Как очистить историю перерождений

      Чжуан Шэнкай расположился у стола и, не спрашивая разрешения, налил себе чаю. Хоть этот заклинатель и был слеп, он не расплескал ни капли.       — Принято считать, — заговорил он. — Что Его Высочество наследный принц Сюань Гуанъянь убил своего отца, переродился Хэйсинь и развязал войну бессмертных из тщеславия и жажды власти, однако мне он запомнился совсем другим человеком. Во времена своего обучения в школе Неиссякаемого пламени он произвел на меня огромное впечатление как умный и честный юноша. Немного заносчивый, но справедливый. Все без исключения тогда признавали его поистине достойным наследником престола и готовы были следовать за ним, поддерживать и прославлять его. Не меня одного удивила резкая перемена в его характере и нравах, но когда грянул гром, разбираться было уже поздно. Имя Сюань Гуанъяня сохранилось в истории, как имя Владыки демонов, принесшего людям множество бед и страданий. О его злодеяниях всем хорошо известно. Но чем дольше я раздумываю об этом, оглядываясь назад, тем больше нахожу нестыковок и противоречий во всей этой ситуации. Прежде, чем я раскрою тебе цель своего визита, я хотел бы выслушать твою версию этой старой истории.       Сюань Юнь некоторое время задумчиво молчал, но не нашел причин отказывать гостю в его просьбе. Раз уж этот заклинатель готов был его выслушать, почему бы и не рассказать?       Чжуан Шэнкай его не перебивал, хотя иногда ему хотелось воскликнуть: «Вздор! Как такое возможно?!». Из рассказа Сюань Юня выходило, что история записана в корне неверно, что настоящими злодеями были те, кого почитали, как погибших во имя мира благородных героев, а те, кого нарекли злодеями — стали жертвами подлых интриг. Во главе заговора стоял никто иной как Его Высочество второй принц Сюань Гуанминь, убивший отца, предавший брата и узурпировавший трон. А поддерживал его глава одной из пяти Великих Небесных школ — Храма середины небес — Непревзойденный бессмертный мастер Хоу Лицзянь. Помимо прочего, далеко не все, так называемые, Семь великих генералов Хэйсинь служили Санъян-цзюню, они разделились на два фронта. В то время как одна сторона открыто поддерживала Императора в траурных одеждах, другая лишь вносила смуту и творила бесчинства, выполняя приказы Светоносного золотого лотоса императора Гуанминя.       В конце рассказа заклинатель шумно выдохнул и произнес:       — В твою историю было бы трудно поверить, не натолкнись я в своих изысканиях на множество противоречий и недомолвок. Твой рассказ многое проясняет, но и вопросов меньше не становится. В этой истории по-прежнему множество белых пятен.       — Я рассказал все, в чем абсолютно уверен, чему я сам был свидетелем, и в чем у меня нет никаких сомнений, — равнодушно пожав плечами, ответил на это Сюань Юнь. — Об остальном я могу лишь строить догадки. Какие выводы ты сделаешь по этому поводу, меня совершенно не волнует.       Чжуан Шэнкай тщательно обдумал его слова.       — Поначалу я никак не мог понять, кого же из принцев ты называешь старшим братом, — задумчиво произнес он. — Должен признаться, я удивлен тем, чью сторону ты выбрал.       Сюань Юнь покосился на него с едва уловимым недоумением во взгляде, но ничего не сказал. Чжуан Шэнкай продолжил развивать свою мысль:       — Я был мал, но хорошо запомнил, что в юности, во времена вашего пребывания в школе Неиссякаемого пламени, ты не особо ладил с наследным принцем, зато за вторым принцем бегал хвостом и называл старшим братом только его. Казалось, ничто не способно встать между вами…       — Если подобное и имело место, то это дела давно минувших дней — холодно перебил его Сюань Юнь. — У тебя сложились ошибочные впечатления о наших взаимоотношениях. Я никогда не был настолько близок со вторым принцем.       По его тону Чжуан Шэнкай понял, что эта тема ему крайне неприятна.       «Не был близок?», — удивленно подумал заклинатель.       Для традиционного обучения в школу Неиссякаемого пламени братья принцы прибыли в сопровождении личных слуг. Тот, что помладше — точно щеночек всюду следовал за Сюань Гуанминем. Этим преданным щеночком, взгляд которого неизменно преследовал одного лишь второго принца, и был Сюань Юнь.       Байки о том как Сюань Юнь впервые появился в ордене Десяти тысяч мечей долго гуляли среди адептов всех Небесных школ. Рассказывали, что он был так перепуган, что не отлипал от второго принца, в результате чего, тому пришлось вместе с ним принимать водные процедуры и даже пустить его в свою постель. Поговаривали, что они долгое время так и спали вместе. Сколько бы их не растаскивали, наутро Сюань Юнь непременно оказывался под боком или в ногах у второго принца, тот же воспринимал это со свойственным ему ласковым добродушием. Именно такими Чжуан Шэнкаю запомнились их взаимоотношения. Тогда невозможно было представить, что однажды Сюань Юнь не пожелает даже назвать Сюань Гуанминя старшим братом.       «Если это не близость, то что тогда? С какой высоты нужно было упасть, чтобы забыть столь нежную и трепетную дружбу? — подумал заклинатель. — Даже если допустить, что наш Светоносный золотой лотос и в самом деле оказался беспринципным подлецом, который обвел вокруг пальца всех, кто сражался на его стороне, неужто черное сердце этого демона настолько исполнено праведности, что он не смог принять столь вероломного предательства?».       Как бы Чжуан Шэнкаю не хотелось докопаться до сути, продолжение этого разговора могло обернуться лишь ссорой, поэтому он сменил тему и задал другой вопрос:       — Скажи, генерал Сюань, а как так вышло, что никто не раскрыл тебя, когда ты только появился на пике Хэнсюэ? Неужели в столь юном возрасте ты был настолько умел, что мог скрыть свою сущность даже от Непревзойденных бессмертных мастеров?       В летописи, повествующие о старых временах, почему-то не попала информация о том, что преданным слугой Его Высочества второго принца был тот самый Сюань Юнь — один из Семи великих генералов Хэйсинь. Да и сам Чжуан Шэнкай, хоть он и был свидетелем всех этих событий, далеко не сразу осознал сей удивительный факт.       — Конечно же, первый глава ордена Десяти тысяч мечей сразу же раскрыл меня, — признался Сюань Юнь.       — Что?! — ошеломленно воскликнул Чжуан Шэнкай. — И скрыл это от императора?       — Нет. Он вызвал императора, и у нас состоялась тайная встреча, после которой мне было позволено остаться рядом с Их Высочествами и проходить обучение в Небесных школах, — пояснил Сюань Юнь. — Император Шэн-ди сам помог мне скрыть мою личность от остальных.       — Поверить не могу! Как это? Почему?!       Сие откровение поразило Чжуан Шэнкая больше всего. Даже обладая гибким восприятием, он никогда не усомнился бы в непогрешимости бессмертного императора Тайсина. Сюань Юнь выдержал паузу, а затем признался:       — Я и сам не понял. Должно быть, он просто сжалился надо мной.       «Наверняка второй принц постарался! — решил для себя Чжуан Шэнкай. — Вот это дар убеждения! Прирожденный манипулятор! Но… Неужели он уже тогда планировал использовать этого Хэйсинь в своем заговоре?»       — В любом случае, — наконец, произнес заклинатель, хорошенько все обдумав. — Твоих слов недостаточно, чтобы изменить представление людей обо всем, что тогда произошло.       — Я вовсе к этому и не стремлюсь, — ответил на это Сюань Юнь.       — Нет? — удивился Чжуан Шэнкай. — Разве ты не стремишься восстановить справедливость?       — Справедливость? — переспросил Сюань Юнь. — Какой же теперь от нее прок? Прошлого не вернуть, зачинщики давно мертвы, простые люди уже и не вспоминают о войне бессмертных, а те ветераны, что до сих пор живы… Какое мне дело до их мнения? Что изменится, если вы все узнаете правду? Правда, как ни крути, неприглядна. Пускай старший брат был втянут в это не по своей воле, он все же развязал войну, в которой погибло множество твоих братьев. Неужели ты готов простить его, узнав, что им управляло не тщеславие и жажда власти, а скорбь и желание отомстить?       Чжуан Шэнкай какое-то время молчал, вертя в руках опустевшую чайную пиалу, затем произнес:       — Ты прав. Это не то, что можно легко забыть и простить, однако я бы предпочел знать всю правду. Даже если уже ничего не исправить. Как бы то ни было, после твоего рассказа я лишь убедился, что предложить тебе сотрудничество было верным решением.       — О каком сотрудничестве идет речь? — спросил Сюань Юнь.       Решив больше не откладывать этот разговор, Чжуан Шэнкай перешел к сути:       — Три сотни лет назад, незадолго до того как ты оказался запечатан под горой, появились сведения о том, что где-то вновь появилась секта последователей темного пути.       — Ты о…       — Верно. Некая группа людей решила пойти по стопам твоих предков, чтобы переродиться Хэйсинь. Для этого они прибегли к темным методам совершенствования, о чем стало известно благодаря Чжуан Бяньюню.       Сюань Юнь вздрогнул, услышав это имя. Чжуан Шэнкай продолжил:       — Именно он обратил внимание на исчезновение беспризорников. Сначала это было принято за недоразумение, но вскоре подручные бессмертной девы У выяснили, что дети и в самом деле пропадают. Ни сиротский приют, ни лисы-оборотни тут не при чем. Разумеется, Небесные школы не могли оставить это без внимания, и мы занялись расследованием. Нам удалось вычислить и истребить часть последователей темного пути, разобраться с похитителями детей и даже спасти многих из них, но… За все эти годы мы так и не вышли на лидера секты. Верхушка то и дело от нас ускользает и хорошо прячется. Есть подозрение, что тот, кто стоит за всем этим либо уже сформировал черное духовное ядро, либо это кто-то из древних. И вот я подумал — кто сумеет поймать Хэйсинь, если не другой Хэйсинь?       — Почему ты решил, что меня это заинтересует? — после небольшой паузы поинтересовался Сюань Юнь. — Зачем мне идти против своих?       — Своих? — переспросил Чжуан Шэнкай. — Исходя из твоих же слов, даже других урожденных ты никогда не считал своими, что говорить о новом поколении? Ты — урожденный и, насколько мне известно, не прибегал к темным методам совершенствования.       — И откуда же тебе может быть известно к каким методам я прибегал? — спросил Сюань Юнь.       Чжуан Шэнкай вздохнул.       — Если бы ты следовал по пути совершенствования Хэйсинь, мне даже представить страшно — каких высот ты мог бы достичь. Бедствия, что навлек на этот мир Санъян-цзюнь, показались бы нам сладким сном. Ты мог бы переворачивать горы и менять направление рек мановением руки, но ты смешиваешь зелья и используешь бумажные талисманы, занимаясь своими маленькими делишками. Кроме того, я ни за что не поверю, что Чжуан Бяньюнь стал бы служить безжалостному убийце.       По тону заклинателя трудно было понять — имеет ли он истинное представление о «маленьких делишках» Сюань Юня, но можно было сделать вывод, что лезть в них он не планирует. Последние его слова прозвучали особенно убедительно. Сюань Юнь тоже не поверил бы.       — Ладно, допустим, — признал он. — Но какая в этом для меня выгода? Не станешь же ты и дальше использовать имя Бяньюня, чтобы воззвать к моему человеколюбию?       — Разумеется, не стану, — усмехнулся Чжуан Шэнкай. — Я в свою очередь позабочусь о том, чтобы Небесные школы не преследовали тебя, а еще, заинтересован ты в этом или нет, поспособствую восстановлению справедливости для Сюань Гуанъяня.       — Не пойдет, — отрезал Сюань Юнь. — О преследователях я и сам позабочусь, а по поводу справедливости я уже все сказал.       Чжуан Шэнкай растеряно улыбнулся и воскликнул:       — Генерал Сюань! Дай мне хоть шанс уболтать тебя! Не ищешь справедливости — ладно, но, быть может, тебя интересует что-то другое? Я все еще достаточно влиятелен в мире совершенствующихся, не спеши сбрасывать меня со счетов. Хорошенько подумай — действительно ли тебе не о чем меня просить?       Последовав его совету, Сюань Юнь на какое-то время задумался, а затем все же произнес:       — Мой инвентарь и записи. Перед тем, как в мою комнату на постоялом дворе ворвалась бессмертная дева У, я полностью собрал свой инвентарь в большой черный короб и сложил все записи в сумку-цянькунь. Я не успел забрать их, а что было дальше, тебе известно. Мои вещи так и остались в той комнате. Ты знаешь, что с ними произошло?       Чжуан Шэнкай задумчиво протянул:       — Большой черный короб и сумка-цянькунь… Тогда был знатный переполох, и я не меньше месяца провалялся без сознания. В школу Неиссякаемого пламени точно не попадали твои записи и инвентарь. Устранением последствий скорее всего занимался Цзинь Шэ, но и на орден Десяти тысяч мечей тогда свалилась большая беда — бессмертная дева У… В общем, я не могу ручаться, что они забрали твои вещи, но если это то, что подвигнет тебя к сотрудничеству, я приложу все усилия, чтобы разузнать о их судьбе. Если они еще целы, я помогу тебе вернуть их.       Это обещание куда больше заинтересовало Сюань Юня, и он дал свое согласие. Разумеется, ни о каком доверии не могло быть и речи, и если его попытаются заманить в ловушку, он не станет церемониться.       Была в том заслуга Чжуан Шэнкая или нет, но ни на следующий день, ни через день Сюань Юня никто не потревожил, поэтому он решил задержаться в городе. Он расспросил нескольких стариков — знают ли они что-нибудь о событиях трехсотлетней давности. Ему поведали немало историй, в том числе о политических распрях тогдашних князей, в которых по слухам, были замешаны темные силы, даже Небесные школы вмешались. Проклятая гора, разумеется, была приплетена к судьбам мира, каких только значений ей не приписывали. Хотя ее и сторонились, все же местные говорили о ней с интересом и даже с гордостью. И все-таки выяснить судьбу своих вещей Сюань Юню не удалось.       На второй день в городе стало известно, что проклятая гора разрушена, а на ее месте появилась могила. Поднялся большой переполох, жители, не зная как на это реагировать, начали составлять письмо в школу Неиссякаемого пламени. Сюань Юнь между делом пустил слух, что над могилой со всем почтением необходимо провести заупокойные обряды иначе на всех жителей города падет страшное проклятье. Те сомневались недолго и поспешили к могиле бить поклоны и жечь благовония.       Прошло совсем немного времени, когда к Сюань Юню снова наведался Чжуан Шэнкай. Он по достоинству оценил его изящное решение по поводу могилы и, как представитель школы Неиссякаемого пламени заверил горожан, что они все сделали правильно, что гора разрушилась, потому что заточенный под ней демон погиб, а могила принадлежит герою, пожертвовавшему в тот день своей жизнью, ради спасения их города, его ученику — Чжуан Бяньюню. Когда горожане обратили его внимание на то, что на надгробии написано «Сюань Бяньюнь», он выкрутился, заявив, что это имя, данное ему при рождении, а поступив на обучение, он взял фамилию Чжуан. Однако, даже будучи слепым, он умудрился одарить Сюань Юня весьма многозначительным взглядом.       — Сюань Бяньюнь звучит лучше, — заявил тот.       — Вот уж никак не лучше, чем Чжуан Бяньюнь, — возразил Чжуан Шэнкай.       После короткого спора он перешел к сути своего визита:       — В ордене Десяти тысяч мечей твоих вещей нет. В те времена в этом городишке разразился настоящий бардак, набежали бродячие заклинатели, жители спешно разъезжались кто куда. Кроме всего прочего — политическая борьба и мятежные настроения. В общем, что не продали, то растащили, что не растащили, то конфисковали. Это было не просто, но мне удалось отследить твои вещи до столицы. С очень большой вероятностью они находятся здесь.       Чжуан Шэнкай протянул Сюань Юню свернутый листок бумаги, тот изучил информацию и кивнул.       — Тогда я отправлюсь туда.       — Не забывай о нашем соглашении, — напомнил Чжуан Шэнкай. — Я буду ждать новостей. Если появится наводка — сообщу.       На этом они распрощались. Сюань Юнь засобирался в дорогу. Прикупив кое-каких вещей и ингредиентов, он положил начало своему новому инвентарю, надеясь, что это временная мера. Когда он уже нанял повозку и собирался покинуть город, дорогу ему внезапно преградила толпа зевак.       — Что там такое? — спросил он возничего.       — Кажется, кого-то избивают палками, — ответил тот.       Сюань Юнь бросил безразличный взгляд в сторону помоста для наказаний и с удивлением обнаружил, что лицо провинившегося ему знакомо. Это был тот самый бродяга — Ду Фу, сопровождавший его до города.       — За что его наказывают? — спросил Сюань Юнь.       Возничий поспрашивал у людей и сообщил:       — Этот бродяга нанялся рабочим в дом местного сановника — господина Цзяо, а через пару дней его уличили в воровстве. Но это по словам самого господина Цзяо. Слуги же судачат, что настоящая причина в том, что этот бродяга обесчестил его дочку. Вон она, видите, рыдает? Поговаривают, господин Цзяо приказал стражникам лупить посильнее, чтобы, если и переживет, больше не оправился.       У помоста рядом с суровым мужчиной в официальных одеяниях и правда билась в рыданиях юная барышня. Вот только рыдала она явно не о поруганной чести. Служанки пытались утащить ее из толпы, но та отчаянно рвалась на помост.       — Остановитесь! Остановитесь! — кричала она, заливаясь слезами. — Отец! Останови их! Он ничего не сделал!!!       Сюань Юнь подумал:       «Удивительно, всего за пару дней какой-то бродяга очаровал эту барышню. Разве он так уж хорош собой?».       Стражники и в самом деле его не щадили, лупя, что было сил. Бродяга при этом, стиснув зубы, не издавал ни звука. Неожиданно Сюань Юнь вспомнил, как Бяньбяня когда-то незаслуженно избили, обвинив в воровстве. Изначально он и не думал вмешиваться, но это воспоминание всколыхнуло в нем давно угасшие чувства. Он вышел из повозки и, преодолев толпу, с легкостью вскочил на помост. Парой точных ударов, он отбил и переломил обе палки, наметившие уже траектории к многострадальной спине бродяги. Стражники удивленно воззрились на него, барышня умолкла, сановник Цзяо яростно вылупился на него и прокричал:       — Это еще кто такой?! Как посмел?!       — Это же господин Ли, — заметил кто-то из горожан.       — Точно, господин Ли, — прошептали в ответ.       Как ни крути, Сюань Юнь притягивал взгляды и за короткий срок многие в городе уже знали его под фамилией Ли.       Бродяга поднял на него взгляд и отчетливо, так чтобы его хорошо расслышали, произнес то, чего никто не ожидал:       — Этот слуга сам во всем виноват! Не стоило впутываться из-за меня… Ваше Высочество!       По толпе прокатился удивленный вздох.       — Что он сказал? — переспросили в задних рядах. — «Ваше Высочество»? Неужели этот господин Ли из императорского рода?.. У императора много сыновей. Я слышал, кто-то из них тайно путешествует по стране! Может быть, это он и есть? Этот господин Ли весьма богат и интересовался государственными делами прошлого. Он точно принц!       Сюань Юнь уже знал, что его фальшивая фамилия удивительным образом совпала с фамилией правящей ныне династии. Бродяга же оказался весьма находчивым, и даже пребывая в таком плачевном состоянии, придумал, как этим воспользоваться. Оценив благородный облик Сюань Юня, толпа быстро сделала выводы и замерла в благоговейном трепете. Стражники на всякий случай отступили на почтительное расстояние и согнулись в поклонах. Сановник Цзяо, хоть и терзался сомнениями, но все же не рискнул больше кричать на этого господина Ли.       — За что вы наказываете этого человека? — поинтересовался Сюань Юнь.       — За кражу! — немедленно ответил сановник Цзяо.       — Что же он украл? — спросил Сюань Юнь.       — Яшмовую шпильку моей дочери! — яростно прокричал сановник Цзяо.       — Это не правда! — воскликнула его дочь. — Я сама ее ему отдала!       — Не мели чушь! — прикрикнул на нее отец. — Нечего выгораживать этого преступника!       — Разве барышня Цзяо не главная пострадавшая в этом деле? — заметил Сюань Юнь. — Однако она уверяет, что у нее ничего не украли. Что же получается, этого человека наказали напрасно?       — Это не… — хотел было возразить сановник Цзяо, но Сюань Юнь его перебил.       — Может быть, мне стоит передать это дело на рассмотрение в столичное управление? — предложил он.       Это был весьма очевидный намек. Разумеется, в столице и внимания не обратят на такое мелкое провинциальное дельце, если, конечно, о нем не заявит член императорской семьи. Сановнику Цзяо, задачей которого было не чинить проблемы, а разбираться с ними, подобная кляуза непременно выйдет боком. Хоть он все еще и сомневался в принадлежности этого господина Ли к императорскому роду, но чем черт не шутит? Этот бродяга определенно не стоил такого риска.       — Это ни к чему, — произнес сановник Цзяо. — Он уже получил по заслугам. Развяжите его, — приказал он стражникам.       Те немедленно кинулись отвязывать бродягу, затем по указанию Сюань Юня, помогли ему взобраться в его повозку. Зеваки перешептывались, провожая их любопытными взглядами.       — Кто же этот бродяга? — шептались они. — Может быть, он когда-то служил принцу? А может быть, он выручил его из беды и теперь принц отплатил ему тем же? А этот принц весьма справедлив! Интересно, каково его положение при дворе?       — Ох, хорошо же они пересчитали мои косточки… — протянул бродяга, развалившись на мягком сидении в повозке.       — Я изготовлю мазь, которая снимет боль и ускорит заживление ран, — произнес Сюань Юнь.       — Братец, они ведь хотели убить меня, — выдохнул бродяга. — А я сначала даже не понял за что… Эта дуреха сунула мне свою шпильку, пока я спал! Я тебе теперь по гроб жизни обязан…       — Не нужны мне твои обязательства, — ответил на это Сюань Юнь. — Я довезу тебя до ближайшего постоялого двора и там оставлю.       Бродяга хотел было еще что-то сказать, но его желудок оказался красноречивее, многозначительно проурчав.       — Хех… прости за это, братец, — усмехнулся тот. — С самого утра и крошки во рту не было…       — Возничий, — крикнул Сюань Юнь. — Останови у лотка с лепешками.       Накормив своего пассажира, Сюань Юнь смешал для него мазь и незаметно добавил в нее каплю своей крови. На самом деле состав мази не имел особого значения, это могла быть любая смесь из целебных или же самых обыкновенных трав и жира — все это было лишь основой для главного ингредиента, который крайне неудобно, да и расточительно было применять в чистом виде.       — Не годится, — заключил Сюань Юнь, оглядев бродягу, когда тот, кряхтя от боли, снял рубаху, чтобы нанести мазь.       — Что не годится?.. — переспросил тот.       — Ты слишком грязный. На такую грязь нельзя наносить лекарство, оно не подействует, — заявил Сюань Юнь. — Сначала тебя нужно отмыть. Возничий, — позвал он.       — Слушаю, господин, — отозвался тот.       — Остановимся на ночлег у ближайшего постоялого двора, — распорядился Сюань Юнь.       — Как пожелаете.       Через пару часов они уже располагались на постоялом дворе. Сюань Юнь арендовал комнату, распорядился нагреть воды для мытья и приготовить чистую одежду. Талисман, снимающий боль, был временной и не очень действенной мерой, но он заметно облегчил страдания бродяги и тот смог самостоятельно добраться до комнаты, раздеться и забраться в бочку с водой. Однако мыться с бумажным талисманом было невозможно, намокнув, тот немедленно утратит свои обезболивающие свойства.       Закатав рукава, Сюань Юнь предупредил:       — Приготовься, я сейчас сниму талисман.       Бродяга сделал, как было велено, мышцы его спины напряглись.       — Лучше расслабься, — посоветовал Сюань Юнь.       Его ловкие быстрые пальцы порхнули по нескольким акупунктурным точкам, и бродяга ощутил, как мышцы расслабились сами по себе. Сюань Юнь сорвал талисман. Боль накатила волной, но из-за воздействия на акупунктурные точки, бродяга не дрогнул, что уберегло его от обострения боли. Сюань Юнь устроился рядом, взял черпак и принялся медленно поливать его водой, аккуратно обтирая его спину мягкой тканью.       — Братец Ли такой заботливый, — отметил бродяга. — Даже матушка обо мне так не заботилась. Ты точно демон? А может быть… ты хочешь меня съесть? Гляди-ка, меня уже отбили, осталось отмыть и пожарить!       Он рассмеялся собственной шутке, но смех причинил ему боль и он тут же болезненно застонал.       — Хотя… ты ведь и сырым мясом не брезгуешь, — припомнил он.       — Я был очень голоден, — произнес Сюань Юнь. — Но даже тогда мне и в голову не приходило есть людей. Я лишь хочу, чтобы лекарство подействовало.       — И все же, я никак не думал, что братец Ли будет настолько любезен, что лично поучаствует в моем омовении, — заметил бродяга.       — У меня есть в этом некоторый опыт, — ответил Сюань Юнь.       — Неужели ты ухаживал за больными?       — Я омывал трупы.       — А…       Бродяга умолк. Когда дело было сделано, Сюань Юнь помог ему переместиться на кровать, и принялся наносить на его спину исцеляющую мазь. Пугающие кровоподтеки расцветали на его коже багряными и пурпурными бутонами. На спине не осталось ни одного места, непокрытого их лепестками. От Сюань Юня не укрылись и несколько застарелых шрамов от плети и от ножа, заживших очень неблагополучно, белеющих среди темных пятен уродливыми фактурными рубцами, словно гусеницы тутового шелкопряда на ягодах шелковицы. Эти шрамы уже не залечить при помощи мази, если только срезать рубцы и позволить ранам заново затянуться, но даже тогда останутся следы.       Боль вскоре начала отступать и прикосновения Сюань Юня начали ощущаться совсем иначе.       «Братец Ли так нежен… — подумалось бродяге. — Хорошо, что я лежу на животе».       Его привлекала как женская, так и мужская красота и, разумеется, он не мог не обратить внимания на то, как хорош собой его благодетель.       «А что если он так благоволит мне, потому что и я ему приглянулся?».       Этот бродяга знал себе цену. Девицы вешались на него с малых лет, да и мужчинам, которые не брезговали такого рода отношениями, он нравился. Он не видел совершенно никаких проблем в подобном внимании. Если уж братец Ли пожелает воспользоваться его телом, он определенно не откажет.       — Братец Ли, — обратился он к Сюань Юню. — Куда ты держишь путь?       — В столицу, — ответил тот.       — Ну, надо же какое совпадение! — воскликнул бродяга. — Мне тоже нужно в столицу. Не подбросишь?       — Нет, — отрезал Сюань Юнь. — Мы уже далеко от города. Здесь наши дороги и разойдутся.       — Так ведь нам в одну сторону, — заметил бродяга. — Как разойдутся, так и сойдутся снова.       Закончив натирать его ушибы, Сюань Юнь отстранился, вытер руки и поднялся, чтобы уйти, но бродяга неожиданно схватил его за запястье.       — Братец, если ты переживаешь об оплате, я найду способ с тобой рассчитаться.       Эти слова вкупе с горячим прикосновением и пылким взглядом имели более чем очевидный подтекст, которого Сюань Юнь не разглядел. Он выдернул руку и холодно произнес:       — Мне не нужна оплата. И не хватай меня больше. Мне будет жаль собственных усилий, если я ненароком тебя убью.       Бродяга проводил Сюань Юня немного расстроенным взглядом.       — Вот странный, — пробурчал он.       Он столько натерпелся от людей, что уж никак не ожидал встретить совершенно бескорыстного демона. Как такое вообще возможно? Всем что-то нужно. Никто ничего не делает просто так. Каким бы добрячком не прикидывался благодетель, он все равно будет ждать от тебя ответного благодеяния, будь то хотя бы расположение и поддержка. Но кто же помогает, а потом гонит прочь, отказываясь от благодарности?       — Что за?..       Бродяга приподнял бедра и протянул руку к низу живота, чтобы позаботиться о том, что уже какое-то время мешало ему спокойно лежать.