Dreams of Dawn

***

Отойдя на приличное расстояние от места событий, Малекит с облегчением вздохнул. Он уже был сыт по горло политикой и объяснениями людям. Хотя он все еще беспокоился о том, чтобы сделать то, что хотел от него Кайрос Судьбоплет, теперь это казалось неизбежным, поскольку ему нужно было как минимум отправиться в Вэй-Цзинь. По крайней мере, он мог совершить поездку к отцу лейтенанта Конгю, а идея поймать черный ковчег и отправиться с ним домой казалась гораздо более привлекательной, чем снова пересекать восточные степи и пустоши хаоса. — Полагаю, я могу просто пропустить Ниппон. Мне неинтересно отправляться в другое человеческое королевство и снова заниматься этой ерундой. И все же… не помешает узнать больше о том, что такое Ямато-но-Орочи, если у меня появится такая возможность. Ткач судьбы не упомянул бы об этом просто так. Он назвал его великим змеем. Нет… я не собираюсь заниматься еще одной побочной целью. Мне нужно вернуться в Наггарот, как только я закончу эту нелепую экскурсию по Катаю. Я встречусь с этим черным ковчегом в Хайчае и немедленно поплыву на восток. Думаю, что первым делом мне следует разобраться с Локхиром Фэллхартом. Он может отказаться от грабежей, если я пообещаю ему большую славу и статус. Если нет, то мне определенно нужно убить его, прежде чем у него появится шанс посеять раздор во флотах. Если я смогу захватить все черные ковчеги, никто в Наггароте не сможет оспорить мои новые доктрины. Не помешало бы спросить его о Лумбрии или Хуреше. Мне очень любопытно, что случилось с Лайтикир… Жаль, что ее больше нет. Она всегда была моим любимым адмиралом. Надеюсь, Локхир окажется верным. Я бы предпочел не убивать кого-то надежного. Насколько я помню, он очень уважает Матланна. Если я смогу как-то завоевать расположение Матланна… тогда, возможно, он не будет рыпаться. У меня не может быть настоящего флота, если половина Наггарота хочет стать пиратами, — размышлял Малекит о своем будущем пути. Из тягостных мыслей его вырвала Сун Лянь, которая, казалось, наконец обрела голос, когда они оказались вне досягаемости драконов: — С-сэр? — Не сейчас, Сун Лянь… за нами все еще наблюдают люди. Я бы предпочел, чтобы мы обсудили вопрос, о котором я хотел поговорить, в более приватной обстановке, — заявил он, даже не взглянув на нее. Шугенган кивнула головой: — К-конечно, Ваше Высочество. Эм… так ничего, если мы пока поговорим о чём-нибудь другом? — Наверное… — Малекит вздохнул, взглянув на женщину, которая шла быстро, подстраиваясь под его темп. — Я… не могу поверить, что ты только что сразился с Нефритовым Драконом. Ты, вероятно, этого не знаешь, но он — душеприказчик и личный палач Императора… а также его самый любимый сын. Плюс ко всему, Нефритовый Дракон — повелитель метеоритного ветра и администратор Катая. Можно легко утверждать, что он самый влиятельный человек в империи после самих Императора и Императрицы, — с тревогой и беспокойством пробормотала Сун Лянь. Малекит пожал плечами: — И ты мне все это говоришь, потому что…? — Я слышала истории о том, как он казнил людей по подозрению в колдовстве, а ты без колебаний применил к нему темную магию, — недоверчиво сказала Сун Лянь. — Он хотел убедиться, что я действительно Король-Чародей. Я же, с другой стороны, хотел отвлечь внимание, сражаясь с ним, чтобы застать Перевертыша врасплох, — нейтрально заявил Малекит. Сун Лиан покачала головой: — Ты действительно потрясающий… а потом Нефритовый Дракон просто взял и пожал тебе руку после всего этого. Я никогда не слышала, чтобы он делал что-то подобное для иностранца… не говоря уже о ком-то вроде Короля-Чародея. Изгнание этого злого демона, должно быть, произвело на него впечатление. Я имею в виду, что драконы Шторма, Нефрита и Света являются любимцами Императора Драконов… и все трое оказали тебе свое доверие. Это просто беспрецедентно… С такой поддержкой ты действительно мог бы объединиться с Катаем и устранить раскол между нашими народами, если бы захотел. Я не могу поверить, насколько они тебе доверяют. То есть я доверяю, но я то всего лишь человек. А они бессмертные драконы и королевские особы! — Успокойся… это не так уж важно. Они просто понимают, что я тот, с кем стоит иметь дело. За исключением Шэнь Цзу, я не уверен, что другие драконы действительно заинтересованы в том, чтобы быть более чем поверхностным союзником против Хаоса. Я очень сомневаюсь, что в ближайшее время будет торговля или посольства. Я не ожидаю теплого приема в Вэй-Цзине, и я буду рад, когда все закончится. Люди здесь, возможно, благодарны, что я жив, но никто не может обогнать их собственную репутацию. Весь остальной мир считает меня злом. Я знаю, что многие не одобрят моего присутствия там, — Малекит покачал головой, увидев ее изумление. — При всем уважении, король Малекит, я не думаю, что ты осознаешь, какое впечатление ты произвел на Катай, сделав все это. Ты вообще слышал, что о тебе говорят люди?! Я, должно быть, получила более сотни личных сообщений о том, как ты изо всех сил старался спасти всех, от крестьян до пилотов. Как ты пытался защитить принцессу и объявил ее жизнь более ценной, чем твоя собственная. Капитан Чжу сказал мне, что ты вызвался спасти меня вопреки желанию Светлого Дракона. Некоторые крестьяне даже говорят, что ты чуть ли не бог. Не позволяй возникнуть сомнениям в том, что все, кто был там и стал свидетелем той битвы, считают тебя героем. Люди Катая узнают вашу историю, и она их тронет, — ответила Сун Лянь, покачав головой в ответ на пессимизм Малекита. — Ха-а… — с отвращением вздохнул Малекит. — Я не помню, чтобы Пепельное Крыло когда-либо упоминал демона, способного менять форму. Не могу поверить, что ты вообще видел Перевертыша или знал, что он здесь будет. Нефритовый Дракон охотился за этим демоном годами, — попыталась нарушить неловкое молчание шугенган. Она была явно разочарована отсутствием ответной реакции Малекита на ее благоговение, поскольку он быстро проходил мимо всех, кто попадался ему на пути, даже не глядя на них. — Как ты восстанавливаешься после битвы? — сменил тему эльф, продолжая смотреть вперед. — Я в полном порядке, если честно. Я больше беспокоюсь о тебе. Хотя, полагаю, ты в порядке, если ты достаточно здоров, чтобы сразиться с Нефритовым Драконом и изгнать демона. Светлый Дракон был настолько любезна, что держала меня в курсе твоего выздоровления. Она сказала, что ты чуть не умер… и что ты кричал во сне, — Сун Лянь быстро замолчала после этих слов. — Я… кричал во сне? — спросил он, озадаченный новостью. Казалось, это имело смысл, учитывая, сколько кошмаров его преследовало со времен Царств Хаоса, но Малекит беспокоился, что он мог сказать во сне что-то, что Шэнь Цзу или Мяо Ин могли неправильно истолковать. — Она сказала, что именно? — осторожно спросил Малекит. Сун Лянь нахмурилась: — Ничего подробного… она просто сказала, что ты будешь продолжать называть имена и кричать, словно заново переживаешь травму, полученную в прошлом. — Какие имена? — немедленно потребовал он. Сун Лиан покачала головой: — Я не могу вспомнить, что она сказала. Эльфийские имена, я думаю. Единственное, что я помню, это… Аллиса, я думаю. — Аллисара, — почти инстинктивно поправил он ее. Он тут же пожалел об этом, потому что знал, что она спросит об этом. — Кто это? — задалась вопросом Сун Лянь. — Кто-то, кто уже умер давным-давно… — Малекит отвел взгляд, несколько раздраженный. Теперь он был параноиком, что некоторые из его личных воспоминаний могли просочиться, пока он был без сознания. Он уже рассказал Шэнь Цзу много о своем прошлом, но его больше беспокоило, что Мяо Ин услышит это. По какой-то причине ему было стыдно, что кто-то узнает о его постоянных кошмарах. Было достаточно плохо, что Шэнь Цзу, казалось, знала. Это заставляло его выглядеть слабым и психически неуравновешенным. — Пожалуйста, не пойми меня неправильно… Я вовсе не сужу тебя… Мне тоже снятся кошмары… Это не то, о чем можно просто забыть. Та битва была травматичной для многих людей, и еще безумнее думать, что ты сражался с гораздо более ужасными монстрами в Царствах Хаоса, когда спасал принцессу. Я даже не могу себе представить, через что ты там прошел. Я чувствую себя бессердечной дурой, что не подумала об этом раньше. Я не верила, что ты действительно пребывал в Царствах Хаоса, пока принцесса не подтвердила это. Если ты хочешь поговорить об этом… — Сун Лиан замолчала, поскольку она, казалось, почти отчаянно пыталась сунуть нос в чувства Малекита по какой-то причине. — Царства Хаоса… не предназначены для глаз смертных. Большинство людей, которые возвращаются оттуда, возвращаются совершенно безумными. Это почти иронично, что я был безумен, когда отправился туда по своему выбору, и больше похож на себя прежнего, когда вышел оттуда. Конечно, я никогда не был полностью в здравом уме из-за Проклятия Кхейна. Ты права, предполагая, что это было намного хуже, чем эта битва. Сомневаюсь, что кто-то поверит в то, что я там увидел, даже если я им расскажу, — Малекит решил слегка ответить ей взаимностью. — Я знаю, что, возможно, не мне спрашивать, но каково это было там? Я всегда задавалась этим вопросом, и все говорят разное. У меня, вероятно, никогда больше не будет возможности спросить кого-то об их личном опыте. Клянусь, я сохраню это при себе, но я хочу понять, через что ты прошел, — спросила Сун Лянь. Малекит посмотрел на нее, когда они прошли мимо занятых рабочих и спустились на нижнюю площадь. — Законов природы там просто не существует. Понятие времени также полностью рассеивается. Я помню, как шел, словно в трансе. Мне казалось, что годы и часы идут одновременно… словно это вечный лихорадочный сон или какое-то нечестивое медитативное состояние, от которого я не мог проснуться. Я, по-видимому, был там более двухсот лет, но время относительно меня казалось одним годом, хотя, вероятно, прошло всего несколько недель. Лучший способ описать это было бы как осознанный кошмар. Ты быстро обнаруживаешь, что теряешь когнитивное осознание происходящего, и перестаешь подвергать сомнению анафему его безумия. Там есть зло, которое не спит, и все это время я чувствовал, что за мной следят. Там был лес, где у деревьев были глаза, и я всегда мог слышать их шепот. Я помню, как щупальца насиловали людей. Я видел, как демоны насиловали смертные души и пожирали их дух, оставляя от них не более чем пустые оболочки. Я видел и совершал ужасные пытки в Наггароте, но ничто из того, что мы, друхии, когда-либо делали, не сравнится с изобретательным садизмом демонов. Редко что-то когда-либо беспокоило меня, но я нашел все это испытание тревожным. Я бы предпочел больше не говорить об этом ради твоего и моего блага. Иногда невежество — это блаженство… это место почти сломало меня. Просто знай, что я лучше проведу остаток своей жизни в заключении здесь, чем еще одну секунду в этом отвратительном аду. — Конечно, Ваше Высочество… спасибо, — Сун Лянь благодарно склонила голову. — Эта область кажется достаточно изолированной, — Малекит остановился и повернулся лицом к женщине. Теперь они были около балкона, выходящего на самый нижний уровень города, и никого не было видно. Сун Лянь остановилась и посмотрела на него с нетерпением, гадая, о чем он хочет поговорить с ней наедине. Малекит посмотрел на встревоженного и обеспокоенную Сун Лянь: — У тебя амулет лейтенанта Конгю? — Д-да, Ваше Высочество, — тут же ответила она. Малекит кивнул: — Хорошо… поскольку теперь я, похоже, не могу избежать поездки в Вэй-Цзинь, я хотел бы лично отнести это его отцу. — Ты уверен, что это хорошая идея? Появление темного эльфа в чьем-то доме может напугать простолюдинов. Я сама планировал это сделать, — кротко ответила Сун Лянь. — Нет… это должен сделать я. Давай сюда, — спокойно приказал Малекит. Сун Лянь не колеблясь вытащила амулет из кармана и быстро протянула его Малекиту. Эльф на мгновение взял его в руку, прежде чем положить себе. Сун Лянь быстро огляделся, прежде чем нарушить молчание: — Почему ты хочешь передать амулет его отцу, король Малекиту? — Настоящий воин даже не должен спрашивать, почему. Он пожертвовал своей жизнью ради тебя и меня. Я не испытываю большого сострадания к людям, но я думаю, важно, чтобы его отец знал, что он — настоящая причина нашей победы здесь. К тому же, я не доверяю никому из вас сделать это за меня, — уточнил Малекит, устремив далекий взгляд вперед. Сун Лянь уставилась на него немного сбитым с толку взглядом: — Единственная причина, по которой я взяла амулет, заключалась в том, что я не думала, что ты захочешь свернуть со своего пути, чтобы увидеть какого-то старика в Вэй-Цзине. Я должна принести его отцу свои самые искренние извинения, а также всем моим войскам и их семьям. Мы все погибли бы без тебя. Если бы я только послушала тебя раньше, этого могло бы и не случиться… если бы я не оказалась изолированным за воротами, то, может быть, он… — Не зацикливайся на всех этих «а что если», Сун Лянь. Это сведет тебя с ума… никто не знает этого лучше меня. Но это научило меня кое-чему… не все люди слабы или недостойны. Я не поверил Шэнь Цзу, когда она впервые сказала мне это, но, похоже, я ошибался. Он был силен и умер смертью настоящего воина. Я вспомню его, когда придет и мое время, и надеюсь, ты тоже. Он счел, что наши жизни того стоят… и поэтому мы должны заплатить за него своими, — отстраненно сказал Малекит. — Я, конечно, уважаю его доблестную жертву, но ты на самом деле считаешь его сильным? У него не было шансов против Пепельного Крыла, и он покончил с собой, чтобы освободить нас. Ты тот, кто убил Пепельного Крыла и всех тех демонов и северян. Ты тот, кто выиграл битву. Почему ты считаешь его особенным? — Сун Лянь, казалось, был сбита с толку логикой Малекита. Малекит лишь снисходительно усмехнулся: — Он не только освободил нас, но и подтвердил мою решимость пожертвовать своей жизнью. Как ты думаешь, магическая сила или физическая сила делают человека сильным? Нет… Я знаю много людей, обладающих и тем, и другим, и считаю их слабыми и жалкими. Моя мать — прекрасный пример. Она гораздо более великий маг, чем я, но у нее нет убеждений, как у меня или у него. Его воля была сильна. Его причина умереть была сильна. Сколько людей добровольно идут на смерть напрасно ради кого-то вроде меня? Сколько людей взглянут в лицо смерти, когда нет обещания славы или нового рассвета? Я никогда раньше не видел человека, который бы полностью верил в это, как он… того, кто верил в меня. Я надеюсь когда-нибудь по-настоящему почтить его жертву… но начну с того, что отдам это ожерелье его отцу. — Это действительно похвально. Я бы хотела присоединиться к тебе, но не думаю, что смогу уйти с Черепашьих Врат в таком состоянии. Я действительно хотела бы пойти с вами в Вэй-Цзинь, — тяжело вздохнула Сун Лянь. — Ты присоединишься ко мне. Мне понадобится твоя помощь, чтобы выяснить, кто его отец. Я не хочу вовлекать в это драконов. Лучше всего, если пойдут только ты и я, поскольку мы были там в конце. Штормовой дракон сказала мне, что все выжившие у Черепашьих ворот пойдут с нами в Вэй-Цзинь и что Мяо Лу будет наблюдать за ними в наше отсутствие. Поскольку ты единственный здесь не-дракон, который хоть немного заслуживает доверия и надежен, я рассчитываю на тебя, чтобы ты стала моим проводником и сохранила это в тайне, — объяснил Малекит. — Это будет для меня честью. На самом деле, я сделаю все, что ты захочешь в этом отношении. Я действительно благодарна, что ты так высоко обо мне думаешь, несмотря на то, как пренебрежительно я относилась к тебе изначально. Я многим тебе обязана, и я искренне хочу отплатить тебе любым возможным способом, — кивнула шугэнган с охотным согласием. — Хорошо… это все, о чем я хотел поговорить. Найди его отца и оставь это между нами. А теперь… раз уж я проснулся, нам стоит пойти и закончить перепись и вылечить выживших. Чем раньше мы это закончим, тем раньше сможем собраться и уйти наконец отсюда, — подтвердил Малекит, кивнув. — Подожди… раз уж мы здесь одни, я тоже хотел кое-что сказать, если ты меня выслушаешь, — снова нервно заговорила Сун Лянь. Малекит вздохнул: — Ладно уж… — У меня так и не было возможности как следует поблагодарить тебя за все, что ты здесь сделал. Забавно… ты полностью унижал меня всеми мыслимыми способами. Ты стал даже более сострадательным, чем я, с тех пор как сказал принцессе позволить мне сохранить свое положение. Потом ты спас мне жизнь, когда у тебя не было причин рисковать своей. Даже сейчас ты беспокоишься о помощи раненым. Это действительно заставляет меня думать, что я должна стать лучше, чтобы быть больше похожей на тебя. Я имею в виду… ты настоящий герой. Я не могу поверить, что высшие эльфы ненавидят тебя… Держу пари, ты был бы для них потрясающим королем, — уважительно заявила она. — Да ничего подобного… Наггарот — тому доказательство. Высшие эльфы скорее утонут под волнами, чем коронуют меня. Темные эльфы тоже меня ненавидят. Я был совершенно буквален в том, что сказал перед битвой. Никто по-настоящему меня не любит, а вам, людям, нравится только то, кем вы меня считаете… или что вы думаете, я могу для вас сделать. Я просто вижу сквозь завесу похвалы и гордости. Вы принимаете мой нрав за смирение, но вы ошибаетесь. Знаете, что люди любят больше, чем героев? Видеть, как герой падает… умирает, пытаясь. Я видел это бесчисленное количество раз за тысячелетия. Если ты не умрешь мучеником, ты проживешь достаточно долго, чтобы увидеть, как ты становишься злодеем. Это буквально история моей жизни. Я потратил тысячелетия, пытаясь получить одобрение людей, но это было похоже на добывание воды из песка… Чем больше я старался, тем больше он ускользал. Мой отец был величайшим героем в истории эльфов, и все ненавидели и боялись его. его, пока он не пожертвовал собой. Я не должен ожидать меньшего… только никто не будет оплакивать мою смерть. Этим людям было бы все равно, умри я, так что не притворяйся, будто мне должно быть все равно, что они вдруг стали благодарны, — отверг он ее заявление с явным отвращением. — Ты действительно так думаешь? При всем уважении, я совершенно не согласна с таким подходом. Он уж слишком пессимистичный. Три дракона, похоже, думают иначе о том, что ты злодей. За исключением подозрений Нефритового дракона, все трое оказали тебе большое уважение. Плюс, я уже достаточно насмотрелась на тебя, чтобы знать, что ты честный человек. Люди помнят такие вещи, — нахмурилась она, услышав его холодное пренебрежение. — У тебя все? — сухо спросил он. — Н-нет… было еще кое-что, — кротко ответила она. — Ладно… говори уже… — вздохнул он. — Люди будут говорить об этой битве десятилетиями, я уверен… и о том, каким некомпетентным я была, и каким героем был ты. Думать, что драконорожденный шугэнган вроде меня была не более чем капризным снобом, когда ты впервые прибыл. Ты был таким послушным и терпеливым, несмотря на то, что все тебя поносили. Это сила характера, которую я очень уважаю, и я надеюсь подражать ей. Интересно, смогла бы я быть такой же сильной, окажись на твоем месте. Жалко признавать это вслух, но я слабовольное ничтожество по сравнению с тобой. Так долго я всегда была такого высокого мнения о себе… но под всем этим я был просто хрупкой и неуверенной в себе девчонкой. Сначала я возмущался самим твоим присутствием, но теперь я просто понимаю, что завидовала тебе. Ты не человек и не катаянин, но ты можешь вдохновлять людей здесь способами, о которых я даже не могла и мечтать, и при этом ты этого даже не хотел. Даже великие драконы Катая, королевская семья, похоже, стремятся стать твоими союзниками. Мне буквально больно даже думать, что я оставила тебя на виселице на целый день, учитывая все, что произошло. Какой история запомнит меня? Глупым шугенганом, который не смогла защитить свой собственный гарнизон? Высокомерным надзирателем, которая гордо отвергла героя, который спас ее, и позорно не смогла оправдать имя своей семьи? Мои предки, вероятно, стыдятся меня… потому что мне определенно стыдно за себя. Я не просто повторяю слова принцессы… Я искренне верю, что ты герой и хороший человек. Все, чего я хочу сейчас — чтобы ты думал обо мне лучше. Не стесняйся просить меня о чем угодно. Я с радостью подчинюсь такому лидеру, как ты, и с радостью докажу, что мои слова — не пустая бравада, — озвучила свои внутренние мысли Сун Лянь. Малекит был удивлен, что она так сильно открылась и показала такую ​​уязвимость… особенно ему после его бессердечного отказа. Ему было немного неловко слышать это от человека, но было ясно, что Сун Лянь была искренней в своем желании подружиться с ним. Он не был уверен, что сказать, и оставался молчаливым стоиком в течение нескольких мгновений. — Я делал вещи гораздо хуже, чем те воины хаоса, вероятно, когда-либо мечтали сотворить. Вот почему они доверяли мне настолько, чтобы я смог даже приблизиться к их крепости. Злобная натура темных эльфов — это живое отражение меня, и та девушка-стрелок Дай Линь была права, когда сказала, что темные эльфы гораздо более жестоки, чем северяне. Я не тот, кем ты должна восхищаться или стремиться быть похожим. Я не тот, с кем ты должна пытаться подружиться. Я убивал повелителей ужаса за то, что они смотрели на меня не так, или заставлял сдирать кожу заживо за проваленные задания. Я закрывал глаза на изнасилования, убийства и гедонизм на протяжении тысячелетий в своей одержимости завоеванием моего права на рождение Ултуана. Я регулярно позволяю друхиям умирать, даже если я мог бы им помочь, потому что каждый раз, когда я смотрю на них, я вспоминаю, как низко они пали со времен Старого Нагарита. Они вызывают у меня лишь отвращение. Мой народ не почитает меня так, как ваш почитает драконов. Мой народ ненавидит и боится меня почти так же сильно, как Асуры. Презрение, которое вы, катайцы, испытывали ко мне изначально, для меня не новость. Я эффективный военачальник и чрезвычайно могущественный тиран, но я не вселяю в людей надежду или героизм. Я никогда этого не делал и сомневаюсь, что когда-либо буду. Люди следуют за мной, потому что я силен, я умнее их и намного могущественнее. Они следуют за мной, потому что боятся того, что я сделаю, если они этого не сделают. Я могу по пальцам пересчитать количество верных друхиев под моим правлением. Полагаю, я менее напряжен в этом месте, потому что знаю, что вы, люди, не рискнете разозлить Шэнь Цзу, подвергнув меня остракизму. Я полностью осознаю, что она — единственная причина, по которой кто-либо из вас потрудился прислушаться к моим приказам. Но я скажу вот что, Сун Лянь… Я нахожу тебя гораздо более терпимой, чем большинство других людей здесь. Это единственная причина, по которой я делюсь с тобой этими мыслями. Несмотря на все твои недостатки, я считаю тебя заслуживающей доверия. Гордись хотя бы вот этим. Ты, конечно, более респектабельный человек, чем этот чахлый подхалим Мяо Лу. Если ты ищешь моего одобрения, то перестань волноваться… оно у тебя уже имеется. Ну, по крайней мере, на данный момент, — уточнил Малекит. — Благодарю вас, ваше высочество. Я рада слышать, что ты меня одобряешь. Я буду усердно трудиться, чтобы быть достойной этого, — она склонила голову. — Ладно, хватит философствовать, нас ждут дела… — сказал он, жестом приглашая Сун Лянь показать дорогу.

***

Следующие часы были, мягко говоря, странными. Малекит никогда не чувствовал себя более неловко и неуютно за всю свою жизнь. После разговора с Сун Лянь и инцидента с Перевертышем он провел остаток дня, помогая шугенгану собирать перепись выживших и лечить тяжелораненых. Он не делал этого по каким-то сентиментальным причинам, но, похоже, это стоило того, раз он мог. Плюс, все, что могло заставить его выглядеть менее враждебным по отношению к драконам Нефрита и Шторма, было определенно не пустой тратой его времени. Даже с этими прагматичными мыслями, часть его также чувствовала себя обязанной сделать это по причинам, выходящим за рамки его понимания. Было странно исцелять людей, когда он не стал бы делать этого даже для эльфов. Он никогда не был сострадательным даже в свои лучшие дни давным-давно, и уж точно не был таким сейчас. Тем не менее, он просто был рад, что у него есть дела, кроме как быть допрошенным драконами. К его недоумению, многие люди, казалось, были гораздо менее насторожены, приближаясь к нему теперь, когда он не был в присутствии драконов. Многие выражали ему искреннюю благодарность и говорили слова почтительного уважения, почти до такой степени, что это становилось тошнотворным и казалось слишком уж навязчивым. Теперь они его не боялись, чего он не мог понять. Можно было бы подумать, что уничтожение армии хаоса божественной силой сделает его ужасающим. Произошло совершенно противоположное… они, предположительно, видели в нем некоего божественного спасителя. Один человек преклонил колени и поклялся именами своих предков, что никогда не забудет героизм Малекита. Другой пообещал рассказать его историю своей семье и деревне. Самой странной встречей была группа инженеров и архитекторов, которые заявили, что хотят построить ему статую на нижней площади. Сун Лянь даже подстегнула эту идею, сказав, что попросит разрешения у дракона Шторма. Он также заметил очень странное культовое отношение у большинства крестьянских ополченцев, с которыми они сталкивались. Они не просто кланялись… они фактически преклоняли колени перед ним, когда он проходил… что они, вероятно, считали более западным способом поклона. Было ясно, что они хотели, чтобы он знал, что они оказывают ему уважение, когда он проходил мимо с Сун Лянь. Многие теперь носили ожерелья, которые, как ни странно, выглядели в форме его собственного шлема. Они были в основном из обсидиана и железа, а железная часть была обита медью. В глазах были нефритовые камни, соответствующие собственным зеленым глазам Малекита. Это было очень странно, и он понятия не имел, где или как они получали эти вещи, и почти был готов спросить об источнике этого феномена. Верные словам Сун Лянь, сказанным ранее, некоторые люди действительно считали его богом, как ни странно. Из того, что узнал Малекит, катайцы на самом деле не поклонялись богам, поскольку они почитали своих предков и драконов королевской семьи. Однако, они, похоже, неправильно истолковали его слова орде хаоса и теперь поверили, что он был одним из них. Это было действительно невероятно, если не сказать больше. Его ответ на вопрос, откуда взялись ожерелья, был найден, когда эльф и шугенган наконец заметили алхимика Сюй Фэн. Она, по-видимому, делала эти ожерелья и дарила их всем, кто хотел их… что многие и делали. К ужасу Малекита, даже Сун Лянь хотела такое. Он просто знал, что это вызовет проблемы, а ведь это даже не его вина, что он начал эту странную моду! Как и артиллеристы ранее в тот день, Сюй Фэн излила душу чтобы похвалить его. Он терпел это, как и все остальное, но все выходило из-под контроля. Последнее, что ему было нужно, это обвинение Нефритового Дракона в создании культа личности имени себя. Он сохранял свое обычное отстраненное отношение, но он находил почти унизительным быть центром такого количества лести. Это было незнакомое чувство, и, несмотря на все слова нежности, он ненавидел каждую секунду этого. Эта ситуация очень напомнила ему о Круге Верховенства и вернула его чувства, которые он испытывал в нем. Какое право он имел принимать такие нелепые представления и ложную славу? Эти люди были пленниками момента, и он знал, что их ненадежные эмоции рано или поздно изменятся по прихоти. Он видел, как Аэнарион прошел через то же самое от эльфов. Малекит даже не был человеком, и он знал без сомнений, что очень немногие из этих людей на самом деле заботились об этом. Они были просто благодарны за то, что остались живы, и, как овцы, следовали за стадом в своем лихорадочном блаженстве выживания. Во всех своих самых смелых фантазиях Малекит никогда не думал, что доживет до того дня, когда люди будут смотреть на него так, как он раньше смотрел на Аэнариона. В некотором смысле он мог понять их точку зрения, и его собственные чувства по этому поводу, казалось, отражали то же самое расположение духа, которое он помнил у своего отца. Он никогда по-настоящему не знал своего отца и не понимал, почему Аэнарион был так пренебрежителен к лести. Он никогда не знал настоящего бремени нести надежды и мечты других. Это было сверх меры унизительно и эмоционально сокрушительно, чем больше он думал об этом. Аэнарион никогда не хотел быть героем. Он никогда не хотел быть королем-фениксом или считаться бессмертным образцом доблести. Нет… его отец принял эту мантию, потому что никто другой не мог или не хотел. Его собственные мечты и желания не имели отношения к высшему благу. Ничто из этого не значило ничего в общей картине, и Малекит придерживался этой мысли, чтобы не гордиться. Он не гордился ничем из того, что здесь произошло. Малекит ничего не хотел так, как вернуться домой и спрятаться в своей башне на несколько недель, пока он строит планы, как исправить Наггарот. Несмотря на все, что он сделал для этих людей, в конечном итоге они возненавидят его. Он смирился с этим, и он был просто счастлив, что смог спасти Шэнь Цзу и стать свидетелем воли редких людей, которые подтвердили его собственную решимость исполнить волю Азуриана. Слава была для высокомерных глупцов, и он никогда больше не будет купаться в этой отраве. Любили ли они его или ненавидели, он сделает то, что должен сделать. Для некоторых он мог бы быть героем, но Малекит знал в глубине души, что он будет злодеем многих историй на всю оставшуюся жизнь. Он больше не чувствовал стыда из-за этого… он будет таким, каким был его отец на самом деле. Зло, пожирающее другое зло. Только на этот раз он не будет тратить жизни эльфов ради собственного тщеславия или бесполезного трона Ултуана. Он также заплатит за свою собственную жизнь однажды, как это сделал Аэнарион. И так же, как тот всадник лонгма сделал для него. Эта странная новая перспектива принесла ему необычное внутреннее спокойствие.

***

Закончив перепись и собрав народ на собрание, которое созвала Мяо Ин, Малекит вскоре снова оказался среди их компании, наблюдая за большей частью гарнизона, который собрался внизу. По обе стороны от него были три дракона, два шугенгана и несколько магистратов. Знатные офицеры из гарнизона и подкрепляющих армий также были там. Те, с кем Малекит еще не пересекался, пристально смотрели на него. — Воины Катая, я знаю, что многие из вас, вероятно, задаются вопросом, почему вы собрались здесь этим вечером. Прошло несколько дней с момента великой битвы у Черепашьих ворот, и я прекрасно понимаю, что вы все очень заняты своими обязанностями или хотите отдохнуть этой ночью. Я начну с выражения вам своей признательности за жертвы, которые вы и ваши павшие товарищи принесли, защищая Великий Бастион. Император Драконов благосклонно относится к тем, кто выполняет свой долг, и те из вас, кто сражался, защищая Черепашьи врата, достигли высочайшего призвания любого воина в Великом Катае. Пусть те, кто погиб, познают объятия Духа Дракона, и пусть их предки с гордостью смотрят вниз, зная, что они умерли не напрасно. Как хранитель Великого Бастиона, я горжусь тем, что даже несмотря на мое отсутствие, вы доблестно сражались, чтобы защитить мою давно потерянную сестру, Шэнь Цзу. Вы сражались, чтобы вернуть ее свет в Великий Катай, и это немалый подвиг. Хотя ничто не может стереть боль и ужасы тех из вас, кто выжил, знайте, что я считаю, что вы все герои империи! — объявил Мяо Ин гарнизону, прежде чем остановиться. Люди начали приветствовать ее, когда они смотрели с чудесным благоговением на благодарность дракона бури. Юань Бо стоял прямо рядом с Малекитом и скрестил обе руки. Он покачал головой и посмотрел на Малекита: — Хорошо отрепетированный сценарий. Она довольно редко благодарит людей. У нее нет выбора, поскольку она не может претендовать на славу от этой победы. Малекит ничего не сказал, глядя на Шэнь Цзу, которая, казалось, была очарована реакцией Юань Бо на бесстрастное выражение лица эльфа. Нефритовый дракон прищурился и тихо сказал: — Когда закончим с этим, есть вопрос огромной важности, который я хотел бы обсудить с тобой. Он касается высших эльфов и темных эльфов… так что ты найдешь это весьма уместным. — Очень хорошо, — кивнул Малекит. — Мне очень стыдно признать, что я не смогла защитить вас лично от этой чудовищной орды. Я обещаю вам всем, как любимая дочь Ксенг Яна, что больше вас не подведу. Сказав это, кажется, божественное вмешательство все же произошло. Возможно, так и должно было быть, потому что оно привело к появлению маловероятного спасителя. Я знаю, что многие из вас уже знают его, но есть один человек, который заслуживает всеобщего почтения за эту победу больше, чем кто-либо другой… Король Малекит!, — Мяо Ин сделала паузу. Странная тишина наполнила воздух, пока все с тревогой наблюдали за драконами и стоическим Королем-Чародеем, стоящим дальше. Мяо Ин оглянулась на него и жестом пригласила его выйти вперед. С долей смущения Малекит приблизился, оглядывая собравшуюся толпу. Лицо его было совершенно бесстрастным. Он был несколько удивлен, что толпа была мертвенно-тихой, но у него не было времени, чтобы задаться вопросом, почему, прежде чем Мяо Ин заговорила снова: — Меня редко что-то удивляет, но его помощь здесь была беспрецедентной, подобной которой я никогда не встречала. Это было больше, чем акт взаимного сотрудничества. Это был сдвиг в самой силе этого мира. Он пообещал положить конец набегам темных эльфов на Катай. Он даже потакает идее стать союзниками нашей великой империи. Ваши действия и действия более обширной будущей империи сыграют значительную роль в его решении. Он доверял нам, и он помог нам… и любой, у кого есть хоть какое-то подобие чести, не скоро забудет об этом в грядущем бурном будущем. Катай долго стоял могучим и одиноким, но я не возражаю против того, чтобы у меня был союзник с его убеждениями. Как хранитель великого бастиона и верховный матриарх Нань-Гау, я обещаю ему свою поддержку и доверие! После того, как она закончила свое заявление, из толпы раздались хаотичные крики. Малекит увидел Цзинь Тао в первых рядах толпы и почти съёжился, когда мужчина начал скандировать его имя во все легкие: — МАЛЕКИТ, МАЛЕКИТ, МАЛЕКИТ! — Какого черта он делает?! — раздосадованно подумал эльф. Подобно стаду овец, которым они и были, люди быстро последовали его примеру, и через несколько мгновений все выжившие в Черепашьих воротах скандировали его имя. Это было крайне странно, но он отмахнулся от любых эмоций, которые это вызвало. Мяо Ин позволила этому продолжаться еще несколько секунд, чем хотелось Малекиту, прежде чем поднять руку и снова заговорить: — В свете ваших великих деяний и в честь нашей победы здесь, я разрешаю всем выжившим в битве отпуск для посещения новогоднего фестиваля в Вэй-Цзине. Там ваш успех и жертву почтут должным образом. Считайте это наградой за вашу достойную службу. Ополченцам будет разрешено вернуться в свои дома, как только фестиваль закончится. Шугенган Мяо Лу и его воины из Врат Дракона будут наблюдать и контролировать ремонт Врат Черепахи в ваше отсутствие. Волнение, казалось, охватило ряды, люди снова закричали и, вероятно, были вне себя от радости от возможности посетить этот «Новогодний фестиваль» в Вэйцзине. Малекит просто повернулся и ушел, не сказав ни слова: — Действительно ли это хорошая идея — позволить всем этим людям распространять в городе слухи об этой битве? Она надеется поднять боевой дух в империи или это политический план, чтобы завоевать мое расположение? — Прежде чем я отпущу толпу, не хочешь ли ты что-нибудь сказать гарнизону, король Малекит? — громко спросила Мяо Ин, чем моментально поставила Малекита в затруднительное положение. Все глаза были обращены на него в следующие секунды, заставив его остановиться и медленно повернуться. Он покачал головой: — Мне нечего добавить. — Ты уверен? — с любопытством спросила Мяо Ин. — И что именно ты хочешь, чтобы я сказал? Ты уже рассказала им все, что им нужно было знать, — пожал плечами эльф. Мяо Ин вздохнула: — Очень хорошо. — Пожалуйста, Малекит… — грустно взмолилась Шэнь Цзу, услышав его упрямое пренебрежение. Он вздохнул и сделал глубокий вдох, прежде чем собраться с силами, чтобы произнести речь. Все были мертвы и молчали, отчаянно гадая, что он собирается сказать. Наконец, Малекит заговорил: — Я буду честен с вами, люди. Весь день меня хвалили и благодарили… осыпали лестью. Я не понимаю, за что… Вы называете меня героем… как будто в той ужасной битве был только один. Я не герой. Я никогда им не был и никогда не буду. Я лидер и убийца. Это не какая-то история искупления… это история жертвы и долга. Я сделал то, что должен был сделать, и не питаю никаких иллюзий относительно того, что это изменит мою репутацию. Это не какая-то славная вещь, перед которой вы должны лебезить. Многие люди заплатили своими жизнями, чтобы победить эту армию… и еще больше погибнет в последующие годы. Я, вероятно, умру и при вашей жизни, и я сомневаюсь, что кто-то из вас будет заботиться об этом… так что перестаньте благодарить меня. Вместо этого я бы попросил вас извлечь из этого урок. Узнайте, что такое настоящая жертва воина. Воздайте должное своим людям, которые действительно этого заслуживают. Среди всех вас я встречал нескольких, которые выделялись как достойные образцы человечности. Некоторые, которые изменили мое общее мнение о вашем виде. Лейтенант Конгю, который пожертвовал своей жизнью ради меня и шугенгана Сун Лянь. Огненный монах Цзинь Тао, который помог мне отражать огонь мортир на стене и который сплотил разрозненных защитников у проломов. Раздражающая алхимик Сюй Фэн, которая сыграла важную роль в подготовке битвы. Пилоты, которые доставили бомбу из варп-камня на разрушитель К’дайи. Свирепые драконы Нань Гау… которые ни разу не отступили и удерживали нижнюю площадь всю битву. Ополчение, которое было готово учиться у меня и которое сражалось храбрее, чем небесные драконы-стражи. Даже сама шугенган Сун Лянь, которая добровольно вызвалась на самоубийственную миссию по уничтожению вражеской артиллерии. Она помогла мне сражаться с Пепельным Крылом за внешней стеной и проявила большую сдержанность и смирение, сотрудничая с моим планом. Воздайте хвалу этим людям… они заслуживают этого больше, чем я. Мертвая тишина наполнила гарнизон после речи Малекита, и все обменивались глубокими взглядами друг с другом, размышляя над его словами. Прямо перед тем, как это стало неловким, из толпы снова раздались крики и аплодисменты. Затем они снова начали скандировать его имя и, казалось, были еще более очарованы по какой-то причине. — Какого черта они устраивают мне овацию?! — сбитый с толку подумал Малекит. Мяо Ин через некоторое время снова заставил их замолчать и громко объявил: — Хорошо сказано, король Малекит. Ваше признание невоспетых героев битвы поистине похвально. Вы все свободны на вечер. Те из вас, кто из Врат Дракона, несут ночную стражу. Все остальные из Врат Черепахи, отдохните. Мы отправляемся с первыми лучами солнца завтра утром. Малекит не стал задерживаться, чтобы увидеть, как расходится толпа, и быстро двинулся, чтобы снова найти уединение. По правде говоря, он почувствовал, что начинает проявлять эмоции, и не хотел, чтобы кто-то это видел. Когда он ушел, Юань Бо быстро последовал за ним. Они прошли немного, прежде чем Нефритовый Дракон догнал его и оглянулся: — Мой отец делает то же самое, когда люди восхваляют его. Хотя Ксенг Ян довольно редко показывается публике. — Что именно ты хотел обсудить со мной? — Малекит с облегчением сменил тему. Юань Бо быстро огляделся, чтобы убедиться, что они одни, прежде чем ответить: — Мои разведчики-враны пристально следили за Восточным Катаем во время долгого отсутствия Морского Дракона, и недавно я наткнулся на некоторые интересные новости. Моя сестра Инь-Инь искала союза с высшими эльфами Ултуана. Судя по всему, она стремится объединить силы с высшими эльфами, чтобы помочь искоренить Наггарот. Последнее, что я слышал, она пришвартовалась в Хайчае с объединенным флотом и имела с собой посланников высших эльфов. Кажется, она намерена отвезти их в Небесный Двор. Без сомнения, она хочет убедить Лунную Императрицу позволить ей вторгнуться в Наггарот. Я полагаю, что ложные новости о твоей смерти, вероятно, воодушевили их на попытку, и если Инь-Инь доберется до Вэй-Цзиня раньше нас… могут возникнуть сложности… — объяснил Юань Бо. — Возможно, все-таки действительно стоит отправиться в Вэй-Цзин. Последнее, что мне нужно, это союз асуров с этими людьми. Мы не можем позволить себе участвовать в каких-либо внешних войнах, пока я зачищаю Наггарот. Погодите-ка… черный ковчег отправляется в Хайчай, а там находятся сановники Асуров?! Черт возьми, даже на другом конце света я не могу уйти от проклятых эльфов! Думаю, это значит, что мне тоже непременно придется отправиться в Хайчай. Чертов Судьбоплет обо всем этом знал! Интересно, почему он убежден, что я пойду в Ниппон? Боги, я больше не вынесу заниматься внешней политикой, — с ужасом подумал Малекит. — Это, конечно, проблема… и не только для меня. Это может разделить вашу нацию между поддержкой асуров или друхиев. Я здесь не для того, чтобы принести нашу войну на ваши земли, но если вы объединитесь с асурами, чтобы вторгнуться к нам, то мне придется защищать свое королевство. Я постараюсь не ставить вас в такое положение, но я не ожидаю, что эта поездка Вэй-Цзин пройдет хорошо, — Малекит мрачно покачал головой. — Мои сестры говорят, что ты намерен положить конец войне с высшими эльфами… возможно, ты сможешь сообщить об этом Асурам, если мы встретимся с ними. Это наверняка успокоит Императрицу Луны по поводу войны с эльфами, затрагивающей Катай, — предположил Юань Бо. Малекит усмехнулся: — Асуры не будут доверять мне… и они не будут доверять вам, если узнают, что вы имеете со мной дело. Реальность такова, что вам, вероятно, придется выбрать сторону. Я не буду пытаться убедить вас встать на мою сторону. Хотя, если ты сможешь убедить Лунную Императрицу отозвать Морского Дракона, то, надеюсь, это сведет на нет надвигающуюся катастрофу. Даже будучи столь терпимым к этому месту, я не колеблясь убью любого, кто вторгнется в Наггарот… и я имею в виду любого. Я пережил все это не для того, чтобы смотреть, как мое королевство гибнет в огне. — Честно говоря, я думаю, что ты был бы гораздо более лучшим союзником, чем высшие эльфы. Ты не в пример более активен, прагматичен и влиятелен. Высшие эльфы просто торгуют с нами, и их редко волнуют наши проблемы. Они не стали бы пачкать свои девственные ручонки, делая то, что ты сделал здесь. Сомневаюсь, что их заботит что-либо, кроме собственных колоний и Ултуана. С другой стороны, ты явно заботишься о высшем благе мира. И ты уже проявил доверие и предоставил информацию относительно этого нового Всеизбранного… Архаона. Ты также спас Шэнь Цзу… чего не смогли сделать Штормовой и Железный Драконы. Шэнь Цзу очень высокого мнения о тебе. Уж не знаю, каково твое истинное мнение о ней, но благосклонность Шэнь Цзу имеет большой вес в Катае. Она является драконом-покровителем начинающих героев и чемпионов. Я видел, как тысячи мужчин и женщин посвящали всю свою жизнь хотя бы шансу заслужить ее благосклонность. Это было одной из самых востребованных вещей в империи до ее исчезновения. А ты преуспел там, где они потерпели неудачу. Не говоря уже о том, что мои братья любят Шэнь Цзу больше, чем кого-либо другого. Учитывая ее крепкую связь с тобой, я не сомневаюсь, что она попытается убедить Чжао Мина и Ли Дао также поддержать тебя. Это подводит меня к сути этого вопроса. Я хочу знать, какова твоя позиция по всему этому. Ты действительно хочешь объединиться с Катаем? Если Император даст добро, я полностью поддержу это. Нам может пригодиться такой союзник, как ты, в эти темные времена. Вы также можете положить конец войне между эльфами и ослабить великого врага. Это не то, от чего я бы легко отказался только из-за прошлого. Катай выиграет от союза с больше, чем мы потеряем, расстроив высших эльфов. С точки зрения логистики и морали я также считаю, что встать на твою сторону было бы правильным решением, поскольку это могло бы предотвратить бессмысленную войну, — объяснил Юань Бо. — Полагаю, я не буду знать ничего точно, пока не встречусь с Императором и Императрицей. Не чувствуй себя обязанным поддерживать меня. Просто убедись, что Морской Дракон не встанет поперек дороги, — отстраненно сказал эльф. — Императору Драконов, скорее всего, будет все равно, что о тебе думает весь прочий мир. Я думаю, он будет довольно открытым к диалогу, когда узнает о твоей помощи нашей семье. Он немного отчужден, но любимые дети моего отца — это как раз я, Мяо Ин и Шэнь Цзу. Наша совместная поддержка гарантирует, что он, по крайней мере, будет готов говорить с тобой. Что касается моей матери… Императрица довольно сострадательна к людям. Шэнь Цзу и Мяо Ин знают это… и, вероятно, поэтому они пытаются вызвать сочувствие, привозя выживших туда, в Вэй-Цзинь. Я могу сказать, что тебе неловко, что тебя считают их героем, но я бы посоветовал тебе согласиться. Последнее, с чем я хочу иметь дело, это с Инь-Инь, пытающейся снова настроить половину Катая против темных эльфов. У нее не будет почвы для новой войны, если наш народ примет тебя. То, как все это будет развиваться, в основном зависит от тебя. Что бы ты ни выбрал, знай, что ты заслужил достаточно доверия и получишь мою поддержку независимо от твоего решения. Также знай, что я всегда буду ставить безопасность Катая превыше всего, — отметил дракон. Прежде чем Малекит успел ответить на ультиматум Нефритового Дракона, к ним сзади подбежала Шэнь Цзу: — Малекит! Он медленно повернулся и посмотрел на нее: — Что случилось? — Спасибо, что сказал что-то гарнизону. Я думаю, это было очень мило с твоей стороны отдать дань уважения другим… Хотя, честно слово, разве это убьет тебя, если ты просто улыбнешься и почувствуешь себя счастливым хоть раз? Многие считают, что они тебя как-то оскорбили, — вздохнула она. — Мне нужно прочитать отчеты. Мы поговорим позже, король Малекит, — извинился Юань Бо, оставляя Малекита наедине с Шэнь Цзу. Она быстро посмотрела на него, прежде чем снова заговорить: — Я рада, что ты теперь ладишь с Юань Бо. Я рассказала ему все, через что мы с тобой прошли. После этого и изгнания того демона-перевертыша он убежден, что ты на нашей стороне. Не позволяй его холодному поведению беспокоить тебя. Насколько я могу судить, Юань Бо, похоже, ты нравишься ему. Если он перейдет на нашу сторону, это, скорее всего, убедит и мать в нашей точке зрения. — Он сказал, что высшие эльфы направляются в Вэй-Цзинь вместе с Морским Драконом, — Малекит сменил тему. Мяо Ин быстро появилась из ниоткуда и гордо зашагала: — Мы уже знаем. Не беспокойся об этом, король Малекит. Я сказала, что поручусь за тебя, и я очень сомневаюсь, что мои мать и отец послушаются Инь-Инь вместо меня. — Юань Бо и я тоже ручаемся за тебя, Малекит… и после того, как Чжао Мин узнает, что ты спас меня, я уверен, он тоже изменит свое мнение в нашу, — добавила Шэнь Цзу. — Я спать… — сказал Малекит с полным равнодушием, отходя от них и возвращаясь в ту комнату в казарме, где он спал до битвы.

***

Сон Малекита

Пролетая высоко в холодном небе первобытного и зубчатого горного хребта, Малекит увидел золотисто-белого дракона. Это был восточный дракон, и он был в два раза больше драконьей формы Шэнь Цзу. В дополнение к его размеру, чешуя существа, казалось, светилась, как будто это были алмазы. Огонь и молнии пронзили воздух, когда колоссальный дракон приземлился на самой вершине горы. Судя по всему, эта гора была самой высокой в ​​округе и упиралась в самые небеса. Вид был захватывающим, поскольку вершина горы едва пронзала мрачные облака. Небо над головой было черным как смоль, а звезды выглядели ярче и прекраснее, чем когда-либо видел Малекит. Дракон обвился вокруг вершины горы, глядя в небо. Малекит быстро понял, что дракон смотрит на луну. Маннслиб сиял, как серебряный диск, но в этом было что-то странное. Небесное тело имело странные искусственные огни на своей поверхности. Возможно, дело было в кромешной тьме ночи и невозможно большой высоте, но Малекит никогда раньше не видел ничего подобного на луне. Дракон, казалось, был заворожён, продолжая смотреть с тоской. Хотя было трудно разглядеть его мысли, Малекит мог сказать, что дракон был одинок и любопытен. После долгого пристального взгляда дракон в конце концов полетел дальше вниз по вершине горы к тому, что, казалось, было каким-то гнездом. Оно было колоссальным и до краев заполнено сокровищами и трофеями всех видов. Бесчисленные полусъеденные трупы шогготов украшали местность, а также кости других неизвестных существ. В гнезде дракона также было смехотворное количество редких металлов и невероятных предметов. Дракон свернулся в своем гнезде и начал со скукой грызть одно из тел шоггота. Существо отвлеклось от еды, когда в его гнездо вспыхнул ослепительный свет. С яростной территориальной агрессией зверь двинулся вперед, чтобы нанести удар. Дракон остановился, увидев стоящую там женщину. Он посмотрел на нее немного озадаченно и, несомненно, был сбит с толку тем, как ей удалось забраться так высоко на его гору. — Безволосая обезьяна?! Как ты добралась сюда?! — потребовал дракон. Его голос был властным и сильным, когда он разнесся по небу. Женщина посмотрела на него пронзительным потусторонним взглядом и спокойно сказала: — Я наблюдаю за тобой уже некоторое время, Ксенг Ян… сын Калгаланоса Черного и Сихэяна, Солнечного Змея. Ты могущественный дракон, и все же ты прячешься на этой горе, игнорируя остальной мир. — Ты… наблюдала за мной?! Как?! Никто из ваших жалких сородичей никогда не достигал моей горы в глотке мира! — заорал Ксенг Ян. — Я не одна из них… Я приехала из далекого места. Фактически из другого мира, — ответила женщина. Дракон презрительно усмехнулся: — Другой мир? Смех, да и только! Ты ничем не отличаешься от обезьян, которых я регулярно ем. — Ваш мир примитивен и дик. Вы смотрите в небеса и удивляетесь им, но не можете даже начать осознавать его величие. Вы заперты на острове посреди черных морей бесконечности, и вам не суждено было путешествовать далеко. Прислушайся к моим словам, Ксенг Ян… Я родом оттуда. Я могу поделиться с тобой своими знаниями, — заявила она. Ксен Ян оглядел ее с ног до головы в недоумении: — Что ты на самом деле? Тело женщины затем начало светиться, прежде чем она трансформировалась в форму, похожую на его. Ксен Ян был поражен этим видом и еще больше поражен тем, насколько она была красива в драконьей форме серебра и черного. — Меня зовут Куай Инь, — ответила она, извиваясь и придвигаясь к нему ближе. Золотисто-белый дракон отступил назад, защищаясь, и был совершенно шокирован увиденным: — Как ты это сделала?! Ты тоже дракон?! — Я хочу того же, чего хочешь ты, Ксенг Ян… и мне нужна твоя помощь, — ответила она. — Моя помощь… нет, я этому не верю! Что ты такое, черт возьми?! — потребовал он. Она покачала головой: — Разве это имеет значение? Ты хочешь знать правду о небесах? О том, откуда я родом? Тогда присоединяйся ко мне… — В чем именно тебе нужна моя помощь? — спросил он в замешательстве. — Как и ты, я одинока в этом мире, и у меня нет друзей или родственников, которых я могла бы назвать своими. Это довольно унылое для меня место… Я бродила по нему много лет и не видела ничего, кроме хаоса и дикости. Я стремлюсь восстановить цивилизацию, но я не могу сделать этого без твоей силы. В своих странствиях я столкнулась с «безволосыми обезьянами», как ты их называешь. Среди них был один, который носил спиральную корону. Они называют его Безмолвным Королем. Он стремится уничтожить королев улья Сайрекси. Он обладает огромной магической силой… потусторонней силой, — заявила она. — Тогда иди и присоединяйся к остальным безволосым обезьянам в их подземных лачугах. Меня не интересуют ни они, ни грубые памятники, которые они возводят. Насекомые, которые охотятся на существ на земле, меня не волнуют, и мне неинтересно быть твоим спутником, когда я даже не знаю, кто ты! — отверг ее слова Ксенг Ян. Она подлетела к нему поближе и загадочно проговорила: — И как скоро они найдут тебя здесь? Ты должен знать, что Сайрекси убили твою мать. Последняя и величайшая из изначальных солнечных змей… ушла навсегда. Ты — все, что осталось от ее рода. Твой отец погребен под землей, и все драконы запада откликаются на зов Безмолвного Короля. Даже великий Краканрок, повелитель всех шогготов, присоединился к ним. — Они… убили мою мать?! Это невозможно… — Ксенг Ян, казалось, был расстроен этой новостью. — Рой охотится на всех великих змеев. Их королевы ульев объединились, чтобы захватить мир, — объяснила Куай Инь. Небесный дракон стиснул зубы: — У них ничего не получится. Ты высказала свою точку зрения, пришелец. Я помогу тебе, но мне нужны ответы. — Спасибо, Ксенг Ян, — она поклонилась ему. Наступило короткое молчание, прежде чем он снова заговорил: — Как ты вообще можешь так трансформироваться? Ты действительно дракон? — Это форма древней магии. Я могу научить тебя… если хочешь, — ответила она. Прежде чем видение успело продолжиться, сердце Малекита забилось сильнее, заставив его резко проснуться.

***

Другой Сон

Резко поднявшись, Малекит обнаружил, что сидит у стены. Он почувствовал странное тревожное замешательство от того, как он оказался в таком положении, но ужаснулся, увидев, что вся комната похожа на развалину. Мебель была перевернута повсюду, а на стенах были следы порезов. Стук в дверь повторился, пока он сидел неподвижно и пытался осмыслить происходящее. — В чем дело? В углу комнаты он увидел зеркало с неестественными пятнами и встал, чтобы пойти и рассмотреть свое отражение. Посмотрев в зеркало, он увидел то, что казалось демонами, царапающими другую сторону, как будто это было окно. Они отчаянно звали его по имени, когда хаотичный поток начал заполнять комнату. Затем, когда он увидел, как его меч Авануир оторвался от земли и воспарил в его поле зрения, откуда-то поблизости раздался мощный голос: — Не пугайся внимания губительных сил. Слаанеш боится тебя… она боится силы, которой ты сейчас обладаешь. Слуги Хаоса никогда не перестанут охотиться за тобой… ибо они знают, что ты собой представляешь. — Авануир? Ты говоришь со мной? — недоверчиво спросил Малекит, схватив свой клинок за рукоять и взглянув на его странное божественное сияние. Он был потрясен тем, что его древний клинок мог говорить, и задавался вопросом, почему он звучал как женщина. Он говорил голосом пожилой женщины, но в его тоне чувствовалась королевская эльфийская власть. — Время полумер прошло. Пришло время расплаты. Собери вокруг себя союзников и соперников… плыви по волнам судьбы. Кхейн и Азуриан — не единственные боги, которые защищают тебя, Малекит… Король-чародей Наггарота. Давным-давно этот меч был подарен тебе твоим отцом. Ты знаешь, что это? Почему Шалакси Хелбейн ревностно охраняла его в самом сердце царства Слаанеш под Кругом Шести? Почему Азуриан сказал тебе вернуть его? — ответил клинок. Малекит в замешательстве уставился на свой меч: — Есть ли душа в Авануире? Я никогда раньше этого не осознавал… кто ты? Что делает этот клинок таким важным, помимо его сентиментальной ценности для меня? — Это последний Старушечий Меч… один из пяти, отрубленный большой палец с руки Морай-Хег. Сеятель Вдов — не единственный божественный эльфийский клинок, которого боятся демоны. Думаешь, это просто совпадение, что Азуриан послал тебя за ним? Думаешь, он один защищает твой разум от губительных сил или от безумия Кхейна? Владей им во имя мое и стань избранником богов. Это твоя судьба! — объявил голос. — Погоди… Ты Морай-Хег?! Богиня-Старуха?! — Малекит вытаращил глаза, не веря, что его древнее оружие якобы было пальцем бога. — Найди Ваула, и он откроет истинную силу этого оружия… принц-дракон со временем приведет тебя туда, — ответил голос, прежде чем закончился второй сон.

***

Стук продолжался, заставляя Малекита снова сесть прямо в своей постели. На этот раз, похоже, он действительно проснулся, и вид его комнаты, не поврежденной, был обнадеживающим доказательством. Не теряя времени, он встал с кровати и быстро потянулся за своими вещами, прежде чем ответить на непрекращающийся стук. Открыв дверь, он увидел всех трех братьев и сестер драконов, ожидающих снаружи. У Нефритового дракона было обеспокоенное выражение лица, когда он подозрительно посмотрел на эльфа: — Похоже, у тебя была та еще ночка… — Уххх… мы готовы отправиться? — спросил Малекит, не обращая внимания на комментарий. Мяо Ин кивнула: — Да… и благодаря любезности Шэнь Цзу мы даже позволили тебе поспать до самого отъезда. Пошли, все собрались, и мы готовы отправиться. Мы поедем в паланкине. — Как скажешь, принцесса, — кивнул Малекит, дважды проверив, все ли у него есть, прежде чем следовать за драконом бури. Юань Бо и Шэнь Цзоу шли по бокам и странно молчали, когда выходили из казармы. Малекит взглянул на Авануир на своей талии, думая о странных снах, которые он только что видел: — Я уже и не знаю, что реально, а что нет… но действительно ли Авануир — палец богини? Морай-Хег — последнее божество, от которого я бы ожидал помощи. Она назвала его Мечом Старухи… как странно. Думаю, стоит в какой-то момент разобраться. А что было в том сне с драконом? Мне приснился Император Драконов и Императрица Луны… почему? И еще лучше… как? Кажется, именно Куай Инь научила Ксенг Яна превращаться. Она вообще дракон? Она сказала, что пришла из другого мира. Как это возможно? Я, возможно, спрошу ее, когда встречусь с ней. Очевидно, она знала Безмолвного Короля. Черт… Эта кроличья нора становится все глубже, чем больше я в нее погружаюсь.

***

Последующие дни были потрачены на долгий поход в столицу Катая. Они ехали по Имперскому тракту и проезжали через множество городов и деревень по пути на восток. Малекит провел большую часть пути с тремя драконами, ехавшими на большом золотом паланкине. Все они, казалось, были непреклонны в том, чтобы держать его под постоянным наблюдением, но это не мешало случайным людям или им самим разговаривать с ним или объяснять ему что-то о культуре Катая. Кроме того, они любили указывать на каждую достопримечательность, которую проходила группа. Обычно ему было все равно, но он был благодарен за возможность провести время, поскольку большую часть времени он проводил, изучая обычаи, архитектуру, географию и более широкое население Катая. Из того, что он узнал, Катай был гораздо более населен и цивилизован на севере и востоке. Чем дальше на юг и запад, тем менее населенным, менее трудолюбивым и более диким он становился. Юань Бо по какой-то причине был чрезвычайно терпелив и поучителен, пытаясь просветить Малекита о многочисленных законах империи и ее демографии. По-видимому, на юге были существа, помимо людей, которые жили в королевстве, такие как обезьянолюди и тигролюды. Он также объяснил дипломатическую ситуацию с Индом и Ниппоном. И не сказать, что все это было очень интересно… Единственное, что его действительно интересовало — это Король обезьян, на объяснения которого Юань Бо потратил целый час. — Итак, если он настолько могущественен, является ли этот Король Обезьян каким-то богом? — спросил Малекит у Нефритового Дракона. Юань Бо нахмурился: — Я бы так не сказал… Он… скорее больше похож на некую первобытную силу. Возможно, точнее было бы описать его как священного зверя или мирового демона. В Катае их несколько, например, большая красная птица, могучая львиная черепаха и большой белый тигр. Он старше, чем можно подумать, хотя только наши родители знают его истинное происхождение. Я проводил обширное исследование о нем, но я часто слишком занят, чтобы раскрыть какие-либо существенные истины. Не говоря уже о том, что Ли Дао расстраивается, если я даже приближаюсь к южным провинциям. Он, вероятно, знает о Царе Обезьян больше, чем любой из нас, но Ли Дао редко делится своими мыслями, и он не очень-то стремится к знаниям. Все, что я знаю, это то, что Император Драконов позволяет Царю Обезьян существовать, так же как Императрица Луны позволяет существовать священным джунглям Чиань, хотя они и населены призраками. Совершенно очевидно, что обезьяна боится Императора и Императрицы, поскольку он никогда не осмеливался бросать вызов Катаю до их долгого отсутствия. Мне стыдно признать, но он сильнее любого из нас девяти по отдельности. Помимо угроз к северу от бастиона, он вторая по величине угроза для Катая, за ним следуют Наги, а затем темные эльфы. Я бы сказал, что зеленокожие и огры также представляют угрозу, поскольку Чжао Мин не сможет должным образом защитить западные границы». — Значит, у Короля Обезьян действительно был советник-скавен… я даже смеяться не хочу… Я бы скорее позволил демону давать мне советы, чем скавену, — заметил Малекит. — Действительно, это было довольно оскорбительно… мы презираем это существо в королевской семье. Больше всех Ли Дао… у него часто полно дел, он отпугивает обезьян на юге и держит их на окраинах наших границ. Я бы сказал, что они даже большая неприятность, чем Наги… но, к счастью, они презирают змеев так же, как и мы, потому оказались полезным буфером. Тигры-люди достойны уважения, но я всегда презирал обезьянолюдей. Однажды я спросил отца, следует ли нам их уничтожить, но он сказал нет. Ксенг Ян не хочет, чтобы Небесные горы постигла та же участь, что и Горы Скорби. Последнее, что нам нужно, это еще одна Великая Пасть, отравляющая разум Ли Дао, — вздохнул нефритовый дракон. — Итак, эта Великая Пасть… она сделана из варп-камня, верно? Я понимаю, почему это может повлиять на Железного Дракона, — спросил Малекит. Юань Бо кивнул: — Так мы считаем. Западные пустыни покрыты варп-камнем, и это произошло только после того, как Император Драконов выжег большую часть империи огров много веков назад». — Знаешь, к югу от Ултуана есть водоворот, который географически находится на противоположной стороне света от того места, где находится Великая Пасть. Интересно, связаны ли они? — размышлял Малекит. Глаза Нефритового дракона загорелись интригой, когда он приложил руку к подбородку: — Хм… Мне было бы очень интересно увидеть это самому. Я редко покидаю Дальний Восток. Я бывал в Люстрии и даже в Темных Землях, но мои обязанности не позволяют мне толком исследовать мир. Инь-Инь — самая путешествующая из девяти. Она побывала везде, от Ниппона до Тилеи. Хотя за последние тысячелетия она не забиралась так далеко. Ее последние три попытки основать колонии провалились довольно драматично. Она не смогла закрепиться в Люстрии, Южных Землях или даже на многочисленных островах, усеивающих Дальний Океан. Не помогает и то, что высшие эльфы уже колонизировали самые гостеприимные места. После ее глупой попытки колонизировать Элитис высшие эльфы не дали пройти никому, кроме наших торговых судов, через южные проливы Люстрии и Врата Калита между Хурешем и Южными Пустошами. Они даже заблокировали нам доступ к крепости Рассвета, не позволяя нашему военному флоту плавать вокруг Южных земель, что фактически сводит на нет полезность Великого канала в транспортировке драконьего флота по всему миру. — Я понимаю, почему вы, катайцы, не любите Асуров, если они блокируют ваши военные флоты, — заметил Малекит. — Я подозреваю, что ее стремление вторгнуться в Наггарот выходит за рамки мести темным эльфам-налетчикам. Она, вероятно, стремится вернуть себе доступ к морю для дальнейшей военной экспансии и колонизации. С учетом сказанного, я нахожу странным, что она смогла уговорить их помочь ей вторгнуться в Наггарот. Мне также интересно, как темные эльфы могут свободно путешествовать по мировым океанам, когда высшие эльфы доминируют на самых стратегических морских маршрутах. Разве большинство крупных городов Наггарота не находятся на Востоке? Как ваши флоты обходят их? — Обычно мы путешествуем через Подземное море. Это подземная океанская река, которая течет от Хаг Грефа до Шпиля Кларак на западе. Так мы можем обойти Цитадель Заката и Крепость Рассвета, что дает нам свободный доступ к Дальнему Океану и Великому Океану. Море Ужаса — это область, к которой у нас меньше всего доступа, но некоторые флоты рискуют плыть через Врата Калит, если у них есть черный ковчег. Асуры даже не пытаются атаковать их, если у них нет драконьего корабля… а они редко бывают на дальнем востоке, — пояснил Малекит. Юань Бо кивнул: — Понятно… это весьма увлекательно. Так темные эльфы когда-нибудь совершают набеги на Инд? — Не так часто, как на Катай, но я знаю, что клан Жестокого Сердца делает это. Красные клинки Локхира Жестокого Сердца, предположительно, были сделаны из чего-то из тамошнего храма, — ответил Малекит. — Хм… то есть теоретически, если мы заключим мир с Наггаротом, вы могли бы предоставить нам доступ через это Подземное море в Старый Свет, если Высшие Эльфы выступят против нас? — тактически размышлял Юань Бо. Малекит вздохнул: — Теоретически да, но Подземное море чрезвычайно опасно. Оно полно подземных монстров и кланов теней, которые нападают даже на корабли друкаев. Но они не рискнут атаковать черный ковчег, поэтому большинство флотов не плывут туда без флагмана в виде черного ковчега. — Смотрите, это тигрица на дороге! Я никогда не видела их так далеко на севере. Должно быть, она едет на фестиваль! — Шэнь Цзу указала на тигрицу, когда паланкин проезжал мимо. Это довольно любопытным зрелищем, особенно когда Малекит всмотрелся в ее черты. Она выглядела как женщина, по крайней мере так казалось, была одета в красивую одежду и шла с группой загорелых катайцев. Она была выше всех людей и выглядела мускулистой, но также грациозной. Она даже склонила голову, когда ее свита отошла к обочине дороги, чтобы проехать паланкину. — Южане… они похожи на торговцев специями. Судя по виду этой женщины-тигра, я бы сказал, что она, вероятно, повар карри. Это деликатес из Индии, который стал довольно популярным в Китае и даже в Ниппоне, — отметил Юань Бо. — Неужели эти обезьяны и тигры — некая разновидность зверолюдей? Мне они кажутся именно такими, — размышлял Малекит. Мяо Ин быстро вмешалась в разговор: — Не совсем так. По крайней мере, они не такие варварские и злые. У тигролюдей строгий кодекс чести, и они ведут себя довольно порядочно для зверей. Обезьянолюди — надоедливые вредители, но они не злобные, как типичные зверолюды. В некотором смысле они даже хуже, потому что они явно умнее зверолюдей. Ли Дао считает, что их коснулся Хаос, но никто из нас не знает этого наверняка… кроме матери и отца. Все тигролюди почитают Великого Белого Тигра, но они также благоговеют перед драконами Катая. Но обезьянолюди верны только Королю Обезьян… и своей собственной жадности. Если интересно мое мнение, Нефритовый Дракон должен больше беспокоиться о юге, чем о севере, поскольку у меня в провинциях все под контролем. — Да… вот почему тебе понадобились Король-Чародей и Шэнь Цзу, чтобы спасти Черепашьи Врата, — дерзко заметил Юань Бо. Мяо Ин раздраженно фыркнула: — Ну, судя по всему, он был нужен тебе не меньше, чтобы поймать этого демона-перевертыша! — И я очень благодарен ему за помощь… как, надеюсь, и вы, — возразил Юань Бо. Из-за перебранки между братьями и сестрами возникла кратковременная напряженность, но, к счастью, она быстро прошла, поскольку Шэнь Цзу, казалось, разрядила обстановку. — Похоже, мы наконец-то здесь! Смотри, Малекит, вон Вэй-Цзинь! — взволнованно объявила Шэнь Цзу, меняя тему разговора и указывая на горизонт. Вид с их расстояния был, мягко говоря, впечатляющим. Вэй-Цзин, возможно, был самым большим человеческим городом, который когда-либо видел Малекит, и даже с их расстояния он мог легко сказать, что он способен вместить сотни тысяч людей. Он был явно больше, чем даже Мариенбург, крупнейший человеческий город в Старом Свете. К его восхищению, там также был огромный миниатюрный город с парящим над ним дворцом. — Это место чем-то напоминает мне Сафери. Это Императорский дворец, парящий над городом? — спросил Малекит. — Да, это так, Малекит. Небесный двор находится в том огромном здании прямо под ним в самом сердце города. На самом деле очень немногим людям разрешено входить в сам дворец. Обычно туда могут ступить только шугенганы, драконы и драконьи стражи. Большинство людей добираются туда на воздушном корабле, лонгме или центральном лифте, — объяснила Шэнь Цзу. Вид водопада, бесконечно струящегося с плавающего дворца в реку по обе стороны города, был прекрасным зрелищем. Один только вид дворца, даже не касающегося земли, казалось, добавлял ему мистической божественности. Ничто так не подчеркивало превосходство над массами, как буквальное проживание в небе над ними. — Ты помнишь, что я рассказывал тебе о компасе У Син, верно? — коротко спросил Юань Бо, — Он прямо там, возле дворца. Мы используем его, чтобы контролировать ветра магии в Катае. Ты, без сомнения, выбил его из колеи, так что я буду занят этим, как только мы закончим встречу. — Рядом с ним находится Храм Двух Лун. У матери там тоже есть прекрасный сад. Самая высокая башня дворца — это то место, где обычно живет отец. Он проводит много времени в своем планетарии, наблюдая за звездами, — добавила Мяо Ин. — Катай гораздо более впечатляющий, чем я себе представлял, и я говорю это не просто из вежливости. Я поражен, что люди могли построить такие вещи… хотя, полагаю, за это они должны вам, драконам, — заметил Малекит. Шэнь Цзу усмехнулась: — Ты удивишься узнав, насколько трудолюбивы и целеустремлены наши люди. Многие из наших величайших чудес инженерии и архитектуры появились благодаря человеческому замыслу. А ты думал, что я ошибалась, когда пыталась убедить тебя, что люди достойные создания… — Некоторые из них… — только и ответил эльф отстраненно. — Когда твои посланники-враны вернутся к нам, Нефритовый Дракон? Я бы хотела как можно скорее узнать, где находятся мать и отец, — пожаловалась Мяо Ин. — Будь терпелива, Мяо Ин. Они скоро будут здесь, — спокойно заявил он. Она покачала головой: — Я это еще два часа назад слышала! Юань Бо проигнорировал ее жалобы, когда его взгляд обратился к приближающейся стае вранов. Он самодовольно указал на них: — Они уже здесь… сестра. — Не прошло и года… — усмехнулась она. Одно из крылатых существ быстро приземлилось на паланкин и своей человекоподобной рукой передало Нефритовому дракону свиток. Все с тревожным ожиданием наблюдали, как Юань Бо молча читал свиток. Шэнь Цзу попытался наклониться и прочитать его через плечо, что Юань Бо фактически позволил. Мяо Ин скрестила руки, глядя на Нефритового Дракона, ожидая плохих новостей. Молчаливая Сун Лянь, которая также ехала вместе с королевской семьей в большом паланкине, молча посмотрела на Малекита и подтолкнула его локтем. Эльф смущенно посмотрел на шугенгана, пока не заметил, что она также получила свиток от другого ворона. Она протянула Малекиту открытый свиток, чтобы он прочитал вместе с ней: — Почтенная шугенган Сун Лянь… Что касается вашей просьбы найти семью лейтенанта Конгю Тана, мы нашли их на центральной площади торгового квартала Вэй-Цзиня. Патриарх семьи и отец вашего офицера лонгма — Конгю Ван. Он управляет уважаемой Мастерской Чудес и Чайным Домом Нефритового Крыла, которую часто посещают дворяне. Семья довольно богата и имеет четверых детей, включая самого лейтенанта. Он был единственным сыном. Две из трех дочерей замужем за другими торговыми семьями, а младшей пятнадцать лет. Согласно вашей просьбе, мы послали им известие, что вы потребовали встречи. Конгю Ван любезно сообщает, что он будет ждать вас в Чайной Нефритового Крыла. С уважением, Ши Лифэнь, третий администратор Вэй-Цзиня. Малекит быстро вернул свиток, прежде чем кто-либо из драконов успел это заметить, кивнув Сун Лянь. К счастью, в данный момент все трое братьев и сестер драконов были больше сосредоточены на свитке Юань Бо. Закончив чтение, Нефритовый Дракон закрыл свиток и тяжело вздохнул: — Это не к добру. — Дай-ка угадаю… Инь-Инь уже там? — логически предположила Мяо Ин. Шэнь Цзу кивнул: — Вот что было сказано в сообщении. Там также говорилось, что отец отсутствует. — Вы, должно быть, шутите! Это все, что говорится в сообщении?! — запротестовала Мяо Ин. Шэнь Цзу нахмурилась: — Интересно, где сейчас отец? Юань Бо покачал головой: — Не знаю… в моем отчете не было никаких упоминаний о его местонахождении. Вполне возможно, что он занят или уехал. Мать наверняка сообщит нам, когда мы ее увидим. Настоящая проблема в том, что Инь-Инь прибыла в столицу с большой делегацией высших эльфов. Она, вероятно, уже договаривается о встрече с Небесным двором и с матерью». — Это будет намного сложнее, если отца не будет, а Инь-Инь уже в городе, — фыркнула Мяо Ин. — Я думала, ты сказал, что мы опередили Инь-Инь, Юань Бо! Что мы будем делать? — закричал Шэнь Цзу. Он нахмурился: — У нас нет выбора… нам нужно идти немедленно. Остальной армии придется нас догонять. Шугенган Сун Лянь, возьми лонгму себе и королю Малекиту. Нам нужно бежать немедленно. — Как прикажете, Нефритовый Дракон, — Сун Лянь склонила голову, прежде чем спрыгнуть с паланкина. — Уххх… Инь-Инь вечно мешается и всё портит! — простонала Мяо Ин. — Надеюсь, ты умеешь летать на лонгме, король Малекит? — спросил Юань Бо. Эльф кивнул: — Ничем не отличается от пегаса.

***

Пройдя через великолепные двери в обширную комнату, группа асуров гордо последовала за царственной фигурой. Она была не кем иным, как печально известным Морским Драконом Инь-Инь, Великим Адмиралом Драконьего Флота Катая и правителем Восточных Провинций. У нее были экзотически уложенные волосы, и она носила чрезвычайно привлекательную одежду. Это добавляло ее высокомерной походке и напыщенным чертам лица, что значительно выделяло принцессу драконов. Она почти заставила асуров, следующих рядом, выглядеть скромными по сравнению с ней… почти. В дополнение к высшим эльфам, у нее также была свита из ее собственных шугенганов и офицеров, хотя только самых важных. Когда они вошли в великолепный зал Небесного двора, ряды сидений были заставлены шугенганами, магистратами, писцами и всеми остальными важными лицами, о ком только можно было подумать. Инь-Инь жестом попросила их ненадолго остановиться и осмотреть, что происходит внутри, поскольку никто еще не заметил их прибытия. Впереди и в центре зала на одном из двух тронов сидела женщина, которая выглядела еще более престижно, чем сама Инь-Инь. У женщины были великолепные фарфоровые черты лица, длинные черные волосы, уложенные в сложные пучки по бокам, и она была одета в восточное платье, которое, вероятно, стоило больше, чем целый город. По бокам от нее на коленях сидели различные служанки, прислужницы и советники. Женщина, несомненно, была Лунной Императрицей Куай Инь. Ее лицо было в основном скрыто вуалью, но мало что могло скрыть ее божественную красоту или божественную ауру королевской власти. Одна фигура стояла перед ними всеми в центре зала и говорила с судом: — Лорды и леди Небесного Двора… небесная Императрица Луны, я благодарю вас за то, что вы собрались здесь сегодня. Как некоторые из вас, возможно, знают, Империя Сигмара на западе поддерживала со мной связь в течение последних нескольких лет. Я считаю, что обе наши империи могут многое получить от улучшения отношений, и я послал за делегацией, чтобы встретиться со мной здесь, чтобы усилить влияние Катая на мир и поделиться культурой с западными странами. Они любезно приняли и отправили своего Верховного Патриарха вместе с эскортом магов и дворян, чтобы обсудить расширение торговли и другие вопросы. Позвольте мне представить Верховного Патриарха Бальтазара Гельта… спикера Имперской делегации. Высокий мужчина в мантии, на котором была золотая металлическая маска с шипами, шагнул вперед к Чжао Мину и кивнул ему. С ним было еще несколько имперцев, включая темноволосую женщину с косой. От нее исходила жуткая аура. Помимо женщины там были также воин-священник Сигмара и несколько дворян, судя по всему. Они не казались невежественными, что означало, что они в какой-то степени понимали катаянский. — Принц Чжао Мин, — заговорила стоявшая неподалёку женщина-служанка шугенган, — Императрица одобрила приезд ваших гостей в город, но у нас было впечатление, что они не приедут в течение нескольких недель. Мы любезно приветствуем их здесь, но я хотела бы спросить… говорят ли они вообще на катаянском языке? Чжао Мин посмотрел на Бальтазара, жестом приглашая его говорить. Верховный Патриарх немедленно сделал это, и его глубокий мощный голос наполнил зал: — Некоторые из нас да, шугенган. Я провел несколько лет, изучая язык и обычаи Катая. Простите за наше раннее прибытие. Мы прибыли сюда на воздушном корабле. Я понимаю, что они довольно распространены в Катае. Для нас большая честь быть здесь. Позвольте мне представить самых выдающихся членов нашей делегации. Курфюрстка графиня Виссенланда, леди Эммануэль фон Либвиц. Ее советница и придворный маг Великий Магистр Элспет фон Дракен. Архилектор Курт Маннфельд из Нульна. А также торговый принц Хайнц Касель. — Курфюрст — один из самых высокопоставленных членов своей империи, который правит одним из ее королевств. В своей культуре они уступают по авторитету только своему императору, — пояснил Чжао Мин суду. — Почему же она тогда не разговаривает с нами, если она обладает высшей властью среди западных людей? — спросил сюгэнган. Графиня-курфюрстка выступила вперед с гордой роскошью, согнув руку в сторону и наклонившись. Затем она заговорила на катаянском: — Верховный Патриарх — эксперт по этому месту. Однако мне было очень интересно посетить его лично, поскольку я слышала, что ваши земли весьма экзотичны и красивы. Должна сказать, я не разочарована. Мне очень приятно познакомиться со всеми вами и вашей прекрасной Императрицей. Я с нетерпением жду возможности посетить любые будущие балы и просто умираю от желания купить одно из тех прекрасных восточных платьев, которые я видела на здешних дамах. Некоторые из катаян в суде выглядели немного оскорбленными ее отсутствием настоящего поклона и ее высокомерным, шикарным тоном. Оратор шугенгана быстро высказался: — Для вас большая честь присутствовать при Небесном дворе, и только по милости Лунной Императрицы вы были удостоены этой аудиенции. Я бы попросил вас должным образом поклониться ей и уважать наше время. Бальтазар поспешил спасти ситуацию, подойдя и поклонившись им должным образом, а затем жестом попросил Эммануэль сделать то же самое: — Простите графиню. Она все еще изучает ваши обычаи. Она только недавно выучила ваш язык. Мы благодарны, что находимся здесь. Его дипломатическое вмешательство, казалось, сняло часть напряжения при дворе и у самого Чжао Мина. — Могу ли я спросить, какие полномочия имеет ваша делегация в вашей иностранной империи, Верховный Патриарх? Вы говорите от имени графини? — спросил оратор сюгэнгана, пристально глядя на него. — Император Карл Франц назначил меня командующим Солландом, и я являюсь его нынешним регентом, пока он проходит через аннексию Виссенланда. Я также главный маг в Империи и пользуюсь большим влиянием среди знати. Помимо помощи молодой графине в управлении Солландом, я также говорю здесь от имени нашего императора. Он сожалеет, что не смог совершить поездку сам, но эти темные времена требуют его непосредственного надзора, о чем, я уверен, вы прекрасно осведомлены. Будьте уверены, что я квалифицирован для дипломатии от имени сыновей Сигмара и всей Империи, — авторитетно заявил Гельт. — Мы признаем вас, Верховный Патриарх, и вашу делегацию. Мы с радостью выслушаем ваше обращение сейчас, — оратор шугэнган одобрительно кивнул. Инь-Инь затем посмотрела на высших эльфов позади нее: — Это займет целую вечность… Я вообще в шоке, ведь мой брат на самом деле впервые занимается дипломатией. Он заставил западных людей проделать весь этот путь сюда? Может быть, это время в Вэй-Цзине все-таки пойдет ему на пользу. Один из эльфов скрестил руки на груди и небрежно сказал: — Это не имеет значения, Морской Дракон. Лично я считаю, что для людей запада и востока было бы неплохо наладить отношения. Асуры довольно часто имеют дело с этими сигмаритами, и они более или менее надежны… для людей. — Их коллегии магов также обучались нашим высшим магистром знаний. Так что они стали намного более искушенными и умными, чем в прошлые века, — добавила женщина-архимаг. — Если Императрица примет это, то я уверен, что она примет союз с Ултуаном. Я с нетерпением жду того дня, когда мы раз и навсегда сокрушим мерзких темных эльфов, — заметила Инь-Инь. — Принц Имрик, стоит ли нам беспокоиться о том, что их императрица ставит под сомнение наше право говорить от имени Ултуана? — спросила женщина-архимаг у длинноволосого светловолосого эльфа. — Нет, Наэсала… раз Король-Чародей мертв, им не стоит беспокоиться, согласятся ли они на это. Мы в любом случае уже планируем вторжение, — ответил Имрик архимагу. Другой эльф, стоявший дальше, покачал головой: — Ты же говорил нам, что это не будет пустой тратой времени, Морской Дракон. Я был уверена, что ты поможешь нам выследить Благословенный Ужас. Мне не нравится оставлять свой флот в порту и забираться так далеко вглубь страны ради бессмысленной дипломатии. Нам говорили, что долго ждать не придется… похоже, это была ложь. — Как всегда, тактичен, Эйслинн… — Наэсала покачала головой, глядя на печально известного адмирала. — Флот оказывается в большей опасности, чем дольше мы остаемся в этом месте. Мы знаем, что прямо сейчас в Нефритовом море находится по крайней мере два черных ковчега. Если ваша императрица хотя бы усомнится в нашей готовности помочь вам, я немедленно уйду. У меня нет на это времени, — снисходительно заявил Эйслинн. Инь-Инь бросила на него свирепый взгляд: — Следи за своим поведением, эльф… Тебе повезло, что я вообще привела тебя сюда. Для тебя большая честь присутствовать при небесном дворе, так что следи за манерами и поумерь свою гордость, пока мы не закончим… Или ты снова хочешь сразиться со мной?! — Я устала от этой принцессы драконов, Имрик. Лучше бы это было так полезно, как ты считаешь. Нам следует допросить захваченную нами колдунью, чтобы узнать местонахождение Благословенного Ужаса, — нетерпеливо усмехнулся Эйслинн. — Мы пытались… она не хочет говорить, — вмешалась другая эльфийка. Эта была принцесса с иконографией Тиранока. — Тебе не обязательно было сюда приходить, Эйслинн. Я знаю, что ты не политик, — заметил Имрик. Он ухмыльнулся, глядя на прекрасного принца: — Единственная причина, по которой я вообще пришел, заключалась в том, что ваша принцесса-дракон отказывается передать нам пленницу-волшебницу. — Я уже сказала тебе, что ты сможешь забрать эту суку, как только я покажу ее своей матери. Мне нужен кто-то из Наггарота, чтобы подтвердить, что Король-Чародей мертв. Иначе моя мать не санкционирует вторжение, — простонала Инь-Инь. Чародейка, о которой идет речь, стояла позади всех высших эльфов, была закована в цепи, с кляпом во рту и находилась под усиленной охраной. Двое хранителей знаний и еще один маг постоянно следили за ней, а также несколько стражников держали ее цепи. И это не считая драконьих стражников Инь-Инь, направивших на нее арбалеты. Она с ненавистью смотрела на высших эльфов и на Инь-Инь, тщетно пытаясь заговорить сквозь кляп. — Ну, устраивайтесь поудобнее… Я приведу вас, как только Чжао Мин и западные люди закончат говорить. Моя мать будет в ярости, если мы помешаем, — вздохнула Инь-Инь.

***

Группа не теряла времени, обгоняя свою свиту и направляясь к Небесному Двору со всей поспешностью. Малекит и Сун Лянь оба ехали на лонгмах, следуя за тремя драконами на высокой скорости через внешние стены города. Он мог видеть бесчисленное множество людей внизу, которые смотрели вверх и указывали на небо с чудесным благоговением при виде трех драконов, летящих в тесном строю. Вероятно, было большим событием увидеть даже одного катайского дракона, летящего над городом… не говоря уже о трех. Малекит ожидал, что кто-то перехватит их в воздухе, но никто этого не сделал. Однако большая группа патрулирующих лонгм последовала за ними. Вскоре они приземлились в самом сердце огромного города прямо за пределами небесного двора. Все три дракона быстро трансформировались при приземлении, прежде чем Малекит и Сун Лиан успели даже слезть со своих лонгм. Патрули эскорта, которые следовали за ними, приземлились вскоре после этого. Их лица, казалось, были зачарованы видом трех драконов вместе и еще более удивлены видом Малекита, слезающего с лонгмы. Юань Бо даже не потрудился их приветствовать, так как он немедленно направился к входу. Остальные последовали за ним с поспешностью, поскольку он практически шел со скоростью. Когда они вошли в большие входные двери, Юань Бо ненадолго остановился и посмотрел на Малекита: — Ты готов? Это будет тем еще зрелищем… Малекит не сказал ни слова, надевая шлем. Шэнь Цзу быстро усомнилась в его действиях: — Зачем ты надеваешь шлем? — У меня есть свои причины, — все, что он сказал в ответ. Шэнь Цзу нахмурилась, услышав его замечание, но Юань Бо и Мяо Ин, казалось, поняли причину. Штормовой дракон покачала головой: — Пообещай нам, что ты не сделаешь там никаких глупостей… мы будем защищать тебя, но все, что ты скажешь и сделаешь, будет услышано всем двором. Дворяне со всей империи посещают этот двор. Помни об этом. — Пошли уже… — проигнорировал ее слова Малекит, встал перед Юань Бо и занял позицию лидера. Нефритовый дракон вздохнул, прежде чем взглянуть на своих сестер: — Если Инь-Инь станет непредсказуемой, позволь мне разобраться с этим. — Хмф… она не та, о ком стоит переживать… Этим высшим эльфам тоже лучше не делать глупостей. У меня сложилось впечатление, что король Малекит — тот человек, который убьет их там на месте, — фыркнула на него Мяо Ин, входя внутрь. Затем Шен Цзу перевела взгляд на Юань Бо: — Пожалуйста, постарайся сделать так, чтобы это сработало, Юань Бо… если мы позволим высшим эльфам оскорбить его, Малекит уйдет или случится что-то похуже. — Я сделаю все, что смогу, но это будет катастрофа. Надеюсь, твое возвращение поможет нам заручиться поддержкой Железного Дракона. По какой-то причине мать слушает Чжао, — кивнул он, прежде чем войти вместе с Шэнь Цзу. Сун Лянь покорно следовала за ними двумя и старалась изо всех сил оставаться невидимой. Шугенган была серьезно обеспокоена тем, что должно было произойти.

***

— Мы принимаем ваши условия и ваши дары, сигмариты, — объявил оратор-шугэнган, прежде чем наклониться к Императрице, чтобы услышать ее шепот. Затем она посмотрела на Бальтазара Гельта: — Мы продолжим переговоры по вашим другим запросам завтра утром. Есть еще одна делегация, которую мы должны были выслушать до вашего раннего прибытия. Вы можете остаться, но я бы попросила вас отойти в сторону и дать им возможность пройти. Сигмариты все кивнули и склонили головы, отступая в сторону и с любопытством наблюдая, как Инь-Инь шагала вперед со своей делегацией высших эльфов. Все западные люди с уважением приветствовали проходящих асуров, но эльфы, казалось, были слишком высокомерны, чтобы ответить взаимностью кому-либо, кроме принца Имрика. — Приветствую вас, сыны Сигмара. Приношу извинения за то, что прерываю ваше выступление. Надеюсь, наше не займет много времени, — обратился к ним Имрик. — Удивительно видеть высших эльфов так далеко на востоке. Я не знала, что ваш народ имеет дела с Гранд-Катаем, — воскликнула графиня Эммануэль. Имрик не ответил, он быстро последовал за своими людьми за Инь-Инь к центру площадки. Чжао Мин покачал головой и скрестил руки, встретившись взглядом с Инь-Инь. Она странно на него посмотрела… почти как будто ее забавляло, что у него также есть делегация потенциальных союзников. — Приношу свои извинения, друзья… Я не ожидал, что она так грубо нас прервет, — тихо обратился Чжао Мин к Бальтазару и его окружению. Верховный патриарх, казалось, не был смущен, когда кивнул: — Мы понимаем. Кроме того, кажется, стоит посмотреть, в чем дело. Кто эта женщина? — Моя сестра, Инь-Инь… Морской Дракон. Она командует нашими флотами и правит восточными провинциями, — сухо сказал он. — Она очень красива, не правда ли, Элспет? — добавила Эммануэль, хотя в этом не было необходимости, подталкивая магистра. Элспет фон Дракен хранила гробовое молчание, жутко уставившись на эльфов с любопытным стоицизмом. Женщина не произнесла ни слова с момента прибытия и казалась совершенно безразличной ко всем и всему. — Не такая красивая, как я, конечно, — добавила Эммануэль, игриво ткнув магистра. — Я ожидал, что императрица сама заговорит с нами… но я понимаю, что она этого не сделала, — заявил Бальтазар Чжао Мину. Железный Дракон нахмурился: — Она выступает при дворе только изредка. Обычно по вопросам особой важности. Возможно, завтра она это сделает. Моя мать очень великодушна и добра. Я уверен, что позже она как-то выразит вам свою благосклонность. Я поговорю с ней сегодня вечером и улажу все вопросы. — Конечно, Ваше Высочество, — кивнул Бальтазар. — Я призываю к порядку и прошу всех сесть. Слово предоставляется Морскому Дракону и ее делегации. Принцесса Инь-Инь, теперь вы можете обратиться к Небесному двору, — объявил спикер шугенган. Все присутствовавшие при дворе замолчали, расселись и с тревогой и завороженно наблюдали за прибытием в тот же день еще одной делегации иностранцев. Инь-Инь самодовольно объявила о себе двору: — Я благодарю вас всех за то, что вы посетили Небесный двор сегодня, и я с гордостью представляю мою делегацию высших эльфов, прибывших из далекой страны Ултуан. Позвольте мне представить принца Имрика из Каледора, спикера делегации. Архимага Наесалу из Сафери. Адмирала Эйслинна, самого выдающегося эльфийского адмирала. И, наконец, принцессу Сарию из Тиранока. Спикер в замешательстве склонил голову, увидев, как за ними ведут темного эльфа с кляпом во рту: — Есть ли причина, по которой одному из эльфов заткнули рот? — Да, спикер суда, я также привела пленницу-волшебницу темных эльфов, захваченную на одном из ужасных черных ковчегов, терзающих наши берега, — ответила Инь-Инь. Оратор бросил короткий взгляд на императрицу, в то время как придворные начали бурно перешептываться и сплетничать об этой странной ситуации. — В таком случае излагайте ваше дело, принцесса, — кивнул спикер.

***

Король-чародей с ненавистью прошел мимо всех, не сказав ни слова признательности, когда он прорвался во внутреннюю комнату Небесного двора. Три дракона молча следовали за ним и, казалось, были немного обеспокоены его агрессивным стремлением туда попасть. Все люди, мимо которых они проходили, практически падали на землю или бежали в страхе перед Малекитом, и довольно много драконьих стражей мобилизовались, чтобы перехватить его. Все они стояли в ошеломленном молчании и кланялись, когда увидели, что за эльфом следуют три драконьих королевских особы и шугенган. Не потребовалось много времени, чтобы добраться до внешнего коридора во внутреннюю комнату, и Малекит мог слышать невыносимый звук голосов асуров внутри. Он ненадолго остановился вне поля зрения, чтобы послушать, что говорится. Драконы и шугенган остановились позади него и, казалось, были одинаково любопытны. — По этой причине мы считаем, что союз с Катаем принесет нам взаимную выгоду и позволит раз и навсегда уничтожить друхиев, — заявил Имрик. Впервые за этот день Лунная Императрица заговорила: — Инь-Инь… Мне казалось, этот вопрос был решен много лет назад. Зачем снова поднимать его передо мной? Я думала, что ясно дала понять, что тебе не разрешено воевать с Наггаротом. Инь-Инь быстро поклонилась матери, прежде чем заговорить: — Уверяю тебя, матушка, на этот раз все по-другому. Темные эльфы разобщены. Их Король-Чародей мертв уже более двухсот лет, и они находятся в разгаре гражданской войны. Сейчас самое подходящее время для удара. Я даже заручилась поддержкой их смертельных врагов, высших эльфов, чтобы они помогли нам. Разве я не права, когда ищу оправдания для всех людей, убитых или похищенных этими извергами? Разве я не права, когда ищу долгосрочное решение для безопасности восточных провинций? Мы не можем упустить эту возможность! Куай Инь покачала головой: — Так вот почему ты привела эту темную эльфийскую ведьму ко двору? Чтобы убедить меня? Раз уж ты приложила все усилия, чтобы доставить сюда эту пленницу, дай ей высказаться. Я приму решение потом. — Снимите с нее кляп, — приказала Инь-Инь, прежде чем снова взглянуть на мать, — У ведьмы есть секреты о событиях в Наггароте, и она может подтвердить, что их король мертв. Императрица Луны смотрела стоически, ожидая, когда колдунья заговорит. Когда с нее сняли кляп, колдунья сердито плюнула на землю с ненавистным вызовом. Несомненно, она понимала, что в любом случае обречена, и, вероятно, хотела бы подороже продать свою жизнь. Ее наглый акт неуважения заставил дворянство при дворе ахнуть от ужаса, и это разозлило немало людей. Инь-Инь быстро отвесила ей за это удар, прежде чем схватить колдунью за волосы и заставить ее встать на колени перед императрицей. Затем она агрессивно произнесла: — Расскажи ей то, что ты сказала мне! — Аргкх! — закричала колдунья от боли, прежде чем поддаться унижению и упасть на колени. — Скажи ей, что твой Король-Чародей мертв! — приказала Инь-Инь. Затем колдунья самодовольно рассмеялась: — А-ха-ха, ой… а я разве такое говорила? Может быть… А может и нет… Хотя мне интересно… а он действительно мертв? Первая колдунья, похоже, так не думает. Нашего ужасного короля не так-то легко победить. Чего бы я только не отдала, чтобы увидеть выражение ваших лиц, когда он вернется. — Он мертв! Мой отец наблюдал, как он умирал на равнине Финувал более двухсот лет назад! Верховный хранитель мудрости Теклис убил его! — с ненавистью произнесла архимаг Наэсала. — Хм… ну, может, это как раз то, во что ты хочешь верить. Хотя это довольно забавно… Асуры объединяются с людьми, чтобы атаковать Наггарот. Вы так боитесь вторгнуться к нам без посторонней помощи? Как там это у вас прошло в последние три раза? — дерзко спросила колдунья. — Примерно так же, как ваши жалкие попытки завоевать Ултуан, — с явным презрением произнес Эйслинн. — Ооо, я та-а-а-ак ранена твоим остроумием, Эйслинн, — саркастически ухмыльнулась колдунья, — Я готова дать руку на отсечении, что вы попытаетесь вторгнуться в Наггарот. Мы уже знаем о вашем предстоящем вторжении. Тебе стоит подумать о последствиях, если тысячи асуров будут порабощены или убиты за то, что они думают, что могут нас удивить. Сможешь ли ты хотя бы высадить армию мимо армады черных ковчегов? — Избавь нас от своих пустых угроз, колдунья, мы знаем, что друкаи не объединятся, если твой ложный король сдох! — выплюнул Эйслинн. — Хочешь узнать, где Локхир, Эйслинн? Он, вероятно, уже на полпути к Каронд Кару. С каждой секундой, которую ты тратишь здесь, он ускользает все дальше. Ой, подожди, ты ищешь тот флот, на который мы устроили засаду, и всех твоих драгоценных порабощенных друзей-асуров, не так ли? Они скоро будут у Ворот работорговцев. Тебе следует поторопиться, если ты хочешь их спасти. Корсары, как правило, немного… буйные из-за пленников-асуров, — насмехалась колдунья. — Избавь меня от своих пустых подстрекательств, ведьма, мы знаем, что ты напугана, — Эйслинн с отвращением покачал головой. — Простите нашего пленника за его крайне грубый нрав. Все асуры здесь могут подтвердить, что Король-Чародей действительно мертв, Императрица. Нам не обязательно нужна ваша помощь, но мы будем рады ей, поскольку Морской Дракон выразила готовность помочь нам выследить черные ковчеги, — объяснил Имрик. Колдунья снова рассмеялась: — Просто подожди, пока Малекит вернется… тогда мы увидим, насколько ты будешь уверен в себе. Вы, Асур, много треплетесь, но я готова поспорить, что вы все затряслись бы от страха, если бы встретились с ним лицом к лицу. Я бы хотела увидеть это сама… посмотреть, как вы все извиваетесь и дрожите, как пшеница на ветру. Ты бы вызвал его на дуэль, Эйслинн? Я бы заплатила, чтобы увидеть это! — Пожалуйста, можем ли мы снова заткнуть ей рот? Избавь нас от твоей непрекращающейся болтовни и слабых угроз, колдунья… твой жалкий Король-Чародей мертв и, слава богам, никогда не вернется! — прошипела архимаг Наэсала. Именно в этот момент Малекит решил сделать свой выход, бесстрашно и непочтительно войдя в центр двора, попутно расправляясь с драконьими стражами. Те, кто пытался остановить его, были быстро заморожены на месте магией, что привлекло значительное внимание. Затем его металлический глубокий голос угрожающе разнесся по всему залу: — Мертв, да? Вот тут я бы с тобой поспорил… Все в зале в полном недоумении, а некоторые и в ужасе задергали головами при виде зловещей бронированной фигуры, выходящей вперед. Его изогнутые рога и темная броня сильно напугали членов двора и некоторых сигмаритов, которые все еще наблюдали издалека. — Это тот Король-Чародей, о котором они говорили?!» — в замешательстве спросила графиня Эммануэль. — Держу пари, что так и есть, — впервые заговорила Элспет фон Дракен, спокойно вытаскивая косу. Бальтазар потянулся за посохом, готовясь к опасности. Архилектор быстро выхватил свой молот и встал перед графиней Эммануэль. — Король-чародей… как он попал в Небесный Двор?! — вслух произнес Чжао Мин с недоверием. Асуры выглядел еще более шокированными, чем люди. Все они выглядели так, словно только что увидели призрака, и все их гордые, праведные лица побледнели, когда гробовая тишина заполнила комнату. Все были слишком ошеломлены, чтобы пошевелиться или сказать хоть слово, когда Малекит прошел дальше внутрь. Он не только подтвердил, что жив лично, но и Король-Чародей был в самом сердце Катая из всех мест. Словами едва ли можно было описать напряжение или ужас высших эльфов. Колдунья, которую держал Инь-Инь, выглядела столь же шокированной, увидев Малекита, но ее глаза загорелись, словно божественный спаситель пришел ей на помощь. Она сияла такой гордостью и такой блаженной радостью, что, возможно, это был самая счастливая друкай, которую Малекит когда-либо видел. Затем она начала истерически смеяться над реакцией высших эльфов и самодовольно насмехалась над ними: — Ха-ха-ха! Король-Чародей здесь! Ну и кто теперь боится, асуры?! У богов, несомненно, жестокое, но неподражаемое чувство юмора! Вы бы видели выражения на своих лицах! Они даже лучше, чем я себе представляла! Давай, Эйслинн, покажи же нам всем как ты могуч! Лучшего шанса просто быть не может! — Н-н-невозможно… — Имрик едва успел вымолвить хоть слово. Малекит даже не взглянул на Инь-Инь или асуров, обратив свой взор к Лунной Императрице: — Уж простите мое вторжение, Императрица Куай Инь, но я не буду сидеть сложа руки, если ваши люди решат помочь асурам в нападении на Наггарот. Если вы ищете войны, то вы ее получите. Куай Инь перевела взгляд на Малекита и спокойно обратилась к нему: — Я приветствую тебя, Малекит, Король-Чародей Наггарота. Нефритовый Дракон послал весть о твоем прибытии. Признаюсь, твое присутствие здесь кажется мне странным, но я не слепа к тому, что произошло с момента твоего прибытия в Катай. Я надеюсь, что ты никого не ранил по пути внутрь. — Что это значит?! — яростно потребовала архимаг Наэсала, — Вы, люди, в одной когорте с друхиями?! — Н-нет, это неправильно. Мама, что происходит?! — настойчиво спросила Инь-Инь. Колдунья взглянула на Малекита и благоговейно сказала ему: — Как приятно снова видеть вас, ваше высочество! Малекит взглянул на нее и мрачно проговорил: — Заткнись, ты и так наговорила больше чем нужно… Она, казалось, не была оскорблена холодным тоном Малекита, когда повиновалась и с тревожным удивлением наблюдала за тем, что собирался сделать Король-колдун. Из того, что Малекит мог сказать, она определенно была высшей колдуньей, судя по ее королевскому короткому одеянию и посоху. Он видел ее раньше в Каронд Каре, но не помнил ее имени. Казалось вероятным, что она была либо частью флота Изумрудной Пасти, либо Благословенного Ужаса. — Кто разрешил ему войти сюда?! — сердито потребовал Чжао Мин. Чжао Мин и Инь-Инь оба выдвинулись в обороне, готовясь к битве за защиту двора. Инь-Инь бросил колдунью на землю, поскольку она, казалось, была в ярости от того, что сам Король-Чародей нагло появился в королевском дворе. — Я сделал это, — заявил Юань Бо, подойдя сзади к Малекиту и наконец открыв свое лицо. — Как и я, — раздался голос Мяо Ин, когда она подошла с другой стороны. Их двойной выход заворожил дворян при дворе, которые были поражены, увидев рядом Штормового и Нефритового драконов. Инь-Инь недоверчиво посмотрела на них: — Это как-то связано с атакой на Бастион? Нечасто я вижу, чтобы ты покидала свой пост, Мяо Ин. — Я пришла лично, чтобы убедиться, что не будет никаких недоразумений или несправедливых решений. Король Малекит находится под моей юрисдикцией, и Нефритовый Дракон также предложил свою поддержку в этом вопросе, — снисходительно заявила она Инь-Инь. — Я также подтверждаю право короля Малекита также присутствовать здесь, — Шэнь Цзу последовала за ней последней, встав между Мяо Ин и Малекитом. По залу снова пронесся громкий ропот, когда люди начали сплетничать и бурно выражать эмоции при появлении Светлого Дракона. Графиня Эммануэль в замешательстве подтолкнула Чжао Мина: — Ваше высочество, кто они? — Мои братья и сестры… — ответил он. Куай Инь, казалось, не удивилась, поскольку она, несомненно, уже знала о ситуации, но она одобрительно кивнула: — Похоже, послания действительно были правдой. Добро пожаловать домой, Шэнь Цзу. Я очень рада видеть тебя живой, моя дорогая дочь. Я знаю, что твой отец тоже будет в восторге. — Спасибо, мама. Я очень рада снова тебя видеть. Простите за грубое вмешательство, но вы должны нас выслушать. Многое произошло, и мы будем рады прояснить любые недоразумения для вас и двора, — Шэнь Цзу склонила голову. Чжао Мин тут же забыл о напряжении в комнате, когда его взгляд остановился на его младшей и любимой сестре: — Это действительно ты, Шэнь Цзу?.. — Это я, братец, — кивнула головой Шэнь Цзу. Инь-Инь выглядела озадаченной, увидев своих братьев и сестер вместе, и в равной степени шокированной появлением Шэнь Цзу: — Шэнь Цзу… т-ты жива?! — Да, Инь-Инь, — заявил Шэнь Цзу. — Какого черта здесь оказался Король-Чародей?! Почему вы, катайцы, сговорились с ним?! — потребовал ответов Эйслинн. Большинство асуров все еще, казалось, были ошеломлены и молчали, но некоторые уже начали приходить в себя, потянувшись за оружием. Инь-Инь, казалось, кипела от ярости, когда она шла к Малекиту, потянувшись за мечом. Юань Бо быстро перехватил ее, когда он первым вытащил свой меч: — Отойди, Инь-Инь! — Что это значит, брат?! — вскрикнула она, не веря своим ушам. — Шаг… назад, — медленно и гораздо более настойчиво повторил он. Она не двинулась с места, глядя на него: — Почему? Ты разрешил Королю-Чародею войти сюда? Что происходит? — Я бы сделала, как он говорит, Инь-Инь… мы не позволим тебе напасть на него. Король Малекит здесь по нашей просьбе, и он наш гость, — вмешалась Мяо Ин, тоже подойдя ближе. — Вы двое выступаете против меня?! Почему вы защищаете нашего врага?! — прошипела Инь-Инь. — Нас трое, — заявила Шэнь Цзу, — Я никому не позволю напасть на моего спасителя. Глаза Чжао Мина расширились от шока: — Спаситель… Король-чародей спас тебя?! Эта необычная новость вызвала бурные сплетни среди придворных, поскольку они обменивались различными мнениями о мотивах или возможности такого события. — Спаситель?! — закричала Инь-Инь, отступая назад и качая головой. — Ты, должно быть, шутишь! Шэнь Цзу серьезно посмотрела на сестру: — Это не шутка… Малекит спас меня из Царств Хаоса, и он нёс меня всю дорогу до Черепашьих Врат от Северного полюса, пока я была без сознания. Он много раз защищал меня от высших демонов, и с тех пор, как мы прибыли, он только и делал, что помогал Катаю. Клянусь в этом своей честью. — Это безумие! — закричала Инь-Инь. — Ты называешь меня лгуньей, сестра?! — резко ответила Шэнь Цзу. Инь-Инь быстро заикаясь проговорила: — Я-я… но это просто невозможно. Ты хочешь сказать, что злой Король-Чародей сделает что-то бескорыстное ради тебя?! — Да… Король Малекит — мой друг. Даже Мяо Ин и Юань Бо увидели ценность в предоставлении ему этой аудиенции. Он не хотел приходить сюда. Он делает это для нас и заслуживает некоторой признательности за свои деяния, — ответила Шэнь Цзу. — Благодарность?! Вы, люди, вообще хоть представляете, кто такой Король-Чародей?! Я не могу в это поверить… где остальная часть его армии?! — Имрик покачал головой. — Нет никакой армии… Король Малекит пересек Великие Восточные степи в одиночку. Он прибыл к Черепашьим Вратам на спине мантикоры, согласно шугенгану Сун Лянь. Он предупредил защитников Черепашьих Врат об армии Хаоса и руководил ее обороной до моего прибытия. Мне совершенно ясно, что он считает Шэнь Цзу своим союзником, и он был открыт и честен со мной и Нефритовым Драконом, — вставила свои слова Мяо Ин. Асуры наконец полностью оправились от шока и теперь с ненавистью смотрели на Малекита, словно обдумывая возможность безрассудного насилия. — Он был абсолютно честен со мной все время, что я его знаю. Кроме того, как вы объясните эльфа, который рискует своей жизнью, чтобы спасти тысячи людей в Великом Бастионе? Это не то, что когда-либо делали высшие эльфы. Он чуть не погиб, защищая гарнизон, хотя у него не было для этого никаких скрытых причин, и фактически уничтожил половину армии хаоса в одиночку, — отметила Мяо Ин. — Армию? В одиночку?... — Имрик, казалось, был заворожён этой новостью. — Мы слышали, что недавно на Черепашьи врата напали. По-видимому именно там была спровоцирована мощнейшая магическая ударная волна, которая выбила компас У Син из колеи. Так это был он?! — раздался издалека голос шугенгана. Мяо Ин кивнула: — Это действительно было именно так… Король-Чародей возглавил оборону и победил армию с помощью какой-то божественной магии. У меня есть тысячи очевидцев, подтверждающих его деяния, включая показания Шэнь Цзу, мои собственные показания и показания надзирателя Черепашьих ворот, шугэнгана Сун Лянь. На трибунах раздался взрывной рев, и все продолжали сплетничать с полным интересом и недоверием. То, чему они были свидетелями, казалось невозможным. — Я также ручаюсь за его честность. Он вытащил из моей армии Перевертыша, зловещего демона-оборотня Чиан Чи, после того, как я прибыл в Черепашьи Врата. С его помощью я смог изгнать его. Люди там также почитают его как героя, судя по тому, что я видел. Самым любопытным для меня было его отстраненное смирение и готовность помочь даже крестьянам. Признаюсь, я был очень скептичен, но он спас бесчисленное количество жизней с тех пор, как прибыл в Катай. Плюс, его спасение Шэнь Цзу затмевает попытки, предпринятые Железным и Штормовым Драконами годами ранее. Вдобавок к этому, Король-Чародей пообещал положить конец набегам на Катай. Я не вижу причин, по которым мы не должны использовать эту возможность, чтобы положить конец бессмысленному конфликту. Я изложу свою позицию, мама… Я не поддерживаю идею Морского Дракона атаковать темных эльфов, когда их король доказал, что является союзником королевской семьи. Я также не одобрю идею вовлечения нашего королевства в эльфийскую гражданскую войну. Морскому дракону следует побеспокоиться об уничтожении культов хаоса в своих провинциях, прежде чем пытаться начать трансконтинентальное вторжение! — добавил Юань Бо. Инь-Инь кипела от горького неверия в то, что братья и сестры ее семьи выставляют ее дурой и защищают Короля-чародея. Мяо Ин бросила на Юань Бо сердитый взгляд за то, что он упомянул ее неспособность спасти Шэнь Цзу, но быстро взяла себя в руки: — У нас с Королем-Чародеем был долгий разговор о мире между силами порядка в этом мире. Он желает положить конец бессмысленной войне и предложил свою помощь в отражении Великого Врага. Основываясь на его действиях у Черепашьих Врат и спасении Шэнь Цзу, я склонна доверять ему, несмотря на его темную и порочную репутацию. Честно говоря, я нахожу его на удивление скромным и терпеливым для эльфа… особенно темного эльфа. Он ни о чем нас не просил, и я верю, что его намерения направлены на общее благо. Я понимаю, что Император Драконов сейчас отсутствует, но я знаю, что отец согласился бы со мной. — Вы не можете быть серьезны! Это все какая-то схема друкаев! — грубо прервала ее архимаг Наэсала, шагнув вперед с кипящей яростью, — Король-Чародей обещал помочь вам бороться с Хаосом?! Вы все дураки?! Он призывал демонов, чтобы напасть на Ултуан! Он послал великого демона по имени Н’кари, чтобы убить Вечную Королеву столетия назад! Он чистое зло, и вы не можете ему доверять! Во имя богов, как кто-то может быть настолько безумным?! — Следи за своим тоном, эльф… Мне плевать, что он сделал с твоим народом. Он показал, что не враг нам, своими делами, а не пустыми словами или покровительственными предложениями, — ядовито сказала Шэнь Цзу. Услышав, как Шэнь Цзу отчитывает архимага, Чжао Мин широко раскрыл глаза. Видеть, как благожелательная Шэнь Цзу с таким презрением кому-то отвечает, было непривычно для него. — Держи свою делегацию в узде, Инь-Инь. Я не люблю, когда меня прерывают, — строго приказала Куай Инь Морскому Дракону. Высшие эльфы, казалось, были ошеломлены замечанием Императрицы, а сам Малекит был несколько удивлен, что Императрица не была столь пренебрежительна или враждебна к нему, как он изначально предполагал. Даже Мяо Ин и Шэнь Цзу были немного удивлены, что их мать так хорошо восприняла ситуацию. Мертвая тишина наполнила комнату. Императрица медленно перевела взгляд на Сун Лянь, который смиренно стояла позади драконов и Малекита. Затем она спокойно сказала шугенгану: — Шугенган Сун Лянь… шаг вперед. — Д-да, ваша небесная милость, — Сун Лянь подошла и поклонилась Императрице на четвереньках. Куай Инь быстро жестом попросил ее поднять голову: — Подними голову, дитя. Ты — Страж Черепашьих Врат, и я хотел бы услышать твой рассказ о прибытии короля Малекита. Я хочу узнать твое мнение о нем как от простого человека, честно и прямо. Малекит был несколько озадачен, почему императрица спросила именно шугенгана, когда трое ее детей уже все подтвердили, но он молча наблюдал, как Сун Лянь подняла голову и заговорила: — Это было больше недели назад, когда он прибыл на спине мантикоры. Он спешился снаружи внешней стены и нес светлого дракона на руках. Было странно видеть темного эльфа к северу от бастиона, но он рассказал нам, кто он и зачем пришел. Затем он попросил аудиенции у штормового дракона и предупредил нас о приближении огромной армии северян и гномов хаоса. Он утверждал, что украл у них мантикору, на которой прибыл. Сначала я не поверила ни его истории, ни его необычным намерениям, но я позволила ему войти в Черепашьи Врата при условии, что его сдержат. К моему удивлению, он принял мои условия, и это заставило меня усомниться в том, что он на самом деле был печально известным королем темных эльфов. Он просидел на виселице целый день, терпя оскорбления, пока мы пытались определить, была ли женщина, которую он привел, была действительно Светлым Драконом. Она проснулась на следующий день и казалась очень рассерженной, спрашивая, как она сюда попала и не видели ли мы эльфа. Она была ужасно зла, когда узнала, что мы заключили в тюрьму короля Малекита, и подтвердила нам его историю. Светлый дракон отчитала меня за мое нежелание оказать гостеприимство ее спасителю, и она сказала, что лишит меня должности за мою некомпетентность. Затем король Малекит освободился от своих цепей с помощью магии и вмешался от моего имени, сказав ей не делать этого. Он мог освободиться в любое время, но вместо этого он решил доказать, что он был здесь, чтобы помочь нам, смиренно ожидая в цепях. Я оставалась скептически настроенной на следующий день, несмотря на заверения Светлого Дракона в его надежности, но он… он удивил меня. Я не знаю так уж много о темных эльфах или их короле, но я видела, как он обучал крестьянское ополчение сражаться как эльфийские копейщики. Он обучал стрелков из Железного Града стрелять как гномы и мотивировал их. Он научил людей делать патроны для арбалета как у темных эльфов. Он даже вызвался защищать линию фронта в одиночку. Когда я спросила его, почему, он сказал, что это то, что сделал бы его отец. Я видела, как бесчисленное множество людей… моих собственных людей начали доверять ему и любить его. Стыдно признавать это, но он смирил меня как лидера, и я решила доверить ему командование Черепашьими Вратами в битве с благословения принцессы Шэнь Цзу. Я подумал, что тысячелетний король эльфов, вероятно, был более опытным, чем я. Сама битва — это то, где я действительно начал верить, что он был так хорош, как утверждала принцесса. Он бросил вызов армии Хаоса и привлек их внимание к себе, чтобы самолично выкосить худшие из их сил. Я видела, как он спас бесчисленное множество людей, и он даже спас меня от демона, ведущего вражескую армию за внешнюю стену, где мои всадники на лонгмах пытались уничтожить вражескую артиллерию. Я не знаю, что он сделал, но он высвободил магию в масштабах, которых я никогда раньше не видел, и он убил большую часть вражеской армии, чуть не погибнув в процессе. Принцесса утверждала, что он был даже сильнее ее. Я не верила в это, пока не увидел это сама. Когда битва закончилась, я помогла ему вернуться в гарнизон как раз в тот момент, когда из Драконьих ворот прибыло подкрепление дракона бури. Они приветствовали его, прежде чем он рухнул и потерял сознание. Дракон бури лечила его в течение двух дней после этого, и за это время я услышала бесчисленное количество рассказов от моих людей о его героических поступках. Самым странным во всем этом было его полнейшее неприятие нашей признательности. Я отказываюсь верить, что он сделал это, чтобы манипулировать нами, и я поставлю на его честь свое семейное имя. Не мое дело говорить вашей светлости, во что верить, но я полностью верю, что он хороший человек, несмотря на его предыдущую жизнь. Он сказал мне кое-что интересное, когда я говорил с ним после битвы… он сказал мне, что темные эльфы ненавидят его так же сильно, как и высшие эльфы. Мне показалось странным, что столь достойный человек может быть презираем своим народом, но я полагаю, что он просто не такой, как другие эльфы. Теперь никто из Черепашьих Врат его не ненавидит. Он также сказал, что большинство людей, которые возвращаются из Царств Хаоса, возвращаются совершенно безумными, но что он вернулся с восстановленным до прежнего рассудком. Я не знаю о политике эльфов или о полном масштабе того, что он сделал в прошлом, но могу с уверенностью сказать, что он определенно не такой, каким его считают другие эльфы. Он ведет за собой других личным примером… он терпелив… он кажется гордым, но на самом деле скромен и абсолютно пренебрежителен к похвале. Он относился к моим людям как к своим… и я не думаю, что он не любит людей. Честно говоря, я считаю, что он любит людей больше, чем других эльфов… Все с интересом, недоверием и, в случае Чжао Мина, благоговением внимали словам Сун Лянь. Железный Дракон, казалось, был наиболее тронут рассказом Сун Лянь… несомненно, потому что он очень заботился о людях, и было невероятно, что Король-Чародей защищал простых людей. Куай Инь быстро взглянула на Железного Дракона, принимая во внимание его реакцию, прежде чем окинуть взглядом других своих детей-драконов, чтобы увидеть их. Все они, кроме Инь-Инь, имели одинаковый взгляд одобрения и доверия к эмоциональному рассказу Сун Лянь. Хотя Чжао Мин, очевидно, был наиболее затронут. Даже сигмариты, казалось, были заинтересованы и любопытны этой невероятной историей о героическом искуплении от злодейской фигуры. — Свет Шэнь Цзу может пронзить самые темные сердца, и я никогда не видела, чтобы она когда-либо ошибалась в суждениях о ком-то. Я благодарю тебя за твою честность, шугенган. Мне кажется очевидным, что Король-Чародей не желает конфликта с Катаем. С учетом сказанного я отвергаю твое предложение, Инь-Инь. Было бы бесчестно для нас вести войну против темных эльфов после того, как их король лично совершил великие деяния от имени королевской семьи. Более того, он, по-видимому, восприимчив к дипломатии, если обещает положить конец набегам друхиев на наши восточные берега. Он более чем заслужил право присутствовать здесь. Я не буду говорить за Ксенг Яна, но я думаю, что он согласится со мной в этом, — отметила Куай Инь. Наступило долгое молчание, пока все смотрели друг на друга и размышляли о том, что это будет означать для всего мира. Инь-Инь медленно взглянула на Малекита, сбитая с толку, и снова обрела голос: — Ты… прекращаешь набеги на Катай? Почему? Малекит проигнорировал высших эльфов, глядя на Инь-Инь: — Принцесса Инь-Инь, я слышал о резне в Бэйчае от шугенгана Сун Лянь. Я знаю, что в ней участвовали два черных ковчега. Девушка у Черепашьих ворот была одной из выживших. С ее помощью я идентифицировал их… Благословенный Ужас и Изумрудная Пасть. Я намерен обуздать их и остановить их опустошение Катая. Вы можете поблагодарить за это Шэнь Цзу. Она убедила меня приехать сюда и помочь вашему народу. Хотя я отсутствовал в Царствах Хаоса более двух столетий, я все еще несу ответственность за это нападение и тысячелетия набегов, предшествовавших ему. Я знаю, что вы жаждете мести или какой-то формы оправдания, но то, что вы убьете меня, не остановит друхиев. И это не приблизит вас к защите ваших восточных берегов. Посмотрите сами, что произошло. Я предположительно мертв уже двести лет, а эти некомпетентные асуры ни на шаг не приблизились к уничтожению моего народа. Единственный человек, который может их остановить, это я. Я нахожу вашу идею вторжения в Наггарот расточительной и глупой. В последний раз, когда кто-то пытался это сделать, десятки тысяч погибли в Круге Разрушения, навсегда разорвав землю Дхаром. Зачем тратить жизни ваших собственных людей, сражаясь с моими, когда в мире есть гораздо большие угрозы, такие как хаос, зеленокожие, скавены и нежить, с которыми нужно иметь дело? Я пришел сюда не для того, чтобы давать ложные обещания или завоевывать союзников, и я здесь не для того, чтобы предлагать репарации. Однако я положу конец набегам. Из уважения к желаниям Нефритового Дракона, я также не допущу эльфийской войны на ваши земли. Честно говоря, я очень мало знал об этой империи или ее людях до встречи с Шэнь Цзу. Это на удивление достойно восхищения для человеческой империи, и я был очень впечатлен Великим Бастионом. Он затмевает Северные Сторожевые Башни в Наггароте. Я встретил здесь несколько людей, которые немного изменили мнение о них в целом. Честно говоря, я не думал, что какие-либо человеческие нации достойны уважения, кроме древней Нехекхары. Катай доказал, что я ошибался в этом отношении. Инь-Инь смотрела на Малекита со смесью гнева и восприимчивости, но она не нашла, что сказать, поскольку она горько отвернулась с отвращением. Было ясно, что она чувствовала противоречивые чувства по поводу этой ситуации и была явно смущена тем, что ее другие братья и сестры выставили ее дурой, встав на сторону Короля-Чародея, а не высших эльфов. — Вы, катайцы, не можете быть такими глупыми. Полагаю, их жизнь настолько коротка, что они ничего не знают об истории мира. Вы, люди, совершаете ужасную ошибку, — покачал головой Эйслинн и, наконец, отпустил свое неодобрение. Мяо Ин скрестила руки на груди и презрительно усмехнулась: — В королевской семье все драконы, и мы живем дольше, чем существует ваш Ултуан. Не читай нам тут проповедей об истории. Я прекрасно знаю, кто такой Король-Чародей и какие ужасные вещи он совершил. Я также знаю, что злой человек не станет рисковать своей жизнью, чтобы спасти людей из чужой империи, у которых есть все основания ненавидеть его. Раньше я бы никогда не согласилась иметь с ним дело, но король Малекит доказал, что он не враг Катая. Он доказал, что ценит жизнь Шэнь Цзу больше, чем свою собственную. Все, что вы, высшие эльфы, доказали мне, это то, что вы думаете, что знаете, что для нас лучше, и у вас есть наглость верить, что нам нужно ваше руководство, как и человеческим народам Запада. Я нахожу это оскорбительным, как, я уверена, и Император Драконов тоже. Вы должны быть благодарны за то, что его здесь нет. Я могу только представить, как он был бы оскорблен, увидев, как высокомерны ваши сановники. Только по милости и благодати моей матери я еще не вышвырнула вас отсюда. Вы не заслужили аудиенции у Небесного двора, и Морской Дракон поступила глупо, приведя вас сюда. Морской дракон посмотрел на старшую сестру за ее холодное заявление, но не могла упрекнуть ее. У нее не было политического влияния на Штормового и Нефритового драконов, которые оба были фаворитами Императора. Инь-Инь затем оглянулась на свою мать со смущенной тревогой, пытаясь оценить реакцию императрицы. Она поспешила спросить об этом: — Мама… это неправильно. Ты ведь не веришь в эту чушь, не так ли? Конечно, мы не можем просто так осудить высших эльфов. Это сильно затруднит наши отношения и еще больше повредит нашим торговым переговорам. Куай Инь непонимающе посмотрела на свою дочь, прежде чем ответить: — Ты уже сделала более чем достаточно, чтобы сделать это, когда ты без нужды пыталась аннексировать Элитис. На каких основаниях ты можешь отрицать слова своего брата и сестры? Я вижу, как трое моих самых бдительных, морально стойких и ответственных детей встают на защиту известного тирана и темного колдуна. Я вижу, как шугенган ставит на него честь своей семьи. Юань Бо и Мяо Ин не поддержали бы кого-то вроде него ради безнравственной или ошибочной цели. Если король Малекит заслужил их поддержку, то мне ясно, что он заслуживает доверия. Какая у меня причина отрицать совместные показания Нефритового и Штормового Дракона, когда они оба так редко соглашаются в чем-либо? Как я могу осуждать рассказ Шэнь Цзу, когда она считается самой доброжелательной из всех драконов? Ты когда-нибудь слышала, чтобы она ошибалась относительно чьего-то сердца? Иногда правильным решением является прощение и выбор пути мира и мудрости. Это болезненно и не стирает прошлое, но это морально правильный путь. Сможете ли ты честно атаковать его, зная, что он вытащил твою сестру из Царств Хаоса и привел ее сюда в одиночку, несмотря на риски, которые это повлекло? Сможешь ли ты посмотреть своим братьям и сестрам в глаза и назвать их бредящими? Что бы ты сказала людям, чьи жизни король Малекит спас у Черепашьих ворот? Назвала бы ты их всех лжецами и предателями? Осудила бы их чувства во имя собственной обиды? — Я… н-нет, — кротко ответила Инь-Инь, смирившись с суровым тоном матери. — Как ты думаешь, что подумает об этом твой отец? Ты ожидаешь, что он потребует казни спасителя Шэнь Цзу или что мы пожертвуем десятками тысяч жизней, чтобы удовлетворить твою жажду мести или славы? Чего это достигнет, кроме ослабления сил Порядка? Действия говорят громче слов, и нет ничего, что ты можешь сказать, чтобы обесценить то, что Король-Чародей сделал для нашей семьи. Король Малекит прав… в этом мире есть гораздо большее зло, чем темные эльфы. Если он может видеть большее благо, почему ты не можешь? — спросила Куай Инь. Инь-Инь растаяла под словами матери, словно тяжесть, лежащая за ними, сокрушала ее тело и гордость. Она не могла ничего сказать в свою защиту и склонила голову в позорном поражении. Затем Куай Инь снова обратился к Малекиту: — Ты спас мою младшую дочь Шэнь Цзу, король Малекит… могу я спросить тебя, почему? — Честно, изначально у меня и мысли не было это сделать. Она просто… была полезна в Царствах Хаоса, и я чувствовал себя в долгу перед ней. Несмотря на свою репутацию, я не лишен чести и признательности тем, кто доказывает свою ценность. Она была полна решимости заслужить мое доверие, и ей это удалось. Я прекрасно знаю, что мои люди в очень плохих отношениях с вашими. Я также знаю, что многие из друхиев не одобрят моего решения прекратить грабежи здесь, но я лично буду добиваться этого и убью тех, кто бросит вызов моему указу. Я не могу обещать репараций или улучшения отношений, но мир будет. Даю вам слово, — он почтительно склонил перед ней голову. — Трудно поверить на слово, учитывая репутацию, но я склонна принять это, услышав эти свидетельства от моих детей и от шугенгана. Твои деяния высоко ценятся, и я уверена, что Император Драконов нашел бы их еще более весомыми, чем я. Доверие Мяо Ин и Юань Бо гарантирует его одобрение. Однако для меня, это тот факт, что ты приложил все усилия, чтобы помочь малому народу Катая. Это доказывает мне, что ты стремишься к большему благу и видишь ценность в жизни других. Я извиняюсь, что Ксенг Ян не смог быть здесь, чтобы также выразить свою личную благодарность, но я уверена, что он отплатит помощь, когда вернется. Мне согревает сердце то, что ты так высоко ценишь Шэнь Цзу. Возвращение ее света Катаю — это больше, чем просто акт доброты… это подвиг героя, и он не скоро будет забыт. От имени королевской семьи Катая я принимаю условия мира. Я надеюсь, что ты преуспеешь на своем пути искупления, и наши империи смогут перевернуть страницу трагического прошлого и начать все заново, — ответила Императрица со строгим одобрением. — Его слово ничего не значит! Я достаточно насмотрелась на это, принц Имрик, пойдем! Ясно, что нам здесь делать нечего! — сердито закричала Наэсала. Услышав, как архимаг нагло возражает против принятия Императрицей Малекита, весь небесный двор с ужасом уставился на высших эльфов. Чем дольше это продолжалось, тем хуже они начинали выглядеть. Малекит едва мог поверить, насколько хорошо все идет, и молча благодарил богов за то, что Лунная Императрица оказалась разумным существом. — Еще нет, Наэсала. Я не уйду, пока мы не достигнем понимания, — отказал ей Имрик. Инь-Инь серьезно посмотрела на Малекита: — Благословенный Ужас терроризирует восточные провинции уже много веков. Что ты собираешься с этим делать?! — Локхир Жестокое Сердце вряд ли подчинится мне, если я его не обуздаю. Он таит в себе манию величия, и я полностью готов казнить его, если он бросит мне вызов. Вероятно, он будет среди первых, кого я намерен уничтожить. Я не хочу, чтобы мои адмиралы были здесь, если асуры планируют вторжение. Если он не поймет, я отправлю тебе его голову. Честно говоря, единственная причина, по которой я его еще не убил, заключается в том, что я очень уважал его семью и его предков. Моя терпимость к неповиновению друхиев закончилась… они подчинятся или умрут. Это касается каждого из них, — честно ответил он, глядя на колдунью, которая, казалось, была шокирована необычным сотрудничеством Малекита с иностранцами. Глаза Эйслинна загорелись, когда он услышала это, и теперь он казался немного более восприимчивым к его словам. Несомненно, он был озадачен тем, что Король-Чародей обещал потенциально убить самого ненавистного противника Морского Лорда. Морской Дракон покачал головой: — Этого недостаточно… Я хочу, чтобы все порабощенные вашим народом катайцы были освобождены! Пока я этого не увижу, я отказываюсь тебе верить. — С точки зрения логистики это займет некоторое время, но у меня нет возражений против этого требования. Не жди, что это произойдет, пока я не закончу гражданскую войну в Наггароте. Это процесс, который займет годы, и у нас нет времени, чтобы отправить тысячи рабов через океан прямо сейчас. Если вы готовы проявить терпение или направить свои флоты к Шпилю Кларак на западном берегу, мы можем пойти вам навстречу, — вздохнул он. Инь-Инь вздохнула, признавая поражение, и посмотрела на высших эльфов: — А как же они? Я не могу по праву доверять тебе, когда ты заклятый враг моих новых союзников. Ты сказал, что собираешься не допустить эльфийскую войну на наши земли, но я не могу по праву ничего не делать, если ты собираешься убить их. Я не хочу, чтобы меня называли предательницей, и я думаю, что они станут враждебными, если я приму это. Я не буду менять одну проблему на другую. — Полагаю, это зависит от того, что они намерены делать теперь, когда я вернулся. Я бы предпочел не сражаться с ними, в мире и так бардака хватает, — ответил Малекит, прежде чем перевести взгляд на асуров. Все они были молчаливо обеспокоены и сбиты с толку тем, как сердечно Малекит обращался с катайцами, и, казалось, не находили слов, учитывая беспрецедентную политическую ситуацию. Сам Имрик, казалось, был глубоко погружен в свои мысли и, несомненно, был обеспокоен вопросом о том, что Малекит каким-то образом украл преданность Катая прямо у них на глазах. Он знал, что не может просто так оставить все как есть, поскольку это будет считаться политической катастрофой в Ултуане, если друхии начнут вступать в союз с людьми. Король-чародей оглядел различных высших эльфов, которые все смотрели на него с огнем в глазах. Большинство из них притворно бравировали, чтобы скрыть свой страх, но все они были явно встревожены и сбиты с толку тем, что делать. Малекит каким-то образом завоевал расположение королевской семьи Катая, и они были бессильны что-либо с этим поделать. Наступило долгое молчание, пока Малекит думал о том, как он собирается заключить мир с асурами. Он знал, что они не поверят ему, даже если он это скажет, и задавался вопросом, как он собирается справиться с черным ковчегом, который, очевидно, направлялся за их флотом в Хайчае. — Твоя империя уже выбрала твою сторону, Морской Дракон. Пусть так и будет! Мы не пустим нашу войну на твои земли, но это ничего не изменит для асуров и друхиев! — архимаг Наэсала нарушила тишину, схватив свой посох и вызывающе шагнув к Малекиту. Имрик бросил на Наэсалу испуганный взгляд за то, что она усугубила ситуацию, и быстро выразил свое неодобрение: — Подожди, Наесала, не смей говорить за всех нас! Это вопрос, который должен решить Двор Феникса. Очевидно, что Короля-Чародея можно убедить, если он здесь, чтобы помогать людям и драконам. По крайней мере, он мог бы рассмотреть вариант ненападения. — Ты с ума сошёл, Имрик?! Не позволяй своей одержимости драконами обмануть тебя, заставив думать, что это что-то иное, чем просто экстравагантная схема друхиев! Мне всё равно, что они думают! Очевидно, что они очень низкого мнения о нас. Что тут спасать? Извините, что твоя маленькая миссия по завоеванию драконов провалилась, но я отказываюсь принимать любого, кто встанет на сторону Короля-Чародея, — парировала Наэсала. Принцесса Сария, стоявшая рядом с Имриком, покачала головой: — Наэсала, пожалуйста, успокойся. Если ты этого не сделаешь, ты нанесешь непоправимый политический ущерб. Ты не говоришь от имени всего Ултуана, и мы не проделали весь этот путь сюда только для того, чтобы усугубить положение. — Это не имеет значения, принцесса Сария. Наэсала права… Ултуан будет стоять сам по себе, как мы всегда это делали. Нам не нужна их помощь, и было бы глупо думать, что Короля-Чародея можно убедить, — вмешался Эйслинн. Малекит на мгновение замолчал, присматриваясь к Наэсале. Она показалась ему знакомой, и через мгновение он понял, почему. Она была жутко похожа на мага, которого он убил на равнине Финувал. — Слушай, Король-Чародей! Асуры бросят тебе вызов, как и всегда. Ты можешь обмануть этих людей, но мы знаем твою истинную натуру. Мы знаем о жалкой зависти, в которой ты утопал, отчаянно совершая бесконечные несправедливости в отношении нашей империи. Как ты непрестанно осквернял чудеса Ултуана в тщетных попытках захватить трон, который никогда не принадлежал тебе по праву. Ты не король для нас и никогда не будешь им! Ты лживый король, и ты носишь грехи своих преступлений на своей обожженной плоти. Ты нас не пугаешь! Под этой древней броней не более чем обгоревшая оболочка жалкого, слабого и избалованного ребенка! Держу пари, что под этим шлемом ты еще более отвратительный, чем воин хаоса! Эти драконы могут защищать тебя здесь, но можешь быть уверен, что мы скоро убьем тебя навсегда! — продолжала ругаться Наэсала. Ее слова заставили многих людей в небесном дворе ахнуть от тревожного беспокойства. Сигмариты, казалось, находили возможность непосредственного наблюдения за эльфийской политикой увлекательной. Все драконы молчали, наблюдая за Малекитом, чтобы увидеть, как он отреагирует. Куай Инь оставалась бесстрастной и спокойной и не вмешивалась. Инь-Инь в особенности пристально смотрела на Малекита, словно взвешивая его достоинства. — Как угодно… — вот все, что Малекит решил сказать. Он не видел особого смысла в том, чтобы высказывать свои истинные мысли или наносить словесные удары. Асуры были столь же возмущены, как он и ожидал, и идея прочного мира казалась невозможной, чем больше он пытался придумать решения. Весь двор молчал, наблюдая, как Малекит на самом деле шел по прямой и не поддавался ярости или мести. Инь-Инь, казалось, был очень удивлен тем, насколько сдержанным был Малекит. Колдунья в частности выглядела чрезвычайно встревоженной и смущенной, увидев, как непостоянный Король-Чародей ведет себя совершенно стоически и невозмутимо после оскорблений, которые он только что получил. Малекит был известен тем, что убивал людей, которые даже не так на него посмотрели. Вместо этого он, казалось, не мог найти слов. — Что? Нечего сказать, да?! Конечно, нет, потому что ты знаешь, что я права! Ты знаешь, что ты ничто в глазах Азуриана, и никакие твои злые интриги не изменят этого! Грядет день, когда ты заплатишь за все! — продолжала злобно изливать свои чувства архимаг. Но, к несчастью для Малекита, Шэнь Цзу, казалось, была необоснованно зла на него: — Ты просто позволишь им оскорблять тебя, Малекит?! Покажи им! Я отказываюсь позволить тебе терпеть это без причины! — Не вмешивайся в это, Шэнь Цзу… в этом нет смысла. Мне больше повезет в спорах с зеленокожими, чем с асурами, — холодно ответил он. — Показать нам что? — Наэсала ухмыльнулась, свысока посмотрев на Короля-Чародея. — Он не сгорел. Малекит — избранник Азуриана, — объявила Шэнь Цзу, к величайшему ужасу Малекита. — И конечно же она сделала именно то, чего я не хотел, чтобы она сделала…зачем?! Ничего хорошего из этого не выйдет. Они будут еще более решительно настроены атаковать Наггарот, если узнают, что теперь у меня есть законное право стать Королем-Фениксом, — подумал он раздраженно. — Что?! — Наэсала с сомнением дернула головой, — Ты ждешь, что мы поверим в это? Король-Чародей ужасно обгорел после своей неудачной попытки пройти сквозь Пламя Азуриана. Я не знаю, какую ложь он тебе наговорил, но он ужасно обгорел и ужасен под этим шлемом. Он был отвергнут Богом-Творцом, а ни один асур никогда не примет того, кого отверг Азуриан! Мяо Ин покачала головой и снисходительно обратилась к архимагу: — Он не обгорел… мы все видели его лицо. Асуры выглядели удивленными этим заявлением, но никто из них не поверил Дракону Бури, поскольку все они выпалили различные отрицания со злобой. Понимая, что теперь у него нет выбора и кот выполз из мешка, Малекит медленно поднял руку и снял свой рогатый шлем перед всем Небесным Двором и асурами. Его длинные черные волосы распустились, когда он засунул шлем на пояс и уставился лицом к лицу на архимага Наэсалу. Выражение ее лица быстро сменилось с ярости на таращащийся взгляд. Сказать, что все присутствующие асуры были шокированы, было бы преуменьшением из всех возможных преуменьшений. Их лица исказились в чистом недоверии, и коллективный хор вздохов вырвался из их уст, как звук боевого рога. Морской лорд Эйслинн, который все это время был надменным и безмятяжным, сделал шаг назад, а его глаза расширились настолько, насколько они вообще могли открыться. У Имрика отвисла челюсть, и все его гордое поведение тут же испарилось. Принцесса Сария рефлекторно прикрыла рот и практически завизжала. У остальных были похожие выражения лиц, и они снова лишились дара речи. Колдунья, которая молча наблюдала за всей сценой, разворачивающейся в тишине, посмотрела на нее мечтательным взглядом, полным благоговения, увидев лицо Малекита, и также была заворожена этим невероятным новым развитием событий. — Ты выглядишь точь-в-точь как она… — только и смогла пробормотать колдунья, не отрывая взгляда от своего короля. Подняв руку, Малекит вызвал Пламя Азуриана в своей ладони. Вид пламени ошеломил Асура. Малекит покачал головой, глядя на Наэсалу: — Интересно, а как ты справишься с пламенем Азуриана? Ты так уверенно говоришь от его имени, может посмотреть что он думает о тебе? Наэсала была эмоционально подавлена ​​и едва могла двигаться, когда Малекит бросил пламя к ее ногам, заставив архимага рефлекторно отпрянуть от страха и упасть на землю. Когда она попыталась встать, Малекит прижал архимага магией к ее коленям: — Если я не король, то почему ты стоишь на коленях передо мной? Никто при дворе не знал, что сказать в наступившей тишине, пока Малекит пристально смотрел на Наэсалу. Затем он покачал головой: — Я прошел через огонь, смерть и ад не для того, чтобы оправдываться перед глупой девчонкой асуров, которая ни черта не знает о воле Создателя или жертвах, которые требуются, чтобы заслужить благосклонность Азуриана. Я действительно сгорел в огне. Я был недостоин мантии моего отца. Возможно, я все еще таковым и остаюсь, но я умер в этом пламени. Из пепла я возродился фениксом, и по воле Азуриана я был отправлен на этот путь. Я говорю это не из гордости или чтобы ткнуть вас в это носом. Я больше не зацикливаюсь на таких мелких проблемах. Я говорю это из чувства долга, и я просто говорю неудобную правду, которую вы все слишком наивны, чтобы увидеть. Насколько праведными вы себя чувствуете, зная, что я чемпион Азуриана, и создатель лично назначил меня исполнить его волю? На какое моральное превосходство вы можете теперь претендовать? Вы называете меня монстром… Я не буду этого отрицать. Я совершил большую несправедливость по отношению к вашим предкам из эгоистичных побуждений. Я монстр, и многие скажут, что я зло во плоти, но я всегда считал себя необходимым злом. Я могу делать то, чего не можете вы… и то, чего не будете. Вот почему Азуриан выбрал меня, чтобы исполнить его волю. Я не такой, как вы, асуры, и уж точно не такой, как друхии. Я не наслаждаюсь садизмом, как мой народ. Все, что я когда-либо делал, было ради более великой цели. Корона и трон не делают короля. Действия делают короля. Власть делает короля. Воля богов делает короля. То, кем мы являемся, определяется тем, что мы можем сделать и что мы сделали. Это определяется силой, которую несет наше имя, и влиянием, которое мы оказываем на наших союзников и наших врагов. Скажи мне, девочка… почему одно мое присутствие все еще вызывает в тебе ужас? Выставляйте себя напоказ, сколько хотите, но теперь я сильнее, чем когда-либо. Мне не нужны эти драконы, чтобы защитить меня от ничтожеств вроде вас. Я бы посоветовал опустить руки, это просто смешно… Никто из вас не равен мне в колдовстве, бою или интеллекте. Кадай понимают это лучше вас, и они не будут помогать вам в ваших попытках увидеть меня убитым. Вы не равны мне в глазах богов. Вы служите только своему тщеславию, а не их воле. Теклиса здесь нет, и он больше никогда не сможет навредить мне Пламенем Азуриана. Что вы можете сделать, кроме как еще больше опозориться перед Небесным двором Катая? Сун Лянь была прав… Думаю, мне начинают нравиться люди больше, чем эльфы. Азуриан не любит асуров и друхиев… он верит в равновесие, не слишком отличающееся от пути Фэн-шуй, которому учат эти катаянцы. Это урок, который усвоят друхии, и который должны усвоить и асуры. Имрик, казалось, первым пришел в себя после всей этой суеты и медленно заговорил: — Ты имеешь в виду, что Азуриан… говорил с тобой? Это невозможно. — А ты что, поверишь мне, если я скажу «да»? Сомневаюсь. Хотя мне интересно… нападут ли на меня сейчас стражи феникса? Они знают волю создателя лучше, чем кто-либо другой. Думаю, ты узнаешь, если я когда-нибудь снова увижу их на поле боя. Только сейчас я понимаю, чего хотел Азуриан. Друхии жалки… как и Асуры, и эти захолустные азраи. Ваше избалованное поколение произносит имена и достижения ваших предков, как будто они ваши собственные. Это не так! Я больше уважаю Бел’Шанаара, которому я служил тысячу лет, чем всех ваших нынешних лидеров вместе взятых. Вы для меня ничто и никто. Вы стоите на плечах мертвых гигантов и считаете себя высокими. Вы цепляетесь за память о древней славе Ултуана, но никто из вас не был жив, чтобы увидеть ее так, как я. Вас не было там, чтобы увидеть, как я сражался, чтобы защитить ее от ужасов древнего мира. Вы слишком горды чтобы проснуться и понять, что наш народ умирает, и что даже если вы убьете меня и всех друхиев, Ултуан все равно обречен на угасание. Ваши философии несовершенны, а ваше бредовая гордость станет твоей погибелью. Чему вас научили последние двести лет моего отсутствия? Приблизило ли это вас к возвращению утраченной славы или уничтожению Наггарота? Я больше не буду пытаться заставить вас смотреть на вещи моими глазами. Можете оставить себе свой гниющий под собственным же весом остров и сказать королю Финубару, что я больше никогда не попытаюсь вас завоевать. Это единственная милость, которую вам дарует Азуриан. Я поведу свой народ к большим высотам и спасу этот мир, как это сделал Аэнарион, пока вы гноитесь в своем упадке. Вы можете либо принять это, либо умереть пытаясь снова бросить мне вызов… Но вы не встанете у меня на пути! Будьте благодарны, что я вообще предлагаю вам вечный мир, хотя у меня сейчас более чем достаточно сил, чтобы завоевать Ултуан! — Ты предлагаешь нам мир?! — Имрик, казалось, был поражен, но скептически отнесся к этой идее. Инь-Инь, казалось, была гораздо более восприимчива к Малекиту, после того как вняла его словам и пристально наблюдал за асурами, чтобы увидеть, проглотят ли они свою гордость. — Ты лжешь! Это все какой-то трюк! Ты ждешь, что мы поверим, что Азуриан выбрал тебя после твоей жалкой попытки захватить трон Бел’Шанаара? Ты действительно сошел с ума… и ты заблуждаешься, если думаешь, что мы когда-нибудь примем ТЕБЯ как Короля-Феникса! — прошипела архимаг, когда ей удалось вырваться из-под чар Малекита и встать. — У вас уже есть Король-Феникс… и я ему не завидую. Идея править людьми, которые меня ненавидят, меня, мягко говоря, не привлекает. Меня поражает, что я когда-либо желал такой проклятой должности. Я Король-Чародей, и меня это вполне устраивает. Я бы предпочел потратить свое время на спасение тех, кто все еще верен мне, и восстановление Наггарота как настоящего королевства. Я не думаю, что ты правильно меня поняла, девочка, я не хочу трона Финубара… и у меня нет никакого желания когда-либо снова иметь дело с политикой или дворами асуров. Если Финубар действительно понимает волю Азуриана, то он примет мир со мной. Я больше не буду воевать с вами, но я буду защищать берега Наггарота, если ты полна решимости добиться оправдания своей точки зрения ценой тысяч эльфийских жизней… Ну, вперед, посмотрим что на это скажет Азуриан. Позволь мне прояснить это со всей ясностью. Твой слова ничего не значат для меня, архимаг Сафери. Вы ничего не знаете обо мне или о Боге-Творце. Вы называете себя асурами, но теперь я тот, кто исполняет волю Азуриана, а не вы. Это, безусловно, жестокая ирония, поскольку я не потерял благосклонности Кхейна. Возможно, это единственное, что действительно было общего у меня с Аэнарионом. Я наконец-то понимаю своего отца, и я буду носить его мантию в радости или в горе. Мне не нужен Ултуан, чтобы сделать это. Я никогда не нуждался в этом изначально. Просто держите Вихрь защищенным, и я оставлю вас в покое. — Ты не истинный наследник Аэнариона! Им является принц Тирион! — попыталась Наэсала вызвать его гнев. Малекит не проявил никакой эмоциональной реакции на ее слова и покачал головой: — Я уже устал искать причины того, почему мне должно быть дело до твоих слов. — Ничто из того, что ты делаешь, не изменит того факта, что это правда! — выплюнула она с ярой ненавистью. — Да что ты говоришь? Принц Тирион может быть великим воином, который носит доспехи моего отца и даже выглядит как его более молодая версия, но он не Аэнарион, да и я тоже. Он потомок моего брата. Насколько я помню, Морелион отказался от своего права первородства, когда Дуртху привез его и Иврайну обратно в Ултуан. После этого он поклялся своей жизнью защищать Иврайну, и женился на какой-то принцессе в Котике, отказавшись от престола Дома Тинурон в пользу меня. По законам наследования Ултуана я технически являюсь законным наследником Аэнариона, даже если вы не принимаете это или считаете это недействительным в соответствии с моей гражданской войной. По законам асур я все еще правящий принц Нагарита, а не ваш самодовольный Король Теней. Если бы вы действительно не были бы эгоистичны, вы бы приняли свои собственные законы независимо от ваших чувств. Хотя сейчас это не имеет значения. Я здесь не для того, чтобы обсуждать такую ​​бессмысленную вещь или приводить доводы в пользу моей легитимности. Я давно понял, что политика асур легко игнорирует свои собственные же доктрины, когда они не соответствуют их текущей повестке дня. Тем не менее, мы все наследники Аэнариона. Я, принц Тирион, Вечная королева Алариэль, принц Теклис и потомки королевы Марувиль в Лорелорне. Хотя в отличие от них, я действительно знал Аэнариона. Я был обучен Аэнарионом, я воевал вместе с Аэнарионом! Он не просто имя или титул для меня, чтобы поддержать мою родословную… он был моим отцом, и нет никого в этом мире, к кому я питал бы большее почтение, чем к нему. — Это абсурд! Ты не законный наследник! Ты ждешь, что мы поверим в это? — вмешался один из чрезмерно ревностных дворян. Малекит пожал плечами: — Да мне вообще все равно, во что ты там веришь, но не притворяйся, будто у тебя нет предубеждений против наследников Аэнариона. До Раскола я помню, как твои предки относились ко мне… даже как они относились к моему брату Морелиону… и моей племяннице Марувиэль. Проклятые… вот как они называли нас! И все же я был первым человеком, которого все в Ултуане звали, чтобы решить свои проблемы, пока они легкомысленно предавались незаслуженной роскоши при дворе феникса. Я защищал колонии и сражался за них. Они же видели во мне не более чем необходимый инструмент. И почему-то я крепко подозреваю, это ничем не отличается от того, как вы, вероятно, видите принца Тириона. Готов поспорить, что принц Тирион не любит дворы Ултуана, не так ли? Вы все боитесь Кхейна и тех, кого он коснулся, но он необходимое зло, как и я. Вы с такой гордостью выкрикиваешь имя Аэнариона как великого образца и героя Ултуана, но я помню, как ваши же предки покинули его и спрятались в своих позолоченных башнях, пока он сражался, защищая Ултуан от легионов демонов кровью моего народа. Как принцы Сафери, Эллириона и Эатайна называли его тираном. Он отдал все, чтобы защитить Ултуан, и даже заставил своего сына сражаться с демонами, когда я был едва старше ребенка. Мне не удалось сбежать, как Иврайна и Морелион. Мне не удалось посидеть в красивой башне Внутреннего Ултуана, пока мир горел вокруг нас. Я видел, как ваши трусливые предки быстро покинули Аэнариона и всю его родословную, как только они познали мир. Как они избегали его при жизни и осуждали его наследников как вечно проклятых еще до того, как его кровь остыла. Интересно, как быстро вы покинете принца Тириона, если бы он перестанет быть вам нужен в качестве вашей цепной собаки или политической фигуры, чтобы лишить законной силы мой королевский статус. Если вы действительно верите в Аэнариона, как вы утверждаете, то вы бы избрали принца Тириона Королем-Фениксом. Я, конечно, считаю его более достойным, чем этот политик Финубар, единственным реальным навыком которого, похоже, является дипломатия. Вы думаете, я считаю принца Тириона своим соперником? Что я завидую тому, что у него есть, или тому, кем он является? Что я ненавижу его? Нет… по крайней мере, больше нет. На самом деле, я бы сказал, что он больше похож на меня, чем на Аэнариона. Когда я смотрел на него, это было похоже на то, как если бы смотрел в свое прошлое или в зеркало. Я тоже был похож на него когда-то. Он, вероятно, находится в том же положении под Финубаром, что и я под Бел’Шанааром. Как вы думаете, что он будет чувствовать через тысячу лет, когда увидит, как ваши жалкие и некомпетентные дворы равняют Ултуан с землей, и все это во имя вашего собственного никчемного тщеславия и рушащихся традиций? Что, несмотря на все его деяния, Ултуан все еще не ценит его. Когда у вас наконец закончатся оправдания или друхии, на которых можно свалить вину за собственные недостатки… как думаете, он будет сидеть сложа руки или предпримет действия и станет злодеем ради всеобщего блага Ултуана? Это то, что сделал Аэнарион. Это то, что пытался сделать я. Я думаю, он не сильно отличался бы от меня, если бы прожил мою жизнь или вырос с Морати в качестве матери. Не думайте, что я испытываю мелкое презрение к своим сородичам… Я лучше вас знаю, какие страдания они перенесли, и пока один из наследников Аэнариона не сядет на трон Феникса, я никогда не поверю, что вы почитаете его так, как я. Как вы смеете оскорблять память моего отца, притворяясь, что Сафери когда-либо было до него дело? Единственные асуры в этой комнате, которые имеют хоть какое-то право предъявлять такие претензии, это каледорский драконий принц и тиранокская принцесса рядом с ним. Их королевства на самом деле сражались бок о бок с моим. Каледор Укротитель драконов и Бел’Шанаар были достойны, и я сожалею, что когда-либо выступал против них. Мне следовало бы просто остаться в колониях, где эльфы и гномы действительно ценили меня. Мне больше повезет, если я буду пасти кошек, чем убеждать принцев Ултуана в их неправоте. Гнев Наэсалы испарился в одно мгновение, когда она, казалось, размышляла над словесным ответом Малекита. Она прикусила губу, придумывая, что сказать, но слова так и не пришли. Она знала, что Малекит был прав в одном. Как могли асуры утверждать, что почитают Аэнариона больше, чем Короля-Чародея, если они испытывали обиду и страх к наследникам Аэнариона? Она вспомнила, как Теклис однажды говорил об этом, и как сильно беспокоило Тириона в юности то, что его строго судили принцы Ултуана, казалось бы, без всякой причины. Она также казалась немного сбитой с толку, услышав, как Малекит хорошо отзывался о близнецах и выражал уважение Тираноку и Каледору. Принцесса Сария, которая была родом из Тиранока, также казалась сбитой с толку тем, что Малекит хорошо отзывался о ее родном королевстве и о Бел’Шанааре, ее древнем предке. Ей тоже было трудно проглотить слова Короля-Чародея, когда она думала о том, как люди обращались с принцем Тирионом или как некоторые другие принцы и принцессы при дворе считали его сумасшедшим. До сих пор она никогда не задумывалась, каково это было для принца Тириона. Многие из других асуров были более чем удивлены, услышав, как Малекит на самом деле озвучивает свои внутренние мысли и чувства. Все они знали его как единственное величайшее зло в мире, но было трудно полностью ненавидеть кого-то, когда ты мог видеть его человечность и в какой-то степени сопереживать его чувствам. До сих пор никто из них никогда не задумывался о якобы извращенной точке зрения Короля-Чародея относительно эльфийского раскола. Им также показалось странным услышать, что Малекит сказал, что он очень похож на Тириона. Среди них всех Имрик казался наиболее восприимчивым к этому редкому пониманию точки зрения Короля-Чародея. Однако, в отличие от других асуров, Имрик не слишком любил Тириона или Теклиса. Он находил их слишком замечательными для своего вкуса и ненавидел то, как сильно все остальные любили их даже больше, чем его… наследника Каледора Укротителя драконов. Они были охотниками за славой, которые купались в похвалах, в то время как его подвиги оставались незамеченными. Несмотря на это, услышав, как Малекит говорит о тяжелой жизни, которую они, вероятно, прожили, он многое осознал. Это почти заставило Малекита казаться скромнее, чем идеальные близнецы. Он всегда представлял себе Малекита эгоистичным, самовлюбленным безумцем, который предал Ултуан и не испытывал угрызений совести за посеянную им тиранию. Имрик также знал, что Малекит был в чем-то прав в своей оценке упрямства двора Ултуана. Они были слишком одержимы традициями, и многие были слишком горды, чтобы меняться со временем, и, казалось, больше интересовались посещением балов, чем возвращением величия Ултуана. Они были слишком осторожны и пассивны… поэтому он и ушел, чтобы попытаться вернуть себе утраченную славу. Еще меньше среди асуров сочувствовали развращенным друхиям или их безумному королю, но в тот момент Имрик мог понять Малекита. Ничто не могло по-настоящему оправдать все позорные деяния Короля-Чародея, но впервые за тысячелетия Имрик и некоторые из асуров начали верить, что его мотивы не были такими злыми, как им внушали с малых лет. В некотором смысле Имрик даже восхищался логикой Малекита. Он сказал, что сделает то, чего не может и не хочет Ултуан. Это был тот же образ мышления, который был у самого Имрика, когда он отправлял свои армии в Люстрию и Бретоннию. Это были не просто пустые слова. Малекит каким-то образом завоевал благосклонность драконов Катая, даже несмотря на свою ужасающую репутацию. Это было впечатляюще даже для такого гордого человека, как Имрик. Он также начал задумываться о другом заявлении Малекита. А действительно… что бы делали асуры, если бы у них не было единого врага, такого как друхии, которого можно было бы обвинить во всех грехах и бедах? Даже среди дворов всегда существовала напряженность между определенными королевствами, такими как Тиранок и Эллирион. Даже без угрозы друхиев они все равно были бы такими же осторожными и одержимыми политикой, как и всегда. Они бы стояли и читали речи, пока Ултуан горел. Затем принц драконов обратил свой взор на драконов-катаян, когда он понял недавние события. Малекит был похож на Тириона… совсем как он. Совсем как наследник Аэнариона, Малекит налетел и украл его славу прямо из-под него. Он выглядел глупцом в сравнении с ним, а ведь он должен был быть здесь принцем драконов. Обеспечение преданности Катая должно было стать его главным моментом для завоевания влияния в Ултуане. Теперь это у него отняли. Но даже несмотря на это, Имрик не чувствовал обиды на Малекита так, как на Тириона. Он был на самом деле вдохновлен таким поворотом событий. Если Король-Чародей действительно хотел мира, то он мог потенциально помочь большему количеству драконов и эльфов в целом. Имрик подумал о высшем благе и пришел к некоторому прозрению. Если кто-то такой тиранический и злой, как Король-Чародей, смог проглотить свою гордость и поступить правильно, то почему бы и им не сделать то же самое? Услышать о том, как Король-Чародей спасает людей и драконов, было, конечно, жутко, но их огромное уважение к нему, казалось, было неопровержимым доказательством того, что Малекита можно было урезонить. Имрик знал об ужасном преступлении друхиев, которые украли яйца драконов и превратили их в черных драконов. Он всегда больше всего ненавидел их за это… но, похоже, Малекит также имел какую-то связь с драконами. Редко когда такое древнее и мудрое существо связывалось с эльфом… и это было тем, чем каледорцы очень гордились. Он задавался вопросом, что бы подумал об этом его собственный дракон, и наверняка спросил бы, когда увидел бы Минаитнира, сидящего за пределами города. Его собственный дракон выбрал его для какой-то более великой цели… а все эти драконы выбрали Малекита. После долгого молчания Имрик заговорил: — Редко бывает, чтобы кого-то избрал дракон. Я всегда восхищался ими и верил, что они могут видеть сердца других. Я не могу говорить за остальных моих товарищей здесь, но ты явно более сложная личность, чем я когда-либо думал, Король-Чародей. Но я бы хотел спросить… каково твое мнение о драконах? — Не совсем такое же, что у вас, каледорец, но мне нравятся эти катайские драконы. Мой родной дракон Сулекх погиб от рук асуров несколько тысячелетий назад. Единственная причина, по которой Теклис вообще прижал меня на равнине Финувал, заключалась в том, что я не хотел, чтобы Серафон постигла та же участь. Я ценю ее жизнь больше, чем жизнь любого друкая… в этом никаких сомнений, — ответил Малекит. Имрик одобрительно кивнул: — Меня удивляет это слышать, учитывая, насколько извращены черные драконы, но я понимаю. Связь с драконом — это не то, что можно легко объяснить. Тем не менее, я готов дать тебе шанс, если ты серьезно настроен на мир. Все при дворе оживились, увидев, что Имрик рассудителен. Однако другие асуры посмотрели на него, как на сумасшедшего. Наэсала покачала головой: — Ты что, сошел с ума, Имрик?! — Скажи что он не прав, Наэсала, докажи мне обратное! Даже я не могу отрицать его слова. Ултуан никогда не вернет себе былую славу, если мы пожертвуем тем, что осталось, чтобы убить друкаев. Кроме того, я хочу, чтобы из нашего путешествия сюда вышло хотя бы что-то хорошее, — защищался Имрик. — Ну, мне все равно, что ты думаешь, Имрик. Подлый Король-Чародей никогда не поколеблет меня своими ядовитыми речами. Он пытается манипулировать нами, разве ты не видишь? Мою мать убили демонессы на равнине Финувал… ее убил он! Каковы бы ни были его первоначальные намерения начать эту ужасную войну, ничто из того, что он скажет или сделает, не сможет стереть мою ненависть к нему. Ничто не сможет искупить те жизни, которые он украл! — Наэсала вновь пришла в ярость. Сария нахмурилась: — Может и нет, но разве месть стоит наших жизней? Никто не просит тебя прощать его… но в его словах наверняка есть доля истины. Кроме того, если кто-то вроде Короля-Чародея действительно желает бороться с Хаосом, то мы должны позволить ему это сделать. Мне нужно думать о безопасности моего собственного Тора. Ты хочешь, чтобы я призвала всех на это вторжение, когда друхии уже знают о нашем приближении? Это глупо. Двор Феникса должен обсудить это. Мы здесь всего лишь высокопоставленные лица, Наэсала. — То-то мне твое лицо кажется знакомым… твою мать звали Амелиста? — спросил Малекит у архимага. Глаза Наэсалы широко распахнулись, и она закричала: — Откуда ты знаешь это имя?! — Значит, это было не просто отражение моего подсознания в кругу похоти? Ее мать действительно оказалась там?! — подумал Малекит, ужаснувшись этой идее. — Я не часто говорю это, но я сожалею, что убил ее так, как я сделал это еще до моего путешествия в Царства Хаоса. С учетом сказанного, цикл ненависти должен закончиться в какой-то момент, иначе мы только уничтожим себя. Поверь мне, ничто не принесло бы мне большего удовлетворения, чем убийство Алита Анара, который распял моего лучшего друга Аландриана. Мы не можем изменить прошлое… все, что мы можем сделать, это положить конец бессмысленному конфликту ради большего блага. Я много сожалею об эльфах, которых я убил за свою жизнь… Увидев царство Слаанеш своими глазами, я чувствую отвращение от того, что когда-либо подвергал другого эльфа такой жестокой судьбе. Все, что я предлагаю тебе, это мир… Если хочешь ненавидеть меня до скончания времен, воля твоя. — Мир… ты хочешь мира сейчас?! После всего этого?! Я отказываюсь, как, я уверена, и другие князья тоже! Мне все равно, что скажет двор феникса! У нас будет справедливость, и ты не ускользнешь в тень безнаказанным! Ты ждешь, что я поверю, что у тебя произошла какая-то безупречная перемена в сердце и что теперь ты хороший?! — Наэсалу вновь охватила ярость. Малекит покачал головой: — Как жалко, что ты видишь мир в оттенках черного и белого. Как легко тебе, должно быть, списать весь упадок и неудачи нашего народа на мои бессмысленные амбиции. Больше всего я сожалею обо всех эльфийских жизнях, которые были потрачены на то, чтобы я хотел править лицемерами и трусами, которые ненавидели меня с самого рождения. Когда-то я думал, что, став королем-фениксом, я смогу заставить эльфов процветать и спасти их от самих себя. Вы все показали мне, что это невозможно. В отличие от меня, вы не можете жить со своими собственными неудачами или учиться на них. И куда вас все это привело? Снова ко мне… Снова к притворству, что вы невинные жертвы, и игнорированию любого понятия ответственности. Пока есть те, кто продолжает жить тем, что было, всегда будут те, кто не способен принять то, что может быть. Вы будете сопротивляться моим усилиям и высмеивать их. Я благодарен, потому что это только доказывает мою правоту. Теперь я знаю, что я должен это сделать, и вы меня не остановите. Вы мне не нужны, и Ултуан мне тоже не нужен. В отличие от вас, я знаю, каково это — проигрывать… так отчаянно чувствовать свою правоту, но все равно терпеть неудачу. Я спрашиваю тебя, асур… ради чего ты готова отрицать волю создателя? Ради чего ты готов отрицать будущее? Бойся его… беги от него. Судьба все равно приходит, и теперь она здесь… или мне следует сказать, что я здесь. — Наступит мир… когда тебя повесят на виселице на потеху воронам! Когда ты ответишь за Раскол и бесчисленное количество убитых тобой людей. Когда все до единого друхии будут мертвы, а мир наконец освободится от вашей тирании и справедливость восторжествует… тогда у нас будет мир, — выплюнула Наэсала. В зале наступила короткая тишина, все с тревогой и нетерпением смотрели на Малекита. Он глубоко вздохнул, прежде чем спокойно заговорить: — Азуриан преподал мне ценный урок. Месть — это не справедливость, и она не утолит твое отчаяние… это горький урок, который мне пришлось усвоить самому. Прошлое высечено в камне. Я не жду от тебя никакого прощения. Мое покаяние, если ты даже хочешь его так назвать — перед богами и моим собственным народом, который сейчас нуждается в своем короле больше, чем когда-либо. Я не буду тратить свое время, пытаясь завоевать тебя, асур. Я уже потратил пять тысяч лет на месть и попытки убедить асуров проявить здравый смысл. Те, кто причинил мне зло, давно умерли, и я ничего не почувствовал, увидев их смерть. Эта боль не утихала, пока я не отпустил прошлое и не посмотрел в будущее. Я знаю, что я сделал… Я знаю, кто я, и я не буду притворяться, что я хороший человек, если я когда-либо был им. Ты можешь ненавидеть меня до конца света, но это только уничтожит тебя так же, как моя ненависть почти уничтожила меня. Я призываю вас всех учиться на моем примере… не растратить то, что осталось от нашего народа. Даже не делай этого ради меня… сделай это ради всеобщего блага всех эльфов. Ради ваших нерожденных сыновей и дочерей». Наэсала снова прикусила губу, придумывая, что сказать в отместку. К всеобщему недоверию, она затем начала плакать, и несколько слез пробежали по ее лицу. Она быстро закрыла лицо от стыда, но было совершенно ясно, что Малекит эмоционально ранил ее. Имрик наконец шагнул вперед и вмешался, оттолкнув Наэсалу: — Ты уже достаточно наговорила, хватит с тебя… Затем Малекит встретился взглядом с Имриком, когда тот увидел противоречивое выражение лица светловолосого эльфа. Имрик неуверенно нахмурился, наклонив голову: — Мы конечно доставим твое послание ко Двору Феникса, Король-Чародей, но, как ты видишь, есть много тех, кто отвергнет мир. Есть много тех, кто хочет какой-то компенсации за жестокость друкаев. Как ранее сказала Императрица, действия говорят громче слов. Я не приму мира, пока не увижу, что ты докажешь, что ты больше не враг Ултуана. Я хочу верить тебе, но не могу, пока ты не поможешь нам. — Помочь нам? Ты думаешь, он поможет нам после той речи, которую он только что произнес? — усмехнулся Эйслинн. — Ладно… Начну с того, что расскажу, что в Хайчай направляется черный ковчег. У меня были видения о нем, и я задавался вопросом, почему, пока не услышал, что ваш флот пришвартован там. Позвольте мне отправиться с вами в Хайчай, и я отзову их, прежде чем разразится какой-либо конфликт, — ответил Малекит. Глаза Инь-Инь резко распахнулись, и она агрессивно вмешалась: — В Хайчай направляется черный ковчег?! Малекит кивнул: — Да… Я прикажу им прекратить набеги и позволю вашему флоту уйти. Принцесса Инь-Инь и другие драконы могут даже присоединиться к нам, чтобы заверить вас, что я не попытаюсь совершить предательство. — Какой это черный ковчег?! Это Благословенный Ужас?! — сердито потребовал Эйслинн. Затем Малекит посмотрел на ошеломленную колдунью и спросил ее: — Который, ведьма? — Г-господин, мы не можем… вы же не собираетесь им серьезно рассказать, не так ли?! — возразила она. — Я не помню твоего имени, но я видел тебя раньше в Каронд Каре. Ты высшая колдунья, которая возглавляет тамошний ковен, да? Если ты здесь, то я предполагаю, что это, скорее всего, Черный Ковчег из того города… либо Благословенный Ужас, либо Изумрудная Пасть, — ответил Малекит. Она выглядела сбитой с толку сложившейся ситуацией, но быстро признала, опасаясь злить Короля-Чародея: — Мы встречались всего дважды, ваше высочество. Я Мэйлин Мрачный Шепот, вторая дочь семьи Моранин. — Значит, она родственница Фурион… неудивительно, что она стала высшей волшебницей. Она должна быть могущественной, если смогла подняться до власти над ковеном в Каронд Каре, когда ее семья обосновалась в Клар Каронде. Она может оказаться полезной, но мне нужно убедиться, что она не пошлет никаких сообщений матери. Я проверю ее преданность позже, когда мы останемся одни, — с любопытством подумал Малекит. — Скажи мне, Мэйлин Мрачный Шепот, какой черный ковчег направляется в Хайчай? Не лги мне, — угрожающе заговорил Малекит. — Это Изумрудная Пасть… Благословенный Ужас сейчас не рядом с Катаем, — со страхом ответила она. — Где он?! — прошипел Эйслинн. — Не отвечай, — приказал Малекит колдунье, прежде чем взглянуть на Эйслинн, — Локхир — моя забота. Если ты хочешь преследовать наши флоты в море, я позволю Изумрудной Пасти уничтожить твой драконий корабль. Эйслинн сердито стиснул зубы, но в конце концов кивнул в знак согласия: — Хорошо… мы позволим тебе пойти с нами, Король-Чародей, но это еще не конец. Мне нужно быть там, когда умрет Локхир Жестокое Сердце! — Ты знаешь, когда прибудет Черный Ковчег?! — обеспокоенно спросил Имрик. Малекит снова посмотрел на колдунью и пристально посмотрел на нее, пока она не ответила: — Они, вероятно, будут через неделю. Они используют возможность напасть на вас в порту, так как знали, что вы будете в столице. Я послала сообщение колдуньям на борту Изумрудной пасти, что я отвлеку асуров достаточно долго, чтобы мы смогли уничтожить их флот. Они сказали, что придут спасти меня, но я сомневаюсь, что они это сделают. Меня оставили здесь, чтобы принести в жертву. — Ты двуличная сука!!! — выплюнул Эйслинн. — Ну, теперь ты работаешь на меня, Мэйлин. Нам предстоит многое обсудить в ближайшие дни, — заметил Малекит. — К-конечно, ваше высочество! Спасибо! — она благодарно опустила голову. Затем принцесса Сария рискнула заговорить с Малекитом, подойдя и с тревогой глядя на него: — Если ты серьезно настроен доказать свои намерения, то есть еще кое-что, что ты можешь сделать. Один из наших флотов пропал здесь, и вся его команда была похищена, по словам этой колдуньи. Есть ли способ договориться об их освобождении? — Не говори глупостей, Сария, он никогда на это не согласится, — усмехнулась Наэсала, наконец оправившись от слез. Малекит вздохнул: — Ладно… Я скажу им отпустить твоих людей при условии, что вы оставите Благословенного Ужаса в покое. Эйслинн застонал от неодобрения, но с горечью согласился: — Я принимаю это, Король-Чародей… жизни моряков асур стоят больше, чем моя месть. Полагаю, в твоих словах все-таки есть доля мудрости. — Это самое разумное, что ты сказал за весь день, — вздохнул Имрик. — Какой Черный Ковчег устроил засаду на их флот? — спросил Малекит у Мейлин. Она медленно и нехотя ответила: — Изумрудная пасть… — Ну, тогда все гораздо проще, — кивнул Малекит. — Значит, ты направляешься в Хайчай? — заговорил Юань Бо, шагнув вперед, — Я буду сопровождать тебя вместе с Инь-Инь. — Я тоже пойду, — вызвалась Шэнь Цзу. Мяо Ин вздохнула: — Ну что ж, после этого новогоднего праздника мне придется вернуться в Великий Бастион». — Чжао, ты тоже хочешь пойти? — спросила Шэнь Цзу у Железного дракона, который, казалось, был глубоко погружен в свои мысли, наблюдая издалека за тем, как эльфы приходят к соглашению. — Хмм?! Кто-то что-то говорил?! — громко спросил он, странно оглядываясь по сторонам. Шэнь Цзу быстро подошла к брату и кивнула: — Да, брат. — О… Шэнь Цзу, да, я с радостью составлю тебе компанию, если ты пойдешь. С благословения матери, конечно. Хотя сейчас я принимаю своих собственных высокопоставленных лиц и не могу бросить их, пока они не завершат свои дела, — ответил Железный Дракон. Куай Инь кивнула головой: — Мы закончим это завтра утром, чтобы ты мог отправиться Чжао Мин. Я также хотела бы призвать всех наших гостей насладиться сегодняшним новогодним праздником, над подготовкой которого неустанно трудились многие люди. Это касается и вас, и ваших гостей-высших эльфов, Инь-Инь. Для многих из вас это был изнурительный день, и всем было бы полезно расслабиться. Я закрываю заседание Небесного двора на этот день. Все вы отправляйтесь и приобщитесь к культуре Катая. — Конечно, мама… — поклонилась Морской Дракон. — Что касается тебя, король Малекит… мы поговорим позже, наедине, — заключила Куай Инь, вставая. Все при дворе встали, когда она это сделала, и склонили головы, когда императрица удалилась со своей свитой и поднялась по лестнице. Как только она ушла, Инь-Инь посмотрела на Малекита: — Я придержу эту колдунью под наблюдением, пока мы не доберемся до Хайчая, по понятным причинам. Я не хочу, чтобы она рассылала больше сообщений. — Меня устраивает, — кивнул Малекит, к большому ужасу Мейлин. — П-подождите, Ваше Высочество, вы ведь наверняка сможете убедить ее отпустить меня, верно?! — запротестовала Мейлин. Малекит равнодушно посмотрел на нее: — Мы обсудим твое будущее позже. Чжао Мин подошел к Малекиту вместе с Шэнь Цзу. Он странно посмотрел на эльфа, и Малекит задумался, что все это значит. К его недоумению, Чжао Мин затем склонил голову: — Я искренне благодарен тебе за спасение Шэнь Цзу. Мне все равно, что здесь говорят… это больше всего, что иностранец когда-либо делал для Катая. Я благодарю тебя… друг мой. Затем Чжао Мин протянул руку, чтобы пожать руку Малекиту. Железный дракон был, мягко говоря, странным. Он казался немного неопрятным и менее царственным, чем его братья и сестры, но Малекит почувствовал его искреннюю признательность и решил ответить на рукопожатие дракона. — Тебе также принадлежит моя благодарность за заботу о людях Катая. Слова шугенгана Сун Лянь были трогательны. Я не большой политик, но ты получишь мою поддержку за то, что ты сделал. Надеюсь, Император Драконов даст тебе достойную награду. Я не могу представить ничего стоящего жизни Шэнь Цзу, но если он не вознаградит тебя за это, я это сделаю, — добавил Чжао Мин, когда они закончили рукопожатие и отпустили друг друга. Шэнь Цзуу улыбнулась брату, обнимая его. Это, несомненно, противоречило поведению королевской семьи, но Чжао Мин, казалось, не обращал на это внимания, обнимая свою любимую сестру в ответ. Губы Мяо Ин скривились в неодобрении, наблюдая за этим, но она сдержала язык и скрестила руки. Юань Бо тяжело вздохнул, прежде чем заговорить: — Я займусь компасом У Син. Мы отправимся первым делом завтра утром. Не сказав больше ни слова, он ушел, к большому облегчению Малекита. Мяо Ин бросила на него косой взгляд, когда он проходил мимо, и покачала головой: — У меня тоже есть дела. Мы встретимся позже, король Малекит, на параде. — Прощай, Мяо Ин, — кивнул ей Малекит. Затем он воспользовался возможностью выбраться из этого места, посмотрев на Шэнь Цзу: — Тебе следует провести немного времени со своим братом, Шэнь Цзу. У нас с Сун Лянь есть кое-что, что нужно сделать в городе. Обещаю, я не уйду. — Вы двое куда-то идете? — спросила Шэнь Цзу у шугэнгана. Сун Лянь кивнул: — Да, Ваше Высочество… нам нужно было навестить кое-кого в торговом квартале. Шэнь Цзу с любопытством посмотрела на Малекита: И я так понимаю, ты не хочешь, чтобы мы вмешивались? — Думаю, ты можешь прийти… — ответил Малекит, — Но это неважно. Мне просто хотелось поговорить с одним человеком. — Понятно… ну, тогда я благословляю тебя. Мы встретимся позже. Сун Лянь, пожалуйста, убедись, что у охранников нет никаких недоразумений, и оставайся с ним, — приказала Шэнь Цзу. — Конечно, принцесса, — поклонилась шугэнган. Малекит не терял времени, быстро шагая к Сун Лянь, пытаясь прорваться к выходу. Он съеживался от всего того цирка, которое он только что перенес, и не хотел ничего, кроме как уйти от асур и всех остальных. Когда они приблизились к выходу, кто-то быстро догнал их: — Ваше высочество, подождите, пожалуйста! Малекит мысленно застонал, обратив взор к источнику голоса. Он наклонил голову в замешательстве, когда увидел, что это был один из приезжих сигмаритов. — Простите, что задерживаю вас, но, кажется, было неправильно с моей стороны не представиться. Несомненно, вы, вероятно, задаетесь вопросом, зачем мы здесь. Я никогда не упускаю возможности встретиться с иностранными лидерами. У вас есть минутка? — спросила человек. Это была нелепо одетая дворянка. У нее были длинные светлые волосы и корона. Ее наряд был в основном красным, черным и золотым. На ней были высокие красные леггинсы до бедер и красные рукава с пышным черным внешним слоем, завязанным между локтями и запястьями. На ней был открытый красный корсет, который подпирал ее почти открытую грудь, и у нее была черная верхняя юбка платья, которая тянулась от бедер до задней части ступней. Это оставляло ее ноги открытыми спереди, и выше бедер Малекит мог видеть ее голые бедра и почти ее нижнее белье. На ногах у нее были золотые туфли на шпильках, которые издавали неприятный щелчок, когда она бежала. Большая часть ее наряда была вышита в виде черепов-крестов, что явно означало, что она из Империи. Женщина, должно быть, была красива по человеческим меркам, но она казалась раздражающей и высокомерной, исходя из первого впечатления Малекита. Малекит почти забыл, что в комнате были сигмариты, и мысленно отчитал себя еще больше за то, что и ОНИ стали свидетелями его позорного выступления в при дворе. Женщина смотрела на него с некоторой тревожностью и страхом, пока ее окружение быстро подошло, чтобы защитить ее. Несомненно, они были сильно напуганы тем, что женщина была так близко к королю темных эльфов. Малекит посмотрел на женщину и сухо сказал: — Как это храбро с твоей стороны подходить ко мне так близко, сигмарит. — П-простите меня, ваше высочество! Я не хотела проявить неуважение. Я курфюрстка графиня Виссенланда, Эммануэль фон Либвиц. Леди-мэр и канцлер Университета Нульна. Рада познакомиться с вами. Я никогда раньше не ожидала встречи с королем темных эльфов, но для меня большая честь познакомиться с вами, — представилась женщина, приподняв юбку и жеманно поклонившись. Она была встречена каменным взглядом апатии от Малекита, что нервировало многих из ее окружения. Элспет фон Дракен быстро подошла и настороженно наблюдала за Малекитом, который смотрел на графиню с полным безразличием. — Я Малекит… Король-чародей Наггарота, хотя, полагаю, ты, вероятно, уже это знаешь, поскольку умеешь говорить на катаянском, — наконец ответил он. Эммануэль с энтузиазмом кивнула, к его большому раздражению, и продолжила говорить: — На самом деле я свободно говорю на нескольких языках. Рейкшпиле, мерогском, тилийском и даже немного на бретонском. У меня есть друг, который живет в Мариенбурге и может говорить на ниппонском. Я бы с удовольствием выучила и его. Возможно, когда-нибудь даже эльфийский. — Ближе к делу… чего вы хотите, графиня? — Малекит вздохнул. — Я… ну, ничего такого особенного. Я просто не могла упустить возможность познакомиться с кем-то вроде вас. Я читала истории о темных эльфах в университете Нульна. Но я никогда не думала, что их король настолько невероятно красив, — Эммануэль бесстыдно попыталась с ним заигрывать. Малекит был на самом деле застигнут врасплох ее дерзким заявлением, но не так сильно, как окружение Эммануэль. Элспет на самом деле послала графине сердитый взгляд и покачала головой: — Моя леди, я не думаю, что это хорошая идея для вас — тратить время Короля-Чародея. Эммануэль надменно махнула тыльной стороной ладони аметистовой волшебнице: — Не сейчас, Элспет, я улучшаю отношения Империи с темными эльфами. Я стану темой для разговоров по всей Империи! — Мое истинное покаяние — не убийство демонов и не спасение мира… а необходимость терпеть бесконечную политику!!! — с ужасом подумал Малекит.