Как очистить историю перерождений

      — Мы обнаружили на его глазах следы темной ци.       На перемене Янь Цзинси и Сяо Цинфэн поспешили отчитаться перед учителем. Он их об этом вовсе не просил, даже не успел поинтересоваться, как чувствует себя взбесившийся ученик. Просто, по какой-то причине так повелось — заклинатели испытывали потребность отчитаться перед Лин И обо всех происшествиях, как будто он и в самом деле был их учителем. Кроме того, хоть они и не заявили об этом прямо, но им хотелось узнать мнение Тянь Жаньшао.       Янь Цзинси продолжил:       — Некоторые проклятья воздействуют на подсознание через органы чувств. Чаще всего через зрение и слух. Например, в шуме дождя человеку мерещится песня, он начинает вслушиваться и это превращается в навязчивую идею. Если это действительно проклятье, а не игра воображения, услышанная песня начинает преследовать жертву и наяву, и во снах, постепенно сводя ее с ума. Бывает, в сплетении ветвей человеку померещится фигура или лицо, если человек окажется уязвим для проклятья, этот образ будет всюду являться ему в лицах и фигурах других людей, становясь все более навязчивым. Обычно истоком таких проклятий являются неупокоенные души, так что ничего приятного в этих видениях нет. Избавиться от такого проклятья для нас — проще простого, главное не опоздать. К счастью мы успели принять меры. Тот ученик будет в порядке. Он рассказал нам, что его всюду преследовал образ мужчины в старинных черных одеждах. Сначала он видел только его лицо, затем призрак начал показываться в полный рост, но увидеть его можно было только боковым зрением или в отражающих поверхностях. Однако в последнее время этот мужчина начал появляться прямо перед ним и, в конце концов, вовсе перестал пропадать. Тот ученик сказал так: стоит, пялится на меня жутким взглядом и что-то бормочет на непонятном диалекте, слов не разобрать.       — Кошмар… — выдохнул Лин И. — Психической устойчивости этого ученика можно позавидовать… Я бы спятил еще на стадии отражений…       — Хммм, — протянул Тянь Жаньшао, затем уверенно заявил: — И третью строчку в нашем рейтинге чудес старшей Наньбэй занимает — портрет чиновника!       — И что это за портрет чиновника? — спросил Сяо Цинфэн.       Тянь Жаньшао не заставил слушателей ждать и, приняв крайне таинственный вид, заговорил:       — В нескольких учебных кабинетах висят портреты известных деятелей культуры и политики. Ходят слухи, что один из этих портретов не простой. Человек, изображенный на нем, кажется знакомым, но, сколько ни смотри — не сможешь понять кто это такой, а если на него будут смотреть разные люди, то они и опишут его по-разному. Казалось бы — ерунда, но если засмотришься на этот портрет, можешь разглядеть в нем нечто по-настоящему ужасающее! Говорят, чиновник с портрета был жестоко убит вскоре после того, как художник закончил работу, и частичка его души привязалась к портрету. Этот призрак будет преследовать любого, кто разглядит его. До самой смерти!       Он говорил с чувством, так, что все присутствующие, не сговариваясь, поежились, будто от холода.       — Ну вот и славно, — хлопнув в ладоши произнес Лин И. — Займитесь поисками портрета, а я постараюсь держаться от всего этого как можно дальше, надеюсь вы не против…       — Разумеется, — кивнул Янь Цзинси.       — Подождите-ка! — вспылил Сяо Цинфэн. — Мы что, просто возьмем и поверим его словам?       — Сяо-Сяо, разве я хоть раз тебя обманул? — надув губы, спросил Тянь Жаньшао.       — В случае Цин-Цин и маски Гу Фэйиня он оказался прав, — отметил Янь Цзинси.       — История Цин-Цин широко известна в этой школе, а маску Вэй Синь видел своими глазами, к тому же ты вспомнил об истории У Цинмянь и сразу же уловил взаимосвязь! — не сдавался Сяо Цинфэн. — А о портрете разве шла речь? Тот ученик говорил только о призраке!       — О призраке в старинных одеждах, — уточнил Янь Цзинси. — К тому же проклятье воздействует через глаза, портрет для этого более чем подходит. Если ты хочешь, чтобы я вспомнил похожую историю — их тысячи. Историй о призраках и портретах хоть отбавляй.       — И все же, я считаю, не стоит зацикливаться именно на портретах, — настаивал Сяо Цинфэн. — Нужен более широкий подход.       — Мы уже не раз исследовали школу на наличие странностей, — напомнил Янь Цзинси. — Фэншуй здесь такой запутанный, что обычные техники не дают результатов. Если ты вспомнил технику, о которой я забыл, можешь применить ее.       Сяо Цинфэн насупился. Конечно же, он не мог потягаться со своим старшим соучеником количеством изученных магических техник. Да и в применении оных он едва ли превзошел бы Янь Цзинси. Однако он все еще не мог заставить себя слепо довериться этому Тянь Жаньшао. Вот радость — плясать под дудку тупого Феникса!       В конце концов, Сяо Цинфэн вынужден был признать, что иных вариантов, кроме как следовать указке Тянь Жаньшао, у них попросту нет.       Лин И твердо решил больше не ввязываться в опасные мероприятия. В конце концов, в этот раз не стоял вопрос жизни и смерти. Ученику, попавшему под влияние проклятья, уже помогли и ему ничто не угрожало. Заклинателям осталось только найти и уничтожить портрет.       Однако, как бы он ни пытался абстрагироваться от услышанного, мысли его неуклонно возвращались к насущной теме. Более того — в его кабинете над классной доской тоже висел ряд портретов писателей и философов, но все они были ему хорошо знакомы. Вот — всем известный портрет Конфуция, вот — портрет господина У Чэнъэня, а вот портрет господина Ду Фу, а следом…       Лин И замялся. Портрет определенно был ему знаком, но он никак не мог вспомнить, кто же на нем изображен. Он мысленно перебрал несколько имен, но почти сразу же отмел их все.       «Да кто же это? — занервничал он. — Нужно вспомнить!».       Имя крутилось на задворках его подсознания, он даже принялся мысленно перебирать фамилии, в надежде, что память зацепится за одну из них и вытащит на свет все остальное имя. Господин с портрета — не стар и не молод, не уродлив и не красив, выражение лица сосредоточенное и немного надменное. Его взгляд был направлен точно на смотрящего, тонкие губы плотно сжаты.       Отсчитав уже десяток бусин на четках, Лин И подумал:       «Не может же это быть тот самый портрет? Не может. Я точно знаю, кто на нем изображен, просто забыл».       Решив, что из-за истории Тянь Жаньшао он слишком уж себя накрутил, Лин И поспешил вернуться к реальности. После такого в каждом неопознанном портрете будут мерещиться призраки. Ничего «ужасающего» он там совершенно точно не увидел, ему даже стало немного стыдно за свою мнительность. Но если уж заклинатели зайдут в тупик он, так уж и быть, укажет им на этот портрет.       В конце дня Янь Цзинси и Сяо Цинфэн сообщили, что во время уроков им ничего обнаружить не удалось, поэтому они останутся в школе на ночь, чтобы все как следует проверить. Тянь Жаньшао порывался составить им компанию, но Лин И пригрозил ему восьмью печатями небесной пустоты. Воя о несправедливости и злоупотреблении властью, ученик вынужден был подчиниться учителю.       — Сюй Чжун, — позвал Лин И, легонько потрепав ученика по макушке. — Пойдем скорее домой.       Тот вдруг вжал голову в плечи и отстранился.       — Что такое?.. — удивился Лин И.       — Ничего, — буркнул Сюй Чжун и поспешил вперед.       «Вот черт… — сконфужено подумал Лин И, почувствовав, как его ладонь резко вспотела. Ощущение от мимолетного прикосновения, вошедшего уже в привычку, вдруг стало очень навязчивым. — Надо с этим завязывать».       Пройдя полдороги в атмосфере гнетущего молчания, учитель все же завел разговор:       — Сегодня пасмурно, того и гляди дождь пойдет!       — Будет гроза, — подтвердил Сюй Чжун.       Он и прежде был немногословен, но его редкие высказывания всегда звучали мягко, а теперь — холодно, словно отзвук металла в сумеречной тишине.       — Тогда нам лучше поторопиться, — заметил Лин И.       Ученик ничего ему не ответил, только сухо кивнул.       — Сюй Чжун, — позвал Лин И. — Прости, если учитель тебя чем-то обидел… Я очень сожалею, только не обижайся на меня.       Сюй Чжун покосился на него.       — Не тратьте извинения понапрасну. Вы ничего не сделали, и я не обижен.       — Тогда почему ведешь себя так холодно?       Сюань Юнь действительно начал избегать прикосновений и взглядов в сторону этого человека, но дело было отнюдь не в обиде. Он не мог признаться, что каждый раз невольно раздевает его взглядом, что хочет заставить его стонать, узнать какие еще есть чувствительные места на его теле, кроме той удивительной точки, чуть ниже затылка. Что хочет смять его и разгладить, изучить каждую впадинку на его теле. У него рот наполнялся слюной, как у голодного пса, когда он засматривался на этого человека.       «Старший брат, — мысленно проговаривал он, словно мантру. — Это тело принадлежит старшему брату».       Вот только это не работало. Стоило представить Сюань Гуанъяня в его прежнем облике, как любые развратные помыслы немедленно отступали. Но стоило только вновь обратить взор на Лин И, как образ старшего брата бесследно вытеснялся из мыслей. Сюань Юнь не знал, как ему быть.       Неприемлемо.       Так и не дождавшись ответа, Лин И спросил:       — У тебя что-то случилось? Ты же знаешь, что можешь быть со мной откровенным. Я сделаю все возможное, чтобы тебе помочь.       Сюй Чжун еще сильнее насупился и отвернулся.       — Не расскажешь?.. — растеряно спросил Лин И. Немного помолчав, он все же добавил: — В общем, если захочешь поговорить, я к твоим услугам.       Не обмолвившись больше ни единым словом, они разошлись по своим квартирам. Вскоре и в самом деле пошел дождь. У Лин Мэй была ночная смена. В пустой квартире Лин И чувствовал себя неуютно, поэтому сразу же включил телевизор, чтобы создать звуковой фон, зажег газ на плите и поставил чайник. Телефон просигналил о том, что заряда в нем осталось меньше трех процентов. Бросив его на стол, Лин И отправился переодеваться.       Проходя мимо телевизора, боковым зрением он уловил на экране нечто странное и смутно знакомое. Слишком уж мрачный силуэт для развлекательной передачи. Переведя взгляд на экран, он убедился, что ему померещилось, но внезапно накатившее чувство тревоги не отступило.       — Чертов Тянь Жаньшао с его страшилками, — пробурчал он.       Чувствуя себя глупо из-за собственной мнительности, Лин И отправился в ванную, чтобы умыться. Плеснув в лицо теплой воды, он потер глаза и взглянул на свое отражение в зеркале. Сердце его ушло в пятки. Он готов был поклясться, что в отражении за его спиной мелькнула чья-то тень. Резко обернувшись, Лин И испуганно осмотрелся. Чайник на плите закипел, возвестив об этом истерическим свистом.       Отбросив колебания, Лин И решил позвонить Сяо Цинфэну. Даже если на самом деле он просто накрутил себя, и та тень ему лишь померещилась, успокоиться самостоятельно ему точно уже не удастся. Погасив конфорку под чайником, он схватился за телефон, но тот, как назло, успел вырубиться.       — Да бли-ин… — раздраженно протянул Лин И. — Надо было сразу поставить.       Не успел он добраться до розетки, в которой всегда болталось дежурное зарядное устройство, как за окном полыхнуло, громыхнуло, свет три раза моргнул и погас.       — Да ладно?! — выпалил Лин И.       Он не любил грозу. Громовые раскаты наполняли его сердце тревогой, заставляя испытывать иррациональный страх, как будто все вокруг может рухнуть в одночасье. В грозу он чувствовал себя лучше, если рядом была Лин Мэй, на худой конец, можно было врубить музыку на полную громкость и подпевать во все горло, травмируя психику соседей. Но сегодня Лин Мэй была на работе и, как назло, отключили электричество.       Так еще и это…       Очередная вспышка молнии высветила силуэт у окна. Лин И вздрогнул и повернул голову. В этот раз видение не исчезло. Некто стоял у окна и сверлил его внимательным взглядом.       В этот пасмурный вечер стемнело рано. Небо затянуло тучами, и дождь довольно быстро превратился в ливень. В старшей Наньбэй давно уже не горел свет, а после очередного удара молнии и сотрясшего небо громового раската резко погасло и уличное освещение. Этим вечером в школе задержались не только заклинатели.       Дун Любэнь, следуя указаниям своего нового друга, поднялся на четвертый этаж в музыкальный класс.       «Друг» — это, конечно, громко сказано. Так — приятель. Дун Любэнь больше не верил в дружбу. В тот день, когда он узнал тайну Сюй Чжуна, взгляды его резко переменились.       В тот день его новый приятель спросил:       — Как думаешь, кто из них настоящий, а кто подделка?       Дун Любэнь не понимал, как кто-то из них может быть подделкой. Сюй Чжун, который болтал с учителем Шэнем, был тем самым Сюй Чжуном, с которым он подружился и проводил почти все время в школе, но и Сюй Чжун, не сводящий взгляда с учителя Лина тоже был ему хорошо знаком. Он сказал бы, что знал их обоих.       Тогда новый приятель предложил ему выбрать кого-то одного и проследить за ним. Немного подумав, Дун Любэнь решил проследить за Сюй Чжуном, который нравился ему больше. Когда тот закончил болтать с учителем Шэнем, сразу же поспешил в сторону туалета. Там он скрылся в кабинке. Дун Любэнь вдруг почувствовал себя ужасно глупо. Что за развлечение — караулить друга у толчка? Однако новый приятель неожиданно и совершенно бесцеремонно вломился в кабинку, в которой скрылся Сюй Чжун. Дун Любэнь хотел было наорать на него, заступиться за друга, но вдруг обнаружил, что кабинка пуста.       Новый приятель указал на маленький неприметный бумажный стикер в форме человечка с какими-то красными знаками, приклеенный к стенке кабинки. Он заявил, что это и есть Сюй Чжун!       — Лучше не трогай, — предупредил он, когда Дун Любэнь наклонился, чтобы как следует его рассмотреть. — А то придется иметь дело с его хозяином.       Разумеется, Дун Любэнь ему не поверил и решил, что это какой-то идиотский розыгрыш. На следующий день он не обнаружил стикер на прежнем месте, а вечером снова проследил за Сюй Чжуном и тот опять пропал в кабинке туалета. Он пропал, а стикер появился.       Дун Любэнь пребывал в таком смятении, что уже хотел было прямо расспросить об этом Сюй Чжуна, но новый приятель его предостерег.       — Он — бумажная марионетка, созданная сильным демоном. Как думаешь, что с тобой будет, если ты заговоришь с ним об этом?       Так Дун Любэнь узнал, что настоящий Сюй Чжун — демон, у которого в этой школе некий интерес, а тот Сюй Чжун с которым он так сблизился — всего лишь его магический двойник. Марионетка с искусственным интеллектом — какая ирония! Все их общение было фальшью. Так называемая «дружба» никогда ничего не значила для этой куклы. Только неискушенный в подобных вещах Дун Любэнь мог повестись на нечто подобное. И кого же он тогда поцеловал? Кто отверг его? Эта противная марионетка или же демон, собственной персоной?       Ему стало страшно. Да ему просто сказочно повезло, что он не был убит на месте тем демоном!       — Это непростое место, — сообщил ему новый приятель, при этом не скупясь на фокусы, демонстрируя световые всполохи и потоки энергии, вылетающие из рук и формирующие нечто вроде голограммы. — И все, что здесь происходит, происходит не просто так. Это место — созданная самим небом искусная ловушка для тварей, подобных этому демону.       — Почему ты мне все это рассказываешь?.. — потерянно спросил Дун Любэнь.       — Многие сотни лет я благополучно справлялся сам, но впервые мне попалась настолько крупная добыча, — признался новый приятель, сжав руку в кулак и развеяв сотканную из света маленькую птичку, севшую ему на ладонь. — Боюсь, на этот раз один я не справлюсь. Мне нужна помощь.       — И почему ты думаешь, что я стану тебе помогать? — насторожился Дун Любэнь.       — Я давно наблюдаю за тобой, — ответил новый приятель. — Ты чем-то напоминаешь мне меня самого. Ты хотел бы жить обычной жизнью, но не можешь, потому что всюду чувствуешь какой-то подвох. Ты чувствуешь, что с этим миром что-то не так, но не можешь понять что именно. Иногда тебе кажется, что это у тебя проблемы с головой, а с миром все нормально, но это заблуждение. Мир охвачен тьмой, а у тебя есть особое чутье, чтобы распознать эту тьму. Хоть ты и понятия не имеешь, что с ним делать. Но я могу тебе показать.       Каждое его слово находило отклик в душе Дун Любэня. Все, что он говорил, попадало точно в цель. Это была чистая правда. Дун Любэнь буквально жил с ощущением некоего подвоха, как будто окружающая реальность была фальшивкой. Он всегда это чувствовал, но не решался раздумывать об этом, дабы не сойти ума. Неужели у него и в самом деле было какое-то особое восприятие?       — А ты сам… кто такой?.. — осторожно спросил Дун Любэнь.       — Я? Я слежу за тем, чтобы эта ловушка исправно функционировала и заодно стерегу тех, кто в нее попался, — ответил его новый приятель. — В прежние времена меня называли Стражем, но, на мой взгляд, это понятие морально устарело. Можешь считать меня Администратором этого места.       Так Дун Любэнь стал помощником Администратора ловушки для демонов. Согласно указаниям его нового приятеля, для того, чтобы укрепить ловушку, и она благополучно сработала, в разных частях школы следовало нанести особые символы. Всего таких мест было ни много ни мало — шесть тысяч. Двое разделили это количество пополам, и каждый принялся за свою половину. Символ, нанесенный особым раствором, загорался ярким светом и исчезал без следа, что еще больше укрепило веру Дун Любэня в правдивости слов его нового приятеля. Вот только разрисовывать стены в учебное время было несподручно, поэтому приходилось задерживаться после учебы. Осложнялась ситуация еще и тем, что символы следовало наносить в определенном порядке и нередко ради соблюдения последовательности требовалось носиться с первого этажа на четвертый, с четвертого на второй, со второго снова на четвертый.       — Мы так за целую вечность не управимся… — проворчал Дун Любэнь, готовясь нанести всего-навсего пятидесятый символ. — Нельзя ли еще кого-нибудь завербовать?..       Пускай он и стал помощником Администратора, но он по-прежнему оставался и обычным школьником. У него были родители, которым он вынужден был врать, что занимается допоздна, и все же, он не мог задерживаться в школе слишком уж надолго. А сегодня вдруг еще и так резко потемнело, ливень разошелся, гремел гром и полыхали молнии. Дун Лэбэнь не боялся темноты, но в такой обстановке и ему стало не по себе. Он приготовился нанести последний на сегодня символ, как вдруг из темноты класса раздался голос:       — Что это ты тут делаешь?!       Дун Любэнь подпрыгнул от неожиданности, душа ушла в пятки. Фонарик на смартфоне высветил в полумраке фигуру.       — У… — выдохнул ученик, с трудом различив лицо. — Учитель Лин?!       — Твою мать! Твою мать! Твою мать!!!       Лин И сковал неподдельный ужас. Он заперся в своей комнате, с головой закутался в одеяло и дрожал, нервно клацая зубами и терзая четки.       — Эта штука мне ничего не сделает! Это просто галлюцинация! — повторял он. — Я в домике!!!       При встрече с Цин-Цин Лин И не был до конца уверен в том, что все это не какой-то розыгрыш, к тому же тогда он был не один. Возможно, поэтому он не перепугался до смерти. В истории с маской, все произошло очень быстро, и снова поблизости были заклинатели.       Теперь же он остался совершенно один в полной темноте!       Если бы достаточно было просто закрыть глаза и не смотреть — вот было бы чудесно! Но образ жуткого призрака с осунувшимся лицом, словно выползшего из фильмов ужасов, как будто отпечатался на внутренней стороне век. Смотри, не смотри — он стоит перед глазами! Хуже того — этот проклятый призрак начал издавать звуки!       — Ва-ше-е… — тихо завывал он.       — Заткнись! — прокричал Лин И.       Чудовище это было не где-нибудь там — в проклятой школе, а прямо у него дома, в его комнате! Там, где он привык чувствовать себя в безопасности.       — Не честно…       Он был совершенно один и не мог позвать на помощь заклинателей. Телефон разрядился, электричество вырубилось, за окном, казалось, разразился апокалипсис! Дождь и ветер бились в окно, молнии рассекали небо на тысячи осколков, гром гремел так, будто где-то горел пороховой склад и одна за другой разрывались пороховые бочки.       БАБАХ! БАХ! БАХ!       Все громче! Все ближе!       — Ва-ше-ве…       — Уходи! — выпалил Лин И.       Ему нечего было противопоставить призраку, он мог только дрожать от обиды и страха. Сердце колотилось в груди, словно перепуганная грозой маленькая птичка, пытающаяся вырваться наружу и улететь как можно дальше. Мысли путались, голова шла кругом, гул в ушах не смолкал. Под одеялом Лин И не хватало воздуха, но и высунуться он не решался.       Призрак и не думал отступать. В следующее мгновение все затихло, после очередного громового раската ветер стих и слышался только мерный шелест дождя. В эти секунды неожиданного спокойствия прямо над ухом снова послышался тихий протяжный зов:       — Ва-ше-ве-ли-че-ство…