Мой единственный любимый

Тяжело ли решиться кардинально изменить свою жизнь? Вопрос не из простых, хотя кому-то, может, и легко найти на него ответ. Отказаться от возможности все поменять? Остаться тем, кем ты был долгие годы? Укрыться в предсказуемой обыденности? До поры такой ответ устраивал Нёвиллета, Верховного судью Фонтейна с веками опыта за плечами. До поры отказываться от всех предложений судьбы что-то поменять было его привычным решением. До поры дракон гидро-региона оставался один. Пока... ... не встретился впервые с лазурными глазами тогда еще мальчишки. И все вдруг поменялось. Остались теми же рабочий кабинет, письменный стол с горами бумаг, улыбки мелюзин-помощниц и благодарность в их взглядах. Осталось привычным все, кроме... Стука сердца. Ищущего вновь лазури взгляда. И таких глупых мыслей о юноше, которого радушно принял в свои объятья Меропид. Тяжело ли решиться кардинально изменить свою жизнь? Нёвиллет точно знал, что да. Тяжело разрушить все, что он долгими годами труда нажил, веками воспитал в себе и месяцами строил, чтобы сейчас жить в уединении на окраине столицы Фонтейна. Ему не нужно было другой жизни, ни любви, ни отношений, ни даже чувств, что дракон гидро-региона с горем пополам учился понимать. Ему не нужно было ничего, кроме справедливости и вердикта Оратрис. Пока один юноша, мальчонка в свежих шрамах, стоящий перед юдексом с повинной головой, не посмотрел ему прямо в глаза. Мало кто решался смотреть в глаза Нёвиллету, ходили еще слухи, что любого преступника, дерзнувшего поймать взгляд лиловых очей, ждет испепеление на месте их же взором. Дракона боялись, ему же и подчинялись. Но почему тогда лазурь, встретившаяся с пурпуром, не дала старт сожжению на месте? И пусть Оратрис считала, что он безоговорочно виновен, для юдекса убить двоих, чтобы спасти десятки... Не такой уж и грех. И мальчонка будто все понимал. Глядел без страха, лишь с благоговением, будто в ту же секунду встанет на колени перед судьей, поклонится в пол и скажет слова благодарности, что милостивый Нёвиллет не приказал казнить в этот же день. И почему столь много спокойствия было в той лазури? Прошло тому два десятка лет, а дракон до сих пор задается нерешенным вопросом. И так тянет попробовать... Позволить себе что-то, чего в его долгой жизни еще ни разу не было. Всего лишь попытаться, дать шанс чувствам, что пугают сложностью. Но манят. Влюбиться. Хотя, увы, Нёвиллет уже это сделал. "Здравствуй, Ризли. Благодарю за вовремя доставленный отчет, я просмотрел его. Если крепости нужны еще материалы для починки недавней протечки - дай мне знать. В ближайшие два дня я буду занят заседаниями и документами, поэтому наша встреча откладывается на следующую неделю. Как поживает Сиджвин? Если ей что-то нужно - обязательно извести меня. Не забывай ходить на медосмотры, это важно, Ризли. Прошу прощения, если влезаю с непрошеными советами, но мне важно, чтобы ты был здоров. Так ты сможешь достойно работать и хорошо себя чувствовать". Рука, занесенная над листом, дрогнет, дракон закусывает нижнюю губу. Тяжело ли решиться? Да. Но разве такого оправдания достаточно, чтобы хотя бы не попытаться? И Нёвиллет кладет ладонь на лист, начиная быстро, пока не передумал, выводить символы. Один раз. Один раз можно попробовать все поменять. С тем, кому...

... так хочется доверять.

"Ризли, когда придешь на следующую нашу встречу, если можно, задержись ненадолго. Мне нужно сказать тебе кое-что важное. Рассказать о том, что меня давно беспокоит. Прошу, выслушай меня.

Искренне твой, Верховный судья Фонтейна

Нёвиллет".

И запечатывает письмо, отправляя в Меропид, пока дрожат собственные руки, а сердце трепыхается в груди загнанной птицей. Это будет рискованный шаг. Но, решив однажды, Нёвиллет на него пойдет. Два десятка лет тому назад зародилось чувство, зрело долгие года и сейчас толкнуло юдекса рассказать. Все, что он так давно пытается понять.