Мой единственный любимый

Полнится волнением лиловый взгляд. Дрожат изящные ладони в теплых перчатках, пока дракон ходит из угла в угол по своему кабинету. До встречи каких-то десять минут, герцог уже наверняка приближается к дверям дворца Мермония. Идет, и не подозревая, о чем хочет поговорить его давний друг, что когда-то судил Ризли, еще мальчишку. Тому два десятка лет, и перед взором юдекса уже не двенадцатилетний щуплый ребенок, а тридцатидвухлетний мускулистый статный мужчина. Лазурь глаз да шрамы на шее и руках, доброта да забота... И как мог он в стенах крепости вырасти настолько прекрасным? Еще один вопрос без ответа.

Если бы только Ризли ответил хотя бы на один из них.

- Нёви? Ты здесь? - стучится в кабинет герцог, и руки дрожат чуть сильнее, однако же дракон заставляет их уняться. - Проходи, Ризли, - разрешает юдекс, грациозно прошагав к столику, где уже заварен чай и разложены по расписным блюдечкам конфетки и печеньки. Самое обычное чаепитие, если не считать, на что вознамерился судья сегодня. Время летит незаметно, пока они обсуждают бесконечные заседания юдекса и обстановку в крепости. Герцог безобидно шутит, поддерживает, делится своим теплом, приобнимая за талию. И стучит загнанно влюбленное сердечко в груди дракона. И следит лиловый взгляд за каждым жестом рук, что дополняют рассказ. Почему же несуразный мальчонка вырос в такого прекрасного мужчину? Почему не потерял, не истратил холодными ночами на жесткой койке доброты и ласки во взоре? И почему все еще так рад чаевничать с тем, кто лично отправил юношу за решетку? Люди непонятны Нёвиллету. Как, может, и непонятен он людям. Две разных расы, да сердцу влюбленному то не помеха. И как могли чувства взрасти столь крепко? И как могло расцвести желание сейчас, вопреки всей субординации, прижаться ближе, обхватить собственными руками в объятья и никогда...

Слышишь? Никогда-никогда не отпускать.

И если бы только в ответ тоже прильнули ближе... - Нёви? О чем задумался? - интересуется Ризли. - Да так, - смущенно отводит взгляд дракон. - О том, что ты хотел мне рассказать? - предполагает герцог. И юдекс выдыхает, заглянув в эти потрясающей красоты лазурные глаза. - Да, - звучит краткий ответ. - Тебя это сильно беспокоит? - безмятежно, и не догадываясь ни о чем, уточняет Ризли. - Да. И давно. Позволь рассказать?.. - Я слушаю. Дракон откладывает чашечку на столик, кладет руку себе на грудь, хоть так пытаясь утихомирить забухавшее сердце, и начинает под непонимающий взгляд герцога рядом: - Ризли, все началось два десятилетия назад, когда мы впервые встретились. Ты никогда не боялся меня, хоть и благоговел. Не побоялся, хоть и ходили слухи, заглянуть мне в глаза. Ризли, еще тогда... Твой взгляд не выражал страха. Не выражал отвращения, хотя ты мог бы ненавидеть меня. Я... мне трудно понять эмоции, трудно читать их в глазах, но твой взгляд я видел отчетливо, все твои эмоции в нем. Только одну, и это поразило меня. Ты смотрел с одним лишь... спокойствием. Принимал заранее все, что я собирался тебе дать. И ни разу даже мысли не допустил ослушаться моего приговора. Бешено стучит в груди влюбленное сердечко. И слетают с губ слово за словом. - Ризли, ты другой. Ты не похож на людей, что я встречал в своей жизни. Добр, заботлив, не потерял света своего в темной крепости под водой... Все это... Манит меня к тебе. Остаться подле, рядом с тобой, только и всего. И это все, чего я хочу. Юдекс замолкает. Рука на его груди сжимается в кулак, комкая пышное жабо. Ризли отводит взгляд, думает минуту-две. А потом вновь заглядывает в эти лиловые очи, полные беспокойства. Смотрит любопытно, внимательно, тепло. И кладет руку на ладонь, зажавшую элемент одежды. Расплетает пальцы, чтобы заменить белую ткань своей теплой рукой, обхватить и согреть под судорожный вздох дракона. И приникает лбом к обнятой своими ладони Нёвиллета, шепча в его запястье: - Если это сон, то я не хочу просыпаться, - и целует кожу под запястьем, касаясь мягкими губами.

Чтобы следом прильнуть к приоткрытым юдекса.