Как очистить историю перерождений

      — А-ах… господин Сюань…       — Ты моя драгоценная жемчужинка!       — Какой же вы шалунишка!       — Сладенькая моя ягодка!       — Вкусите же скорее свою ягодку, господин Сюань!       — Ох, вкушу! Ох, сейчас вкушу!       Где же еще можно было увидеть истинное лицо почтенного господина, как не в публичном доме? Чопорный студент здесь превращался в страстного любовника, великий генерал, никогда не уступающий и не сдающий позиций — в ластящегося у ног красавицы щенка, уважаемый муж и примерный семьянин — в грязное похотливое животное.       К какому типу относился этот господин Сюань было ясно с первого взгляда — сладкоречивый старикашка со своеобразными предпочтениями. Тот еще слюнтяй и тряпка в обычной жизни, зато каков герой-любовник в борделе! Но главное, конечно же, его деньги, а вовсе не нрав.       — Тяньмэй, — пропыхтел старикашка, обслюнявив нежную шею юной красавицы. — Тяньмэй, сокровище мое! Какая же у тебя сладкая шейка!       — Ах… господин Сюань… — старательно отыгрывая свою роль, простонала красавица. — Поскорее приласкайте свою ягодку… Тяньмэй больше не может ждать…       — АХ ТЫ СТАРЫЙ КОБЕЛЬ!       Дверь в комнату вдруг с грохотом распахнулась и на пороге показалась дородная дама, во всем образе которой читался достаток. Вот только поведение ее никак не подходило женщине благородного происхождения. Прорвавшись через охрану публичного дома, она отыскала своего мужа и едва ли не с кулаками бросилась на него.       — Прогуляться ты пошел?! Прогуляться?! Я тебе покажу!!!       — Дорогая! Я все объясню!       Старикашка испугано шмыгнул за спину юной красавицы, прячась от своей благоверной. Тяньмэй решила — кто платит, тот и прав, поэтому выпятив грудь, встала на пути разъяренной женщины.       — Что это ты себе позволяешь, карга?! Разве так должна себя вести достойная супруга?!       — Что?! Эта собачонка еще и тявкает?! — взвилась та, толкнув девицу.       — Сама ты собака! — огрызнулась Тяньмэй. Невзирая на разницу в габаритах, она устояла. — Жена должна уважать и почитать мужа! Если ему угодно посещать публичные дома — имеет право! Если пожелает взять вторую жену — имеет право! Женщина мужчине не указ!       — Продажная девка! Да что ты понимаешь?! У этого кобеля уже четыре жены! И покрасивее тебя! — женщина метнула уничижительный взгляд на мужа. — И чем они тебе не милы?! Чем я тебя не устраивала, когда была так же молода?! Разве я не была так же красива?! Что же ты ко мне даже не прикасался?!       — Дорогая… дорогая… — попытался мужчина утихомирить жену, но ее было уже не остановить.       — Это благодаря мне и моей семье ты всего добился! А ведь это меня все порицают за то, что я не родила тебе наследника! Я бы еще поняла, будь ты бессилен, но ты!!! Пренебрегаешь своими женами и бегаешь на сторону! Какой позор! Какой позор!       Старик мямлил и блеял что-то невнятное. У дверей комнаты собралась толпа работниц и клиентов, желавших погреть уши на разразившемся скандале.       — Сама позоришься! И мужа своего позоришь! — не отступалась Тяньмэй, помня о своих денежках. — Мудрая женщина давно бы нашла способ родить наследника!       — Еще от шлюхи мне советов не хватало!!!       Разъяренная женушка окончательно вскипела и попыталась вцепиться в волосы нахальной девицы. Та увернулась, но женщина успела ухватиться за ее одежды. Затрещала ткань и на деревянный пол с глухим стуком упал и покатился сначала один, а затем и второй апельсин.       Все участники событий застыли на месте и затаили дыхание. Под платьем юной красавицы оказалась совершенно плоская мужская грудь.       В толпе у дверей зашептались. Те, кому не было видно, начали допрашивать тех, кто стоял впереди, а они охотно делились:       — Да это же мальчишка! Вот так номер! Вот это обман!       — Так вот почему этот старик не прикасается к своим женам! Вот правда-то и вскрылась!       — Но какая неожиданность! А я засматривался на эту Тяньмэй! Тьфу ты!       Женщина, открыв рот, молча пялилась на обнаженную грудь «девицы». Парнишка, в свою очередь, никак не мог сообразить, что же ему делать дальше. Как же тут так быстро разобраться?       — Ах ты, проклятый обманщик! — вдруг подал голос господин Сюань. Он вышел из-за спины Тяньмэя и, яростно выпучив глаза, принялся на него кричать: — Так ты не девица?! Какой подлый обман!       Тяньмэй скривился. В голове его промелькнуло:       «Поганый старикашка! Да ты же мой постоянный клиент!».       — Что творится в этом публичном доме?! — присоединилась к мужу его женушка, немедленно смекнув, что к чему.       Если твой муж ходит по борделям — это еще полбеды, а вот если он предпочитает мужчин — это уже беда так беда. Из скандала нужно было выкручиваться, пока он не превратился в настоящую катастрофу.       — Моего мужа здесь обманули! — возмущенно закричала женщина. — Подсунули мальчишку вместо девицы! Неслыханно!       — Неслыханно! — сердито вторил ей муженек. — Дорогая! Я и не подозревал! Я впервые оказался в подобном заведении! Неудивительно, что этим подлым людям удалось так просто меня обмануть!       — Неслыханно!       Сквозь толпу пробилась хозяйка публичного дома.       — Этот гадкий мальчишка и меня обманул!       Тяньмэй сощурился и поджал губы, а хозяйка принялась тайком подавать ему сигналы, мол, подыграй, отделаемся от них, а там разберемся.       Он молча запахнул одежды и скрестил руки на груди. Толпа откровенно веселилась, ожидая дальнейшего развития событий.       — Тяньмэй в нашем доме недавно, но я и подумать не могла, что это мальчишка! Да если бы я знала! Я бы никогда не допустила такого коварного обмана. Эй ты! — бросила она Тяньмэю. — Уж не прислали ли тебя наши конкуренты?!       Все так же сигналами хозяйка велела ему согласиться, и тот не стал отрицать.       — Так и знала! Какое коварство! — вскричала она. — Видите, люди добрые?! Моей вины в этом нет! А мальчишку мы накажем! И выясним, кто за ним стоит!       — Непременно выясните! Непременно накажите! — требовательно воскликнул господин Сюань.       — Уж я за этим прослежу! — погрозив пальцем заявила его жена, и бросила мужу: — Пойдем отсюда!       С гордо задранными носами чета покинула публичный дом. Гости еще долго обсуждали произошедшее, а хозяйка велела притащить Тяньмэя в ее комнату.       — Вот же свиньи! — возмущенно прокричал тот, оказавшись с хозяйкой наедине, затем бросился ей в ноги и пролепетал: — Хозяйка! Хозяюшка! Ты же все видела, хорошая моя?..       — Видала! Видела! — проворчала та. — Вся улица видела!       — Тяньмэй не виноват…       — Какая уж разница — кто виноват?! Тебе придется уйти.       — Хозяйка…       — А чего ты хотел?! После такого-то скандала?! А я тебе говорила! В этом городе такое не приветствуется!       — И что же мне делать?.. Неужели прогонишь?.. — чуть не плача спросил Тяньмэй.       — Так уж и быть, выплачу тебе жалование за месяц, — сжалилась хозяйка. — Но как тебе быть решай сам. Мой тебе совет — отправляйся на юг, там люди не столь консервативны, а в больших городах есть публичные дома, в которых мужчины открыто обслуживают других мужчин. Но здесь тебе оставаться нельзя.       Жалование за месяц — смех, да и только. Разве можно на эти деньги куда-то уехать? С голоду бы не умереть! Однако все сложилось, как сложилось — Тяньмэя погнали из публичного дома и в другой точно не возьмут, а было их в городе всего два.       «Да и черт с вами! — подумал Тяньмэй. — У меня столько покровителей, что вам и не снилось!».       Он родился и вырос в публичном доме. Его мама умерла вскоре после родов, а кто из ее многочисленных клиентов был отцом ребенка, гадать не имело смысла. Тяньмэй с пеленок вкалывал до седьмого пота за кров и еду, пока однажды не пришел к выводу, что быть женщиной гораздо легче — веселись с гостями, да пей вино. Будь веселой и красивой, а больше от тебя ничего не требуется. Не надо таскать воду, колоть дрова, с утра до ночи намывать полы и посуду, стирать одежду и постельное белье. Пускай другие вкалывают — решил Тяньмэй.       Природа не наделила его ни силой, ни ростом, зато его можно было назвать утонченным. Кроме того, ему досталась ладная смазливая мордашка — немного косметики и украшений, и ни один человек не догадается, что перед ним мужчина. Наблюдая за сестрицами, Тяньмэй отточил свой женский образ до идеала. Впрочем, не до такой степени, чтобы скрывать истину от клиентов. Хозяйка все так устроила, что они прекрасно знали к кому идут. Желающих, вопреки ожиданиям, нашлось немало.       Тяньмэя совсем не тяготила такая жизнь, ему нравилось получать комплименты, любовь и внимание, щедрые подарки и невероятные предложения. Сколько раз в порыве страсти разгоряченные любовники обещали забрать его в свой дом и сделать своей наложницей.       Что ж, настало время бросить проституцию и выйти замуж!       Нарядившись в свое лучшее платье и подложив на место груди апельсины, Тяньмэй отправился в зажиточный район, прямиком к одному из своих любимых постоянных клиентов.       — Передайте вашему господину, что Тяньмэй согласна стать его второю женой! — нагло заявил он слугам у ворот.       Слуги переглянулись. Один что-то шепнул другому, тот куда-то сбегал, но вскоре вернулся.       — Что так долго?! — недовольно поинтересовался Тяньмэй. — Могли бы и не заставлять свою будущую хозяйку стоять у ворот!       — Пошла вон отсюда! — прикрикнул на него слуга. — Наш хозяин знать не знает никакую Тяньмэй! Велел всыпать тебе палок! Убирайся подобру-поздорову!       — Как это не знает?! — взвился тот. — А ну, пускай выйдет ко мне и сам, глядя мне в глаза, это скажет!       — Значит, все-таки палок?!       — В зад себе свою палку засунь!       Так с криками и скандалами Тяньмэя гнали со всех дворов. Все знатные покровители, которые клялись ему в любви до гробовой доски, пользуясь его телом, удовлетворяя все свои извращенные желания, вмиг отреклись от собственных обещаний, не желая даже встретиться с ним лично, приказывая слугам прогнать «наглую лгунью». Пару раз Тяньмэю даже досталось, и он окончательно потерял надежду на легкую судьбу.       Он уже готов был отступиться и уехать из этого паршивого города, как вдруг в одном из домов, служанка неожиданно пригласила его войти. Воодушевившись внезапным успехом, Тяньмэй принял самый благопристойный вид, на какой был способен и проследовал за служанкой. Вот только в гостевом домике его ждала встреча вовсе не с господином, которого он уже готов был называть муженьком, а с его первой и пока что единственной супругой.       — Здравствуй, — приветливо улыбнувшись, произнесла та и пригласила гостью за стол.       — Тяньмэй приветствует госпожу, — вспомнив о приличиях, он вежливо поклонился.       Служанка немедленно подала ему угощения.       — Мне передали, что ты желаешь стать второй женой для моего мужа, — с легкой улыбкой на губах, произнесла хозяйка. — Какая восхитительная непосредственность. Я еще не слышала, чтобы женщина сама заявлялась свататься к мужчине.       — Что уж тут поделаешь, — вздохнул Тяньмэй, не отказывая себе в удовольствии подкрепиться. — Жизнь тяжелая. А денег на сваху нет. Родителей тоже нет. Но язык-то есть! Тяньмэй и сама может заявить о своих намерениях.       — Очаровательно.       — Спасибо. Вы тоже очень красивая. И еще совсем не старая! Тяньмэй с радостью станет вашей младшей сестренкой!       Госпожа продолжала улыбаться, глядя, как эта простушка с удовольствием наворачивает пряный рис со свининой.       — Милая, где же ты познакомилась с моим мужем? — спросила она.       Тяньмэй хоть и не обладал острым умом, но понимал, что прямо о публичном доме говорить не стоит.       — Ах, это было на рынке. Тяньмэй продавала цветы.       — Продавала цветы? — переспросила госпожа. — Потрясающе.       — Если старшая сестрица пожелает — и ее комната будет полна цветов, — не без двойного умысла добавил Тяньмэй.       — Чудесно.       — Тяньмэй очень рада, что мы так быстро достигли согласия. Сестрица — мудрая женщина.       — Слушай внимательно, маленькая дрянь, — ничуть не изменившись в лице, произнесла госпожа. Тяньмэй перестал жевать и застыл. — Надеюсь, ты бегаешь так же быстро, как ешь, потому что я собираюсь вышвырнуть тебя за ворота и пустить по твоему следу собак. Если они не догонят тебя и не разорвут, постарайся держаться от этого дома и от моего мужа подальше. Еще одну нашу встречу ты точно не переживешь. Стража!       Тяньмэй и пискнуть не успел, как все обещания были приведены в исполнение. Стоило ему оказаться за воротами, как на него спустили собак. Собаки эти были очень хорошо натренированы и без устали гоняли его до самой темноты, то и дело, настигая бедолагу и клацая своими страшными зубищами в каком-то цуне от ноги или руки.       Чудом Тяньмэю удалось спастись от них, вскарабкавшись на дерево по совершенно гладкому стволу. Вот только псины на этом не успокоились. Они продолжали рычать и скалиться, подпрыгивая так высоко, будто намеревались взлететь.       Тяньмэй перевел дух и осмотрелся. По ветвям дерева можно было попасть за высокую ограду какого-то поместья. Разглядеть, что там за этой оградой никак не удавалось — уже стемнело, но фонари никто не зажигал.       «Заброшенное поместье?.. — подумал Тяньмэй. — Ну и хорошо».       Вниз ходу не было, поэтому он осторожно перебрался за ограду. Аккуратно спуститься не удалось, и он рухнул прямо в колючие кусты, ободрав себе ноги и руки. Выбравшись из кустов, Тяньмэй растянулся на траве. Наконец, у него появилась возможность передохнуть и прислушаться к своим ощущениям. Грудь тяжело вздымалась и опускалась, сердце бешено колотилось, его вдруг бросило в холодный пот. Все тело изнывало от боли.       Безмятежное ночное небо, усыпанное мириадами звезд, было возмутительно спокойным.       — За что мне это?! — прокричал Тяньмэй. — Небо! Что я тебе сделал?!       Этот крик души неожиданно вызвал у него сильный приступ кашля. Перевернувшись, он долго пытался прокашляться, пока не почувствовал во рту привкус крови. Живот скрутило сильнейшим спазмом. Он согнулся пополам, на глазах выступили слезы.       — За что мне это?.. — простонал Тяньмэй.       Он уже понял — та гадина что-то подсыпала в еду. Наверняка, она его отравила, и теперь он умрет. Умрет в свои семнадцать лет, так и не познав счастья. Прямо на территории какого-то заброшенного поместья, где его труп найдут еще не скоро. К тому времени его растащат вороны и мелкие зверьки. Хоть какая-то будет от него польза этому миру.       Никому не нужный. Никем не любимый. Отвергнутый всеми. Совсем один.       Когда тьма уже почти заволокла его сознание, ему привиделось лицо. Лицо, что показалось знакомым и милым сердцу. Что в один миг исцелило душу.       С губ сорвалось тихое:       — Сюй… Чжун…