when the party's over

      Юнджин соврёт, если скажет, что никогда не чувствовала того же, что и сейчас. Нет, у неё было достаточно моментов с девушками, которые хотели зайти дальше, чем просто поцелуи, и каждый раз в этот момент едва различимая на общем фоне дрожь охватывала её тело. Она уже чувствовала на себе их прикосновения, представляла, как снимает с них одежду и бережно кладёт на кровать, поцелуями спускаясь к поясу нижнего белья, пока пальцы справляются с застёжкой лифчика. В первый раз Хо, разумеется, волновалась, но та девушка оказалась достаточно милой, чтобы поддержать её и никогда больше не напоминать о неудачных моментах.       Сейчас волнения нет.       Она терпеливо дожидается, пока Казуха припаркует машину на безопасном расстоянии от дома Хо и заберёт с водительского куртку, подойдёт, чтобы взять её за руку. Они даже не целуются. Кажется, что в этом нет необходимости, потому что Накамура уже смотрит на неё так, будто планирует раздеть прямо здесь, – на тихой улочке за домом. Приятное чувство.       Терпение заканчивается, когда задняя дверь захлопывается за ними. Юнджин прижимает Казуху к стене, губами вжимаясь в её губы, опускает руки на тонкую талию, чтобы залезть под куртку и провести кончиками пальцев по шикарному прессу. Зуха стягивает с неё толстовку, чтобы обнять за обнажённые плечи. Грудь прижимается к груди. Звуки поцелуев сменяются вздохами и стонами, скрипом лестницы под неуклюжими шагами.       Хо успевает запереть дверь на один оборот прежде, чем Накамура утягивает её на кровать. От тяжести на бёдрах жар собирается в груди, растекаясь по телу приятными пульсирующими волнами тепла, и Юнджин правой рукой снова прикасается к животу Казухи. Напряжённые кубики проступают под пальцами.       – Ты такая красивая.       – Ты видела себя? – Бормочет Зуха, нависая над ней. – Почему я поцеловала тебя так поздно?       – Ты? Вообще-то я поцеловала тебя первой.       – Я позволила тебе это сделать.       – Конечно, – хихикает Юнджин. – Ты так ёрзала на моих коленях в тот вечер. Готова поспорить, ты уже тогда обо мне мечтала. Так ведь, Зуха?       – Или, может, ты мечтала обо мне?       Хо смеётся в нежный поцелуй, поглаживая спину Казухи.       – Я начала мечтать о тебе после этого.       – Правда?       – Конечно. Думаешь, можно поцеловать тебя и забыть? Ты слишком горяча, детка.       – «Детка»?       – Не нравится?       – Никто раньше меня так не называл, но… это приятно.       – Тогда я буду называть тебя так чаще. Детка.       Нежные поцелуи занимают ещё несколько минут, и это слегка отличается от того, к чему Юнджин привыкла. Даже во время её первого раза девушка, с которой они это делали, не была настолько аккуратной и нежной. Это объяснялось слишком легко: им обеим едва исполнилось пятнадцать, и они хотели почувствовать, каково это – быть с кем-то, поэтому торопились стянуть друг с друга одежду, дотронуться, просто почувствовать друг друга. Гаыль тоже о нежности обычно не думала. Она всегда говорила, что ей нравятся грязные вещи: быстрые встречи в туалетных кабинках (Хо до сих пор немного тошнит от воспоминаний), постоянные ругательства и укусы (определённо самая приятная часть). Ничего из этого не сочеталось с нежностью.       Но Казуха старается растягивать удовольствие.       Она целует медленно, наслаждаясь каждой секундой, которую её руки и губы проводят на коже Юнджин, исследует. Её спортивный топ улетает куда-то в сторону стола, сваливая несколько книг и оставленные со вчерашнего дня чашки. Следом отправляются джинсы Хо. Скользнув рукой с бёдер Накамуры к её груди, Юнджин сжимает её, массирует большим пальцем набухший сосок и поглаживает. От стона, сорвавшегося с чужих губ, жар становится только сильнее.       Хо пытается встать, чтобы переложить Казуху на спину, но та упирается руками в её плечи.       – Нет.       – Ты не хочешь?       – Хочу, но… я боюсь. Это мой первый раз.       – О… мы можем остановиться, если ты не уверена.       – Я уверена, что хочу прикоснуться к тебе, но от мысли, что ты тоже будешь до меня дотрагиваться, мне страшно. Это… это нормально?       – Я не знаю, но не буду настаивать, если ты не готова.       – Может быть, после того как я сделаю это, будет чуть менее страшно? Могу я… то есть… если после того, как я сказала, ты не хочешь…       Юнджин приподнимается на локтях, чтобы оставить на губах Казухи осторожный поцелуй.       – Всё в порядке.       – Уверена?       – Да. Если ты хочешь сделать это, я готова.       Впервые с тех пор, как они начали целоваться, Казуха отстраняется, чтобы полностью убедиться в согласии Юнджин. Они смотрят друг друга, – долго и пристально, с нежностью, – а затем Накамура устраивается между ног Хо, пальцами чертя линию от голени к напряжённым бёдрам. Это ощущается лучше, чем они обе себе представляли, – так нежно, но в то же время страстно и наполненно чувствами, о которых никто пока не набирается смелости говорить вслух. Так по-новому.       Юнджин пытается дышать, как нормальный человек, пока Казуха исследует губами её шею и опускается к груди. Она обхватывает сосок через ткань спортивного топа и прикусывает до лёгкого стона, а потом скользит по выпирающему холмику языком. Её губы яркие, припухшие от поцелуев, покрытые укусами. Хо снова притягивает брюнетку к себе, целуя со всей аккуратностью, на которую способна.       Рука Казухи скользит в мокрое нижнее бельё. Она вводит пальцы.       Дыхание перехватывают. Юнджин готова поклясться, что видит, как фейерверки взрываются за её веками, когда Казуха в очередной раз тянется к ней за поцелуем. Их языки исследуют друг друга, пока пальцы двигаются всё быстрее.       Всё заканчивается коротким вскриком и новым поцелуем. Казуха осторожно опускается рядом, словно ожидая, что Юнджин начнёт смеяться над ней, рассчитывая на это, но Хо прижимается губами к её губам. Возможно, это не так профессионально в вопросах техники (хотя есть ли какие-либо нормы для секса), как было с некоторыми из её бывших девушек, но наполнено чувствами и нежностью к партнёру, и Юнджин нравится эта нежность. Приятно понимать, что с её потребностями считаются, что о ней заботятся, что ей хотят угодить.       – Ты прекрасна, – шепчет Хо.       – Это правда было хорошо?       – Разумеется, – улыбается она.       – Я… я думаю, что хочу, чтобы ты прикоснулась ко мне. То есть… если ты не против, и…       – Как я могу быть против?       Юнджин спускается поцелуями к её прессу, когда мобильный в кармане брюк на столе прерывает момент мерзким рингтоном. Вообще-то это одна из любимых песен Юнджин, но сейчас даже сам Курт Кобейн мог бы появиться перед ней, чтобы вживую спеть «Smells Like Teen Spirit», и она сказала бы, что это абсолютное дерьмо. Нет, серьёзно, кого волнует музыка, когда под ними лежит чертовски красивая девушка?!       – Отец… – бормочет она, глядя на экран.       – Ответь.       – Да, пап.       – Ты дома? – Его голос звучит слишком напряжённо.       – Конечно. Какие-то проблемы?       – Мистер Накамура в ярости.       – Что?! Почему?!       – Он не может найти Казуху.       Юнджин переводит ошарашенный взгляд на девушку на кровати.       – Но она же должна быть у Сакуры, верно?       Поняв, что разговор идёт о ней, Накамура подсаживается ближе и хмурится.       – Да, но её отец видел мистера Мияваки в закусочной, когда заходил за ужином, и тот сказал, что она на два дня уехала из города. Ты не видела Казуху? Может, её машину?       – Она со мной.       Юнджин видит, что плечи Казухи начинают дрожать, и берёт её руки в свои.       – Что?!       – Она позвонила Сакуре, чтобы договориться о ночёвке, но та уже уехала из города, так что я предложила ей немного побыть у меня. То есть… ты знаешь, я уезжаю в Майами на лето, так что не смогу тренироваться с остальной командой, поэтому она согласилась составить для меня индивидуальный план тренировок. Наверное, мы слегка засиделись. Мне жаль.       – Ничего… ох, змейка…       – Он очень зол?       – Просто невероятно. Знаешь… я сейчас приеду и сам отвезу Казуху домой.       Когда он кладёт трубку, Казуха опускает голову на плечо Юнджин. Слёзы стекают по её лицу.       – Эй, не плачь, – просит Хо. – Ты не могла знать, что твой отец наткнётся на отца Сакуры.       – Но я могла бы хотя бы позвонить ей, чтобы подтвердить легенду. Теперь у тебя будут проблемы. У тебя и у твоего отца.       – Если бы я боялась проблем, то не поцеловала бы тебя.       – Я серьёзно, Юнджин.       – Я тоже. Если твой отец будет кричать, говори, что ты просто хотела помочь и засидела. Можешь обвинить меня.       – Нет.       – Всё в порядке, Зуха. Твой отец и так не очень хорошего обо мне мнения. Просто скажи, что попросила меня позвонить ему, но я, очевидно, забыла об этом или ещё что-нибудь в этом духе.       – Я так сглупила…       – Зуха, – зовёт Юнджин. – Не вини себя. Хочешь, я поеду с тобой?       – Нет, не хочу, чтобы отец на тебя кричал.       – Тогда позвони мне, когда закончишь. И не плачь. Пожалуйста, ты ни в чём не виновата.       Когда папа подъезжает к дому, Казуха уже приходит в себя. Она пытается бормотать неловкие извинения, но тот лишь с улыбкой отмахивается и бросает что-то о том, что в свои семнадцать пропадал и дольше, чем на день. Его оптимизм успокаивает, хотя Юнджин и понимает, что это всего лишь способ немного расслабиться Накамуру перед встречей с отцом. Кажется, мистер Накамура действительно в ярости.       «Чёрт», – проскальзывает в разуме Хо. – «Он же… нет, он всё-таки любит свою дочь. Он ничего ей не сделает».