when the party's over

      Когда Юнджин возвращается, отец ещё не спит.       Он сидит за низким кофейным столиком перед телевизором и возится с документами, изредка потирая красные от усталости глаза, и её сердце пропускает пару ударов, пока она смотрит на него. Он не сказал об этом вслух, но Юнджин знала, что папа был удивлён, когда она выбрала остаться с ним. Казалось, их с матерью связывают куда более тесные отношения. Они были похожи: экстраверты и любительницы вечеринок, уверенные в себе настолько, что это почти граничило с манией величия и полные противоположности замкнутому и молчаливому отцу. И всё-таки она выбрала его.       Почему?       Что ж, вопреки болтовне их не очень близких (но очень завистливых) друзей Юнджин была дочерью своего отца и любила его. Хотя мама и говорила, что они расстались друзьями, Хо видела, как тяжело папе было после развода. Если бы она не поехала с ним, его жизнь превратилась бы в серое однообразное месиво из рабочих дней и выходных, которые он бы проводил за телевизором или дополнительной работе. Отец не стал бы ни с кем говорить, – это было не в его характере, – а Юнджин не могла позволить ему угаснуть. Это было бы неправильно.       – Ужин на столе, – улыбается отец. – Казуха снова тебя подвезла?       – Да. Узнал её машину?       – Просто услышал звук мотора. Если бы тебя подвозила Чэвон, она остановилась бы у своего дома и сказала тебе идти пешком.       – Ты тайно ведёшь детективные расследования?       – Возможно, – его улыбка становится ещё шире. – Она рассказала тебе о званом ужине?       – О чём?       – Её отец позвонил мне примерно через час после того, как вы с Чэвон уехали, и пригласил на званый ужин. Как мне рассказали другие ребята с работы, раз в год мистер Накамура собирает других инвесторов и сотрудников в своём доме на большой банкет для того, чтобы поблагодарить всех за отличную работу. Так как члены семей тоже присутствуют, я подумал, что Казуха уже сама тебя пригласила.       – Нет, она ничего не говорила.       – Должно быть не знала о дате банкета. Мистер Накамура каждый раз назначает его на разные дни.       – Да, скорее всего, – кивает Юнджин. – Итак, в чём мне пойти?       – Ты спрашиваешь у меня совета? – Отложив бумаги в сторону, отец качает головой. – Серьёзно?       – Ну, если остальные инвесторы такие же, как мистер Накамура, то мне лучше явиться в платье, верно?       – Ты не любишь платья.       – Да, но твоя репутация…       – Надень то, в чём тебе будет удобно, змейка. Главное, чтобы это выглядело достаточно официально.       – Уверен?       – Ты можешь носить то, что захочешь, – пожимает плечами отец. – Не помню, чтобы мистер Накамура говорил что-то о том, чтобы все девушки обязательно приходили в платьях, так что это не нарушает никаких правил.       – Ты быстро учишься, пап. Хотя тебе всё ещё не хватает немного дерзости.       – Зато в тебе её хватит на двоих.       – Да, – гордо заявляет Юнджин. – Итак, если у тебя нет ещё каких-то новостей, то я могу подняться к себе? Кино так утомляет. Особенно если сидишь рядом со стеснительной парочкой.       – Без подробностей, дорогая.       – Разумеется.       – Спокойной ночи.       – Спокойной.       Уже в постели она получает сообщение от Сакуры с извинениями и селфи со среднем пальцем от Чэвон и с улыбкой откладывает мобильный в сторону. Тепло постепенно поднимается от её живота к груди, когда она вспоминает мягкость кожи Казухи на её губах и вздох, который та издала, когда Юнджин слегка прикусила чувствительную кожу в районе её уха. Знакомые чувства наполняют каждую клеточку её тела, и это приятно, пока лицо Гаын не появляется перед глазами.       Она наклоняется над Хо, запуская руки в длинные рыжие пряди, почёсывает голову и шепчет что-то об общих планах на будущее. Всё это, разумеется, такой же бред, как и существование единорогов и вера в плоскую землю, но сам голос Гаын заставляет её улыбаться, и от этого больнее всего. Джордж Бернард Шоу, – любимый писатель мамы, – когда-то сказал, что первая любовь требует немного глупости и много любопытства, но в случае с Юнджин глупости всегда было больше.       Она глупо верила, что Гаын любит её, что среди всех девушек, которые всегда окружали её, она выберет Юнджин, но реальность больно ударила под дых. Разумеется, всё было «несерьёзно». Кажется, так она сказала. Впрочем, не имеет смысла притворяться, что Хо не помнит каждое слово из её насмешливой и чертовски жестокой речи в момент их расставания. Да и было ли это расставанием, если Гаын сказала, что просто спала с ней?       – Хватит, – шепчет Юнджин, заставляя себя открыть глаза.       Рука сама по себе тянется к мобильному и открывает нужную переписку. Хёнсо онлайн. Повезло.

@your_not_doll

тебя когда-нибудь бросали?

@my_my_hyeong Мы уже на этой стадии общения?

@your_not_doll

да

к тому же у меня уже ночь

разве она не создана для того, чтобы обсуждать то, о чём мы бы никогда не заговорили при свете?

@my_my_hyeong Наверное Хотя ты звучишь слишком пафосно

@your_not_doll

тебе это нравится

@my_my_hyeong Конечно И, отвечая на твой вопрос… Да, бросали

@your_not_doll

девушки иногда бывают очень глупыми, да?

то есть…

я могу понять, как можно бросить меня, но тебя…

та девушка, должно быть, была очень глупой, раз так поступила

@my_my_hyeong Она встречалась кое с кем

@your_not_doll

о…

@my_my_hyeong Да, я узнала об этом от той девушки Она думала, что её девушка изменяет ей со мной, и хотела избить меня, пока не поняла, что всё это время у неё была ещё и третья

@your_not_doll

вот же сука

@my_my_hyeong Да, можно сказать и так В любом случае мы обе бросили её, как только всё это всплыло Лучшее решение в том году А ты? Тебя бросали?

@your_not_doll

да

она сказала, что всё это время просто трахалась со мной, и мне не следует относиться к этому слишком серьёзно

а потом добавила, что отношения на расстоянии её не интересует, и в колледже наверняка найдутся девушки получше

@my_my_hyeong Какая… Дура

@your_not_doll

мило, что ты пытаешься подбирать слова

я бы назвала её по-другому

@my_my_hyeong Почему ты вдруг решила поговорить об этом?

@your_not_doll

потому что я вспомнила её, и мне стало грустно за ту Юнджин

она действительно переживала

@my_my_hyeong А та Юнджин, с которой я переписываюсь?

@your_not_doll

она хочет облить её текилой и уйти под аплодисменты

@my_my_hyeong Хахаха Мне нравится эта Юнджин

@your_not_doll

ты ей тоже нравишься

***

      В этот раз поместье Накамура украшено даже пафоснее, чем обычно. Деревья, параллельными рядами рассаженные вдоль засыпанных гравием тропинок, пострижены настолько, что не выпирает ни единого листика, а крыльцо натёрто до блеска, который не тускнеет даже после того, как по нему прошлись не меньше двадцати человек. На столах, накрытых белыми скатертями, расставлены подсвечники со свечами из белого воска и золотые солонки и перечницы. Официанты, – определённо нанятые специально для мероприятия, – бродят между небольших компаний гостей, предлагая вино и шампанское.       Юнджин почти тянется к бокалу, но вовремя ловит на себе странный взгляд отца и натягивает на губы улыбку.       – Шутка, – хихикает она.       – Я так и подумал, – кивает папа. – Ты ведь не собираешь пить, когда вокруг столько моих коллег и начальников?       – Конечно, нет. За кого ты меня принимаешь?!       – За свою дочь.       Юнджин быстро понимает, по каким принципам компании объединяются друг с другом. Те, кого отец назвал «инвесторами», – пожилые мужчины в дорогих костюмах, – старались держаться в отдалении от большинства: обычных сотрудников и менеджеров низшего и среднего звена. Отец в их круг, очевидно, не входил, поэтому один из стариков в смокингах протянул ему руку и даже улыбнулся, хотя эта улыбка выглядела такой же фальшивой, как и его парик, едва ли скрывающий лысину на полголовы.       – Господин Хо, – он слегка наклоняет голову, прежде чем его взгляд останавливается на Юнджин.       Широкий пиджак в красную клетку висит на её плечах, частично прикрывая обтягивающую белую рубашку без рукавов. Брюки его тоже не устраивают, по большей части, наверное, из-за порезов чуть ниже колен и красной термо-наклейки в виде черепа на правом кармане. Хо клянётся, что наклеила её случайно, когда проходила через фазу ненависти к миру, на самом деле ей нравится, как это выглядит. К тому же это символ панк-движение, а оно снова в моде. Впрочем, вряд ли это ровесники динозавров вообще в курсе, кто такие панки.       – Это и есть ваша дочь? – Спрашивает тот самый старик, и Юнджин заставляет себя улыбнуться.       – Да, сэр, – кивает отец. – Юнджин, это мистер Сато, он владеет несколькими портами в Балтиморе и Портленде. Мистер Сато, это Юнджин, моя дочь.       – Приятно познакомиться.       Когда старик не отвечает тем же, Юнджин быстро переключает внимание на других гостей. Большинство из них определённо японцы за восемьдесят, и им не нравится ни её костюм, ни волосы, ни вообще что-либо. Впрочем, вряд ли это то, о чём Хо беспокоится; её больше волнует, где Казуха и появится ли она сегодня. В последние три дня они почти не разговаривали. Даже на тренировках Накамура уходила одной из первых и почти сразу уезжала, не задерживаясь даже для того, чтобы поговорить с тренером. Это слишком отличалось от того, к чему Юнджин привыкла.       – Сколько ей? – Спрашивает мистер Сато.       – Семнадцать.       – Столько же лет было моей первой жене.       «Ага», – думает Хо. – «А звали её Трицератопс Тереза».       – У вашей дочери уже есть молодой человек? – Продолжает старик, и отец хмурится, глядя на него так, словно не верит, что только что услышал нечто подобное.       – Нет, – отвечает он после секундной паузы. – Ну, насколько мне известно.       – А вам может быть неизвестно?       – Моя дочь уже достаточно взрослая, чтобы самостоятельно выбирать друзей и партнёров. Если она захочет рассказать мне о ком-нибудь из них, то я выслушаю, но выслеживать её, чтобы выяснить, нет ли у неё кого-нибудь… не думаю, что это правильно.       – Кажется, ваша дочь не в состоянии даже правильно выбрать одежду, – бормочет кто-то из особенно пожилых гостей, но мистер Сато бросает на него недовольный взгляд и хлопает отца по плечу.       – Не воспринимайте слова нашего друга всерьёз, мистер Хо. Разумеется, ваша дочь выглядит хорошо для той, кто носит костюм, хотя сложно отрицать, что платье куда лучше подчёркивает её женские прелести. Когда мой пожилой отец узнал, что парижским дамам разрешили носить костюмы, то сказал, что не существует мужчины, который согласился бы жениться на брюках.       – На каждого несогласного мужчину найдётся согласная женщина.       Это звучит достаточно громко, чтобы все, включая мистера Сато, повернули в сторону Юнджин головы.       – Извините?       – Я имела в виду, что там, где не хотят идти мужчины, всегда может пройти женщина. Полагаю, женских брюк это тоже может касаться. И в прямом, и в переносном смысле.       – А в наглости вашей дочери не откажешь, – бормочет мистер Сато.       – Как и в остроумии, – пожимает плечами отец. – Этим она очень похожа на свою мать.       – Тогда я понимаю, почему вы развелись.       – Разве? Понимаете, что мы оба вовремя пришли к тому выводу, что больше не чувствуем друг к другу той привязанности, что раньше? Понимаете, что мы осознали, что любовь превратилась в дружбу?       – Я не это имел в виду…       – Моя бывшая жена – сильная и умная женщина, которая многому меня научила, и я рад, что моя дочь так похожа на неё. Это означает, что у неё будет счастливое будущее.       Их прерывает лишь цокот каблуков, доносящийся со стороны мраморной лестницы. Сердце Юнджин на секунду замирает. Казуха… Хо едва ли может найти в своём лексиконе то количество слов, которые могли бы описать её красоту в тот момент, когда свет хрустальной люстры начинает танцевать на небольших камешках, вшитых в белую ткань её платья. Её волосы рассыпаются по плечам как жидкий металл, и всё-таки Юнджин хочется запустить в них руку, притянуть эту девушку к себе и поцеловать, потому что никогда до этого она не выглядела настолько сказочно и недосягаемо, как в этот конкретный момент.       Широкие лямки платья подчёркивают её плечи, а разрез в центре юбки частично обнажает длинные ноги, и Юнджин с трудом подавляет мысли о том, как опускается перед ней на колени и скользит пальцами по коже под ткань, чуть сжимая, чтобы чувствовать силу её мышц. Дыхание сбивается с ритма, но так и должно быть при виде настолько потрясающей девушки, верно? По крайней мере, у Юнджин всегда так.       «Ты такая бесполезная лесбиянка», – проносится в мыслях.       Только через минуту Хо понимает, что Казуху ведёт под руку её отец в таком же костюме, как и на остальных инвесторах. Его вид не вызывает в ней такого же восторга. Обычный мужчина в обычном костюме.       – Господин Накамура, Казуха, – мистер Сато снова склоняет голову в знак приветствия, пока и Зуха, и её отец наклоняются почти до пояса, чтобы высказать ему своё уважение. – Ваша жена не спустится?       – Она приболела.       – Опять? – Хмурится старик.       – Вы же знаете, насколько хрупким её здоровье становится в период весны и осени.       – Разумеется. Рождение дочери сильно подорвало её здоровье.       Кажется, даже отец Юнджин замечает, насколько неприятно Казухе слышать это.       – Полагаю, – говорит мистер Накамура. – Дело скорее в её профессии. Балеринам редко удаётся сохранить хорошее здоровое.       – Да, особенно к её возрасту. Ей ведь уже сорок, да?       – Тридцать семь.       – Слишком поздно… – качает головой мистер Сато, но мистер Накамура не даёт ему договорить.       Повернувшись к Казухе, он слегка подталкивает её к Юнджин и взглядом указывает на самый дальний стол.       – Дорогая, почему бы тебе не показать Юнджин закуски?       – Да… да, конечно. Мясо или рыба, Юнджин?       «Ты», – думает она, но, улыбнувшись, произносит:       – А есть что-нибудь с помидорами?       – Конечно. Идём.       Мистер Накамура продолжает разговор только после того, как они отходят достаточно далеко. Казуха говорит о чём-то, но Юнджин ловит себя на том, что не может отвести взгляда её ключиц и декольте, которое то поднимается, то опускается в ритм дыхания. Платье не скрывает её сильных рук, и Хо не может не любоваться тем, как напрягаются под кожей сильные мышцы. Это занимает её мысли ровно до того момента, пока взгляд на поднимается на лицо, – Зуха расстроена, и это очевидно для каждого в радиусе как минимум десяти метров.       – Беспокоишься из-за этих дураков? – Спрашивает рыжая, подталкивая её плечом. –Расслабься, они же просто консервативные старички, которые не приспособились к новому миру. Они уже успели сказать, что никто из мужчин не захочет меня, пока я в брюках.       – Эти люди вложили деньги в бизнес моего отца.       – И поэтому они могут говорить о тебе всякую чушь?       – Ты правда не понимаешь? – Казуха скрещивает руки на груди.       – Понимаю, – кивает Юнджин. – Понимаю, что твой отец зависит от них, и поэтому они думают, что могут давать ему советы не только по вопросам бизнеса, но и по вопросам личной жизни. Понимаю, что ты должна кивать на всех их нападки, потому что хочешь лучшего для отца. Я всё понимаю, Зуха.       – Да, я… извини, я сорвалась на тебя.       – Это был срыв? Серьёзно? Ты даже не снесла стол. Нет, тебя точно программировал идиот, который никогда не общался с людьми!       – Это не смешно.       – Но ты же улыбаешься, – пожимает плечами Юнджин. – Ты не можешь отвечать им в лицо, но можешь говорить всё, что о них думаешь, когда никто не слышит. Например… тебе не кажется, что мистер Сато похож на креветку? То есть… его глаза так близко друг к другу, и эти усы… он вообще в курсе, что они вышли из моды примерно тогда же, когда умерли динозавры?       – Я думала, ты против того, чтобы унижать людей за внешность.       – Против, но они первые начали. Давай, – она скользит ладонью по талии Казухи, чувствуя, как напрягается под ладонью пресс. – Побудь обычным подростком и скажи какое-нибудь дерьмо. Послушай меня, твоего личного демона в клетчатом пиджаке, и стань чуть хуже.       – Мистер Сато…       – Ну!       – Похож на «Титаник»…       – Так!       – Потому что его лицо выглядит так, будто столкнулось с айсбергом.       – Моя девочка!       Их хихиканье привлекает внимание официантов, и Казуха прикрывает рот рукой, пока бледные щёки заливаются румянцем. Ловя на себе взгляд одного из стариков, Юнджин опускает обе руки на талию Накамуры и притягивает её к себе, губами почти задевая ухо. Шутки, которые она шепчет, на редкость глупые, но Зуха смеётся и слабо бьёт раскрытой ладонью по её плечу.       – Хватит… – бормочет она.       – О, я ещё не начинала. Мы даже не дошли до части, в которой я говорю, как потрясающе ты выглядишь в этом платье.       – Все на нас смотрят.       – И?       – Юнджин…       – Мне отойти? Или, может, ты найдёшь место потише?       – Мы не можем целоваться сейчас!       – Я говорила не о поцелуях, – улыбается Хо. – Серьёзно, капитан, ты не хочешь здесь быть, я не хочу здесь быть. Весь этот банкет задуман для того, что более молодой японец послушал советы более старых японцев, так что давай просто оставим эту голубятню в их тёплой компании и свалим. Что думаешь?       – Мы не можем подняться ко мне в комнату.       – Тогда давай выйдем на улицу? Это ведь не запрещено?       – Нет.       Ещё несколько секунд Казуха смотрит на отца, а затем берёт руку Юнджин в свою и тянет за собой в сторону выхода. Одна аллея проносится за другой, и Хо почти теряется в этом бесконечном лабиринте из зелёных, жёлтых и чёрных клякс, пока они не останавливаются у сетки, ограждающей уличную площадку. Вздох сам собой срывается с её губ. Она знала, что семья Накамура очень богата, но ей и в голову не приходило, что у них может быть личная баскетбольная площадка на заднем дворе. Хотя насколько это вообще дорого?       – Мячи там, – Казуха указывает на большой чёрный контейнер в углу площадки.       – Не присоединишься?       – Я в туфлях.       – Я одолжу тебе свои кеды.       – Ты пришла на банкет в кедах?!       – Папа сказал, что цвет обуви всегда должен соответствовать цвету пиджака, а я не смогла найти красные ботинки.       – Ты нашла их, но не захотела надевать, верно?       – Ты так хорошо меня знаешь, капитан. Ну? Сыграешь со мной?       – Я в платье.       – Повяжешь поверх юбки мой пиджак.       – Ты от меня не отстанешь?       – Нет.       – Ладно.       Она наклоняется, чтобы снять обувь, когда Юнджин тянет её к скамье и опускается перед ней на одно колено. Румянец на щеках Казухи становится ещё ярче, но она молчит и не двигается, когда Хо осторожно расстёгивает тугие ремешки на белых туфлях и мягко массирует её ступни. Слегка размяв их, она надевает свои кеды, зашнуровывая их так, чтобы они держались достаточно крепко. Чэвон наверняка убьёт её, если их капитан получит травму из-за неудобной обуви.       – Ты действительно шнуруешь кеды в виде пентаграммы?       – Ага, – гордо отвечает Юнджин.       – Почему я не удивлена?       – Потому что это в моём стиле. Теперь приступим к игре?       – Ты проиграешь.       – Посмотрим.       Хотя Казуха и в платье, она всё ещё двигается быстрее Юнджин и почти всю игру контролирует и мяч, и зону под кольцом Хо. Они носятся друг за другом как очень странная пародия на Тома и Джерри, и Юнджин не может не улыбаться, потому что впервые за последнюю неделю слышит искренний смех Накамуры. Она рада просто играть и чувствовать мяч в своих руках, а выбившиеся из идеальной причёски чёрные пряди делают её лицо ещё красивее, хотя раньше это и казалось невозможным.       Когда она в очередной раз подходит слишком близко, Хо руками обхватывает её талию и кружит вокруг себя, пока Казуха не начинает молотить кулаками по её обнажённым плечам.       – Это было нечестно.       – Зато весело, – возражает Юнджин, опуская её на прогретый солнцем асфальт, но не убирая рук с талии. – Признай, что играть со мной не на площадке куда веселее.       – Ты всё ещё не дотягиваешь до моего уровня.       – Я тебе поддавалась.       – Нет.       – Да.       – Нет.       – Да.       – Ты вся мокрая от пота.       – Да… тогда мне, наверное, следует снять рубашку.       – Нет!       Казуха пытается отстраниться, но Юнджин опускается ниже, к её шее, чтобы провести по ней губами.       – Нет, – говорит она в её кожу. – Я сниму её, если ты не признаешь, что я поддавалась.       – Ты не поддавалась.       – Я расстёгиваю первую пуговицу.       Казуха успевает перехватить её руки до того, как Юнджин касается воротника и самой верхней пуговицы. Их взгляды сталкиваются, и краска заливает лицо и уши Накамуры, пока та хватает ртом воздух, чтобы успокоить и сказать хоть что-нибудь членораздельное.       – Я признаю, что ты мне поддавалась.       – Хорошая девочка.       Дрожь снова пробегает по её телу, и Юнджин скользит большим пальцем от линии челюсти до впадины между ключиц.       – Скажу так ещё раз, если признаешь, что тебе нравится проводить со мной время.       – Ты слишком высокого о себе мнения.       – А у тебя кинк на похвалу. Ещё очевидные факты?       – У меня нет этой… вещи.       – Угу, – Юнджин снова наклоняется к её шее и слегка царапает её зубами, чтобы затем осторожно прикусить. – Тебе понравилось?       – Нет.       – Врёшь, – ухмыляется она. – Я чувствую, как ускорился твой пульс. Что заставляет тебя нервничать?       – Ты укусила меня за шею и ещё спрашиваешь, из-за чего я нервничаю?       Казуха пытается звучать уверенно, но Юнджин чувствует, как дрожит её голос. Улыбнувшись, она отступает на шаг назад и скрещивает руки на груди, всем видом показывая, что больше не собирается ничего делать. Разочарование, пробегающие по лицу Накамуры в тот момент, стоит всего, что есть у Хо, поэтому она даже не пытается подавить ухмылку и во второй раз тянется к пуговице.       – Думаю, мне стоит вернуться к прежнему методу шантажа. Итак, первая пуговица…       – Стой! Да… да, мне нравится проводить с тобой время.       – Видишь, как просто быть со мной честной, Зуха.       – Зуха…       – Да. Тебе не нравится?       – Нет… нет, это звучит даже слишком приятно. Зуха…       – Буду называть так тебя чаще.       Юнджин хочет снова оказаться ближе, опустить руки на талию и притянуть Казуху к себе, чтобы впиться губами в молочную кожу на её шее и пройтись поцелуями по ключицам, но до слуха доносится шорох гравия, который быстро сменяется уверенными шагами. Через несколько секунд мистер Накамура входит в круг света недалеко от металлической сетки. Он всё ещё в костюме, но его идеальная причёска испорчена несколькими прядями, торчащими вверх, словно колючки дикобраза. Откашлявшись, он смотрит сперва на дочь, а затем на Юнджин.       – Я вас потерял.       – Прошу прощения, отец… – начинает Казуха, но Юнджин прерывает её коротким:       – Моя вина, сэр.       – Твой отец тоже беспокоился.       – Мне стало немного душно, и я попросила Казуху вывести меня на свежий воздух. Мы гуляли, пока не наткнулись на площадку, и я предложила ей поиграть. Мы забыли о времени, но это было только по моей вине.       – Что ж… просто в следующий раз сообщите, если уйдёте. Вообще-то большинство гостей уже разошлись, и твой отец тоже собирается уезжать.       – Вообще-то… – Казуха неловко переступает с ноги на ногу. – Во время игры я замарала рукав пиджака Юнджин. Может она подняться на второй этаж, чтобы я могла стереть пятно?       – Да, но только быстро. Не заставляйте мистера Хо ждать.       – Разумеется.       – Эй, это очень удачный предлог, – бормочет Юнджин, когда они идут в сторону поместья.       – Какой предлог? Я на самом деле испачкала твой пиджак.       – Над этим придётся ещё поработать.

***

      Комната Казухи выглядит так, как Юнджин и ожидала: много серого и белого и абсолютный порядок во всём от вещей в шкафу до маленьких фарфоровых фигурок на полочке над кроватью. Даже книги расставлены в алфавитном порядке, а тетради и учебники на столе распределены в специальные папки со стикерами с названиями сверху. На стенах всего три фотографии: совсем маленькая Казуха с отцом на фоне Гранд-Каньона, Эйфелевой Башни и Эмпайр-Стейт-Билдинг. Особое внимание привлекает изящная скульптура балерины, закреплённая на музыкальной шкатулке. На ней есть гравировка, но Накамура почти сразу отворачивает её в сторону.       – Чувствую себя избранной, – улыбается Хо, всем видом показывая, что всё в порядке. – Я слышала, что даже Сакура не была в твоей комнате.       – Отец считает, что гостям будет комфортнее в своих комнатах.       – Значит, он никогда не бывал на настоящих ночёвках. На одной из вечеринок ещё в ЛА на такой же кровати, как твоя, уснули человек восемь.       – Они были пьяны?       – Удивишься, но нет. Это были девушки из моей старой команды, и нам не нужен был алкоголь, чтобы расслабиться. Мы просто веселились друг с другом.       – Ты по ним скучаешь?       – Иногда. Я понимала, что это закончится. Этот сезон был последним для старого состава, потому что большинство девушек разъезжались по колледжам.       – Ты всё ещё злишься, что я не допускаю тебя к играм?       – Поцелуй и перестану.       – Я серьёзно, Юнджин.       – Я тоже.       – Ты такая…       – Забавная?       – Наглая.       – Тебе это нравится. Поэтому ты и залезла на меня в машине.       От яркости румянца на её щеках Юнджин хочется смеяться.       – Не напоминай.       – Тебе не понравилось?       – Понравилось, но… я просто не хочу об этом говорить.       – Расслабься, никакого осуждения. Типа… это же я. Кто бы устоял?       – Боже, из всех людей на свете я застряла в комнате с тобой.       – Да, и не пользуешься этим! Почему моя рубашка ещё на мне?! Давай, не трать время и бросай меня на кровать!       – Юнджин…       – Просто шучу, – пожимает плечами Хо. – Дай мне пиджак и влажные салфетки, и я уйду.       Устроившись на кровати, Юнджин подносит рукав пиджака поближе к глазам. Грязи немного, но она мокрая, вязкая и с трудом поддаётся чистке, поэтому Хо прилагает все усилия, чтобы стереть её с ткани. Она не сразу замечает, что Казуха начинает странно ёрзать перед зеркалом, сгибая руки за спиной, чтобы дотянуться до маленькой молнии, вшитой в заднюю часть платье.       – Помочь?       – Нет.       – Зуха…       – Ладно.       От аромата её тела перехватывает дыхание. Опустив левую руку на талию, Юнджин кончиками пальцев проводит правой от выпирающего позвонка на спине по позвоночнику к изящному замочку и тянет его вниз, обнажая кожу. Когда одна лямка скатывается с плеча Казухи, Хо губами скользит по тому месту, где она была, прикусывает, чтобы затем оставить на этом месте едва заметный поцелуй. Бледно-розовый засос словно цветок распускается на фарфоровой коже Накамуры, и Юнджин снова дотрагивается до него губами.       Когда она смотрит в зеркало, их взгляды сталкиваются.       – Прекратить? – Шепчет Хо.       – Нет. Поцелуй ещё раз.       Юнджин проводит дорожку из поцелуев от плеча до лопатки и снова слегка задевает зубами, обеими руками крепко держась за стройную талию. Кончиками пальцев чувствует напряжение идеального пресса. Хочется развернуть Казуху к себе, стянуть шёлк и прижаться к напряжённым мышцам живота, а затем поднять выше, к небольшой груди и изящной шее, уже украшенной одним следом особенно страстного поцелуя. Она почти находит в себе смысл это сделать, когда слышит знакомые шаги. Быстро схватив пиджак, целует Накамуру в щёку и выбегает в коридор, почти сразу сталкиваясь с её отцом.       – Почему так долго? – Спрашивает он.       – Глина, – пожимает плечами Юнджин. – Прилипла к ткани как репейник.       – Может дать какое-нибудь средство?       – Нет, я уже оттёрла всё грубой силой. Спасибо за ваше гостеприимство, мистер Накамура. Приятно было встретиться.       – Взаимно, Юнджин.       Уже спуская по лестнице, Хо продолжает чувствовать на себе его тяжёлый, как дюжина наковален, взгляд.