when the party's over

      Тренировки проходят в обычном режиме. Юнджин старается приходить вовремя, хотя Казуха и продолжает ворчать, что, если бы она хотела, то пришла бы и на пару минут раньше. Сакура почти всегда играет в команде Чэвон и занимает правый фланг, поэтому Хо приходится брать на себя левый и выступать либо против Юджин, либо против Казухи. Получается, как ей кажется, неплохо. По крайней мере, если учитывать, что их капитан носится по паркету со скоростью спортивной машины.       – Тебе нужно поработать над техникой, – говорит Накамура, когда Юнджин падает на скамейку в раздевалке. Остальные девушки, собрав вещи, стремительно удаляются в душевую, и Хо понимает, что они остались наедине. – Ты хороша в бросках, но скорость оставляет желать лучшего.       – Это намёк на то, что ты хочешь стать моим личным тренером по бегу?       – Я могла бы, – пожимает плечами Казуха. – Я выхожу на пробежки каждые утро и вечер, и ты могла бы присоединиться ко мне.       – Может быть осенью.       – Почему не сейчас?       – Я уезжаю в Майами через три недели. Думаешь, там мне будет дело до пробежек? Нет, я, конечно, не собираюсь полностью забрасывать тренировки, но вряд ли у меня получится соблюдать тот же плотный график.       – Серьёзно?       – Это же Майами, – ухмыляется Юнджин. – Пляжи и солнце, море, девушки в бикини.       – Да, это же самое важное, – Казуха закатывает глаза.       Больше не обращая на Хо внимание, она накидывает на плечи полотенце и скрывается в душевой. Юнджин ещё около минуты смотрит ей вслед. Она злится? Очевидно, что да, но почему? Они не в тех отношениях, чтобы ревновать друг друга и вряд ли когда-нибудь будут в тех, но такое раздражение вряд ли может быть вызвано отказом от совместных пробежек. Но в чём тогда причина?       «Она не ответит, если я спрошу прямо», – думает рыжая. – «Возможно, мне следует просто побыстрее найти для неё кого-нибудь. Она уже не такой робот как раньше, так что с этим не должно быть проблем. Ну, наверное, не должно быть».       Дождавшись, пока кто-нибудь из девочек закончит с душем, Юнджин стягивает с себя одежду и, закутавшись в полотенце, входит в комнату. Тёплая вода стекает по телу, и Хо чувствует на себе взгляд Казухи, которая занимает кабинку (вернее, две стоящие друг напротив друг стенки высотой примерно до плеч) прямо за её спиной. Если Сакура увидит, то наверняка начнёт задавать вопросы, но Накамура не думает об этом, потому что её взгляд становится только пристальнее. Она словно не смотрит, а исследует глазами, изучает, стремясь запомнить каждую чёрточку, и Юнджин соврёт, если скажет, что не чувствует разливающегося по телу удовольствия.       Хо тратит несколько дополнительных секунд, чтобы растереть по своему телу гель для душа, а затем сосредотачивается на своих мыслях. Вряд ли в Кэннон-Бич найдётся девушка, которая окажется достаточно смелой, чтобы попытаться сблизиться с Казухой, но в других городках, то здесь, то там разбросанных по территории штата у неё наверняка получится найти кого-нибудь достаточно привлекательного внешне и внутренне. Нужно только подобрать подходящее время и место и намекнуть Зухе, что она могла бы найти кого-нибудь для серьёзных отношений.

***

      Шанс представляется уже в выходные. Отец снова берёт две смены подряд на субботу и воскресенье, чтобы исправить какие-то ошибки новичка, которого мистер Накамура нанял лишь по нелепому стечению обстоятельств. Хёнсо сообщает, что на два дня уезжает с матерью в домик где-то в пустыне, чтобы отдохнуть от социальных сетей и техники в целом, и Юнджин проводит вечер пятницы, изучая все бары в радиусе пяти сотен километров.       Нужный находится быстро. Он располагается в уже знакомом университетском городке и пост на их странице в Фейсбуке гласит, что в субботу они приглашают всех девушек на вечеринку в стиле «only ladies», и Хо довольно улыбается, пока набирает знакомый номер. Казуха, как и всегда, отвечает быстро.       – Да?       – Как дела у моего любимого андроида?       – К делу, Юнджин, – Хо почти уверена, что в этот момент Казуха закатывает глаза. – Что тебе нужно?       – В сотне километров от города есть бар, который завтра проводит вечеринку «только для девушек». Не хочешь повеселиться?       – Только с тобой?       – Ну, если ты хочешь объяснять Сакуре, почему из всех людей в городе решила взять с собой именно меня, то можешь позвать и её.       – Я просто… – она умолкает, словно пытается подобрать слова. – Я просто хотела убедиться, что ты не позовёшь с собой Чэвон или ещё какую-нибудь девушку.       – Какую?       – Ну, кажется, у тебя их много.       – Ты всё ещё дуешься на меня? Серьёзно?       – У меня всё хорошо.       – Ты злишься на меня за то, что я сказала, что мне нравится смотреть на девушек в бикини?       – Я не злюсь.       – Тогда что с твоим голосом?       – Всё в порядке.       – А к чему эта фраза про девушек?       – Я не понимаю, о чём ты.       – Если ты меня ревнуешь, то так и скажи.       – Не ревную.       – Тогда перестань злиться.       – Я же уже сказала, что не злюсь.       Казуха почти рычит, и Юнджин устало откидывается на спинку кресла.       – Ладно, плевать. Если ты говоришь, что не злишься, то я в это верю. Просто скажи, завтра ты поедешь со мной?       – Да.       – А что насчёт твоего отца?       – Скажу, что останусь ночевать у Сакуры.       – А она не будет задавать лишних вопросов?       – Если будет, то я разберусь с этим после выходных. Во сколько за тобой заехать?       – Думаю, около шести.       – Хорошо. И, Юнджин…       – Да?       – Не вздумай бросить меня там ради какой-нибудь девушки.       «Вообще-то я надеялась, что так сделаешь ты», – думает Хо.       – Конечно. Это только наш вечер. На все сто процентов.       Улыбка появляется на губах, когда Казуха кладёт трубку. Конечно, местные вечеринки не идут ни в какое сравнение с тем, которые были у её старой команды в Лос-Анджелесе. В один из дней, – после особенно удачной игры, – они всем составом завалились в «Тако Белл» рядом со школой; Дэбс, – их форвард, – достала из рюкзака несколько банок дешёвого пива, который на вкус был чуть лучше, чем вода в канализационных стоках. Они разобрали по банке каждая (все, кроме капитана), и, хотя этого было слишком мало, чтобы опьянеть, Юнджин почти мгновенно почувствовала, как её тело наполняется лёгкостью.       Она пьянела не от алкоголя, а от счастья, от осознания того, что они победили, и она может праздновать свой вклад в победу со своей команды, а ещё от любви к Гаыль. Тогда эта девушка ещё казалась ей идеалом.       После «Тако Белл» капитан велела всем залезть в свой пикап. Часть разместилась в салоне, но Юнджин досталось место в открытом кузове, и она наслаждалась каждой секундой. Они съехали на пустынную загородную трассу, которая проходила через тоннель, и капитан включила музыку так громко, что даже металл автомобиля словно бы начал пульсировать от мощных басов. За минуту до въезда в тоннель все, кто был в кузове, вскочили на ноги, а капитан нажала на газ.       Это были волшебные секунды. Ветер бил в лицо так, что слёзы сами появлялись в уголках глаз, а тело дрожало не от холода, а от эйфории, которая пульсировала в каждой клетке. Юнджин закричала, и её крик слился с ещё десятком таких же криков, а где-то справа расстилался под их ногами, переливаясь всеми огнями, великий и ужасный Город Ангелов. Никогда ни до, ни после он не казался Хо настолько красивым.       Когда она открывает глаза, слезы текут по щекам, но скулы сводит от широкой улыбки.       «Хорошее время», – думает Юнджин. – «Но будет ещё лучше».

***

      Юнджин готова поклясться, что Казуха выглядит как минимум впечатлённой. На Хо узкая белая рубашка, которая не скрывает спортивной формы, и узкий галстук длиной примерно до седьмой пуговицы, а на плечах висит старая кожаная куртка, увешанная значками с многочисленных концертов, на которые она ходила ещё в то время, когда жила в ЛА. Накамура неловко ёрзает на месте, а затем нехотя переводит взгляд на руль.       – Отлично выглядишь.       – Спасибо, – улыбается Юнджин. – Ты тоже.       На ней брендовый спортивный топ и широкие голубые джинсы. К образу прилагается и куртка, но сейчас она валяется на заднем сидении, поэтому Юнджин не отказывает себе в удовольствии немного попялиться на шикарные кубики пресса и накаченные руки. Несколько чёрных прядей сплетены в тонкие косички, и Хо накручивает одну на палец, чтобы затем притянуть Казуху к себе. Губы врезаются в губы. Поцелуй затягивается примерно на минуту, потому что язык Накамуры исследует рот Юнджин, пока её руки скользят всё ниже, – к поясу на рваных джинсах.       – Полегче, – хихикает Хо, отстраняясь. – У нас в планах ещё вечеринка.       – Я сказала отцу, что остаюсь у Сакуры на ночь.       – Без проблем, можешь переночевать у меня. Гостевой комнаты нет, но я уступлю кровать.       – Мы не можем спать на ней вместе?       – Можем, но я не хотела, чтобы тебе было некомфортно.       – Мне не будет.       – Ну, тогда… я сплю с тобой. Честно говоря, спать на полу отвратительно.       – Могу себе представить. Так… нам точно нужно ехать на эту вечеринку?       На секунду Юнджин хочет послать всё к чёрту и просто затащить Казуху в дом, чтобы прижать к стене и поцеловать с такой силой, что губы начнут болеть, но быстро отбрасывает эти мысли в сторону. Она уезжает в Майами через три недели, а значит, на всё это время Накамура останется одна. Конечно, у неё будет Сакура, но теперь они с Чэвон постоянно ходят вместе, и вряд ли Зуха захочет становиться в их паре третьей лишней. Нужно найти ей кого-нибудь достаточно хорошего хотя бы на лето.       – Там сегодня скидки на коктейли, и я не могу их пропустить.       – Ты ведь в курсе, что это незаконно?       – Как и многие другие весёлые вещи. И что?       – Если там будут копы…       – Если там будут копы, я даже не притронусь к алкоголю, Зуха.       Казуха хочет сказать что-то ещё, но вместо этого нажимает на газ и выезжает с подъездной дорожки. За окнами проносятся всё те же пейзажи. Они не идут ни в какое сравнение с пустынными фонами Калифорнии, но Юнджин любит эти леса почти так же сильно. Она может часами смотреть на море, которое то наступает на берег, то отбегает всё дальше, пока ярко-жёлтый солнечный диск медленно катится к тёмно-синей линии горизонта. Это волшебное зрелище, и, – хотя Хо никогда в этом не признается, – во время заката у неё почти всегда текут слёзы.       По пути они разговаривают. Сперва о баскетболе и серии товарищеских матчей со школами соседних городков, потом о городе и уже в конце о родителях. Накамура рассказывает, что её отец переехал из Японии в Сиэтл ещё в возрасте пятнадцати лет. Дома, – в Осаке, – у него осталась мать и трое сестёр-погодок от девяти до семи лет, одна из которых болела настолько сильно, что не могла даже пойти в школу. Он работал с первого дня своей жизни в Америке – сперва в порту и грузчиком на складе при крупном торговом центре, потом окончил бесплатную вечернюю школу и смог получить должность менеджера низшего звена на предприятии, занимающемся лесозаготовками где-то в штате Мэн. Год за годом он учился всё больше и к сорока сколотил достойный капитал. Его семья в Японии больше ни в чём не нуждалась, и он наконец решил завести семью здесь.       – И ты спросила, как он встретил твою маму?       – Не у него. Бабушка со стороны матери рассказала мне, как они встретились. Тогда ей было всего восемнадцать, и она только вошла в труппу небольшого театра в Нью-Йорке, куда отец любил заходить по выходным, потому что там ставили постановки по его любимым книгам. Едва увидев её, он решил, что должен жениться именно на ней, и сразу сделал предложение.       – И она согласилась?       – Только через два года. Она хотела сосредоточиться на карьере, даже попала в труппу для экспериментальной постановки модного режиссёра, но затем её почему-то уволили, и она вышла замуж за моего отца.       – В некотором роде это даже романтично. Ну, по-своему.       – Можешь не врать, – отмахивается Казуха. – Я понимаю, как это выглядит.       У клуба Накамура всё-таки накидывает куртку, что немного расстраивает Юнджин. Ей хочется найти тихое место и притянуть Казуху к себе, впиться губами в красивые губы, чтобы целовать, пока не перехватит дыхание, забраться под её одежду и провести кончиками пальцев по выпирающим кубикам пресса. Она бы даже спустилась ниже и прошлась по ним губами, непременно оставляя на коже следы, если бы Зуха разрешила. Вместо этого она тянет капитана ко входу и протягивает охраннику фальшивое удостоверение личности.       Вряд ли он верит ей полностью, но всё-таки отходит в сторону, открывая для них путь в огромный зал, набитый красивыми девушками.       Единственный источник света, – ряд прожекторов над небольшим танцполом, – сияет слишком приглушённо, что создаёт в помещении слишком горячую атмосферу, которая лишь усиливается бьющим из колонок треком о некой сучке с длинными светлыми волосами, которая так хорошо выглядит в своём нижнем белье. Что ж, волосы у Казухи тёмные, но Юнджин определённо может сказать, что посвятила бы эту песню ей.       Едва войдя внутрь, она прижимается к телу Хо и почти касается губами её уха, нашёптывая:       – Хочешь потанцевать?       – А ты?       – Представить себе не можешь, насколько сильно.       – Тогда я не могу тебя не пригласить.       Людей слишком много, чтобы танцевать комфортно, но Юнджин не жалуется, потому что тело Казухи вжимается в её собственное так, что между ними не остаётся и миллиметра свободного пространства. Руки скользят по куртку и заползают под неё, давят на грудь. Губы Зухи касаются шеи. Это что-то среднее между поцелуем и укусом, потому что Хо чувствует лёгкую боль, но это пробуждает в ней желание повторить. Ей нужно почувствовать больше, – не эту лёгкую царапину, а настоящий укус. Так, чтобы он прокусил кожу до крови и оставил после себя след, который Юнджин ни при каких обстоятельствах не будет маскировать.       Плевать на все вопросы от отца, Чэвон или матери. Она будет носить этот укус как самую ценную медаль лишь из-за того, что его оставила Казуха. Вряд ли кто-нибудь в школе сможет похвастаться тем же.       – Дерьмо, – смеётся Юнджин, слегка отталкивая Зуху.       – Всё в порядке?       – Просто супер, но для того, чтобы продолжить, мне нужно выпить.       – Не хочешь меня без алкоголя?       Хихиканье Юнджин становится только громче. Подавшись вперёд, она целует Казуху в губы.       – В этом и проблема, что слишком хочу. Если я не выпью, мы рискуем устроить на танцполе публичный секс. Супер, если ты к этому готова, но я предпочитаю атмосферу поромантичнее. Давай займём какой-нибудь столик.       Поудобнее устроившись на мягком диване рядом с танцполом, Юнджин обводит взглядом зал. Здесь достаточно одиноких девушек, которые выглядят достаточно молодо и заинтересованно, чтобы составить Казухе компанию. Одна из них, – блондинка за баром, – постоянно бросает на них томные и полные страсти взгляды, и Хо почти решается подойти, пока не замечает красный браслет на её запястье. По всей Америке, – от Калифорнии до Мэна, – это знак свингеров.       – Мимо.       – Что? – Хмурится Казуха.       – Та девушка за баром смотрела на тебя, будто хотела съесть, и я подумывала вас познакомить, но она, кажется, заинтересована в нас обеих.       – В каком смысле?       – В самом библейском, дорогая. Ей явно хочется, чтобы мы втроём сыграли порно-версию встречи Змия, Адама и Евы.       – О… О!       – О, – повторяет Юнджин. – Если не хочешь этого, то избегай людей с красными браслетами.       – Я… эм… буду знать.       – Или ты хочешь…       – Нет!       Смех снова срывается с губ Юнджин.       – Расслабься, я просто шучу.       На других девушках нет красных браслетов, но их взгляды кажутся Хо слишком странными. Они будто смотрят на Казуху как на мясо, и это пробуждает в Юнджин желание спрятать её за собой или взять за руку, чтобы показать им, что никто не имеет права прикасаться к этой девушке, кроме неё. По-собственнически ли это? Определённо, но рыжая слишком зла, чтобы думать о причинах своего поведения. Она хочет уйти и утащить Зуху за собой, но от толпы танцующих неожиданно отделяется знакомая фигура.       Хвихён такая же красивая, какой Юнджин её помнит. На губах всё та же красная помада, глаза подведены густой подводкой, а чёрные волосы стянуты в тугой хвост. Выглядит как типичная сука из подросткового кино, но Хо знает, что всё это – лишь образ. В самые первые дни тренировок с командой Хвихён задерживалась подольше, чтобы отработать с ней броски и ведение, тренировала в свободное время, иногда жертвуя своими планами на вечер, всегда подвозила до дома. Когда Юнджин решила сдавать на права, Хвихён учила её, а после провала на экзамене в городе пришла в гости с шикарным тортом в виде красного кабриолета, – машины мечты Хо.       И сейчас она стояла у их столика, глядя на Юнджин с той же нежностью, что и год назад.       – Кого я вижу?       – О, нет, – улыбается Юнджин. – Кого вижу я? Капитан…       – Мы больше не в одной команде. Привет, Дженни.       – Хённи.       Хо притягивает её к себе, не обращая внимания на то, каким пристальным становится взгляд Казухи.       – Разве тебе можно на такие вечеринки, малышка?       – А кто мне запретит?       – Действительно. Всё-таки сделала фальшивое удостоверение?       – Я предпочитаю использовать термин «не совсем законное».       – Вот и та Джен, которую я знаю. Всё так же играешь словами, да?       – Ты говорила, что тебе это нравится.       – Поверь, я до сих пор в восторге.       Только после явно фальшивого кашля Казухи они обе поворачиваются.       – Твоя девушка? – Спрашивает Хвихён.       Юнджин хватается за это как за последний шанс. Если подумать, эти двое идеальны друг для друга. Решительная и всегда активная Хвихён, иногда даже слишком одержимая своими идеями, и спокойная, но такая же настойчивая и упрямая Казуха. Если эти двое постараются, то смогут стать идеальной парой не только на лето, но и на всю жизнь.       «И почему мне так грустно от этой мысли?» – проносится в голове. – «Нет… нет, это неправильно. Хвихён и Зуха отлично подходят друг другу».       – Нет. Она… она совершенно свободна. Присядь здесь, я принесу нам выпивку.       – Джен…       – Серьёзно, просто останься. Я скоро вернусь.

***

      – Если тебе интересно, она вернётся только минут через десять. И это если нам повезёт.       Казуха вздрагивает, когда подружка (её тошнит уже от этого слова) Юнджин опускается рядом и обмякает на удобном диване, вытягивая вперёд длинные и стройные ноги. Сложно отрицать, что она красива. Глаза лисьи, – с поднятыми вверх внешними уголками, – губы пухлые и очень привлекательные на вид, а тело выглядит так, будто она питается только протеином и курицей на пару. Только мышцы, ни унции лишнего жира.       Накамура знает, что выглядит хорошо, но у этой девушки грудь как минимум на размер больше, а все статьи в Интернете говорят, что размер груди играет важное значение при выборе партнёра. Тем более для Юнджин, учитывая её болтовню о девушках в бикини.       – Она просто ушла за выпивкой, – бросает Казуха.       Хвихён смеётся, и… чёрт, даже её смех звучит привлекательно! Какого хрена?!       – А ты действительно не понимаешь, что происходит?       – О чём ты?       – Ну, давай подумаем вместе. Джен приводит тебя в бар, который сейчас процентов на восемьдесят наполнен девушками, которые заинтересованы в других девушках. Когда подхожу я, – одна из таких девушек, – она буквально кричит, что ты свободна, и уходит. Сможешь сложить два плюс два?       – Намекаешь, что она пытается нас свести?       – О, нет, я говорю прямо.       – Это бред.       – Почему?       – Потому что мы… – Казуха вовремя сжимает губы. – Потому что просто бред.       Брюнетка смотрит на неё почти нежно, и этого сердце Накамуры наполняется злостью. Какого чёрта эта незнакомка из прошлого Юнджин считает, будто может просто появиться здесь, – в нескольких штатах от Лос-Анджелеса, – и вести себя так же, как раньше?! Плевать, как долго они были знакомы, и что их связывало. Если Юнджин сказала, что целует только её, то так оно и есть, и эта девушка ничего не испортит.       – Как тебя зовут?       – Казуха.       – Я Хвихён. Когда-то мы с Дженнифер играли в одной команде.       – Её зовут Юнджин.       – Да, я в курсе, но, когда мы ещё общались, она просила называть себя Дженнифер или Джен. Потом всё пошло наперекосяк, и она снова предпочла имя Юнджин, но от привычки трудно избавиться.       – Если ты хочешь поболтать, то я не лучший собеседник.       – Просто хотела сказать, что понимаю тебя.       – В каком смысле?       – В неё трудно не влюбиться.       Казуха нервно ёрзает на дорогом кожзаме дивана и вжимается пальцами в пластик стола. Улыбка появляется на красивых губах Хвихён. Она пододвигается ближе, но продолжает соблюдать дистанцию, и в другое время Накамура оценила бы это проявление заботы, но сейчас ей хочется лишь оттолкнуть эту надоедливую стерву в сторону и пойти за Юнджин.       – Вообще-то все девочки из нашей старой команды были в неё влюблены. У неё был талант превращать любой день в праздничный. Когда мы обедали где-то вне школы, она писала для официанток стихи на салфетках, а по дороге устраивала в машине караоке. Я могла чувствовать себя самым худшим человеком на Земле, но появлялась Юнджин, и моя самооценка взлетала до небес, и это случалось с каждой из нас.       Напряжение нарастает. Казуха хочет верить, что Юнджин и сейчас ведёт себя так же, но на ум приходит ночь караоке, удивлённое лицо Чэвон и слова, сказанные Хо на крыше. Если она так любила петь, то почему перестала? И гитарный чехол в её комнате… почему она избавилась от гитары? Почему больше не рисует?       – Она больше так не делает.       – Я знаю, – кивает брюнетка. – Перестала ещё в Лос-Анджелесе.       – Почему?       – Знаешь, мне кажется, в жизни почти у каждого хорошего человека рано или поздно появляется тот самый, который портит всё то светлое, что он старается внести в мир. У Юнджин была Гаыль.       – Кто это?       – Её бывшая. Они познакомились, когда Джен едва исполнилось пятнадцать. Кажется, в клубе или на очередной домашней вечеринке, подробностей я не знаю. Она так усиленно изображала из себя крутую, что сразу становилось понятно, что ничего крутого в ней нет, но тем не менее Джен влюбилась в неё по уши, хотя я и не понимала, за что. Но самое худшее было даже не в том, кого Гаыль пыталась из себя строить, а в её отношении к Джен. Она вела себя так, будто в Юнджин не было ничего особенного, будто она была чем-то базовым, понимаешь? Как нюдовая помада в её сумочке. Как что-то, что ей не очень-то и страшно потерять.       Дыхание учащается. Какой дурой нужно быть, чтобы относиться так к Юнджин? Та девушка, – Гаын или Гаыль, хотя плевать на её имя, – просто тупица, которая не смогла даже понять, какое чудо само попало ей в руки, и теперь такой суке стоит просто кусать локти от осознания своей ошибки. Она этого заслуживает.       – Ну, та девушка, очевидно, полная дура.       – Определённо, но то, что она сделала с Юнджин, сильно на ней сказалось. Не то чтобы она впала в депрессию или отбросила всё в жизни на задний план. Нет, она продолжила жить так, как раньше, но перестала делать многие вещи. Например, я больше ни разу не слышала, как она пела. До встречи с Гаыль у неё были чудесные ярко-розовые волосы, но затем в один день она перекрасила их в синий, а затем и в чёрный. Мы с командой пришли в восторг, когда после расставания она пришла на тренировку с ярко-рыжими волосами. Это определённо её цвет.       – Определённо, – повторяет Казуха. Она и представить себе не может, чтобы Юнджин красилась лишь из-за того, что кому-то не понравилась их яркость. Это так не в её стиле.       – Не знаю, какие отношения вас связывают, но будь с ней помягче, ладно? Таких, как Юнджин, не так уж и много. Когда она рядом, любой день кажется хорошим.       Оставшееся время до прихода Хо они молчат. Хвихён изучает свой маникюр, а Казуха исследует взглядом толпы на танцполе и за барной стойкой, надеясь разглядеть среди общей серой массы знакомую огненную вспышку. Едва увидев её лицо, Зуха расслабляется и даже позволяет себе улыбнуться. Бывший капитан Юнджин замечает, потому что насмешливо качает головой и подмигивает.       – Я задержалась…       – Вернее, решила подольше постоять у бара, чтобы дать мне и твоей подруге время для знакомства.       – Нет…       – Я знаю тебя, Джен, – качает головой Хвихён. – И именно это ты и пыталась сделать. К твоему сведению, Казуха совсем не в моём вкусе. Без обид.       – Это взаимно, – отвечает Накамура.       – Стоило хотя бы попытаться, – бормочет Юнджин. – Но ты должна признать, что Казуха очень красива.       – Разумеется.       – Останешься?       – Нет, – Хвихён смотрит на блондинку с красным браслетом за баром и проводит языком по нижней губе. – Я думаю, что нашла хороший план на вечер.       – Красный браслет…       – Я знаю, что означает красный браслет, Джен, я сама тебе об этом рассказала.       Едва Хвихён скрывает в толпе, Юнджин тянет Казуху к выходу из клуба.       – Что…       – Я не хочу видеть, как моего бывшего капитана втягивают в секс втроём.       – Что, уже не хочешь сводить меня с другими девушками?       – Теперь, когда ты знаешь о моих планах, пропадает всякая романтика.       – Романтика?       – Да, – кивает Юнджин. – Случайная встреча в клубе. Затем вы остаётесь наедине. Красивый танец, – склейка, – и я пью на вашей свадьбе.       – Если я когда-нибудь женюсь, то ни за что тебя не приглашу.       – Вы с Чэвон такие неблагодарные.       – Я всё ещё везу тебя домой.       – О…       Сердце Казухи пропускает удар, когда Юнджин притягивает её к себе и коротко целует губы.       – Нет, извини, это только Чэвон неблагодарная, а ты – мой самый любимый человек на эту ночь. Не оставляй меня в этом клубе, где столько красивых девушек, что я едва помню, как дышать.       – Красивых, да?       – Эй, – хихикая, Хо наклоняется к её уху. – Ты самая красивая из них, Зуха. А теперь отвези меня домой, чтобы я могла тебе это доказать.