Музыка забытой любви.

Середина года в музыкальном колледже – это всегда нечто странное и не понятное. В первый месяц, по началу, кажется, что много свободных дней, но как бы не так. В бой вступает гроза всех студентов — сессия. Все студенты ходят безумно нервные и злые. О новогодних праздниках вспоминая, лишь когда мама заходит в комнату во время музицирования с очередным тазиком оливье. После успешной или не очень сдачи сессии наступают долгожданные две недели отдыха! Перед началом настоящего геноцида в виде второго семестра. Ведь почему-то все считают, что именно туда нужно впихнуть все возможные концерты и конкурсы. Конечно, если ты учишься с 1 по 3 курс, то в эти две недели можно вполне себе позволить отдохнуть. Ведь после выхода с каникул особо тебя никто не будет ругать за не выученную программу. Но если ты выпускник — пеняй на себя, если ты не исправил свои ошибки после первого прослушивания, ведь конкуренция между преподавателями колоссальная и каждый пытается доказать, что его ученик лучше. Кажется все не так уж и плохо, но что может быть еще ужаснее? Ну играй ты себе и играй, ошибки исправляй и живи спокойно. Но это еще не самый колоссальный удар. Самое худшее это услышать, что твой учитель уволился и на его место приходит другой. Особенно если этот педагог был одним из немногих, кто хорошо к тебе относился. Как вы уже поняли, Антона Шастуна, студента четвертого курса по специальности скрипка, это коснулось. Даже можно сказать, навалилось всем своим весом. У него и так было около пяти учителей, которые имели хоть какое-то доброе отношение, а тут ещё и минус один. В прошлом году Антону пришлось дважды сменить педагога по специальности; в первом полугодии весь его класс был брошен, любимым педагогом на произвол судьбы и на его место нашли вредную женщину, которая только и занималась промывкой мозгов. После того они мягко говоря не сошлись характерами, а если жестко, то он ее послал. На него написали докладную записку, но никто ничего не мог ему сделать, ведь это не нарушает устав колледжа. Жалел ли Антон, что послал ее куда подальше? Нет. Ведь его приютила к себе в класс добрейшей души женщина, которая работала в музыкальной школе. Она, конечно, была не ангел во плоти, но она оценивала его по игре, а не поступкам. Как сказала ему мама: "Что не делается, всё к лучшему". Конечно, преподаватель, которого обидел Шастун, не мог остаться в стороне. И мало того, что она и другие учителя высмеивали его прошлого преподавателя по специальности, так эта женщина решила его заваливать ближайшие два полугодия. И выше оценки «хорошо» он не видел у себя в зачетке. А также шепнула, чтобы его посадили на второй пульт вторых скрипок, чтобы не повадно было. Но там не долго царила несправедливость. Спустя всего месяц в симфоническом и камерном оркестре он сидел на первом пульте помощником концертмейстера. Шатен на все выходки молчал и таил в себе накипающую злость, которую так и хотелось прыснуть ей в лицо. Но вернёмся к нашим баранам. В этом полугодии новым педагогом стал дирижёр по камерному оркестру. Пока что было известно лишь его фамилию и инициалы: Попов А.С. Все четыре курса струнного отделения стали мигом одной командой, чтобы за пару дней до начала учёбы постараться узнать хоть каплю информации о нём. Её нашлось не очень много, но хоть что-то: Попов Арсений Сергеевич — 27 лет. Студент пятого курса московской консерватории. Кафедра: Симфоническое дирижирование. Так же по одной лишь фотографии, которая была прикреплена на сайте консерватории. Было открыто целое дело по поиску страницы. Найден он был за несколько минут и ссылка была скинута в группу на растерзание студентам. Кто-то сразу добавлялся в друзья, кто-то из девчонок обсуждал его внешность, что он якобы подрабатывает моделью, а кто-то уже придумывал план по завоеванию сердца молодого голубоглазого брюнета. Потому что на странице не было фоток с его женой или девушкой. Вывод у пацанов насчет этого один: либо хорошо шифруется, либо гей. Антону было абсолютно по боку на нового преподавателя, как он выглядит, есть ли у него девушка или нет, поэтому в группу не заходил. Где за час с лишним скопилось уже несколько сотен сообщений. Сам он решил порубиться в мобильную игру, пока была возможность, а все остальное может подождать.

***

— Че видел вчера фотки нового дирижера? — Спросил Дима у Антона, пока была возможность поговорить и покурить, возле колледжа до начала занятий. Дмитрий Позов — 22 года, ученик четвертого курса. Отделения: Фортепиано и орган. Он был старше многих студентов в колледже. Ведь на четвертом курсе в основном студентам по 19-20 лет. Как объяснял парень: «Долго не мог, выбрать, чем буду заниматься по жизни». С Антоном их связывало многое, общие друзья и знакомые, интересы, не только музыкальные, но и юмористические. Ведь именно они когда-то открыли сообщество с мемами колледжа, у которого сейчас более одной тысячи подписчиков. Но к более крепкой дружбе их привел второй курс. Когда они сначала попали к одному преподавателю, а позже и в один ансамбль. — Ты говоришь так, будто уже его видел. — Да у меня Катя общается же с девчонками, вот и показала фотку. — Ответил Позов, докуривая сигарету и выбрасывая в урну окурок. — Так че, видел? — Не видел я его ещё. Там девчонки всю беседу, как всегда, засрали, что хрен поймешь какой он, этот ваш Арсений Сергеевич. — А ты в курсе, что у нас не только дирижер сменился? — Да?! — Удивился Шастун. Ведь никто об этом даже не шепнул нигде. — А кто? Откуда у тебя такая инфа? — Тох, пока вы все молодые отдыхаете там, в клубах тусите, я гоняю в колледж, как проклятый, чтобы в очередной раз изнасиловать фоно. — С огромным преувеличением, говорил Позов, ведь сил и желания у него было гораздо больше, чем у любого выпускника во втором полугодии. Но уставал он на уровне со всеми. — Вчера сюда приходила какая-то молодая девушка. Без понятия че будет вести, но выходила она из здания с начальством, которое уверено ей сказало: «Ждем вас завтра на педсовете». — Странно, что нам ничего не сказали. Думаешь не нашего поля ягода? — Думаю, что как раз-таки вашего. У нее на спине чехол либо скрипичный, либо альтовый был. Я не особо шарю в этих ваших гробах. — Но если гроб, то могла быть и не нашего всё же, а духовиков, например. — Он пожал плечами. — Ладно, посмотрим. Они постояли так ещё минуты две от силы около территории колледжа и после разошлись кто куда. Кто на специальность, а кто на растерзание непонятного дирижера.

***

Когда заходишь в зал на оркестр, всегда будь готов наблюдать следующую картину: куча скрипачей, которые разбирают свои инструменты и канифолят смычки, вообще делают все, чтобы не идти расставлять сцену. Ведь зачем, если придут другие и расставят. На сцене где-то будет слышен, какой-то хохот — это была группа альтов, у них всегда находилось пара шуток, которые каким-то образом переходили на них же самих. Ну и конечно куда без опаздывающих виолончелистов, которые жалуются на вес своего инструмента или на своего преподавателя по специальности, что он им вновь поменял аппликатору или принижал их творческие способности. Хорошо, что контрабасистов у них не было в колледже и поэтому они приходили редко, но метко. Распаковав свой инструмент, Антон поздоровался с парой ребят, с которыми старался поддерживать хоть какое-то минимальное общение. Ведь нечего было тут дружбу водить с кем-то, не знаешь когда и от кого ждать очередной подлости. Особенно на струнном отделении. У Шастуна создавалось некое ощущение, что все словно только и выжидают в какой момент ты ошибешься, чтобы это быстро высмеять и разнести сплетни по всему колледжу. Поднявшись на сцену, он оставил свой инструмент на крышке рояля и вместе с "рабочей силой" в виде альтов, шатен отправился расставлять пульты и стулья. Как только все уселись на свои места, начали выжидать дирижёра, который уже успешно опаздывал на 5 минут. Но вместо него зашла девушка. У неё были темные, кудрявые волосы, кожа практически цвета фарфора, сзади у нее был видимо инструмент, но она его просто оставила в зале на сиденьях и поднялась на сцену, занимая место дирижёра. — Здравствуйте, студенты. — Поздоровалась запыхавшись девушка, очаровывая всех своей достаточной милой улыбкой и одновременно пронизывая своими серыми бездонными глазами. — Меня зовут Лера Сергеевна. Я новый преподаватель камерного ансамбля. Все ученики стали перешептываться и кидать друг другу непонятные взгляды. Лера это все подмечала и ее уверенность медленно падала вниз, как и улыбка. — Ребята, можно минуточку тишины? — Все обратили хоть какое-то внимание и невнятный бубнёж прекратился. — Я понимаю, вы ждали здесь Арсения Сергеевича, но, к сожалению, он сегодня не сможет присутствовать на вашей первой репетиции. Поэтому, давайте не будем терять время и сразу приступим к разбору материала. Кто у вас ответственный за ноты? В этот момент встала Ира. Кузнецова была звездой их колледжа, была одногруппницей Антона, являлась старостой группы и также донимала всех своевременным заполнением зачёток. На оркестре все знали, что кто как не Ирина Кузнецова будет драться за все и сразу и из-за этого станет концертмейстером всего оркестра на год раньше, чем все студенты до неё. Пока Ира раскладывала партии на пульт, Валерия Сергеевна рассказывала о чем была музыка. И этот рассказ был вовсе не монотонным и не скучным, наоборот голос словно зачаровывал и погружал в какое-то ранее не изведанное состояние. Шатену наверное, впервые в жизни было интересно слушать подобную информацию, на которой он обычно засыпал. После прослушивания произведения, оркестр зазвучал. На удивление, зазвучал довольно не плохо для первой репетиции после отдыха. Девушка, хоть на вид и была миловидная, но была требовательна. Останавливала, делала замечания и иногда какие-то куски разбирала отдельно с группами. На этом репетиция подошла к концу. Лера, улыбаясь, со всеми попрощалась и поблагодарила за репетицию. После чего быстро забрала свои вещи из зала и вышла из него.

***

Учебный день на этом закончился у Антона и он отправился домой, попутно заглядывая в журнал на вахте, проверяя, занимается ли сейчас Позов. Кабинет был совсем недавно записан на его друга, поэтому пришлось возвращаться домой одному. Прежде, чем отправится в то, что он очень бы хотел называть домом, шатен зашёл в продуктовый и купил себе очередной энергетик, на которые он буквально подсел и теперь не может без них и дня прожить, в принципе, как и без сигарет. Заходя на порог квартиры, вновь были видны следы очередной уборки, которую устроила его мама, видимо еще утром, но из-за спешки на работу, не успела убрать все средства на место. Пройдя внутрь своей комнаты, ему хотелось рыдать, причём сильно. В ней снова было все слишком выглажено, аж до тошноты. Бросив футляр с инструментом на кровать, он буквально упал на пол возле неё. Ему хотелось отсюда сбежать и желательно туда, где творился хаос, а не эта невозможная правильность и стерильность. Шастун всегда себя пытался успокаивать в таких случаях, ведь он понимал, так легче его матери справляться со стрессом после смерти отца. Но порой все же эмоции били через край и он не мог остановить себя и не проронить пару слез на пол. Ему всегда помогала игра на скрипке в такие моменты, ведь она, вроде бы просто деревяшка и выдержит любые удары смычком от музыканта. Скрипка, своего рода, пленница каждого, кто ей владеет, она тоже умеет страдать и плакать, а иногда петь и радоваться жизни, передавая это через свое певучее, мягкое звучание. Если бы она была человеком, у нее был бы явно стокгольмский синдром. Вот и сейчас, две плачущие души слились, образуя одно целое. Каждый грустил по своему, выражал как мог свою боль и после по очереди успокаивал друг друга, повторяя так круг за кругом Закончив эти мучения, Антон решил, так и не поев, пойти спать, ведь сейчас это будет всяко лучше, чем дожидаться вечера, когда Майя вернётся домой и услышать стандартный ряд вопросов: «Что ел?» и «Как дела в колледже?» и ответит на них без особого энтузиазма, потому что это не больше, чем регламент по поддержке хоть каких-то семейных отношений.

***

Следующие утро началось достаточно не обычно. Было холодно, голодно, а главное тихо. Открыв свои глаза, Шастун понял, что лежит не на теплой и уютной кроватке, а на чистом, блестящем, холодном полу. Поэтому, отрывая себе от пола, тело начало изрядно ломать. Как говорится: «Делайте это упражнение 2 раза в день и спина болеть обязательно будет». Из открытого окна проникали утренние лучи солнца, уже слышался звук улицы и щебетание каких-то птиц. Если солнце встало зимой, значит он проспал и нет смысла уже идти на первое занятие, а оно было важным для каждого музыканта — специальность. Шатену пришлось написать об отмене, придумывая очередную, глупую отмазку. Честно, он уже хотел доучиться хоть как-нибудь, не ходить никуда и оставить все как есть. Ведь Антон знал, что все равно на ГОС экзаменах вряд-ли получит заветную оценку «отлично». Умывшись, Антон услышал как на телефон уведомление. Сообщение от преподавательницы: «Хорошо». Секунду спустя пришло второе сообщение от неё с напоминанием времени следующего занятия. После этого на телефоне высветилось предупреждениео низком заряде. Шастун наплевал на это, ведь все равно не успеет зарядить, а те кто ему обычно пишет найдут его в колледже. Следующим занятием у него в расписании был камерный ансамбль. Как помнил студент, вчера Лера Сергеевна представилась преподавателем именно по этому предмету. — «Интересно, а кого она заменяла?» — Подумал Антон, сразу отбрасывая эту мысль, автоматически отправляясь к холодильнику.  Ведь не могло ему так повезти, что выпали одни короли, а ему одному надо отбивать их какими-нибудь шестерками.

***

Придя в колледж, шатен поднялся на свой любимый третий этаж. Почему любимый? Потому что на нем находились практически все его индивидуальные занятия. И в том числе ненавистная учительница. Шастун молился всевышним силам, чтобы ни одна нежеланная дверь не открылась перед ним и какая-нибудь вредная тётка не испепелила его взглядом. Благо он добрался до кабинета без происшествий, но в нём всё же кое-что случилось. О чем Антон сам себе накаркал. Там сидела Лера Сергеевна. Шатен сначала думал, что у него глюки, поэтому долго стоял возле двери и не мог поверить, что вместо его любименькой старенькой тётеньки Натальи, с которой он любил пить чай после концертов, да и в целом разговаривать за жизнь, сидела та, чьё присутствие меняло обстановку вокруг в мгновение. По крайней мере, с ней всё ощущалось и виделось по-другому. — Привет, Антон. Проходи, располагайся. — Сказала она, попутно стараясь не сильно злиться на студентку, сидящую за пианино, толкая ее в спину, чтобы дать, так называемый, импульс игре. Он аккуратно присел на лавочку возле двери и начал потихоньку разбирать свой инструмент, стараясь сделать это максимально тихо и аккуратно, чтобы никому не мешать, ведь Антон уважал тишину при игре. Да и ему было интересно, как ведёт эта Лера Сергеевна индивидуальные занятия. — «Кстати, почему Лера, если полное имя Валерия? Перепутала или не привыкла?» — Подумал об этом парень, пока ансамбль был вновь остановлен. Они играли видимо какой-то двадцатый век, как подметил Шастун. Потому что звучало что-то непонятное и изредка были пластичные фрагменты мелодии. — Нет, Жень, это все не то. — Обратилась учительница, поворачиваясь на стуле к низенькой девочке, у которой в руках была скрипка. — У тебя в музыке нет никакой грации. Фамилия кошки, а грация картошки — это про тебя. Не обижайся конечно, но мне нужен результат, хоть это и первое занятие. — Она сделала пару правок карандашом в нотах и показала их Олесе. После чего вдохнула, выдохнула и успокоилась. – Давайте, собрались девочки и ещё разочек, всё получится. Хоть Шастун и видел часть лица преподавательницы из-за подставки для нот, но лицо у неё не излучало той яркости и доброты, что была вчера на оркестре. Наоборот, оно было сосредоточено, даже нахмурено, словно сейчас она просто разорвет или испепелит к чертовой матери ноты, которые играют ученики. Хотя, смотря внешне на Леру, так и не скажешь, что она умеет кусаться, рвать и метать, но проверять на своей шкуре шатен не очень то стремился пока что. Она в очередной раз наклонила голову, начиная ей мотать из стороны в сторону. Как уже понял Антон, это значило, что ей не нравится вновь исполнение. Лера с каждой секундой мотала головой всё быстрее, словно пытаясь всю злобу с себя сбросить и, на удивление, у нее это получилось, голос хоть и звучал твёрдым и ровным, но не злым вовсе. — Достаточно. — Прервала Лера в очередной раз их игру, причём на том же месте. — Так, на сегодня мы закончим. Пожалуйста, поучите партии. Я очень хочу, чтобы вы сыграли в конце полугодия на каком-нибудь концерте с этим ансамблем, так что постарайтесь. У вас все обязательно получится! Девочки переглянулись и оставались в каком-то непонятном, подвешенном состоянии после занятия. Вроде и мотивация есть, а вроде как и ругали много. Но они начали собираться, будто бы они вовсе не устали повторять одно и то же по кругу. — «Вот это выдержка у нашего третьего курса.» — Поражался в своей голове Шастун, но его полет мыслей прервала учительница. — Жень, останься, пожалуйста. — Да, Валерия Сергеевна. — Ответила студентка, мигом развернувшись к ней, однако взгляд девушки стал не читаемым, словно она в стену уперлась. — Прошу, называй меня Лерой Сергеевной и никак иначе. — Холодно, словно переваривая внутри в себе ту форму имени, которую использовали для неё, ответила она. Все трое учеников, что находились в кабинете, недоуменно переглянулись между собой. После пожали плечами и Олеся, попрощавшись со всеми, вышла из кабинета. — Пока остальные опаздывают, я вам раздам ноты. Думаю, это подстать вашему новому ансамблю. — Лера начала рыться в огромной папке с нотами, которая лежала на столе, ища нужные. Мысленно шатен рыдал и требовал вернуть ему его любимую тётушку, но уже было поздно —ноты появились прям перед его носом. — Извините, а при чем тут я? — Раздался тихий, неуверенный в себе голос Жени, которой тоже протянули листок с нотами. — Мы ждем еще пару людей и тогда я всё объясню. — Точно такой же листок передался Антону. — «Еще пару? Это сколько, нас всего будет? Уже мало на камерный ансамбль смахивает.» — Мысли путались и было явное не понимание происходящего, но было весьма интересно узнать, что будет дальше. Дверь кабинета открылась. К собравшимся присоединились Катя, Дима и Ира. Судя по их лицам, они тоже не ожидали тут столько народу увидеть. Особенно по лицу Иры. Видимо она считала себя избранное, а остальных недостойными находится рядом с ней, — да что там, — дышать одним воздухом. После зашел высокий мужчина. Брюнет с голубыми, как океан, глазами. Его Антон еще не видел в колледже, поэтому хотелось рассмотреть поподробнее. Однако, пока ему больше было интересно узнать зачем их всех сюда позвали. — О, все пришли. Замечательно, присаживайтесь. — Все присутствующие сели за исключением брюнетка. Он подошел к столу и начал что-то искать в папке, а затем внимательно рассматривать, периодически постукивая пальцами. — Так как я новый преподаватель у вас в колледже, начальство мне дало задачу подготовить номер к концу учебного года, чтобы проверить мои способности. Естественно, вы будете не все там играть, а лишь некоторые из вас. Поэтому придётся стараться в двойном объеме. — «Ну охуеть.» — Мозг Шастуна мог выражать только это. Шастун планировал бакланить, а тут внезапные нагрузки. На этих словах Ира выпрямилась, сделала гордое лицо и натянула хитрую улыбку. Пока она будет здесь, Антон понимал, что ловить ему нечего, ведь его просто морально задавят, а значит учить ему две программы. — Выбирать кто будет играть я буду, судя по вашим усердию и старанию на репетициях. — Мужчина, наконец-то отвлекся от рассмотрения чего-то интересного на листке бумаги, развернулся и дал сигнальный кашель. — Ах да, это Арсений Сергеевич — новый руководитель камерного оркестра. От него тоже будет зависеть кто по итогу останется в этом ансамбле. Сегодня вы только послушаете, что будете играть. Так что внимательно слушайте и запоминайте, музыка не простая, как кажется поначалу. После этого всем оставшимся раздали их партии, чтобы они начинали их учить. Все студенты мысленно понимали, что начнётся некая бойня за место под солнцем. Только если между Катей и Позом все понятно — они решат мирно вопрос, даже если у кого-то что-то не получится, они друг друга будут поддерживать до конца, то вот у скрипачей тяжелая ситуация. Два четверокурсника, которые и так готовы друг другу глотку выдрать и одна скромная третьекурсница. Кому-то из них придется сказать «пока». Вопрос с виолончелистом пока решался видимо, потому что нормально играющих и выбрать было сложно. Спустя пару минут, как рассаживался и настраивался ансамбль, в кабинет вошел знакомый всем директор — Павел Алексеевич. Оказывается он умеет играть на виолончели, ведь иначе зачем ее принёс и начал расчехлять. — Извините, опоздал, была встреча важная. — Ничего страшного Павел Алексеевич, присаживайтесь. — Сказала Лера устраиваясь поудобнее за фортепиано, подкручивая банкетку повыше. — «А я думал она скрипачка. Зачем тогда футляр с собой носит, если ей не является? Что-то тут не так.» — На эту тему мыслей было много, начиная что она взяла второе образование по скрипке, заканчивая, что она их просто ворует. Сейчас это не волновало, больше было интересно послушать, как играют профессионалы вживую. Ещё, к тому же, находящиеся так близко, что можно рассмотреть каждый двигающийся пальчик. — Шастун, а ну давай с инструментом за пульт. — Практически приказала ему преподавательница. — А почему сразу я? — У парня сразу вспотели руки, забегали глаза, сердце застучало в четверо быстрее. Стало страшно, ведь играть перед своими сверстниками, не то чтобы немного не комфортно, а супер не комфортно. — Давай быстрей. — «Блять.» — Проглотив слюну, он на ватных ногах сел за пульт и трясущимися руками поставил ноты перед собой. — «Ебаный Людовик Эйнауди с ебаным Experience, это уже какой-то эксперимент надо мной. Я же щас нихуя не сыграю.» — Дыхание становилось нервным, а глаза по пять копеек, но резкий толчок в локоть от брюнета, натягивающего смычок, немного отрезвил мысли. — Все хорошо, просто слушай и играй. Если что, я подскажу где вступать. Не известно как, но этот микро совет и обещание подсказать немного успокоило, но в голове оставалось одно: «Не налажать. Налажаешь — высмеют.» Когда все были настроены и готовы к игре, а Шастун посмотрел пару мест пальцами, чтобы элементарно сыграть. Они переглянулись и начали исполнять. Произведение словно можно было разделить на три части: Произведение открывает грустное, тоскующее проведение фортепианной темы, которое будет проноситься с начала до конца по всему произведению. После оно словно начало вселять некую надежду. К ней присоединилась виолончель, добавляя глубины этой истории. Волнующий голос скрипки, который изображал Антон, был крик о помощи, метаниях, волнениях, не понимания, что делать, после обратный спад. И он начинает петь свою песню, которую подхватывает первая скрипка и начинает рассказывать, помогая раскрыть ее, показать с другой стороны. Все резко стихает, остается фортепиано, вновь какое-то волнение, непонятки, догадки, вечные мысли, которые бегут в голове. Две скрипки начинают по очереди вступать и рассказывать свои истории друг другу, вспоминая как грустные моменты, так и радостные, словно пытаясь что-то вернуть. Главная тема становится громче, инструменты словно кричат о своей боли, о потери, но не могут ничего донести. Музыка зависает, словно голос оборвавшийся от долгой истерики... Вступает вновь фортепиано. Последнее проведение скрипки, которое говорит о неизбежной потери тех светлых моментов, что были раньше, на последнем легком издыхании. Шастун не заметил как на его инструменте оказались слезы, а на щеках, чувствовались уже засохшие дорожки. Арсений, посмотрел на студента и обратил внимание на его слезы, после чего спросил: — Все хорошо? Антон тупо махнул головой, отмахиваясь, мол, что все в порядке, что это просто произведение красивое, хотя, по его мнению, произведение было про его жизнь, про упущенные светлые моменты, которые он уже не вернет, кажется, никогда. — Антон, точно все хорошо? — Уже подошла Лера, аккуратно приобнимая ученика со спины. — Все в порядке, честно. Просто Ледовик, гад такой, грустно так написал. Можно я пойду? — Спросил студент всхлипывая попутно. — Иди конечно. Умойся только, прежде чем домой идти. — Хорошо. — Он взял с собой чехол и отправился на выход. Ему сейчас лучше не слушать успокаивающие слова, а просто побыть одному. Поэтому, как только Шастун собрался, он отправился домой, так и не вернувшись в кабинет. Ведь зачем, если будут дурацкие вопросы, на которые придётся давать дурацкие ответы.