Увидимся в Аду

      Ему снилось, что он тонет. Словно стальные тиски сковали его конечности, не позволяя выплыть на поверхность. Он вырывался, барахтался, но вода агрессивно наполняла собой его легкие, не позволяя вдохнуть. Он пытался закричать, но безуспешно: измученный безрезультатными усилиями он мог лишь смотреть как тьма медленно поглощала его.       Когда Вокс открыл глаза, то действительно увидел тьму. И не потому, что в его спальне стояла ночь, а потому, что над ним нависала сама тьма. Ее улыбка обнажала заостренные, сафроновые зубы, ее искаженные в стрелочные индикаторы зрачки горели ярко-красным цветом и ее когтистые лапы крепко сжимали горло Вокса.       Картина перед глазами и немой крик ужаса вытянули из легких последние остатки воздуха. Все пространство будто сомкнулось вокруг них, как чужие горячие ладони вокруг его шеи.       Дрожащей рукой он пытался отцепить от себя демона, но безуспешно. Тот молча выжимал из него душу.       С обезумевшим от страха сердцем Вокс чувствовал, как сознание стремительно покидало его. Но едва он не окунулся в темное, холодное забвение, хватка внезапно ослабла.       Сначала был слышен кашель, потом хрип и, наконец, судорожный вдох. Вокс лежал весь в поту, простынь и наволочка под ним также промокли. Его сердце бешено стучало, а глаза остолбенело, бездумно таращились, почему-то больше не видя ни желтых зубов, ни алых глаз.       Он никак не мог собраться с мыслями и понять, почему знакомые очертания терялись в тумане пережитого страха. Но вскоре он нашел в себе силы вглядеться и принять тот облегчающий душу факт, что задушить его пытался Аластор, а не Радио Демон.       Хотя нет…       Почему облегчающий душу?! — Какого блядского хера ты вытворяешь? — прохрипел мужчина, когда голос и понимание к нему вернулись. Рассудок прояснился, и он отчетливо осознавал, что находился в своей спальне, на нем верхом сидела любовь всей его жизни и почему-то обвила свои пылающие ладони вокруг его шеи.       Но что-то не позволило Воксу вскочить и выбить дерьмо из Аластора вместе с передними зубами. Что-то в виде тяжелого дыхания и дрожащих пальцев, а еще непривычного затишья.       Он очень хотел разозлиться, зайтись криком, возможно, тоже на некоторое время перекрыть доступ к кислороду, но не мог. Что-то не позволяло ему даже шевельнуться, чтобы отцепить от себя чужие руки. — Хочешь убить меня? — спросил он с какой-то ненормальной для подобной ситуации деликатностью.       Аластор медлил с ответом. Его глаза были закрыты, улыбка больше походила на оскал и, кажется, челюсть была крепко сжата, не позволяя и слова вымолвить. Удалось лишь неуверенно покачать головой. — Тогда чего ты хочешь? — страх и паника полностью отступили: Вокс вдруг понял, что испуган здесь был не он один. — …пить. — Что? — он хотел было подняться, чтобы включить свет и уже нормально поговорить о том, зачем нужно было устраивать жуткую сцену из фильма ужасов. Но Аластор предупреждающе вцепился в его кожу, немым приказом заставляя оставаться на месте.       А потом он начал приближаться, опускаясь все ниже и ниже, пока расстояние между их лицами не стало критически незначительным. — Я хочу пить… — горячий, пьянящий шепот нагревал воздух, превращая пространство вокруг в преисподнюю. — Хочу попробовать… можно?       Нестерпимый жар овладел и душил сильнее, чем цепкие пальцы. Но, несмотря на это испепеляющее чувство, Вокс нашел в себе силы зарыться в взмокшие каштановые волосы и сиплым голосом дать согласие.

***

      Стояла глубокая ночь, а вместе с ней — тишина. Изредка ее нарушали шебаршащая листва за окном и тихое сопение возле уха.       Вокс осторожно убрал чужую руку, вытянутую вдоль его груди, и поднялся с кровати. Он старался бесшумно покинуть спальню, чтобы смыть с себя кровь.       В ванной комнате, смотря в собственное отражение, он понял: провозиться придется долго. Вся его шея с правой и левой стороны была покрыта гематомами и мелкими царапинами, которые все еще кровоточили. Самая глубокая находилась возле плеча, и мужчина до сих пор чувствовал на ней влажные губы, жадно вытягивающие жизненные соки.       Вокс аккуратно прикоснулся к ней и тут же поморщился от боли. В тот момент, когда Аластор разрывал его кожу, он неудобств не чувствовал. Он вообще, кажется, ничего не чувствовал: ни острых зубов, ни полос от стриженных ногтей. Как будто боль была самым незначительным, самым бесполезным ощущением на тот момент.       Внезапно он поймал себя на смехотворной мысли, что, несмотря на обилие любовников и любовниц в прошлом, ему еще ни разу не приходилось испытывать подобного рода фетишей. А это был даже не секс.       «В какой-то миг я действительно поверил, что он хочет меня поцеловать, — воспоминание вспышкой воссоздало образ Аластора. Как близко было его лицо: ресницы, волосы, зубы. — Блять, и он еще будет упрекать меня в ненасытности?»       Вокс вновь скривился, повернув шею, чтобы увидеть сзади следы от клыков. — Как дикое животное.       Вздохнув, он включил воду и умыл ею лицо. Кофта была безнадежна испорчена: местами разорвана и пропитана кровью. Пришлось ее снять с намерением выбросить, хотя это вопиющее расточительство в его-то положении.       Смочив ткань, он, шипя и скрепя зубами, стер остатки крови и грязи. Доля сожаления прослеживалась в неспешных движениях: следы прикосновений хотелось сохранять как можно дольше.       Когда он дошел до шеи, то цунами воспоминаний вновь настигло сознание, но не тех, где шершавый язык проходился по кадыку, а ногти проводили линии вдоль ключиц. Ему предательски вспомнилось, как пальцы сжимали горло в отчетливом намерении задушить.       Убить.       И только это слово прозвенело в голове, как реальность вновь начала растворяться, преобразуя отражение в зеркале на знакомый силуэт Радио Демона — но не расплывчатый, а достаточно отчетливый. — А ведь все могло закончиться иначе, — радиопомехи неприятно резанули по ушам вместе с деловитым тоном. — Долго ты еще собираешься испытывать судьбу, друг мой? Почему бы тебе не воспользоваться ситуацией и не отплатить той же монетой?       Радио Демон пытливо взирал по ту сторону зеркала. И Вокс только спустя несколько секунд собрал силы, чтобы ответить в максимально дерзкой манере: — Лично меня вкус крови не привлекает. — Ты знаешь, что я имею в виду, — голос слегка задребезжал, в нем слышалось нетерпение. — А ты знаешь мой ответ, — выпалил мужчина, порядком устав. Дважды за ночь видеть старого друга плохо сказывалось на здоровье. — Хватит меня наускивать. Ты проиграл, признай это. Он отказался меня убивать. Он мой.       Эти слова заставили глаза демона налиться чернилами, а зрачки деформироваться. — Но он не откажется убивать других, — словно яд выдавил из себя Аластор. — И в конце концов станет тем, кем должен стать! С тобой или без — сути это не меняет. — Ошибаешься! — то ли торжественно, то ли отчаянно прокричал мужчина. — Ведь ты никогда не был со мной.       Вокс хотел было рассмеяться в лицо своему злейшему врагу, но тот так резко ударил кулаком по стеклу, что страх заставил отступить к стене. Ветвистые линии разрослись по гладкой поверхности, дополняясь кривыми царапинами от чужих когтей. — Ты — бездарный, никчемный и жалкий в своей высокомерной наивности телеящик, застрявший в этой уродской плоти, — давненько не приходилось видеть разросшиеся рога, вытянутые конечности и струящуюся из сшитого рта кровь. — Упивайся победой пока можешь, но помни: завязывая один узел, ты развязываешь другой.       Вокс почувствовал, как затряслось пространство: мигал свет и дрожала утварь. Демон становился все устрашающе и устрашающе, несмотря на понимание нереальности происходящего. — О чем ты говоришь? — сорвалось с уст. Напряжение росло в геометрической прогрессии, и в какой-то момент от Радио Демона осталась сплошная тень, вся истекающая кровью. И казалось, что она вот-вот раздобрит зеркало, вырвавшись на свободу, чтобы убить того, кто должен был убить, и того, кто должен был быть убитым.       Но вместо этого сквозь шум и помехи раздалось лишь восторженное: — Жди и смотри, Вокс. Я тоже буду ждать и смотреть. О, это будет весело!       Наконец, галлюцинация исчезла: свет вернулся в норму, а зеркало было целее целого, словно его не пыталось сломать чудище из Ада. Само оно бесследно пропало, и Вокс видел лишь свое бледное, беспокойное отражение.       Прошла минута, потом вторая. В маленькой ванной, где слышны были только падающие на раковину капли и собственное хриплое дыхание, к нему постепенно возвращалось самообладание. Именно оно не позволило разразиться гневом и не вдарить по своему отражению.       Из всех ублюдков, что вырисовывало его сознание, больше всего Вокс терпеть не мог эту улыбчивую сволочь. Аластор никогда не упустит шанса омрачить его эйфорию даже в этом блядском человеческом мире!       «И всякий раз, когда он появляется, он ведет за собой смерть»       Приведя себя в порядок внешне и ментально, Вокс вернулся обратно в спальню. Аластор лежал на боку, наполовину укрытый одеялом и наполовину ласкаемый проникающим сквозь окно лунным светом. Его губы были слегка приоткрыты, а на кончике виднелась кровь.       Нахмурившись, Вокс присел на кровать и попытался стереть ее, но она уже засохла. Он попытался еще раз, но тут же убрал руку, услышав сдавленный стон. — Ммм… что такое? — сонно промычал Аластор, полностью утыкаясь лицом в простынь. Вокс прекратил попытки и глубоко вздохнул. — Ничего, спи, — прошептал он, но за оставшуюся ночь так и не сомкнул глаз.