Как очистить историю перерождений

      — Видел ли ты, как догорает свеча, медленно превращаясь в жалкий огарок? — спросила Тао Цюэ, неотрывно глядя в пустоту. — Как дотла выгорает фитиль, что до последнего дарил этому миру свет и тепло? Даже если тот, кто зажег свечу, давно ушел, просто забыв ее погасить…       Едва Сюань Юнь уехал, Тяньмэй не выдержал и бросился за ним, но Тао Цюэ его остановила. Вот только вскоре она пожалела о своем малодушии. Если прежде ей доставляло удовольствие наблюдать за тем, как Тяньмэй страдает, ожидая возвращения Сюань Юня из «семидневной медитации», теперь все было иначе. Он, как и прежде, был тошнотворно мил, веселился вместе со всеми, радовался и улыбался, но эти улыбки были пропитаны фальшью. Сколь бы искусным не было его притворство, Тао Цюэ все видела и все понимала.       Искренняя радость отражалась на лице Тяньмэя, лишь, когда он получал письмо от Сюань Юня. Тогда Тао Цюэ думала:       «Глупая собачонка. Ничего, тебе полезно пострадать».       Она считала, что если человек так легко отпускает горечь, то его страдания ничего не стоят. Сердце Тяньмэя покрыто сорной травой — сколько ее не вырывай, все зарастет.       Тао Цюэ не сразу стала замечать, как ярко вспыхнув при получении письма, Тяньмэй медленно угасает, после его прослушивания, так и не получив известий о возвращении Сюань Юня. Тао Цюэ не сразу заметила как пламя, которое казалось ей негасимым, становиться все тусклее.       «Тебе слишком легко все достается», — думала она, не понимая причин непрерывно нарастающего раздражения.       Ей казались смехотворными страдания Тяньмэя, ведь возвращение Сюань Юня исцелит его, и он позабудет все свои печали. Как бы сильно он не угас — возродится, точно феникс, хоть из самого пепла! Такой уж он человек. Легкомысленный и поверхностный. Глупая маленькая рыбешка.       Тяньмэй начал сбегать из дома и пропадать неделями. Иногда он возвращался пьяным, что еще больше раздражало Тао Цюэ.       — Хоть бы ты пропал насовсем! — зло выплюнула она однажды. — Только позоришь нас!       — Никто ведь не знает, кто я, — отмахнулся Тяньмэй.       Уходя гулять, он переодевался мужчиной, никому и в голову не могло прийти, что этот юноша — супруга бессмертного мастера Сюаня.       — Как же! Все слуги уже в курсе! — прокричала Тао Цюэ. — Чудо, что они еще не растрещали на весь город! Мне же приходится за этим следить и держать их в ежовых рукавицах! А девки из публичного дома, в котором ты работал?! Твои клиенты?! Если они тебя узнают?! А мадам Чунь?! То, что эта ведьма отказалась от своих слов еще не означает, что она круглая дура! Наверняка есть и другие, кто не забыл о том скандале!       — А-Цюэ, ты такая сварливая! Хорошо, что ты не моя жена!       — Ты просто ничтожество!       — Да-да… А-Юнь не присылал письмо?.. Я ведь ему уже три отправил… Пойду еще одно запишу!       — Я, может, и сварливая, а ты назойливый, как муха! То, что он шлет тебе письма реже, чем ты ему, явно говорит о том, что ты его утомляешь! У него наверняка дел по горло, а ты отвлекаешь его своей болтовней! Как думаешь, есть у него время на работу, если ему только и приходится слушать твои дурацкие бредни?!       — А ты права… — задумчиво протянул Тяньмэй. — Может быть, стоит поменьше его отвлекать, чтобы он поскорее разобрался со своими делами?       Губы его вдруг растянулись в лучезарной улыбке, он одарил Тао Цюэ теплым взглядом и произнес:       — Спасибо, А-Цюэ.       — Убожество, — скривилась та.       В тот же вечер она стала свидетельницей крайне неприятной сцены. Хоть Тяньмэй и согласился с тем, что не стоит отвлекать Сюань Юня по пустякам, но он не смог удержаться и принялся записывать очередное письмо. Вот только, сколько бы раз он ни начинал сначала, все сводилось к рыданиям и мольбам поскорее вернуться.       С усилием взяв себя в руки, он бросал испорченный талисман в огонь и начинал сначала:       — Здравствуй, А-Юнь! Как у тебя дела? У меня все хорошо…       Так он делился обыденными новостями, пока его голос не начинал дрожать.       — Знаешь, мне… очень нравятся истории дедушки Бая. Они очень интересные… Вы столько пережили вместе… Наверное, ты никогда его не забудешь… Останется ли у тебя хоть что-нибудь на память обо мне?..       На этих словах из глаз его снова начинали течь слезы.       — Знаешь, если честно… мне очень плохо без тебя. Я хочу тебя увидеть! Я каждый день просыпаюсь с надеждой, что вот сейчас выйду из комнаты, а ты там… идешь от ворот… смотрю на них и жду, что они откроются и ты войдешь во двор… целый день жду, что привратник возвестит о твоем прибытии… Но тебя нет… И мне хочется вернуться в постель и уснуть… чтобы только время прошло быстрее… Но невозможно же столько спать!..       Так продолжалось, пока Тяньмэй не начинал захлебываться от рыданий, и очередной талисман летел в огонь.       — Ты знаешь… Я люблю тебя! Не как друга, брата или господина! Я люблю тебя всем сердцем! Как мужчину… как мужа… Я хочу быть с тобой… Я хочу спать с тобой… Хочу целовать тебя… Я скучаю… Я так скучаю…       В огонь.       Не выдержав этого, Тао Цюэ ворвалась в его комнату и влепила ему звонкую пощечину.       — Зачем сжигаешь?! — прокричала она. — Если это твои настоящие чувства, так и отправь! Пускай он знает о них!       — Нет, ни за что! — белугой проревел Тяньмэй. — Ни за что ему такое не отправлю!!!       — Что за бред?! — тряся его за грудки, кричала Тао Цюэ. — Как же ты бесишь! Не надо было тебя останавливать!       Не надо было. Пускай бы он нагнал Сюань Юня, когда это еще было возможно, бросился бы к нему в объятья, прокричал бы о своих чувствах и заставил взять с собой… Не надо было его останавливать.       Вскоре после этого Тяньмэй пришел к Тао Цюэ, чтобы попрощаться.       — Я не могу так больше, — сказал он. — Я пойду его искать.       — Да ты хоть знаешь, как велик мир? — усмехнулась Тао Цюэ. — Как ты его найдешь?       — Я замечал, что письма улетают на север, — ответил Тяньмэй. — Мне за ними не поспеть, но я хотя бы смогу узнать направление.       — Умно, — признала Тао Цюэ. — Что ж, скатертью дорога. Ты мне так надоел, что я буду только рада! А если помрешь в пути, так я утешу господина, когда он вернется, не волнуйся!       — Прощай, — хмуро бросил Тяньмэй и развернулся, чтобы уйти.       Не успел он сделать и шагу, как тонкие девичьи руки обхватили его со спины. Тао Цюэ заключила его в объятья. Уткнувшись лбом между его лопаток, она плакала.       — Ну и куда ты собрался?! Ты дурак?! Ты хоть знаешь, что там на севере?! Там войны, холод, голод и смерть!       — А-Цюэ…       — Не пущу!       Она развернула его к себе, обхватила ладонями его лицо и притянула к себе.       — Он не стоит твоей любви, слышишь?! Он не любит тебя и никогда не полюбит! Такие как он не способны на любовь! Таких как он называют Хэйсинь, ты знаешь почему?.. Их сердца черные, черствые и холодные! Ты сияешь ярче любой звезды, а он только поглощает свет!       — Все не так, А-Цюэ… ты не понимаешь…       — Не понимаю! Не понимаю, за что его можно любить?! За красоту? За власть? За деньги? Такие причины подходят мне, но не тебе…       — Он добрый, заботливый и нежный…       — Он холодный, черствый и безразличный!       — Мы как будто о разных людях говорим…       — Ты просто ослеплен… одурманен… Он бессмертный, пойми! Наши жизни для него лишь миг! Помнишь, ты нашел красивую бабочку в саду и радовался целый день как маленький? Знаешь ли ты, что с ней стало? Вспоминаешь ли ты о ней? Возможно, она уже умерла, но разве это важно? Это всего лишь бабочка. И мы для него — всего лишь бабочки. Нас не станет, и он не вспомнит о нас! Он никогда не вспомнит о тебе! Твое сияние для него — ничто! Так не растрачивай его на того, кому это не нужно! Сияй для тех, кому ты действительно важен и нужен!       — А-Цюэ…       Несколько мгновений назад Тао Цюэ неожиданно осознала, что когда ушел Сюань Юнь, ей было все равно. Но если уйдет Тяньмэй… это разобьет ей сердце. Ей плохо без его раздражающих улыбок. Ей плохо от того, что не она заставляет его улыбаться. Ей не под силу такое непостижимое мастерство. Она просто не умеет нравиться людям. Может угождать, льстить, заискивать, но никто и никогда не питал к ней искренней симпатии. Никто и никогда не отправится ради нее на край света. Она всегда до безумия завидовала тем, кто умеет влюблять в себя, но вдруг осознала, что сама влюбилась.       Голос ее дрожал, по щекам градом катились крупные слезы.       — Два года прошло, что-то он не торопится возвращаться! И письма шлет редко! Он хоть раз сказал тебе, что скучает?! Ему плевать на тебя! Забудь о нем! Он не достоин тебя!       — А-Цю…       Неожиданно даже для самой себя она вдруг поцеловала Тяньмэя, но еще более неожиданным стало то, что он ответил на ее поцелуй. Их губы были солеными от слез, а дыхание резким и прерывистым. Тао Цюэ совершенно не умела целоваться, но не отступилась. Тяньмэй подхватил ее и повалил на постель. Одежды были сброшены в один миг, их тела переплелись. Тао Цюэ тихо всхлипнула, скомкав простынь, когда нечто непомерно огромное и твердое с грубым напором вторглось в ее тело. Хоть она и знала, что Тяньмэй мужчина, но никогда не задумывалась о том, что там у него под платьем…       Боль, которую она испытала при первом грубом проникновении, быстро сменилась удовольствием, охватившим все ее тело и разум. Позабыв обо всем, она полностью отдалась этому чувству. Тяньмэй был умелым любовником, он мог быстро сориентироваться и подстроиться под любого партнера, но в этот момент ему совершенно не хотелось думать о других. Ему вообще не хотелось думать. Он грубо и жестоко взял Тао Цюэ, но именно это доставило ей ни с чем несравнимое удовольствие.       — Что это?.. — пробормотал Тяньмэй, увидев на простыне капли крови, когда они оба, тяжело дыша, раскинулись в постели. — Ты в порядке?! Тебе больно?!       — Все хорошо… — успокоила его Тао Цюэ. — Мне было хорошо. Просто это был мой первый раз…       — К… как это?.. — ошеломленно уставившись на нее, спросил Тяньмэй. — Разве ты не…       — Он не прикасался ко мне, — призналась Тао Цюэ. — Я тебе врала. И всем вокруг. Я хотела, чтобы вы все думали, что я чего-то стою.       — А-Цюэ… Получается я забрал твою невинность?..       — Я рада, что это был ты. Даже если в этот момент твои мысли были не обо мне…       Тяньмэй ничего на это не ответил.       — Я знаю, что совсем не красавица, — проговорила Тао Цюэ. — И что характером не удалась. И что меня, скорее всего, никто и никогда не полюбит…       — Перестань! — перебил ее Тяньмэй. — Вспомни, что говорила тетушка Ракшаси — мама А-Юня тоже была не подарок, но нашелся тот, кто ее полюбил!       — Она-то была бессмертной! — напомнила Тао Цюэ. — У нее была целая вечность на поиски такого идиота!       Тяньмэй тихо засмеялся.       — Что смешного?! — возмутилась Тао Цюэ, хотя и сама не смогла сдержаться. Заразившись его настроением, она тоже начала смеяться. Прошло немного времени, прежде чем она, сделавшись серьезной, спросила: — Ты все равно уйдешь за ним?       Тяньмэй некоторое время молчал, обдумывая ответ, а затем произнес:       — Может быть… Но не сейчас. Все-таки, подожду еще немного.       Он одарил Тао Цюэ самой нежной улыбкой.       — Все будет хорошо.       — С глаз долой — из сердца вон? — с презрением проговорила Тао Цюэ, бросив на Сюань Юня уничижительный взгляд. — Ты со всеми так поступаешь? Это в твоей манере, не так ли? Исчезнуть из жизни какого-то жалкого смертного, чтобы не видеть, как он постареет и умрет? Лучше покончить с этим, пока он жив и здоров, а дальше — будь что будет! Тебя это уже не касается!       — А-Цюэ! — попытался осадить внучку Бай Цзяо.       — Знал бы он, что для того, чтобы привлечь твое внимание, нужно всего лишь перестать отправлять письма! — ядовито усмехнулась Тао Цюэ, проигнорировав деда. — Что ж, можешь выдохнуть, он больше не потревожит тебя! Больше не будет этих назойливых писем! Больше никто не будет ждать тебя, каждую ночь, захлебываясь в рыданиях и заливая свое горе вином! Можешь расслабиться, бессмертный! Эта глава твоей жизни позади!       — Тао Цюэ, — мрачно сверля ее взглядом, прорычал Сюань Юнь. — Эта дурная шутка затянулась!       — Шутка?! — она рассмеялась ему в лицо. — «Эта дурная шутка затянулась» — славная эпитафия для надгробного камня! Действительно! Ты — эта дурная шутка!       Глаза Сюань Юня полыхнули холодным золотом, в комнате мигом потемнело. Он яростно сверлил взглядом Тао Цюэ, понимая, что если она скажет еще хоть слово, он убьет ее.       — Это правда! — вмешался Бай Цзяо, встав между ними. — Он мертв.       Сюань Юнь вздрогнул. На его виске вздулась пульсирующая венка, кровь застучала в ушах. Сквозь пелену, застилавшую глаза, он вдруг увидел, что раскрасневшееся лицо Тао Цюэ все вымокло от слез, а саму ее трясет.       — Ненавижу тебя… Ненавижу… — захлебываясь, бормотала она. — Ненавижу! Потому что только ты мог спасти его от смерти! Если бы ты хоть иногда приезжал, он не уходил бы из дома искать утешение в кабаках… Он бы не… Лучше бы ты умер!.. Для чего ты вообще живешь?..       Она больше не могла говорить, изо рта вырывались только безобразные всхлипы, которые очень скоро перешли в откровенные рыдания.       Каждое выплюнутое слово она адресовала, в том числе, и себе:       «Ненавижу тебя, тупая дура! За то что не смогла его спасти… Если бы ты хоть иногда была добра к нему, он бы не… он бы не… Лучше бы ты умерла!.. Для чего ты вообще живешь?..».       Она согнулась пополам и медленно опустилась на колени. Лоб ее коснулся пола, плечи судорожно вздрагивали.       Сюань Юнь резко развернулся и ринулся в свои покои. Там было прибрано. Записи больше не застилали пол, постель пребывала в идеальном порядке. Комната казалась чужой.       Сюань Юнь вышел и отправился в спальню Тяньмэя. Он до последнего надеялся, найти его там. Все вещи были на своих местах, но в комнате не было ни души. Все еще держался аромат знакомых благовоний, но запаха его тела совсем не ощущалось… Будто бы уже много дней эта комната пустовала.       В библиотеке за разбором бумаг Тяньмэя тоже не обнаружилось. Его не было ни в одной из комнат, ни в кухне, ни в саду, ни в горячем источнике… Его не было.       Обыскав весь дом, Сюань Юнь вернулся в свои покои и бессильно опустился на кровать.       Неужели его действительно больше нет? Нигде? Совсем нигде?..       Разве могло все так обернуться? Что бы ни говорила Тао Цюэ — Бай Цзяо дожил до почтенных лет после того, как Сюань Юнь оставил его. Бай Цзяо прожил целую жизнь, полную и радостей, и горестей. Верно, Сюань Юнь оставил его, и никогда не пытался встретиться с ним вновь, но разве это не уберегло его от ранней смерти? Почему же с Тяньмэем все сложилось иначе?.. Разве Сюань Юнь не позаботился о его благополучии? Разве он не обеспечил ему безопасную и безбедную жизнь? Как же все могло так обернуться?..       Неужели с их разлуки прошло так уж много времени? Пара лет? Всего лишь пара лет! Даже по меркам простых смертных — это не так много. Не десять и не двадцать… Для Сюань Юня это время пролетело незаметно. Тяньмэй часто говорил ему, что скучает и просил вернуться, но это звучало обыденно. В его письмах совсем не ощущалось укора и обиды. Они были пропитаны радостью и умиротворением. Так что же, черт возьми, произошло?!       Пальцы Сюань Юня сжались от негодования и неожиданно наткнулись на что-то твердое под покрывалом. Он откинул ткань и увидел на простыни неказистый старый гребень расписанный маленькими белыми цветочками. В груди у него защемило.       «Для чего я живу? — подумал он, вспомнив слова Тао Цюэ. — Я живу ради старшего брата!».       Он так сильно сдавил гребень, что тот треснул и едва не распался на две половинки.       Старший брат. Только он имеет значение. Все прочее — бред! Все прочее только отвлекает и сбивает с пути!       — Как это произошло? — сипло спросил Сюань Юнь, выйдя из своей комнаты и встретившись с Бай Цзяо.       Тао Цюэ куда-то ушла, слуги не решались показываться на глаза. Старик тяжело вздохнул.       — Скучно ему тут было. Он стал часто уходить в город развлекаться. Иногда пропадал неделями… Мы были готовы к тому, что однажды он не вернется — убежит искать тебя… Мы бы и не узнали, что с ним случилось, если бы не мадам Чунь.       Бай Цзяо сделал паузу, а затем горестно произнес:       — Рано утром его забили до смерти в каком-то переулке.       Сюань Юнь едва заметно вздрогнул, но сохранил невозмутимый вид.       — Кто-то из слуг мадам Чунь нашел его и доложил ей, — продолжил старик. — А она привезла его к нам. Мы похоронили его как слугу… Не стали объявлять, что супруга бессмертного мастера умерла, чтобы не поднимать шум.       — Почему мне не сообщили? — спросил Сюань Юнь.       — Хотели, да талисманы закончились… — пожав плечами, ответил Бай Цзяо.       — Они еще не должны были закончиться, — заметил Сюань Юнь. — Он отправил мне едва ли больше половины.       — Так он их сжигал… — со вздохом произнес старик. — Когда думал, что наговорил лишнего. Сначала нарыдается, а потом сжигает. Не хотел тебе такое отправлять. Думал, наверное, что тебя это оттолкнет, или обременять своими чувствами не хотел. Вот талисманов и не осталось…       Сюань Юнь какое-то время молчал, а затем спросил:       — Известно кто это сделал?       — Известно, — протянул Бай Цзяо. — А-Цюэ хорошенько встряхнула мадам Чунь. Та торгует не только красотой, но и информацией, у нее всюду соглядатаи. Она разузнала, кто в этом виноват, да только у нас руки коротки…       — Кто? — требовательно спросил Сюань Юнь.       — Госпожа Цзян, — ответил Бай Цзяо. — Супруга князя И.       В поместье князя И был пышный прием в честь дня рождения господина. Гости, преподносили подарки и желали князю долгих лет жизни, поднимая чарку за чаркой, когда снаружи вдруг раздался шум. Слуга впопыхах вбежал в торжественный зал и рухнул на колени.       — Что такое? — растеряно переглядываясь, засуетились гости.       — Князь! — выдохнул слуга. — Мы не смогли… Докладываю… Прибыл…       Путаясь в словах, он так и не сказал ничего толкового. Однако тот, кто прибыл, уже не нуждался в представлении.       — Бессмертный мастер Сюань! — радостно воскликнул Янь Цзычэн.       — Какая неожиданность! — поддержал его Вэнь Хуайюй. — Это вы устроили переполох?..       Сюань Юнь, показавшийся в дверях, никого из них не удостоил взглядом.       — Бессмертный мастер Сюань, — сдержанно поприветствовал его князь И. — Если бы я знал, что вы в городе, непременно прислал бы вам приглашение, к чему так врываться?       — Кто это, отец?!       Старшие сыновья князя, прибывшие по случаю его дня рождения, ничего не знали о Сюань Юне, поэтому они были возмущены больше других.       — Бессмертный мастер! — радостно воскликнул их младший брат — И Сяою. — А мой наставник тоже вернулся?!       — Приготовьте место для бессмертного мастера! — отдал приказ князь И.       Слуги кинулись исполнять.       — Я здесь не ради праздника, — холодно произнес Сюань Юнь.       — А ради чего же? — поинтересовался князь И.       Интуиция подсказывала ему, что этот неожиданный визит не сулит ничего хорошего.       — Госпожа Цзян, — сдержанно обратился Сюань Юнь к супруге князя, сидевшей радом с мужем. — Двадцать четвертого дня прошлого месяца ранним утром вы возвращались из поместья своей старшей сестры?       — Это так, — ответила женщина.       — На пустой улице с вами поздоровался юноша, и вы приказали слугам избить его до смерти?       — Что за чушь?! — возмутился старший сын. — Кто этот человек и как он смеет говорить подобное?       Гости взволнованно зашептались.       — О, эта маленькая шлюха действительно переоделась мужчиной, но я ее узнала, — неожиданно признала госпожа Цзян.       — Матушка, что ты такое говоришь?! — воскликнул средний сын.       Всем, кто присутствовал на разоблачении Дуань Цина, стало очевидно — госпожа Цзян подверглась такому же методу допроса. Она, как ни в чем небывало, продолжила:       — Я предупреждала ее, что нашу вторую встречу она не переживет. А ей хватило наглости поздороваться со мной, да еще и назвать меня сестрицей!       — О ком это ты говоришь? — похолодев, спросил князь И.       Его супруга сердито насупилась.       — Об одной из твоих потаскух, дорогой супруг. Той дурочке, что заявилась сюда около трех лет назад, чтобы стать тебе второй супругой. Разумеется, я ее прогнала.       Некоторые гости сконфужено потупили взгляды. В их дома тоже заявлялась эта «девица», поэтому они сразу же поняли о ком именно идет речь. Кроме того, они вспомнили о скандальном заявлении мадам Чунь, якобы супруга бессмертного мастера Сюаня — это тот самый человек. В тот раз все свелось к недоразумению, но неужели и теперь «фантастическое сходство» госпожи Сюань с Тяньмэем из публичного дома, сыграло с этими женщинами дурную шутку?       — Матушка! — отчаянно воскликнул И Сяою, который, сложив одно с другим, по своему интерпретировал произошедшее. — Неужели ты обозналась?!       — Да что тут происходит?! — потребовал разъяснений его старший брат.       — Катастрофа! — выдохнул Янь Цзычэн. — Если госпожа Цзян обозналась… неужели…       — Я не обозналась, — возразила госпожа Цзян. Находясь под действием заклятия, она вдруг озвучила мысль, которая посетила многих, но никто не посмел бы ее высказать: — Ах, постойте! Не хотите ли вы сказать, что те пошлые слухи правдивы? Мальчишка, которого прогнали из публичного дома за обман, девица, что явилась в дом моего мужа, чтобы напроситься в гарем и супруга бессмертного мастера, все это…       Она не закончила предложение. Губы ее застыли, а окружающие все продолжали смотреть на нее, затаив дыхание и ожидая логического окончания, как вдруг ее голова отделилась от тела и соскользнула вниз, упав прямо в тарелку на ее столе. Выражение лица даже не дрогнуло, будто она на мгновение задумалась и вот-вот продолжит говорить. Тело же так и осталось в сидячем положении.       — М-матушка… — прошептал И Сяою, ошеломленно глядя то на отсеченную голову, то на обезглавленное тело.       Истошно завизжала служанка, стоявшая за спиной госпожи Цзян.       — Матушка!!! — прокричал старший из ее сыновей. — Да что же это?! Отец!       — Кто ты такой, демон?! — прокричал средний сын, все еще не веря в происходящее.       — Я хочу сразу же кое-что прояснить, — холодно произнес Сюань Юнь.       Он вовсе не напрягал горло, но голос его достиг ушей каждого.       — Я забрал жизнь этой женщины взамен жизни моей супруги Тяньмэй. Если же кто-то из семьи И или семьи Цзян намерен отомстить — бросить мне вызов или навредить тем, кто мне дорог, говорите сразу. Я избавлю вас от намерений. Чтобы прервать цепочку кровной мести, я лучше сразу же уничтожу оба ваших рода, включая дальних родственников и побочные ветви, будь то тысяча человек или десять тысяч.       Многие в этом зале имели родство с упомянутыми семьями, в том числе и господин Янь. Однако, невзирая на то, что они с бессмертным мастером неплохо поладили, он даже не сомневался — его это тоже касается. Сюань Юнь вдруг предстал перед всеми в совершенно новом свете. Люди, воспринимавшие его как диковинку, кудесника из сказок, неожиданно для себя осознали — перед ними вовсе не добрый волшебник и целитель, а самый настоящий демон, и слова его — отнюдь не пустое. Могущество этого демона столь велико, что только от его воли и настроения зависит их дальнейшая судьба.       — Ах ты! — не выдержав такой наглости и высокомерия, прорычал средний сын князя.       Он выхватил было меч, но его отец едва уловимым молниеносным движением швырнул в него чарку из-под вина. Чарка угодила княжичу прямо в руку, заставив меч вернуться в ножны. Мужчина скривился от боли, его запястье безвольно повисло.       — Это все моя вина! — грозно произнес князь И.       Выражение его лица сложно было прочесть, никто не осмелился бы предполагать, о чем он думает в такой момент. На самом же деле князь И был полон сожалений. На приеме в поместье Сюань он сразу же узнал в супруге бессмертного мастера юношу, сбившего его с истинного пути, и отнесся к этому смиренно, как к небесному проведению. Однако, узнав, что три года назад этот юноша приходил в его дом, чтобы попроситься в гарем, он пришел в смятение. Да если бы он только знал… Он укрыл бы это сокровище в своем доме и берег бы его как самую большую драгоценность!       Теперь, когда и жена, и бывший любовник были мертвы, князь сожалел вовсе не о матери своих детей.       — Я не уследил за собой, за своим домом и за своей женой, — проговорил он. — Бессмертный мастер Сюань взыскал справедливую плату. Никто из семьи И или семьи Цзян не будет искать мести.       Сюань Юнь коротко кивнул, после чего развернулся и ушел, покинув поместье князя.       На следующий день, когда два старших сына, не смирившись с произошедшим, принялись вынашивать план мести и отправили слугу на разведку, вернувшись, тот растеряно доложил:       — Поместья Сюань больше нет.       — Что значит «нет»? — спросил один из княжичей.       — Лучше взгляните сами… — ответил слуга.       Прибыв на место, братья обнаружили, что там, где раньше располагалось роскошное поместье с садами, прудами и горячим источником, теперь зияет огромный котлован. Словно исполинским черпаком вычерпнули кусок земли, размером с небольшой остров… Но куда же он подевался?       — Он сжег для тебя столько ритуальных денег, что хватит, пожалуй, на несколько перерождений, — произнесла Тао Цюэ, стоя над могилой Тяньмэя.       На ней были дорожные одежды, неподалеку дожидался караван из нескольких повозок с добром и слугами.       — Мы с дедушкой покидаем этот город… Когда обустроимся на новом месте, я поставлю табличку с твоим именем в домовом храме.       Она помолчала немного, затем, неосознанно коснувшись своего живота, добавила:       — Нашему ребенку я скажу, что это ты был моим мужем. Уж придумаю про тебя что-нибудь приличное! — Она ухмыльнулась, но ухмылка мгновенно померкла. — Я очень постараюсь воспитать его так, как если бы ты был рядом. Надеюсь, ему достанется твоя улыбка…       Лин И, окруженный непроглядной тьмой, отчетливо услышал эти слова, но так и не смог понять, кто их произнес и кому они предназначались.