Наложник

Примечание автора: Ребята, приготовьтесь к драме, сомнительной политике и очень милой истории любви. В этой истории Тигнари — чистокровный Валука Шуна, живший во времена царя Дешрета и Богини Цветов, которую в этой истории называют «Королевой Цветов», потому что в этой вселенной нет архонтов или Глазов Бога. Примечание переводчика: Желаю всем приятного чтения! «У тебя достаточно воды?» Тигнари остановился, наполняя бурдюк. Сегодня пустыня была особенно негостеприимной, жар отражался от песков волнами, он даже чувствовал это из скромного дома своей семьи. Глиняный кирпич, к счастью, хорошо справлялся с сохранением большей части прохладного воздуха, хотя в такие дни ему все равно было трудно дышать. Он повернулся к матери, которая смотрела на него с тем же беспокойством в своих золотистых глазах, что и каждый раз, когда они собирались на охоту. У них заканчивалось мясо, и поскольку Тигнари, его родители и две сестры жили под одной крышей, охотиться через день было обычным делом. Тигнари заткнул пробкой бурдюк, прежде чем выпрямиться. «Да, мама». Он ответил, демонстративно встряхивая бурдюк, и звук плещущейся внутри воды эхом отразился от стен. «Я не такой уж беспомощный, со мной все будет в порядке». «Я просто волнуюсь», — мать Тигнари была доброй женщиной невысокого роста. Она была стройной и красивой, со светлой кожей и песочными волосами, которые свободно спадали каскадом на плечи и спину, как сами пески пустыни. Она провела пальцами по гораздо более темным волосам Тигнари, успокаивающе поглаживая основание его ушей, и ее старший, и единственный, сын прильнул к её руке. «Я бы хотела, чтобы ты родился более приспособленным для песков. Я всегда так беспокоилась, когда ты был маленьким, что Красный Стервятник просто сцапает тебя из-за темных волос». Она убрала руку. «Ты всегда можешь остаться дома, малыш», — Тигнари повернул голову на голос отца, который возился со своей коллекцией скарабеев на полке над камином. «Нам всегда нужен кто-то, кто будет охранять мою драгоценную коллекцию». Отец Тигнари был дружелюбным и шумным человеком, который никогда не переставал находить радость в чем-либо. У него было доброе лицо и большие зеленые глаза, которые загорались, когда он говорил о существах пустыни, особенно о скарабеях, которых у него была довольно впечатляющая коллекция. Его волосы были такими же песочными, на тон или два светлее, чем у его жены. «Сомневаюсь, что отшельники так уж интересуются какими-то старыми, сушеными жуками, папа», — заметил Тигнари, закатив глаза. «Со мной все будет в порядке, я отказываюсь просто сидеть и позволять своей неудачной генетике диктовать мне жизнь. Я, возможно, не смогу оставаться на солнце так долго, как все вы, но я, по крайней мере, могу что-то сделать». Тигнари всю жизнь нянчился со своими родителями, особенно с матерью, которая лелеяла своего первенца. Тигнари был редким зрелищем в пустыне. Валука-шуна были прекрасно приспособлены к пескам и жаре, со светло-песочной шерстью и большими ушами, которые помогали регулировать температуру тела. Они были искусными охотниками и проводниками, которые с начала времён в пустыне. Однако Тигнари родился с гораздо более темным мехом и волосами, чем другие представители его вида, и был единственным таким лисом во всем их небольшом сообществе. Он получил свою долю насмешек за это в детстве, другие дети часто подшучивали над ним за то, что он проводил так много времени в помещениях. Но его это не волновало. Пока другие дети играли на улице, он был поглощен книгами своих родителей и даже усовершенствовал искусство выращивания многих видов растений, которые обычно были бы в невыгодном положении в пустыне. У него был свой уголок с книгами и свой крошечный сад, и это было все, что ему было нужно в детстве. Когда родились сестры Тигнари, он почти ожидал, что они будут такими же, как он, с темным мехом и всем остальным. Однако обе его младшие сестры были идеальными образцами пустынных Валука Шуна, с волосами, светлыми как солнечный свет, и глазами, золотистыми, как у их матери. Его сестры чувствовали себя в песках, как рыбы в воде, и к одиннадцати годам стали искусными охотницами. Хотя Тигнари немного отставал в плане занятий свойственных большинству Валука Шуна, он был вполне способен отправиться на охоту. Он умолял свою мать годами, будучи ребенком, позволить ему сопровождать их. «Только в этот раз», — умолял он, упрямый двенадцатилетний мальчик. Его сестрам в то время было всего шесть и восемь лет, и они еще не были достаточно взрослыми, чтобы отправиться на настоящую охоту. Отец Тигнари вызвался остаться дома и присматривать за детьми, пока его мать будет охотитн. Он ненавидел мысль о том, что его мать будет там одна, несмотря на то, что она была более чем способна сама притащить домой четырех взрослых скорпионов. Он просто ненавидел чувствовать себя бесполезным. Тигнари знал, что его семья любит его, он знал, что они просто хотят защитить его, но он хотел доказать, что он вполне способен сделать больше, чем просто выращивать цветы и охранять сушеных жуков! Его мать в конце концов сдалась и позволила ему присоединиться к ней, хотя она потребовала, чтобы он оставался рядом и взял с собой вдвое больше воды, чем она. Они остановились возле редкого лесного покрова, окружавшего их маленькую общину. На той охоте мать Тигнари научила его правильно стрелять из лука, и хотя он чувствовал себя довольно плохо, когда они вернулись, он выдержал все это, и они даже принесли пять взрослых скорпионов и двух стервятников. Отец Тигнари устроил праздник, показывая, как он был впечатлен, восклицая, что никогда не сомневался в своем сыне. После этого мать Тигнари начала разрешать ему присоединяться к ним, когда погода была не такой суровой, хотя если было слишком жарко, она требовала, чтобы он оставался дома, без всяких "если" и "но". Его сестры научились распознавать все признаки того, что Тигнари становится хуже, и хотя он понимал, что это делалось из лучших побуждений, они начали ощущаться скорее няньками, чем сестрами. Но он любил их, и они очень серьезно относились к своей обязанности по присмотру за ним, спасая Тигнари от падения в песок от обморока не раз. Но теперь Тигнари было девятнадцать, он был совершеннолетним, и он хотел сделать больше для своей семьи. Сегодня было жарко, и если бы он был младше, его мать наверняка заставила бы его остаться дома. Но он не был ребенком, и он был вполне способен на это. «Просто обещай, что если станет слишком жарко, ты немедленно скажешь мне. Ясно?» Тигнари кивнул в ответ на слова матери. Он и все остальные члены его семьи надели свои охотничьи плащи. Они были сделаны из легкого белого волокна, которое отражало от них солнечные лучи, помогая им оставаться прохладными, с небольшими прорезями наверху для ушей. Обычно уши Валуки Шуны были большими и тонкими, предназначенными для охлаждения тела. Когда их кровь циркулировала по тонким венам ушей, ветер охлаждал ее, и эта более холодная кровь, в свою очередь, охлаждала все тело. Именно в этом заключалось большинство проблем Тигнари. В то время как уши Тигнари служили той же цели, его тёмные мех и волосы поглощали больше тепла, чем его уши могли развеять, в результате чего он часто перегревался. «Ладно, дети, пошли! Мы теряем дневной свет!» Отец Тигнари надел свое копье и схватил лук Тигнари со стены, бросив его ему, и он поймал своё оружие с привычной легкостью. «И, Тигнари, держи меня и свою мать в поле зрения, ладно?» Тигнари кивнул, и они двинулись дальше. Тигнари бесшумно двигался по песку, пара красных стервятников была в его поле зрения, когда он приближался. Он запрыгнул на короткий выступ, частично скрытый острыми камнями. Камень был горячим для подошв его ботинок, но не невыносимым, когда он занял позицию для смертельного выстрела. Если он прицелился правильно, он мог бы убить их обоих одной стрелой. Один взрослый стервятник был тремя приемами пищи, два были бы достойной добычей.  Ухо Тигнари дернулось от ветра пустыни, который начал усиливаться. Он дул с востока, и он расположился так, чтобы прицелиться немного дальше на запад, чтобы противостоять ему. Это был не самый сильный ветер, но достаточно, чтобы изменить курс его стрелы. Он оглянулся назад, туда, где его сестры объединились в пару, чтобы сразить троих скорпионов, которые щелкали своими большими клешнями на девочек. Несколько лет назад Тигнари, возможно, больше беспокоился бы о безопасности своих сестер, однако теперь, в возрасте четырнадцати и пятнадцати лет, они были более чем способны постоять за себя. Кахина, средняя сестра Тигнари, была маленькой и хрупкой, но она вмещала в немалую сил в своём крошечном теле. Она была точной копией их матери, с золотистыми волосами и всем остальным, и она была смертоносна с древковым оружием, будучи лучшей ученицей их отца. Амина была самым младшим ребенком, и про неё никогда не забывали. Амина была красива не по годам, она была высокой и стройной, обещая вырасти яркой женщиной. Она держала свои длинные густые золотистые волосы в свободной косе, достаточно длинной, чтобы почти достигать основания ее хвоста, который она тщательно подстригала. Она владела парными саблями, как будто они были продолжением ее собственных рук, с таким изяществом, которое даже самые искусные из отшельников не могли оспорить.  Взгляд Тигнари переместился с сестер на отца, двигавшегося по пескам, словно безмолвный тигр, преследующий спящего скорпиона. Он держал свое копье наготове, нацеленное на один смертельный удар, намереваясь причинить своей жертве как можно меньше боли. Мать Тигнари была недалеко от него, ее плечо было напряженно, когда она натягивала тетиву, нацеливаясь на ничего не подозревающего стервятника в нескольких десятках метров, восседавшего на том, что когда-то было древними руинами, рухнувшими задолго до рождения Тигнари. Она отвлеклась от своей добычи и оглянулась на сына, встретившись с ним взглядом. Ее глаза проследили траекторию, куда Тигнари нацелил свой лук, и увидели двух стервятников. Она оглянулась на него и слегка кивнула, прежде чем снова сосредоточиться на своей цели.  Тигнари оттянут тетиву немного сильнее. Если он хотел убить их обоих, ему нужно было приложить много сил. Он сделал глубокий вдох, успокаиваясь, еще раз проверяя свой выстрел, прежде чем выпустить стрелу. Она прорезала воздух с резким свистом, и прежде чем какая-либо из птиц успела среагировать, она пронзила хрупкую грудную кость одной из них, пройдя насквозь и пронзив также и ту, что была за ней. Обе птицы упали на землю, и Тигнари опустил лук. Он выпрыгнул из своего укрытия, через острые камни и обратно на мягкий песок, помчался к своей добыче и поднял двух птиц. После того, как они будут ощипаны и приготовлены, их кости можно будет перемолоть в питательное удобрение для его сада.  Оглядываясь назад, Тигнари увидел, как его сестры расправляются с последними скорпионами, двое из которых уже были взгружены на спину Кахины, в то время как Амина схватила последнего за хвост и перекинула его через плечо. Его мать и отец также добились успеха, и все они собрались вместе со своими трофеями. У них будет много мяса для засолки и хранения, а часть достанется пожилым членам их общины, которые больше не могли охотиться самостоятельно.  Мать Тигнари посмотрела на своих дочерей. «Из всего этого хитина получатся острые наконечники стрел. Смотрите, не повредите его, когда будете его разделывать». Ее дочери кивнули. Она обратила внимание на сына, который держал двух убитых им стервятников в одной руке, а свой лук в другой. «Как ты себя чувствуешь, Тигнари?» — спросила она.  Тигнари вздохнул, слегка раздраженный тем, что его так беспокоят, но он понимал причину. Он чувствовал себя хорошо, не отлично, его голова была горячей, а уши, которые были открыты солнцу, горели. У него начиналась головная боль, но он решил, что еще какое-то время будет в порядке. «Я в порядке», — ответил он. Его мать кивнула, и они начали возвращаться домой, примерно в пару километров. Кахина и Амина бежали впереди них, говоря о всех блюдах, которые они могли бы приготовить из мяса скорпиона, и Кахина возбужденно представляла все виды доспехов, которые она могла бы сделать, используя часть хитина. Амина была взволнована тем, что заполучит в свои руки жала, мечтая обо всех ядах, которые она могла бы сварить.  «Не вари яды в доме, Амина. Иди к своим тетям за этим». Мать Тигнари предупредила и получила в ответ вздох «да, мама». Тигнари слушал, как его сестры щебечут и поют, пока его отец и мать болтают за его спиной, уже планируя, как они будут делить мясо. Тигнари моргнул, когда его головная боль усилилась. Ему было трудно мыслить здраво в этой жаре. Он начал чувствовать легкую тошноту и сосредоточился на том, чтобы успокоить свой желудок. «Тигнари?» Он только слабо слышал голос матери позади себя, пронизанный знакомой тревогой. Он услышал, как она сказала отцу держать ее добычу, прежде чем она бросилась вперед, развернув Тигнари за плечо. Его зрение начало затуманиваться, и он мог лишь смутно различить беспокойство в ее золотистых радужках. Она протянула руку, чтобы коснуться его лица, сначала щеки, затем лба. «Тебе слишком жарко. Я знал, что не стоило выпускать тебя сюда в такую ​​жару».  Тигнари не был уверен в том, что сказал что-то в ответ, все, что он знал, это то, что он начал видеть белые пятна, хотя это продолжалось недолго, прежде чем все просто почернело.