Brilliant Water

      Алые языки пламени вырывались из камина, одаривая сидящего рядом мужчину своим теплом и озаряя его задумчивое лицо. Эймонд читал, осторожно перелистывая страницы и бегая по ним глазом; изучал то, что так бережно хранил в памяти его племянник. Таргариен не понимал, что он нашел в этих легендах и тайнах, но стоило только Люцерису заговорить о них, на его лице появлялась невероятной красоты улыбка, и мужчина обожал эту улыбку до такой степени, что был готов отдать весь мир, лишь бы видеть её каждый день. - Эймонд? - раздался со спины тихий, но такой знакомый голос. Принц выглянул из-за кресла и, увидев племянника, отложил книгу, направляя всё свое внимание на юношу. Хотя просто "юношей" наследника Веларионов уже нельзя было назвать - перед ним стоял прекрасный молодой человек, относительно недавно перегнавший своего дядю по росту. И сейчас он медленно шел к нему. - Ñuho glaeso hūrus, - Эймонд встал со своего места и приблизился к Люку. Они обожали эти возвышенные валирийские обращения, а потому приветствовали друг друга только ими, - Я не ждал тебя так рано. Всё в порядке? - В полном, vēzos qēlossās ñuho. Я просто не смог находиться в разлуке с тобой ещё целую неделю, а потому вернулся, как только появилась возможность. Вернулся домой. Не выдержал без твоего сапфирового взгляда, что проникает под любой барьер моей души.       Люк нежно коснулся пальцами хрупкой кожи на щеке Таргариена, осторожно поглаживая её, а затем дотронулся до шрама и оставил на нём лёгкий поцелуй. То, как его дядя буквально млел в его руках, не могло не завораживать. Лиловый глаз ещё никогда так не светился любовью, как сейчас. Эймонд в принципе никогда столько не улыбался, как в присутствии Люцериса последние годы. И каждый раз он дарил Велариону самые красивые, самые волшебные улыбки. Задумавшись о том, как красив его дядя, Люк слегка наклонил голову и приобнял мужчину за талию, осторожно прижимая его к себе. - Я соскучился, issa raqan, - прошептал Таргариен, поддаваясь нежным ласкам, - Я каждый день наблюдал за морем, умоляя его вернуть тебя живым. - Какое-то время я блуждал во тьме, но моя любовь к тебе унесла её прочь, как ветер уносит плохие воспоминания, - шепчет Люцерис в ответ, поглаживая Эймонда по спине, - Я вспомнил, что тоска - обаятельный и коварный лжец, ждущий, чтобы сбить меня с пути. И только благодаря мыслям о тебе я смог вернуться невредимым...       Но договорить он не успел, ибо его уже утянули в полный тепла и нежности поцелуй. Каждое касание их губ опьяняло, как самое лучшее вино во всём Вестеросе; каждое прикосновение сводило с ума, ударяя в мозг, словно прошедшая сквозь тело молния, и, казалось, прошла целая вечность, прежде чем они смогли оторваться и хотя бы немного отдышаться. Они стремились раствориться в друг в друге, оставив в прошлом страх, что никто не поймёт и не поддержит их, но теперь уже было всё равно: здесь ни одна живая душа не найдет их, пока весь мир не умрёт, и они не останутся только вдвоем. - Мы рискнули любить, словно вышли в море в шторм, что обрушивал на нас свои волны, как будто мы плыли против течения, - улыбнулся Эймонд, касаясь носом шеи Люка и выбивая из него томный вздох, - Ты, как маяк, был моим спасеньем, а я — звездным светом над тобой. - Но ты разве не знаешь, что маяки - главная опасность для моряка?... - изумленно выгнул бровь Люцерис, медленно отходя от Таргариена, но не сводя с него взгляда и как-то злобно ухмыляясь.       Эймонд застыл, испуганно наблюдая за Люком, и попытался медленно отойти от него, но его будто приковали гигантскими цепями к полу. Тело отказывалось подчиняться разуму, и мужчина упал на колени, наблюдая за тем, как содрогается от жуткого и омерзительного хохота его любимый человек. А потом всё рухнуло во мрак.

***

      Эймонд наблюдал за процессией, устроенной в честь очередной заслуги Его Величества, которую тот наверняка совершил, практически лёжа на Железном троне. "Как можно быть настолько недальновидным, недоразвитым, психованным и избалованным идиотом, когда ты - правитель?" - думал он, не сводя глаза с толпы. Разумеется, его брат не явился даже на праздник в честь самого себя: наверняка проводит время в компании молодых девиц (или парней, поди его разбери, Эйгон не особо привередничал), дурманя рассудок крепким вином.       Принц повернул голову и взглянул на мать, стоявшую рядом. Она была полностью погружена в процессию, и потому не сразу почувствовала на себя тяжесть взгляда своего второго сына, которого клялась и божилась защитить от всех бед на свете, но не уберегла даже от чужих детей. Королева нервно покручивала кольца на пальцах, тяжело вздыхала и просто давала всем видом понять, как сильно не хотела находится здесь. Её взгляд выражал не то отвращение, не то невыносимую усталость, а в горле давно стоял ком невысказанных претензий и обид. - Ещё немного - и ты прожжешь во мне дыру, - прошипела Алисента, не отрываясь от происходящего внизу. Её мало волновало то, что там происходит, но она больше старалась не смотреть на сына, - Что тебе нужно от меня?       Мужчина не ответил ничего на этот выпад, лишь усмехнулся и покачал головой. После восхождения старшего брата на престол, Эймонд, изувеченный и бесполезный мальчишка, абсолютно перестал иметь для неё смысл. Вот уж действительно, неудачный запасной вариант. - Матушка, а где же сам король? Почему он не присутствует лично и не приветствует своих подданных, которые постарались устроить праздник, достойный Его Величества? - Таргариену было трудно удержаться от очередного язвительного плевка в адрес Эйгона, и потому он решил направить удар туда, куда точно мог ударить больно, - Неужели опять не пришел в себя после очередной попойки с юнцами из Белых плащей? - Я не слежу за твоим братом, нужен - пойди и найди его! - процедила сквозь зубы королева, краем глаза посмотрев на Эймонда, затем поджала губы и широко распахнула глаза, - Боги, ну за что мне такие мучения...       С этими словами, как только последние участники процессии скрылись из поля зрения, Алисента развернулась и, аккуратно подобрав тяжелое платье, вернулась в замок, красноречиво давая Эймонду понять, что помогать ему в поисках Эйгона она не собирается, на что тот просто проводил мать взглядом и вновь усмехнулся. Досмотрев эту жалкую пародию на парад до конца, он проследовал вовнутрь и тут же направился в покои своего брата, намереваясь найти его там. - Не ходи туда, qȳbor, - раздалось откуда-то со спины, и мужчина резко обернулся, пытаясь найти источник звука, но коридор за ним был пуст. Таргариен напрягся - его начинали пугать такие помешательства, - Kostilus, Эймонд, не говори с ним, прошу тебя.       Мужчина повернул голову и увидел Люцериса, одиноко стоящего у стены. На секунду он выдохнул и прикрыл глаз, но когда открыл, то племянника уже не было видно. - Чт... - не успел он задать свой вопрос, как его утащили в скрытый гобеленом коридор, дабы спрятать от всевидящих глаз прислуги и способных услышать треск песка под подошвой стражников, - Пекло, да что за...?! "Брат? Брат, какими ветрами тебя сюда принесло? Эй, Эймонд, очнись уже!" - пронеслось у Таргариена в голове, и он, медленно моргая, осмотрелся. Перед ним стоял Эйгон в ночной рубахе и штанах, скрестив руки на груди. Судя по его взгляду, он точно не ожидал увидеть своего младшего брата в своих покоях сегодня. И совершенно не был польщен его визитом. - Чего пожаловал? - буркнул он, отворачиваясь и подходя к столу за кувшином вина, - Ты вообще нечастый гость в этом месте, поэтому мы крайне удивлены видеть тебя. Пить будешь?       Эймонд покачал головой, отказываясь от протягиваемого ему кубка. Эйгон же пожал плечами, вздохнул и залил в себя вино. - Где ты был? Алисента выглядела очень глупо, стоя там, на балконе, одна, - мужчина продолжал наблюдать за старшим братом, - Она была очень недовольна тем, что Его Величество предпочел пропустить парад в Его же честь. Можешь не переживать, я отлично справился с твоей ролью и заменил тебя во время шествия во славу твоего имени. Не находишь необходимым хотя бы объяснить нашей матери, почему ты решил, что ночные похождения гораздо важнее королевских обязанностей? - Это она послала тебя читать нотации и действовать мне на нервы, да? - огрызнулся Эйгон, нахмурившись и сморщив нос, - Я не какой-то жалкий солдафон, который будет умолять о прощении из-за своих решений! Я - король, Семеро тебя подери! - Dovodedha azantys sizi ābroti usōvetas. Yn ñuhe lēkia hobrenke usōvegon yno bēvilza, - тихо (но так, чтобы брат его обязательно услышал) и медленно проговорил Эймонд, подходя ближе и едва ухмыляясь, - Bōsa glaesagon se dārys.       Пустой кубок со звоном упал на пол, следом за ним полетел такой же пустой кувшин. - Как ты смеешь так разговаривать со своим королём?! - Эйгон в бешенстве бросался в брата мелкими предметами, хотя тот даже не старался уворачиваться - много ли чем попадет в него рука захмелевшего дурака, - Как смеешь ты стоять здесь и учить меня жизни, когда должен быть на поле боя?! Или ты забыл, из-за кого началась эта война?! Мужчина замер. Идёт война?... - О-о-о, - протянул он, широко распахнув глаза и начав истерически смеяться. Эймонд похолодел: точно так же смеялся Люцерис в его последнем сне... - Так ты забыл, что это ты? Ты уже позабыл, что это ты и твоя неудержимая жажда мести убили мальчишку Стронга? Браво, брат, просто браво!       Этого просто не могло быть. Это неправда. Брат ошибался. Это всё ложь, жалкая попытка провокации... "Люк не может быть мёртв. Не может!" - мысли Таргариена скакали, как бешеные, пока тот в буквальном смысле выбежал в коридор, сопровождаемый бесконечным злобным смехом Эйгона; пока летел в свои покои, надеясь, что это всё - тоже часть ужасного сна. Его руки дрожали, когда он открывал книгу мифов и легенд Дрифтмарка, которая Семеро знает как оказалась у него в комнате прошлой ночью, и на странице с иллюстрацией морского змея Эймонд остановился. Лиловый глаз заволокло пеленой слез, а сердце как будто пронзили сотней ржавых мечей, вынутых из Железного трона - мужчина увидел несколько слов, написанных относительно недавно: "Если я умру, передайте эту книгу в Красный замок. Хочу, чтобы она была у Эймонда. Люцерис Веларион."