Как очистить историю перерождений

По дороге сна тихий звон подков, Лёг плащом туман на плечи, Стал короной иней на челе, Остриём дождя, тенью облаков, Стали мы с тобою легче, Чем перо у сокола в крыле. Так выпьем же ещё, мой молодой король, Лихая доля нам отведена, Не счастье, не любовь, Не жалость и не боль, Одна луна, метель одна, И вьётся впереди дорога сна. Мельница «Дорога сна».

      Сюй Чжун вернулся в свою квартиру и мир за ее пределами распался на декорации и сценический реквизит. Фальшивые улицы, нарисованные дома, повседневная суета вокруг единственного на всем белом свете по-настоящему важного человека.       Невысокий парнишка в мановение руки сменил свой наряд, а вместе с ним и облик. Он стал выше на две головы, его ноги вытянулись, и спина раздалась вширь, на плечи упали тонкие, словно шелк, длинные черные волосы. Глаза остались прежними, но на более крупном лице они уже не смотрелись такими огромными, и полуприкрытые веки придали им совсем иное выражение. Сюй Чжун исчез. Вместо него в захламленную спальню вошел Сюань Юнь.       Получив щедрые откупные, бывшие жильцы съехали из этой квартиры меньше, чем за сутки, оставив всю мебель. Сюань Юню не пришлось заботиться о том, чтобы как-то обставить свое новое пристанище. Впрочем, он никогда ни о чем подобном и не заботился. Ему было совершенно все равно — есть у него кровать или нет. Он мог спать на полу среди бумаг и питаться там же, не отвлекаясь от работы. Он мог месяцами жить в совершенно пустом помещении, окружив себя стопками книг и тетрадей, зельями, травами и порошками. Однако кровать у него все же была, поэтому, войдя в комнату, он устало рухнул на нее, улегся на спину и уставился в потолок.       Сегодня он допустил ошибку, позволив этому человеку принять участие в таком опасном деле. Лин И… нет… Старший брат едва не погиб от руки Мо Бинхуа. Давно следовало убить эту дрянь, но кто мог подумать, что она не только проживет так долго, но еще и встретится на его пути именно тогда, когда он будет так близок к своей цели?       У этого Лин И настоящий талант попадать в неприятности, но его тело больше ему не принадлежит.       Сотни лет Сюань Юнь шел к этому моменту, он так долго искал свой «божественный эликсир» — человека рожденного с подходящим раскладом дюжины знаков, нужное время для проведения ритуала и сам ритуал со всеми нюансами и тонкостями даосской алхимии. Год за годом, терпя неудачи, он уже отчаялся. Терзаемый мыслями, что его путь ведет в никуда, что все его действия напрасны и жизнь его уже давно не имеет никакого смысла, Сюань Юнь нашел Лин И.       Время рождения этого человека расходилось с идеальным всего на один час. Конечно же такое расхождение считалось критическим, любое отклонение могло выйти боком, но Сюань Юнь потратил немало сил на изучение и создание корректирующих заклинаний, способных обмануть звезды и повлиять на волю небес.       За долгие годы своей жизни, проведя неисчислимое множество ритуалов, Сюань Юнь с уверенностью мог сказать, что в этот раз все было иначе. Поначалу он этого даже не понял и позволил Лин И уйти, решив, что потерпел очередную неудачу, но вскоре обнаружил, что его двухструнный цинь, в котором все эти годы он бережно хранил черное духовное ядро старшего брата, пуст. Либо, державшаяся из последних сил душа развеялась по ветру, либо Лин И унес ее с собой.       Когда человек умирает — первой исчезает его Небесная душа, она возносится к небесам и растворяется в эфире.       Второй тело покидает Изначальная душа, чтобы отправиться в преисподнюю и войти в круг перерождений.       Третьей, через несколько дней после смерти растворяется Телесная душа — последний призрачный образ исчезнувшего навсегда человека.       Затем поочередно рассеиваются семь животных духов.       Чтобы по-настоящему вернуть человека к жизни, необходимо удержать и собрать воедино все десять его душ. Когда Сюань Гуанъянь погиб, Сюань Юнь вознамерился воскресить его, но упустил Небесную душу. С девятью душами человек мог стать только ходячим мертвецом, но у Сюань Гуанъяня уже было сформированное при жизни духовное ядро. И тогда Сюань Юнь решился провести ритуал, описанный его предками — основателями темного пути, заклинателями, слившими воедино свои души и духовные ядра. Первыми обращенными Хэйсинь.       Черное духовное ядро можно было назвать душой Хэйсинь, но оно не имело ничего общего с душой обычного человека. Прародители, избравшие темный путь, пожелали сравниться по силе с богами, при этом избавившись от гнета небес и вырвавшись из бесконечного цикла рождений и смертей. Хэйсинь, обладали несравненной силой, среди людей мало кто мог потягаться с ними. Им не было ходу на небеса, но и преисподняя им не грозила. В этом и было великое благо — они могли жить вечно в царстве людей, властвуя над ним.       Умереть и переродиться абсолютно другим человеком? Безвозвратно утратив все, чего ты достиг? Отбывать наказания за малейший проступок в преисподней? Подчиняться воле небес? Не лучше ли стать хозяином своей судьбы? Стать сильнейшим из бессмертных, жить в свое удовольствие и попросту никогда не умирать — такова была идеология Хэйсинь.       Этого Сюань Юнь и желал для своего старшего брата. Собрав девять из десяти его душ, он слил их воедино с духовным ядром и посмертно обратил Сюань Гуанъяня в Хэйсинь. Тогда это показалось ему блестящей идеей — ведь случилась вопиющая несправедливость. Жизнь старшего брата не должна была оборваться так рано, даже если на то была воля небес. Что они понимают — эти небеса? Что за нелепые капризы? То они сулят герою почет и славу, тысячу лет процветания его царству, то в одно мгновенье обращают все его ожидания и надежды в прах.       Но над Хэйсинь небеса не имеют власти.       Хэйсинь живут вечно. Пока не угаснет черное духовное ядро, Хэйсинь можно возродить, даже если от его тела не останется и следа. Для этого нужно всего лишь поместить ядро в искусственно созданное тело или в утробу женщины, чтобы она естественным путем выносила и родила дитя. Но с Сюань Гуанъянем это не сработало. Его сформированное в посмертии черное духовное ядро было неполноценным. Оно не желало приживаться в искусственных телах и утробах, в новорожденных младенцах и свежих мертвецах. Сюань Юнь отчаянно искал метод и пришел к выводу, что ему необходима донорская Небесная душа, но не абы какая, а с подходящим раскладом дюжины знаков рождения.       Ритуал сплетения душ был подобен программному коду, сложнейшей формуле. Каждый элемент, каждый символ и действие, имели определенное значение. Все было просчитано до мелочей. Ритуал должен был разделить души Лин И, отделить Небесную душу и сплести ее с черным духовным ядром Сюань Гуанъяня, а оставшиеся девять душ должны были стать своеобразным подспорьем для слияния. Но что-то пошло не так и Сюань Юнь никак не мог понять — что же, в конце концов, произошло?       Что стало с душой старшего брата?       Так далеко Сюань Юнь еще не заходил, поэтому он понятия не имел, что ему делать дальше.       Чтобы получить ответы на свои вопросы ему оставалось одно — наблюдать за Лин И и взывать к душе старшего брата в надежде, что она там и ей лишь нужно больше времени. Действовать при этом следовало предельно осторожно, чтобы своим вмешательством не превратить эфемерный успех в полное поражение.       Сюань Юню приходилось импровизировать на ходу, и он подобрался так близко, как только мог. Ему удалось при помощи темной техники очаровать этих брата и сестру. Он был в этом не очень-то хорош, и все же на девушку его чары подействовали безукоризненно, но что касалось Лин И… Сюй Чжун сумел остаться на ночь в комнате учителя. Он планировал всеми правдами и неправдами достучаться до старшего брата, но лишь в очередной раз убедился, что на этого человека гипнотические чары почти не действуют. Еще в день их первой встречи, вместо того, чтобы покорно следовать его указаниям и спокойно уйти, позабыв обо всем, что произошло, Лин И задавал вопросы и даже закатил скандал… Однако, разве стал бы он принимать участие в таком сомнительном мероприятии, если бы чары на него совсем не подействовали?       Как бы то ни было, оставшись на ночь в комнате Лин И, Сюань Юнь так и не смог ничего предпринять, потому что тот упорно сохранял ясность мысли и сразу же раскрыл бы его. Сюань Юнь собирался уйти, как только Лин И уснет, но в результате, из-за волнения или переутомления, уснул раньше него, и во сне едва не потерял контроль над своим обличием. Если бы Лин И проснулся в объятьях взрослого мужчины — это был бы полный провал.       Уровень стресса Сюань Юня за всю его долгую жизнь был близок к максимальному.       Он должен был действовать аккуратно, как хирург, пересаживающий сердце, быть предельно внимательным и не допускать ошибок, хотя это была непростая задача. Сначала заявились чертовы заклинатели, затем призрак девчонки и, в конце концов, Мо Бинхуа. Все это сулило немало проблем, ведь от душевного состояния Лин И напрямую зависело состояние души старшего брата. Кто знает, насколько она уязвима? Но с другой стороны были в этом и положительные моменты — заклинатели сказали, что Санъян-цзюнь переродился, а Мо Бинхуа опознала его в Лин И. Если это не подтверждение успеха, то что?       Оставалось лишь украдкой следить за Лин И из-под личины его ученика и ждать.       Ждать Сюань Юнь умел.       Все эти годы он бережно хранил черное духовное ядро старшего брата в своем цине, и только теперь начал осознавать, как тяжело и страшно ему было. И вдруг стало еще страшнее. Какое место заняла душа старшего брата в теле Лин И? Что будет с душой старшего брата, если Лин И умрет? Стоит ли еще что-нибудь предпринять или позволить всему идти своим чередом?       Он столько лет посвятил исследованиям всевозможных ритуалов возрождения, но не знал, как ему быть в случае такого вот непредвиденного обстоятельства. Сколько еще времени уйдет на то, чтобы разобраться и с этим? Недели? Месяцы? Годы?       Не больше года уж точно. Ведь согласно изначальному раскладу дюжины знаков Лин И, ему отведено не более двадцати пяти лет. Короткая, бессмысленная и жалкая жизнь, как и семь предыдущих жизней. Что за злой рок? Просто насмешка судьбы. По-видимому у этой души перед небесами неоплатный кармический долг. Что ж, почему бы не помочь ему рассчитаться и не положить конец его страданиям?       После долгих и тяжких раздумий Сюань Юню в голову вдруг пришла странная мысль, которая никогда не приходила прежде — проникнуть в сон Лин И. Подсмотреть за ним, вдруг где-то там, хотя бы краешком глаза, он увидит старшего брата?       У него даже было описание подходящего ритуала — где-то среди многочисленных тетрадей, которые он от случая к случаю пытался сортировать, но потом все равно перемешивал. Однажды он купил себе дом и обустроил библиотеку. В той библиотеке и по сей день царил идеальный порядок, потому что туда он заглядывал крайне редко и оставлял там только наименее востребованные материалы. Но даже если при себе он имел только самое необходимое, постепенно это самое необходимое накапливалось и безнадежно перемешивалось между собой. Пару десятков лет назад он принялся вести записи в электронном формате и задался целью оцифровать свою библиотеку, но на это требовалось слишком много свободного времени, так что большинство записей так и остались в тетрадях. Настоящим спасением для Сюань Юня стало заклинание поиска по ключевым словам, которое он отточил в совершенстве.       Встав посреди комнаты, Сюань Юнь вытянул руку и сконцентрировался. Он мысленно вывел перед собой иероглифы, которые включало в себя название ритуала: «Дорога Сна».       Кипа бумаг в углу зашуршала и осыпалась, словно высокая пагода, лишившаяся основания. С самого низа вырвалась толстая тетрадь и метнулась в руку призывателю. Затрепетали страницы, замелькали символы, тетрадь раскрылась на его ладони. Нужные слова были подсвечены золотым сиянием. Сюань Юнь внимательно изучил текст, описывающий ритуал.       Для ритуала необходима была курильница и особые благовония. Курильница у Сюань Юня была. Старинная, в виде черепахи. Он не раз применял ее для различных ритуалов, она потемнела от времени и впитала в себя немало магической энергии. У него не было подходящих благовоний, зато нашлись ингредиенты, чтобы их смешать. Он развернул свой инвентарь, и всего через полчаса работа была выполнена. В изготовлении всевозможных смесей, зелий и пилюль Сюань Юню не было равных. Однако требовалось еще кое-что и с этим дела обстояли куда сложнее. Для полноценного эффекта и возможности оказывать влияние на сновидение, необходимо было находиться в одной комнате с человеком, в чей сон предполагалось проникнуть. Он непременно тоже должен был вдыхать аромат благовоний. На расстоянии можно было проникнуть в сон, но для этого необходимо было заранее припасти каплю крови, волос или дыхание «жертвы». В этом случае повлиять на сон нельзя, можно только наблюдать, но Сюань Юню для первого раза большего и не требовалось. Если же ничего из перечисленного не было в наличии, ритуал мог сработать в случае, если накануне двое его участников провели вместе ночь. Сюань Юнь отметил, что по удачному стечению обстоятельств, прошлую ночь он как раз провел с Лин И. Хоть это и было крайне странное условие, но именно на него была вся надежда.       Сюань Юнь зажег благовония, затем достал из черного сундука-секретера кованную поющую чашу и деревянную колотушку. Поудобнее устроившись на полу в позе лотоса, он принялся водить колотушкой по неровным стенкам чаши, извлекая вибрирующий звук и с определенной периодичностью постукивая по ним.       Три оборота против часовой стрелки, три удара.       Два оборота, один удар, затем еще два удара и еще оборот.       Оборот, удар, оборот. Удар, оборот, удар.       Постепенно войдя в резонанс с вибрациями исходящими от чаши, Сюань Юнь погрузился в транс.       — А-Чжун, — позвал Лин И.       Сюань Юнь открыл глаза.       Красная маска демона с золотыми клыками и рогами — первое, что предстало его взору в этот самый момент. В следующий — бой в барабаны и гонги, протяжное пение и шуршание одежд, какофония фестивальных звуков обрушилась на него со всех сторон.       — А-Чжун!       Учитель сдвинул маску на голову и с нежностью посмотрел прямо на него. Его улыбка источала свет и тепло. В глазах плясали озорные огоньки.       Было в этом что-то неправильное. Сюань Юнь никогда прежде не проникал в чужие сны, но согласно описанию ритуала, он должен был стать сторонним наблюдателем, а не участником сновидения. Если только он сам не снился учителю.       Очевидно, именно это и происходило. Лин И видел сон, и в этом сне он вместе с со своим учеником Сюй Чжуном посетил какой-то фестиваль.       Сюань Юнь осмотрелся по сторонам, но не успел толком ничего разглядеть, как поражающее яркостью и масштабами шествие людей в демонических масках захлестнуло учителя и ученика, подхватило их и понесло бурным потоком. Сюань Юнь на мгновение потерял Лин И из виду, но тот снова вынырнул из толпы и крепко схватил его за руку.       — Не отставай! — весело бросил он и сунул ученику в руку засахаренный боярышник на палочке.       Только теперь Сюань Юнь отметил, что у Лин И длинные волосы, собранные в высокий хвост, но это не выглядело странно или непривычно. Наоборот, такая прическа ему очень даже шла и смотрелась естественно. Кроме того, он был облачен в ханьские одежды. Не в вычурный современный аналог, а в самые что ни на есть аутентичные, простые и неброские.       Прошло совсем немного времени, прежде чем Сюань Юнь понял, что участники шествия отнюдь не люди в масках, а самые настоящие духи и демоны! Вот призрак висельника с вывалившимся языком, болтающимся до колен, а вот безголовый дух набивает подношениями рот своей отрубленной головы! Вот иссохший старик, а вот молодая девушка, судя по виду — утопленница, которую так и не достали со дна водоема. Некоторые участники шествия и вовсе потеряли человеческий облик, превратившись в уродливых чудищ.       Это был парад голодных духов!       По обе стороны от шествия столы ломились от холодных яств. Призраки горстями зачерпывали угощения и заталкивали их в свои рты, со смаком облизывая когтистые пальцы. За порядком следили Черные и Белые духи смерти в официальных одеждах — служащие преисподней.       Над головами взорвалась хлопушка, разнесся запах жженой бумаги и послышались радостные крики:       — Деньги! Деньги!       — Это мое, не лезь!       — Да кому ты нужен!       Прямо с небес на головы голодных духов посыпались ритуальные деньги. Они побросали еду, простерли руки к небу и принялись ловить пестрые бумажки, рассовывая их — кто куда.       — Это общественные подношения, — со знанием дела пояснил Лин И. — Деньги, которые добрые люди сжигают для всех душ, а не только для своих родных и близких.       Дождь из купюр прекратился довольно быстро и призраки недовольно завыли:       — Почему так мало?! Еще! Дайте еще!       Где-то наверху взорвалась еще одна хлопушка, развеялся сизый дым, и толпа восторженно взревела. В этот раз денежный дождь был гуще. Помимо купюр по воздуху поплыли маленькие золотистые лодочки — ритуальные «золотые слитки». Призраки принялись сбивать их и ловить — кто во что горазд. Безголовый дух наловчился подкидывать свою голову и хватать «слитки» зубами, а висельник, словно жаба, ловил их своим длинным языком.       Глядя на все это Сюань Юнь совсем позабыл, для чего он проник в сон Лин И. Все эти потусторонние вещи всегда казались ему чем-то непостижимым. Люди из плоти и крови носили в себе эту загадочную душу. Душу, которая попадала на небеса или в преисподнюю, когда тело приходило в негодность. Душу, которая принимала самые немыслимые формы. Душу, которая продолжала страдать, испытывать голод, лишения и боль, чтобы снова нарастить вокруг себя кости и плоть. Душу, зависимую от воли небес и пользующуюся их благосклонностью…       — А-Чжун, сюда!       Лин И потянул своего ученика за руку и вытащил из беснующейся толпы. Они скрылись в небольшом переулке.       — Ну и толпа! Я немного утомился!       Учитель плюхнулся на скамью и отправил в рот одну ягоду.       — А-Чжун, ты совсем не устал? А где твой боярышник? Уже съел?       Сюань Юнь не помнил, чтобы ел ягоды, скорее всего он обронил их в толпе.       — Присаживайся! — предложил Лин И, похлопав по скамейке рядом с собой.       Он заправил волосы за ухо и отправил в рот еще одну ягоду. Вид у него был веселый и беззаботный, такой, будто он только и делал, что веселился бок о бок с призраками, и ничего в этом не было особенного. Его ничто не удивляло и не беспокоило, он улыбался и болтал ногой.       Впрочем, это ведь был всего лишь сон. Во сне все странное и необычное кажется совершенно нормальным, и не каждая странность нуждается в толковании. В том, что Лин И приснился фестиваль голодных духов не было ничего удивительного — совсем недавно миновал седьмой лунный месяц и буквально вчера он столкнулся лицом к лицу с призраком, вот все и смешалось в его голове. Однако то, что произошло дальше, все-таки заставило его изумленно распахнуть глаза и смущенно залиться краской.       Сюй Чжун приблизился и внезапно навис над ним. Лин И успел лишь бросить на ученика озадаченный взгляд, как вдруг тот накрыл его губы своими губами.       Сюань Юнь был удивлен не меньше. Он уже заметил, что не контролирует действия своего двойника из сна, а может лишь наблюдать за происходящим его глазами. Все что он делал до сих пор, сводилось к немому преследованию учителя, что же вдруг на него нашло?       Как бы то ни было, это все еще был сон Лин И, а значит Сюй Чжун действовал по сценарию его подсознания. Но даже если в голове учителя таились подобные мысли, они были запрятаны настолько глубоко, что он сам не ожидал такого развития событий. Он попытался отстраниться, но голова его уперлась в стену, а Сюй Чжун подался вперед. Его язык проворно раздвинул плотно сжатые губы учителя и скользнул в его рот. Сладкий вкус карамели передался Сюань Юню.       — А… А-Чжун… — пробормотал Лин И, смущенно отведя взгляд, когда ученик, наконец, перестал терзать его губы. — Если ты хотел еще ягод, мог бы просто попросить.       Сюй Чжун самодовольно проглотил похищенную у учителя красную ягоду и облизал губы.       Сюань Юнь подумал:       «В самом деле! Что за выходка?».       Шеки Лин И горели, но он вовсе не выглядел униженным и оскорбленным. Его взгляд был немного растерянным, но все таким же ласковым.       Неожиданно краски переменились, перед глазами Сюань Юня закружилась карусель, он все так же смотрел на Лин И сверху вниз, но по ощущениям стал значительно выше ростом. Лицо учителя вдруг скривилось от негодования, его черты исказили отчаяние и страх. Он бросил на Сюань Юня один колкий взгляд и тут же отвернулся.       Теперь он стоял на коленях на холодном каменном полу. Его руки почему-то были скованны цепями, а одежда разорвана. Рубашка лохмотьями висела на плечах, не скрывая обнаженную грудь.       Сюань Юнь протянул руку и, грубо сжав пальцами подбородок учителя, силой развернул его лицо к себе. Он чувствовал, как его ногти врезаются в тонкую кожу, и это ощущение трудно было назвать приятным. Голос, которым он заговорил, не принадлежал ему.       — Смотри на меня, когда я с тобой разговариваю.       Этот голос был мрачным и жестоким. В интонациях слышалась откровенная насмешка. Таким голосом мог говорить только тот, кто получал удовольствие, причиняя боль.       — Ты же знаешь, что будет, если ты мне не подчинишься.       Лин И напряженно вздрогнул, его брови страдальчески изогнулись.       — Сюань… Юнь… — отчаянно выдавил он.       В этот раз Сюань Юнь предстал перед ним в своем истинном обличии, и он не мог не отметить явные перемены в настроении учителя. С Сюй Чжуном он был нежен и ласков, но это лицо вызывало у него отвращение и страх. Каким бы жалким он ни был в цепях и лохмотьях, во взгляде его явственно читалось непокорство и презрение. Сюань Юнь сам не знал почему, но это его задело.       С губ его второго двойника сорвались крайне загадочные слова, которые он не смог истолковать:       — Судьба всего мира, твоей сестры, твоих учеников и всех, кто тебе дорог зависит от того, как хорошо ты умеешь раздвигать ноги.       Сюань Юнь не видел своего лица, но чувствовал, что губы растянуты в непривычно широкой ухмылке. Если бы он рискнул так растянуть свои губы в реальности, у него мгновенно свело бы щеки в мучительном спазме. И потом, даже в чужом сне как он мог сказать что-то настолько абсурдное? Каким образом судьба всего мира может зависеть от ног Лин И? Ему известна какая-то секретная магическая техника, способная спасти мир? Шаги Юя?       Размышления его прервала довольно странная для разворачивающихся событий музыка. Больно звонкая и ритмичная, звучащая, словно издевка. Эта музыка становилась все громче пока, наконец-то, не стало очевидно, что это будильник.       Сюань Юнь открыл глаза.       Благовония догорели, но в комнате все еще держался их густой аромат. Будильник на телефоне отчаянно разрывался, безумно хотелось в туалет. Арбуз.       С тех пор как Сюань Юнь в последний раз пробовал арбуз, прошло немало времени. Эти ягоды стали куда крупнее и сочнее. Раньше, чтобы добраться до сладкой мякоти, нужно было очень постараться, а теперь кожура была меньше цуня толщиной.       Ему бы понравилось. Тому глупому слуге.       Сюань Юнь осекся. Чего это вдруг ему вспомнилось? Ну да, Мо Бинхуа. Это ведь она убила его.       Воспоминания всплывали обрывками, как позабытый сон. Все это было слишком давно. Как же его звали? Память нарисовала в подсознании залитый солнечными лучами тихий пруд и пузатый винный кувшин… А впрочем, какая теперь разница?       Сюань Юнь жил слишком долго, чтобы хранить в памяти детали каждого этапа своей жизни. Он бережно хранил только самые важные воспоминания. Воспоминания о старшем брате. Во сне Лин И он так и не увидел его, однако события этого сна его озадачили. В том что Лин И не пожелал даже взглянуть на Сюань Юня не было ничего удивительного, их первая встреча, да и вторая тоже, завершилась не лучшим образом. Но что за странное впечатление у учителя сложилось о Сюй Чжуне? Разве этот ученик когда-то вел себя столь непочтительным образом? Отнять сладость у учителя… Мало того — вырвать изо рта!       Сюань Юню вдруг показалось, что он все еще ощущает вкус карамели на губах. Ему самому никогда не снились столь яркие и детальные сны.       Спустя двадцать минут после того как какой-то полоумный принялся с утра пораньше насиловать дверной звонок, Лин Мэй таки нашла в себе силы подняться с кровати. Накинув на себя короткий халат, на заплетающихся спросонья ногах она поплелась к двери. Дражайший братец делал вид, что крепко спит и ничего не слышит. Проходя мимо, Лин Мэй невзначай зацепила коленом его свисающую с дивана руку.       — Чего надо, блин?! — распахнув дверь, раздраженно воскликнула девушка, но гнев сменился удивлением, когда она разглядела кто перед ней. — А-Чжун?       Соседский парнишка смотрел на нее, хлопая своими огромными глазищами и ресницами — веерами. На нем была школьная форма и сумка на плече.       — Доброе утро, сестрица, — произнес он, признав в лохматом чудовище Лин Мэй. — Почему учитель не выходит?       — А-а? — протянула девушка. — А-Чжун и ты туда же?! Два сапога пара! Сегодня же выходной!       — Вы… выходной? — переспросил тот.       К своему стыду, прожив более двух тысяч лет, Сюань Юнь даже не подозревал, что у школьников бывают выходные. Вернее, он об этом никогда не задумывался. В тот короткий период его юности, что ему довелось провести хоть в каком-то подобии учебного заведения, у него не было никаких выходных. Ученики посещали занятия каждый день.       — Глупый ребенок! — вздохнула Лин Мэй. — Конечно же выходной! Иди, досыпай!       — Тогда… — пробормотал он, продолжая растеряно хлопать глазами. — Да… Пойду…