Посвататься к шицзуню

      С того момента Шэнь Цинцю начинает неожиданно подмечать некоторые вещи, которых, готов поклясться, ранее просто не было.       Например, то, что теперь его ученик проявляет особую прыть в постели после захода солнца — впрочем, он не собирается отрицать, что все это может быть лишь игрой собственного воображения. Однако его тело, которое теперь усиленно ноет после каждой подобной ночи, все же свидетельствуют в пользу того факта, что их злоключения и впрямь приумножились.       Так же у них появляется небольшая традиция — каждые пару месяцев заглядывать на хребет Цанцюн, чтобы «повидаться с домочадцами», которые внутренне уже давно воспринимаются настоящей семьей.       Так что и нынешнее их появление на хребте ни у кого не вызывает удивления — сотоварищи лишь радостной кучкой собираются вокруг них, щелкая семечками лунгу.       — Ай-яй-яй, кого я вижу? — приветствует их Ци Цинци. — Разве это не лорд пика Цинцзин? Неужто он вернулся? Что за редкий гость у нас сегодня!       «И вам не хворать, дорогуша».       — Он самый, — не смотря на шутку в своих мыслях, достаточно сдержанно здоровается он вслух.       — И какой же гостинец ты привез нам из Царства демонов, а? — продолжает женщина. — Не считая того, что стоит сейчас рядом с тобой?       Про себя Шэнь Цинцю думает «Ло Бинхэ с рождения рос в Царстве людей, так что едва ли его можно считать гостинцем из Царства демонов», а вслух скептически замечает:       — Если бы я что-нибудь и привез, вряд ли кто-то рискнул бы это съесть, так что я рассудил, что это излишне.       При виде же одного молодого человека, который появляется в его поле зрения, постепенно приближаясь к нему и таща что-то в руке, Шэнь Цинцю приветствует и его:       — Шиди Лю! — губы на этот раз складываются в уже искреннюю полуулыбку. — Как я посмотрю, ты в добром здравии! Я… а это что?!       Только подошедший Лю Цинге совершенно бесстрастно ловит вновь кинутое ему животное, которое в ужасе бросает в него Шэнь Цинцю, явно не одобряя подобного «подарка» при встрече. Впрочем, это не мешает ему тут же отправить зверька в новый полет, заставляя того издать рваный визг.       — Короткошёрстный монстр. На еду. — коротко и лаконично.       — Я не собираюсь его есть, — бросает заклинатель, в возмущении вскинув брови и обратно отправляя «подарок». — Тот, которого ты преподнес мне прежде, все еще живет у нас — вымахал в огромную зверюгу, которая постоянно подгрызает бамбук на пике Цинцзин, так что избавь меня от нового!       Лю Цинге, однако, вообще не воспринимает подобные заявления за причину отказа, по-пережнему пытаясь впихнуть нескончаемо кричащего от ужаса бедолагу в руки Шэнь Цинцю, совершенно не замечая, что перепуганное животное вовсю уже исцарапало руки им обоим. Того и гляди, сердце остановится от пережитых эмоций и своеобразной драки, в которой оно оказалось совершенно случайно, третьей и самой страдающей от этой драки фигурой.       Шэнь Цинцю даже в какой-то момент становится его жаль. «А вот в наше время, нас бы обоих повязали за жестокое обращение с животными… может, мне создать приют, послужить остальным примером? Раз уж Лю Цинге пристрастился сбагривать мне всяких шерстяных тварей», шутит он про себя.       — Шисюн Шэнь! — наконец не выдерживая, вмешивается Вэй Цинвэй. — Полагаю, вам все-таки стоит его взять. Если эти зверьки окажутся самцом и самочкой, то, когда вы их оставите порезвиться вместе, они примутся друг за друга, оставив ваш бамбук в покое!       «Или сожрав его до конца».       — А если они по случайности оба окажутся самцами? — парирует Шэнь Цинцю.       На это его шиди не находится, что ответить.       Прежде, при появлении Лю Цинге, Ло Бинхэ обычно принимался источать ледяную смертоносную ауру, осыпая своего шишу язвительными насмешками и враждебными замечаниями — однако сейчас, похоже, его мысли занимает что-то другое, поскольку он лишь безмолвно стоит рядом со своим учителем, чуть позади. Губы его поджаты, а взгляд задумчиво смотрит куда-то сквозь всех присутствующих, в одном только ему известном направлении. Ни одна морщинка не проявляется на его лице, ни один лишний звук не доносится с его стороны. И это… вызывает такое смятение. Надо быть честным, что учитель совсем не привык ко столь безупречному поведению своего ученика.       И надо сказать, что не он один: похоже, для всех остальных это оказывается не менее непривычно. Обычно члены школы Цанцюн, собираясь вместе, отличаются невероятной разговорчивостью — в том числе по самым смехотворно ничтожным поводам они поднимают невероятный шум, затягивая обсуждение до невозможности, однако на сей раз все ограничивается лишь кратким обменом любезностями. После собраний горные лорды имеют обыкновение отправляться на пик Цзуйсянь для совместной трапезы, однако сегодня никто так и не высказывает подобного предложения, устрашившись странной атмосферы, окутавшей Ло Бинхэ.       — Что стряслось с твоим учеником? — наконец спрашивает Ци Цинци, оттаскивая Шэнь Цинцю в сторону.       — А что с ним не так?       — Ну, сегодня он… — заклинательница задумчиво склоняет голову, в неуверенности поджимая губы. — Вы что, поссорились?       — Нет, — просто отвечает Шэнь Цинцю вслух, но внутри испытывает смятение.       Поссорились? Вроде бы, такого и вправду не было. Однако он сам испытывает тревогу, все больше и больше замечая изменившееся поведение Ло Бинхэ.       Не смотря на внешнее спокойствие, его пальцы, сжимающие веер, все-таки напрягаются.       — Что ж, хорошо, если это не так, — не собирается допытываться до него Ци Цинци. — Просто мне показалось, что сегодня он ведет себя странно, словно изо всех сил сдерживает эмоции.       Шэнь Цинцю очень трогает то, что к Ло Бинхэ стали относиться куда менее враждебно, начиная даже проявлять беспокойство в его сторону. Однако он не может как следует порадоваться этому факту, поскольку тревога оказывается сильнее, сжимая его душу своими когтями.       Ведь странное поведение Ло Бинхэ не просто не исчезает, напротив, кажется, начиная проявляться лишь больше. А ответов на свои вопросы заклинателю так и не удается добиться.       В смятении проходит так целый день. И в смятении же он возвращается в Бамбуковую хижину, наблюдая за учеником из-под ресниц, словно надеясь суметь разгадать загадку в чертах на его лице.       Шэнь Цинцю сидит на своей кровати, когда до его ушей вдруг долетает грохот. Осознавая, что он доносится со стороны входа, заклинатель тотчас вскакивает на ноги — а выскочив из-за ширмы, с искренним удивлением обнаруживает распростертого на земле Ло Бинхэ, которого окружили потрясенно застывшие адепты. Мин Фань и Нин Инъин, так же оказавшиеся в их числе, шокировано опускают на него взгляды, в недоумении поджав губы.       — Что случилось? — Шэнь Цинцю мгновенно бросается к ученику, чтобы присесть на корточки рядом с ним и помочь снова подняться.       — Ничего… — начинает было Ло Бинхэ, но его прерывает громкое восклицание Мин Фаня:       — Учитель, Ло Бинхэ споткнулся о порог!       Шэнь Цинцю выдыхает, онемев от окатившего его изумления.       Ло Бинхэ устремляет на Мин Фаня свой гневный взгляд, и тот решает ретироваться, ради своей же собственной безопасности.       — Вы все, а ну-ка разойдитесь! — спешно распоряжается Шэнь Цинцю. — Ступайте готовиться к утренним занятиям!       Закрыв дверь, он наблюдает, как Ло Бинхэ молча проходит в комнату и усаживается за стол. Смотрит на него долгим взглядом, словно надеясь, что тот что-то ответит. Обернется. Объяснит причину перемен в своем поведении, но… увы, тот продолжает молчать, будто бы и вовсе не замечая учителя. Или вновь теряясь где-то в другой реальности, спрятанной в его мыслях.       Взглянув на напряженную складку между бровей ученика, которая косвенно подтверждает мысли наставника, тому остается лишь тихо выдохнуть.       — Ло Бинхэ, — зовет он его по имени, опуская ладонь на левое плечо, а сам останавливается совсем близко за его спиной. — Скажи мне, что творится с тобой в эти дни?       Ло Бинхэ продолжает хранить молчание.       Шэнь Цинцю закусывает губу, бережно проводя по плечам ученика. Ласково обнимает за них, опуская макушку и касаясь щекой его виска.       — Бинхэ, — зовет он чуть тише, чувствуя, как на этот раз Ло Бинхэ вздрагивает, ощущая его присутствие. Губы учителя же, словно в поощрении, касаются его мягких волос. — Побудь послушным учеником и посиди спокойно, пока этот учитель сделает тебе согревающий компресс. Я надеюсь, что… что бы не случилось, это сможет помочь тебе.       Он касается его виска носом, и слышит, как шумно выдыхает ученик от этого жеста. Дожидаясь от него медленного кивка, Шэнь Цинцю вновь проводит по плечу ладонью, прежде чем наконец отстраниться — и направляется к рукомойнику.       Он выжимает смоченное в воде полотенце, когда из-за его спины раздается новый звук падения тела. Испуганно оборачиваясь, ощущая, как заходится в груди сердце, Шэнь Цинцю вновь обнаруживает своего ученика на полу.       Ресницы в растерянности хлопают, а рот раскрывается в недоумении, но так и не произносит ни звука. Смотря прямо под собой, он на самом деле не знает, что и думать в такой ситуации.       Беспокоясь, что у Ло Бинхэ по какой-то причине так кружится голова, что его совершенно не держат ноги, Шэнь Цинцю бросается к нему. Вновь приседает рядом, помогая опереться на самого себя, и взволнованно трогает лоб рукой — мало ли ореол главного героя пострадал после окончания основного сюжета, и теперь тот способен ощущать жар, подхватывая какую-то болезнь?       — Ло Бинхэ, скажи, что…       Только начав говорить, Шэнь Цинцю даже предположить не может, что в эту же самую секунду Ло Бинхэ резко повернутся к нему лицом, едва не сталкиваясь носами, и в отчаянии схватит наставника за руку:       — Учитель, вы хотите выйти за меня замуж?!       «Что?!»       Кажется, из головы заклинателя улетучиваются все возможные мысли, потому что он может только так и замереть с раскрытым ртом. В глазах его отображается что-то странное, будто бы экран загрузки на мониторе компьютера — по крайней мере, будь Шэнь Юань сейчас способен мыслить, как раньше, он бы сам привел именно такое сравнение.       Но он не может. Его парализует шок, а голова по-прежнему пытается обработать слова, которые только что произнес его ученик.       Заметив странное выражение учителя, Ло Бинхэ тут же спешит добавить:       — Если вы не желаете выйти за меня, тогда я могу выйти за вас! — выпаливает он, взволнованно сжимая ладонь учителя своими двумя, и его гулко колотящееся сердце, кажется, сейчас будет слышно даже за пределами Бамбуковой хижины.       Однако Шэнь Цинцю продолжает молчать, кажется, только больше теряется сам в себе. Поразившись одной фразой, Ло Бинхэ тут же сражает его ничуть не менее сильной другой, которая стрелой пронзает его сознание, оглушая. Внутри как будто ничего больше не остается, кроме неясного звона и попытки вернуть контроль над собственным телом.       Ло Бинхэ… только что, делает ему… что?! Ему?.. на самом деле?.. Нет, это невозможно!       Видя, что Шэнь Цинцю по-прежнему медлит с ответом, Ло Бинхэ нервно сглатывает, ощущая, как ладошки начинают потеть. Устремляя на него напряженный взгляд, которым он смотрит на учителя снизу вверх, полудемон взволнованно повторяет, переспрашивая — но на этот раз его голос слегка дрожит:       — Учитель, вы хотите… со мной… — он чувствует, как запинается, а вместе с голосом вздрагивает и тело. — Со мной… вступить… в брак?..       Шэнь Цинцю продолжает молчать, пытаясь справиться со вспыхнувшими чувствами, которые выбивают его из колеи. Неожиданность поступившего предложения — предложения! — сражает его, и впрямь становясь полным сюрпризом, к которому он готов не был.       Брак? Как? Уже? Он? Брак? Кто-то с ним… действительно хочет… он ведь никогда в своей жизни даже не думал об этом! Это точно событие, происходящее с ним самим? Это… так… так…       Он обескуражен — сама мысль, что кто-то на самом деле хочет с ним связаться узами брака, ломает все его выстроенные в современным мире шаблоны.       И, пытаясь обработать, что он услышал — Шэнь Цинцю так и продолжает молчать. Ничего не отвечая. Не проронив ни слова.       Замечая это, свет в глазах Ло Бинхэ мало-помалу гаснет. Вспыхнувшая недавно надежда, яркой звездочкой сияющая в глубине, стремительно тухнет, заставляя тревожно комкать одежду.       Выжидая еще несколько секунд, он произносит севшим голосом, отводя взгляд:       — Если учитель не хочет, то я… я…       Он чувствует, как дрожат ресницы. Как ладонь обнимает самого себя за плечи. Как к горлу подступают слезы, которые он старается сдерживать изо всех сил, дабы не пасть перед учителем окончательно.       Он должен справиться. Отказ, значит… отказ. Ничего страшного, он вовсе не хотел этого так сильно, и он совершенно точно не надеялся на взаимный ответ. Он… он сумет принять это. Он справится. Он…       Часто дыша, Ло Бинхэ сжимает плечи. Поджимая губы, двигает коленями, чтобы отползти от наставника. Прикрывает глаза, подавляя едва не прорвавшийся во внешний мир плач, который должен сдержать в себе — он ведь не маленький, правда?..       — Погоди, — стоит только заметить состояние ученика, Шэнь Цинцю осторожно касается ладонью его плеча. Просит остановиться, чувствуя, как сердце переполняется виной, даже если сознание еще не до конца обработало его жест. Но он ни в коем случае не хотел прогонять его. — Ты… — поколебавшись, продолжает. Желая уточнить. Услышать, разобраться. Понять. — Выходит, все эти несколько дней ты вел себя так странно, потому что собирался с духом, чтобы сказать мне это?..       Дыхание прерывается. Он смотрит, не в силах скрыть свое по-прежнему шокированное состояние.       Не сводя с учителя глаз, Ло Бинхэ осторожно кивает.       Шэнь Цинцю качает головой, в которой по-прежнему полный сумбур. Из-за чего каждое новое слово дается ему действительно тяжело:       — Так ты, можно сказать… просишь…       Ло Бинхэ спешно заканчивает за него:       — Этот ученик хочется посвататься к учителю!       Сидя не так далеко от ученика, Шэнь Цинцю зарывается пылающим лицом в ладонь правой руки, не зная, как повести себя.       Неверие, что кто-то может на самом деле любить его настолько сильно, желая заключить полноценный союз, из его прошлой жизни оставляет отпечаток и в этой. Не смотря на всю любовь Бинхэ и его искренние намерение… не смотря на собственную взаимность, все равно — само слово «брак» являлось чем-то из ряда вон выходящим. Чем-то не для него.       Как он может вообще слышать такие слова? Как ему могут говорить их на полном серьезе?       Святые небеса, да одно слово «свататься», обращенное к такому молодому парню, как он сам, звучит ужасно пугающе!       Должно быть, чтобы сказать эти несколько фраз, Ло Бинхэ репетировал тайком бог знает сколько времени. И именно потому, от переизбытка волнения, вел себя так странно в последние дни. То запинался в своих словах, которые превращались в непонятную кашу, то в целом от паники не мог связать их во что-то единое. Краснея в один момент, и бледнея в другой. В забывчивости спотыкаясь о незамеченный им порог, или замирая на несколько долгих секунд, пытаясь осознать, что вообще происходит вокруг него.       И в каждом случае он выглядит ужасно потерянным. Испуганным и падающим в пучину тревог, которые путаются в его сознании тяжелым клубком, заставляя накручивать себе и теряться в собственных ожиданиях. Мыслях. Представлениях, каждое из которых пугает сильнее другого.       И осознавая это, в груди учителя все сжимается в сочувствии и смятении. Он винит себя, что не сумел вовремя разгадать, что лежит у ученика на сердце, как и винит за то, что заставляет его пугаться даже сейчас — однако, вместе со всем этим… Шэнь Цинцю так же понимает, что совсем не против того, что происходит между ними в этот момент.       Предложение… оно на самом деле ошарашивает. Но вместе с тем рождает внутри осознание, что это — вовсе не то, чему противилась бы его душа. Не то, что его пугает или вызывает негативный оттенок. Это что-то… словно естественное развитие. Которое закономерно тому, что происходило с ними и раньше — просто к которому он был совсем не готов так скоро.       И все же, чувствуя, как стучит сердце в груди — Шэнь Цинцю может шепотом признаться себе, что подобные слова Бинхэ вызывают в нем неподдельную радость. Совсем тихую. Но живую.       Стараясь прийти в себя и успокоить в душе эмоции, он вновь поднимает взгляд на Ло Бинхэ. Однако то, что видит мужчина на лице ученика, заставляет его влепить самому себе мысленную оплеуху — потому что полудемон перед ним начинает заметно дрожать. И, видя, что заклинатель по-прежнему не произносит ни слова, трактует это молчание в ущерб самому себе.       Поднимая взгляд на Шэнь Цинцю, его ученик поспешно взмахивает руками:       — Если учитель не хочет, ему не обязательно отвечать на этот вопрос! — он судорожно качает головой. — Правда, не стоит! Вы… даже если вы не дадите ответа, я пойму, что это значит — вам ни к чему произносить это вслух, это вовсе не имеет значения, совсем нет! И если вас это беспокоит, то просто не обращайте на меня внимания, хорошо? Просто считайте, что я пошутил! Только пошутил! Да… все в порядке! Честное слово, в порядке! Я это просто так…       Пока его ученик продолжает в выполнении запинаться, кажется, полностью теряя нить повествования и путаясь в собственных словах — Шэнь Цинцю, выдыхая, взмахивает рукой. А в следующую секунду звонко хлопает Ло Бинхэ сложенным веером по макушке. Не сильно, но точно прерывая поток льющихся наружу фраз, вынуждая младшего замолчать.       — В гробу я видел такое «в порядке»! — порывисто восклицает, одаривая ученика прямым взглядом. — Как ты можешь шутить с такими вещами?!       Ахнув от неожиданности, Ло Бинхэ тихонько потирает место удара ладонью, одновременно с этим в неловкости поджав губы. Он явно не понимает, за что же ему прилетел наказательный хлопок от учителя — и этот невинный щенячий вид лишь больше разжигает бурю в сердце Шэнь Цинцю.       Стоило только ему осознать собственную радость и уже было податься ей — как этот мальчишка выдает вдруг «Я пошутил»!       «Я пошутил»?! Да кто же такими шутками разбрасывается после настолько серьезных слов, скажите на милость?!       — Как ты можешь вообще говорить такое?!       — Я был неправ… — Ло Бинхэ настолько пугается, что перестает говорить о себе в третьем лице.       — Разумеется, ты был не прав! — возмущенно подтверждает ему Шэнь Цинцю. — Этот учитель хотел уже согласиться!       — Я…?!       Пораженный Ло Бинхэ замирает, раскрывая губы в так и не произнесенных словах, и чувствуя, как подскакивает в груди сердце.       Он поднимает голову, смотря на учителя круглыми, шокированными глазами, где отображается искреннее удивление. Оно мешается с такой же сильной растерянностью, от которой из легких уходит весь воздух, но в том числе с затаенной внутри надеждой. Словно спрашивая учителя. Прося уточнить. Сказать. Сказать ему еще раз.       «Согласиться?» — спрашивает его безмолвный щенячий взгляд. «Правда?» «Я все верно услышал?» «Вы ведь не шутите, шицзунь?» «Правда?»       Бинхэ молчит, но Шэнь Цинцю настолько выучил своего ученика, что по одному взгляду на него уже может представить, как тот лепечет эти слова, подпрыгивая и хватаясь ладонями за рукава учительского ханьфу.       Эти фантазии настолько трогают его сердце, что Шэнь Цинцю позволяет себе улыбку. А вот Ло Бинхэ, рвано выдыхая, и будто поменявшись с ним местами — уже сам не может поверить в реальность произошедшего, с запинками переспрашивая:       — Учитель, что вы только что сказали?!       Контраст только собиравшегося покаяться ученика, чей голос теперь подрагивает, забывая, кажется, добрую половину слов, невольно смешит шицзуня.       — Абсолютно ничего, — прикрывая улыбку веером, отвечает ему.       — Учитель! — на выдохе зовет его ученик, постепенно вновь приобретая настойчивость, смешанную с отчаянием. Кажется, если тот не услышит заветных слов, то его гулко бьющееся в груди сердце просто разорвется на части от переизбытка эмоций.       Выдыхая, словно сдаваясь, Шэнь Цинцю молча манит Ло Бинхэ движением пальца, наблюдая из-под ресниц приобретающим лисью хитринку взглядом.       И ученик подчиняется, приближаясь к нему. Заклинатель тут же делает новый жест, позволяя отлично знакомому с его языком тела Ло Бинхэ послушно наполнить чашу вином.       Наблюдая за его действиями, Шэнь Цинцю неспешно поднимает кувшин, наполняя напитком уже свою. А затем, одним лишь кивком призывает Ло Бинхэ поднять полную чащу так, как это делает он.       — Учитель, это… — в неуверенности запинается Ло Бинхэ.       Поднимая чащу, Шэнь Цинцю, не отрывая от ученика взгляда, аккуратно обвивает его руку своей.       Это заставляет Ло Бинхэ ощутить во всем теле мурашки, чувствуя, как в груди ярко вспыхивает надежда.       Он поднимает на шицзуня сияющие глаза. Рука его дрожит такой силой, что едва удерживает в себе хрупкий сосуд — и от этой дрожи, передающейся через сплетенные руки, вино едва не выплескивается Шэнь Цинцю на грудь.       — Я… я… я думал… думал… — запинаясь, так и не оказывается в силах составить предложение Ло Бинхэ.       Учитель останавливает его, качнув головой:       — Ты думал, что я тебя точно отвергну, ведь так?       Пристыженный, Ло Бинхэ поджимает губы в неловком молчании.       — Потому-то ты и не хотел слышать ответ, — понимающе, с сожалением продолжает он. — Потому что ожидал от меня отказа.       Его голос сочится сочувствием. Внутри себя он по-прежнему ощущает вину за то, что не позволил ученику ощутить уверенности, которая была ему так нужна.       — Я правда волновался… — отвечает ему Ло Бинхэ. Поднимая глаза, чтобы встретиться с глазами учителя, он осмеливается добавить: — Учитель, помните, как в тот день вы спрашивали меня о том, не задумывался ли я когда-нибудь о… таких вещах? — сердце Шэнь Цинцю на миг замирает. — Так вот, я и правда… не задумывался.       — Но тебе не возбраняется о них думать, — возражает Шэнь Цинцю, про себя поражаясь, насколько же он был слеп, раз не сопоставил, что перемены в поведении Ло Бинхэ произошли именно после этого разговора.       Но поражается он в том числе и мышлению Ло Бинхэ — да, быть может, он больше не тот главный герой, которым его прописывал Самолет в самом начале…       «Однако, почему бы и не поразмыслить об этом — свадьба, брак, это ведь не преступление! Если они имеют для тебя столь важное значение — зачем избегать мысли о них? Однажды же эти желания могут воплотиться в жизнь!»       — Когда я был маленьким… — словно отвечая на его вопрос, протягивает Ло Бинхэ. — Я думал, что никто никогда не полюбит такого, как я. И никто не захочет остаться со мной.       Слыша эти, такие очевидные, но такие болезненные слова, Шэнь Цинцю чувствует, как сердце начинает дрожать.       Ло Бинхэ никто не запрещал мечтать раньше. Однако, если задуматься — каждая мысль об этой мечте приносила ему ужасную боль. Заставляя считать себя недостойным. Одиноким. Преданным самой судьбой и всеми звездами этого мира. Обреченным на постоянные несчастия и страдания, которым никогда не будет конца.       Быть всегда на волоске от смерти, терпеть насмешки и унижения, пережить настоящий ад, который перекроил всю твою душу… разве можно после подобного сохранить в себе надежду на счастливый финал? Разве можно думать о нем — будучи уверенным, что это недостижимо? Что каждый встреченный на твоем пути так или иначе предаст, оставит тебя, нанося все большие и ужасные раны?       Ло Бинхэ мог мечтать. Но мечты эти душили его, оставляя порезы на невинной душе, что кровоточили слишком долго.       Он был уверен, что так и будет не нужен никому. До скончания дней.       — Ты ошибался… — шепчет Шэнь Цинцю, стараясь опровергнуть. Вытянуть эту боль, которая так тяжело отзывается в нем самом.       — А потом, — продолжает его ученик, пытаясь побороть дрожь. — Потом у меня появился учитель. И хоть теперь вы всегда рядом со мной, я все равно не могу совладать с беспокойством: меня не оставляет чувство, что вы можете покинуть меня в любой момент. Что я вновь окажусь не нужен. И. я просто не знал, что мне делать: хотел стать сильнее, хотел стать лучше, но этого все равно недостаточно. Я… по-прежнему не в силах справиться со своими страхами. Пытаюсь, но… не могу.       Шэнь Цинцю слушает внимательно, не перебивая. Наблюдает за каждой эмоцией, пробегающей по лицу ученика. Видит, как поджимаются его губы. Видит, как подрагивают ресницы.       И ему хочется обнять его. Уткнуть в свое плечо и утешить, повторяя, что он всегда будет рядом. Что больше страхам Бинхэ не удастся овладеть им.       Выдыхая, он протягивает ладонь, не в силах дальше сидеть спокойно. Опускает ее на макушку, прямо меж воображаемых ушек, которые наверняка в этой ситуации оказались бы им поджаты — и ласково трепет ученика по мягким кудрям.       — Ло Бинхэ… не бойся. Тебе больше не нужно скрываться. Твои страхи — это естественная часть тебя, но сейчас… сейчас ты не один, — он бережно гладит его по запястью. — И знай, что больше один не будешь. Я рядом с тобой. Знай, что я всегда буду рядом.       — Но я… по-прежнему не знаю, что делать.       — Тогда делай то, чего тебе хочется, — голос его спокоен, а глаза уверенно смотрят в глаза Бинхэ. — И ничего — ничего не бойся.