Под крылом у Ворона

Год спустя       Над Детройтом навис очередной серый и дождливый октябрь. Кажется, он был рад вернуться и навести здесь свои старые порядки. Возможно, он был крайне удивлен тому, что спустя год ни город, ни его жители ничуть не изменились. Впрочем, разве год – это много? Он пролетел, как один миг, и дождь не отмыл Детройт от крови и грязи. Все оставалось на своих местах, и время продолжало свой ход. И вот оно снова вернуло осень, и многие здесь по-настоящему были рады её возвращению, которое заставило людей брызнуть немного тепло-оранжевых красок на унылые улицы в связи с предстоящим праздником. В окнах кафе и магазинчиков появились аккуратно вырезанные рожи из тыкв, праздничными лентами развивалась пожухлая листва, загорались первые фонари и свечи. Фантазия воплощалась в декоративный ужас, однако он смотрелся нелепо и бедно на фоне людей, превращающий любой ужас в жизнь и наводя его на тех, кто все еще хранил маленькую надежду на восход солнца.       Хэллоуин был совсем близко, и его дух витал в воздухе, промокший под неутихающим дождем, пропахший гарью, обитавший в смоге безучастных городских лабиринтов и тучных облаках, закрывших для жителей Детройта голубые небеса. И были среди них и те, в кого день на кануне Хэллоуина вселял неподдельный страх. Мия Дрейвен могла бы стать одной из них, но та часть мозга, отвечающая за страх, кажется, больше не функционировала, отключилась и не напоминала о себе весь год. И теперь всю работу за него делало слепое равнодушие. Каменный взгляд, не выражающий ровным счетом ничего, иногда служил ей визитной карточкой, отпугивая недоброжелателей. Те, кто имел честь близко общаться с Мией (а таких было мало), иной раз побаивались её, так как внешне та напоминала больше ходячего трупа, нежели живого человека. Черные волосы, бледное исхудалое лицо. Коллеги, которыми она обзавелась полгода назад, подшучивали за спиной о том, что Мия не нуждается в гриме на Хэллоуин.       Самой Дрейвен не было никакого дела до шепота и слухов. Ничего, что царило во внешнем мире, её не касалось и не тревожило. Она не понимала, откуда черпала силы, чтобы жить. Более попыток покончить с собой она не предпринимала; они закончились с момента намеренного отравления таблетками. Не добившись никаких сдвигов в деле убитого брата и его невесты, не докопавшись до тех людей, которые расправились с ними, Мия окончательно пала духом. Все, что бы она ни делала, было бесполезно. Передозировка показалась ей самым безболезненным выходом. Просто заснуть и не просыпаться. И она заснула, но её разбудили врачи, сумевшие вовремя откачать. А виной тому опять послужил Альбрехт. Словно почувствовал, приехал в её квартиру, а дальше по сценарию – печальному для Мии сценарию. Она, к сожалению, не могла его за это отблагодарить, но пришлось дать слово… Может быть, только оно её на этом свете и удерживало.       Что касается появившихся коллег, то все они работали в баре «WildHorse». Мия таскает тут подносы с марта. Контингент не выбирают. Сюда в основном приходят одни упыри и отморозки. И если работать здесь очень долго, то может показаться, что Детройт располагает лишь подобными обитателями. И Мия однажды выбрала это местечко все ещё с жившей в ней надеждой, что сюда рано или поздно заявится кто-нибудь, кто будет иметь самое прямое отношение к двум убийствам, совершенным год назад. Если бы только она знала их в лицо… Главарь, конечно, не придет, но его приспешники-ублюдки точно должны посещать такие места. Здесь же вся атмосфера морального уродства. И вот однажды Мия дождалась своего часа. Правда, легче от этого не стало. Скорее наоборот…       Это случилось в канун Хэллоуина.       Кличка этого мордатого барыги была Большой Пит. Он приторговывал всякой дрянью на улицах Детройта, пару раз привлекался за хранение, но на приличный срок так и не заработал. Полиция бездействовала и сейчас. Вряд ли им вообще было какое-либо дело до таких мелких говнюков, как Пит.       Он уселся за столик, подвинув его своим отвислым животом, и заорал на весь бар:       – Пива мне!       Поскольку он здесь частый клиент, никто уже не вдавался в подробности. За стойкой знали, какое количество он требует. Сегодня доля нести ему пойло выпала Мии. К сожалению, их знакомство состоялось уже давно. Когда-то она лично покупала у него кокаин для себя. Вспоминать об этом сейчас было не просто противно, от этого хотелось блевать. Но Мия со всей своей невозмутимостью и полным безразличием принесла заказ, поставила на стол, но вдруг сильные пальцы, похожие на сардельки, стиснули её правое запястье.       – Руки, – предупреждающе бросила она, выдернув свою из его хватки. Встретившись с ним взглядом, Дрейвен непроизвольно сморщилась.       – Вы только гляньте, кто здесь. Раньше я тебя тут не видел. Я думал, тебя и в живых уже нет, крошка. – Мерзкий утробный смех заставил девушку поежиться.       – А меня и нет, – пробормотала Мия, окинув того презирающим взглядом и намереваясь снова уйти.       – Эй, погоди, – Пит притормозил её тем же путем, и Дрейвен терпеливо высвободилась ещё раз. – Знаю, что ты в завязке, но… теперь-то тебе никто не мешает жить как ты хочешь. Есть для тебя кое-какая вкуснятина. Как старой знакомой, отдам со скидкой. – Он чуть ли не облизывался от своего превосходства. Карие глаза Мии разглядывали его с нескрываемой лютой неприязнью.       – Меня больше не интересует твое дерьмо, Пит. Жри его сам, если хочешь. А от меня отвали.       – Не слишком ли ты смелая для той, за кого больше некому заступиться, а? – полетело ей вслед. Дрейвен, сделав два шага, остановилась. – Слыхал о твоем братишке. Не знаю, что за ребята это сделали, но преклоняюсь перед их талантом. Хотя знаешь… Жаль, что меня не было с ними в тот день. Я бы не дал твоему брату быстро сдохнуть.       Взрыв. Впервые в жизни что-то взорвалось не снаружи, а внутри. И жгучий огонь заполнил каждый уголок её тела. В руках был поднос, но он вряд ли мог послужить оружием, способным причинить сильную боль. Она вцепилась в него, но вот в глаза бросился яркий блеск справа. На соседнем столе лежал нож. И все раздумья резко прекратились. Она схватила столовый прибор, разъедаемая все тем же раздражительным смехом Пита, и вонзила острие прямо в его мясистую ладонь, проткнув ту насквозь. Кровь стремительно хлынула из раны. Зал мгновенно наполнился животным криком.       – Сука! Сука!       Музыка стихла, кто-то бросился на помощь к орущему Питу, все глаза устремились в его сторону, а Мия тем временем быстро скрылась из виду, как скрываются ниндзя за дымовой завесой.       Сбросив с себя фартук, она стянула с крючка свою кожаную куртку и быстро накинула на плечи. Там, в главном зале, все ещё слышались проклятья, сыпавшие в её сторону, до которых ей не было никакого дела. Сердце в груди бешено колотилось от злости, от собственного бессилия, ведь ей так хотелось всадить этот нож в его глотку, дать ему захлебнуться в собственной крови, и его счастье, что она чудом сумела себя сдержать. Впрочем, она все четче ощущала, что ещё чуть-чуть – и она дойдет до самого края, когда уже никто и ничто на неё не повлияет.       – Мия! Мия, стой! – её догнал Оливер, перехватив прямо у черного выхода. – Какого черта ты натворила? Ты совсем спятила?       – Дай пройти!       – Сваливаешь? Ты хоть понимаешь, что у нас будут большие проблемы? Такие же большие, как Пит!       – Он сам нарвался.       – Не сомневаюсь, он ещё тот урод, но что ты прикажешь делать нам?       – При чем тут вы?       – Этот бар могут спалить уже сегодня, если Пит заявит об этом людишкам повыше.       – Не дрейфь. У него кишка тонка. Теперь он будет занят только мной, поэтому и смываюсь. Без меня бар будет в безопасности.       Оттолкнув парня, Мия выскочила под дождь.       – Погоди. Ты так спокойно об этом говоришь? Ты и вправду не боишься?       – Какая тебе разница?       Этот его сочувствующий и тревожный взгляд точно так же ни капли её не трогал. Да, Оливер был к ней не равнодушен. Он один из немногих, кто питал к ней самые светлые чувства. И теперь он сильно беспокоился, но понимал, что никакой помощи Дрейвен не примет, чтобы лишний раз не подставлять его. И все же он не мог не попытаться.       – Что я могу для тебя сделать?       На её губах мелькнула странная улыбка, которая не выражала собою ровным счетом ничего. Как слабая тень, которая бледнеет на закате.       – Держаться от меня подальше. Ничего, кроме проблем, тебя со мной не ждет.       – Куда ты теперь пойдешь?       – Разберусь. Береги себя.       И она унеслась в ночь. Вернее – в глухой поздний вечер.       Она бежала, стараясь не оглядываться и не замедляться, порой слыша над собой воронье карканье. В последнее время оно её часто преследует.       До собственной квартиры она добралась за пятнадцать минут, срезая все возможные пути через дворы. Предварительно осмотревшись, зашла в подъезд, а потом, не зажигая света, принялась наматывать круги по квартире, собирая в спешке все необходимые вещи. Маленькая свеча в виде смешной восковой тыковки ей помогала. Раскрыв перед собой рюкзак, она быстро сгрузила туда кое-какую одежду, туда же бросила оставшуюся в холодильнике еду в виде сэндвичей и консервантов, стащила из коллекции пластинок лишь одну, хотя и не представляла, где собиралась её слушать. И наконец добралась до самого главного – из ящика стола, из-под залежей бумаг и тетрадей она достала заряженный Магнум. Да, сейфа для хранения такой «игрушки» у неё не было, но никому бы и в голову не пришло соваться в этот ящик. Да и гостей у неё, в общем-то, здесь не было вот уже целый год.       Пистолетом Мия обзавелась пару месяцев назад. Через знакомых нашла надежного человека, не требующего лицензий и даже умения стрелять. Она отдала за него скопленную специально тысячу баксов и получила возможность всадить пулю в лоб любому, кто попытается ей навредить. Альбрехту про свою покупку она ничего не сказала. Никому не следовало знать. Поставив на предохранитель свое оружие, Мия вдруг услышала, как за окном загудела машина. Блеклый свет фар упал на дорогу. Она осторожно выглянула и увидела, что черный Понтиак притормозил в аккурат у её дома, из него вышли трое во главе с Питом. Рука у последнего была забинтована.       – Быстро оправился…       Мия без промедлений надела рюкзак и поспешила в спальню, единственное окно которой выходило на задний двор. Она умело вылезла через него и по пожарной лестнице спустилась вниз. О возвращении в свою хижинку она уже и не помышляла, бежала без оглядки, но продолжала думать о том, ничего ли важного не оставила в тех стенах. Внутренний голос утверждал, что самое ценное сейчас с ней, но сердце было не на месте. Тем не менее Мия бежала вперед, не выбирая дороги. Порой ей казалось, что она слышала за спиной крики, и представляла, как люди Пита погнались за ней. Подобные мысли заставляли ускоряться. К моменту, когда она уже начинала задыхаться от усталости, ей показалось, что она преодолела не меньше мили. Хотя всего лишь переместилась из одного квартала в другой. Чтобы немного успокоить себя, она все же остановилась, укрывшись от посторонних глаз в укромном местечке, чтобы немного отдышаться и прислушаться. Вроде бы тишина. Никто её не преследовал. Никакого шума, кроме привычного приглушенного, что издает город где-то вдали. И только вой сирен снова и снова будит отчаявшихся жителей.       Прийдя в себя, Мия спокойно побрела дальше, внезапно осознав, что часть мозга, отвечающая за страх, заработала снова. Значит, не спала, а только притворялась все это время. А жаль… Пит продолжит скорее всего искать её, и оставалось лишь надеяться на то, что его мозг не такой большой как его живот. А даже если это и так, то у неё с собой есть патроны. Хватит на всю его команду.       Ноги несли Мию по уже давно выученному пути, и она не сопротивлялась. Она шла неспеша, пиная попавшийся на дороге камешек, пока наконец не уперлась в ворота небольшого кладбища, расположенного возле храма. Никто здесь ничего не охранял, и Мия спокойно проникла на территорию. О каком страхе могла идти речь? Здесь самое безопасное место на земле. В последнее время она себя нигде не чувствовала спокойно, только тут, где никто не дышит, кроме неё.       Вокруг тишина. Сюда шум Детройта не долетает. Здесь она способна услышать даже биение собственного сердца. В темноте возвышается готический храм, принимая облик грозного, но гордого великана из прошлого, остерегая сон немых и уставших призраков тысячелетий, оберегая их тайны и трагичные истории, скрытые за молитвами, направленные к небесам. Мия обходит храм, испытывая при этом необъяснимое опасение, словно ожидая, что из его незапертых дверей кто-то выйдет ей навстречу. И вряд ли он будет принадлежать этому грешному миру. Хлопанье птичьих крыльев раздается в ночи, и Мия замечает источник звука, перелетающий с одного шпиля на другой. Вот же привязался…       Девушка продолжила свой путь и вскоре приблизилась к двум могилам, к двум совершенно одинаковым надгробиям, молчаливым и бесцветным, возле которых стояли цветы, прислоненные к холодному камню. Только вчера Мия принесла сюда пару свежих маленьких букетиков, и теперь они печально клонили к земле свои лепестки, замерзая холодными осенними ночами. Усевшись на промерзшую землю и скрестив ноги, Мия мягко улыбнулась.       – Привет, родные, – вполголоса произнесла она. – Эрик, только прошу, не сердись. Знаю, ты против, чтобы я одна бродила по ночам. Но, кажется, я опять влипла, и больше не могу вернуться домой…       Стряхнув с верхушек листья, Мия подавила тяжелый вздох.       – Нет, пожалуйста, не говори, что это из-за моей глупости! Пит сказал плохо про тебя. Неужели ты думаешь, что я могла стерпеть? Эрик… – она закатила глаза, поправив воротник своей куртки и виновато отводя взгляд. – Шелли, будь добра, угомони его.       В абсолютной тиши она услышала собственный голос. Поклялась себе не плакать, но слезы оказались не такими стойкими и подступили к глазам. Она наверняка знала каждый его ответ, и прямо сейчас она слышала именно то, что ожидала услышать.       – Вы не представляете, как мне трудно здесь без вас…       Внезапный порыв ветра шумно разбросал листья где-то неподалеку, и Мия поежилась от их буйного шороха. Как будто чье-то неестественное шевеление. Осень склонила над ней свою голову, но ничем, кроме дождя, не могла её утешить.       – Пора идти, – Мия осторожно поправила букетики, пригладив маленькие лепестки рукой. После этого она поднялась на ноги, отряхнув штаны от прилипших листьев и ошметков погибшей травы и медленно двинулась к выходу.       – Что? – остановилась на секунду и повернулась к могилам. – Эрик, не волнуйся, я знаю, куда пойду. Без крова не останусь.       Несколько капель упали на её лицо, и она вытерла их вместе с размазанной тушью. С поникшей головой она неохотно подалась своей дорогой. Всякий раз покидать это место для неё было невыносимо. Никто и никогда её не останавливает здесь, чтобы ещё раз обнять на прощание, никто не желает ей удачи, никто не просит её остаться на ночь, потому что уже слишком поздно. И никто никогда не встречает… А сегодня случилось что-то особенное. Вернее – странное. Сегодня её остановило пронзительное карканье ворона. Вздрогнув, Мия обернулась и увидела птицу, сидящую на памятнике Эрика. Он бесшумно спустился с небес и почему-то посчитал нужным окликнуть её. Устроился тут, как хозяин, с любопытством устремляя в Мию свой зоркий взгляд.       – Опять ты. Преследуешь меня, что ли? – Мия вернулась на мгновение, подошла ближе, решив прогнать назойливую птицу, но та не шелохнулась и даже не испугалась. – Ты что же, ночной сторож, да? – она грустно, но понимающе улыбнулась, глядя на него, а потом, закатив рукав куртки, посмотрела на свою татуировку. – Доброй ночи, сторож.       Ворон не издал ни звука, а только наблюдал за её уходом, порой отбивая известный лишь ему ритм клювом о камень. В этот момент с неба снова посыпал мелкий дождь, оседая на густо-черных крыльях.       Мия накрыла голову капюшоном и немного ускорилась. Дорога до её пристанища была неблизкой.       К моменту, когда она добралась до места, разразился настоящий ливень. Мия промокла до нитки, а когда оказалась в сухом подъезде, за закрытой дверью, стало зябко и холодно. Одежда неприятно липла к телу, но она почти не обращала на это внимание. Любое физическое ощущение было смещено ритмичным биением сердца, которое скорее напоминало бой тысяч барабанов. Оно звенело в ушах, пульсировало в голове и изводило все тело. Ноги дрожали, когда она ступала по лестнице, и половицы привычно скрипели под натиском. Поразительно, что за целый год в этом доме ничего не изменилось. Пожалуй, только съехали несколько жителей, вероятно, чтобы не сталкиваться с кошмарами каждый божий день. А быть может, просто испугались, что и до них дойдет очередь, что молния, несмотря на все уверения людей, ударит сюда во второй раз.       Воспоминания проносились в её голове вереницей и усыпали путь до той самой опечатанной входной двери. Мия Дрейвен тяжело взбиралась на второй этаж, и музыка дождя сопровождала её, стуча в старые окна; ветер распахнул ставни на четвертом, и они с диким грохотом ударились о стены. С ними такое часто случалось, но Мия все равно вздрогнула от испуга и неожиданности. Она уже и забыла о некоторых ловушках этого подъезда. Ветер порой бывал настолько агрессивным, что после его проделок Эрику приходилось несколько раз чинить эти несчастные ставни. Теперь вряд ли кто-то будет из оставшихся здесь жильцов этим заниматься. Мия полагает, что спустя год они все ещё продолжают бояться выйти сюда, будто опасаются встречи с призраками. А ведь они, призраки, должны их посещать, учитывая, что ни один голос не заговорил тогда в защиту жертв. Теперь их должны мучить и совесть, и чувство вины, пока они влачат свое убогое и никому ненужное существование. Мия поднималась дальше, и внезапная вспышка молнии озарила помещение. Небеса взревели от ярости, и девушка на мгновение остановилась.       Дверь на шестом этаже. Она перетянута желтой предупреждающей лентой. Спустя год лента все ещё не тронута. Никто не заходил сюда после визита экспертов. И даже вездесущие бомжи не захотели тут жить. Мия не стала рвать ленту, чтобы не оставлять лишних улик, а только аккуратно протиснулась, оттянув её на себя, а затем, помедлив ещё пару секунд, толкнула незапертую дверь. Та плавно отворилась, издав протяжный скрип, как в фильмах ужасов, и перед Мией предстала просторная комната.       Свет не горел, но сквозь окна просачивалась призрачная яркая ночь и освещала похолодевшие алые стены. Здесь царил мрак и зверский холод, ветер выл, гоняя по полу какие-то давно потерявшие значение листы бумаги, что белым ковром расстилались под ногами. Мию охватил ужас. Она не была в этой квартире с того самого дня, когда они поскандалили с Эриком. Она помнила тут каждый уголок и вдруг обнаружила, что комната осталась такой же, какой была всегда, за исключением совершенно несвойственного ей беспорядка, разбитого огромного окна, через которое, видимо… И тут Мия ударилась в слезы. Она знала, что это будет непросто – оказаться здесь и представлять, что творилось в ту злополучную ночь убийства.       Она стояла посередине комнаты и плакала, не в силах сделать ещё хоть один шаг. И вдруг совершенно неожиданно к ней спрыгнул откуда-то белый пушистый кот, наступив своими крошечными лапками на её ботинки, и принялся обнюхивать. Мяукнув тихонько, но как будто радостно, уловив знакомый запах, он начал ласково и приветливо тереться об её одежду. У Мии чуть глаза не вылезли из орбит. Она обезумевшим взглядом смотрела на домашнего любимца.       – Габриэль? Господи, малыш, ты выжил!       Ей казалось, что она сходит с ума. Но все сомнения иссякли, как только она взяла кота на руки, и тот, заметно исхудалый, мирно замурлыкал.       – Чем же ты питался весь год? Мой хороший.       Это казалось невозможным – увидеть здесь жизнь. Но Мия была счастлива, и боль постепенно начала утихать, на смену ей пришла суетливая затейливость.       – Сейчас, Габриэль, сейчас. Я тебя накормлю.       Мия принялась выгружать свои запасы еды. Среди прочего там, конечно, не оказалось кошачьих консервов, но голодающего Габриэля вполне устроила и ветчина с сэндвичей. Он был более чем доволен и, наверное, ощущал себя в этот момент самым счастливым котом в мире.       Мия заглянула в камин – огонь не горел здесь давно. И его стоило разжечь как можно скорее, чтобы совсем не озябнуть. Она набросала в него всю бумагу, которую смогла отыскать на полу, туда же полетели старые газеты прошлого года и журналы. Зажигалка в кармане была очень кстати, и вскоре в помещении стало чуточку теплее. Огонь горел яркий, бросая на деревянный пол оранжевое свечение. Мия зажгла все свечи, которые находились в комнате, и наступил долгожданный покой. Постелив возле камина плед и бросив на него подушку, Дрейвен на пару с Габриэлем тоже перекусила немного, мыслями возвращаясь в прошлое.       Зажатая между тонких пальцев дымила сигарета. Мия медленно затягивалась, устремляя глаза к потолку.       Она вспомнила, как они с Шелли выбирали фасон для свадебного платья, переглядели гору журналов и выбрали подходящее в самом последнем из них, когда Шелли уже потеряла надежду найти что-то достойное. Она придиралась буквально ко всему, и Мия точно так же не верила, что в мире существует платье, которое бы полностью её устроило. И вот, о чудо! Оно нашлось.       Счастью не было предела, когда портниха закончила свою работу, когда состоялась первая примерка. Шелли была обворожительным ангелом, несравненным и чудесным. Она надела платье лишь однажды, но так и не была обвенчана в нем, а была похоронена.       Время здесь застыло. И даже ветер не мог выдуть отсюда тоску и боль, счастье и блаженство. Они остались в этих стенах навсегда, как заточенные узники, которым суждено слиться воедино и служить особой аурой, наполнять собою каждый сантиметр здешнего пространства, отражаться в зеркале, отпечатываться в ненужных страницах, летающих по полу, раздувать огонь в камине и оседать пылью на заброшенных вещах, даже проникать в мурлыканье Габриэля и стать частью этого воздуха, которым прямо сейчас дышала Мия Дрейвен.       Она не смела трогать того, что принадлежало Эрику и Шелли, не смела улечься на их кровать или пройти на их кухню, не смела открывать ящики комода и не смела читать книг, которые точно так же были разбросаны по полу с редкими порванными страницами. Эти вандалы, ворвавшиеся сюда, уничтожили и выпотрошили всю их жизнь. Странным казалось то, что они оставили в живых Габриэля. А может быть, тот просто успел спрятаться, забиться в самый дальний уголок и не выходить из своего убежища, пока все не стихнет. Бедное животное провело в укрытии, наверное, целые сутки. Жаль, что у него нет таких когтей и таких зубов, способных выгрызать сердца у ублюдков, подобных этим…       Прямо сейчас сытый кот мирно спал у её ног, утыкаясь носом в одежду. И Мия, поглаживая его по белоснежной шерстке, тоже решила прилечь. Вдвоем, прижимаясь к друг другу, все же было теплее. Огонь в камине горел совсем слабо, а снаружи не переставал лить дождь, оставляя ровные круги от капель под разбитым окном, где пол был усыпан мелким блестящим стеклом. Голова Мии упала на подушку. Вздохнув, она закрыла глаза, но в сон, который она вполне заслуживала сегодня после всех приключений, несовместимых с жизнью, провалиться не успела. Шум за дверью, раздавшийся так внезапно, заставил её подскочить на месте, и напуганный Габриэль в то же мгновение исчез из поля зрения, умчался в свое укрытие. Должно быть, он ещё не забыл тот день, когда ему пришлось, укусив за палец одного из тех бандитов, срочно ретироваться. Больше ему не хотелось сталкиваться с таким подобием двуногих.       Мия толком не успела отреагировать на побег кота, но решила, что Габриэль в данную минуту абсолютно прав. Нужно укрыться, но не стать новой жертвой. Схватив рюкзак, Дрейвен раскопала свой пистолет, дрожащими руками выпутывая его их слоев одежды, а сама все думала: кто это может быть? В соседней квартире жильцов давно нет, с нижних этажей сюда подниматься вряд ли кто-то будет. И тут до неё дошло: Большой Пит. Он выследил её, нашел.       Мия рванула за стену и замерла там, тихонько снимая пистолет с предохранителя и прислушиваясь к грохоту за дверью. Сердце сжалось в комок и упало в пятки, когда чьи-то шаги из коридора раздались гораздо отчетливее, а через секунду дверь все с тем же скрипом открылась. Послышалось чье-то учащенное, лихорадочное дыхание. Мия в эту минуту сдерживала свое, как могла. Она понятия не имела, как стрелять в человека, она не была уверена, что у неё хватит духу засадить пулю даже в череп Большого Пита. Но выбора ей никто не оставлял. Да и стоит ли раздумывать, если пуля гарантирует благополучное избавление мира от очередного негодяя? Тем более, что иначе можно будет попрощаться с белым светом, а сегодня Мия это точно не планировала. Вошедший, кем бы он ни был, приближался медленно, и Дрейвен больше не собиралась ждать. Капли пота катились с её лба, и она, досчитав до трех, беря волю в кулак, вынырнула из своего убежища, направив пистолет на незнакомого или как будто незнакомого полураздетого мужчину. Короткая мысль о визите бомжа промелькнула в голове. Но вот незадача – палец на курке замер, словно стал каменным, и не смог двигаться. Стремглав на неё через дверной проем вылетел ворон, и, закрываясь и спасаясь от его острых когтей, которые словно были намерены выколоть ей глаза, она выронила пистолет и свалилась на пол. Ей показалось, что жизнь её все-таки будет кончена через минуту, она уже ждала удара, но, подняв голову, абсолютно потеряла дар речи. Перед ней стоял Эрик.       Он глядел на неё так, словно видел впервые, словно пытался вспомнить заново. Он весь дрожал, а мокрые от дождя длинные волосы налипли на его лицо и лоб, наполовину закрывая обзор. Он дышал и двигался так, будто только что научился это делать. Мучительно простонав, он огляделся вокруг. И в его глазах плескался страх, он был так напуган и так беспомощен, какими бывают только что появившиеся на свет дети. Но все это не самое главное. Эрик выглядел как… живой человек.       – Ми… Мия?.. – он с трудом мог говорить, а вот Мия совершенно точно не могла ему ничего ответить. Раскрыв рот, девушка была готова в ту же секунду потерять сознание. Воздух застыл в груди и не давал словам возможности выбраться наружу. И вдруг ей захотелось закричать, но и на это она сил не нашла. Она попросту не верила, что все это происходит в реальности, что мир вокруг неё все ещё тот, каким был несколько часов назад.       И только Габриэль, узнав своего хозяина, доказал Мии, что тот ей не снится. Кот выбежал к Эрику так же, как недавно выбегал к Мии, и поприветствовал его звонким мяуканьем.