when the party's over

@my_my_hyeong Как дела?       Приподнявшись на локтях, Юнджин нехотя открывает глаза и шарит рукой по одеялу рядом с собой, чтобы нащупать телефон. Часы на прикроватной тумбочке показывают шесть утра, и она слышит, как отец тихо напевает в ванной какую-то песню, собираясь на работу, и уже ненавидит того человека, который решил, что писать ей так рано – хорошая идея. Кто бы это ни был, теперь он – её личный враг, Джерри для её Тома, Джокер для её Бэтмена и…       А, это Хёнсо.

@your_not_doll

как у человека, которого разбудили в шесть утра

в целом, не так плохо

@my_my_hyeong Мне жаль Постоянно забываю о разнице во времени Извини

@your_not_doll

ничего страшного

мне приятно видеть твои сообщения

что-то случилось или ты просто соскучилась?

@my_my_hyeong Второе

@your_not_doll

приятно

@my_my_hyeong Как прошёл вечер?

@your_not_doll

нагрубила одному старику, который думал, что женщина не может носить брюки, съела несколько очень аппетитных закусок

в целом, всё как обычно

а ты?

@my_my_hyeong Учёба

@your_not_doll

скуууууууучно

когда приедем в Майами, напомни, чтобы я научила тебя веселиться

@my_my_hyeong Хаха Обязательно Звучит так, будто ты эксперт в этом Любительница вечеринок?

@your_not_doll

что ж, никто не идеален

я в том числе, хотя в это и сложно поверить

@my_my_hyeong Я просто раньше избегала экстравертов и таких девушек, как ты Они казались мне слишком несерьёзными

@your_not_doll

ну, меня тоже сложно назвать серьёзной

@my_my_hyeong В твоём случае это выглядит очаровательно Я говорю о тех людях, которые не знают меры Когда ты оставляешь их всего на минуту, а, когда возвращаешься, то видишь, как они уже целуются с кем-то, кого знают тридцать секунд

@your_not_doll

если потеряешь меня на вечеринке, я скорее всего буду на кухне

ну, или на заднем дворе

зависит от того, какое настроение

@my_my_hyeong Запомню Могу я позвонить тебе сегодня вечером?

@your_not_doll

Конечно

***

      Они созваниваются по нескольку раз в день. Хёнсо выходит на связь в перерывах между уроками в школе и дополнительными занятиями в специальных классах по всему Лос-Анджелесу, и Юнджин более, чем рада сбежать с урока на несколько минут, чтобы поговорить с ней. Они обсуждают ЛА и Сиэтл, кино и литературу, музыку. Хёнсо любит рассказывать о Майами, потому что её семья отдыхала там каждый год с тех пор, как ей исполнилось десять, и она обещает, что покажет его Хо с другой стороны.       – Майами, конечно, город вечеринок, но и там найдётся место для чего-то интересного, – говорила она.       Во время их последнего за день звонка Юнджин прижимается спиной к металлической дверце шкафчика в женской раздевалке и водит взглядом по белым стенам. Никого ещё нет. Ынче задерживается на занятии по испанскому, Чэвон и Сакура, как и всегда, целуются в каком-нибудь тихом месте, а остальные либо покупают напитки, либо просто отлынивают, зная, что Казуха сегодня немного опоздает из-за какой-то встречи с директором. Быть здесь одной непривычно, но улыбка появляется на губах Хо, когда она слышит знакомый голос.       Ей нравится, что Хёнсо никогда не концентрируется на чём-то конкретном. Разговор идёт плавно, сам собой, постепенно перебегая от одной теме к другой, и это выглядит настолько естественно, насколько возможно. Кажется, Юнджин не так уж и плоха в шутках, потому что Хёнсо смеётся после каждой, и это льстит самолюбию настолько, насколько возможно. Хо любит внимание красивых девушек и глупо будет отрицать, что Хёнсо просто до безумия привлекательна.       – Ты когда-нибудь была в Двухсотлетнем Парке?       – Нет, – качает головой Юнджин.       – Это городской общественный парк в Даунтауне. Когда я была ребёнком, мне нравилось проводить там солнечные дни. Повсюду стояли лотки с мороженым и холодными напитками, и я могла целый день питаться только этим, потому что папа считал каждый поход в парк праздником.       – Да, моя мама делала так же, когда мы ходили на аттракционы. Я съедала столько сахарной ваты, что меня тошнило, и папе это не нравилось, потому что потом я отказывалась есть брокколи и прочую «полезную» еду, но мама говорила, что в жизни должно быть место для праздника.       – Особенно летом.       – Думаю, нам стоит выкроить день, чтобы провести время так же, как тогда.       – Чтобы потом провести ночь, обнимая унитаз?       – Ну, знаешь, ничто не сближает двух людей настолько сильно, как совместное отравление сахарной ватой и мороженым. Поучаствуешь в этом со мной?       – Если с тобой, то да, но в любое другое время… терпеть не могу, когда меня тошнит.       – Вряд ли есть люди, которым это нравится.       Хихикнув, Хёнсо перекладывает телефон из одной руки в другую и входит в автобус. Юнджин слышит голоса других пассажиров и водителя, шорох одежды и знакомый шум наполненных автомобилями улиц Лос-Анджелеса, который до сих пор иногда звучит в её ушах странной фоновой музыкой. Иногда она скучает по постоянной жаре и яркому солнцу, по шелесту пальмовых листьев в минуты, когда со стороны моря наползает на город особенно сильный ветер. Она скучает даже по тяжёлым свинцовым тучам, которые иногда закрывают небо над Городом Ангелов, и сильным дождям, штормам. Солнечный или пасмурный, но это город, в котором она выросла, и ей хочется туда вернуться.       – Что-то подсказывает мне, что это будет очень весёлое лето, Хёнсо.       – Я на это надеюсь.       – Надейся на меня, – улыбается Юнджин. – Потому что я точно сделаю это лето весёлым.       Хёнсо кладёт трубку как раз в тот момент, когда Ынче входит в раздевалку и открывает свой шкафчик, чтобы достать форму.       – Твоя девушка? – Спрашивает она.       – Нет. Хёнсо.       – Та красотка с фотографий?       – Ага.       – Тогда глупо с твоей стороны так долго держать её во френдзоне, – пожимает плечами Ынче.       – Ого, не знала, что я в команде с экспертом по отношениям.       – Я просто не понимаю, когда люди упускают возможности, которые лежат прямо перед их носом. Красивая девушка переписывается с тобой, а ты ещё не предложила ей сойтись? Глупо.       – К твоему сведению, с девушками можно и дружить.       – Не с теми, которые в твоём вкусе.       – Откуда ты знаешь, кто в моём вкусе?       – Чэвон сказала. Она считает, что тебе нравятся девушки, похожие на фарфоровые статуэтки. Такие… наверное, правильнее будет сказать «хрупкие на вид».       – Хёнсо выглядит хрупкой?       – На фотографиях – да.       – В любом случае, она – не моя девушка.       – Как скажешь.       Они с Ынче не обращают друг на друга внимание, пока Чэвон и Сакура не вбегают в раздевалку, держась за руки. Мияваки будто дрожит от предвкушения, и Юнджин быстро заражается её нетерпением и даже откладывает мобильный в сторону, чтобы узнать очередную сплетню. Итак, что случилось на этот раз? Учитель физики целовался с учителем английского? Директор закупился дешёвой водкой? Джессика из 11-го класса (кем бы она ни была) снова переспала не со своим парнем?       Ну же…       – У Казухи засос!       В первую секунду Юнджин не верит своим ушам. Несколько мгновений она тупо смотрит на Сакуру, будто пытаясь вспомнить, кто такая Казуха, и почему её засос вызывает столько внимания, а затем плотно сжимает губы.       Чёрт…       Дважды чёрт, учитывая, что Сакура и Казуха – лучшие подруги, и она наверняка начнёт допрашивать Накамуру, чтобы узнать, какого хрена тут вообще происходит.       – Серьёзно?! – Ынче разворачивается на пятках. – Нет…       – Я видела это своими глазами! Он был у неё на плече, и я заметила его, когда ворот футболки слегка съехал.       – И ты не знаешь, кто его оставил?       – Я даже не думала, что у неё мог кто-то появиться. То есть… она же почти всё время была или со мной, или на тренировках. Мы много говорили, но она даже не упоминала, что с кем-то познакомилась или что кто-то привлёк её внимание, понравился.       – Может, это был не засос? – Спрашивает Юнджин. – В это время года здесь появляется куча всяких насекомых, и один из них мог её укусить.       – Ну, на этом засосе были следы явно человеческих зубов.       – То есть… – ухмылка появляется на губах Ынче. – А у капитана есть вкус.       – Ну, тому, кто её укусил, лучше знать, – отвечает Чэвон, заставляя Хо усмехнуться.       – И что, теперь мы будем брать отпечатки челюсти у всей школы, чтобы узнать, кому нравится кусать роботов с человеческой кожей? Или… о, нет, у меня есть идея получше! Давайте ночью вломимся в городскую больницу и проверим все стоматологические карты! Сакура, ты не успела рассмотреть, не было ли на укусе следов кариеса или ещё какого-нибудь дерьма?       – Я просто беспокоюсь, – бормочет Сакура, опуская руки на талию Чэвон, чтобы притянуть её к себе. – Мы ничего друг от друга не скрывали, а теперь… не знаю, мне кажется, что я где-то облажалась.       – Слушай, – выдыхает Юнджин. – Я уверена, что в этом нет твоей вины, просто… возможно, это было что-то всего лишь на один раз, понимаешь? Казуха могла решить, что это просто не стоит твоего внимания. Может быть, ей просто захотелось развлечься с кем-то, а сразу после она забыла об этом?       – Это на неё не похоже.       – Тогда поговори с ней.       Они одновременно вздрагивают, когда Казуха входит в раздевалку. Её взгляд скользит по лицам других игроков, и она цепляется пальцами за лямку рюкзака до побелевших костяшек, пока не открывает дверцу шкафчика. Юнджин с трудом подавляет улыбку, когда замечает под тканью футболки чёрный тейп. Отличный ход, хотя ей бы следовало использовать его пораньше.       – Что-то случилось? – Хмурится Накамура.       – Нет… – качает головой Сакура. – Нет!       – Ладно… ты в порядке?       – Конечно.       Казуха смотрит на неё, но Юнджин, забрав бутылку с водой, выходит. Это не её вина. То есть… да, засос на плече определённо сделала она, но Казуха наверняка успела заметить его перед тем, как поехать на занятия. Она могла бы надеть топ с широкими лямками или сразу закрыть его тейпом, или сделать вообще что угодно, что помогло бы им обеим избежать этого неловкого момента. Теперь это полностью её вина, и Хо не собирается её вытаскивать.

***

      Юнджин возвращается домой с Чэвон и почти сразу поднимается в свою комнату, чтобы почитать или заняться любой другой фигнёй вместо того, чтобы садиться за домашнее задание. Она доходит до середины первого сезона «Отчаянных Домохозяек», когда мобильный снова подаёт признаки жизни.       – Да?       – Ты дома?!       Голос Казухи звучит слишком громко, и Юнджин плотно сжимает губы, вспоминая всё, что сделала за сегодня. Тренировка прошла сравнительно хорошо, если не считать пары пропущенных мячей с третьей линии и одного опасного момента у штрафной зоны. Она решила не дожидаться Накамуру после тренировки, но это ведь не так уж и важно, верно? К тому же это могло привлечь к ним лишнее внимание после того, как остальные члены команды заметили засос.       – Да.       – А твой отец?       – Он сегодня в ночную смену. Что…       – Я еду к тебе.       – Зачем?       – Нужно поговорить.       – Но…       – Всё потом. Я буду у тебя через пять минут.       Почти отчаянный стук в дверь заставляет Юнджин спуститься и открыть. Казуха стоит, спрятав руки в карманы слишком широкой для себя кожаной куртки, пока ветер треплет её длинные чёрные волосы, а на щеках проступает ярко-розовый румянец. На его фоне её кожа кажется ещё бледнее, а в позе есть что-то неловкое, словно Зуха не знает, может ли вообще быть здесь. Это исчезает лишь после того, как Хо втягивает её внутрь и утаскивает за собой на маленькую кухню.       – Извини, – бормочет Казуха приглушённым голосом. Только сейчас, – в свете кухонных ламп, – Юнджин замечает на её нижней губе глубокий след от укуса, а в глазах лопнувшие капилляры. Она плакала? Почему? – Извини, я не знала, куда пойти, и…       – Что случилось?       – Сакура хочет поговорить со мной.       – И? Ты плакала из-за этого?       – Плакала? Я не…       – У тебя глаза красные и сильно опухли.       – О… нет… нет, дело не в этом. Забудь.       – Успокойся, – поставив перед ней чашку горячего чая, Юнджин опускается на стул напротив и кивает. – Давай пойдём по порядку. Сакура, да? Она хочет с тобой поговорить.       – Да. После тренировки она задержалась в раздевалке и сказала, что хочет обсудить со мной мои отношения. Я подумала… не знаю, я решила, что ты проболталась Чэвон, но…       – Я же обещала, что это останется только между нами.       – Я знаю, но в тот момент я запаниковала. Извини.       – Ничего. Итак, что ты успела ей сказать?       – Я молчала. Она начала говорить про засос, но мне позвонил отец, и я сказала, что должна уехать, но мы можем обсудить это позже. Я просто не знаю, что должна ей сказать.       – Ну, ты можешь сказать ей, что просто захотела немного расслабиться, и поэтому нашла кого-нибудь очень горячего на одну встречу.       – Я так не делаю.       – Ты целуешься со мной. Поверь, это мало чем отличается от секса на одну ночь.       – Мы не… у нас нет секса! И ты не на одну ночь.       – Очень приятная информация, – кивает Юнджин. – Но она мало чем может тебе помочь. Если ты хочешь рассказать Сакуре о том, что происходит между нами, то я не против, но только при условии, что ты сама объяснишь ей, как всё началось. Я не хочу столкнуться с Сакурой, когда она будет в режиме «защищающей лучшей подруги».       – У неё нет такого режима.       – Откуда тебе знать?       – Действительно. В любом случае, я не хочу, чтобы кто-нибудь из девочек знал. Это просто не в моём стиле, понимаешь? Быть с кем-то из команды так, как с тобой, целоваться с ними без всяких обещаний. Я к такому не привыкла.       – Тогда что ты ей скажешь?       – Что просто пересеклась с девушкой на одном из ужинов с отцом. Недавно мы встретились ещё раз, и она выпила чуть больше, чем должна была. Я скажу, что никогда больше с ней не увижусь.       – Как вариант. Только в следующий раз надевай тейпы заранее, ладно?       – Или, возможно, это тебе стоит держать себя в руках?       – Тебе не понравилось?       – Какое это имеет отношение к…       – Просто ответь на вопрос.       – Понравилось, – выдыхает Казуха. – Мне понравилось.       – Тогда я не буду останавливаться. Значит, тебе придётся научиться чуть лучше скрывать следы.       – Иногда ты так меня раздражаешь.       – Только иногда?       Все мысли улетучиваются, когда Казуха прижимается к губам Юнджин. Её рука опускается на шею, сжимая чуть сильнее, чем обычно, до небольших белых впадинок на месте пальцев. Её губы мягкие, с металлическим привкусом крови и слёз, и теперь у Хо не остаётся сомнений, – по пути к ней Зуха плакала, и волнение в груди Юнджин достигает пика. Она не чувствовала себя так ни во время развода родителей, ни во время переезда, но сейчас ей хочется вскочить и просто сделать что-то, чтобы перестать чувствовать себя настолько растерянной.       Почему Казуха плакала?       Если дело не в Сакуре, то кто довёл её до такого состояния?       – Зуха… – бормочет Юнджин, отстраняясь, но Казуха снова притягивает её к себе и осыпает губы короткими влажными поцелуями.       – Потом. Пожалуйста, давай поговорим об этом потом.       Новый поцелуй длится не больше минуты, но этого оказывается достаточно, чтобы тепло разлилось по телу Юнджин подобно волне прилива. Ей хочется большего. Обойти разделяющий их столик, сесть поближе или вообще усадить Казуху к себе на колени, обнять её за талию, стянуть с плеч кожаную куртку и влезть под белую футболку, чтобы почувствовать мягкость бледной кожи. Это почти жизненно важная потребность – почувствовать больше.       Юнджин хочет спуститься поцелуями ниже, на длинную шею и ключицы, поцеловать впадину между ключиц и оставить следы на выпирающих рёбрах. Если ей позволят, она поцелует каждую клеточку тела Казухи, но не сейчас. Нужно найти хороший момент, когда они обе будут готовы.       Накамура прерывает поцелуй, когда экран мобильного Юнджин загорается фотографией Хёнсо.       – О… – Юнджин сбрасывает звонок, но Казуха уже плотно сжимает губы и качает головой. – Извини, она обычно звонит мне, когда возвращается домой с дополнительных занятий.       – И когда едет на дополнительные занятия, и когда едет в школу, и когда обедает. Каждый раз, когда я вижу тебя в школе, ты говоришь с ней по телефону.       – И что?       – Ничего.       – Нет, тебя это явно беспокоит.       – Почему это должно меня беспокоить? Я… мне плевать!       – Ты меня ревнуешь?       – Нет.       – Ты меня ревнуешь, – повторяет Юнджин уже настойчивее. – Я же говорила, что она – не моя девушка. Мы просто болтаем, потому что Хёнсо очень мила и с ней приятно общаться.       – И ты с ней флиртуешь.       – Я со всеми флиртую.       – Конечно…       – Зуха…       – Всё в порядке, – Казуха встаёт, сжимая руки в кулаки до побелевших костяшек. – Ты можешь говорить, с кем захочешь и как захочешь. Мне всё равно.       – Эй, – прежде, чем она успевает уйти, Юнджин притягивает её к себе и коротко целует в губы. – Хочешь провести со мной субботу? Я знаю одно хорошее место в нескольких километрах от города. Там нас никто не увидит.       – С чего бы тебе предлагать мне такое?       – Потому что я хочу провести с тобой время. К тому же теперь я думаю, что должна кое-чему тебя научить.       – Чему?       – Узнаешь, – Юнджин снова целует Казуху в уголок губ и улыбается. – У меня никого нет, Зуха. Я целую только тебя.       – Я тоже. Я никогда и ни о ком не думала так, как о тебе.