Темная Материя

      Большую часть украденных у Брюса Уэйна пятиста долларов Питер потратил на школьную форму, в комплект которой входили пять рубашек, две пары брюк и один блейзер с вышитым гербом школы на нагрудном кармане. Качество ткани всех этих вещей оставляло желать лучшего, что Питера невероятно раздражало. Видимо, богатые люди предпочитали платить кучу долларов за очевидное барахло. Вместе с тетей Мэй Питер смог бы за выходные только с одной швейной машинкой сделать лучше.       В магазине подержанных вещей он купил еще немного одежды, одеяло, затем пошел в гипермаркет, где достал рулон брезента, самую дешевую походную плиту и складные столовые приборы.       Арахисовое масло комнатной температуры осточертело Питеру, к тому же оно стало портиться. Поэтому он потратил оставшиеся деньги (колоссальные двадцать долларов) на маленькую кастрюльку и сухие бобы с рисом. Собственно на этом все его сбережения закончились, и ему не оставалось ничего другого, кроме как ждать зачисления стипендии в пятницу.       После этого Питер решил немного облагородить свое теперешнее жилище — повесил брезент в углу, возле ванной, тем самым отгородив себе маленькую комнатку, куда затащил спальный мешок, одеяло и рюкзак, служащий подушкой, где также хранились бобы с рисом, чтобы до них не добрались мыши, шастающие по пожарной станции.       На то, чтобы привести все в порядок, у него ушло два дня. Но зато комната стала более уютной, что ли. Брезент удерживал тепло, рис внутри рюкзака служил неплохой подушкой, а одеяло смягчало твердый пол. Жить можно было.       Когда все дела оказались переделаны, Питер столкнулся со второй самой ужасной проблемой после абсолютной нехватки денег: смертельной скукой и одиночеством.

* * *

      И как и прежде, тоска загнала его на крышу. Раз уж ему суждено было остаться одному, почему бы не оставаться одному над городским смогом, пропахшим выхлопными газами и канализацией.       И как и прежде, к нему присоединился Найтвинг.       — Привет, Пит! — Поздоровался герой, приземлившись на крышу и прислонившись к старому ржавому кондиционеру. — Приятный вечер, да?       — Вроде бы, — ответил Питер, вставая и подходя к нему. — Как патруль?       Найтвинг всегда сильно нервничал, когда Питер сидел на самом краю крыши, поэтому, когда тот отошел, позволил себе немного расслабиться:       — Сегодня пока тихо. Ужасно скучно.       — Да, мне тоже, — сказал Питер.       Несколько минут они сидели в тишине, пока Найтвинг не заговорил снова:       — Эй, хочешь научиться паркуру? — Спросил он.       Питер улыбнулся.       Они начали с азов. Когда Питер не пытался стоять лишь на двух пальцах рук, он довольно неплохо мог держать равновесие. Он внимательно слушал Найтвинга, схватывая все на лету и с легкостью выполняя простые трюки. К концу импровизированного урока Питер уже мог прыгать и бегать, преодолевая препятствия, не теряя при этом скорости. Довольно неплохое умение для того, у кого больше не было веб-шутеров, ведь раньше в плане скорости Питер почти всегда полагался на паутину. Так что урок пришелся как никогда кстати.       Закончив, Питер понял, насколько вымотался. Таких физических нагрузок у него не было со времен Титана, и это было заметно.       Плюхнувшись прямо на пол, Питер прислонился спиной к кондиционеру:       — Каким был твой самый странный противник как супергероя?       — Самый странный? — Нахмурившись, задумался Найтвинг. — Если учитывать только прошлый, э-э, год? Наверное, Килликорн.       Склонив голову набок, Питер непонимающе посмотрел на него.       — Мутировавший горилла-единорог с розовой шерстью, — разъяснил Найтвинг, садясь рядом с Питером. — Поверь мне, это была занятная битва.       — Я даже немного завидую. Мне попадаются только воры и угонщики велосипедов, — изумился Питер.       — Ты бы лучше убегал от них и оставлял мне, — ответил Найтвинг. На мгновение он замолк, но потом повернулся к Питеру. — Что сегодня привело тебя сюда? Выглядишь немного подавлено.       — Просто скучаю по дому, — признался Питер. — Не то чтобы это на что-то влияло. Я не могу вернуться домой.       Найтвинг внимательно смотрел на Питера, и тот мог буквально слышать, как в его голове крутились шестеренки, обдумывая следующие слова.       — Ты не можешь вернуться домой?       — Я даже не уверен существует ли еще тот дом, куда бы я мог вернуться, — чуть исправился Питер. — В смысле, за пределами Готэма.       По крайней мере, не в этой вселенной.       Питер покачал головой:       — Это уже неважно. Я здесь. И видимо надолго. Просто скучаю по Нью-Йорку.       Некоторое время Найтвинг ничего не говорил.       — По чему ты скучаешь больше всего?       — Прямо сейчас? — Задумавшись, переспросил Питер. На ум сразу же пришел ответ: «объятья Мэй и сон в собственной постели». Но скажи он это вслух, скорее всего не смог бы сдержать слез, а последнее, что ему хочется, так это рыдать перед Найтвингом. — Сэндвичи Дельмара.       — Правда?       — У Дельмара есть небольшая лавка в моем районе. Лучшие сэндвичи Куинса. Я всегда после школы покупал номер пять и ел, гуляя по городу, — ответил Питер. Господи, как же он скучал по этим сэндвичам. — В нем было идеальное соотношение мяса, специй и заправки. Почти никакой заправки, зато много мяса и специй.       Найтвинг задумчиво склонил голову:       — Может, когда в следущий раз я буду в Нью-Йорке, стоит заглянуть туда, — весело произнес он.       — Обязательно, — сказал Питер, вставая и разминая затекшие ноги. — Я, пожалуй, пойду. Жутко устал.       — Спокойной ночи, Питер.       — До встречи, Найтвинг.

* * *

      В пятницу на счет Питера поступила стипендия, и, к сожалению, она закончилась быстрее, чем он планировал. Денег хватило лишь на еду, рассчитанную на его повышенный метаболизм, прачечную и некоторые предметы личной гигиены. Окончательно стало ясно, что для Готэма его бюджет был более чем ограниченным.       Раз или два Питер решил не есть, чтобы отложить деньги на какую-нибудь электронику. Самая приятная часть голода заключалась в том, что к нему можно было привыкнуть. Правда, одновременно это было и самой худшей его частью, но Питеру это было неважно. Он переживет. Все равно каждодневные бобы с рисом уже начали порядком надоедать.       Недалеко от пожарной части Питеру повезло найти магазин электроники, где он купил небольшую солнечную панель, паяльник, провода, кабель для зарядки, аккумулятор и перезаряжаемую светодиодную лампу. Ее было бы достаточно, чтобы хоть немного освещать комнату, но батарейка в ней была дешевой и по сути бесполезной. Даже когда Питер потуже затянул пояс и отказался от еще нескольких приемов пищи, чтобы купить якобы первоклассную батарейку, результат его сильно разочаровал — ее едва ли хватало на четыре часа.       Но это, наверное, было лучше, чем ничего. Свет поднял Питеру настроение, и слегка преобразил помещение — по крайней мере, оно теперь не было таким унылым.       Прошла еще одна неделя. И деньги со стипендии ушли на герметичное ведро, куда можно было сложить всю еду. Так же оно служило табуретом, на котором Питер сидел за письменным столом в полуразрушенном офисе. Маясь от скуки и одиночества, он разобрал сломанное радио и принялся его чинить.       Это было старое хромированное радио с гладким деревянным корпусом. Приемник было уже не починить, но его можно было легко заменить с помощью купленной недавно электроники.       Размеренная работа успокаивала, и Питер погружался в воспоминания о базе Мстителей и лаборатории Тони.       — Карапуз, у меня есть для тебя одно задание.       — Неужели вы меня теперь все время будете так называть?       — Да. А теперь задание: собери мне радио.       — Серьезно?       — Серьезно. Прежде чем подпускать тебя к самой продвинутой лаборатории, я должен узнать, как работают твои мозги.       — Ладно, ладно. Я сделаю все по-старинке.       — По-старинке? В футуристичной мастерской?       — Да.       — Потому что я назвал тебя карапузом, не так ли?       — Да.       Это были первые шаги Тони в попытке стать настоящим наставником Питера и первый раз, когда они нашли нечто общее. Тони тогда нервничал и был неуверен насчет всей идеи, но не собирался отступать. А когда понял, что у Питера был определенный талант в инженерии, что веб-шутеры не были обычной счастливой случайностью, то словно бы попал в свою родную стихию. От нервозности и неуверенности не осталось и следа, а на место им пришло желание наставлять и делиться тонкостями ремесла.       Они собирали то радио за несколько часов. Не потому что это было какой-то сложной задачей, а потому что все время отвлекались на разговоры о своих собственных приемах и хитростях. В конце дня Питер вручил Тони готовое радио, которое тот поставил на свой стол в лаборатории. Скорее всего, оно было все еще там, собирало пыль.       Питер с удовольствием погрузился в эти воспоминания. Они казались яснее, чем обычно. Ощущались острее. Он был уверен в том, что доктор Стрэндж, Сэм Уилсон, Баки Барнс и другие в них не участвовали. Но они толпились на самом краю воспоминаний, некоторые с интересом их просматривали, другие отворачивались, будто не хотели нарушать его личного пространства. Было сложно сосредоточиться на них, так что Питер даже не старался это делать.       К закату он закончил с радио и отставил его, любуясь проделанной работой. Поцарапанная и разбитая рухлядь теперь была ярким в винтажном стиле радио с надписью «Старк» на корпусе. Питер включил его, и буквы загорелись, слегка мигая в такт помехам. Перемещая ползунок, он нашел какую-то старую радиостанцию, которая ставила песни, казалось, всех возможных жанров — сначала был поп восьмидесятых, потом рок девяностых, а затем вообще джаз сороковых.       Это, конечно, не было его mp3-плеером, но было приятно снова услышать музыку, даже если перед каждой следующей песней надо было прослушать пять реклам. Но Питер решил не менять станцию и слушал музыку, пока готовился к завтрашнему школьному дню. Ему нужно было встать пораньше, если он не хотел опоздать на поезд.

* * *

      В Мидтауне Питер был известен как неудачник, задрот среди других задротов. Его одежда в лучшем случае была не в тренде, движения — неуклюжими (сначала от природы, а потом из-за того, что он слишком много думал о том, как выглядеть обычно), и за ним закрепился образ чудака. Но он все еще мог раствориться в толпе так, что никто его не замечал и даже не вспоминал о нем.       Но в Готэмской школе он был словно белой вороной. Да, тут была введена форма, но это лишь означало то, что находились другие способы показать свое превосходство: лучшие ткани для формы, украшения и, конечно же, главный показатель состоятельности — обувь.       Потертые и серые от грязи ботинки Питера заметно выбивались на фоне блестящих кожаных туфель и новеньких брендовых кроссовок других учеников. Это не говоря уже, об очевидно подержанном форменном блейзере, немного великоватых брюках и слишком свободной рубашке. По сравнению с другими он выглядел просто убого. Даже преподаватели не стеснялись смотреть на него свысока, хотя некоторые выглядели не сильно лучше него. Но для них это было проявлением некой эксцентричности или бунтарства. А для него — бедности. И не было ничего более оскорбительного для богатых и состоятельных, чем бедность.       А это они еще не дошли до его акцента или того, что у него не было абсолютно ничего общего со всеми остальными учениками. Питер был странным бедным парнишкой c акцентом рабочего класса, бродящим среди людей, обсуждающих то, как бы им назвать свою третью яхту. Они буквально чуть ли не воротили от него нос, когда он проходил мимо.       — Не показывай им слабость, дитя.       В его голове опять промелькнула эта странная мысль-голос. На сей раз она звучала, как Локи Одинсон.       — Держи спину прямо, паучок, — а этот голос был моложе, принадлежал девушке из Ваканды. Принцесса Шури. — Ты умнее их всех вместе взятых. Твое место здесь.       Да, только вот это определенно точно было не так. Но Питер все же перестал сутулиться, выпрямился и уверенным шагом, который он подсмотрел у Тони, подошел к своему шкафчику. Дверца легко открылась, и Питер засунул внутрь свой рюкзак как раз в тот момент, когда прозвенел первый звонок.       Он сможет это сделать.

* * *

      Школа даже в другой вселенной все еще оставалась школой. В ней было то скучно, то утомительно, то интересно. Единственное разительное отличие заключалось в том, что рядом не было Неда.       Первый раз Питера спросили на уроке истории.       — Итак, кто мне скажет в каком году была основана Лига Справедливости? — Задал вопрос учитель, сурового вида лысый мужчина с густыми седыми бровями и вечно недовольным выражением лица. — Мистер Паркер?       В одно мгновение остатки послеобеденной дремы слетели с Питера, когда тот понял, что остальные ученики выжидающе на него смотрели.       — Я… просите, что?       — Лига Справедливости, мистер Паркер. Когда была основана.       О господи. Но это ведь были параллельные вселенные, а Лига Справедливости должна по сути не сильно отличаться от Мстителей, так что, может…       — Э-э, 2012?       В комнате воцарилась мертвая тишина, прерываемая лишь тяжелым вздохом учителя. По классу разнеслись смешки.       — Нет. Кто знает правильный ответ? Мистер Брайт?       — Мистер Паркер, чтобы к пятнице на моем столе лежало эссе о Лиге Справедливости. Минимум три страницы, единичный интервал.       Просто отлично.

* * *

      Кафетерий выглядел скорее не как кафетерий, а как шикарный шведский стол. Пахло просто божественно. Питер завалил свой поднос едой: у него был и ростбиф, и булочки, и тушенные овощи, и пюре, в общем все, что попалось под руку. Таким поведением он заработал еще больше странных взглядов в свою сторону, но был слишком голоден, чтобы волноваться об этом. Раз он с самого начала в глазах абсолютного большинства был неудачником, то ничто не мешало ему быть, по крайней мере, сытым неудачником.       Питер даже не удосужился попытаться подсесть к какой-нибудь компании и сразу занял стол в самом углу, подальше ото всех, что в школьной иерархии сразу же записало его в неудачников без друзей, но ему было плевать. Он все равно не знал, как даже начать разговор с большинством других учеников.       Тем более, пока никто на него не смотрел, было намного проще запихивать булочки в карманы блейзера.

* * *

      После обеда у Питера было окно, во время которого он сумел получить пропуск в компьютерный класс и начать искать информацию о Лиге Справедливости.       Ему нужно было узнать обо этом как можно больше. Здесь не было Мстителей, битвы за Нью-Йорк, Заковианского договора. Не было мутантов, тут они назывались металюдьми, что с точки зрения Питера звучало гораздо круче, и судя по всему общество было не так сильно озабочено их существованием. Вероятно поэтому тут и не приняли никакого Заковианского договора. Супермен заработал себе настолько непоколебимую репутацию, что правительство решило пока предоставить ему свободу действий.       Интересно. Возможно Питеру стоило как-нибудь попробовать связаться с этим человеком. Хотя бы сообщить, что он не умер.       Впервые в жизни Питер заинтересовался историей так же, как и химией с физикой. Он распечатал целую гору различных статей и даже умудрился начать продумывать свой доклад. Он напишет его от руки, а потом напечатает в свободное время в течение недели.       Остаток дня прошел на счастье скучно и спокойно. Единственным испытанием для Питера после такого плотного обеда стало стараться не уснуть во время уроков.

* * *

      Со вздохом облегчения Питер забрался в свою комнату на пожарной станции и тут же сбросил с плеч блейзер. Схватив одну украденную с обеда булочку, он начал есть параллельно занимаясь своим эссе. Поезд отнимал много времени, а солнце в Готэме садилось рано, так что сразу же пришлось зажечь лампу, которая впрочем вскоре погасла, погружая комнату во тьму, когда доклад был готов лишь наполовину.       — Серьезно, что не так со здешней техникой? — Пробурчал себе под нос Питер. — Эти батарейки должны работать двенадцать часов. Даже самые убогие подделки изделий Тони…       Он осекся, пораженный внезапной мыслью.       В этой вселенной не было Тони Старка, и пришельцы не пытались захватить Землю, оставляя за собой кучу инопланетной техники, с которой потом работали ученые. Так что неудивительно, что тут не было ничего из того, к чему Питер привык. Потерев лоб, он устало вздохнул. Здешние технологии вероятно отставали в лучшем случае на десятилетия два.       — Верно. Нет Тони, нет и дешевых и надежных источников энергии, — сказал он, гипнотизируя свой незаконченный доклад, и затем перевел взгляд на окно.       Уличные фонари еще горели. В них были вставлены большие натриевые лампы, которые Питер видел только в самых старых районах Нью-Йорка, дающие странный зеленовато-белый свет, от которого улицы казались еще более зловещими и неуютными, чем если бы они не освещались вовсе.       Но фонари горели. А Питеру нужно было закончить эссе.       Захватив нужные вещи, он накинул куртку и вышел на улицу. В лицо тут же ударили порывы пронизывающего до костей холодного ветра, но Питер лишь запахнулся посильнее и, дойдя до фонаря, сел прямо под ним, чтобы закончить доклад.       С заходом солнца и без того сильный ветер усилился, а воздух стал быстрее остывать. Руки побелели, пальцы почти не сгибались, зубы стучали. Но эссе было закончено. А еще Питер достаточно устал, так что сегодня ему вероятно удастся нормально поспать. Вот и бонус.       Где-то на краю сознания промелькнул голос, похожий на Зимнего Солдата.       — Иди домой, — сказал он. — Тут уже слишком холодно, малыш.       Видимо он замерз настолько, что теперь у него начались галлюцинации.       Но голос в голове был прав. На улице на самом деле было уже слишком холодно. Питер побрел в сторону пожарной станции, где забрался под одеяло, не снимая ни куртки, ни ботинок. Брезент делал свое дело, и ветер практически не чувствовался, но некоторые особенно сильные порывы иногда давали о себе знать.       Когда дрожь во всем теле унялась, Питер провалился в беспокойную дрему. Несколько минут спустя прямо над ним в красном свечении материализовалась чья-то рука, касаясь его лба, и впервые с тех пор, как очнулся в том ужасном аппарате, Питер погрузился в настоящий сон.

* * *

      Условия для сна были просто ужасны, но не то чтобы у Питера был другой выбор. Цементный пол был ледяным, холодный ветер все же забирался под все слои одежды, и почти всю ночь Питера била крупная дрожь.       И во сне он видел лишь смерти, неудачи и пыль.       Тони пронзали насквозь, заваливали обломками и превращали в пыль прямо как самого Питера, которому снились всевозможные варианты ужасной смерти. Иногда Танос убивал Питера. Иногда — Стражей, иногда — тетю Мэй, или Неда, или…       В какой-то момент он увидел, как Звездного Лорда раздавило обломками брошенной Безумным титаном луны. Питер не мог оторвать взгляд от его тела и испуганно отпрыгнул, когда Квилл внезапно открыл глаза и сердито на него посмотрел.       — Все было не так! Ты нас спас!       Питер застыл на месте, не в силах пошевелиться из-за обрушившихся на него чувства вины и замешательства. Он слышал вокруг себя крики десятков голосов, но видел перед собой лишь одного Звездного Лорда.       Его голос звучал как-то отдаленно и расстроено:       — Мужик, сделай что-нибудь! Ему надо помочь!       — Пришелец прав, — раздался голос Сокола. — Он так долго не протянет.       — Хорошо, — ответил Доктор Стрэндж.       Кошмар Питера застыл, будто его поставили на паузу, а затем исчез в волне зеленого света, оставляя парня в кромешной тьме. Он всхлипывал в полусне, ворочаясь и отчаянно сжимая в пальцах толстую ткань своего одеяла…       Постойте-ка. Одеяла ли?       Питер открыл глаза и увидел, что укрыт плотным, тяжелым красным и очень теплым одеялом… а нет, это было вовсе не одеяло. Это был плащ.       Знакомый ему плащ. Это был друг Доктора Стрэнджа.       Оглядевшись вокруг, он понял, что больше был не на полу пожарной станции, а в библиотеке. Вдоль стен стояли высокие, до самого потолка, книжные стеллажи, где стояли толстые тома в кожаных переплетах.       — Добро пожаловать, мистер Паркер, — раздался глубокий знакомый голос.       — Доктор Стрэндж? — Спросил Питер, садясь и потирая лоб. Плащ обвился вокруг него, сохраняя тепло, и Паркер даже не знал, как его за это поблагодарить. — Где… это все по-настоящему?       — В каком-то смысле. Это сон, и как и любой другой сон, он забудется, когда ты проснешься, — ответил Стрэндж. — Я вместе с остальными подумал, что ты заслужил спокойную ночь. Мы не сможем делать так каждый раз, но время от времени будем вмешиваться.       — С остальными?       — Я, Стражи, некоторые Мстители, король Т'Чалла, принцесса Шури, директор Фьюри, Мария Хилл и…       — Зачем зря сотрясаешь воздух? Ты лишь впустую тратишь свои силы, чародей. Проснувшись, это дитя ничего не вспомнит, — раздался новый насмешливый и вместе с тем скучающий голос.       Его обладатель, облаченный в зеленые одежды, вышел из тени. В руках он держал одну из самых больших книг в кожаном переплете.       Питер поражено уставился на Локи, Стрэндж лишь тяжело вздохнул.       — И Локи Одинсон, принц Асгарда.       — Весьма польщен, хотя нам уже доводилось встречаться, — сказал Локи, отвлекшись на книгу у себя в руках. — Твоя история Аншеги до смешного нелепа, чародей.       — Позволь напомнить, зачем ты вообще здесь? — Спросил Доктор Стрэндж.       — Потому что хочу, и потому что несмотря на то, что твои силы несомненно впечатляют, навыки оставляют желать лучшего. Продолжай, — сказал Локи, махнув рукой, — говори с пауком. Я вам не помешаю.       Явно раздраженное лицо Стрэнджа так напоминало Тони, что на мгновение Питера это даже сбило с толку.       — Как я и говорил, Питер, — продолжил чародей. — Тут ты в безопасности. Утром ты проснешься отдохнувшим и полным сил. Мы будем по очереди охранять твой сон.       — Но я ничего не запомню?       — Не совсем так. На каком-то подсознательном уровне ты можешь нас слышать и реагировать, но ничего об этом не помнишь. По крайней мере, все будет так, пока ты не научишься пользоваться камнем.       — Я должен буду учиться им пользоваться? — Спросил Питер.       — Возможно, — медленно протянул Доктор Стрэндж. — Но у этого будут свои последствия, и я не думаю, что прямо сейчас это необходимо.       — Ну, вы волшебник, вам лучше знать.       — Чародей, — поправил Стрэндж. — В любом случае, ты в безопасности. В тепле. Проснешься отдохнувшим. И твои сны будут более осознанными, чем обычно.       — Так, на самом деле я сплю, а здесь бодрствую, — пробормотал Питер, осматривая библиотеку. Она казалось такой реальной, лишь небольшое свечение в углах ее выдавало. — И что мне делать до утра?       — Что хочешь. Ты просто на время заперт в нашем собственноручно созданном карманном измерении.       Питер окинул взглядом ближайшую полку:       — У вас есть «Властелин колец»?       Посмеиваясь, Стрэндж щелкнул пальцами и прямо у Питера в руках появилась нужная книга. Хмурясь, Локи оторвался от своего чтения и бросил его сторону заинтересованный взгляд.       — Пожалуйста, мистер Паркер.

* * *

      Питер сумел закончить и сдать эссе раньше пятницы, и вечно недовольное лицо преподавателя истории лишь на долю секунды смягчилось, но быстро вернулось в свое привычное состояние. Теперь он хотя бы не заваливал Питера сложными вопросами, что было очень кстати.       Остальные занятия проходили как обычно. Питер решил, что в этом семестре будет посещать только самые базовые курсы: физику, химию, литературу, современную историю и физкультуру. Химия у него была только два раза в неделю, но ему все равно удалось уже приступить к процессу создания паутины, что тоже было очень кстати.       У Питера все еще не было ни одного друга, и никто, кроме учителей, на него не обращал внимания. Но это было абсолютно неудивительно. Его единственным настоящим другом в Готэме был прыгающий по крышам парень в трико, который вероятно бы посадил Питера в тюрьму, узнав, что тот воровал.       Но школа действительно стала привносить в его жизнь некое подобие стабильности, в которой Питер так нуждался, так что он старался не сильно жаловаться.

* * *

      В конце недели пришла стипендия, и Питер мог бы потратить ее на нормальную еду или электронику, но прогулка пешком в несколько кварталов от школы до метро, а затем и сама поездка на метро совсем его измотали. Тем более на улице уже стемнело, а грабители с заходом солнца всегда смелели. Последнее, что Питеру сейчас было нужно, — это лишаться еды из-за каких-то мудаков, прячущихся в многочисленных темных переулках Бауэри.       Вместо перекуса, Питер забрался на крыши и совсем не удивился присоединившемуся к нему Найтвингу.       Герой приземлился на крышу и сел рядом с Питером, протягивая ему завернутый в пергамент сэндвич.       — Это, конечно, не от Дельмара, но…       Питер был готов броситься ему на шею:       — Я не жалуюсь. Где ты его взял?       — Сам сделал, — ответил Найтвинг, разворачивая свой сэндвич. — Небо сегодня чистое, мы даже сможем увидеть звезды. Оракул сказала, что скоро должен начаться метеоритный дождь.       — Думаешь, мы сможем увидеть его в городе?       — Определенно. Он должен быть крупным. За последние несколько недель мой брат мне все уши прожужжал об этом, — кусая сэндвич, сказал Найтвинг. — Уже, наверное, несколько часов держит свой телескоп наготове.       — Твой брат?       — Красный Робин, — пояснил Найтвинг. — Ты с ним, наверное, еще не встречался.       — Чувствую тут определенную птичью тематику .       — Это хорошая тематика, — где-то в отдалении тут же послышался голос Сэма.       Найтвинг лишь усмехнулся:       — Птицы — это круто.       Питер покачал головой и вернулся к своему сэндвичу. Он был не таким превосходным, как у мистера Дельмара, но все же чертовски к этому близок. А еще это было одной из самых приятных вещей, которые для него делали, с тех пор, как он оказался в Готэме. Поэтому Питер решил насладиться им не спеша.       Они вместе сидели на крыше, наблюдая за метеоритным дождем.       И на короткое мгновение в душе Питера воцарилось спокойствие.