, какие-то рамы и вовсе пустовали.       «Видимо, их обитатели не выдержали вероломства моего гостя».       Наевшийся Фоукс сонно клипал глазами и явно собирался вздремнуть, даже не догадываясь, насколько сильно повлияет на жизнь его хозяина итог этого разговора.       Констанция закурила еще одну сигарету. Разглядывая аккуратные строки, старательно выведенные рукой сына ее старой подруги, она размышляла о возможных последствиях своего выбора, ощущая на плечах его почти физически осязаемую тяжесть. — Хорошо, Люциус. Я согласна на Ваше предложение. Мистер Дамблдор будет уволен из Хогвартса. По возможности с позором.       Тот благосклонно кивнул, и Констанция пусть еще не ощутила, но уже догадалась, что тому все же удалось влезть ей на закорки. — Тогда, мадам, как Вы смотрите на то, чтобы перейти к следующему вопросу? Ту мисс, что подвергалась насилию в магловской семье, вот-вот должны выписать из госпиталя Святого Мунго, и я взял на себя труд подыскать ей магического опекуна. Нужно согласовать одну из подобранных кандидатур.       «На этот раз мне придется смириться».

*

— Мадам, до следующей Вашей встречи — полчаса.       Миллисента кивнула вошедшему, и по устоявшейся за последнюю неделю традиции заняла место за столом для переговоров, где уже расположился поднос со всем необходимым для чаепития.       Когда ее бессменный секретарь Летиция Андерклифф перед отправкой в отпуск представила свою замену, Миллисента подспудно готовилась к тому, что в ее делах воцарится еще больший хаос. Но неожиданно Леви Джагсон, статью и суровостью черт лица больше напоминавший аврора, нежели сотрудника Секретариата Министерства магии, стал оплотом порядка в работе министра. Да, они работали бок о бок уже не первый год, и мистер Джагсон зарекомендовал себя как ответственный, весьма смекалистый и даже принципиальный молодой человек, что весьма ей импонировало. Но такой прыти Миллисента от него не ожидала. За первую неделю тот весьма ловко разобрался с ее расписанием, ввел собственную систему сортировки входящей документации, после чего ежеутреннее количество бумаг на ее столе неожиданно уменьшилось. А еще Джагсон установил строгие требования к дисциплине в приемной министра.       Сейчас, пока Миллисента спокойно пила чай с сэндвичами, тот раскладывал на ее рабочем месте документы на подпись, сопровождая их короткими комментариями: — Финансовый отчет за полугодие по каждой из служб, все показатели в рамках нормы. Запрос на финансирование от Отдела игр и спорта. Смета на обновление оборудования Портальной службы. Запрос на списание деактивированных запрещенных артефактов от Отдела тайн. Отчет о проведенных курсах повышения квалификации для авроров, все согласно утвержденной программы. Письмо от главы банка Гринготт’с.       И пусть Джагсон не сопровождал, в отличие от Андерклифф, каждый документ личными комментариями, которые Летти так любила, и которые позволяли Миллисенте всегда быть в курсе настроений и внутренних проблем Министерства, но оказался отличным организатором.       Теперь она успевала провести все запланированные на день встречи, чей регламент всегда был четко расписан, и время их не пересекалось, как бывало раньше; нашлось время и для работы с бумагами, а во время обеда и перерыва на чай ее никто не беспокоил. Массивная фигура Джагсона, возвышающаяся за столом в приемной и заметная от самых дверей лифтов, прекрасно останавливала любителей врываться к министру без записи. Один факт того, что — опять-таки в отличие от своей любившей пойти пособирать сплетни предшественницы — тот почти все рабочее время находился на посту, обеспечивал на подконтрольной секретарю министра территории практически идеальный порядок.       Закончив с документами, Джагсон еще раз уточнил планы Миллисенты на завтра, коротко озвучил срочные вопросы, требующие ответа в ближайшее время, забрал опустевший поднос и удалился, напомнив, что у нее еще есть десять минут до прихода следующего посетителя. Сыто откинувшись на стуле, она еще раз пообещала себе, что, если эта рабочая идиллия продлится до конца отпуска Летти, она оставит мистера Джагсона в качестве своего личного помощника.       «В конце концов, обзавестись им мне стоило уже давно.»

*

— Министр Багнолд, к Вам главный аврор Скримджер, — отрапортовала низким голосом небольшая сфера на ее столе. — Пригласи.       Еще одним достоинством нового секретаря было отличное чувство момента. Любого посетителя Джагсон объявлял, едва только тот выходил из лифта, тем самым давая ей немного времени на подготовку, а в каждом из пришедших подогревая чувство собственной значимости, ведь «уже ожидают» и пропускают без проволочек.       Поднявшись из-за стола навстречу посетителю, Миллисента одернула узкую юбку. Разговор им с главой Аврората предстоял непростой и назревал уже давно.       В ее команде очень не хватало кого-нибудь из высшего руководства Отдела охраны правопорядка. Уже склоненные на ее сторону работники этого ведомства не обладали достаточным весом. Их поддержка не могла обеспечить Миллисенте возможность диктовать этому Отделу свои условия, как и не могла помочь ей быть в курсе совершенно необходимых сведений.       Руфус Скримджер, по ее мнению, подходил отлично: типичный карьерист, в меру хитрый, в меру мнительный, с довольно прогрессивными взглядами на жизнь магического общества. В послужном списке того было достаточно громких дел, где главный аврор Скримджер продемонстрировал свои принципиальность, приверженность закону и здравому смыслу. Но в то же время были и такие случаи, где тот явно закрыл глаза на некоторые детали, чтобы не поднимать лишний шум. Согласно докладам Летиции и отзывам своих коллег, начальником тот был достойным, прикрывая и поддерживая подчиненных, хотя и не любил «выскочек», очевидно боясь потерять свой высокий пост. Последние несколько лет главным «нелюбимцем» Руфуса Скримджера слыл популярный и родовитый Гидеон Прюэтт, постепенно обретший неофициальный статус лучшего мракоборца Аврората. В открытую те не конфликтовали, но и развернуться подчиненному в полную силу начальник не давал.       Миллисента уже давно знала, что именно стоит предложить Скримджеру в качестве лакомого куска и какие стоит пообещать гарантии, но все ее планы тормозил один факт — тот был человеком главы Отдела охраны правопорядка Бартемиуса Крауча, одного из самых упорных ее противников. С момента назначения Крауча на должность, Скримджер поддерживал все начинания своего начальника, даже если они противоречили политике Министерства в целом. Но пару лет назад, после появления у Аврората собственного медблока и усиления поддержки этого отдела, Скримджер плавно перешел в ряды нейтралов. Позже, в отсутствие Крауча, тот даже поддержал некоторые из нововведений Миллисенты, а на встречах тет-а-тет намекал, что не прочь сменить «кормящую руку». — Добрый день, министр Багнолд. — Здравствуйте, главный аврор Скримджер. Прошу, присаживайтесь.       Официально они сегодня встретились ради обсуждения дела о пропавших магах, так что тот сейчас выкладывал на стол для переговоров чуть больше десятка колдофото и листы с краткой сводкой по каждому исчезновению. — Все пропавшие — выходцы из старых чистокровных, но не родовитых семей, — без предисловий начал Скримджер. — Преимущественно — молодые, но есть и несколько достаточно взрослых магов. Достаток разный. Круги общения, места проживания практически не пересекаются. Проведенные ритуалы Родства, позволяющие установить физическое состояние пропавших, показали, что пропавшие фактически живы, но ни один из разрешенных способов магического поиска определить их местоположение так и не смог, родового камня, чтобы провести «Зов», ни у одной из семей, к сожалению, тоже нет.       Пробежавшись глазами по выпискам о каждом из исчезнувших, среди которых оказалась и дочь мадам Малкин, веселая пышка, часто помогавшая своей матери в ателье, Миллисента внимательно посмотрела в уставшее лицо собеседника: — И что Вы думаете по этому поводу, мистер Скримджер? — Официальная версия — похищение, но лично я не исключаю того, что все эти маги уже не живы, — тот пододвинул ближе к ней один из пергаментов. — Ритуал Родства будет определять члена семьи как живого, пока «поет кровь», то есть пока тело функционирует. А вот поисковые зелья, как и прочие способы поиска пропавших, заточены на обнаружение человека «целиком», так сказать, с душой. Иначе мы всегда знали бы, куда злоумышленники спрятали труп.       Миллисента тщательно обдумала мрачное заявление главного аврора, понимая, что за словами стоит не только присущий большинству мракоборцев пессимизм: — Чем Вас не устроила идея, что их держат в месте, скрытом под Фиделиусом? Или что похищенных увезли куда-нибудь вглубь континента? — Чаще всего магов воруют по трем причинам, — Скримджер показал ей три пальца. — Ради выкупа, — тот загнул первый палец. — Но ни одного требования родственники пропавших так и не получили. Ради ингредиентов, — второй палец присоединился к первому. — Но состояние здоровья, как и остальные показатели, у всех пропавших сильно разнится. Некоторые из них вообще не пригодны для этих целей, — третий отогнутый палец присоединился к кулаку. — Ради принесения в жертву. Но они физически живы, да и такая толпа…       Миллисента кивнула, побуждая Скримджера продолжить. — Даже учитывая вялотекущую войну с Пожирателями смерти, эта серия исчезновений выглядит довольно странно. В то время как с недавних пор у нас вырисовалась неприятная статистика по лишившимся души телам. — И почему же я об этом ничего не знаю, — строго глядя на главного аврора, напряженным голосом поинтересовалась Миллисента. — Я пришел к Вам первой. Сведения из магловских источников подтвердились только недавно. Так что теперь я не исключаю участие в этом деле дементоров.       Ее пальцы, сминая плотную бумагу, сжались на очередной колдографии, что она как раз держала в руках. То, о чем завуалированно предупреждал Скримджер, было крайне опасно. Участие дементоров в войне на стороне Пожирателей смерти могло в один миг поменять расстановку сил.       «Это то, о чем предупреждал Люциус. То, от чего я отмахнулась». — Но численность стражей Азкабана жестко контролируется. И все они на месте. Не так ли? — Так. У них сытная кормежка благодаря толпе меченых, что Аврорат переловил за эти годы, им незачем покидать остров. Но есть факты, и с ними не поспоришь. — Ясно. Надеюсь, данную гипотезу Вы держите при себе? — Естественно, мадам. Сомневаюсь, что испуганные родственники пропавших оценили бы по достоинству мои подозрения, — Скримджер чуть поморщился. — Честно говоря, на первые исчезновения мои ребята просто не обратили внимания. У нас уже несколько лет есть более важные поводы для беспокойства, и пара сбежавших из дома малолеток не выглядела чем-то значимым. Пока Эльма не показала статистику.       Понаблюдав еще какое-то время за магами на колдографиях, Миллисента решила плавно перейти к интересующему ее вопросу: — Мистер Скримджер, мы с Вами оба понимаем, что требования Аврората к формулировкам никак не в силах повлиять на тот факт, что все эти люди пропали не сами по себе, не так ли? Они были похищены. Вопрос только в том: кем и для чего? — Последние годы у нас — только одна напасть. Но раньше они не трогали чистокровных из обычных семей.       Заметив ее скептический взгляд в свою сторону, Скримджер принялся оправдываться: — Естественно, Пожиратели стали главными подозреваемыми. Мои ребята первым делом допросили с Веритасерумом всех из них, кто к тому времени был пойман, но еще не пошел на корм дементорам. — И каков результат? — поинтересовалась Миллисента. — Они ничего не знают ни о каких похищениях. — Что планирует делать Аврорат? — Искать.       Взгляд Скримджера потяжелел, а сам тот весь словно преисполнился решимости: — Запрос в Отдел тайн я уже направил. Если Визенгамот даст добро, они начнут поиски своими методами, в том числе не совсем разрешенными. В частности, невыразимцы планируют попробовать вызвать души пропавших для разговора. Если отозвавшиеся будут живы, то они постараются узнать их местонахождение. Если мертвы, то — хотя бы обстоятельства смерти.       В памяти Миллисенты промелькнуло смутное воспоминание. Нет, она почти ничего не знала о некромантии — в Британии, как и в Европе, эта наука по большей части была запрещена, уже несколько веков как — но Абраксас когда-то читал ей одну из проклятых книг из своей коллекции. — Разве души умерших, призванные для общения с магами, — чуть замялась Миллисента, пытаясь правильно сформулировать мысль, — не превратятся затем в полтергейстов, не имея возможности самостоятельно уйти за грань? Это не говоря уже о тех, кто еще будет жив на момент призыва! Выход духа на продолжительное время просто убьет тело.       Выражение искреннего удивления, возникшее на грубоватом и безэмоциональном лице Скримджера, выглядело даже комично, чем-то напомнив ей морду низла, живущего у ее сестры, такого же желтоглазого и гривастого. — Не знал, что Вы эксперт, — тот уже взял себя в руки. — Невыразимцы пообещали максимально бережно обращаться с потерпевшими, а все «нежелательные результаты» — удалить.       О том, что могла значить последняя фраза, Миллисента предпочла не задумываться. Судя по предоставленному Отделом охраны правопорядка отчету, вариантов для розыска у них осталось не так много, чтобы перебирать. Она предпочла перевести тему: — Пресса уже требовала пояснений? — Конечно, — Скримджер моментально скривился. — «Пророк», а в частности мисс Скитер, уже закидал меня запросами. У Вас ведь есть выход на СМИ… — Нет смысла замалчивать эту проблему, мистер Скримджер, — даже недослушав, отказалась она, — негатива не удастся избежать в любом случае. Я дам распоряжение в Отдел по связям с общественностью, чтобы они подготовили обращение для прессы. Попробуем извлечь из случившегося хоть какую-то пользу — люди должны сплотиться и присматривать друг за другом. Целее будут. — Я скажу Эльме, чтобы зашла к ним с материалами дела. Будем отдельной статьей публиковать имена пропавших? — Лучше выпустим брошюру. Пусть Ваш заместитель добавит к колдографиям краткие описания внешности и привычек пропавших. Брошюру запустим в печать прямо завтра с утра, — постановила Миллисента.       Разговор плавно свернул на обсуждение мелочей и спустя четверть часа перешел к обсуждению статистики по задержаниям и приговорам. — Что ж, учитывая прошлогодние показатели, такой прогресс мог бы порадовать и Вашего непосредственного начальника, мистер Скримджер. — Мистера Крауча в последние годы может порадовать разве что введение военного положения в стране или суд над «темными» магами. Если бы не Ваша поддержка, моим парням было бы не выжить. — Просто я командный игрок и стараюсь заботиться о своих подчиненных. — И я рад быть в Вашей команде, министр Багнолд.       Глава Аврората благодарно склонил голову, демонстрируя не только признательность, но и некую долю покорности.       Они долго шли к этому моменту. Когда Скримджер впервые продемонстрировал готовность к сотрудничеству, Миллисента предпочла отступить и понаблюдать. Тот был достаточно хитер, чтобы попытаться усидеть на двух стульях. Все тогдашние осторожные реверансы главного аврора в сторону министра выглядели скорее прощупыванием почвы и попытками выгадать себе побольше преференций в их будущем сотрудничестве, чем являли собой реальную готовность примкнуть к ее «команде». Теперь же — видимо, вдоволь «наевшись» за последние полгода и вечного недовольства Крауча, и невозможности повлиять на политику Министерства даже на вверенном ему участке — Скримджер действительно был готов к совместной работе. Возможно, Миллисента была бы не прочь еще немного позагонять того в угол, но обстоятельства и от нее потребовали решительных действий. — Мистер Скримджер, Вы должны понимать, что подобные заявления я могу воспринять как обещание. — Вы можете. Мадам, я трезво оцениваю происходящее в Министерстве и в стране и прекрасно понимаю, кто действительно пытается улучшить ситуацию, а кто… Ваш отказ признать военное положение моему непосредственному начальнику словно кость в горле. Больше он не выбирает методов. Мне это не подходит. — Что же, полагаю, тогда я могу ожидать определенных гарантий.       Было видно — несмотря на все умение того держать лицо — как некомфортно Скримджеру вот так поступаться возможностями для маневра, но Миллисента осознанно поставила вопрос ребром. Время действительно поджимало.       Неловкую тишину разбил стук в дверь. — Мистер Джагсон, входите.       Появившийся на пороге Джагсон учтиво дождался кивка, молчаливо разрешающего вмешаться: — Мне показалось, что это будет уместно.       В стороне от бумаг приземлился поднос с парой тарелок с сэндвичами, и вскоре дальний угол стола был сервирован для чаепития. Сам же секретарь молча скрылся за дверью. Момент, как всегда, был выбран отлично.       Стоило им опять остаться наедине, и Скримджер будто встряхнулся, очевидно решившись: — Что я могу для Вас сделать? — Для начала выпить чашечку чая и принести Клятву о неразглашении.       Но чаепитие перенеслось на попозже, потому что за пузатым фарфоровым чайником притаился невысокий графин и пара снифтеров. Миллисента, уже собравшаяся было разлить чай по чашкам, остановила взмах своей палочки, а проследивший за ней взглядом собеседник даже чуть подобрел лицом: — Позволите, мисс Багнолд? — Прошу.       Она все же не удержалась от короткого смешка, заодно подумав, что заявление на перевод Леви Джагсона в ранг помощника министра она передаст в Отдел по персоналу сегодня же.       Короткий звон стукнувшихся друг о друга толстостенных стаканов ознаменовал не только повышение Джагсона, но и начало сотрудничества двух высокопоставленных магов. — Ума не приложу, что Джагсон забыл на канцелярской работе, — то ли желая оттянуть еще один непростой разговор, то ли просто чтобы избежать молчания высказался Руфус. — Он же просто зверь в дуэлях! Его только опытные авроры способны уложить на помост, ну или Прюэтты. Те тоже самородки. — Его дед, несмотря на крутой нрав, весьма уважаемый общественный деятель. Возможно, внук решил пойти по его стопам. В любом случае в Аврорат я его уже не отпущу. — Может быть, но замашки у него явно отцовские. Мы с покойным Эспером учились вместе, так что я знаю, о чем говорю.       Скримджер подхватил с тарелки сэндвич и с осторожностью откусил. — Кажется, я понимаю, почему Вы не отпустите Леви. Это очень вкусно. Он, оказывается, не только Ваш цербер, но и отличный повар! — Почему «цербер»? — «Цербер Ее Величества» — шуточное прозвище, которое с легкой руки секретарши Визенгамота гуляет по Министерству с первого дня работы Леви на новом посту.       Скримджер с удовольствием взял второй сэндвич: — Она решила познакомиться с «новой Летти», пришла, а в приемной Леви как раз отчитывал кого-то. Так и приклеилось: Вы королева, а он Вас стережет. Праудфут до сих пор простить не может, что его заставили записываться на прием, как простого смертного.       О гоноре начальника Отдела стирателей памяти, как и о привычке того врываться к ней в кабинет во время обеда, Миллисента была прекрасно осведомлена. — К слову, готовит не он. У моего, как Вы выразились, цербера — очень заботливая жена, которая кормит его дважды за рабочий день. После вступления своего супруга в новую должность, она стала снабжать закусками еще и меня. Ну и моих посетителей. — То-то он так раздобрел за эти годы, — фыркнул Скримджер. — Вы просто завидуете, — улыбнулась она.

*

      Остаток спонтанного ужина прошел в молчании. Главный аврор с удовольствием поглощал приготовленные миссис Джагсон бутерброды, а министр предпочла чай и сладости. Напряжение между ними начало нарастать с новой силой, и когда приборы и посуда были отставлены, а слова магической Клятвы произнесены, давление в воздухе стало практически осязаемым. — Для начала хочу сказать, что не планирую принуждать Вас к чему-либо. Согласие или же отказ участвовать в предложенном мной предприятии будут исключительно добровольными. Я ищу политических союзников, а не заложников.       Несмотря на то, что взгляд Скримджера был полон скепсиса, тот кивнул, и Миллисента продолжила: — Думаю, Вы в курсе, что столь благоприятные условия функционирования Аврората в последние годы — это не только моя заслуга, мистер Скримджер. Бюджет Министерства, увы, не бесконечен. Так что — когда стало понятно, что осилить необходимый объем затрат самостоятельно правительство не в состоянии, — была проведена непубличная кампания по привлечению спонсоров. Акция прошла успешно, и результатами её мы пользуемся по сей день, полностью покрывая финансовые нужды Аврората. Все, начиная от медицинского блока и заканчивая новыми щитовыми амулетами, было приобретено на пожертвования неравнодушных граждан, пожелавших сохранить инкогнито в целях собственной безопасности. — Весьма изящное решение, пусть и спорное. — На тот момент это был единственный способ не допустить введения военного положения в долгосрочной перспективе. Люди напуганы, что были тогда, что есть сейчас. Достаточно малейшего повода, чтобы на улицах начался самосуд. Этого нельзя допустить ни в коем случае. Хватает и этих бешеных «фениксов», что периодически устраивают уличные бои. Так развеселивший Вас Праудфут замучился отстраивать магловские кварталы и отлавливать пострадавших, чтобы подчистить тем память о «лихих парнях с палочками». — Муди их прикрывает, — неожиданно сознался Скримджер, прерывая монолог Миллисенты, — но я не могу поймать его за руку. Он на хорошем счету, подчиненные не поймут, если я его просто уволю. Людей и так не хватает. Даже с новой экипировкой и своевременным лечением не все выкарабкиваются. — Что-то еще можно сделать, чтобы усилить Аврорат? — серьезно спросила она.       Благополучие этой службы Министерства продолжало являться одной из первостепенных ее задач. — Только если прилепить каждому воскрешающий камень из сказки на лоб. Они и так упакованы не хуже, чем невыразимцы. Но спасибо. — Отдел охраны правопорядка — основная защита магической Британии от Пожирателей. Аврорат — прежде всего. Именно потому этот человек еще ни разу не отказал мне в помощи. — Не хотите ли Вы сказать…       Скримджер, к своей чести, даже поперхнувшись виски, смог удержать брызги напитка, в отличие от лица, снова на миг из льва превратившись в лохматого низла. — Это и есть главная причина того, почему я взяла с Вас Клятву о неразглашении. Согласитесь, информация о том, что одна из важнейших служб Министерства — да еще и с полного согласия министра — находится на содержании у некоего стороннего лица, дорогого стоит. Об этом раньше знали только двое: я и он. Теперь еще и Вы.       Как оказалось, Скримджер обладал отличной выдержкой. За исключением конфуза с выпивкой, тот больше не демонстрировал ярких эмоций, став предельно собранным. Снифтер был отставлен им в сторону.       Миллисента продолжила: — Два года этот человек успешно держался в стороне от конфликта, поддерживая мой политический курс из тени, хотя один Мерлин знает, каких трудов нам это стоило. В частности, Ваш начальник и некоторые другие сторонники «решительных мер» несколько раз едва не срывали не только принятие некоторых декретов и законопроектов, но даже и поставки защитной амуниции. — А теперь что-то пошло не так? — Верно, всегда найдется неучтенный фактор. Но обо всем по порядку. Как Вы, надеюсь, понимаете, мистер Скримджер, наше с этим магом сотрудничество зиждется не только на его доброй воле. Он мстит за смерть своего отца. К несчастью для всех нас, глава Пожирателей — крайне могущественный и хитрый маг, не чурающийся даже самого черного колдовства, — Миллисента кивнула на стопку колдографий, так и лежавшую на столе. — А потому не просто поймать его, а и обезвредить — крайне сложно. Тот случай с разрушительным колдовством в Дорсете отлично это доказал. И все же за эти два года нам удалось немало: более прогрессивная политика в отношении магических существ; легализация оборотней; возрождение магических традиций; ассимиляция маглорожденных; повышение уровня образования и качества жизни. И самое главное — сократилось количество нападений. Да, они стали жестче, но в общей массе их стало меньше. Мы побеждаем. — Но теперь все это под угрозой, потому что наш спонсор вляпался в дерьмо.       Хлесткая прямота главы Аврората хоть и резанула Миллисенте слух, но весьма точно отобразила суть всей ситуации. — Совершенно верно.       После недолгого молчания Скримджер все же поинтересовался: — Он жив? — К счастью, да. Но ситуация патовая. Главарь Пожирателей пришел за ним лично, в его дом, к его семье… — И наш благодетель решил переметнуться… — продолжил тот за нее, явно уже прикидывая, чем им все это грозит. — Нет, «наш благодетель» собирается играть на два фронта. Он не остановит финансирование и не сбежит. Даже больше! Он планирует еще и шпионить для Министерства.       Миллисента перевела дыхание и, приманив к себе позабытую чашку, разогрела магией давно остывший чай, давая своему собеседнику время осмыслить полученную информацию и задать закономерный вопрос. — Самоотверженно. Но небесплатно, ведь так? Кто это, и чего он хочет, мадам Багнолд?       Сделав глоток и чуть поморщившись — разогретый Эрл Грей был слишком терпким на ее вкус — Миллисента призвала с рабочего стола пару папок: — Люциус Малфой.       На стол перед Скримджером легло личное дело молодого лорда. — Он был у Вас два года назад. Я видел, как он приходил с целителем Терренсом.       Зашуршали листы пергамента. Главный аврор спешил ознакомиться с досье ничем, за исключением внешности и возраста, особо не примечательного лорда. — Не думала, что хоть кто-то запомнил ту встречу. Но да, именно тогда лорд Малфой впервые явился ко мне и предложил негласное сотрудничество.       Потекли минуты ожидания.

*

      Руфус внимательно читал досье, стремясь составить хотя бы примерное представление о человеке, от которого зависело благополучие не только его самого, но и большей части страны. Выходило так, что Малфой практически содержал Аврорат. Без финансовой поддержки этого сопливого лорда отдел через полгода — год просто вымрет. Но это не самое страшное, намного хуже будет, если тот перейдет на сторону врага. Получается, у них двоих с министром просто нет выбора. — Я правильно понимаю, что именно он держит СМИ на привязи? — медленно проговаривая каждое слово, поинтересовался он. — Подозреваю, что он их просто купил… — Как и половину Визенгамота… — усмехнулся Руфус. — К сожалению или к счастью, но нет. Лорд Малфой — достойный член общества, который пользуется уважением совершенно бесплатно, — Багнолд передала ему вторую папку. — Здесь собраны материалы по всем его благотворительным проектам за последние четыре года. Пожертвования госпиталю Святого Мунго; поддержка юных дарований; помощь Хогвартсу; создание рабочих мест для оборотней и сквибов; подбор опекунов для маглорожденных, подвергавшихся насилию вне магического мира; гранты для молодых исследователей.       Перечислив все, та вернулась к своей чашке с чаем, а Руфус опять погрузился в документы. Возобновившийся шелест перелистываемых страниц очевидно успокаивал министра, вселяя уверенность в успехе затеи. — Мордред, он даже мужу Рози успел помочь. Какой-то Мерлин во плоти, а не аристократ. — Помнится, я нечто подобное сказала Летиции, когда она принесла мне первые сплетни о лорде Малфое. Но это, — та с улыбкой указала на стопку бумаг в его руках, — факты, хотя в большинстве случаев лорд предпочитал оставаться в тени, чтобы окончательно не испортить свою репутацию сноба и чванливого аристократа. — Тогда откуда сведения? С Мунго понятно, Бальтазар сам ему анонимность и организовывал, а в остальном? — с любопытством поинтересовался Руфус. — Со всем, что связано с детьми, ему помогает нынешний директор Хогвартса Констанция Дагворт. С другими запросами мне за разумную плату помог некий мистер Стэнли Эшфорд. Этот ушлый малый, даже находясь под Обетом о неразглашении, умудрился намекнуть, что и где искать.       С тяжким вздохом сложив бумаги обратно в папку, Руфус спросил: — Что будет входить в индульгенцию для этого «достойнейшего из магов»?       Заметив непонимающий взгляд министра, он переформулировал: — Какие гарантии он хочет? — Соглашение, по которому он и те, кого он назовет, станут неподсудны как шпионы на службе Министерства. Естественно, документ должен быть заверен Вашей и моей подписями.       «Даже если этот лорд и в половину не так порядочен, как хочет казаться, польза перевешивает риск. Нам просто некуда деваться». — Я согласен. — Вы уверены? — Абсолютно. — Что ж, тогда приступим к обсуждению пунктов соглашения.

*

      Небольшой домик на вершине холма весело подмигивал светом в окнах. Вдоль пешеходной дорожки, ведущей к крыльцу, пышно цвели пионы и еще какие-то мелкие белые цветочки, названия которых Люциус не знал. Стоило ступить на крыльцо, как дверь распахнулась, и на пороге показалась улыбающаяся Кристина с дочерью на руках. — Здравствуйте! Наконец-то! Я думала, что Вы про нас совсем забыли! — Добрый вечер, Кристина. Я бы не позволил себе подобного вероломства. Добрый вечер, Эдения, — обратился он к едва не подпрыгивающей на месте девочке. — Как поживаешь? — Хаасо. Тойко я скущала, лолд Мафой!       Хозяйка дома без лишних расшаркиваний повела его в сторону кабинета мужа, вместе с гостем слушая восторженный детский лепет. — Какая вежливая юная леди, вся в маму. Она тоже в школе всегда звала меня «мистер Малфой». — Посему не лолд? — Тогда я был еще слишком юн, чтобы быть лордом. — А тепей вылос? — Да, Эдения. Теперь я взрослый и сильный. — Я кащу за вас замуз, — категорично заявила малышка.       Эдения Джагсон была копией матери, от второго родителя скромно взяв только более светлый цвет волос. Характер, судя по всему, девочка тоже предпочла перенять от родительницы. — Она точно твоя копия, — рассмеялся Люциус. — Когда-то и ты пришла ко мне с подобным заявлением, благо объект притязаний выбрала другой. — И ни разу об этом не пожалела, — серьезно ответила Кристина Джагсон, в девичестве О’релли, и поцеловала дочь в макушку.       Он еще помнил маленькую смешную полукровку с Рейвенкло, что бегала за ним по темных коридорам Хогвартса, в надежде получить расположение влиятельного слизеринца, а с ним и свой шанс на счастье. Помнил испуганную, но смекалистую девочку, что неумело рыдала на публику, терпя нападки заколдованного им самим гриффиндорца и дожидаясь, когда же ее герой уже наконец-то ее спасет. Но повзрослевшая Кристина нравилась Люциусу больше. Знающая себе цену, опытная, расцветшая в любви и достатке хищница, будущая первая леди магической Британии, супруга лорда Джагсона, общественный статус которого уже не первый год восстанавливала в тайне от мужа. — Как наш будущий министр магической Британии? — Привыкает к новой должности, вникает в дела. До сих пор не верит, что Ваш план работает. — А ты? — А я приготовила пару интересных дел из архива и Вашу любимую утку, чтобы заманить к нам на ужин. — Вот оно — женское коварство. Теперь я буду не в силах отказаться. — Ужин будет подан через час, — светло, как может только счастливая женщина, улыбнулась ему Кристина, пропуская в кабинет мужа. — Мы спустимся, — кивнул он, прежде чем хозяйка притворила за ним дверь.

*

— Люциус, добрый вечер!       Спрятав палочку в кобуру на предплечье, нескрытом закатанным рукавом рубашки, Леви Джагсон протянул своему гостю руку для приветствия. — Добрый, Леви.       Ответив на рукопожатие, Люциус оглядел разбросанные по всем горизонтальным поверхностям доски и обрезки древесины: — Думал, ты разбираешь документы, а ты успеваешь еще и обустройством дома заниматься. — Хочу к Самайну закончить с отделкой в этом крыле.       Леви подвинул ближе к нему единственное свободное кресло, предлагая присесть, а сам полез в бар за напитками. Оглядев наполовину отремонтированную комнату, подметив добротный дубовый пол и такие же панели, доходящие до середины стены, Люциус элегантно уселся в предложенное кресло. Кое-где на стенах виднелась разномастная — нанесенная, видимо, в качестве примеров — роспись, явно выполненная женской рукой. Над рабочим столом хозяина дома висел очень старый, даже древний, гобелен с гербом рода. За вещью явно следили, очищая и подновляя чары сохранности, и, кажется, даже пытались починить все же растрепавшиеся от времени края.       «Vi et voluntas», — хмыкнув про себя, прочел он. — Вот уж точно идеальное описание членов этой семейки».       Мало кто уже об этом помнил, но род Джагсон был очень древним, появившимся на территории Британских островов примерно тогда же, когда и Малфои. Правда, Джагсоны были выходцами из Нормандии, края непроизносимых проклятий и вечных холодов. Талантливые и сильные бойцы, в эпоху передела власти и открытия новых земель те были востребованы, уважаемы и безумно богаты благодаря не только щедрой оплате от нанимателей, но и обилию трофеев. Туманный Альбион за пару веков стал главной обителью Джагсонов. Где бы ни носило членов этого разветвленного и многочисленного рода, возвращались те всегда сюда, в родовое гнездо, архитектурой больше похожее на огромный донжон.       Увы, границы государств со временем только укреплялись; старые добрые баталии были заменены на многостраничные соглашения и договоры; могучие боевые колдуны, разящие врага мечом и посохом, перебрались на страницы книг. Но Джагсоны, следуя девизу рода, упрямо блюли традиции, став охранниками и охотниками на чудовищ, которые с удовольствием жрали простецов и незадачливых магов. Однако однажды закончились и чудовища, а волшебный мир принял Статут Секретности, навсегда разделив простецов и колдунов. А заодно лишив род известных воителей большей части заработка.       Мирное время для тех, у кого война в крови, превратилось практически в кабалу. За могущественное и разрушительное заклинание теперь не чествовали, а штрафовали; за битву с той же виверной на территории маглов могли и в тюрьму посадить, если жертв избежать не удавалось. Но приверженность родовым традициям — «сила и воля» — была для Джагсонов важнее, чем временное, как им тогда казалось, затишье. В свое время Люциус, тоже переполненный гордыней чистокровных, смирился с новым мироустройством, лишь потеряв последние крохи достоинства, надежду и похоронив всю семью. Джагсоны же отделались своим влиянием и деньгами. К тому моменту, когда род возглавил дед Леви, у них остался разваливающийся, почти нежилой особняк, несколько акров леса, огород и небольшой заброшенный гостевой домик. Туда-то и перебрался жить старый Джагсон с внуком, после смерти своего сына. Здесь жила семья и сейчас. Правда, теперь от старого неухоженного домишки, который Люциус впервые навестил несколько лет назад, ничего не осталось. — Вы с Кристи хорошо поработали над домом, — похвалил он, принимая из чужих рук стакан с бренди. — А то! Думал, помру, пока полы перестелю!       Леви оперся бедром о рабочий стол, потому как свободных стульев или кресел в комнате не осталось: — Но теперь понятно, за что гоблины и маги-строители берут такие деньги. К концу первого этажа я был готов проклясть идею восстановить дом собственными силами! Да и магии это потребовало прорву. А потом как-то незаметно для себя втянулся. После всей этой нудятины в Министерстве — очень расслабляет. — Действительно, статус первого помощника министра магии — это очень утомительно, — согласно покивал Люциус, вызывая у Леви кривую улыбку. — Язык у тебя все такой же змеиный. Но я благодарен, — тот отсалютовал стаканом и выпил бренди одним глотком. — Твой план сбывается даже быстрее запланированного. — А вот это целиком твоя заслуга. Миллисента хоть и политик, но дама весьма принципиальная, осторожная и не терпящая лизоблюдства. Заслужить допуск в ее доверенный круг уже достижение, и то, что ты справился с этой задачей всего за пару лет работы в Секретариате Министерства, говорит о многом.       В ответ на столь откровенную похвалу расслабившийся было Леви весь закаменел, видимо ожидая услышать нечто неприятное. — Что я должен сделать? — Ты о чем?       Люциус лишь легкомысленно улыбнулся, вновь прикладываясь к своему стакану. — Брось, ты не слишком-то щедр на комплименты, а тут — практически дифирамбы. — О нет, я искренне доволен тобой. Просто жду, что ты и дальше будешь радовать меня интересными новостями. Например, о последней встрече мадам Багнолд и мистера Скримджера. — Да с удовольствием!       Облегченно выдохнув, Леви всем весом оперся на столешницу, отчего та жалобно скрипнула.       «Все-таки любящая готовить супруга хорошенько его раскормила». — Все в рамках ожиданий. Министр Багнолд прекрасно подготовилась, расписав тебя Скримджеру практически ангелом во плоти, хотя мне кажется, что Руфус пошел бы на сделку в любом случае, уж больно Крауч-старший того утомил. Так что жди со дня на день индульгенцию. — Какой-то новый термин для обозначения соглашений?       Интуитивно Люциус понял значение слова «индульгенция», но все же предпочел уточнить. — В магловской религии — это бумага, подтверждающая отпущение грехов, — с ноткой самодовольства в голосе пояснил его собеседник. — Леви, твоя тяга к магловской религии с каждым годом становится все более пугающей, — устало отметил он, уже даже не раздражаясь. — Я сотрудничаю с Дьяволом на регулярной основе, тут сложно не уверовать, — Леви, похоже, искренне веселился. — Да и Кимберли, когда выползает из Отдела тайн, порой выдает такие перлы, что остаться равнодушным просто невозможно! — Мальчик так и не бросил свои игры? — Нет, — неожиданно Леви стал серьезным, — и меня тревожит, куда его порой несет. Я все чаще вижу его в компании сочувствующих Пожирателям. — А вот это нехорошо. Оуэн слишком нестандартно мыслит. Если он примкнет к ним, то это может принести нам проблемы. — Он же маглокровка. — Они сейчас не в самом лучшем положении, так что будут согласны и на такого помощника. Я направлю кое-кого приглядеть за ним. — Если вопрос обстоит так, то действительно направь. Как бы этого горе-экспериментатора не развели на какой-нибудь ритуал, что развалит половину Министерства.       «Если бы все было так просто», — подумал Люциус, но предпочел оставить эту мысль при себе.       Оуэн Кимберли был до безумия упорен в своем увлечении сверхъестественным на стыке религии и магии, и одержимость эту даже он не сумел выбить из мальца, несмотря на все старания. — Вот перечень свежих декретов и законопроектов, что еще не вышли на стадию обсуждения, и последние новости из Министерства. Обрати внимание на обновление состава сотрудников Визенгамота, — Леви протянул ему толстый, из нескольких пергаментов, свиток, — кажется, профессор Дамблдор снова зашевелился. Как минимум трое новичков — его ставленники. До чего ушлый старик! Его давным-давно выперли, а он не только еще сам трепыхается, но и успевает людей своих продвигать! И как только способы находит? — У всех есть слабости и долги, Леви, нужно просто уметь их находить.       Люциус, поднявшись из кресла, вслед за хозяином дома направился к двери. — И семьдесят — еще не старость. — Доверюсь мнению знатока, — ухмыльнулся тот, пропуская его в коридор. — Пойдем ужинать, Кристина мне все уши прожужжала, что приготовила несколько блюд специально для тебя.