В пучине отчаяния

      Ей показывали котов. Много фоток троих, абсолютно реальных котов. Она в ответ кинула зимнюю фотку Бансена, одну из тех, где они с Геральтом ещё официально считались мужем и женой, однако уже жили в домах по соседству.       Как их разговор перешёл на бывших мужей?       Бывший Скай не любил котов и, по правде говоря, Йен привыкла считать таких людей опасными. Базовая любовь к животным будто должна быть вшита в нормального человека по умолчанию.       «Хорошо, что бывший», — написала она Скай.       «Да», — пришёл ответ. — «А почему ты развелась?»       Что ж, это вопрос для десятистраничного эссе. Йен фыркнула, завалилась боком на одно из кресел и накинула плед на голые ноги, хотя в доме было тепло.       В итоге её ответ получился формальным, но вполне правдивым. И конечно, она возвратила вопрос, не думая, что встретит молчание в ответ.       Она немного сникла.       Что ж, не у всех развод проходит безболезненно, как у неё.       Она напечатала сообщение-извинение, исправляя его несколько раз, чтобы оно не выглядело как манипуляция или как откровенная жалость. И оно не выглядело. И после него Скай спросила про голосовые, выдавая себя как действительно существующего человека. После этого не осталось сомнений ни в половой принадлежности, ни в том, что она более чем реальна. И что пьяна и расстроена.       Йеннифэр чувствовала сквозящее отчаяние в голосе, и первый порыв — утешить, успокоить, помочь, защитить. Она не могла убрать чёртовы заводские настройки спасателя из себя, как ни старалась. Её попыток сопротивляться эмпатии хватило ненадолго, до момента, когда она услышала сообщения, рассказывающие историю не только окончания брака Скай, но и некоторые нюансы её жизни. И это разрывало сердце Йен так сильно, что на последнем сообщении она хотела просто обнять её и бесконечно гладить по голове. Но вместо этого она пошла на риск и позвонила. Не особенно уверенная, захотят ли с ней говорить прямо, учитывая их чрезвычайно краткое и исключительно онлайн-знакомство. И облегчённо выдохнула, когда увидела знак соединения.       — Кажется, ты очень расстроена. Я просто хотела бы, чтобы ты не говорила словно в пустоту, а чтобы твой собеседник, ну… то есть я, чтобы ты не чувствовала себя одиноко.       И это было любопытно. То, как женщина отвечала ей, какие подбирала слова. Её голос звучал тихо и нежно, но тоскливо.       Они обсудили многие вещи. Будучи практически незнакомыми, им оказалось легко сказать друг другу то, что никогда не расскажешь в лицо знакомому или иногда даже другу. Так что Йеннифэр делилась и частичкой своих переживаний.       Она редко рассказывала о себе, тем более такую информацию. Помимо семейных отношений, она говорила о жутком сколиозе и деформированных костях черепа, которые были её визитной карточкой до семнадцати лет. Никто в здравом уме тогда не назвал бы её красивой. Конечно, костные патологии инвалидизировали её и в конечном счёте привели на хирургический стол. Бригада хирургов работала двенадцать часов, чтобы сделать из неё кого-то более похожего на человека из кривого гоблина. Вынужденная вытерпеть оперативные вмешательства не единожды, Йен привыкла терпеть боль, порой очень сильную. Невозможно было передать то, что она ощущала сразу после операции на позвоночнике, потому что даже в воспоминаниях это казалось не менее, чем адскими пытками. На ней вынужденно использовали морфин, а после и постоянную седацию, длинною в несколько недель, потому что психика не смогла бы перенести такие вещи. Но вот она тут.       Подумаешь, стала немного киборгом, напичканная кучей металлоконструкций и с исполосованной шрамами спиной. Мелочи за возможность жить нормальной жизнью и не слушать тысячу и одну насмешку в свою, буквально кривую спину. Примерно так же было и с костями черепа, точнее, нижней челюсти. Непонятные детские переломы, неправильно сросшиеся.       Челюстно-лицевые хирурги были в ужасе. Несколько операций было ещё в детстве, несмотря на слабое желание матери что-либо с ней делать, врачи оказались более гуманными, так что им удалось подкорректировать самые большие проблемы в раннем возрасте, чтобы к восемнадцатилетию её лицо выглядело… чёрт, это было потрясающе, на самом деле. Настоящая магия. Своих спасителей она знала по имени, знала их семьи и детей. И если вдруг возникала необходимость в какой-то юридической помощи, готова была сорваться к любому из них. Она была благодарным пациентом, иначе быть не могло.       В общем, Йен выдала информации порядком больше, чем обычно могли от неё добиться другие люди. Со Скай было… иначе. Она была как глоток свежего воздуха. С необычным мышлением, поставленной речью, нежным голосом и красивым смехом.       Даже когда на часах было пять утра, а её милая собеседница откровенно зевала в трубку, Йен всё равно не хотелось прекращать общение. Но сон взял своё, и ей пришлось отпустить Скай.       — По крайней мере, до завтра, — пообещала себе Йен, засыпая в кресле, укутавшись в плед.