Хороший эльф — мертвый эльф

      И вот снова Темерия, такая же холодная и смердящая. Иорвет всей душой ненавидел эти края.        Они шли уже давно, перебирать все выше на север, подальше от наступающего Нильфгаарда. Иорвет прекрасно понимал, что вечно бежать не сможет. Просто пытался выиграть хотя бы немного времени, чтобы собраться с мыслями и выстроить дальнейшую тактику.        К тому же… его не отпускала одна мысль. Граф Феларт уж слишком сильно желал отдать его Черным. Спрашивается, зачем он вообще им сдался? Раньше, когда он командовал под знаменами Нильфгаарда, может, он и представлял для них хоть какую-то ценность, но сейчас… Сейчас он был лишь использованной пешкой, утратившей весь потенциал. Но как оказалось, он ошибался на этот счет, и Нильфгаард нашел для него применение. Вот только какое?        Это не давало ему покоя. Если Нильфгаарду чего-то хотелось, они пойдут на все, чтобы добиться своего. А потому неровен час, как выскочат, прямо как черт из табакерки, чтобы испортить все его планы. Иорвет меньше всего желал сталкиваться с Нильфгаардом сейчас, поэтому бежал на север.         Ну а тем временем, пока не было видимых противников и конкретных целей, скоя’таэли, ушедшие из Вергена, вновь разбились на небольшие отряды. Так было куда проще маневрировать на людских землях: одни пряталась в одном лесу, другие — в другом. Dh’oine редко заходили глубоко в леса — хоть тут им хватало ума понять, что эта территория была не под их контролем. В лесу они были все равно, что малые дети, и если человек на свой страх и риск все же заходил глубже в чащу, то, что следовало далее, можно было без натяжки назвать избиением младенцев. Так что в лесах эльфы могли чувствовать себя в относительной безопасности, даже во время войны.        Отряд Иорвета добрался до какой-то деревни. Точнее до того, что от нее осталось.        Перерезав всех трупоедов, обожравшихся тухлым мясом каких-то бандитов, ранее засевших в этих развалинах, скоя’таэли принялись обыскивать опустевшие халупы. И пока все шарили в округе, сам же командир беззастенчиво прохлаждался, наблюдая за всем со стороны. Созерцая осенний пейзаж, он, как настоящий дед, обуреваемый старческой ностальгией, сам не заметил как погрузился глубоко-глубоко в собственные мысли.        Эльф полной грудью вдохнул осенний воздух, чувствуя настойчивый аромат перезревших яблок. Яблоневый сад, в который он ненароком забрел, изобиловал крупными, алыми плодами, кожура которых чуть ли не сверкала на солнечном свету. Яблок было так много, что, казалось, ими можно было накормить целый отряд. Переспевшие фрукты сами падали на землю, где начинали гнить и источать сильный запах.        Иорвет протянул руку, легко срывая плод с ветки, и тут же вгрызся в него зубами. Яблоко было медово сладким и сочным, и как только Иорвет откусил кусок, сок тут же брызнул, мелкими каплями оставаясь на губах. Эльф слизал сок и вдруг задумался. Вкус был… хоть и необычно приторным, но подозрительно знакомым. Когда бы ему приходилось пробовать такие яблоки? Может, в далеком детсве, когда он еще бывал в Синих Горах? Или…        Иорвет еще раз оглянулся, внимательно осматривая густой яблоневый сад… истлевшие крыши хат вдалеке, давным-давно разрушенные дома, которые начали потихоньку гнить от сырости и старости. Разглядывая эту разрушенную деревню, он все больше убеждался в том, что однажды здесь уже бывал.               Вдруг в мыслях всплыла одна рыжая полукровка, о который Иорвет не вспоминал уже довольно давно. Точнее… даже не она, а другая, очень похожая на нее. Dh’oine, которую он как-то повстречал в этих местах.        Ха… Точно… Кажется, это было не так давно. Около десяти лет назад, когда еще скоя’таэли только-только зарождались как целое движение.         В тот день они разбили лагерь в лесу близ Вызимы. Поганое место. Иорвету как-то доводилось бывать там. К сожалению, ему не удалось увидеть бриллианты Темерской столицы, зато он на собственной шкуре испытал жизнь в местной резервации — та еще помойка. Он даже не мог представить, как кто-то вообще мог жить в таких условиях. И все же его сородичи жили там, точно крысы. И относились к ним, как к крысам. Если бы у него был выбор, он бы предпочел сжечь этот гадюшник к чертям собачьим, пусть даже вместо с со всеми эльфами, которые там жили. Хотя, “эльфы” — громко сказано, у Иорвета даже язык не поворачивался назвать этих паразитов Aen Seidhe. Они, отказавшись от свободы и добровольно согнув шеи перед гнетом людей, были недостойны называться эльфами. Скорее остроухими dh’oine.        В те времена как раз усилились “карательные меры” против нелюдей. Иорвет бы сказал, поделом им, сами виноваты, что позволили запереть себя и изводить, но все же он не отворачивался от тех, кто одумался и бежал от людского беспредела. Таких было на удивление много, и не только эльфы, но даже краснолюды примыкали к отрядам.        Сам Иорвет уже не первое десятилетие прятался в лесах и охотился на людей, и даже если изначально его сердце переполняли гнев и жгучая ненависть, с течением времени эти чувства успели потускнеть. После стольких лет борьбы им управляли холодный расчет и желание извлечь выгоду из положения, в котором находился. Он уже не был порывистым юнцом, в духе которого было рубить сплеча и действовать опрометчиво.        Однако в отличие от такого старика как он, многим новичкам (которым как раз оказалось между двадцатью и пятидесятью) хотелось мести. Те, кто совсем недавно вырвались из-под людского гнета, спали и мечтали о мести. И если они не могли добраться именно до тех, кто изводил их всю их жизнь, на их место вполне могли сгодиться другие — те, кого не защищали высокие стены столицы.        В общем, все пришли к решению устроить парочку набегов. Учитывая, что как раз шла война, и в деревнях осталось мало мужчин, набеги на деревни не должны были представлять большой сложности. Иорвет бы сказал, что это не дело — нападать на поселения, в которых остались женщины да старики, но… Раз у всех чесались руки, он был не против немного поразмяться. Все-таки, было полезно изредка устраивать подобные вторжения. Как для них, так для самих dh’oine — чтобы не забывали, что леса принадлежали эльфам.        К тому же, припасы были не резиновыми. Провиант, лекартсва, даже самая банальная одежда — все заканчивалось. И к сожалению у свободных эльфов был только один вариант — воровство и разбой. Иорвет нисколько не обманывался на этот счет. Все это нельзя было назвать благородными поступками, но иначе никак. Либо они будут убивать и грабить, либо передохнут от голода. К счастью, Иорвет мог спокойно на все закрыть оба глаза. Все-таки стоял вопрос выживания.        — Iorveth, — его вдруг окликнули.        Эльф обернулся, замечая, как к нему приближался его товарищ, улыбаясь слащавой улыбочкой, не предвещающей ничего — абсолютно ничего — хорошего.       Ангус Бри-Кри, так же как и он, был далеко не новичком и уже давно скитался по лесам. Обычно их пути, как и в прошлом, так и сейчас редко пересекались. Единственное, что их объединяло, так это эльфийская кровь, и то, что они оба всей душой боролись против ига dh’oine. Методы их борьбы, однако, в корне отличались.        Иорвет не питал к своему собрату особенно теплых чувств. Их отношения можно было охарактеризовать фразой “двум тиграм не ужиться на одной горе”: как ни крути они оба были прирожденными лидерами, которым пришлось делить один отряд. Иорвет надеялся, что как только они усмирят жажду крови новичков и пополнят запасы, смогут наконец разделиться и не видеть друг друга хотя бы ближайшие десять лет.        Впрочем, все это нисколько не мешало Ангусу делать вид, как будто они были закадычными приятелями: если была такая возможность, он заводил с ним беседу, лично подливал вина за ужином, а после, как бы шутя, подстрекал его то на очередной спор, то совершить какую-нибудь глупость.        Вот, например, как сейчас.        — Bhí mé ag smaoineamh... [я тут подумал…] Cén fáth nach gcuirfimid deireadh le hargóint an lae inné [почему бы нам наконец не положить конец вчерашнему спору]? — сказал он и невинно улыбнулся, и благодаря ямочкам на щеках выглядел как сама чистота и скромность.       Впрочем, Иорвет, услышав его слова, лишь тяжело вздохнул. Упал же ему на голову этот сугроб…        — Agus trí "Deireadh", nach bhfuil tú ag moladh go gcuirfimid deireadh le hargóint faoi а [а под словом “завершить”, ты не предлагаешь просто завершить спорить об этом]? Cad atá uait uaim [чего ты от меня хочешь]?       Ангус подошел к нему еще ближе, настолько, что стали хорошо видны узоры на его зрачках, как будто хотел поделиться каким-то особенно сокровенным секретом. Так, взглянув на этого типа, который всем своим видом походил на милого и послушного юнца, было сложно поверить, что характер у него был как у старого лукавого черта, если не хуже.       Впрочем, сам Иорвет от Ангуса далеко не ушел.        — Molaim seiceáil duit féin an bhfuil mé ceart nó nach bhfuil [предлагаю самому проверить, прав я или нет].       — Gan suim [не интересует], — тут же отрезал Иорвет. — Níl sé i gceist agam bogha agus scríobadh os comhair an dh’oine d'fonn a fháil amach cé méad muc agus grán atá i bhfolach acu [я не намерен заискивать перед людьми ради того, чтобы узнать, сколько у них припрятано парасей да зерна]. Glacfaidh mo seidhe ceann go gasta agus gheobhaidh sé amach gach rud a theastaíonn uathu, gan a bheith ag náiriú ort féin mar sin [мои эльфы быстро выловят одного и узнают все, без необходимости так унижаться].        — Agus níl mé ag iarraidh ort tú féin a náiriú. Cad atá cearr le roinnt ama a chaitheamh le cailín deas, huh? Dh'oine, cibé. Féadfaidh tú é a mheas mar staidéar ar chultúr eile — tá sé an-úsáideach, go háirithe agus tú ag cogadh leo [А я и не прошу тебя унижаться. Что зазорного в том, чтобы провести немного времени с милой девицей? Человек, ну и пусть. Можешь рассматривать это как изучением другой культуры — очень полезно, особенно когда с ними воюешь],— примирительно улыбнулся эльф, точно старая монашка. Иорвет мысленно закатил глаза, не понимая, почему из всех эльфов прицепились именно к нему.        Ангус на этом не останавливался:       — Tá cailíní an tsráidbhaile mar sin, a luaithe a fheiceann siad fear dathúil, bíonn siad réidh láithreach chun iad féin a chaitheamh ag a chosa. Ní gá duit fiú brú a chur ort féin. Feicfidh tú. Tá sé beagán greannmhar fiú.... Agus seachas sin, má dhéanann tú é ar do bhealach, tabharfaidh muintir na háite faoi deara an caillteanas ar bhealach éigin - tar éis an tsaoil, sna sráidbhailte tá a fhios ag daoine gach rud faoina chéile, cé a rinne farted agus cathain nó cad a d ' ith siad don bhricfeasta. An bhfuil scaoll breise ag teastáil uainn i ndáiríre? [Деревенские девушки они такие, только увидят красавца, сразу в объятия к нему бросаются. Так что не придется даже напрягаться. Вот увидишь. Это даже немного забавно… Да и к тому же, если сделать по-твоему, местные так или иначе заметят пропажу — все-таки в деревнях люди все друг о друге знают, кто и когда пернул или что ел на завтрак. А разве нам нужна лишняя паника?]       — Cén fáth a dteastaíonn seo go léir uait [зачем тебе все это]? — сдаваясь, поинтересовался Иорвет. Он чувствовал, что как бы не сопротивлялся, в этот раз ему придется уступить Ангусу. Иначе этот банный лист никогда не отвяжется.        Тот лишь пожал плечами и беспечно ухмыльнулся.        — Níl a fhios agam [не знаю]. Tá sé rud beag leadránach anseo, mar sin ba mhaith liom roinnt spraoi a bheith agam [здесь скучно, так что хочется немного поразвлечься].        — Beidh do spraoi agat nuair a dhéanaimid ionsaí ar an sráidbhaile [ты развлечешься достаточно, когда мы нападем на деревню], — резко бросил Иорвет, все еще сопротивляясь напору.        — Ó, níl aon amhras orm faoi sin [в этом я не сомневаюсь]! Ach anois táim ag fanacht agus ag fanacht leis sin [только этого еще ждать и ждать, а пока… ]... ha-ha! Ná glac ró-dáiríre é [не воспринимай это слишком серьезно]. Caitheamh leis mar thurgnamh beag [отнесись как к небольшому эксперименту].        В гробу он видал такие эксперименты! Найти женщину dh’oine и расспросить о том, как обстояли дела в поселении, едва ли можно было назвать сложным делом, вот только… Не нравилось ему все это. Ему было как-то привычнее встречаться с врагом лицом к лицу, а не прятаться и изворачиваться, как какой-то жалкий трус.       — Má tá tú chomh leamh, cén fáth nach ndéanann tú é féin [если тебе так скучно, почему бы тебе самому не пойти]?        — Ach rinne mé é seo na céadta uair cheana féin. Chomh maith leis sin... tá Tú iontach maith ag troid agus ag déanamh gaistí, ach is dóigh liom go bhfuil cur chuige beag difriúil in easnamh ort. Níos lú amh. Feicfidh tú, labhraíonn daoine i bhfad níos éasca nuair nach bhfuil scian ag a scornach. Is é an rud is mó ná a muinín a thuilleamh. [Так неинтересно. Я уже делал это сотни раз. К тому же… Ты отлично умеешь сражаться и строить ловушки, но мне кажется тебе не достает немного другого подхода. Менее грубово. Вот увидишь, люди говорят куда охотнее, когда к их горлу не приставлен нож. Главное — заслужить их доверие]       Опять одно и тоже. Этот спор уже затягивался, действуя Иорвету на нервы.        — Ná héist leis an ngiorracht seo [не слушай ты этого придурка], — вдруг вмешался Киаран, который пришел ему на помощь. Иорвет был даже благодарен ему за это. Вот только Киаран не мог переубедить Ангуса, скорее лишь временно отвлечь его внимание. — Tá a fhios ag gach duine go bhfuil Agnus cnónna [всем известно, что Ангус полный псих].        — Ouch, gortaítear sin [Ауч, а это было больно]! — Ангус прижал руку к сердцу, как будто ему стрелой попало в грудь. Впрочем, Иорвет не особо обратил на это внимания, лишь покачав головой.        — Ar ndóigh [как же], — хмыкнул Киаран. — Iorveth, ná bíodh imní ort, fág dom é… [Иорвет, не беспокойся, поручи это мне… ]               К сожалению, на этот раз, по видимому, он не мог все скинуть на Киарана. A d’yeabl aep arse!

***

      Мысленно матерясь самыми живописными выражениями, Иорвет установил капкан и, просунув ногу в него, аккуратно запустил механизм. Так как капкан был сломан, боли, можно сказать, совсем не было. Выглядело немного кроваво, но на деле это были простые царапины, которые могли легко обмануть неопытного. Он выглядел раненым и беззащитным, закованным в ужасные клещи. Теперь лишь оставалось дождаться того, кто клюнет на живца.        Сделав все приготовления, Иорвет развалился на мягкой траве. Ему все равно предстояло долго ждать свою жертву, поэтому пока он был в полной тишине, можно было немного расслабиться. Признаться, он любил оставаться вот так, наедине с лесом. Без суеты и шума лагеря, лишь он и лес. Это напоминало ему о том, кем он был и как сильно был связан с природой. Ему правда жилось спокойнее в лесах, чем в какой-нибудь соломенной халупе. Хотя… он так давно скитался и спал под открытым небом, что давно забыл, каково это, коротать ночи в теплом доме у теплого очага, а не ютиться на холодной земле.        Он ждал и ждал. И потом еще ждал. Проведя столько времени, ровно сидя на одном месте, эльф порядком утомился. Даже ночное патрулирование казалось не таким унылым занятием по сравнению с тем, чем он был занят сейчас. Иорвет покачал головой, думая, что его знатно надули, предложив такой “интересный” способ.        Да уж, ему было очень интересно. Он просто светился от переполняющего его возбуждения!        Громко вздохнув, как будто ему и правда было больно, он закинул голову наверх, смотря на небо. Кроны деревьев вокруг образовывали необычный рисунок… хотя, если присмотреться, виднелся лишь большой хуй — что отлично описывало ту ситуацию, в которой он оказался. Наверное, было куда логичнее просто пробраться ночью в чей-нибудь дом и расспросить, как в деревне обстояли дела. Сейчас же у него было ощущение, что он просто терял время, просиживая штаны в кустах.        И зачем он вообще повелся на уговоры? Ему уже давно было не пятьдесят, чтобы заниматься такой дурью.        Иорвет уже правда подумывал сворачивать этот цирк без зрителей и убираться восвояси, как тут его слух различил тихий шорох. Вряд ли это был зверь, скорее… Судя по звуку, это был человек. Казалось, он был не так уж далеко, не больше ста метров.        — Кто-нибудь! Помогите! — во всю глотку заорал эльф. — Кто-нибудь! Пожалуйста!        Его истошные крики, к радостью, не были напрасны. Человек, услышав эти вопли, тут же побежал в его сторону. Эльф отчетливо слышал сбивчивое дыхание, легкий, почти невесомый шаг своего спасителя — судя по всему, это был кто-то молодой и небольшого веса, скорее всего девица. Иорвет даже успел удивиться своей внезапной удаче.        И прежде чем его жертва успела выбежать на опушку, он принял самый жалкий вид, на который был только способен. А еще натянул на голову капюшон — как бы красив он ни был, люди не любили видеть длинные уши, а потому было лучше их спрятать.        Тут из кустов с криком:“Я уже тут!” выскочила его рыбка, которую он так долго пытался изловить. Точнее, деревенская простушка, которая вместо платья носила какие-то испачканные штаны, а на ее голове было неопрятное гнездо рыжих волос. Руки у нее тоже были грязные, как будто недавно в земле копалась, — в общем, картина маслом. Иорвет мысленно простонал, сетуя на то, с каким же мерзкими существами ему приходилось иметь дело, когда как на лице его тут же появилась сияющая улыбка, та самя, которой он встретил бы свою спасительницу: искренняя и сладкая.        Девка, лишь завидев его, заметно опешила. Она уставилась на него сбитым с толку взглядом, пару раз моргнула, как будто пыталась проснуться и сбросить наваждение. Она легко встряхнула головой, сражаясь с эльфийскими чарами, а после посмотрела на него уже другим взглядом. Настороженным. Точно не человека нашла, а опасного зверя.         Она нахмурилась и грубо бросила ему:        — Ты кто?        — Помоги мне, — тут же попросил эльф, как будто и не слышал ее вопроса. — Пожалуйста. Я случайно попал… — Иорвет взглядом указал на капкан, в котором была заключена его нога, и скривился от воображаемой боли. — Черт, как же...        — Ох… — протянула она, как только заметила его “ранение”. На мгновение даже побледнела, и Иорвет испугался, как бы его спасительница не грохнулась в обморок от вида крови.        Но девица вдруг собралась и, как будто позабыв, что имела дело с чужаком, кинулась к нему на помощь. Она присела рядом — возможно, немного ближе, чем следовало, — и принялась рассматривать его ногу, заключенную в капкан. Девица разглядывала ее и так и сяк, с одной стороны и с другой… как будто это была какая-то забава!        В какой-то момент это начало злить Иорвета. Она будто забыла, что у этой ноги вообще-то был хозяин! И неужели это ранение было интереснее его самого?        Разумеется, он и без слова Ангуса прекрасно знал, что люди были падки на эльфийскую внешность. К тому же, скромность не была его чертой, и Иорвет без зазрения совести мог сказать, что был красивым даже по меркам эльфов. Какие там люди, любой Aen Seidhe был бы его, пожелай он того. Он гордился своей красотой и, что бы там не думал себе Ангус, иногда беззастенчиво ею пользоваться. Что намеревался сделать и сейчас.        — Так ты мне поможешь? — мягким голосом протянул он, привлекая внимание неотесанной dh’oine.        Когда их взгляды, наконец, пересеклись, девка, еле взрогнув, на время замерла — точно заяц, завидевший поблизости волка. Казалось, она даже перестала дышать. Ее сердце вдруг так громко застучало, что его стук даже достиг слуха эльфа. Ее глаза, янатрные, почти красные, прямо как у какого-то демона, смотрели на него с испугом… Но в то же время, он видел, как в ее стремительно расширяющихся зрачках загорались первые искры влюбленности.        — Я… — неуверенно вырвалось у нее изо рта. — У меня… — она сглотнула, закусив нижнюю губу. — Я помогу! У меня с собой как раз...          Невнятно пробормотала девица и тут же спрятала глаза, чем вызывала внутри Иорвета ехидный смех. Казалось, ему даже можно было не стараться очаровать ее, она уже самостоятельно очаровалась.       Пока она копалась в небольшой сумке, Иорвет в наглую рассматривал свою “спасительницу”. Правда, что он редко имел дело с людьми. Убивал он их часто, но чтобы вот так мирно находиться рядом — настоящая редкость. Не сказать, что ему было особенно любопытно, все-таки dh’oine были приматами с примитивным поведением, но все же… Он как будто оказался в цирке, где ему выдался шанс побывать в одной клетке с одной безобидной мартышкой.        Иорвет в который раз мысленно отметил, как же сильно люди отличались от его народа. У этой девицы было самое человеческое лицо, которое ему когда-либо доводилось видеть: мягкая линия подбородка, пухлые щеки и губы, вздернутый нос. А еще ее кожа, испещренная веснушками, точно ночное небо — звездами. И все же, все это вкупе выглядело даже… мило. Для обезьяны.        Явно ощущая на себе чужой пристальный взгляд, девица заметно краснела, точно стремительно поспевающий помидор, а потому явно старалась направить все свое внимание на его пойманную в ловушку ногу.        Он внимательно наблюдал, как девица доставала бинты, а после еле как откопала в поясной сумке небольшую флягу. Она аккуратно разложила все вещи возле его ноги чуть ли не дрожащими руками, после чего задумчиво уставилась на ранение. Рыжая все переводила взор то с раны, то на свои бинты, и как-то нерадостно вздыхала и закусывала губу.        — Ты знаешь, как ее разжать? — с явной тревогой в голосе уточнил Иорвет.        — Принцип работы понимаю, хотя не использую такие штуки. У нас этим занимается только один Якоб. Последний трус и лентяй, вот он кто. Так, мне придется… Извини.        Хоть страшно смущаясь, она перебросила одну ногу через него, упирая обе стопы в устройство капкана. Медленно надавила, аккуратно раскрывая зубастую пасть ловушки, позволяя его ноге наконец оказаться на свободе. И в этот момент Иорвет почувствовал такое долгожданное облегчение. Он на мгновение прикрыл глаза и выдохнул, радуясь, что больше не был прикован к ловушке. Хоть боли как таковой и не было, но кому было бы приятно сидеть с пораненной ногой, заключенной в капкан несколько часов подряд? За это время она даже успела онеметь!        — Давай сюда воду и бинты. Я сам все сделаю, — скомандовал он, не желая, чтобы dh’oine дотрагивалась до него своими грязными руками.        Впрочем, рыжая безоговорочно сделала так, как велел эльф, а после горящими от любопытства глазами уставилась на его ногу. Точнее, на то, что он с ней делал: как закатал порванную ткань брюк, промыл рану водой из фляги, а после ловко забинтовал все это дело.        — Не знаю, спасет ли это тебя, — она вдруг подала тихий голос. — Один мужик уже попал в такую штуку. В итоге ему пришлось отрезать ногу, потому как та начала гнить. До сих пор помню, какая вонь от нее шла. Он еще пытался садить на нее лечинок, чтобы те съели гниль, но... — ее лепетяние резко прервалось, точно девка язык прикусла. Только после того, как она закивала каким-то своим мыслям, состроив ту еще морду, продолжила:       — Эм, в общем, тут неподалеку есть лекарь. Говорят, он раньше работал в столице, так что, должно быть, лечит хорошо. Если что, того мужика лечил не он, если есть сомнения. Могу проводить, если хочешь…?         Она вновь подняла на него робкий взгляд. Иорвет, наблюдая за ней, мысленно усмехнулся. Этот ягненок, содрогаясь от страха да краснея, даже не догадывался, что приглашает волка в свой дом. Впрочем, Иорвет был не прочь воспользоваться ее наивностью и прогуляться до деревни, лично узнав, как там обстояли дела. Все-таки, куда было проще атаковать, когда был знаком с местностью.        Улыбнувшись самой смазливой улыбкой, на которую был способен, эльф со всей благодарностью кивнул. Решив, что следовало ковать железо пока горячо, Иорвет, не спуская глаз с девицы, протянул:        — Поможешь мне дойти? Боюсь, что сам с такой раной не смогу добраться до лекаря.        — Ах, д-да!        Рыжая протянула ему руку, собираясь помочь встать. Как только он поднялся с земли и наконец померился ростом со “спасительницей”, к своей неудаче осознал, что немного погорячился, попросив у нее помощи. Да он же переломает ее, как только навалится! На мгновение его посетила мысль… Может, все же стоило решить дело старым-добрым методом, то есть скрутить ее да допросить, а не устраивать этот жалкий спектакль, поддавшись уговорам Ангуса?        Однако девица, вопреки его опасениям, самоотверженно предложила опереться на плечо, и Иорвет, немного помявшись, все же решил проявить несвойственную ему мягкость и посмотреть, куда приведет эта кривая дорожка.        Скрепя сердце, он принял “помощь”: перекинул руку через ее плечо, еле-еле упираясь на девушку. При этом ему пришлось так сильно согнуться, чтобы совпасть с ее ростом, что, казалось, у него ненароком заноет спина. И так они отправились в путь. Девица громко пыхтела, прилагая все силы, что были в ее крохотном тельце, чтобы дотащить на собственном горбу почти двухметрового эльфа, а сам Иорвет, согнувшись в три погибели, точно древний старикашка, неуклюже ломал комедю, строя из себя смертельно раненного.        — Пока мы идем, не расскажешь мне, что это за место, куда ты меня ведешь?         — А… Коне…чно, — ответила она с одышкой. — Это село Елань, тут… тут в основном все выращивают яблоки и только о яблоках и думают, а…         — Сейчас идет война. С вас много требуют? — вдруг перебил ее Иорвет. Казалось, его резкий вопрос ее немного озадачил, потому как некоторое время она молчала, погрузившись в мысли.        — А я… не знаю. Здесь не выращивают зерна или… только яблоки. Не знаю, насколько они нужны армии. Но многие и правда ушли на войну. Однажды пришли солдаты и забрали почти всех мужчин, оставили только слабых, старых и детей. Почему спрашиваешь? Боишься, что тебя тоже могут забрать?        И только Иорвет хотел ответить, что дело было не в этом, как девица его опередила:        — Не переживай. Они больше не придут в Елань и никого не заберут, — хоть ее голос звучал спокойно, но в нем, казалось, была скрыта какая-то затаенная обида. — Тут кроме яблок почти ничего не осталось.        — Что-то не так? Не нравится это место? — предположил эльф, и, казалось, хоть ткнул пальцем в небо, попал в самое яблочко. Она еле вздрогнула, и даже чуть не споткнулась, пойманная врасплох его вопросом.        — Я… — она остановилась, как будто решив немного передохнуть. — Я люблю Елань, но… По правде, ты угадал. Мне кажется, я совсем не подхожу ни этим людям, ни этому месту. Я слишком неправильна... я, — dh’oine, которую вдруг прорвало посетовать на личные проблемы, вдруг стушевалась и резко замолчала, так и не поведав, что ее беспокоило.         — Хочешь, возьму тебя с собой? — мягко, почти любовно протянул эльф, точно настоящий змей-соблазнитель. Разумеется, все это были игры, и он не собирался никуда ее забирать, но в моменте Иорвет так вжился в роль, что его слова звучали удивительно искренне.        — Что? — она, пораженная его смелым предложением, подняла на него свои глаза демона, казалось, уставившись прямо ему в душу. И глядя на ее искреннее изумление, на то, с каким воодушевлением она смотрела на него, как прилила кровь к ее пухленьким щечкам, казалось, что она правда верила ему… Или, по крайней мере, очень хотела верить.        Но вдруг девица взяла себя в руки, скрыв свое возбуждение, и неловко рассмеялась:        — Ну у тебя и шутки! Кхм… Нам… нам осталось совсем недалеко, давай… — она возобновила шаг, снова уткнув свой взгляд в пол.        Иорвет буквально кожей чувствовал, как ей было неловко: от его недавних слов, от его бесстыдной близости, от его дыхания, который касался ее кожи.        — Расскажешь мне что-нибудь еще об этой Елани? — почти пропел он, склонившись к ней, еще сильнее вгоняя девицу в краску.        — К-конечно! Только дай подумать…

***

      К счастью, село оказалось ближе, чем Иорвет себе представлял. И все же к тому времени, как они вышли из леса, Иорвет мог сказать, что знал о селе даже больше, чем ему следовало: не только важную информацию, но и такие сплетни, как кто на кого зуб точил и за что и прочее-прочее. Всю дорогу до деревни он молча слушал о жизни в селе, и это был... страннй опыт. Столько лет прожив партизанской жизнью, он уже и забыл, что такое обычная жизнь, где не приходится каждый день бороться, скрываться и думать, как протянуть до следующего лета. От этого, признаться, было немного не по себе. И чем больше девка болтала, про то, как они жили да не тужили, тем сильнее хотелось ее заткнуть. Но он терпел, терпеливо выслышивая ее рассказы, — сам же напросился. Так что он был невероятно рад, когда наконец показалось поселение. И тут же мысленно присвистнул, когда понял, что в этот раз они нацелились на вполне себе зажиточное село. Хаты были крепкими и большими, большинство с глинобитными стенами. Люди были одеты вполне прилично, в яркие платья да кафтаны, явно заявляющие, что жилось их владельцам очень даже хорошо. Впрочем, на фоне остальных его спасительница в грязных и чуть ли не до дыр повышенных тряпках казалась голодным беспризорником.       — Ну… вот и… все! — с трудом проговорила девица, сильно запыхавшись. И все же, как бы трудно ей не было, казалось, она вовсе не спешила избавить себя от балласта в виде эльфа. Прежде чем отпустить его, она подняла голову и…        Она сделала это столь резко, что случайно чуть было не коснулась его губ. Остановилась буквально в миллиметре и, вздрогнув всем телом, замерла.        Иорвет, нисколько не смутившись, ухмыльнулся. Глядя в ее ошеломленный взгляд, он понимал, что девка была окончательно и бесповоротно очарована им. Казалось, реши он сократить это ничтожно крохотное расстояние между ними и украсть ее, вероятно, первый поцелуй, она не только не оттолкнула бы его, но и с радостью ответила бы.        Впрочем, он не собирался воплощать эту возможность в жизнь. Да он лучше переспит с горным троллем, чем поцелует dh’oine.         Нервно хихикнув, девица тут же отпрыгнула от него на приличное расстояние, при этом чуть не уронила “больного”. Она было протянула к нему руки, чтобы попытаться поймать, но, видя, что ее спутник был в полном порядке, наконец отступила. Она замялась на одном месте. Вероятно, сгорая от неловкости.        — Это… в общем, тут принимает лекарь. Он должен тебе помочь. Я… Я...       — Что такое? — мягко спросил Иорвет, видя, как так вся краснела да мялась на месте. Ее глаза из раза в раз ударялись в него с каким-то вопросом, но девица хранила молчание, будто в рот воды набрала.        — Может, хотя бы назовешь свое имя? — тихо проронила она, краснея.        Его имя? Зачем оно ей?        — Если не хочешь… — замямлила dh’oine.        А впрочем, почему бы и нет? Пусть хорошенько запомнит его, чтобы проклинать его от всей души, когда придет время.        — Иорвет.        — Иор-вет, — она аккуратно распробовала имя, после чего улыбнулась так, будто получила самый желанный подарок. Девка выглядела настолько счастливой в этот момент, что у него, признаться, невольно засосало под ложечкой.       Все-таки он был слишком стар для подобных авантюр.        — Красивое имя. Думаю, оно тебе очень подходит.        — Да ну? — искренне засомневался эльф в ее возможности сказать, подходило ли ему его имя или нет. Впрочем, это было неважно.       — А я… — начала она говорить, но ее перебил чей-то громкий крик.        В следующее мгновение Иорвет заметил, как в сторону девицы летел здоровенный кусок жидкой грязи. Dh’oine даже не успела среагировать, как грязь с громким чвоканьем прилетела ей ровно в лицо. В грязи была не только ее морда, но и волосы, и одежда. Казалось, грязь попала ей даже в рот и глаза. Выглядело это просто уморительно. Она походила на взъерошенного воробья, искупавшегося в грязи.       — Ого! Попал! — радостно заявил тот, кто кинул грязь. И пока рыжая собиралась с мыслями и приходила в себя, Иорвет обернулся, разглядывая напавшего.        На вид совсем щенок, казалось, даже младше девицы. Впрочем, одет был с иголочки. Хотя он выглядел как задира, который кинул кусок грязи лишь забавы ради, Иорвет прекрасно видел, что сделал он это совершенно по иной причине — дело было в ревности. Этот мелкий неказистый dh’oine смотрел отнюдь не на нее, а на него. Да еще так, будто объявлял войну. Он сжимал кулаки так, что у него даже побледнели костяшки, а от напряжения заходили желваки на лице.        Видимо, боялся, что девку вот-вот утащат прямо из-под его носа. Иорвет чуть не прыснул со смеху, наблюдая за этим неуклюжим dh’oine. И все же позволил себе нагло ухмыльнуься, глядя ему в лицо, — ведь не было ничего приятнее, чем выводить dh’oine из себя.       — Лешик, ты совсем спятил! — тут же завопила рыжая.        Она больше не смотрела на Иорвета — не смела. И если бы не грязь на ее лице, Иорвет мог поспорить, что ее лицо заливала настолько насыщенная краска, что она и вправду походила на одно красное пятно. Казалось, от унижения и обиды она была готова вот-вот расплакаться, и из последних сил сдерживала себя.        — Я тебе такого покажу… — пробурчала она, после чего резко выскочила вперед, бросаясь в сторону парня. Тот тут же дал деру, унося ноги так быстро, точно рысак. С ее то ростом ей было его не нагнать, но сдаваться явно не собиралась. Иорвет наблюдал за этой парочкой с кривой ухмылкой, пока они совсем не скрылись из виду.        Он выдохнул с облегчением. Наконец от нее избавился.        И вместо того, чтобы пойти к лекарю и подлатать ногу, эльф зашагал в другую сторону. Ему хотелось немного прогуляться по селу и немного изучить его.

***

      Иорвет выстрелил, почти не прицеливаясь. Еще один dh’oine мертв. Он надеялся, что этот был последний, потому как ему уже осточертело заниматься этим — стрелять по слабым и неуклюжим dh’oine который час кряду. Занятие было до того муторным, что лишь утомляло.        Выдернув стрелу из груди только что убитой женщины, Иорвет ненадолго задержал взгляд на ней. Обычная dh’oine. Все ее лицо было красным и залитым горькими слезами, черные волосы взлохмачены, а розовая юбка испачкана свежей кровью.        Глядя на нее, Иорвету было… жаль. Ему не нужна была ее жалкая жизнь. Он убил ее только потому, что они не брали пленных, а оставлять ее в живых было слишком рискованно. Иорвет прекрасно знал, что если пожалеть хоть одного dh’oine, он обязательно вернется за местью, на следующий раз с помощью. Сейчас лишнее внимание и проблемы им были ни к чему.        На мгновение он прикрыл глаза. Разумеется, на поле боя не стоило терять бдительность ни на секунду, вот только это место назвать “полем боя” язык не поворачивался. Скорее слово “бойня” было более уместно, ведь никто — НИКТО — не давал им отпор, позволяя забивать себя точно беззащитный скот. Иорвет даже не переживал, что на него мог кто-либо напасть.        Пахло дымом и паленой плотью, на земле валялись разорванные кишки и другие ошметки внутренностей, в воздухе все еще стояли крики да плачь и изредка доносился смех новичков, которые наконец дорвались до сладкой расправы. Для них наконец наступил праздник жизни. Спустя столько лет они смогли по-настоящему избавиться от оков бессилия и страха. Ведь dh’oine больше не имели никакой власти над их жизнями, и теперь вся было в их руках.       Ну, почти все. Они хоть и были настоящей местью во плоти, по факту же толком сражаться не умели. Их максимум — нарезать капусту в суп. Так что если бы кто-то все же смог дать им отпор, жертв было бы не избежать. И Иорвет чувствовал себя наседкой, следящей, чтобы ее птенцы слишком не заигрались и не пострадали.       Вдруг послышались странные крики. Не крики мольбы, страха или боли… Скорее, как будто кто-то был вне себе от ярости. И этот крик не походил на крик загнанной в угол жалкой dh’oine, а на пойманного врасплох Aen Seidhe. Почуяв неладное, Иорвет тут же бросился на крик.        Первое, что бросилось в глаза, был дом, объятый пламенем. Жар стоял такой, что даже близко не подойти. Но даже сквозь огонь Иорвет смог заметить, что были заколочены все окна и двери. Видимо, они заперли кого-то внутри и подожгли дом. Dh’oine внутри, скорее всего, был давно мертв — дом горел молча, лишь трещал огонь, медленно пожирая древесину.        Рядом с горящими домом лежали тела новичков. Каждый из них был поражен метким выстрелом. Стрелок в основном целился в сердце, глаза и шею, и почти все умерли в одно мгновение. Иорвет присел рядом с одним из них. Тот все еще был жив, хотя сильно ранен. Эльф быстро осмотрел его ранение, мысленно заключив, что лечение было бесполезно. Стрела насквозь пробила шею — тут было недостаточно просто залатать дыру бинатами, а ничего другого под рукой не было. И все же эльф, уже ставший бледнее призрака, держался за свою стремительно угасающую жизнь изо всех сил: он крепко зажимал рану, стараясь не дать крови выйти, и сдерживал кровавый кашель. Из-за пораженных связок он не мог говорить, лишь хрипеть, и, как только заметил рядом Иорвета, как мог попытался указать, куда ушел убийца.        Он проследил взглядом в указанную сторону, замечая вдали новые трупы. К сожалению, это были не тела dh’oine.        Иорвет со злостью сжал челюсти. Он не верил, что мог просмотрел лучника. Как такое вообще могло произойти? К тому же, он заранее позаботился устранить всех, кто мог им как-либо навредить. Но тогда как такое могло случиться? Неужели он слишком расслабился?       Лучник убил не только тех, кто был вокруг дома, но и других, выложив самую настоящую тропинку из трупов. Иорвет, желая выследить его, пошел по кровавому следу, который уходил глубже в лес. Он все шел и шел, ему встречались все новые тела, пораженные стрелами. Замедлил шаг только тогда, когда до слуха донеслись крики:        —  …испугалась. Мне показалось, что ты уже не вернешься… что ты бросила меня! — послышался надрывной писк, как будто кричал ребенок.        — Нет, не бросила! Я обязательно вернулась бы за тобой!        — Разумеется, вернулась бы… — протянул слишком знакомый мужской голос, от звучания которого у Иорвета даже пошли мурашки. — Но слишком поздно.       Он наконец вышел на опушку, где собралась та еще толпа. Эльфы стояли почти что в идеальном кругу, направляя стрелы на какую-то dh’oine. Они бы давно пристрелили ее, если бы dh’oine в ответ не держала на прицеле… Ангуса. Тот же в свою очередь захватит какую-то совсем мелкую dh’oine, угрожая ее жизнью.        И только Иорвет хотел расслабиться и насладиться зрелищем (честно, ему было все одно, кто кого убьет первым: Ангус — dh’oine или наоборот), как кое-что зацепило его внимание. Он нахмурился, приглядываясь, не веря собственным глазам. И все-таки они не могли его подводить — этой dh’oine оказалась не кто другая как его “спасительница”.       Какое отвратительное совпадение.       Тогда она показалась ему такой неказистой и безропотной, точно барашек на убой, сейчас же… Если судить по стреле — последней стреле, между прочим, — которую она направляла на Ангуса, эта мелкая шавка и впрямь перебила всех тех эльфов под его командованием. Иорвет с разочарованием хмыкнул. Он же еще тогда заметил, что глазами они подозрительно походила на демона — теперь лишь оставалось разводить рукми, причитая: “Что и требовалось доказать”. Сейчас девка была вся в чужой крови, точно волченок, задравший стадо коров. Ее глаза горели ненавистью и слепой яростью, руки не дрожали, готовые сражаться до конца. Даже если после ее ждала неприятная смерть.        Ее следовало убить. Но вот только Ангус, вместо того, чтобы прирезать dh'oine и покончить со всем — а такому бывалому войну ничего не стоило убить ее в одно мгновение, даже если его держали под прицелом лука, — решил устроить этот дешевый спектакль.       — Ублюдок. Только посмей… — зарычала она, но Ангус перебил:       — Ублюдок, значит… Вы, dh’oine, в который раз доказываете, что к вам нельзя проявлять милосердия. Только сделай добро, как вы тут же отплатите злом. За свою слабость… — несмотря на резкие слова, говорил он мягко, почти нежно, идеально отыгрывая роль белой лилии. — За то, что позволил себе быть милосердным и отпустил тебя, мои братья заплатили жизнью. Разве это не справдливо, если я заберу жизнь этой малявки в ответ на убийство моего народа?        На время между говорящими воцарило молчание, лишь изредка прерываемое горьким плачем ребенка в руках Ангуса. Девка продолжала смотреть на него все с тем же озлобленным оскалом.        — Мою мать сожгли заживо, — зарычала она в ответ, но ее голос чуть ли не срывался на плач. — Друзей убили на моих глазах. И ты называешь ЭТО милосердием? Тронешь мою сестру, и я…         — Бринна… — зарыдал ребенок в руках Ангуса, как только тот сжал ее чуть крепче, как будто намереваясь задушить. — Мне больно…        Девица, на лице которой до этого застыло безжалостное выражение, вдруг вздрогнула. Ее озлобленная маска вдруг треснула. Она уставилась на ребенка глазами, в которых стояли горькие слезы.       — Стой! — заорала она, видя, что Ангус не собирался останавливаться и мог вот-вот задушить заложника.        Девица, скрывшись, как будто от сильной зубной боли, отчаянно выкрикнула:        — Тебе нужна я, не так ли? Это я убила тех эльфов, так и справедливость спрашивать нужно с меня! Если отпустишь ее, я… — ее голос вдруг еле задрожал. — Я сдамся. Отплачу за смерти твоих братьев. Только, прошу, отпусти ее. Она ни в чем не виновата!        — Опасные слова ты произносишь, dh’oine. Мы не знаем жалости перед вашим грязным родом, — мелодично протянул Ангус, а после, оглядев девку с головы до ног, точно пойманного живем зверя, кивнул остальным, давая знак, чтобы расходились.        — Брось лук, и я отпущу малявку.        Она без промедления бросила лук с единственной оставшейся стрелой на землю, принимая поражение. Дикий волчонок остался без острых клыков и наконец был обезврежен. Шоу, казалось, подходило к концу…        — Iorveth.        ... или только начиналось.       Он никак не ожидал во всей этой суматохе услышать свое имя. Иорвет, стоящий немного в сторонке, нахмурился, мысленно матеря Бри-Кри самыми последними словами. Что-что, а быть втянутым в чужие интриги ему явно было не по душе.        И тут девица наконец заметила его. И, разумеется, тут же узнала. Не могла не узнать. На ее лице вдруг пробежало удивление вперемешку с замешательством. И на мгновение… всего на одно мгновение она увидела в нем спасение. Заметив, как приподнялись ее брови, как расслабились губы, казалось, она хотела потянуться к нему и попросить помощи, как...       Осознание того, как обстояли дела на самом деле, опередило ее наивный порыв.        Яркий взгляд некогда нежных янтарных глаз резко потух. И тут же вспыхнул, смотря на него с переполняющей ненавистью, точно раскаленная лава, которая вот-вот вырвется наружу. Девица наконец смогла увидеть, кем он был на самом деле — убийцей. Он пришел к ней, чтобы подлым обманом выведать все о селе, тем самим заставив... нет, ее никто не заставлял. Она, поддавшись его чарам, по доброй воле подставила всех жителей Елани.       Иорвету не оставалось ничего кроме как признать все обвинения, которые читались в ее глазах. Он и правда был тем еще подонком. Впрочем во взгляде, который он вернул девице, не было ни толики вины или сожаления. Что сделано, то сделано. Он не мог изменить прошлого и тем более не собирался. Предаваться угрызениям совести было не в его характере.        Ангус вновь обратился к нему, и его голос был до того довольный, точно как у объевшегося сметаной кота:        — Aen luned an taith vort taispeá'va [уведи пока куда-нибудь этого ребенка], — слова прозвучали, как команда. И на мгновение Иорвет почувствовал такое внутреннее сопротивление, что от злости чуть ли кровью не плюнул.        Вот же наглый ублюдок. Он еще смел ему приказы раздавать?        Сопротивляясь с желанием просто развернуться и уйти, Иорвет все же приблизился к Ангусу. Он тут же бросил в него взгляд, так и кричащий: “Какого хрена?”, но тот лишь улыбнулся, как бы извиняясь и прося подыграть. Иорвет лишь оставалось мысленно закатил глаза — он знал, что Ангус никогда ничего не просил, а брал то, что ему хотелось, не спрашивая ни у кого разрешения. Этот раз ни чем не отличался. Бри-Кри, по-доброму улыбаясь и строя глазки, всего лишь предупреждал, чтобы Иорвет не мешал. Разумеется, убить он его не убил бы, но вражду обещал.       Иорвет нехотя перевел хмурый взгляд на девку. Той, казалось, было уже все равно, что случится с ней. Она лишь в панике следила за тем, что они теперь собирались делать с ее сестрой. А еще изредка взглядом метала в него молнии. Надо же! Несмотря на то, что недавно умоляла сжалиться над ее сестрой, dh’oine вовсе не выглядела так, словно собиралась молить о пощаде. Скорее, она, точно загнанный зверь, так и ждала момента, чтобы перегрызть им глотки да вспороть животы.        Глядя на ее дикий взгляд, полный ощутимой жажды крови, Иорвет очень уж сомневался, стоило ли оставлять все на самотек. Ему хотелось все закончить здесь и сейчас. Ее следовало убить, покуда в дальнейшем не принесла еще больше бед. Эльф не видел никакого смысла в играх, в которые играл Ангус, и не мог доверить ему разобраться с этой dh’oine. Кто знает, что он учудит?        Иорвет посмотрел на Ангуса. И хотя тот внешне выглядел вполне спокойным, от зорких глаз Иорвета не утаилось, как того чуть ли не трясло от перевозбуждения. Его глаза покраснели, к лицу прилила краска. Бри-Кри так сильно кровь ударила в голову, что, если не дать ему волю сейчас, эльф обязательно вернет ему эту обиду позже, да еще в десятикратном объеме. И если Иорвет сейчас пойдет наперекор, казалось, Ангус будет готов даже сражаться за нее, точно за последний кусок мяса в период великого голода. Он как будто заявлял, что она была его законным трофеем, и не позволит забрать ее и просто так убить.       Иорвет тяжело вздохнул. Dh’oine уж точно не стоила того. Не хватало еще, чтобы она стала зерном ссоры между ними. Если уж Бри-Кри так сильно желал эту dh’oine, то пусть! Так уж и быть, он подыграет ему.        — Tú faoi chomaoin agam [должен будешь], — мрачно бросил Иорвет, вырывая из хвата мелкую dh’oine. От кривой ухмылке на лице Ангуса ему сделалось еще более дурно, и Иорвет пожелал поскорее оказаться подальше.       — Что ты ему сказал? Отпусти мою сестру! Сейчас же! — завопила рыжая, но Иорвет оставался глух к ее крикам. Даже не оглянувшись, он зашагал обратно, крепко держа за руку малявку dh’oine и чуть ли не волоча ее по земле.        — Эй ты! Отпусти ее! Если с нее хоть волосок упадет, я клянусь всеми богами, что убью тебя! Ты понял меня? Ты…!        — Thaess, varh'he [затскись, сука], — зашипел Ангус. — Полно уже. Мы обо всем договорились, не так ли? Ты слушаешься меня, а я... оставлю твою сестру в живых. Вот наш уговор.        Уходя, эльф продолжал мысленно материть Ангуса. Разумеется, это было не его дело, но все же… В любом случае, главное, чтобы он убил ее, как только вдоволь наиграется. 

***

      — Что это ты такое тащишь? — услышал Иорвет, как его окликнул женский голос.        Он обернулся, замечая эльфийку посреди горящего села. Она как раз выходила из очередной хаты. Тоже вся в крови и пепле.       Ашали примкнула к ним тоже совсем недавно. Ни Иорвет, ни Ангус не брали ее под свое крыло. Однажды она просто заявилась к ним в лагерь, заявив, что была лекарем, и все они нуждались в ней куда больше, чем она в них. Это, как ей казалось, давало ей какое-никакое право голоса, потому как, говоря с Иорветом, она часто обращалась к нему, как к младшему, как будто он был не командиром отряда, а несмышленным мальчишкой, у которого еще молоко на губах не обсохло.       — ЭТО, — он указал на ребенка, который все это время содрогался в ужасных рыданиях, но все же послушно следовал за ним, — не мое дело. Все вопросы к Ангусу.       — Ты что, его петушок? Как Ангус сказал, так ты и сделал? — тут же съязвила она. — Ты же помнишь, что мы не берем пленных и не оставляем в живых. Да и к тому же, разве это не милосердно? Она все равно умрет, если не от эльфийского клинка, так от голода или трупоедов. Если так не хочется марать руки, убивая детей, давай ее мне, я…        — Милосердно или нет, все это может потерпеть. Решим, что с ней делать позже, — отрезал Иорвет, отспупая от эльфийки на шаг и зачем-то пряча за собой этого несчастного ребенка, которого на него скинули, точно балласт.       Ну уж нет, раз Ангус Бри-Кри решил заварить эту кашу, пускай сам ее и расхлебывает, а он же умывает руки. Иорвет совсем не хотел, чтобы ему еще и мусор за Бри-Кри пришлось выносить.        — Быстрее собирайте все необходимое и возвращаемся в лагерь. А пока… — но Иорвет даже не успел договорить, как из ниоткуда, точнее прямо из-под земли, вдруг вылез какой-то мужик диковатого вида. Видимо, они проглядели люк, который так неудачно оказался прямо около их ног.        Только завидев их, он как заорал:        — Держите подарочек, сучары!        Иорвет только успел заметить, как в его руке блеснула какая-то склянка, как сразу понял, что дело пахло жареным. В буквальном смысле. Этот dh’oine собирался всех спалить к чертовой матери...

***

      Иорвет открыл глаз, возвращаясь в реальность из воспоминаний. Теперь он был уверен на сто процентов: это было то самое место. И та "dh’oine" все еще была жива. Хотя ничего удивительного, что он не узнал ее с смого начала — Anad’enel так изменилась за годы, что в ней почти ничего не осталось от той мелкой девицы. Однако от этого открытия Иорвету стало немного не по себе.       Ангус давно кормил червей, и теперь было бесмысленно его ругать, и все же Иорвет не смог сдержаться и мысленно не отматерить его — этот придурок все-таки поступил по-своему! В тот день Иорвет как в воду глядел, предчувствуя, что тот пощадит ее жалкую жизнь. Хотя... это было не предчувствие. Он же и без того прекрасно знал Ангуса и его ужасную привычку время от времени отпускать людей — видимо ему доставляло чувство значимости перед этими тараканами, когда он проявлял к ним милосердие. Теперь, его стараниями из мелкой недодхойне выросла довольно опасная охотница за скоя'таэлями, a d’yeabl aep arse!       Иорвет вдруг задумался… Тогда они все были уверены, что она была человком, и поэтому поступили с ней так, как поступили. Если бы тогда он был более внимательным и заметил бы, что она была полукровкой, это что-то изменило бы? Эльф мог признать, что, скорее всего, это ни к чему бы не привело. В те времена она явно была на стороне dh’oine: у нее была и "сестра", и "мать", кем бы не были ей эти люди на самом деле. Так что им все равно пришлось бы столкнуться, и итог был бы точно таким же: она все равно лишилась бы всего, а после возненавидела скоя'таэлей и убила тех эльфов.       Хотя... размышляя об этом сейчас, он все же сожалел, что тогда позволил Ангусу забрать ее. Ему было неизвестно, что он с ней делал, но, зная его, мог догадаться. И теперь, оглядываясь назад, был уверен, что ему стоило настоять на своем и убить ее еще в самом начале. Для всех было бы куда лучше, поступи он так.

Конец 1 части