Heart To Heart

      В тишине мерно тикали часы. На столе горела лампа, пока вся остальная комната была погружена в приятный полумрак. В углах клубились теплые тени. В темноте за окном падали мягкие хлопья снега. На стеллажах с документами и книгами висели гирлянды, медленно мигая.       Хитсугая отложил ручку, наконец закончив с последними бумагами, и потянулся, разминая плечи, затекшие после долгой работы за столом. Он глянул на часы. Уже поздно.       Тоширо откинулся на спинку стула и вздохнул, окидывая пустой кабинет взглядом. Матсумото давно ушла, не оставив после себя ни единого незаполненного документа. Удивительно.       Он тоже стал потихоньку собираться домой. Ему надо как следует отдохнуть сегодня, потому что завтра его ждет долгий и наверняка насыщенный день.       Наступили новогодние праздники. И этот новый год Тоширо собирался отпраздновать с Карин.       И с ее семьей. В этом и была проблема.       Завтра он ужинает с ее семьей.       По его спине пробежались мурашки, когда Хитсугая представил себя за одним столом с мрачным Ичиго, чересчур радостным Ишшином и ненормально приветливой Юзу. И Иноуэ с Казуи, которые бесспорно будут пытаться сделать этот вечер хоть немного обычным.       Нет, он хорошо к ним ко всем относился, даже бывшему капитану простил старую обиду, но Тоширо слишком хорошо знает семью Куросаки. И знает, что ни одно застолье у них нормально не проходит. Тем более если на этом застолье присутствует парень одной из дочерей.       Кто-то из них (а может и они все) что-то завтра учинит, в этом не было никаких сомнений.       Но Тоширо понимал, что это важно. Потому что это будет его первая официальная встреча с семьей Карин в роли ее парня. Прошло уже больше полугода с начала их отношений и… прочих событий, а они до сих пор ничего никому не рассказали. Не то чтобы кто-то что-то еще не знал, конечно. Хитсугая не смог долго скрывать свое заметно улучшившееся настроение от Матсумото и Хинамори, а Карин ничего не смогла утаить от Юзу. И как только эти три главные сплетницы Мира Живых и Общества Душ обо всем узнали — узнали и все остальные.       И вопреки опасениям Тоширо, Совет ничего не имел против в этот раз. Правда, даже если бы и были возражения, Хитсугая взял бы грех на душу и перерезал всех недовольных. К счастью, не пришлось. Как выяснилось, Кьераку замолвил за него и Карин словечко перед Советом 46 и сказал им, что, раз Куросаки больше не является живым человеком, то и нарушения никакого нет. А также вежливо напомнил им, что Куросаки Ичиго сделал достаточно для Общества Душ, чтобы вся его семья стала исключением из правил. И что у самого Хитсугаи не так много терпения, как они рассчитывают.       Тоширо был крайне признателен главнокомандующему. Он знал, что семь лет назад именно Кьераку проинформировал Совет о личности человеческой возлюбленной Хитсугаи, что спасло Карин от стирания памяти, но так и не смог отблагодарить его должным образом. И возможность получить миссию и наконец-то покинуть пределы Сейретея Тоширо получил тоже только с помощью Шунсуя. Помимо этого Кьераку еще и помог замять щекотливое дело об убийстве Такеши и прикрыть Карин, снова сославшись на исключительность ее семьи и вынуждающие обстоятельства.       Так что когда все кончилось, первым делом Хитсугая занес капитану первого отряда алкогольный подарок. Правда, Кьераку не упустил шанса и попробовал споить его. И, в общем-то, споил, если учесть, что из событий того вечера Тоширо не помнит решительно ничего. Но главнокомандующий явно остался довольным и задобренным, так что оставалось полагать, что благодарность принята.       Хитсугая усмехнулся про себя. Трудно было поверить в то, что первым человеком, споившим его, оказалась не Матсумото, особенно учитывая все ее попытки сделать это. Да и не Кьераку, раз уж на то пошло. Тоширо уже плохо помнил, но кажется, что алкоголь он впервые попробовал с Карин, когда она решила хлебнуть пива из уличного автомата. Он никак не мог ее отговорить, но и позволить ей совершать такие глупости в одиночку тоже. И чтобы хоть как-то помешать ей, Тоширо тогда выдул больше половины банки за раз, специально, чтобы ей меньше досталось. Это была явно плохая идея, но получше он в тот момент не придумал.       Он улыбнулся своим мыслям и выключил свет.       Завтра его ждет насыщенный день.

***

      Карин стояла в гостиной подле елки и нервно вертела в руках елочную игрушку, не зная куда себя деть от волнения. И чувства неловкости.       Прошла уже пара месяцев с тех пор, как она набралась смелости и рассказала семье о своей смерти. И они отреагировали именно так, как она того ожидала — очень плохо. Юзу ревела так, словно после этой новости она тоже умерла, словно потеряла свою вторую половинку, хотя, наверное, так и было. Она плакала и обнимала ее весь вечер, вообще не отходила от нее. Ичиго хотел что-нибудь сломать, но было нечего, так что бурлящие внутри боль и необъяснимая злость на самого себя разрывали его на части, оставляя его в полнейшем ступоре. Лишь редкие подергивания выдавали его состояние. А папа… папа молчал. Ишшин просто молча и тяжело опустился на диван рядом с близняшками и уставился в никуда, пока по щекам текли слезы, теряясь в щетине.       Куросаки поежилась от этого воспоминания, ругая себя за то, что вообще думает о таких вещах накануне праздника. Сейчас все в порядке. Они все в порядке. Никто не злится на нее за то, что она так долго скрывала от них это. И само чувство утраты притупилось из-за того, что они все еще могли спокойно взаимодействовать друг с другом. Словно ничего и не произошло.       Юзу протянула руку за игрушкой, и младшая близняшка ее отдала. Затем взяла в руки следующую и продолжила вертеть уже ее, пока старшая Куросаки украшала новогоднюю елку. Теплый свет мерцающих игрушек стелился по елке, ее ветви отбрасывали на ковер причудливые узоры.       Карин пробежалась пальцами по украшению и попробовала отвлечься.       Завтра пройдет семейный ужин, на котором будет присутствовать Тоширо. А это значит, что без происшествий не обойдется. За поведение Юзу и Иноуэ с Казуи она не волновалась, но вот что мог вытворить папа с Ичиго, даже представить было страшно.       Перед лицом снова замаячила рука сестры, настойчиво требующая отдать елочное украшение. Карин передала ей игрушку в виде свечки и принялась рыться в коробке в поисках следующей.       Елку всегда украшала исключительно Юзу, не подпуская никого к этому занятию. А все остальные доверяли ее вкусу и чувству цвета и пространства, и в итоге каждый год безошибочно получали великолепную новогоднюю елку.       Куросаки с удивлением ловила себя на желании, чтобы в этом году Юзу превзошла сама себя, и чтобы елка была не просто красивая, а идеальная. Чтобы хоть что-то в завтрашнем вечере было нормальным и заслуживающим приятных воспоминаний. А Карин была уверена, что в остальном ужин пройдет… как всегда странно.       Видимо, она слишком задумалась, потому что в какой-то момент Юзу щелкнула ее по лбу.       — С тобой все в порядке? Ты чего такая задумчивая? — спросила она.       — Да так… ничего. Не бери в голову, — Карин мотнула головой, надеясь не дать разговору завязаться.       — Ты волнуешься из-за того, что завтра к нам придет Тоширо-кун, да?       — Это так очевидно? — вздохнула она, решив, что эта причина ее настроения более подходящая для разговора, чем настоящая.       — Очевидней некуда, — Юзу по-доброму посмеялась над ней.       Карин обречено повесила голову и закрыла лицо руками.       — Тебе не стоит переживать из-за этого, — Юзу спустилась с табуретки, на которой стояла, пока украшала верхушку елки. — Тоширо-кун уже имеет представление о нашей немного сумасшедшей семье, так что этот вечер ничего для него не поменяет и ничем его не удивит.       — «Ничем не удивит»? Как ты можешь так сильно недооценивать старика и Ичи-нии? — усмехнулась Карин. — Уверена, они обязательно что-нибудь выкинут такое, за что мне захочется провалиться под землю.       — Ну это будет не твоя ответственность, верно? Зато потом будет что вспомнить.       — Утешила.       — Ну серьезно, Карин, — Юзу подошла к ней и приобняла. — Можно подумать, Тоширо-кун до этого никогда с нами не ужинал. Это будет не первый раз и, я надеюсь, не последний. Мы все и так его уже знаем, так что этот ужин с нашим официальным знакомством с ним как с твоим парнем просто формальность. Скорее всего папа будет пытаться выглядеть серьезным и взрослым только первые пять минут.       — Три максимум, — улыбнулась Карин.       — Три минуты максимум, согласна. А дальше все будет как обычно. Нечего здесь волноваться.       — Наверное ты права. Но клянусь, как только изо рта этого старого пердуна вылетит хотя бы одно слово про внуков от нас с Тоширо, я выкину его в окно.       — Тогда я обязательно продолжу вас об этом расспрашивать вместо него, потому что мне тоже интересно, когда мне ждать следующих племянников, — хихикнула Юзу.       — Юзу!       — Что? — приторно удивилась она. — Казуи уже вырос, мне нужен следующий ребенок, которого я смогу нянчить.       — Своих детей заведи! Джинта тебе зачем нужен?       — Ну Карин, это другое!       — Тоже самое! И вообще, почему сразу племянников-то? Почему во множественном числе? Я даже если и рожу детей в будущем, то максимум в количестве одна штука, — упрямо вздернула подбородок Карин.       — Всего один? А я помню, как раньше ты мечтала родить от него целую ораву детей, — ехидно напомнила ей Юзу.       — Не было такого! И это было давно, — Карин отвернулась, покраснев. — Я была наивная и глупая и ничего не знала об ужасах беременности и родов. Так что один.       — Точно-точно один? — протянула она.       — … максимум два.       — Ура, у меня будет еще три племянника! — радостно вскрикнула Юзу и довольная пошла вешать гирлянду.       — Какие еще «три», я же сказала «два»!       — После двух и за третьим недалеко, — пропела старшая Куросаки.       — Только попробуй сказать что-нибудь подобное завтра, и я больше никогда не буду с тобой разговаривать, слышишь?! — пригрозила ей Карин.       — Представляю, как Тоширо-кун будет удивлен, когда узнает, сколько детей ты от него хочешь, — Юзу продолжила мечтательно витать в облаках, предвкушая завтрашний день и абсолютно игнорируя сестру. — Но уверена, что он будет рад, — она лукаво улыбнулась Карин и ехидно прищурилась, — зачать их с тобой.       — ЮЗУ! — Карин схватила первую попавшуюся под руку подушку с дивана и со смехом швырнула ее в довольное лицо близняшки.       Да, завтрашний день определенно будет запоминающимся.

***

      Хитсугая стоял на условленном месте в парке и ждал Карин.       Тоширо был поглощен своими мыслями, как всегда, не самыми приятными. На какое-то время волнение перед встречей с ее семьей отошло на задний план, и уступило место чувству вины. Найти Хасэгаву он, конечно, даже не пытался, потому что найти кого-то в Руконгае было решительно невозможно. Оставалось только ждать весны, когда в академии шинигами начнется набор студентов, и надеяться, что среди первокурсников окажется Такеши.       Но Хитсугаю мучило другое. После всего, что случилось в начале июня, об Асаяме долгое время не было ничего известно. По словам Карин, он даже не появился на летней сессии — сдавал отдельно от всех. И только в сентябре о нем загремел весь город. Кетсуо пытался сброситься с крыши, за что попал в психбольницу на несколько месяцев. Видимо, пустой все же задел его душу и стирание памяти ему не помогло. Оставалась еще маленькая надежда на то, что с его душой все в порядке, и он просто оказался склонен к нестабильному психическому состоянию. Но верилось в это с трудом.       Выпустили его уже или он все еще там лежит, замотанный в белую рубашку с длинными рукавами, Тоширо не знал. Но чувство вины перед Асаямой съедало его изнутри, даже если к этому человеку он относился исключительно плохо. Хитсугая понимал, что Кетсуо пострадал из-за него, и теперь он никак не мог отделатся от этих мыслей. Мало ему было вины перед Карин и Такеши, так еще и мудак этот получил непоправимый ущерб психическому здоровью.       В итоге, несмотря на то что Хитсугая нашел причину исчезновений его подчиненных и устранил ее, он понимал, что на этой миссии он облажался по полной.       Тоширо поднял голову к небу, позволяя цепким снежинкам падать на лицо и царапать щеки. Он блаженно втянул носом колючий холодный воздух, сразу же чувствуя как замерзает его нос, надеясь, что это немного отвлечет его.       Как же давно он не был в Каракуре, боже. Он скучал по этому городу. И по людям, живущим в нем. Тоширо поймал себя на мысли, что несмотря на нервозность и волнение перед встречей с семьей Куросаки, он на самом деле хочет увидеть их всех.       Его глаза накрыли теплые ладони. Хитсугая не сдержал улыбки. Вне зависимости от того, в каком настроении он был, какие душевные муки его терзали, всегда был один единственный человек на свете, который одним своим присутствием сводил на нет все его смятения.       — Угадай кто, — весело спросил любимый голос.       — Даже не знаю. Ни единой мысли. Кто же это? — в тон ей ответил он.       — Ну блин, Тоширо! Ты даже не пытался, — шутливо надулась Карин, убирая руки с его лица.       — Почему «не пытался»? Я пытался. Пытался пошутить, — он перехватил ее ладони до того, как она убрала их, и поцеловал ее пальцы.       Куросаки хихикнула. Ее щеки были очаровательно розовыми, нос покраснел, а на ресницах осели снежинки, тут же тающие от тепла ее кожи. Тоширо на миг залюбовался ею, у него перехватило дыхание от ее привлекательности и того, как сильно он соскучился по ней. Словно чувствуя его настроение, она подошла ближе и встала на цыпочки, чтобы мягко поцеловать его в щеку. По ее довольному лицу он понял, что его рот растянула широченная чеширская улыбка от одного лишь ее прикосновения. Карин провела ладонью по его щеке, а он разомлел под ее пальцами.       Господи, что эта женщина с ним делает. Она вьет из него веревки, даже не прилагая усилий.       Внезапно чмок в щеку показался баловством, его стало мало. Хитсугая обхватил ее талию и притянул для настоящего поцелуя, потому что прямо сейчас хотелось немного большего, совсем чуть-чуть больше тепла на своих обветренных губах. Карин с радостью прильнула к нему, ее теплое дыхание согрело его кожу. В волосы закрались ее руки, приятно стиснули пряди у самых корней, пустили мурашки по шее. Он вздохнул в ее губы, прижимаясь к ней, нуждаясь в ней.       Она его с ума сводит.       — Привет, — шепнула она, когда они отстранились друг от друга.       — Привет, — шепнул ей в ответ Тоширо, не отрывая глаз от нее.       — Долго ждал меня? — Карин немного поерзала в его руках и ослабила объятия.       — Нет, не долго. А ты? Ты сюда пешком что ли шла? Чего нос весь красный, сейчас отвалится как будто, — он шутливо щелкнул ее по кончику носа.       — Так мне же недалеко, всего пара кварталов.       — На таком морозе? Ну Куросаки, совсем не бережешь себя, — он покачал головой.       — А для кого беречь? Для тебя?       — Да хоть и для меня. Себя для себя любимой не бережешь, так для меня побереги. Ты мне нужна еще.       Она тихо посмеялась и окончательно высвободилась из его объятий. Карин взяла его за руку и переплела их пальцы. Тоширо тут же поднес их руки к лицу и согрел ее холодную ладонь дыханием.       — Ну, куда пойдем? Сегодня ты выбираешь место, — спросил он.       — Пойдем в кофейню. Но сначала, — она резко вырвалась из его рук и отбежала к сугробу.       Как только Куросаки наклонилась, чтобы зачерпнуть снега, он понял, что она затеяла.       — Карин, это плохая идея, — Тоширо предупреждающе закачал головой, внутри чувствуя уже затягивающийся узел азарта.       — И почему же? — на ее губах плясала игривая улыбка, руки уже формировали комок снега в упругий снежок.       — Поверь мне, ты не хочешь играть в снежки с обладателем сильнейшего ледяного дзампакто в мире, — медленно произнес Хитсугая, пытаясь сделать слова хоть сколько-нибудь значимыми в ушах Куросаки.       Естественно, у него ничего не получилось.       — И что с того? Я же с тобой буду сражаться, а не с Хьеринмару.       — О-хо-хо, зря ты сказала «сражаться», милая, зря — в его руках уже был наготове идеальной формы снежок, — потому что теперь это не игра — это битва. И я буду жесток, — предвкушающая улыбка украсила его губы, озорство заполнило его глаза.       — О, я надеюсь на это. Ты знаешь, я люблю пожестче, — она нахально подбросила свой снежок в воздух, а затем со всей силы кинула его прямо в лицо Тоширо, рассчитывая на стопроцентное попадание.       Ха.       Наивная.       Хитсугая в мгновение ока оказался за ее спиной и закинул снег ей за шиворот, злорадно наблюдая, как Карин вскрикнула и засмеялась, пытаясь вытрясти снег с куртки. Когда она повернулась, на ее лице был такой же, как и у Тоширо, оскал.       Началась битва снежками не на жизнь, а на смерть. Комья снега летали по парку с бешеной, невозможной для людей скоростью и периодичностью, лишь изредка попадая в хорошо уклоняющегося врага. Они прятались, устраивали засады и шли напролом так, словно действительно оказались на поле боя. Но в их случае это лишь добавило веселья и азарта в до ужаса скучную игру.       Она все-таки умудрилась закинуть охапку снега ему в лицо, заставив его проглотить свой смех над ней. Он быстро отплевался, убрал белую мешанину с глаз и стал угрожающе надвигаться на нее с безумной улыбкой на лице.       — Ну пожестче так пожестче, — не давая ей опомниться, Тоширо обхватил ее сзади за талию и поднял в воздух. А затем к ее удивлению и веселью, опрокинул их обоих в сугроб, чтоб Куросаки не обижалась потом на то, что в снегу повалялась только она.       Карин перекатилась с него и легла в снег рядом, улыбаясь от уха до уха. Он повернул голову в ее сторону и обнаружил, как она делает снежного ангела сбоку от него.       Ну а что ему оставалось? Конечно же он последовал ее примеру.              Тоширо глупо двигал руками и ногами по снегу, повторяя за ней, и чувствовал себя самым счастливым человеком на планете.       Они кое-как встали и полюбовались своими творениями. В процессе подъема они разворошили снег вокруг и испортили снежных ангелов наполовину, но результатом все равно остались довольны.       — Вот теперь можно идти и за кофе. Самое то после купания в снегу, — усмехнулась Карин и, взяв Тоширо за руку, повела их в направлении кофейни.       Хитсугая подстроился под ее шаг и крепче обхватил ее ладонь, согревая ее пальцы своими. Куросаки благодарно сжала его руку и улыбнулась.       Когда они дошли, кофейня встретила их теплом и мягким светом. Новогодние гирлянды в форме свечей тихонько мигали на окнах. Внутри пахло кофе, чаем и тортиками. Из динамиков в углах потолка звучали рождественские песни.       Они заказали себе напитки с двумя кусочками чизкейка, и сели за свободный столик в углу зала. Тоширо помог Карин снять куртку и уже привычным движением галантно отодвинул для нее стул, пока они садились.       — Ну, рассказывай. Что у тебя нового? Как дела в Обществе Душ? Принес мне свежие сплетни? — тут же набросилась на него с вопросами Карин.       Он усмехнулся.       — Лично у меня ничего нового. Недавно навестил бабушку в Руконгае. Матсумото заставила меня украсить кабинет, — начал перечислять Хитсугая. — Новых сплетен я не слышал, видимо, все слишком заняты праздничной суетой, что ни у кого нет времени языками чесать.       — Прям совсем ничего? — расстроенно спросила Куросаки.       — Ну…, — Тоширо задумался на секунду, а затем продолжил, — есть мелочь одна.       — Рассказывай!       — Да рассказывать-то нечего толком. Я сидел у Кучики в гостях, чай с ним пили, и случайно подслушали, как Рукия выпытывала у Абарая то, что ему на днях шепнул Кира, о том, что Хисаги собирается пригласить Матсумото на новогоднюю вечеринку в девятом отряде.       — А-а, она же ему нравится, да? — ахнула Карин.       — Вроде бы. Насколько я могу судить, то да, кажется, что так.       — А он ей?       — Вот здесь без понятия, — Тоширо вскинул руки. — Что у Матсумото на уме знает только она сама.       — Интересно-интересно. Еще что-нибудь?       — Это все. Говорю же, все заняты, чтобы делиться чем-то друг с другом. Да и у меня самого нет столько времени, чтобы возле каждого угла уши греть и потом утолять твое любопытство.       — Ну как так? Праздники же, что-то должно было произойти! Неужели никто даже не устроил пьяный дебош?       — К счастью, нет!       — Скука смертная, — надулась Карин.       — Что поделать, — пожал плечами Тоширо.       Им принесли заказ. Куросаки тут же обхватила горячую чашку руками, грея пальцы, пока Хитсугая принялся за сладости.       — А у тебя что? Как сессию сдала?       — Да нормально, без троек обошлась и на том спасибо.       — Так ведь в медицинском закрыть сессию без троек это очень здорово. Ты умничка, — искренне улыбнулся Тоширо.       Карин хихикнула и отвела взгляд.       — Что смешного? — он недоуменно поднял бровь.       — Умничек у тумбочек… того-этого, — сказала Карин, пытаясь скрыть улыбку.       — О Король Душ, с кем я встречаюсь!, — Хитсугая вскинул руки и отвернулся от нее, принимая возмущенный вид, когда у самого уголки рта так и ползли вверх.       Она окончательно рассмеялась, пока пила, из-за чего чуть не выплюнула кофе ему в лицо. Куросаки с трудом проглотила напиток, чтобы наконец вдоволь нахихикаться.       — Прости, это было очень плохо, да? — выдавила она.       — Нормально, я уже привык, — покачал головой Тоширо, тоже тихо посмеиваясь.       — Прости мне мой юмор мальчика-подростка, пожалуйста, — Карин закрыла лицо рукой, словно надеялась, что это поможет ей держать рот закрытым.       — Прощаю, мне нравится, — он отнял ее руку от ее лица и положил на стол, накрыв своей ладонью.       Они посидели немного в тишине, нарушаемой гомоном посетителей, музыкой и стуком чашек по столам.       — Дашь мне глинтвейн попробовать? — Карин кивнула на его напиток.       — Ты ж не любишь, — он нахмурился.       — Я никогда не пробовала, поэтому не знаю.       — То есть ты всегда говоришь, что не любишь глинтвейн, хотя ни разу не пила его?       — Ну типа того. Так дашь глотнуть?       — Держи, — он пододвинул кружку к ней со вздохом готовности.       Карин нашла губами трубочку и сделала маленький глоток. Тоширо четко заметил, в какой момент ее глаза зажглись, а из-под сомкнутого рта донеслось удовлетворенное мычание. А затем последовал еще один глоток. И еще один.       — Теперь тебе это нравится больше, чем твой кофе, да? — спросил Хитсугая, уже прочитав ответ на ее лице.       — Мгм, — она кивнула головой, продолжая пить его глинтвейн.       — Хочешь поменяться, да?       — Мгм, — она закивала активнее, все еще не доставая трубочку изо рта.       Тоширо со слабой улыбкой вздохнул и притянул к себе ее латте, надеясь, что в этот раз в нем не такое смехотворно большое количество сахара, как она обычно заказывает.       Куросаки довольно потягивала его глинтвейн, как вдруг подняла голову и посмотрела на колонки. На ее лице расцвела улыбка.       — Ты знаешь эту песню? — спросил Тоширо, внимательно смотря на нее.       — Да, она из «Гарри Поттера» и всегда ассоциируется у меня с этими фильмами и волшебством. Я не знаю ее перевода, но почему-то у этой песни очень сказочная зимняя атмосфера.       — Наверное потому что она играла на фоне в этих фильмах во время чего-то праздничного.       — Наверное. Я уже не помню, давно смотрела. А ты? Ты их вообще хоть раз видел?       — Неа, ни разу.       — Значит посмотрим этой ночью, — и тут она посмотрела на него с тревожной неуверенностью. — Ты же останешься на ночь после ужина? — осторожно спросила Карин.       — Если ты хочешь, то конечно останусь, — улыбнулся Тоширо и сжал ее пальцы в своей ладони. — И если твой брат не убьет меня до этого, — усмехнулся он.       — Не волнуйся, я специально рассажу вас на разные концы стола, чтобы он до тебя не дотянулся, — хихикнула Карин.       — Да, и чтобы он весь вечер сверлил меня взглядом, очень удобно, — посмеялся Хитсугая.       — Да ладно тебе, его глаза не кусаются.       — Это он просто на тебя так не смотрел. А я вот никогда не забуду, каким взглядом он меня одарил, когда застукал нас вместе давным-давно.       — Ты про тот случай, когда он шел домой и увидел нас, целующихся у входной двери?       — Да, он самый. Ох, помню, как я в тот день очень много и быстро бегал. Но выражение его лица абсолютно того стоило.       Карин опустила голову, смеясь, а Тоширо, хихикая, прикрыл рот рукой, чтобы не очень шуметь.       Они успокоились, и Карин стала тихо напевать мелодию песни, блаженно прикрыв глаза и помешивая корочки апельсина в напитке. Хитсугая подпер голову рукой и просто стал наблюдать за ней, скользя глазами по ее расслабленному и довольному лицу и вслушиваясь в ее мелодичное мычание.       Куросаки резко распахнула глаза и наклонилась вперед, осененная какой-то идеей.       — А пошли потанцуем. Эта песня идеально подойдет для медленного танца, даже напрягаться особо не придется.       — Чего? Сейчас? Здесь? — он огляделся по сторонам, с недовольством подмечая, что людей стало больше.       — Ну да, а что?       — Но… но это кофейня, а не клуб. Здесь нет места для танцев, — попробовал он отговорить ее.       — Нам много и не надо. Просто покачаемся в обнимку под музыку и все. Давай, пошли, — она сжала его руку сильнее и с мольбой посмотрела ему в глаза.       — Ну не знаю, Карин. Здесь столько людей, — тихо сказал он, поежившись от накатывающего от одной мысли стыда. — Ты же не надеешься устроить что-то вроде флешмоба, как в тех глупых рождественских романтических комедиях?       — Конечно нет. Я просто хочу потанцевать с тобой. Но если ты стесняешься, то не будем.       — Эта затея кажется мне неловкой до ужаса, но…       — Но? — с надеждой посмотрела на него Куросаки.       — Но и заманчивой тоже. Атмосфера здесь располагает, все дела, — Тоширо повертел рукой в воздухе, пытаясь сделать вид, что он уже сейчас не сгорает от стыда от того, чего еще даже не сделал.       — То есть ты согласен? — Карин наклонилась вперед, тихо спрашивая его с блестящими глазами.       В ответ на это он просто молча встал и подал ей руку, слабо улыбаясь и засовывая свое смущение куда подальше.       Люди смотрят? Да. И что? Пусть смотрят. Если его женщина хочет потанцевать с ним под песню из детского фильма у всех на виду, значит они будут танцевать.       — Тебе повезло, что ты выбрала столик в самом дальнем и темном углу зала. Иначе я бы точно не осмелился.       Она лучезарно улыбнулась, и все его страхи и волнение тут же отошли на второй план. Карин с готовностью приняла его руку и встала, подходя к нему близко-близко. Она обняла его за шею и с придыханием прижалась к его груди своей. Карин прикрыла глаза, ее ресницы затрепетали, губы украсила мечтательная улыбка.       Начался припев песни. Если Тоширо не обманывало его знание английского языка, то пелось что-то о детях и поезде. Но ему было не особо интересно. Всем его вниманием завладела Куросаки. Он не мог оторвать от нее глаз. И не пытался.       Он спустил ладони по ее спине на поясницу и медленно и аккуратно закружил их рядом с их столиком, старался не отходить далеко и не мешать остальным, осторожно переступая с ноги на ногу и ведя ее за собой. Тоширо положил голову на ее макушку, чувствуя, как ее мягкие волосы щекочут его щеку и как шоколадный запах ее шампуня наполняет его легкие.       Шаг, шаг, поворот.       Он слегка отступил, давая Карин место, и закружил ее вокруг ее оси, тут же притягивая к себе обратно.       Шаг, шаг, поворот.       Она встала на цыпочки и поцеловала его в щеку, шепча ему в ухо нежности. Его хватка на ее талии слегка усилилась, он зарылся носом в ее волосы.       Они медленно качались из стороны в сторону, прикрыв глаза и растворяясь в руках друг друга, в тихом звучании песни и в сладком запахе кофе и пряников. Словно они были не в обычной кофейне с теплым светом и винтажными пластинками на стенах, а танцевали на магическому балу посреди летающих свечей.       Тоширо открыл глаза и мельком посмотрел по сторонам, пока Карин тепло дышала ему в шею. Увиденное заставило его улыбнуться. Он прижался губами к ее уху и прошептал:       — Смотри.       Карин оторвала голову от его плеча и осмотрелась. Ее лицо засветилось от веселья, тихий смех сорвался с ее губ.       — Что ты там говорил про флешмоб? — ехидно шепнула она, задорно улыбаясь ему.       По всему залу люди повставали со своих мест и медленно танцевали друг с другом. Вот возле окна переступала с ноги на ногу еще одна пара молодых людей. Чуть дальше три девушки, держась за руки, кружили друг друга вокруг оси. Рядом пожилая пара осторожно качалась из стороны в сторону.       — Новогоднее чудо не считается, — Тоширо прижался губами к ее щеке, ощущая легкую дрожь ее кожи, когда она засмеялась.       Песня начала затихать, подходя к концу, и они наконец остановились, медленно отстранясь и смотря друг другу в глаза. Со стороны послышались тихие аплодисменты и добрый смех. Карин и Тоширо немного сконфуженно заозирались по сторонам, смотря на улыбающихся им хлопающих людей. Они повернулись в сторону пожилых женщины и мужчины, которые улыбались им и аплодировали.       — Спасибо вам, молодые люди, — обратилась к ним старушка, когда подошла ближе. Ее лицо было исчерчено морщинами и освещено улыбкой. — Это была песня нашей с мужем молодости, и я была очень рада увидеть, что кому-то она нравится до сих пор. Вы очень напомнили мне нас с мужем, когда эта песня только появилась и звучала отовсюду.       Тоширо смутился и отвел взгляд, невольно представляя на месте пожилой пары себя и Карин, боясь вспыхнувшей внутри надежды на то, что они проживут до такого возраста вместе. Куросаки улыбнулась бабушке в ответ и поблагодарила ее за то, что она, так же, как и Карин, потащила своего возлюбленного танцевать.       — А ты как думала, милочка? Этот мир держится на женщинах и на их желаниях. Мужчины здесь нужны только чтобы эти желания исполнять, — по-доброму посмеялась она, нежно похлопав по руке смущенно улыбающегося мужа.       — Да уж, все приходится говорить вслух. Они ведь, к сожалению, до сих пор не научились читать наши мысли, — хихикнула Карин, многозначительно смотря на такого же смущенного, как и старик, Тоширо.       — Чтоб ты знала, твои мысли читать не так уж сложно, у тебя все на лбу обычно написано, — застенчиво буркнул Хитсугая.       Куросаки только посмеялась и еще немного поболтала с пожилой леди, пока их мужчины молча стояли рядом, как их личные стражи.       Прошло некоторое время, прежде чем женщины наговорились и они все смогли вернуться к своим остывшим напиткам и откушенным пирожным. Когда все было съедено и выпито, Карин и Тоширо вышли на улицу, встречаемые темным небом и холодным воздухом. Снегопад кончился, и сугробы завораживающе блестели под уличными фонарями.       — Знаешь, Тоширо, я хочу этот новый год справить с тобой, — сказала Куросаки, пока они шли к ее дому.       — Со мной? Я думал, ты будешь встречать новый год с семьей, — удивленно ответил он.       — Я двадцать три года праздновала с ними. Думаю, никто не обидится, если я хоть раз отпраздную с тобой.       — Я могу праздновать с вами, если ты хочешь. И тебе не придется встречать новый год отдельно от семьи.       — Нет. Может, в следующий раз справим все вместе. Но в этом году я хочу с тобой. Наедине, — шепотом добавила она.       Тоширо не мог сказать, чем был вызван румянец на ее щеках: холодом или смущением, но сам точно покраснел не от кусачего мороза.       — Хорошо, — тихо сказал он, отводя взгляд, — Отпразднуем в этом году вдвоем. Только ты и я.       — Да, — она обхватила его руку на сгибе локтя и прижалась к нему. — Только ты и я.       Дальше они шли в комфортной тишине, думая каждый о своем. Свежевыпавший снег звонко хрустел под ногами, аккомпанируя их шагам и дыханию.       Вдруг сердце Тоширо неприятно екнуло, словно что-то тонкое и маленькое, но очень ощутимое кольнуло в его грудь. Он повернулся к тихой Карин, уже зная, в чем дело. Она задумчиво смотрела на себе под ноги и в ее минуту назад веселых глазах сейчас скопилась печаль всего мира.       Он нежно обхватил ее за плечи и притянул немного к себе, подстраиваясь под ее шаг.       — Мы найдем его. Или, скорее, он найдет нас. Вот увидишь, Хасэгава обязательно окажется в рядах первокурсников академии шинигами, не этой весной, так следующей.       Карин тяжело вздохнула, прогоняя беспокойство с лица.       — Ты прав. Я надеюсь. Но я все равно скучаю по нему.       — Я понимаю. Хочешь, пропустим поворот и пойдем более длинной дорогой, чтобы тебе стало легче?       — Нет, все нормально. Пошли скорее. Я замерзла, — она выдохнула облачко пара и улыбнулась Тоширо, как ни в чем не бывало. Он лишь кивнул, целуя ее в макушку и растирая ее плечо, словно так мог согреть ее через куртку.       Они ускорили шаг, и из-за угла показался дом Куросаки, разукрашенный к праздникам в пух и прах. В каждом окне висело по гирлянде, даже на заборе мигали причудливые красные лампочки.       — Я смотрю, Куросаки традиционно взяли на свой дом роль фонарика в этом районе? — насмешливо спросил Хитсугая.       — Как и каждый год, да, — ухмыльнулась Карин.       Они подошли ко входу, уже на улице понимая, что внутри, как всегда, творится какой-то бедлам. Тоширо мог поклясться, что услышал, как что-то разбилось. Он неуверенно потоптался на месте. Куросаки заметила это и остановила руку в паре сантиметров от дверной ручки.       — Волнуешься? — спросила она.       — Да, немного. Извини, — негромко ответил он.       — Было бы за что извиняться, Тоширо. Я понимаю. Я тоже волнуюсь не меньше тебя. Конечно, моя семья уже не может казаться в твоих глазах еще более странной, чем она уже есть, но я все равно беспокоюсь как бы кто-нибудь чего не вытворил. Но мы с тобой и так оба знаем, что…       — Что кто-нибудь обязательно что-нибудь вытворит, — закончил за нее Хитсугая, подняв уголки губ.       — Именно. Так что есть ли смысл волноваться?       — Ты права. Смысла нет.       — Ага. Поэтому давай вдохнем поглубже и войдем. Если уж сгорать от стыда, то вместе, да?— она улыбнулась ему, ободряюще сжав его ладонь.       — Да. Вместе, — Тоширо улыбнулся шире и наклонился к ней за быстрым поцелуем.       Затем Карин открыла дверь, и на них сразу же обрушился шквал смеха, криков и нецензурных слов. Они только усмехнулись друг другу и прошли в прихожую.       Хитсугая с молчаливой улыбкой наблюдал, как Куросаки, разувшись, побежала разбираться в причине шума, тут же становясь его частью. Тоширо повесил их верхнюю одежду и пошел за ней, проходя мимо зеркала.       Он остановился, почувствовав, как маленькая иголка страха кольнула сердце.       Краем глаза он заметил,… нет, наверное, показалось,… но вдруг…       Тоширо сделал шаг назад и внимательно осмотрел свое отражение. Ничего странного. Белые волосы, румяная от холода кожа и светлые глаза. Светлые. Не черные.       — Тоширо, ты где там застрял? — крикнула Карин со стороны кухни.       — Иду, — откликнулся он.       Хитсугая еще с секунду смотрел на зеркало и, поведя плечами, пошел на голос Куросаки.       Показалось.       Наверное.