Замëрзшие

      Обедать одной — неприятно. Гермиона вспоминала об этом каждый раз, усаживаясь за пустой стол. В магловской школе, когда была ещё совсем ребёнком, она чувствовала нечто подобное: любознательную отличницу одноклассники недолюбливали, а одноклассницы презирали. Нескладная девчонка всегда обедала в одиночестве, пока не попала в Хогвартс и не обрела настоящих друзей. Здесь, в стенах Дурмстранга, её не просто недолюбливали. Здесь грезили о её мучениях и, наверняка, скорейшей смерти.       С отъездом МакГонагалл и Снейпа обстановка усугубилась в разы. Маглорождëнной ведьме не давали и шагу ступить без аккомпанемента мерзких фраз, тычков и угрожающих жестов. Ещё страшнее было от того, что выходка маньяков-однокурсников всё-таки осталась безнаказанной. Как бы ни старались преподаватели Хогвартса, провести расследование в полной мере им не дали. Хансен наотрез отказался применять на своих студентах легилименцию, чего так рьяно требовал Северус, и даже Малфою запретил предоставлять свои воспоминания, аргументируя тем, что на данный момент Драко находится под ответственностью Дурмстранга. Впрочем, слизеринец не расстроился, даже наоборот. Каждый раз, представляя свою изящную месть, внутри он ликовал — нельзя было допустить, чтобы эту возможность у него отняли.       Игнорировать девушку, совсем недавно спящую на соседней кровати, было трудно. Драко видел, насколько ей тяжело, но не позволял себе думать о ней слишком много. Более того, откреститься от маглорождëнной ведьмы оказалось весьма здравой идеей: однокурсники перестали тревожить его нервы своими погаными выходками. «Всё верно. Каждый сам по себе» — мысленно твердил блондин изо дня в день.       Перед тем, как покинуть Дурмстранг, Снейп снова отвëл Драко на тет-а-тет. Поведение зельевара настораживало. Он был как никогда молчалив и ограничился лишь парой прощальных наставлений: «Здесь опаснее, чем в Министерстве подозревали. Ты... нет. Вы оба должны быть крайне осторожны. Грейнджер — талантливая волшебница, но в нынешних условиях она слишком слаба. Береги её, и сам поберегись». Не успел слизеринец вставить свои пять кнатов, мол, и не подумает оберегать девчонку, Северус сунул ему в карман медный амулет, более напоминающий монету, и бросив загадочное «не будешь справляться — попроси о помощи принца», ушëл, эффектно взмахнув мантией. Малфой догадался, что Снейп вручил ему какое-то замысловатое средство связи, но как именно им воспользоваться и о каком принце речь — совершенно не понял, потому спрятал «подарок» в ящик с носками и решил на него не полагаться.       Новую дату соревнований назначили быстро. Драко уже вполне вернулся в прежнюю форму, хромота и головная боль пропали, и он был абсолютно уверен, что готов встретиться со своими неприятелями на поле боя. Гермиона же, несмотря на очевидные успехи, совершенно не ощущала решимости. С каждым часом, приближающим её к сражению, дрожь в теле становилась всё отчëтливее. Нервозность нарастала, точно снежный ком.       Ривз замечал это. Каждый раз, сталкиваясь со студенткой в коридоре, ловя её взгляд на уроке или наблюдая за ней на тренировке, он отмечал про себя: ей страшно. От этой мысли сердце его болезненно сжималось. Молодому профессору было странно ощущать что-то подобное: он с юных лет отказался от баловства в виде человеческих чувств, решив полностью посвятить себя изучению тëмной магии. Ведьма пробуждала в его душе нечто отдалëнно-знакомое, не слишком приятное, отдающее ноющей болью и горьким привкусом. Нечто, от чего невозможно было отказаться.       — Почувствуй, как магия течëт по венам, выходит за пределы тела и опутывает пространство, — тихо шептал Адам, сидя напротив своей подопечной.       Гермионе страшно хотелось открыть глаза, словно если она это сделает, обязательно увидит тонкие золотистые паутинки, парящие в воздухе. Но в кабинете было совершенно темно, и разглядеть представлялось возможным разве что чëрный силуэт профессора на фоне окна.       — Дыши глубоко. Постарайся сконцентрироваться на объекте. Хорошенько представь, как свеча зажигается.       Гермиона вдохнула полной грудью. Ривз заметил, как тонкие пальчики девушки сжали посох, и приподнялся, готовясь предотвратить последствия возможной неудачи.       Через секунду темноту пронзила оранжевая искра. Огарок свечи, стоявший на полу между учителем и ученицей, загорелся неровным пламенем. Ведьма открыла глаза и улыбнулась.       — Получилось.       — Наконец-то, — кивнул Адам, отбрасывая на спину опалëнные пряди волос, — Ты поняла, как двигается магия? Только не говори, что это случайность.       Гермиона насупилась, притянув колени к подбородку, отчего стала напоминать больше капризного ребëнка, чем волшебницу-старшекурсницу.       — Ды поняла я! Только как мне это поможет? Почему от боевых заклятий мы перешли к зажиганию свечек?       Ривз поднялся с пола и предложил девушке руку, но та её проигнорировала. Профессор едва заметно поджал губы и отвернулся.       — Я понял, что не с того начал обучение. Да, заклятия тебе давались, но... Ты совершенно не контролировала направление своей силы. Иными словами: шарашила наугад. С такой техникой ни один бой не выиграть, — пояснил мужчина.       Гермиона вскочила на ноги и воодушевлëнно спросила:       — А теперь? Когда я научилась зажигать свечку, мы можем вернуться к боевой магии?       Её наивная интонация заставила Адама улыбнуться. Он взглянул на неё: хрупкая девчонка, наперевес с огромным (в сравнении с её габаритами) посохом, покачивалась на пятках и сверкала в полутьме янтарного цвета глазами.       — Можем, но, думаю, уже не сегодня. Тебе пора спать.       Изобразив страдальческое выражение лица, Гермиона вздохнула:       — Как скажете, сэр. Тогда я в душ, — а затем, едва слышно буркнула себе под нос, — Чëрт, сменное бельë забыла.       Мужчина на мгновение зажмурился: эта ведьма совершенно не признавала в нём взрослого мужчины.       — Иди уже, — махнул он рукой, — До завтра.       Грейнджер поблагодарила за занятие, отсалютировала на прощание и выскочила из кабинета.       Адам испустил неровный вздох. Казалось, с первого дня, как бывшая гриффиндорка оказалась в Дурмстранге, вся его жизнь разделилась на «до» и «после». Он уже и не помнил, когда и при каких обстоятельствах ему приходилось испытывать такой обширный спектр эмоций всего за пару минут.       Обычно Ривз выжидал около получаса, рассчитывая, что Гермиона за это время успеет принять душ и вернуться в свою спальню, но в этот раз что-то незримое подтолкнуло его в спину. Совершенно юношеских азарт — зрелому мужчине и в голову бы не пришло намеренно смущать юную леди. Помешкав лишь секунду, Адам вышел из кабинета и направился в преподавательское крыло.       Здесь планировка в корне отличалась от предоставленного студентам пространства: вместо широкого коридора были узкие тамбуры, в каждом из которых располагалось по две двери — спальные апартаменты и ванная комната. Естественно, один раз напросившись к Ривзу попользоваться его удобствами, студентка уже не могла вернуться в общую студенческую душевую.       Разумеется, Гермиона чувствовала некоторую неловкость, но по своим масштабам это неудобное ощущение и рядом не стояло со страхом, который девушка испытывала перед сворой мужланов-сокурсников. Она всегда заканчивала водные процедуры быстро и старалась не оставлять следов своего пребывания, чтобы не докучать профессору. Вот и в этот раз, наскоро намылившись, она облилась прохладной водой. Не тратя время на тщательные обтирания, накинула мантию на голое тело — всё равно переодеваться в ночную рубаху — и тихо просочилась в тамбур.       От истеричного визга её уберегла большая ладонь Адама. Он зажал рот девушки, приложив указательный палец другой руки к своим губам. От неожиданной близости Гермионе поплохело. Она взяла себя в руки и отступила на полшага.       — Боже, вы напугали меня, — прошептала ведьма, держась за сердце.       В темноте не было видно ухмылку преподавателя. Отозвался он совершенно ровным тоном:       — Вы же знаете, что здесь моя спальня. Чего пугаться?       — Вы появились неожиданно! — вполголоса возмутилась Гермиона, но тут же осеклась.       — Тогда, прошу прощения, — насмешливо произнëс мужчина.       На пару мгновений повисло молчание. Девушка всё ждала, когда профессор зайдëт к себе или хотя бы отступит в сторону, чтобы она могла выйти, но Ривз не двигался с места, а когда вознамерилась попросить его посторониться, он заговорил вдруг почти в самое ухо:       — Вам не следует расхаживать по замку в таком виде, мисс Грейнджер. Вы рискуете простудиться.       Гермионе показалось, что абсолютно каждый волосок на теле встал дыбом. От интонации, от хрипотцы в его голосе или от жгучего дыхания, коснувшегося влажной кожи. «Когда он последний раз обращался ко мне на "Вы"?» В который раз возненавидев темноту, она вжалась лопатками в дверь ванной комнаты и пробормотала:       — Стоя здесь, я замëрзну быстрее.       Послышался тихий смешок.       — Тогда, быть может, пустить тебя погреться?       С этими словами Ривз отворил дверь своей спальни. В тамбур ворвался неровный жëлтый свет, в котором насмешливые глаза мужчины стали изумрудными, а его расширенные зрачки показались Гермионе двумя бездонными колодцами. Она почувствовала грохот в грудной клетке и, испугавшись этого ощущения, с усилием вернула себя в реальность.       — Обойдусь, сэр, — вздëрнула нос кудрявая, — Я вам не котëнок бездомный.       Улыбка профессора стала шире. Он выпрямился и шагнул в открытую комнату, позволяя студентке наконец пройти к выходу.       — Добрых снов, Гермиона, — почти промурлыкал он.       Девушка поëжилась, но всё же ответила:       — И вам, профессор.

***

      Забыв про осторожность, ведьма домчалась до своей спальни без оглядки. Перед глазами ещё долго стояла улыбка Ривза. Такая живая, но загадочная до мурашек. Девушка всё задавалась вопросом: зачем он так поступает? Какой смысл в этой странной игре? Чем больше она думала, тем сильнее запутывалась.       «Не это ли называется домогательством?» — спрашивала себя Гермиона, ворочаясь в попытке уснуть, и лишь под утро, перед тем, как провалиться в сон, ответила на свой вопрос: «Будь это домогательство, мне было бы неприятно».

***

      На утреннюю тренировку Грейнджер собиралась впопыхах — проспала подъëм. Бросив взгляд на расчëску, она плюнула, схватила посох и выскочила из комнаты.       — Осторожнее, — тут же раздалось над лохматой макушкой.       Гермиона вскинула взгляд и упëрлась в непроницаемо-бестолковое лицо Хемминга, которого едва не сбила с ног.       — Эм... Извини, — тихо произнесла девушка.       Не успела ступить и шагу, Борг снова подал голос:       — Могу встать на тренировке с тобой в пару.       Прозвучало странно: то ли неуверенно, то ли, наоборот, с вызовом, но неожиданно — точно. Ведьма обернулась, но на этот раз в её поле зрения оказался кое-кто другой.       Малфой приближался к ним стремительно, нахмурив брови, точно собирался разнимать драку. «А ведь сам просил не приближаться» — разозлилась Гермиона и, нацепив на лицо благодарную улыбку, обратилась к брюнету:       — Было бы здорово, спасибо.       Борг кивнул и двинулся дальше по коридору. Бросив последний взгляд на Драко, девушка заметила, как он сбавил скорость и сжал губы в тонкую полосу.       «И не подумаю объясняться»

***

      — Тебе стоит начать нападать, иначе вымотаешься и уже не сможешь меня ранить, — слегка самодовольно произнëс Борг и снова атаковал.       Гермиона отразила удар и отступила. Ответить ей было нечем: у самой руки чесались применить боевые заклинания, но Ривз настрого запретил ими пользоваться, пока сам не объяснит, как это делать правильно.       Хемминг выглядел недовольным. Должно быть, ожидал более интересный поединок.       — Не переживай, на следующей тренировке отбиваться будешь уже ты, — ухмыльнулась ведьма.       Тëмные глаза едва заметно прищурились, а губы Борга на долю секунды дрогнули в улыбке. Его внезапный приступ дружелюбия немного пугал, но всё же Гермиона была рада, что хотя бы один сокурсник перестал звать её грязнокровкой и огрызаться. Может быть, эти люди ещё не совсем пропащие?       Драко наблюдал издалека. Его до невозможности раздражали собственные глупые порывы и противоречивые чувства. Зачем он смотрит на неё? Почему, увидев её вблизи остолопа-соседа, он вдруг бросился на подмогу? Чем дальше от неё, тем проще выживать. Но вместе с тем, труднее жить.       «Что за зелья она в меня вливала, пока я был в отключке?» — подумал блондин, бросив очередной взгляд на кудрявый затылок, — «Натуральная ведьма».