Как очистить историю перерождений

      Весь следующий день лил дождь, в небе не было ни одного просвета. О продолжении пути не могло быть и речи. Послушники хлопотали по хозяйству, а гости, по крайней мере, трое из них — седовласый слепой даос и парочка его учеников, развлекали себя игрой в кости.       — Девять! — воскликнула Тао Сянмэй, старательно встряхнула стакан и опустила его на стол, донышком вверх.       — Пять, — сделал ставку Ма Цинсюй.       — Одиннадцать, — последовав примеру учеников, произнес Чжуан Шэнкай.       Девушка подняла стакан и уставилась на красные точки. Повисла небольшая пауза, за которой послышался радостный возглас:       — Одиннадцать!       Тао Сянмэй повернулась к Ма Цинсюю и задала вопрос, на который по правилам полагалось отвечать проигравшему:       — Братик, отвечай, только честно! Был ли ты когда-нибудь влюблен?       — Ну разумеется, — ничуть не смутившись, ответил тот.       — Что?! — выпалила Тао Сянмэй.       — Сколько, по-твоему, мне лет? Кем бы я был, если бы за всю свою жизнь ни разу не влюбился?       — И сколько же раз ты влюблялся?! — возмущенно воскликнула Тао Сянмэй. — Кем были все эти женщины?! И почему же у тебя ни с одной из них ничего не сложилось?!       — Сколько вопросов ты собираешься задать? — парировал Ма Цинсюй. — Один проигрыш — один вопрос, разве не такой был уговор?       Тао Сянмэй фыркнула и отвернулась.       — Ну и ладно! Ты все равно постоянно проигрываешь! Я задам столько вопросов, сколько потребуется!       Настала очередь Чжуан Шэнкая бросать кости. Тао Сянмэй проворчала:       — Что толку соревноваться с ифу, он всегда выигрывает!       — Вовсе не всегда, — смеясь возразил Чжуан Шэнкай. — Удача благоволит мне, но это не значит, что я не могу проиграть. Главное, не теряй надежду.       — Да уж, — буркнула Тао Сянмэй. — Опять заставите цитировать учения?       Чжуан Шэнкай опустил стакан. Согласно уговору, в связи с его ошеломительным везением, свою ставку он всегда делал в последнюю очередь. Первой решилась Тао Сянмэй:       — Шесть!       — Три, — отозвался следом Ма Цинсюй.       — Семь, — произнес их наставник и поднял стакан.       — Семь! — воскликнула Тао Сянмэй. — Что я говорила?!       Ма Цинсюй смиренно вздохнул. Как и ожидалось, Чжуан Шэнкай не стал ни о чем его расспрашивать, вместо этого он дал своему ученику задание:       — Цинсюй, процитируй седьмую строку третьего тома трактата о перьях Чжу-Цюэ.       Ни на мгновение не замешкавшись, тот отчеканил:       — Взмывая ввысь, помни о твердости камня. Не бойся разбиться о земную твердь, стремись расплавить ее.       Чжуан Шэнкай одобрительно кивнул.       — Какое радикальное суждение, — отметила Тао Сянмэй. — Что же это означает? Смело уничтожай все препятствия на своем пути?       — Не совсем, — с улыбкой возразил ее наставник. — Цинсюй, как следует трактовать этот отрывок?       Тот немедленно ответил:       — В общем контексте речь идет о возрождении. Огонь насыщает почву, делая ее более плодородной, поэтому «расплавление» здесь вовсе не означает уничтожение, а означает переход от одного состояния к другому — улучшенному, возвышенному, просветленному.       — Тогда… разве тут говорится не об улучшении почвы? — уточнила Тао Сянмэй.       — Многие техники совершенствования основаны на взаимодействии с другими элементами, — пояснил Ма Цинсюй. — Достигнув достаточной силы, чтобы оплавить почву, огонь переходит на новый уровень совершенствования.       Тао Сянмэй на какое-то время умолкла, обдумывая его слова, а затем задала еще один вопрос:       — Так это что же, трактат о парном совершенствовании?       На этот раз ей удалось смутить старшего соученика.       — С… с чего ты взяла?! — воскликнул тот.       — А что, разве не так? Это же очевидно! Огонь насыщает почву, делая ее плодородной — о чем же еще тут может идти речь?       — Ты!..       — Ифу, разве я не права?       Чжуан Шэнкай в ответ лишь тихо посмеялся, не поддержав никого из учеников.       — Только и думаешь, что о парном совершенствовании! — фыркнул Ма Цинсюй. — Развратница!       — Я?! — возмущенно воскликнула Тао Сянмэй. На этот раз ее щеки вспыхнули от смущения, и она снова обратилась к Чжуан Шэнкаю, ища поддержки: — Ифу!!!       — Ну все-все! Хватит пререкаться, — вмешался, наконец, тот. — Что о нас подумают наши буддистские друзья? Давайте лучше продолжим игру.       В конце концов, спор себя исчерпал. Снова настала очередь Тао Сянмэй бросать кости.       — Восемь! — сделала она ставку.       — Четыре, — буркнул Ма Цинсюй.       — Двенадцать, — спокойно произнес Чжуан Шэнкай.       Девушка встряхнула стакан и опустила его на стол, затем подняла и уставилась на кубики. Некоторое время она молчала, раз за разом пересчитывая точки.       — Не может быть!       — Что же там такое? — поинтересовался Чжуан Шэнкай.       Ма Цинсюй придвинулся поближе и тоже обомлел. Наконец, Тао Сянмэй все же не выдержала и огласила результат:       — Четверка! Как такое возможно?!       — А что не так? — удивился Чжуан Шэнкай. — На этот раз удача от меня отвернулась, в этом нет ничего удивительного. Одному человеку не может везти бесконечно.       — Да вы это специально! — возмутилась Тао Сянмэй. — Вы услышали, что братик Цинсюй сделал верную ставку, и решили ему уступить!       — Так ты думаешь, что я сжульничал, чтобы проиграть? — уточнил Чжуан Шэнкай. — Что ж, если вас обоих не устраивает результат этого раунда, можем переиграть.       — Ну нет уж! — тут же пошла на попятную Тао Сянмэй. — Честный это проигрыш или нет, теперь вы должны ответить на мой вопрос!       — Всенепременно, — Чжуан Шэнкай мягко улыбнулся. — Спрашивай.       Девушка озорно улыбнулась, облокотилась на стол, подперла лицо ладонями и, глядя своему наставнику прямо в его незрячие глаза, спросила:       — Что вас связывает с той бессмертной Лазурной девой Цин Шань?       — Что за странный вопрос? — удивился Ма Цинсюй. — Какая между ними может быть связь?       Однако Чжуан Шэнкай после непродолжительного молчания, неожиданно признался:       — Когда-то давно бессмертная дева Цин Шань должна была стать моей супругой.       — Ч-что?! — выпучив глаза, выкрикнул Ма Цинсюй. — Впервые об этом слышу!       — Так ведь ты никогда и не интересовался, — заметил Чжуан Шэнкай. — А между тем, это вовсе не секрет.       — А я сразу же поняла! — радостно объявила Тао Сянмэй. — Но почему же вы так и не сочетались браком?..       Чжуан Шэнкай вздохнул, но не стал уходить от ответа.       — Когда между нами был заключен брачный договор, я считался завидным женихом. Непревзойденный бессмертный мастер, глава одной из пяти Великих Небесных школ, герой Войны бессмертных. Но одно происшествие перечеркнуло все.       — Происшествие? — переспросила Тао Сянмэй. — Ах! Это тот случай, когда ифу в одиночку применил Печать пяти стихий и запер под горой ужасного демона, собиравшегося уничтожить целый город?!       Эта ученица обожала слушать истории о подвигах своего отца-наставника, разумеется, она не могла не докопаться до сути и не выяснить — по какой причине он вдруг покинул пост главы школы, едва заняв его. Она хорошо знала эту историю, ставшую очередным переломным моментом в его жизни. Не знала лишь о том, кем был тот демон. Тао Сянмэй даже не сомневалась — ифу одолел его, о нем можно и не вспоминать.       Не дав Чжуан Шэнкаю времени на ответ, она сердито нахмурилась и возмущенно воскликнула:       — И этой ничтожной девице хватило наглости расторгнуть брачный договор, когда ваша жизнь так переменилась?!       — Шимэй! — прикрикнул на нее Ма Цинсюй.       Однако Чжуан Шэнкай лишь добродушно посмеялся.       — Цин Шань? Ну что ты. Я сам расторг договор, дабы не обременять эту бедную девушку заботами о себе.       — Наставник…       Ма Цинсюй, как и Тао Сянмэй впервые услышал о том, что у его наставника когда-то была невеста.       — Отчего-то мне кажется, что я хорошо могу представить, какие дурацкие у вас сейчас лица! — еще громче рассмеялся тот. — Не вздумайте меня жалеть! Я вовсе не был готов к женитьбе, и был рад поводу отделаться от обязательств!       — Наставник! — воскликнул Ма Цинсюй, на этот раз негодующе.       — Цин Шань была юной и очень одаренной заклинательницей, — произнес Чжуан Шэнкай со всей серьезностью. — Наш союз сулил ей огромный прорыв в совершенствовании, раскрытие величайшего потенциала. Но применив технику Печати пяти стихий, я лишился огромной доли своих сил и, кроме того, был вынужден еще три сотни лет поддерживать эту печать. В те годы я не мог ей ничего дать, наш союз лишь вытянул бы из нее все соки, и она никогда не достигла бы того блестящего положения, которое имеет теперь. Уверен, она это прекрасно понимает. Не думаю, что из-за этого она затаила на меня обиду. В конце концов, мы вовсе не были влюбленными пташками. До заключения брачного договора и за несколько десятков лет после его расторжения мы даже ни разу не встречались.       — Вот оно что… — протянула Тао Сянмэй. — А мне все же показалось, что она как-то по-особенному на вас смотрит.       — По-особенному? — задумчиво переспросил Чжуан Шэнкай. — Что тут сказать, нас все-таки связывает столь щепетильное обстоятельство. А учитывая мою скандальную славу в мире совершенствующихся… должно быть она испытывает неловкость за эту связь.       — Пф! — фыркнула Тао Сянмэй. — Ну и дура!       — Шимэй! — вновь прикрикнул на нее Ма Цинсюй. — Куда подевались твои возвышенные манеры?       Та лишь хмыкнула и отвернулась.       Медленно приходя в себя, Сэн Гу прислушивался к своим ощущениям. Все тело болело. Рана на шее не давала о себе знать, пока он не попробовал слегка повернуть голову. Боль мощным импульсом разлилась по всему телу, прошила мышцы и пробрала до самых костей, будто бы его тело было металлическим гонгом и только что по нему со всей силы зарядили деревянным молотом.       Открыв глаза, Сэн Гу с трудом сфокусировал взгляд на темной фигуре, устроившейся у его постели.       «Это Он?»       Мысль о том существе повлекла за собой волнительные воспоминания о прошедшей ночи. Что он наделал?.. Что он себе позволил?..       — Проснулся, наконец, — послышался мягкий голос настоятеля.       У Сэн Гу отлегло от сердца. Он медленно выдохнул и хрипло произнес:       — Наставник…       Во рту было сухо, как в пустыне, горло слиплось и слова застревали где-то на середине.       — Попей, — настоятель протянул Сэн Гу пиалу с теплым травяным отваром.       Тот медленно поднялся и сел в постели, затем принял пиалу из рук настоятеля и в пару глотков опустошил ее.       Он не знал чего ожидать. О чем спросит его наставник, и как ему отвечать на неудобные вопросы. Так или иначе, лгать Сэн Гу не собирался.       — Ты последуешь за ним? — наконец, поинтересовался настоятель.       — Последую, — подтвердил Сэн Гу, ни на мгновение не замешкавшись.       — Что движет тобой? — спросил настоятель.       Некоторое время Сэн Гу молчал, тщательно обдумывая свой ответ, а затем все же произнес:       — Я хочу стать свидетелем его судьбы.       — О?       Казалось, этого монаха ничто не может удивить, но такой ответ заставил его вскинуть брови. Вернув себе безмятежное выражение лица, он спросил:       — Знаешь ли ты, кто он такой?       — А вы знаете? — задал встречный вопрос Сэн Гу.       — Я знаю, кто он по своей сути, — подтвердил настоятель. — Но мне хотелось бы узнать, кто он для тебя.       — Этого я и сам еще не знаю… — немного подумав, ответил Сэн Гу. — Знаю лишь одно — ничтожно малы шансы за всю свою жизнь, такому как я, повстречать такого как он. Если не последую за ним сейчас, буду сожалеть до самой смерти.       Настоятель тяжело вздохнул.       — Должно быть, таков твой путь.       В дверь робко поскреблись.       — Братик Гу, — один из послушников заглянул в комнату. — Проснулся?       — Входи, — разрешил Сэн Гу.       Мальчишка проскользнул внутрь, и оказалось, что в руке у него небольшой глиняный кувшин.       — Тот господин попросил передать… — пояснил он. — Сказал, что это лекарство, велел выпить.       — Хорошо, — согласно кивнул Сэн Гу, принял кувшин из рук послушника и немедленно осушил его.       — Занятно, — прокомментировал настоятель, проследив за его действиями. — Тебе понадобилось несколько месяцев, чтобы начать пить и есть из нашей посуды, а ему ты так запросто доверяешь?       — Я уже принимал лекарство, которое он готовил, — пояснил Сэн Гу. — Ему нет никакого смысла вредить мне.       Настоятель вздохнул, а затем совершил молниеносный круговой пас руками. Движения его были стремительными, и в то же время плавными, пальцы сложили друг за другом несколько фигур. Сэн Гу опомниться не успел, как в его грудь ударила раскрытая ладонь. Золотой отпечаток ладони прошил тело насквозь. Его не отбросило назад, а будто бы обдало теплым воздухом. Дыхание перехватило. Сэн Гу схватился за грудь и в недоумении уставился на своего наставника.       Сохранив совершенно безмятежный вид, тот протянул:       — Ай-ай, я подумал, уж не околдован ли ты — поэтому и применил к тебе технику очищения.       — Не околдован?.. — на всякий случай уточнил Сэн Гу.       — К несчастью, нет, — ответил его наставник. — Похоже, ты просто сошел с ума из-за этого демона. И тебе уже не помочь. Какая досада.       — Надоело играть, — проворчала Тао Сянмэй.       — Помедитируй, — предложил ей Ма Цинсюй.       — Я уже намедитировалась! Сколько можно? Я же так вознесусь! Ну когда уже этот дождь закончится?       — Вот вознесешься и спросишь.       Девушка бесцеремонно показала язык своему старшему соученику. В комнату вошли послушницы с ворохом тонких деревянных дощечек в руках.       — Уважаемые благодетели, не желаете ли получить предсказания? — предложила одна из послушниц, сгружая дощечки в специальную банку.       — Предсказания? — с интересом переспросила Тао Сянмэй. — А что это за предсказания?       — На самом деле это просто развлечение для наших гостей, — пояснила послушница. — За подношение Будде благодетелю полагается гадательная дощечка. Предсказания пишем мы сами, но только небесам известно, какая дощечка вам попадется.       — Как увлекательно! — оживился Чжуан Шэнкай. — Обычно этому даосу приходится выступать в роли гадателя.       Послушница поднесла заклинателю банку, тот, недолго думая, вытянул дощечку с предсказанием и сразу же передал ее своему ученику. Ма Цинсюй прочел:       — Остерегайтесь человека с черным сердцем.       Воцарилась тишина. В конце концов, нарушила ее Тао Сянмэй.       — Напрасная трата времени! — воскликнула она, прыснув со смеху.       — Отчего же? — возразил Чжуан Шэнкай. — Возможно, мне стоит быть еще осторожнее.       — Давайте-ка теперь я! — девушка протянула руку, вытащила дощечку и прочла: — «Послушайтесь совета мудрой женщины». Это которой? — удивленно уточнила она. — Что-то не припомню мудрых женщин, раздающих советы.       — Быть может, вы ее еще не встретили, — предположила послушница.       — Ах, а может быть, речь о Цин Шань? — напомнил Чжуан Шэнкай. — Не так давно она советовала тебе отправиться на обучение в орден Десяти тысяч мечей.       — Вы что же, спровадить меня хотите?! — возмутилась Тао Сянмэй. — Чушь какая!       — Если предсказание вам не нравится — просто бросьте его в огонь, — с улыбкой предложила послушница, кивнув в сторону жаровни. — Все дурное развеется как дым.       — Вот! Вот это совет от мудрой женщины! — воскликнула Тао Сянмэй. — Ему я и последую!       С этими словами она без сожалений отправила дощечку в огонь, а затем пихнула Ма Цинсюя локтем в бок.       — Твоя очередь!       Тот безропотно протянул руку, достал дощечку с предсказанием и прочел:       — «Дорогой друг, не пора ли тебе оставить странствия и остепениться? Взгляни! Разве эта прекрасная барышня еще не стала для тебя надежной спутницей жизни? Не настало ли время вам двоим поклониться небесам, родителям и друг другу?».       Покраснев до кончиков ушей, Тао Сянмэй воскликнула:       — Какое длинное предсказание тебе попалось!       — Какое-то оно странное… — протянул Ма Цинсюй, не обратив никакого внимания на ее смущение. — И написано другим почерком.       — Некоторые предсказания оставляют наши гости, — пояснила послушница. — Иногда они пишут то, что сами хотели бы услышать.       — Вот оно что? И все же опрометчиво вписывать в предсказание столько конкретики. Неизвестно ведь кому оно достанется. Может быть, женщине или женатому мужчине, или рядом с человеком, вытащившим эту дощечку, вовсе не окажется ни одной красавицы.       — Так уж и ни одной?! — выпалила Тао Сянмэй. — Не может такого быть! Уж где-нибудь непременно, какая-нибудь красавица и найдется!       — Что такое? Уж не о себе ли ты говоришь, шимэй? — прямо в лоб спросил Ма Цинсюй и рассмеялся. — Замуж за меня захотела?       — Да кому ты нужен! — Тао Сянмэй рассмеялась в точности как он.       — Уважаемые благодетели, если пожелают, тоже могут оставить предсказание, — предложила послушница.       — Я, пожалуй, воздержусь, — отмахнулся Ма Цинсюй. — Никудышный из меня гадатель.       — А из меня недурной! — отозвался Чжуан Шэнкай. — Цинсюй, запиши мое предсказание.       Послушница протянула гостю кисть, тушь и чистую дощечку. Устроившись поудобнее, он приготовился писать. Чжуан Шэнкай продиктовал:       — Взмывая ввысь, помни о твердости камня. Не бойся разбиться о земную твердь, стремись расплавить ее.       — Это же часть трактата о перьях Чжу-Цюэ! — удивленно заметил Ма Цинсюй.       — Все верно, — с улыбкой подтвердил Чжуан Шэнкай.       — И какое же это предсказание? — возмутилась Тао Сянмэй. — Эти слова обывателю будет очень трудно хоть как-то интерпретировать!       — Такими и должны быть хорошие предсказания, — наставительно произнес Чжуан Шэнкай. — Они не должны давать прямого ответа, а лишь подталкивать к самостоятельному поиску решения.       — Вот оно что! — изумленно воскликнул Ма Цинсюй. — Я понял!       Он быстро записал на дощечке слова наставника.       Тао Сянмэй воскликнула:       — А давайте-ка и я запишу предсказание!       Выхватив кисть и дощечку, она принялась энергично писать. Едва закончив, она сунула дощечку в банку.       — Ты чего! — воскликнул Ма Цинсюй. — Чернила ведь размажутся! Дала бы хоть немного подсохнуть.       — Братик Цинсюй! — перебила его соученица. — Не желаешь ли достать еще одно предсказание?       Задумка ее была до неприличия очевидна. Она даже не удосужилась как следует выровнять дощечки, так что и слепой понял бы, какую из них она только что отправила в банку.       — Вот еще, — отказался Ма Цинсюй. — Каждому полагается по одной! Я свою уже достал.       — Нет такого правила! — настаивала Тао Сянмэй.       — Предсказания?       Откуда не возьмись появился Сюань Юнь. Рука его безапелляционно устремилась к банке и вытянула первую попавшуюся дощечку. Лицо Тао Сянмэй перекосилось.       — Какой вздорный почерк, — отметил Сюань Юнь. — И чернила размазались…       С трудом разбирая иероглифы, он прочел про себя:       «Идиот!.. … разуй глаза! Красная нить судьбы давно связала тебя с… … Прямо перед тобой! Слепой дурак! Глупец!».       Сюань Юнь, слегка огорошенный такой агрессивной подачей, невольно поднял глаза и первым, кого он увидел перед собой, оказался вышедший в общий зал Сэн Гу. Оба напряженно застыли.       — Что тут у вас? — следом за Сэн Гу вышел настоятель.       — Ничего, — отведя взгляд, произнес Сюань Юнь. — Вздор.       — Конечно же, вздор! — выхватив дощечку из его руки и бросив ее в огонь, воскликнула Тао Сянмэй. — Разве можно в гаданиях полагаться на подобные глупости? Это все не серьезно!       — А что тогда «серьезно»? — спросил Сэн Гу, и для себя вытащив дощечку.       Быстро прочитав написанное на ней, он сунул ее за пазуху. Губы его слегка дрогнули, будто он с трудом не допустил улыбки, но этого никто не заметил кроме настоятеля храма. Тот лишь тихо вздохнул, никак это не прокомментировав.       — Гадание по звездам и по знакам рождения, конечно же! — немедленно ответила Тао Сянмэй. — если хочешь получить настоящее предсказание, обратись к моему ифу!       — Ни к чему ссоры, — примирительно произнес настоятель Сэн. — Наши предсказания и в самом деле пишут самые обычные люди, в том, кому они достанутся, полагаясь лишь на волю небес. Хотя и этот монах кое на что годится. Я помолился Будде о прекращении дождя и, согласно знамениям, мои молитвы были услышаны. Завтрашний день обещает быть солнечным.       — Очень на это надеюсь, — вздохнув, произнес Чжуан Шэнкай. — Иначе мы рискуем опоздать на аукцион.       — О? — удивился настоятель Сэн. — Неужели и вы заинтересованы в том аукционе? ____________________________________________________       С наступающим вас, прекрасные мои! Спасибо, что продолжаете читать любимые истории несмотря ни на что!       А у меня тут марафон неочевидных фактов — то, что так или иначе упоминалось, но это легко пропустить (в телеге еще и с картинками, ссылка в примечании).       1. Отец Сюань Юня — Сюань Юй был близким другом императора Шэн-ди (отца наших принцев), он мог бы стать основателем шестой Небесной школы, но он стал Хэйсинь и женился на Сы Е — Владычице демонов. Впрочем, они не стали врагами, наоборот — Сюань Юй и Сы Е разрабатывали учение, которое позволило бы им сосуществовать с другими Небесными школами. Император Шэн-ди знал кто такой Сюань Юнь с самого начала и позволил сыну своего погибшего друга остаться рядом с его сыновьями.       2. Вампирскими замашками Сюань Юнь пошёл в мать, а псовостью в отца — такая вот химерка. Его отец был небесным псом, то есть — небесным зверем. По словам лазурной девы Цин Шань, небесные звери просто так на землю не спускаются. Смотри пункт 1 и пункт 3.       3. По легенде император Шэн-ди он же бог войны Тайсин, спустился с небес, чтобы спасти людей от демонов. Но он не спустился в виде состоявшегося божества, а переродился одарённым ребёнком.       4. У императора Шэн-ди во времена становления был наставник, впоследствии победивший злого дракона Байцзиня. Этого наставника звали Бэй Сянь, возможно вы уже натыкались на это имя в какой-нибудь другой истории (косится на ваттпад).       5. У Чжуан Шэнкая гиперфиксация на старейшине Гуанмине, потому что когда-то все посчитали, что во время совместной операции по поимке старейшины, это именно Шэнкай упустил его из-за того, что так полностью и не восстановился после Печати пяти стихий. Чжуан Шэнкай себя, ущербным не чувствовал и не был рад такому вот негласному всеобщему осуждению, потому он и пошёл на крайние меры, чтобы доказать всем, что они не правы — старейшину он не упускал, а виноваты во всём третьи лица, преследовавшие личные цели. Он безусловно утер бы всем нос, если бы таки поймал старейшину, но все опять пошло наперекосяк, так он ещё и заявил что старейшина — это всеми любимый император Гуанминь, из-за чего его вообще отменили.       6. Шэнкай решил, что старейшина это император, после рассказа Сюань Юня о том, что старшего брата подставили, а младший оказался предателем. Младший брат взял себе императорское имя Гуанминь, и старейшина назвался Гуанминь — Шэнкай просто сложил 2+2. Кроме того — он с детства видел то, чего не видели другие (узор души), потому имеет пунктик на нестандартном мышлении.       7. Сюань Юнь не поддерживает идею о том, что старейшина — это император. Он уверен, что император Гуанминь окончательно и бесповоротно мёртв, потому что убил его собственными руками, вырвал ему сердце. Или же ему не хочется верить, что тот каким-то образом всё же переродился Хэйсинь. Так или иначе, Шэнкай убедил его, что знания старейшины могут помочь ему с возрождением старшего брата.       8. Цзинь Шэ был другом Сюань Гуанъяня, но отвернулся от него, когда тот стал Хэйсинь. Потому он бесится из-за идей Шэнкая, о том, что Гуанъяня предали и Хэйсинь он стал не по своей воле.       9. Личное духовное оружие можно скрывать и призывать при необходимости. Скрытое, оно превращается в точки на теле, напоминающие родинки, составляющие небольшие «созвездия». Например алебарда Чжуан Шэнкая Жаньфэй превращается в четыре точки над левой лопаткой. Хлыст Сюань Юня Ваньли — в три точки на правом предплечье.       10. В самом начале упоминалось, что в истории перерождений Лин И — семь жизней, не считая самого Лин И, мы с вами засвидетельствовали уже пять из семи. Это то, что лично мне пришло в голову, если есть какие-то мысли и дополнения к фактам, прошу в комментарии :3