Под крылом у Ворона

      В городе о нем уже знали. Гидеон передал привет от Эрика Дрейвена с удивительной точностью. Сказал все слово в слово и ни разу не запнулся. Вот что страх делает с людьми.       Топ Доллар выслушал его со всем вниманием и со всей серьезностью, на которую только был способен, но его по-прежнему терзали сомнения, что все эти россказни – не бред свихнувшегося от ужаса жадного идиота, которому по ночам мерещатся призраки. Юноша с птичкой на плече? Топ Доллар искренне не понимал, из-за чего столько шума. Но больше всего он не понимал, почему Гранж не поймал его, когда была возможность. Так хотелось лично взглянуть в глаза размалеванному клоуну, якобы восставшему из мертвых, и расхохотаться. Кажется, именно для этого и созданы клоуны, ведь так?       После клятвенной истории Гидеона пришлось убить. Толку с него особо не было, да и он вывел из себя своим трусливым поведением.       – Шутки шутками, а Тин Тина и Фанбоя все же кто-то прикончил, – Топ Доллар исподлобья взглянул на своего помощника, Гранжа. – Ты действительно его видел, или у этого придурка просто крышу сорвало? – спросил он, кивая в сторону трупа, в чьей глотке застряла блестящая сабля, а в груди – несколько пуль.       – Видел, можешь не сомневаться. Видел, как вижу сейчас тебя. Он подмигнул мне, а потом просто выпрыгнул в окно.       – Подмигнул тебе? – криво усмехнулся Топ Доллар. – Ох уж эти музыканты.       Этот человек полагал, что один вершит судьбу города. Выстоять ему или же гореть в огне – решение остается за ним. У него была команда отморозков, готовых устроить любой хаос, если тот начнет приносить прибыль. Прикрываясь каким-то несносным подобием религии, Топ Доллар продолжал собирать вокруг себя отъявленных мерзавцев, которые за малую сумму могли превратить в пепел целый Детройт. А может быть, дело было даже не в деньгах. Может быть, ими двигало нечто более возвышенное, но при этом настолько ужасное, что кровь застывала в жилах. Казалось бы, люди просто не могут быть так жестоки. Мы зачастую списываем грехи на кого-то, кто незрим нашему глазу, и всякий раз крупно ошибаемся.       Но и здесь скорее всего очередной промах. Люди, окружавшие Топ Доллара, жгли город, потому что красиво горел. Только и всего. Чужая боль – вот что доставляло им удовольствие. Ну и ещё деньги, конечно. А заработать можно было на чем угодно, в том числе и на чужой боли.       Топ Доллар был тем, кого боялись, но не уважали, а лишь делали вид. Всемогущим он воздвиг себя сам, но никогда им не был. Скорее был особенным лишь потому, что верил во что-то большее, нежели его приспешники, видел мир глубже, чем они, даже скорее всего во многих своих взглядах был прав, но это не отменяло того факта, что его привлекали чужие страдания, потому что именно в этот момент, когда рука удерживала рукоять коллекционной сабли, он ощущал себя по-настоящему непобедимым.       В раздумьях он долго бродил по залитому серебристым светом диодных ламп залу, что был расположен в его собственном ночном клубе «Trash», а потом в конце концов уселся за длинный стол, откидывая за спину густые пряди длинных ровных волос. Урвав момент, его сестра медленно опустилась к нему на колени и накрыла ладонью его лоб.       – Ты слишком напряжен, – пролепетала она. – Будь уверен в себе. Бояться нечего.       Его загадочная сестра всегда знала, о чем говорила, хоть и была обычно немногословна. К тому же её пронзительный взгляд многое мог сказать за неё. Её восхищали чужие лица, вдохновляли чужие глаза, в них она находила мир, который могла легко сжечь, точно так же легко, как брат жег этот город. У неё была своя мания и своя страсть к уничтожению всего того, что она однажды потеряла и, вероятно, теперь бы очень хотела вернуть назад.

***

      Он не искал приюта в этом городе. Он искал здесь ответы. Даже мудрый ворон, бесшумно скользящий по воздуху, не мог дать ему их. Птица следовала за своим избранником, наверняка зная, куда тот держит путь. Его мудрое слово не способно было остановить Дрейвена на полпути, потому прямо сейчас ворон молчал.       Он шел по знакомым, но как будто давно забытым проулкам, сливаясь с мраком. Мягким контуром выделяясь в темноте, он двигался медленнее обычного, и каждое движение отдавалось тихой, но навязчивой болью во всем теле. Его порезанные ладони истекали кровью, и раны больше не затягивались с прежней скоростью. На своей спине он чувствовал легкий холод и пощипывание. Кровь не останавливалась, и одежда полностью вымокла в ней, а в плаще зияла дыра, образовавшаяся, когда Фанбой полоснул его ножом.       За эти короткие дни, что он провел на этом свете, Эрик успел забыть, что такое физическая боль, но какой бы зудящей и нудной сейчас она ни была, Дрейвен не позволял ей взять над собой власть.       Район, до которого он добрался, был ему хорошо известен. Именно здесь живет его сестра, которая по непонятной причине сбежала и поселилась в квартире давно заброшенного дома. Но стены, что её окружали, вполне могли хранить в себе какие-то тайны. Да, предметам тоже свойственно запоминать, и мы сами оставляем на них свои отпечатки. Эрик понимал, что иного пути выяснить правду у него просто нет. Если сейчас он этого не сделает, его душа вряд ли когда-нибудь обретет покой. Мия не привыкла открывать свои секреты, не привыкла делиться наболевшим, не привыкла привлекать кого-то к решению своих собственных проблем, которые, как правило, возникали только по её вине. Но Эрик считал это своим долгом при жизни, и жутко устал от этой ноши. Случались моменты, когда он был готов сдаться, и если бы не Шелли, если бы не её напутствия, между ними давно бы оборвалась всяческая связь, чего сама Мия так упорно добивалась.       Эрик без раздумий поднялся на второй этаж дома, предварительно окинув взглядом два окна. Ворон в этот момент послушно спустился к нему на плечо и затих. Странно, что он крадется, будто разыскиваемый по всему городу взломщик в намерении стащить все, что плохо лежит. И тем не менее Эрик желает сохранять осторожность. Более того, боль, которая его одолела, истекающие кровью руки, просто вымотали. Ему нужно было что-то вроде медицинской помощи, но вряд ли её окажут в больнице. Начнут ещё брать анализы… Им только дай волю. И потом ситуация не так плачевна, какой могла бы оказаться для простого смертного. Стало быть, раз он принадлежит этому миру лишь на половину, то и из положения нужно выходить не как простой смертный.       Дверь в квартиру Мии была открыта, что ничуть не показалось Эрику странным. Видимо, сестричка очень торопилась, когда сбегала отсюда. Он не стал зажигать света, тем более что за неуплату его тут давно отключили. Мия в последнее время пользовалась свечами. Неплохо ориентируясь в темноте, Дрейвен нашел кухню и принялся рыскать по ящикам, оставляя кровавые следы на поверхности шкафчиков и ручек. Он и сам не понимал толком, что именно искал. Аптечку? Разве она ему поможет? Разве она ему вообще нужна? Это же смешно!       И все же ему необходимо было чем-то замотать свои раны, и желательно чем-нибудь неброским, таким же черным, чтобы не портило образ. Пустынные полки не хранили в себе ничего, кроме остатков какой-то сомнительной продукции типа пакета прошлогодних хлопьев и давно заплесневелого хлеба. Эрик с грохотом подобрался к ящикам стола, выдвинул их, и на глаза сразу же попался моток черной изоленты. То, что надо.       Опустившись на диван, наполовину согнувшись, он все же отчетливо ощущал жжение от ран. Осмотрев их, он понял, что они немного затянулись, но кровь все ещё шла. Тогда, отрывая по длинному ошметку изоленты, перекусывая ту зубами, он туго заматывал свои ладони, надежно закрепляя липкую ленту петлями на пальцах. И как это он умудрился позволить Фанбою так себя изрезать?.. Уму непостижимо. Если с руками он справился быстро, то с остальными ранами на теле пришлось повозиться.       Его черная водолазка местами прохудилась, когда его грудь пробила безобидная пуля Гидеона, а затем две штуки угодили в него из пушки Фанбоя. Но тех следов уже давно нет на теле, а вот колотые раны от ножа ещё не зажили. Тогда Эрик плотно обмотал изолентой свою грудь и живот. На удивление жечь кровоточащие участки тела перестало. Он бросил практически полностью истраченный моток изоленты на стол и откинулся на спинку углового старого диванчика красного цвета.       Зоркий глаз ворона в ту же секунду заприметил кого-то в темноте. Фигура ринулась к выходу, громко затопав. Эрик бросился за ним, но у самой двери остановился. Ворон громко оповестил его о бесполезности данной погони. Эрик счел это разумным - остаться здесь, чтобы наконец выяснить все, что скрывалось столько времени его сестрой. А тот человек, что сбежал - Эрик был готов поставить на это что угодно, - вернется сюда совсем скоро и не один. Не составило труда догадаться, что это ни какой-нибудь случайно забредший бездомный, а кто-то, сидевший тут в засаде в ожидании возвращения хозяйки.       Дрейвен обошел маленькую однокомнатную квартирку Мии ещё раз, водя ладонями по стенам и мебели, по вещам и оставшейся одежде, пытаясь уловить то злополучное воспоминание. Ничего стоящего здесь он не нашел. Тогда направился в ванную, с которой следовало сразу же начать поиски. Здесь царил мрак, окно было приоткрытым, и белая занавеска изо всех сил тянулась к ветру, пытаясь сбежать на волю через эту щелку внизу. Эрик аккуратно опустился на бортик ванны, отдернул штору - пустота. Единственной зацепкой стало лезвие, валявшееся на полу и блеснувшиее всего на мгновение, привлекая внимание Дрейвена. Он подобрал его, и холодная сталь передала свое послание по кончикам пальцев, открывая перед ним жуткую картину случившегося год назад события. Эрик услышал крик...       Мия упиралась руками в грудь какого-то человека в черно-белом одеянии. На его лице играла похотливая улыбка, а язык так выныривал изо рта в стремлении прикоснуться к губам девушки, будто у старого плутовоского змея.       Зажмуриваясь, Мия кричала, пока силы её не иссякли, пока им попросту не перекрыли доступ. Она свалилась на пол, а тело, оказавшееся в два раза её тяжелее и больше, упало сверху. Этот человек имел привычку играть со своими жертвами прежде, чем заполучить желаемое. Потому он вытащил из своего кармана острое лезвие, подводя его к щеке и острым краем слабо водя по тонкой коже, оставляя алый след.       Мия замерла, осознавая, что теперь любое её неаккуратное движение может стоить ей жизни. Руки затекли, и двигать ими она была уже не в состоянии. Осознав свое незавидное, даже безнадежное положение, девушка приняла решение сдаться. Ей не выстоять, ей не победить, и единственный, о ком она сейчас думала, как ни странно, был Эрик. В эти самые секунды, когда её одежда перестала служить последней защитой от остервенелых прикосновений потных ладоней, когда насильный поцелуй перекрыл доступ кислороду, она молила Эрика прийти к ней, нагрянуть с неожиданными визитом, как он всегда любил делать, прекратить эти мучения, потому что, кроме него, больше никто не способен её защитить. Но чем дальше заходил её насильник, тем сильнее она начинала ненавидеть брата за его бездействие...       Вскоре она закричала, но не от боли, нет, а от обиды, от отчаяния, от презрения не только к Эрику, но теперь и к самой себе. И этот крик доставлял удовольствие лишь одному в этой комнате. Он был уверен, что это он заставляет её так громко кричать, настолько громко, что уши режет и начинает казаться, будто сейчас её связки лопнут. Конечно, никакой выгоды в этом нет, потому грубая ладонь быстро ложится на её рот, и приглушенные попытки позвать на помощь становятся красивой мелодией для услаждения слуха.       Лезвие выскользнуло из его пальцев и упало возле головы Мии. К этому моменту она уже послушно молчала и лежала с закрытыми глазам, просто ожидая, когда этому настанет конец. Причем ей уже было все равно, каким он будет в итоге. Быть может, после этого он перережет ей горло. И подумав об этом, Мия почему-то почувствовала облегчение и даже скромную радость. Он бы сделал ей огромное одолжение...       А Эрик тем временем так и не пришел. Не услышал. И все случилось именно так, как он предсказывал... Если он знал, что так будет, то почему не явился, чтобы её спасти? Почему?..       Реальность вытянула Дрейвена обратно. На вопрос, который Мия никогда ему не задавала, он и сейчас не смог бы ответить. Просто так устроена эта паршивая жизнь... Она так часто бывает несправедливой, что ты начинаешь привыкать к этому, относиться с иронией. Именно в тот день он не пришел к ней, и он даже не помнит причины. Просто не пришел... Он так часто ошибочно полагал, что Мия нуждается в нем, что в какой-то момент ему надоело стучаться в закрытые двери и разбивать запертые окна.       Эта чернота осквернила его собственный дом, уничтожила его и Шелли, и он был уверен, что единственный уголок света остался здесь. Однако, оказалось, что его не стало гораздо раньше. И молчание Мии теперь ему понятно, и он тоже будет молчать о том, что все знает, будет молчать даже тогда, когда разорвет эту тварь на части, когда запоздалая, но все же необходимая месть свершится.       И вновь мудрый ворон напоминает ему о пути избранного, но Дрейвен лишь качает головой в ответ. Если он оставит все как есть, этот путь не будет пройден до конца. Мия больше никогда не останется без защиты. Даже когда он навсегда покинет этот мир.       Свист тормозов снаружи привлек внимание Дрейвена. Он спрятал лезвие в ладони. Ворон, слетевший на подоконник, тревожно каркнул. Люди, от которых сбежала Мия, уже на месте, и Эрик торжественно улыбнулся, выглядывая в окно. Они приехали сюда за своей казнью, и она не заставит себя ждать. Их судьба гораздо ближе, чем они думают, и даже после покаяния приговор вряд ли будет смягчен. Но Эрику почему-то думалось, что до покаяния дело не дойдет. Такие люди не каются. Они могут только безумно бояться, но их страх и мольба не вызовет той жалости, на которую они рассчитывают. Им придется держать ответ за все, что они совершили и ещё готовы совершить.       Человек, что дежурил здесь на протяжении нескольких дней, ждал возвращения Мии и должен был немедленно доложить Большому Питу, как только она появится. Старый драгдиллер тоже не забыл обиды и намеревался стереть наглую девку в порошок за публичное унижение. Правда, доносчик не сказал толком, кого он видел. В темноте, вероятно, он вполне мог обознаться, перепутать, но при этом продолжал уверять, что в квартирку кто-то пришел. Большой Пит вошел в дом в полной уверенности, что наконец повстречает свою малолетнюю обидчицу, но вместо этого ему и его людям пришлось столкнуться с сверхъестественной силой.       Наготове они держали пушки, хотя стрелять никто не собирался. Большой Пит желал растерзать Мию на части живьем. Впрочем, прямо сейчас пистолеты были весьма кстати, хоть большой службы они и не сослужили. Ворон, выскользнувший из плотной тьмы, ослепил их и нехило испугал. Оказавшись на полу, Большой Пит начал без разбора стрелять поверху. Шальные пули не сумели задеть ни одного черного пера, зато засели в груди нерасторопного помощника, который повалился рядом. Большой Пит остался один.       Тьма – лучшая подруга Эрика Дрейвена – обволокла комнаты, напустила свой черный туман, сквозь который Большой Пит не смог увидеть ни ворона, ни его избранника. Сильный удар ноги выбил пистолет, и тот улетел куда-то в угол. Пит завопил от боли, ведь пинок пришелся на поврежденную руку. Тяжелый сапог надавил на грудь, подавляя слабые хрипы. Большой Пит только теперь осознал, что хозяйкой положения является не Мия, когда из темноты на него взглянуло бледное лицо с блеклыми ровными полосами, пересекающими глаза и растягивающими уголки губ до безумной улыбки. Сверкающие глаза призрака заглянули глубоко в его душу.       – А я тебя помню, – вкрадчиво проговорил мужской голос, – Большой Пит. Чего тебе надо в этом доме?       – Ты... ты... кто... мать твою... такой?       – Я тот, кого ты увидишь последним в своей жизни. Пришел сюда за девочкой? Пришел убить её.       Большой Пит закряхтел, когда нога переместилась с груди ближе к его горлу.       – Пошел... ты!.. Ублюдок разукрашенный!       Дрейвен ухмыльнулся. Что там насчет покаяния? Так он и думал. Ничего. Эрик долго смотрел ему в лицо и не видел в нем ничего от человека. Он бешено брыкался и пытался спихнуть с себя его ногу, рыча при этом, но его тело было слишком огромно и неповоротливо. Эрик ждал до последнего, но, кажется, даже страх был неведом этому существу. Но как только зажатое в пальцах сверкнуло лезвие, Большой Пит взвыл. Всего одно резкое движение руки, и ровный разрез на горле прервал его вопль навсегда. Кровь быстрым ручьем засочилась из раны, а тело еще несколько минут дергалось в конвульсии.       Эрик обвел глазами два обездвиженных тела, а потом, перешагнув через них, направился к выходу вместе с вороном.       Эта кровавая ночь ещё не окончена...