Сдохни или умри

Или это мой путь, и я иду его строго

по велению звёзд? Или каждый мой шаг может бросить меня

и под пулю, и в шёпот грёз?

      Как называется здешний внешний коридор, который я упорно именую верандой, я уже забыла. В общем, комната действительно хорошая. Я узнала у госпожи Ханако где находится чайник, что я могу себе заварить и, закинув в тарелку пару сомнительных десертов с пол ладошки размером, я удалилась к себе. В комнате взяла покрывало, покушать вынесла на освещаемую лишь лампой из комнаты веранду, погасила её, укуталась и села как хочу. Просто песня.       Вокруг тишь да гладь. Не сказать, что мы находимся в крупном городе. На небе россыпь звёзд, а освещение в городе столь тусклое, что я даже вижу Млечный Путь и ни единого яркого засвета. Вон Большой ковш, рядом малый, а на хвостике знаменитая Полярная звезда. Выходит, Российская, пока ещё, империя, на севере? Или на северо-востоке? Чьи сейчас Курилы? На самом деле уехать домой во времена Советов не такая уж и плохая идея, если забыть про то, что Вторая Мировая не то чтобы за горами. Отдельно стоит вопрос реально ли я понимаю родной язык. Даже с японским всё не так однозначно. Я вроде бы знаю его, но чего-то не улавливаю. Зато отношение с английским остались прежние.       Отпиваю зелёный чай с запахом рыбы и закусываю неким «моти». На ощупь штука отвратительная, жутко похожа на лизун в муке. Мне пришлось заставить себя его откусить и я не пожалела об этом! Ну хоть со сладостями дела обстоят получше. Оставляю кружку в руках и греюсь. Не то чтобы на улице холодно, просто уютнее. Когда глаза привыкают к темноте, замечаю как на кустах и заборе по левую сторону падает свет. Мне из-под козырька не видно, но наверняка со второго этажа. Или местные лекари врачуют над Столпом, или хозяева понемногу отходят ко сну. Подумать только, я сижу в традиционном японском доме посреди Японии Нового времени! Рехнуться!       Вдруг в кустах что-то мелькает и я молюсь богу, чтобы это был Иноске. Я схвачу удар, если он додумается посреди ночи на меня выскочить! Не двигаюсь, глазами наблюдая за шевельнувшимися кустами и спустя какое-то время позволяю себе отпить чай. Наверное, кошка или ёжик. Тут же есть ёжики?       — Ммм! — неожиданно раздается со стороны, совсем неподалеку. Я выпрямляюсь как сурок и оглядываюсь. С другого конца веранды бежит что-то небольшое и пушистое. Волосы на голове шевелятся, а сердце испуганно замирает даже несмотря на то, что я узнаю гостя. — М! — Незуко машет рукой в явно большом для неё кимоно и садится рядышком.       — Ах, это ты! Привет! — я стараюсь успокоится и машу ей в ответ. — Уже поздно, не ожидала тебя увидеть. Будешь?       Я пододвигаю к ней небольшую тарелочку со вторым десертом. Она указывает на свой рот, отчего я расплываюсь в дурацкой улыбке. У неё, прости господи, бамбуковый кляп во рту, как она есть-то будет?       — Прости, я не подумала.       Она добродушно смотрит на меня большими розовыми глазами и пару раз задорно взмахивает руками.       — Ты такая бодрая! Зеницу говорил, что ты днём набираешься сил.       Она утвердительно кивает. Какой у нас странный разговор. Словно немой с глухим.       — Я забыла спросить зачем тебе бамбук во рту. Зря я пыталась его вытащить, прости.       Демонёнок отмахивается — надеюсь, жесты у нас имеют одно и то же значение, — а затем встаёт на ножки и начинает представление: указывает на рот, делает вид, что выбрасывает его и тут же вжимает голову в плечи, вскидывает руки, начинает рычать и ходит так, словно ей что-то мешает. Я не сдерживаю смешка.       — Большая злая Незуко?       Она одобряюще хрипит, гневные морщины на лице разглаживаются и она возвращается на место. Бамбук контролирует в ней маленькую сатану? Чего я, собственно, удивляюсь…       — Да, помню, как ты стала взрослой, а я даже не сразу это поняла! — смеюсь с себя. Да, кошмар в поезде кажется очень подробным впечатляющим сном. А я там чуть копыта не откинула, между прочим. — Зеницу сказал, что в том обличии ты выглядишь на свой настоящий возраст.       О да, а как он это сказал, едва не растекся в лужу! Блондин странный. Если бы не его сегодняшнее поведение, думаю, я бы далеко не сразу это заметила. Зато, если вдуматься, он реагировал на происходящее в поезде адекватней всех.       — А менять размер могут все демоны?       Она вздыхает и проводит рукой по лбу, словно вытирая пот, а затем отрицательно качает головой.       — Хах, да, точно. Это было бы ужасно. Ух, — передергиваю плечами, — вспоминать не хочется этот поезд. Вы хорошенько там постарались! Никогда в жизни ничего подобного не видела.       Незуко с любопытством продолжает смотреть на меня чупа-чупсными глазами и я поясняю:       — В моей стране нет демонов. И волшебных мечей нет. Люди не умеют настолько высокого прыгать и, если и носят чучело на голове, то ничего в нём не видят. У меня дома всё просто и понятно. Ну, кроме таких базовых вещей типа «где деньги?», «как сделать мир во всем мире?» и тому подобное.       Несмотря на моё приподнятое настроение, Незуко кладёт свои ручки на мои и смотрит с таким сочувствием, что у меня перехватывает дыхание. Не сразу осознаю, что я вижу в её жесте, и когда воздуха начинает не хватать, возвращаюсь в реальность. На самом деле всё намного хуже. Я обреченно улыбаюсь и, не желая развивать тему, одной рукой приоткрываю покрывало.       — Не холодно?       Я не уверена, что её вообще беспокоит температура на улице, но она охотно соглашается, ныряет под покрывало и укладывается на мои заваленные на бок ноги. Право, словно котёночек! Я глажу её по густым мягким каштановым волосам и диву даюсь. Ради такой шевелюры уже можно стать демоном. Хотя, может это Незуко выиграла генетическую лотерею, а не какие-то магические штучки. Свет в комнате наверху гаснет. Безлунная ночь.       Некоторое время мы сидим в тишине среди поющих сверчков. Откуда-то доносятся обрывки далёкого разговора, но буквально пару фраз. Когда вниманию становится не за что зацепиться, мысли как заговоренные возвращаются к одному и тому же событию. В какой-то момент это настолько выходит из-под контроля, что я вынуждена снова начать разговор. Теперь говорю тише, чтобы никто не смог нас подслушать:       — Ваши какуши.— Понятия не имею что именно означает это слово, но теперь запоминаю звучание. — Меня избегают, но я сегодня словила одного. Говорят, раны иссекли и ушили, начали что-то капать. — На языке вертится «идет на поправку» и я торопливо гоню эту мысль прочь, вслух заключая: — Посмотрим как будет. И ещё.       На душе становится совсем гадко, но кому я это расскажу, как не немой девочке-демону?       — Глупо с тем парнишкой вышло. Помнишь, с детьми был, такой бледный? Кохаку.       — Угу-у-у, — тяжело «вздыхает» собеседница.       — Похоже, та позорная Луна измотала его бессонницей. А со стороны вроде и не скажешь. Я думала, — я недовольно кривлю губы, — он ещё поживёт. Танджиро, представляешь, — издаю смешок, — его туберкулез по запаху почувствовал! Это опасно, он заболеть может. Ты уж последи за ним.       Она успокаивающе хлопает меня по бедру и мостится поудобнее. Вряд ли у охотников на демонов есть какой-то невероятный иммунитет, но что я пытаюсь доказать? Лучше потом с ним напрямую поговорю. Точнее, я должна называть его Камадо. Не Танджиро. Так, стоп, а когда мы с хозяйкой по кухне ходили там не было «камадо»? Чёрт, неудобно получится, если я перепутаю его фамилию с печкой, например.       — Незуко.       — М?       — Ты ведь тоже Камадо?       — Угу!       — Значит мне и тебя надо называть Камадо? — Она отрицательно мычит. — Славненько. Надеюсь, называя тебя по имени, я тебя не оскорбляю?       Она повторяет отрицание, обнимает мою ногу покрепче и умиротворенно вздыхает. Никогда бы не подумала, что вздохами и мычанием можно выразить такой спектр эмоций. Несмотря на незавидную участь, девочка выкручивается. Жизнь в «этой» Японии настолько непредсказуема, что ненароком можно стать даже демоном. Потратить вечную жизнь в попытке найти дорогу в своё время? Стать героем романа «Интервью с вампиром» что-то совсем не хочется. Раз и жить здесь, то и умереть по-человечески.       Я возвращаюсь к поглаживанию демоненка по голове и стрекочущим сверчкам. Хватит драматизировать, я здесь только вторые сутки. Да и не где-то в поле посреди зимы, а в доме со своими благосклонными спасителями.       Всё получится. Как-нибудь, но я это сделаю.       Новый день приносит новые заботы. За завтраком, который проходит в компании трёх набивших оскомину какуши, я участливо интересуюсь. Всё же полученные вчера ответы здорово мотивируют меня продолжать расспрос.       — Как состояние господина Ренгоку?       — К ночи началась лихорадка, — девушка в их обществе была ко мне наиболее благосклонна. Именно она вынудила меня пройти осмотр в поезде и нашла красивую синячину на пол спины. — Но мы справились. Сегодня прибудет мастер Химеджима, просим вас вернуться к вечеру.       — Это Столп, который будет его защищать?       Я уже слышала это имя накануне. Вернее, эту фамилию, да? Парни упоминали, что из-за сбежавшего на рассвете демона к нам направят ещё одного Столпа, чтобы в целости и сохранности доставить факелоголового к ним на базу. Девушка-какуши смиренно умолкает, передавая вести дела старшему из них — мужчине лет за тридцать с глубоко посажеными прищуренными глазами.       — Он сопроводит господина Ренгоку в штаб, а также направлен Мастером для решения вашего вопроса.       Точно. Поначалу Зеницу сказал, что всей паранормальщиной занимается их организация «истребителей демонов» — весьма табуированная, чтобы не сеять панику среди мирных жителей. Танджиро тоже весьма озадачился поведением Чжэня и подозревает его в сговоре с демоном «Бесконечного». Правда, всё это время они считают, что я Лара из Англии, которая приехала по поводу покупки земли на их родине. Я даже не знаю как сама бы отнеслась к иностранцу, который скупает и без того недостающую туземцам территорию и, небось, будет продавать им товар втридорога — дед у конторы мне об этом напомнил. Что до Химеджимы и этого Мастера… Как там, лучше горькая правда, чем сладкая ложь? Она на самом деле ничем не лучше полыни.       — Я очень признательна Мастеру, — благодарно киваю и про себя осекаюсь. Надо кланяться. Бляха, мне срочно нужны уроки этикета! — Как раны господина Ренгоку?       В глазах старшего читается как я ему надоела. Это неприятно, но они уже второй день молчат как партизаны, так что нечего удивляться моей настойчивости. Я волнуюсь, что пламенный отъедет из-за бездействия, по незнанию или наоборот, с использованием заранее опасного метода лечения, о последствиях которого ещё предстоит узнать «современным» врачам. С другой стороны, на деле я плохо ориентировалась. У них есть инструменты и стерильные растворы, узнаваемые мною по латинской записи на пузырьках, но, когда дело касается всех этих порошков, пилюль и отваров я некомпетентна. Вот вообще, я не уверена, что способна хотя бы рецепт с первого раза выписать! Нынешняя фармакология — моя огромная слабость.       — Кровотечение не возобновлялось.       А вот и возможность наконец-то выяснить!       — А как обстоят дела с глазом?       То, насколько резко меняется атмосфера едва не прибивает меня к полу. Он убьёт меня, он точно меня прикончит! Мои палочки замирают в одной из тарелок, а я, как загнанный зверь, смотрю на него. Испуг быстро сменяется на догадку: плохо. Все очень плохо, да? Возможно, сейчас в меня полетит смешной маленький стол, но на пол тона тише всё же подвожу:       — Неужели даже после удаления плохо?       — В удалении нет необходимости, — отчеканивает он, буря меня немигающим взглядом.       Во мне начинает нарастать раздражение. Он что, ему ошметки в глазнице на память оставить хочет?! Это же рана! Она будет сочиться, кровить и без антибиотиков рано или поздно точно принесет беду! Или опухнет так, что мы ничем уже не остановим, ведь гормоны ещё не изобрели!       — Это рискованно, — чеканю я.       — При всём уважении, мы справимся самостоятельно.       Я невольно вскидываю брови. Как бы да, но не совсем. Возможно, в этом времени ещё не знают о подобном осложнении. Кидаю на проверку:       — Можно потерять второй.       Какуши ничего мне не отвечает. Пусть игнорирует сколько хочет, уши-то у него открыты! Я с расстановкой продолжаю:       — Вы сами говорили, что глаз не подлежит сохранению. Стоит удалить его полностью, чтобы воспаление не перебросилось на второй.       Слепым ему точно не вернуться к военному ремеслу, а хуже для него не придумаешь! По крайней мере, если судить со слов его учеников и самих какуши парень буквально живёт этим. У него даже жены нет, несмотря на династию мечников, настолько он погряз в этой борьбе, хотя с местными кроткими женщинами на него и слепого много кто поведется. Наверное. Ему на месте виднее, да только если он не выйдет из лихорадки поговорить про это уже не удастся!       — Вы не знаете что предлагаете, — неожиданно подключается третий, парень, судя по голосу, моего возраста. — Это травматичная и опасная операция! Мы можем не справиться с осложнениями!       — Риск остается не менее высоким, — уж в дебатах я не потеряюсь, столько олимпиад мною пройдено, но теперь стараюсь взять не настойчивостью, а сочувствием, — просто отсроченным. Сосуды и нервы от глаза проходят рядом с мозгом, это может послужить восходящим путём для распространения инфекции. Кроме того, остается рана на животе. Чем ещё бороться с осложнениями, кроме уменьшения площади распадающихся тканей?       Без антибиотиков они всё равно будут ближе к нулю, чем к выздоровлению, но о гарантиях в обоих случаях речи не идёт. Они правы в том, что иногда активная тактика в хирургии быстрее убивает, чем спасает, но, черт, это же основы! Тупой способ потерять «столпа»! — При всем уважении к рангаку, — снова заводит главный, как-то по-особому выделяя: — иностранка, вас это более не касается. Обсуждению это не подлежит.       Я от возмущения едва воздухом не давлюсь. Сволочь! Загнал меня в тупик, да?! Я и так знаю, что для их организации я ничто и влазить в их дела не смею — по хорошему, — но на деле же они видят, должны понимать что происходит! Правильно говорят, со своим уставом в чужой дом не ходят! Если я хочу убедить их в чем-то, надо сделать правильно, по-их. Как мужчина в конторе и намекал.       Я смотрю на несколько небольших плошек с едой и понимаю, что про аппетит и речи не идёт. Наверное, я нарушу ещё сто-пятьсот правил, если встану и уйду, практически ничего не съев, но а какой у меня выбор? Я встаю с пола — раньше я даже подумать не могла, что это настолько сложнее — и прежде чем уйти, кланяюсь:       — Прошу прощения.       Стоит оказаться в слабо освещенном коридоре как жутко хочется остаться у бумажных дверей и подслушать, но сдерживаю себя. Нужен план. Другой план!       Что же, попытка номер два. Снова стучусь в деревянные ворота поместья Крофтов. Надеюсь, сегодня я выгляжу лучше, чем вчера, правда, снова без визиток, ну да ладно.       — Прошу, проходите, — на этот раз служка пропускает меня во внутренний двор. — Подождите здесь.       Двор поместья более колоритный. Вместо каменных садов несколько усаженных цветами террас, по обеим сторонам мощеные плиткой дорожки, вдоль которых расположены античные статуи. Смешение дома-пагоды с таким садом выглядит как порнография.       Через пару минут показывается дворецкий — первое европейское лицо за это время. В двух словах поясняю, что приехала совсем недавно, услышала об однофамильцах и решила свидеться на случай если мы приходимся друг другу дальними родственниками. Он сверился с документами, покачал головой и заявил, что хозяев в ближайшее время не будет, но он может предоставить семейное древо — альбом Крофты привезли с собой.       — Буду вам признательна.       Внутри вместо пустых комнат нормальная мебель. Посреди просторной гостиной с теми же бумажными дверьми одна из стен украшена потрясающим рисунком журавлей, а посреди стоит диван и небольшой стол. Видимо хозяева пытаются сохранить пространство. Мы присаживаемся и он передаёт альбом. Всё подписано чернилами, часть портретов нарисована от руки, более поздние — вклеенные фотографии в сепии.       — Как красиво!       — Господы очень чтят свои узы.       Поехали. Я понятия не имею кто из них знаком Ларе в принципе, затея по умолчанию проигрышная, но терять возможности не хочу. Имена типа «Саймон» и «Луиза» знакомые по фильмам и книгам, своего же нигде не нахожу. Хоть бы знала её родителей! Может меня просто не успели внести? Очень вряд ли, ведь мне не шесть, и даже не десять лет. Времени прошло достаточно.       — Очень жаль, — вздыхаю я, передавая книгу. — Если они справятся обо мне, я гощу в поместье среди глицинии.       Я откланиваюсь и возвращаюсь на уже знакомые дороги. Может «мои» Крофты не знатного рода, а просто богатенькие буратино, которым не взападло бросить дочь в путешествие через полсвета? Прям чую проблемы в их семейном очаге.       По заветам горланившего дальше по улице мужика, я ищу способ обойти контору «Бесконечного» и ею оказывается рынок. Отказывать себе в небольшой экскурсии я не смею, более того, с местной кухней я скоро умру и мне нужна альтернатива. Заодно соображу что такое дорого и богато, а что бедно и в самый раз. Отдельно стоит поиск молочки. Хотя бы плошки творога, который издалека я уже третий раз путаю с тофу! Размеры местного лука и его цена заставляли хвататься за сердце — такой зеленой палкой можно собак отгонять! Картошки не было, вместо неё некий батат. Помнится, у нас была на него мода. Яблоки стоили дороже лука раза в четыре! Выходит, если я решу обнести яблочный сад — это дикий криминал, да? Как обнести виноградник накануне сбора урожая, но там на тебя и собак натравят, так что…       Отдельно стоят прилавки с соусами, соленьями и закусками, большинство острые, зато добрые люди давали всё попробовать. Красная капуста хороша, морковка отвратительная, сто-пятьсот вариантов маринованной редьки ещё хуже, а похожие на склизкую плесень грибы островаты, но в самый раз! Надо будет запомнить. Когда я взглянула на цену вопрос отпал сам собой. Их явно переоценивают. Когда дело дошло до круп, разнообразие есть, но, как ни крути, а только рис — это дешево и сердито. А эту бурду я кажется даже ела когда-то. Как её, каное? Киное? Не могу разглядеть.       В общем, как бы я не пыталась отвертеться от местной кухни заменить её нечем. Ну почти. Вообще-то есть пара идей, но в ближайшее время заняться этим не выйдет. А странно: говяжье мясо немного, но есть, а молока нет… Может я чего-то не догоняю по поводу происхождения говядины?       Чайную лавку я считаю знаком и уточняю за ближайшие плантации. Мужчина любезно заявляет, что у них отвратительная погода для произрастания чайных кустов и, если где и искать, так у подножия «великой Фудзиямы» или окрестностях Киото. Я решила не спрашивать насколько это далеко и поступила иначе. Отдельным зданием стоял книжный магазинчик. Часть товаров была в свитках, другая в книгах, а на стене висела весьма антуражная карта Японии. К счастью, Киото подписано большими жирными иероглифами. Ага, мне что-то рассказывали про Хоки… Хоккайдо? А почему на ней нет железнодорожных путей?       — Эти проклятые русские!..       Через пару стеллажей до меня доносится низкий мужской голос. Я торопею. Моя внешность ну слишком приметная, чтобы проглядеть, а ещё и русская… Хотя, я же Лара Крофт, но вдруг для них европейцы тоже на одно лицо.       — … проиграли! Теперь острова наши!       Я додумываюсь осмотреть периферию карты и замечаю, что со стороны Китая выделена какая-то «Формоза», а часть Сахалина входит в состав страны. Это как? Когда? Надо было лучше учить историю! Но в ней про демонов ничего не было! Может мне найти здесь книгу по всемирной истории? А ещё лучше по фармакологии…       Я слышу как колокольчик на двери звенит и разговор затихает. Даже немного жаль.              — Месяц?!       Пораженно ахаю я. Узкоглазый бухгалтер желает моей смерти?! Он предлагает мне ждать данные из местного кадастра по сделкам месяц! Да у него этот журнал небось под задницей лежит, ему просто подняться впадлу!       — Дело серьезное. Я могу потерять клиентов, если буду столько ожидать.       — Таков порядок, прошу меня простить.       Лично для меня, да? Я прям нутром чую как с меня пытаются выбить побольше местной валюты, да не выйдет! Я гость дома глицинии, деньги за билет неплохие, но я не против на них и пожить с недельку! Я тут бедствую вообще-то! Вспоминаются слова Зеницу о положении женщин в их обществе. Вряд ли эти правила распространяются на иностранцев, верно? Причина задержки проста — деньги.       — Я могу оказать содействие, если это ускорит решение вопроса.       — К сожалению, такого порядка нет. Прошу меня простить.       Опять кланяется. Смысла настаивать нет. Здесь тоже нужен очередной другой план, благо у меня уже есть пара идей. Я откланиваюсь и лишь снаружи позволяю себе раздраженного вздохнуть.       Деньги, деньги, деньги…                                   Выходя на главную площадь я скорее готова крушить, чем отсиживаться. Вопрос с кадастром надо обсудить с хозяином дома, который его и подсказал. Возможно, я очередной раз сказала что-то не то или посмотрела как-то не так и на самом деле тут нужны не деньги, а манеры! Хотелось бы в это верить, потому что торчать здесь бомжом в течении месяца гиблый номер. Мне бы тогда сразу к борделю присмотреться. «Хозяйка неких плантаций», ночная бабочка Рара. Может мне там и нормальное имя предложат?       Оглядываю площадь и внезапно замечаю банк! А правду говорят, если постоянно о чем-то думать рано или поздно появится! Интересно, он один в городе? Наверное, такой крутоты да — одни золотые панно чего стоят — а значит шанс его сотрудничества с заграничными финансовыми рынками весьма высока. Документы у меня с собой, так что поехали!       Пропустили почти сразу. Внутри прохладно и тихо, хоть и весьма людно.       — Добрый день, — поклон. Не приветствия, а курс для здоровой спины. — Я прибыла в город два дня назад и хотела бы осведомиться о наличии средств.       Клерк в европейских одеждах берёт мои документы, что-то заполняет и уходит, прося подождать. Если я планировала купить землю и это не выдумка в моей голове, тогда сумма должна быть приличная. Снимать её не рискну, даже часть. Второй вариант — ни денег, ни счета не существует. Вполне ожидаемо при моём-то положении!       Клерк возвращается с небольшим журналом.       — Прошу прощения за ожидание. Ваш счёт действительно открыт у нас. На нём 4 850 йен. Желаете снять?       Угу-у-у. Понятно, что ничего не понятно. Это явно немного для покупки земли, но и немало. Если прикинуть в бататах, которые продавались за сины, я могу прожить на них… с пару лет или около того?! Невольно посещает мысль, что на билет на пароход мне, вообще-то, хватит, но посмотрим правде в глаза — мне некуда ехать. Правда, если прижмет, я бы предпочла умереть на по-настоящему своей земле. С другой стороны, не вечно же мне торчать в доме глицинии. Уверена, хозяйка и так воспринимает меня как свой ночной кошмар. Уточнить бы ещё за аренду какого-нибудь жилья…       Я отказываюсь и уточняю каким способом и где при желании я смогу их снять. Вести звучат не то чтобы радостные: в этой части острова всего четыре филиала банка и те в крупных городах. Если меня ждет путешествие, надеяться не на что, но он бы не советовал соваться дальше. Когда я спрашиваю почему, он заявляет, что чужестранке там не понравится и на этом всё. Спасибо, парень, спасибо. Мне уже здесь не нравится!       Перед тем как покинуть кабинет я смотрю на время в коридоре — часы достаточно громко тикают, чтобы сразу определить где они. Столп скоро должен прибыть.