Как очистить историю перерождений

      Музыка заструилась по торжественному залу. Тонкое звучание флейты и мелодичный струнный перебор порождали мелодию, проникающую в самое сердце. Выждав момент, певица затянула песню, погрузившую слушателей в историю трагической любви Принцессы-Журавля и молодого Князя. Однако в центре этого выступления были не музыканты и не исполнительница.       Послышался звон колокольчиков. Шелковые рукава расступились, и нежный персиковый взгляд юной танцовщицы обвел публику. Повинуясь мелодии, она прогнулась назад, словно тонкое деревце под сильным порывом ветра. Казалось — не устоит… Но гибкая фигурка извернулась и подлетела. Рукава взметнулись в воздух, подобно крыльям, колокольчики на руках танцовщицы звякнули, и этот звук удивительно гармонично вписался в музыкальную композицию.       Невзирая на то, что половину лица танцовщицы скрывала вуаль, после такой демонстрации гибкости и изящества, никто не осмелился бы сомневаться в ее красоте. Искусница вновь одарила присутствующих многозначительным взглядом, словно выискивая кого-то и, наконец, остановилась на Сюань Юне.       Сюань Юнь отказался принимать какое-либо участие в организации праздника. Он с самого начала не планировал прием, а лишь согласился на частный визит и готов был разрешить это недоразумение, но Чжуан Шэнкай отговорил его, сославшись на то, что это лишь создаст новые проблемы, и вызвался все организовать. Ему удалось утрясти все вопросы в рекордные сроки, но особенно он отличился, приглашая артистов для выступления. За день до приема он добился того, чтобы перед князем выступила известнейшая во всей провинции танцовщица — Бань Цици. Слухи о том, что она собирается исполнить свой знаменитый танец «Журавлиная песнь в свете луны» немедленно разлетелись по городу, но в самый день выступления, прямо перед торжественным приемом выяснилось, что барышня Бань слегла с кишечным расстройством и никак не сможет танцевать.       — Так может, отправить ей Чудодейственный эликсир? — предложил Ма Цинсюй.       — Боюсь, даже с ним она уже не успеет оправиться… — возразил Чжуан Шэнкай. — Но если не будет танцовщицы, мы ударим в грязь лицом.       — Хватит и музыкантов, — безразлично отмахнулся Сюань Юнь.       — Я могу станцевать… — робко предложил Тяньмэй.       Все взгляды устремились к нему.       — Я знаю этот танец, — пояснил он. — Мы с сестрицей Бань вместе его придумали. Я исполняю его не хуже.       — Тогда, как же вышло, что только она прославилась с этим танцем? — удивленно спросил Ма Цинсюй.       Тяньмэй пожал плечами и все сразу же поняли, что этот бесхитростный ребенок даже не задумывался о том, что его обставили.       — Мне только нужно белое шелковое платье для этого танца, — произнес он.       — Платье-то мы достанем, но… — Чжуан Шэнкай замялся: — не пристало супруге бессмертного мастера развлекать гостей танцами. Как же мы это объясним?       — Я могу скрыть лицо вуалью, — предложил Тяньмэй. — Просто не говорите никому, что это не Бань Цици, никто и не догадается. Вот только… Тогда я не смогу присутствовать на приеме в качестве хозяйки…       — Хм, об этом не переживай, — отмахнулся Чжуан Шэнкай. — Я могу создать марионетку — твою точную копию. От госпожи Сюань ведь ничего особенного не требуется, разве что смиренно сидеть подле мужа, улыбаться и выпивать время от времени? Это не проблема!       Так и решили поступить. Ма Цинсюй раздобыл для Тяньмэя платье, а Чжуан Шэнкай создал марионетку, которую невозможно было отличить от оригинала. На прием, помимо князя с супругой и сыном, были приглашены все те же знатные чиновники и до того как началось представление, самой животрепещущей темой было разоблачение Дуань Цина.       — Вы еще не прибыли в наш город, а уже наделали шума, — обратился князь к Сюань Юню. — Этот ваш эликсир, а затем поместье.       — Я не преследовал подобной цели, — ответил тот.       — Но, как я погляжу, вы любите устраивать торжественные приемы, хотя сами почему-то отказываетесь от приглашений, — заметил князь.       Сюань Юнь покосился на Чжуан Шэнкая, после чего признался:       — И это тоже не моя заслуга. Я не любитель пышных празднеств, предпочитаю им личные встречи. Но мой друг — бессмертный мастер Чжуан считает, что я итак слишком сильно пренебрегаю этикетом.       Князь удивленно посмотрел на него, а затем вдруг рассмеялся.       — Понимаю вас! — заявил он. — И немного завидую. Ваш статус не имеет четкого определения, и вы можете позволить себе поступать, как вздумается. Вряд ли кто-то всерьез вас осудит и вряд ли вам есть дело до чьих-либо осуждений.       — Вы правы, — коротко согласился с ним Сюань Юнь.       — Дружище Сюань, оцени хоть немного мои старания! — воскликнул Чжуан Шэнкай. — Вот уеду, тогда можешь отгородиться от всех!       — А? Бессмертный мастер Чжуан собирается покинуть наш город? — поинтересовался Янь Цзычэн.       — Однажды, так или иначе, я должен буду продолжить свои странствия, — ответил Чжуан Шэнкай.       — А наставник Ма?! — воскликнул И Сяою. — Наставник, вы тоже уйдете?!       — Разумеется, — ответил тот. — Я последую за своим наставником.       — Тогда и я последую за вами! — заявил юный княжич.       — А у отца своего ты не забыл спросить разрешения? — поинтересовался князь.       — Отец! — воскликнул И Сяою. — Ты ведь разрешишь?!       — Вот еще! — фыркнул князь. — Твои братья на границе, а ты нужен мне здесь! Не выдумывай!       — И Сяою! — прикрикнул Ма Цинсюй. — Прежде всего, ты должен слушаться и почитать своего отца! Я с самого начала сказал тебе, что не принимаю личных учеников. Я дам тебе несколько наставлений и только!       — Да, наставник… — пробурчал юный княжич, надув губы.       Время за разговорами пролетело незаметно и, наконец, настал подходящий момент для выступления артистов.       Тяньмэй вызвался исполнить этот танец не только для того, чтобы оправдать ожидания гостей и Сюань Юнь мог сохранить лицо. «Журавлиная песнь в свете луны» повествовала о трагической любви межу Принцессой-Журавлем и молодым Князем. Они были из разных миров, но полюбили друг друга. Они в тайне встречались на высокой скале у берега моря, но однажды один из братьев молодого Князя проследил за ним и стал свидетелем одной из этих встреч. Его поразила красота Принцессы, и он тоже всем сердцем полюбил ее. Полюбил и возжелал так сильно, что пошел на убийство родного брата. До самой ночи Принцесса-Журавль ждала своего возлюбленного в привычном месте, а когда узнала о его гибели — бросилась вниз, в самую пучину вод, в знак своей вечной любви и преданности.       Этот танец неспроста так полюбился многим. С его помощью можно было не только развлечь гостей, но и передать множество сигналов, адресовав их кому-то конкретному. Продемонстрировать лояльность, преданность, а так же изящество и гибкость. Иными словами, с помощью этого танца Тяньмэй хотел дать Сюань Юнь понять, что он готов ради него на все, и даже, как и Принцесса-Журавль, броситься со скалы.       В танцах Тяньмэй и вправду был очень хорош. Он сразу же захватил внимание гостей, приковав к себе взгляды. Никому бы и в голову не пришло, что этот танец с таким непревзойденным изяществом может исполнить мужчина. Никому, кроме бывших клиентов Тяньмэя, для которых он его уже исполнял.       Ему едва удалось сохранить самообладание, когда его взгляд коснулся лица князя И.       Господин Цзе Души?!       Именно так этого господина в публичном доме «Шелковые рукава» назвала хозяйка, когда впервые повела к нему Тяньмэя, а глупенький Тяньмэй, не знавший такого слова, решил, что это имя. Он и не подозревал, что «Цзедуши» это вовсе не имя, а должность! Этот самый господин «Цзе» — был его клиентом. Более того — он был одним из тех, к кому Тяньмэй заявился, чтобы напроситься в гарем. А именно — он был последним. Тем, в чей дом Тяньмэю все-таки удалось попасть. Тем с чьей женушкой ему довелось познакомиться. И ведь правда — это она, та самая женщина сидела рядом с князем!       С таким потрясением Тяньмэй уже не смог совладать. Запутавшись в движениях, он упал…       Многие, кто прежде видел этот танец, взволнованно охнули. Музыканты прекратили играть, и певица застыла на полуслове.       Провал.       Сердце неистово забилось от волнения.       А как хвалился! Позорище…       Тяньмэй не решался поднять голову и взглянуть на Сюань Юня. Он хотел провалиться сквозь землю! Он злился! На этого князя, на его жену и, конечно же, на себя… Голова поникла, плечи задрожали от обиды и злости. Глаза, устремленные в пол, наполнились слезами.       Все молчали. Но кто-то из музыкантов — молодая девушка, что играла на цине, вдруг дернула струну и продолжила играть. Другие, немного неуверенно ее поддержали. Певица набрала в легкие побольше воздуха и продолжила петь с таким трагическим надрывом, что впору было ложиться в гроб. Вслушавшись в ее слова, Тяньмэй осознал, что по счастливому стечению обстоятельств, он упал именно в тот момент, когда Принцесса-Журавль узнала о гибели своего возлюбленного.       «После падения обязательно будет взлет», — вспомнил он слова Чжуан Шэнкая, и это придало ему сил.       Поняв, как можно все исправить и даже обернуть на пользу, Тяньмэй несколько раз ударился об пол, распространяя неистовый звон, затем взметнулся и все увидели, что глаза танцовщицы полны слез.       Такого волнительного исполнения этого танца еще никто не видел.       Доводя до конца задуманное, Тяньмэй бросил все силы на то, чтобы дать понять Сюань Юню, что последняя часть этого танца посвящается ему. Это он его молодой Князь. Это ему Тяньмэй готов вручить свое сердце, свою душу, свою жизнь.       Когда Принцесса-Журавль «воссоединилась со своим возлюбленным», что следовало понимать как ее гибель, музыка и пение стихли, со всех сторон полились хвалебные возгласы:       — Прекрасное исполнение!       — Барышня Бань Цици превзошла себя!       Тяньмэя вовсе не волновало то, что слава за его заслуги достанется кому-то другому. Тяжело дыша, он смотрел только на Сюань Юня, в надежде увидеть улыбку — ответный сигнал, однако… Вместо этого он столкнулся с суровым ледяным взглядом, полным жестокого презрения…       Тяньмэй вздрогнул. Никто не увидел, как под вуалью улыбка исчезла с его лица. Он сдержано поклонился и ушел. Едва за ним закрылась дверь спальни, он сорвал с себя чертову вуаль, осточертевшие колокольчики, отшвырнул это все в сторону и разрыдался.       Когда прием подошел к концу и гости начали расходиться, князь И уличил момент, чтобы перекинуться парой слов с Сюань Юнем с глазу на глаз.       — Бессмертный мастер Сюань, есть еще кое-что, о чем я хотел с вами поговорить, но мне не хотелось поднимать эту тему при всех гостях. Это касается вашего отказа от сотрудничества с аптекарем Чжан У.       — Неужели вы собираетесь заступаться за него? — догадался Сюань Юнь. — Вы знаете, почему я отказался от этого сотрудничества?       — Знаю, они с женой честно во всем сознались, — ответил князь. — Дело в том, что его жена приходится мне родственницей, поэтому я не могу оставаться в стороне от этого конфликта. Это касается и моей чести. Они сказали, что раскаиваются и готовы понести любое наказание, только бы вы дали им еще один шанс.       — Хорошо, — немного подумав, произнес Сюань Юнь. — В таком случае каждое пятое число месяца пускай бесплатно выдают снадобья беднякам. Супруга Чжан У талантливая лекарка, пускай в этот день осматривает нищих и выписывает им лечение. Только на таких условиях я продолжу сотрудничать с ними. Но если узнаю, что они снова кого-то обманули, наши отношения оборвутся навсегда.       — Справедливо, — согласился князь. — Я им передам, и они уже сами сообщат вам свое решение.       — Тяньмэй! А ты и в самом деле красавица! — воскликнул Чжуан Шэнкай, когда, наконец, придя в себя и утерев слезы, тот вышел из своей комнаты.       — Ух ты! — изумленно выкрикнул он.       Марионетка, удивительно похожая на живого человека и в точности копирующая внешность Тяньмэя все так же сидела и улыбалась.       — У меня не было возможности ее разглядеть! А она точно не настоящая?       — Абсолютно точно, — смеясь, подтвердил Чжуан Шэнкай.       В лице его было что-то непривычное, и только спустя некоторое время Тяньмэй догадался — что именно. О его слепоте очень просто было забыть, потому что его глаза, несмотря на блеклость, сохраняли живую подвижность и при разговоре он всегда смотрел на собеседника, от чего казалось, что он прекрасно все видит. Но в этот раз он смотрел не на Тяньмэя, а чуть в сторону, как самый настоящий слепец.       — Вы что, и правда, ослепли? — помахав рукой перед его лицом, спросил Тяньмэй.       — Наоборот, милый Тяньмэй, я прозрел, — с улыбкой сообщил Чжуан Шэнкай.       Ма Цинсюй, видя, как его наставник нарочно путает ничего не понимающего Тяньмэя, пояснил:       — Он может использовать глаза созданной им марионетки, чтобы видеть. Но когда он так делает, его собственные глаза полностью слепнут и повторяют движения заимствованных глаз из-за чего кажется, что он смотрит куда-то не туда.       — Цинсюй, ну почему ты не дал мне его хоть немножечко помучить? — возмутился Чжуан Шэнкай.       — Так вы смотрите на меня моими же глазами?! — воскликнул Тяньмэй. — Невероятно!       Он приблизился к марионетке, затем покрутился перед ней и весело спросил:       — Ну как? Нравится?       — Очень! — признался Чжуан Шэнкай. — У тебя очаровательная улыбка и такие милые ямочки на щеках! Твой танец был очень хорош!       Тяньмэй вдруг помрачнел.       — Ничего хорошего, — буркнул он. — Я все испортил…       — Вовсе нет! — хором воскликнули Чжуан Шэнкай, Ма Цинсюй и марионетка.       Тяньмэй аж подскочил от неожиданности.       — Чего это она?!       Чжуан Шэнкай захихикал, как пакостливый старик, только что успешно подшутивший над внуком.       — Ты очень хорошо выступил! — произнес он. — Мы все растерялись, когда ты упал, кто бы мог подумать, что это часть танца?!       — Это не часть танца… — признался Тяньмэй. — Я и правда упал…       — Что?! Быть не может!       Чжуан Шэнкай, конечно же, приврал, сделав вид, что он ничего не понял, но Тяньмэю было приятно услышать такие слова.       — В таком случае ты блестяще выкрутился! Никто и не подумал, что это была ошибка! Ты молодец!       — Спасибо, но…       Сюань Юню не понравилось…       Тяньмэй не произнес этого вслух. Не решился. Чжуан Шэнкай и Ма Цинсюй продолжили заверять его в том, что все было хорошо и не о чем тут переживать. Вскоре он снова повеселел, принялся дурачиться со своей марионеткой и раздевать ее.       — Что это ты делаешь? — поинтересовался Чжуан Шэнкай.       — Хочу посмотреть — вы сделали ее мужчиной или женщиной, — ответил Тяньмэй.       — Милый Тяньмэй, я и так могу тебе ответить — проще всего сделать точную копию существующего человека. Она может быть, разве что, не очень качественной из-за спешки или низкого уровня мастерства. К примеру, у нее может быть нереалистичная, слишком гладкая, будто бы мраморная кожа, неестественный цвет, волосы, будто выполненные из грубых толстых нитей, у нее может не быть ресниц, ногтей или, например, сосков. Но у этой марионетки, уверяю, все на своих местах.       — Вот как? Теперь я еще больше хочу в этом убедиться!       — Ну тогда и ты давай раздевайся!       Чжуан Шэнкай принялся управлять марионеткой, заставив ее раздевать Тяньмэя.       — Вы сейчас смотрите на меня? — спросил тот.       — А как же! — ответил заклинатель.       — То есть я сейчас, как будто бы вас раздеваю? — хихикнул Тяньмэй.       — Кхм, — кашлянул в кулак Ма Цинсюй. — Что вы тут устроили?!       Будто бы две сестрички-близняшки, Тяньмэй и управляемая Чжуан Шэнкаем марионетка, игриво посмеивались, раздевая друг друга. Когда они уже прилично оголились, в комнату зашел Сюань Юнь. Он окинул всех присутствующих непроницаемым взглядом. Тяньмэй застыл, брошенная заклинателем кукла тоже.       — Дружище Сюань! Как тебе выступление нашего Тяньмэя? — весело поинтересовался Чжуан Шэнкай.       Тот не спешил отвечать. Тяньмэй поник, улыбка медленно спала с его лица. Он бросил свое занятие, поправил одежды и спешно удалился.