Мальчик из параллельного класса

      Никогда Глеб не чувствовал себя так одиноко, как сейчас. Он уже час блуждал по школьному коридору в ожидании учительницы, которая должна была дать ему задания за пропущенные дни, что он просидел дома. Болел. Редко, но метко.       Четвертый этаж, поздняя осень. Солнца практически не было, и все, что он видел изо дня в день – это пасмурность и серые краски, которые немного разбавляли бежевые школьные стены, но этого явно не хватало, чтобы стать счастливым человеком.       Коридор выглядел очень пустым: даже цветы в вазонах почему-то убрали. Наверное, посчитали их здесь лишними. Кабинеты закрыты, учеников не было. И Глеб невольно примерял на себя роль главного героя в постапокалиптическом фильме.       Существовала теория о перерождении и о том, что на Землю приходят молодые и старые души. И если себя Глеб считал последней, то всех друзей, что его окружали – очень юными и совсем безрассудными душами, проживающими свое первое воплощение. Иногда даже поговорить было не о чем. Увлечения его одноклассников, конечно, входили в перечень его досуга. Однако его увеличения не ограничивались только ими. Обсуждение женщин, секса, алкоголя и компьютерных игр иногда раздражало. Хотелось сменить пластинку, которая крутилась каждую перемену.       Девятый класс. Пик пубертатного периода у мальчиков, которых не интересовало ни искусство, ни наука, ни политика, а только лишь как сбежать с математики и заняться чем-нибудь поинтереснее.       А Глеб чувствовал себя лишним. Он общался со всеми, был душой компании, но это все казалось ему чужим. Будто он находится не на своем месте. Будто это все не по-настоящему, а он уже заигрался.       Черная водолазка непривычно сдавила горло, а философские рассуждения вызвали в нем тревогу. Обычно такого не было. Да и чаще всего он глушил мысли, что шли фоном, алкоголем и сигаретами – в столь юном возрасте ему не составляло труда доставать их и использовать по назначению.       Глеб устал ходить без дела. Он сел на лавочку, закинул ноги и, чтобы скоротать время, решил почистить свой телефон от всякого мусора, лишь бы заткнуть свою тревожность, которая появилась у него еще год назад. То ли вечные скандалы в семье на это повлияли, то ли он был такого склада ума, что накручивал себя постоянно, даже из-за любой мелочи.       Внезапно он нашел видео полугодовой давности. Там был он в компании других ребят, из предыдущей школы, из которой перевелся после окончания восьмого класса. Никакого смысла видео не несло, они просто баловались, снимая происходящее. Но кто же знал, что именно этот фрагмент будет греть Глебу душу даже спустя столько месяцев.       После переезда в Красноярск он скучал по прошлой жизни. Скучал по старым друзьям и бывшему месту жительства. Здесь было все другое, чужое. Да, приятели появились, но иногда Глебу хотелось вернуться назад. А туда, к сожалению, дорога была закрыта.       С тех пор волосы отрасли после его неудачного эксперимента со стрижкой почти под ноль и он похудел, даже немного осунулся. Но все равно что-то сохранилось во внешности, что-то напоминало Глебу о тех днях, заставляя раз за разом смотреть в зеркало и воспоминать. Очень много вспоминать… Тогда было хорошо. Тогда его любили просто за то, что он есть. И ему не надо было надевать на себя маску, чтобы вписываться в компанию местных ребят.       - Эй, а ты к кому? – раздался голос над ухом.       Глеб встрепенулся и тут же скинул ноги с лавочки – уборщица часто ругала его за привычку класть ботинки на место, где сидели ученики. Поэтому у него уже выработался рефлекс менять положение каждый раз, когда кто-то приближался. Но в этот раз шагов он не услышал, был слишком погружен в свои мысли.       Он заблокировал телефон и поднял глаза. Перед ним стоял парень чуть выше его с русой челкой и голубыми глазами. Он был похож не на ученика среднестатистической образовательной школы, а на модель из агентства. И выглядел на фоне Глеба он более радостно. Одна только бордовая кофта добавляла его образу какого-то счастья, указывая на то, что ее хозяин оптимист, в отличии от Глеба, который постоянно ходил в черном. Сам не понял, как наступил тот самый переходный возраст, но в цветной одежде он себя и не помнил.       - К руссичке. А что? Мы на допросе?       Мальчик хихикнул в кулак и улыбнулся. Веяло от него таким добром и спокойствием. Давно Глеб не испытывал такого. Этот маленький лучик света, нашедший его в мрачном пустынном коридоре, заставил его вновь ощутить чувство безопасности от одного только взгляда на человека. И он вздрогнул от осознания, какие странные мысли его посетили.       - Нет, просто нигде не могу найти историчку из четыреста второго кабинета. Уже обыскался.       - Она домой ушла, - Глеб сделал скучающий вид и отвернулся, чтобы незнакомец поскорее отстал, а он вернулся к его любимым занятиям: хандре и ностальгии по прошлому.       - Как?       - Ногами, блять! – вспылил Глеб. Ненавидел, когда задавали тупые вопросы. – Отпустила нас пораньше, а сама ушла.       Незнакомец очень удивился. Видимо, не ожидал такого поворота событий. Поправил рюкзак, который держал на одном плече, и закусил нижнюю губу.       - Хуево, - после паузы выдал он. - Тогда я пошел. Пока.       Глеб скривил лицо. Ненавидел чужих людей. Ненавидел, когда абсолютно незнакомые ребята общались с ним, будто они знакомы сто лет. Он взглядом проводил парня, рассматривая его с ног до головы, пока тот не скрылся за повтором. Откуда только взялся? И почему таким необычным показался, отличным от всех среднестатистических учеников, с которыми Глеб сталкивался?       - Дамба-Хуурак! – воскликнула женщина, материализовавшаяся на лестничной площадке. Она прошла дверной проем и замерла в коридоре. – Какие люди!       - Здравствуйте, - Глеб смутился и поднялся с лавочки, чтобы подойти к ней. Еще какое-то время учительница стояла и подбирала нужный ключ из своей большой связки, а затем тяжелая металлическая дверь со скрипом отварилась. Женщина пропустила ученика и зашла сама. – Я за заданиями.       - Болел или снова прогуливал?       - Болел. Честное слово.       - Да? – учительница долго всматривалась в бледное лицо Глеба, думая, можно ли ему верить, а потом усадила за первую парту. – Ладно, справку классному руководителю покажешь. Записывай номера.       Несмотря на то, что за три месяца Глеб заимел не самую хорошую славу в школе за счет своих постоянных прогулов и нарушения общественного порядка, учителя его любили. Да, все ругали, все грозились поставить на учет, но пока никто этого не сделал. С сигаретами ловили, родителям жаловались, за разбитое окно деньги брали, к директору вызывали. Но почему-то все всё равно относились к нему с большой любовью.       - В понедельник все принесу, - сказал Глеб убирая свою единственную тетрадь по всем предметам в пакет. Всегда думал, что старшеклассники шутят про отсутствие рюкзаков и сумок, пока не столкнулся с этим сам. Ему не хотелось напрягать свою костно-мышечную систему, поэтому он ограничивался одной тетрадью и ручкой. Даже сменку не носил. Получал за это словесные и очень нелестные высказывания от той самой уборщицы, но переобуваться не начинал.       - Буду ждать, - Ирина Михайловна, учитель русского языка и литературы, была самой терпеливой по отношению к мальчику. То ли потому что сама переехала в Красноярск из Тывы и с родителями Глеба когда-то общалась, видя его с самых пеленок. То ли просто по доброте душевной и потому что ей удалось разглядеть в нем кого-то больше, чем просто школьного хулигана. – Возьмись за голову, Глебушек. Экзамены скоро. А то выпустят тебя из школы со справкой.       - А вы не каркайте, - Глеб язвительно усмехнулся.       - Ты же умный мальчик. Очень умный и такой талантливый. Жаль связался с дурной компанией.       Ирина Михайловна достала из нагрудного кармана платочек и вытерла им полное немолодое лицо.       - В любом случае, не мне тебя поучать. У тебя своя голова на плечах есть. Не дай ребятам утащить тебя на дно. Они же гнилые все. А ты не такой.       В любое другое время Глеб бы возмутился. Возможно, вскочил бы, начал орать, отрицая все вышесказанное. Но сейчас просто промолчал. Слабость после простуды еще давала о себе знать, да и настроения поругаться не было.       Он поблагодарил учительницу и вышел из кабинета, моментально забыв о ее словах.

***

      Глеб любил своих родителей, но возвращаться домой не хотел. Почти каждый день он сталкивался с одной и той же картиной: мама и папа ругаются. С годами он привык, а в детстве трясся от ужаса, сидя в своей спальне с любимой игрушкой обнимку. Много плакал, переживал. Сейчас он тоже уходил в свою комнату, закатывая глаза и громко хлопая дверью, чтобы это хоть как-то привлекло внимание родителей и те забыли о конфликте хотя бы на минуту. А если совсем не помогало, то он уходил гулять с друзьями до поздней ночи. К сожалению, никого из родственников у него в этом городе не было, поэтому спасался как мог. Пытался всеми силами сохранить остатки здоровой психики, которая, казалось, грозилась расшататься окончательно.       Если все дети радовались, когда заболевали, потому что получали отличную возможность официально не ходить в школу и отсидеться дома, то Глеб, напротив, ненавидел оставаться с температурой. Из-за проблем со здоровьем отец очень рано вышел на пенсию и теперь постоянно находился в четырех стенах. Он получил группу инвалидности и теперь не мог без посторонней помощи выйти на улицу, от чего его жизнь превратилась в однообразную рутину. Теперь мама Глеба работала за всех, а папа занимался хозяйством. Но часто все домашние дела сопровождались стопкой на столе и самогоном в нижнем ящике кухонного гарнитура. Только алкоголь помогал ему убежать от реальности.       Глеб видел в своем отце себя. Иногда ему казалось, что проблемы со спиртными напитками – это у них семейное. Иначе он не мог объяснит свою тягу, которая появилась у него лет с тринадцати. Первый раз он попробовал пиво с парнями за гаражами. После этого и начались постоянные выпивки.       И пока все друзья видели в этом что-то веселое и по-настоящему «взрослое», Глеб пытался забыться. Он пил для того, чтобы стереть из памяти то, как отец в очередной раз поднимал руку на мать, а та, в свою очередь, не оставляла это без внимания и отвечала рукоприкладством. И так все детство. Правда в последнее время конфликты участились и ужесточились.       Глеб всегда возвращался домой с чувством тревоги. Поворачивая ключ в замочной скважине, он не знал, какую картину застанет на этот раз, про себя молясь, чтобы не погром.       Как хотелось сбежать, но возможности не было. Шестнадцать лет исполнилось, осталось закончить девятый класс, забрать свой аттестат и уехать как можно дальше от родителей поступать в колледж, чтобы начать всю жизнь с чистого листа.       Сегодняшний день, на редкость, стал исключением: дома было все хорошо. Мама пришла раньше с работы и даже что-то приготовила. А отец сидел в спальне и смотрел телевизор, выкрутив громкость почти на полную. Серость и уныние являлись неотъемлемым дополнением жизни в пятиэтажной хрущевке с потрепанным фасадом. Но что-то уютное все равно сохранилось в их небольшой двухкомнатной квартире. Была в этом своя эстетика, которую Глеб иногда обожал всей душой, потому что еще полгода назад он жил в бараке в частном секторе. А иногда обстановка угнетала его, заставляя учиться и готовиться к экзаменам, чтобы получить хорошие баллы для своего же будущего.       Может, поэтому учителя его любили? Все прекрасно знали, что он часто сбегал из дома, покупал пиво по поддельным документам, уходил пить и возвращался глубокой ночью. Пропускал занятия, но при этом умудрялся иметь довольно высокие баллы по предметам. Мог пропустить все учебные дни на неделе, а потом придти в пятницу и написать контрольную на «отлично». Только физика никак не поддавалась мальчишескому уму. Почти каждый урок тройки и двойки, но Глеб применял старый дедовский метод - вырывание страниц из бумажного дневника, чтобы родители не узнали. На самом деле он был очень умным мальчиком, просто изо всех сил старался создать себе образ отличный от образа ботаника и зубрилы. За такое в их школе могли запросто набить морду за углом.       Не в самое приятное время жили. Не в самой приличной школе учились. Разные семьи отправляли детей по месту жительства к ним. Кто-то воровал, кого-то уже успели отчислить. И многие учителя боялись, что Глеб перейдет от мелкого хулиганства к крупным делам и поставит крест на свой жизни.       Убрав ботинки и куртку, Глеб помыл руки и пришел на кухню. Он сел на табуретку за маленький стол, за которым помещались только два человека: поэтому в их семье всегда ели по очереди. Мама чмокнула его в темную макушку.       - Взял задания?       - Да.       - Молодец. Готовься, решай. Ты должен быть самым лучшим. Ты должен быть круглым отличником. Еще бы над своим внешним видом поработал, и цены бы тебе не было.       Глеба задели сказанные слова. Не только от пьяного отца он бежал всегда, но и от матери с завышенными ожиданиями. От него всегда требовали первое место. Ему не прощали ошибок. А даже если и прощали, то плата за это была очень высока.       Везло лишь только в том, что учителя не звонили родителям и не сообщали о каждой выходке, иначе на Глебе бы живого места не осталось. Его не били, но постоянно грозились. И часто мысль о наказании или очередной промывки мозгов дома тормозила парня, уберегая от плачевных последствий. Но еще чаще разум отключался. Хотелось сделать что-то плохое.       На зло родителям.       Глеб отказался от ужина. Он всегда был немного пухлым ребенком, за что в прошлой школе его дразнили "мешком" не только одноклассники, но и родственники часто упоминали, что было бы неплохо похудеть. И с тех пор он не мог воспринимать нормально свое тело. Вроде, ноги и руки худые, а живот все равно торчал. И только он смог принять себя и смириться с тем, что он такой, какой есть, как сегодня по воле случая судьба послала ему красавчика в бордовой кофте. Он явно выделялся среди всех остальных, и мозг автоматически сохранил его портрет в голове.       Мама похвалила сына за то, что он отказался есть в шесть часов вечера. Она поощряла его голод и настаивала на том, чтобы ко всему добавился еще и спорт. Она мечтала вылепить идеального сына, совершенно не понимая, что тем самым теряет его.       Глебу ничего не осталось, кроме как пойти спать голодным. У него не осталось сил даже на домашнюю работу, но он не был уверен, что пойдет завтра на уроки. Мысль о том, что можно сбежать на заброшку и провести там половину дня, лишь бы не оставаться дома, как никогда привлекала его.       Хотелось прогуляться, чтобы немного сменить обстановку и подумать о своей жизни.

***

      Следующий учебный день Глеб не стал пропускать. Совесть не позволила, тем более четыре урока в расписании отсидеть было с горем-пополам еще можно. Точнее, уроков было семь. Правда на последние он оставаться не планировал.       А чаще всего сбегал с ним его друг, с которым он познакомился еще на линейке первого сентября – Саша Ясюкевич: высокий, светленький, с пухлыми щечками. Хоть и выглядел миловидно, все считали его дерзким и даже немного агрессивным. Зато девочки обожали. Почти все в школе, не сговариваясь, прозвали его эталоном красоты и вешались на него при каждом удобном случае. А Саша знал это и умело пользовался.       Зато на Глебе никто никогда не вис. У него то и отношений не было. Максимум за ручку подержался с девочкой во втором классе, а потом она облила его киселем в столовой – вот и конец романа. Он молча завидовал мальчикам из их компании. Они отлично ладили с противоположным полом, а Глеба все обходили стороной.       Вроде, не урод, а все равно что-то смущало всех, отталкивало. Хоть Глеб и пытался изо всех соответствовать уровню одноклассников, почему-то всегда находился в аутсайдерах.       - Сфотай меня, - из очередных раздумий Глеба вывел голос Саши, который протянул ему телефон. Они не только вместе прогуливали уроки, но и сидели на них вместе за одной партой.       - Зачем?       - Надо. В Инстаграм залью, а то сто лет ничего не выкладывал.       - Как скажешь, - Глеб нехотя взял чужой телефон в руки и пошел за другом, который вывел его в полупустой коридор и встал на фоне стены. Он согнул руки в локтях, поднял их и оттопырил указательные пальцы, сделав очень важный вид. А сам уже продумывал, какую фразу припишет к фотографии. Желательно что-то поучительное, о жизни. Что-нибудь из паблика с пацанскими цитатами из «Вконтакте».       Глеб сделал несколько кадров и вдруг боковым зрением уловил того, кто еще вчера привлек его внимание. Это был тот самый мальчик в бордовом. Узнать его было проще простого: он снова был в своей кофте. Вышел из противоположного кабинета и встал у подоконника, присев на него. Вокруг него сразу столпилось столько людей, а он рассказывал что-то, смеясь. Выглядел безупречно, как с обложки журнала. Даже ровные зубы ослепительно сияли, прямо как в рекламе зубной пасты.       Саша заметил, что друг выпал из реальности и щелкнул его по носу, приводя в чувства.       - Это кто? – Глеб ткнул пальцем в того, кто преследовал его второй день подряд.       - Ты ебанутый? – уточнил Саша. – Сидорин, он в «А» учится. У нас же с его классом постоянно совмещенные уроки.       - Я вчера первый раз его увидел. До этого не пересекались.       - Потому что на уроки хоть иногда ходить надо, - одноклассник хмыкнул. – Конечно, я понимаю все. Бухаешь с друганами своими.       - Ревнуешь?       - Конечно. Меня ты не зовешь, сука такая.       Мальчики засмеялись. Они часто так шутили, устраивая небольшие конфликты, но лишь ради того, чтобы немного позлить друг друга, не больше. Выпить они любили вместе, чаще всего собирались с другими пацанами в квартире Ясюкевича, у которого родители периодически дежурили на работе, а он оставался один. И хоть они общались с разными ребятами из всех трех классов в параллели, Глеб Сидорина видел впервые.       Он продолжил его рассматривать. Глеб не видел никогда людей модельной внешности, завидуя и сравнивая его с собой. У него вот был крупный нос, пухленький животик и рост, не подходящий ни туда, ни сюда. Глеб не любил себя и смотрел на мальчика с параллельного класса с большой завистью. Хотел был в центре внимания. Хотел, чтобы все восхищались им, слушая его дурацкие истории только потому что лицо вышло удачным. Но по факту он имел то, что имел: вписки с пацанами. И на этом все.       - Заебал… - проворчал Саша. Понял, что это гиблое дело. Глеб продолжил таращиться на Сидорина, как на пришельца, рассматривая его то ли с интересом, то ли с ненавистью. Он свистнул на весь коридор и закричал: - Серафим! Подойди!       Что-то укололо Глеба изнутри. Сердце бешено забилось.       Мало того, что он никогда не видел таких красивых людей, но и имен таких не слышал. Серафим – это что-то мистическое, загадочное. И когда вышеупомянутый вальяжной походкой подошел к парням, Глеб понял, почему его так прозвали: Сидорин сам был похож на ангела, еще и имя получил такое.       - Чего? – спросил он и взглядом обвел Глеба. Опять они встретились нос к носу с Дамба-Хуураком. Вроде, школа большая, четырехэтажная. А жизнь уже второй раз за двадцать часов благоволила им пересечься на этом же этаже. Наверное, это было место силы, где находился какой-то портал.       - Глебаня хочет с тобой познакомиться, - с довольной ухмылкой проговорил Саша и кашлянул, чтобы Глеб протянул руку. – Глеб, это Серафим, можно Сима. Серафим, это Глеб. Пожалуйста, знакомьтесь. Можете засосаться.       - Так знакомы же, - Серафим удивился.       - Ты с ним, может, и да. А вот Глеб с тобой, как выяснилось, нет.       Забрав телефон, Саша решил оставить новоиспечённых приятелей наедине, а сам скрылся в кабинете. Глебу резко перестало хватать воздуха. Они стояли совсем близко друг к другу. Серафим всматривался в него, словно считывая мысли, и решил развеять неловкую обстановку:       - Нашел, кого ждал вчера?       - Да, - робко ответил Глеб и сам же удивился. Обычно он не мог назвать себя стеснительным. Но сейчас коленки затряслись, будто его вызвали к доске.       - А я вот буду бегать искать историчку, - ответил Сима и потянулся. Разговор зашел в тупик. Точек соприкосновения у них больше не было.       Закончив на такой ноте, Серафим ушел обратно в свою компанию, а Глеб остался стоять один посреди коридора. Хорошо, что прозвенел звонок, и он с горящими от стыда ушами поплелся в класс.