Увидимся в Аду

— Ты неуверен в себе, жаден и ненасытен. Стоит позволить чуть больше, ты будешь бесконечно требовать еще и еще. В этом твоя суть.       Бархатный, наполненный смешинками голос, пронесся по пустой, неосвещенной улице. — Блять, я просто попросил пережать порез, милостиво оставленный тобой, — раздраженно процедил сквозь зубы Вокс, когда они возвращались обратно, чтобы он мог промыть и перевязать рану. Аластор был полон энергии, шутил и тихонько напевал себе под нос. Вокс посчитал приподнятое настроение неплохим шансом взяться за руки как было, когда они шли к пруду. Но Аластор, хитро прищурившись, резко оборвал все выстроенные в голове планы. — Не стоит так нервничать, друг мой, — негромко рассмеялся мужчина. — Судя по твоей печальной любовной истории, подобные отказы для тебя не новшество.       Вокс закатил глаза. Он понемногу начинал жалеть, что рассказал Аластору про свои странные отношения с его послесмертной душой. — Это не значит, что тебе нужно быть таким же. — Почему? Образ покойного меня вполне привлекает, — Аластор развернулся и теперь шел впереди, но спиной, чтобы слепить нахальной улыбкой. — Да и сдается мне, что основное отличительное качество, из-за которого ты хочешь быть со мной — это доступность. — Разумеется, — сарказм сочился горьким ядом. — Будь ты тоже где-нибудь в адских котлах, любоваться тобой было бы затруднительно. — Так значит, я просто «синица в руке»? — издевка ударилась как выпущенная стрела, карие глаза смотрели дерзко. Но Вокс не уступал. — В руке? Если бы ты был у меня в руке, я бы не оставлял на ваших вылизанных дорогах следы своей крови, — он тряхнул кистью и почувствовал несильную вспышку боли. — Неужели только такой вывод ты сделал из всего рассказа? — Тогда поправь меня, — усмехнулся Аластор, так и напрашиваясь на похвалу и лебезания. Видимо, он не хотел так скоро лишать подкормки свою петушиную надменность. И раз так, то почему бы и нет? — Ты не лучше и не хуже, ты просто отличаешься, и эти отличия мне нравятся. — Например?       Вокс, не думая, сообщил то, что было наиболее очевидным: — Человечность. — Человечность? — от удивления мужчина едва не оступился, но быстро вернул себе темп. — Боюсь спросить, с кем ты в таком случае вел дружбу. — Нет, — Вокс помотал головой, понимая, что неправильно выразился. — Я имею в виду, что ты более понятный, твои действия не столь беспочвенны, у тебя есть страхи и сомнения. Все как у людей.       «А еще ты выглядишь как человек», — закончил он, вдруг понимая, что выводил это в преимущества. Казалось бы, живые все на одно лицо — скучные и пресные — но Аластор, несмотря на отсутствие рогов и яркой расцветки, был красивым. Человек симпатичнее жителя Ада? Это был бы уникальный комплимент, и жаль, что пришлось его проглотить. — Хм… непонятный, порой бесстрашный и абсолютно неподдающийся логике, — протянул мужчина, смотря вверх. — Вижу, друзей ты раньше выбирал по своему образу и подобию. — Более — означает в сравнении, — уточнил Вокс, закатив глаза. — Поверь, трезвым взглядом я бы в жизни не назвал тебя поддающимся логике. — И все же я тебе нравлюсь? — он протянул это нараспев, и тихий голос в окружении еще большей тишины был похож на свирель. — Нравишься, — буркнул мужчина, не понимая, почему его вынуждали говорить одно и то же. — И ты вытерпишь все, что я сделаю или захочу сделать?       Листья, опавшие с высоких деревьев, хрустели под ботинками. А легкий ветерок поднимал все, что от них оставалось, и кружил на разных углах дороги. — Да, — с настороженностью ответил Вокс и нахмурился. Улыбка Аластора не сбавляла позиции — широкая и лучезарная. Как бы у него лицо не разошлось. — И не осудишь? — Нет. — Отлично, — выдохнул тот и, наконец, развернулся, чтобы вальяжной походкой выйти далеко вперед. Вокс угрюмо смотрел в его спину, пытаясь разгадать, какой посыл был спрятан в этих вопросах. Что-то грядет?       Они вернулись в квартиру без необходимости доставать ключи. В контрасте со свежим ночным воздухом дом, наполненный благовониями, запахом смерти и приправленный пряным ароматом корицы, вызывал легкое головокружение. Вокс собирался принять душ и лечь спать.       Аластор, когда он намеревался пойти в ванную, задумчиво смотрел на открытую дверь в ритуальную комнату. Его брови были сведены к переносице, а взгляд остекленел. — Все нормально? — спросил мужчина, выведя друга из транса. — Духи что-то шепнули?       Аластор встрепенулся и вновь натянул широкую улыбку. — Только то, что я стал гораздо беспечнее, чем был, — он вздохнул. — Спокойной тебе ночи.       Он скрылся за своей излюбленной комнатой и закрыл дверь на ключ. Вокс вопросительно приподнял бровь, но не стал допытываться. На него накатила усталость, а рука саднила. Следовало отдохнуть.

***

      Несмотря на вымотанность, Вокс встал очень рано. Видимо, после вчерашнего его организм был слишком напряжен, чтобы позволить такую роскошь, как долгий сон.       Пока он приводил в порядок свой внешний вид, то пытался сделать то же самое с собственными мыслями. Ему нравилось, какой большой шаг он сделал в отношениях с Аластором, но потаенные тревожные чувства все равно одолевали его. Было ощущение, что он перерубил выкованные за несколько лет железные кандалы.       Конечно, то, что вчера говорил и делал Аластор, разительно отдаляло его от Радио Демона, но лишь бы ощущения свободы не доводили его до безрассудства. Это бы не пошло на пользу всему плану.       «Интересно, что он делал в той комнате, когда я пошел в душ?»       На ответ времени не хватило: в дверь постучали, поэтому пришлось отложить кружку чая и пойти открывать.       Карла Дельгадо смотрелась ухоженнее чем обычно: волосы были уложены в простую прическу, но ее дополнял шелковый платок. С лучезарной улыбкой она пригласила его прогуляться и позавтракать. — Я звала и джентльмена, чьего полного имени называть не могу, но он сказал, что будет занят в саду, — вздохнула она, глазами намекая, что второго отказа ей бы слышать не очень хотелось. — Аластор в саду? — удивился Вокс. Почему он встал в такую рань? — Да, с двумя помощниками, — хихикнула девушка и махнула рукой, призывая следовать за ней.       Аластор действительно встретил рассвет в своем саду. Прокаженные лепестки роз под его пальцами идеально гармонировали с бледно-розовой зарей и платком в волосах Карлы.       Выглядел тот вполне свежо, поэтому, может быть, несильно засиделся в компании духов Лоа. — Доброе утро, — поприветствовал он их первый, пока двое щенков неуклюже кувыркались возле его ног. — Еще раз извиняюсь, что не смогу составить вам компанию, друзья. Но работы много, и лучше бы мне заняться этим сейчас, пока не стало поздно. — Ты уже решил, что будешь делать с заболевшими цветами? — поинтересовалась Карла, присаживаясь на корточки, чтобы почесать животик развалившемуся на траве щенку. Аластор вздохнул и разомнул шею. — Вот думаю об этом. Я считаю, что заболевшие цветы нужно выкопать, чтобы не подвергать опасности здоровые. Но пастор Уайт уверял дать им шанс вылечиться и вновь зацвести. Как вы считаете? Стоит ли рисковать? — Конечно, — ни секунды не думая, заявила Карла и взяла в охапку вяло зевнувшего питомца. — Если есть возможность, надо делать все от себя зависящее. — Даже если это может навредить другим? — Аластор улыбнулся и поднял с земли второго, более несносного щенка. Тот начал резво дрыгать ногами и бить ими по воздуху. — В таком случае, надо делать все от себя зависящее и немного больше.       Все-таки в своих принципах Карла была непреклонна. Смех сорвался с губ Аластора, как вспорхнувший из травы воробей. — Мне нравится Ваш оптимизм, мисс Дельгадо. Только как бы потом он тебе поперек горла не встал, — он резко переметнул свой взгляд на Вокса. — А ты что скажешь?       Он невольно скривился. Рассуждения Карлы напоминали концепцию идиотского отеля для неудачников. И согласиться с ней было все равно, что согласиться с той транслируемой в эфире Киллджой поебенью. Но с другой стороны, что-то тревожило его от мысли просто взять и выкопать эти никчемные розы. Что именно он, к сожалению, не понимал. — Скажу, что мужчине твоих лет надо на вечеринки ходить да деньги в покере проебывать, но не в земле с цветочками копаться. Подобной старперской хренью можешь заниматься, когда импотенция нагрянет. — Спасибо. Твое мнение было весьма бесполезным, — рассудил Аластор, закатив глаза. — Напомни в следующий раз им не интересоваться.       Карла ради приличия сдержала смех, делая вид, что рассматривает фасад дома. — Кстати, ты не мог бы вернуть мне мою вещь? — попросил мужчина, вытягивая вперед ладонь. Порез на руке тотчас был приметен зорким глазом медсестры.       Аластор вытащил из кармана красное стекло и повертел им перед собой. — Красивый цвет, очень плавный, — сообщил он, наслаждаясь отражением раннего солнца. — Не думал, что красный может быть столь элегантным. Мне всегда этот цвет казался вульгарным. — Да, цвет шикарен, в радуге присутствует, кровь маскирует, можно мне мою собственность обратно?       В голосе прослеживалось нетерпение. И Аластор все-таки вернул магический артефакт владельцу. И Вокс не стал винить себя за чужую притворно-обиженную физиономию: манипуляция была слишком очевидной. — Спасибо, — без чувства благодарности произнес он. — Карла, пошли. — А ему понравилось украшение, — заметила девушка, когда они вышли на другую улицу. — Второго такого нет? — Это не украшение. И второго нет. Я бы его отдал, да только зачем? Обычная бесполезная стекляшка. Если бы хотел сделать ему подарок, то сделал бы нечто весомое. — Например? — улыбнулась девушка, пылая от любопытства. Ветер откидывал назад выбитые пряди из ее прически, а от солнечного света ее глаза сверкали как минеральное масло. — Ты мне с этим и поможешь, — сообщил мужчина, засунув руки в карманы. — Завтра у нашего всеми любимого зазнайки круглая дата. Нужно подобрать нечто особенное. — Правда? А сколько ему исполняется?       Вокс поднял глаза к небу и прикусил язык. — По моим расчетам, возрастом он где-то между закостенелым пенсионером и гиперактивным дошкольником.       Он проговорил это со всей серьезностью, но Карла вновь восприняла сказанное за шутку, и ее звонкий хохот разлился по просыпающимся дорогам. — Тогда у меня есть неплохая идея, — заключила она, успокоившись. — А его незавидный внешний вид навел на мысль об еще одном подарке. Если ты, конечно, не будешь против расстаться со стеклом.       Вокс задумался на долгие секунды. Он взглянул на магический предмет и задался вопросом, нужен ли тот теперь, когда Аластор на расстоянии вытянутой руки? — Хорошо, я не против, — он небрежно подкинул, словно монетку, стекляшку в воздух, и девушка ловко поймала ее, заключив в ладошки. — Надеюсь, твои идеи помогут мне сократить дистанцию. — По возвращении могу тебя ненароком толкнуть вперед, — сообщила она, хихикнув. — И никакой дистанции! — Тогда я отвечу тем же, когда на этой улице вновь объявится Фред Гайяр, — с хитрой усмешкой заявил Вокс, и от его слов Карла беззастенчиво раскраснелась. — Или ты не хочешь? — Кто знает? — мечтательно протянула она и присела на летнюю веранду небольшого кафе. — Моя мама всегда говорит: жениха и корову бери только со своей земли. А этого заарканить у меня лассо не дотянется: слишком далеко. Холодного чая, милая, будь так добра! От горячего у меня сейчас кровь вскипит!       Рыжеволосая официантка была окликнута веселым, праздничным тоном. Карла зарделась, но, вопреки своим словам не показывала смущения. Очень легки на разговоры люди, ведущие простую, необремененную формальностями жизнь. Воксу пришла мысль, что и Аластор мог бы быть таким же, если бы его не стесняли условности, травмы и дьявол знает откуда взявшаяся ебанутость. — Поверь, если человек того стоит, никакие расстояния не преграда, — Вокс вспомнил картину в церкви и слова Аластора. Они неприятно отзывались в сердце. — Даже если вы оба из совершенно разных миров. — Он, конечно, забавный, а с новой стрижкой даже очаровательный, но думаешь, я бы приглянулась парню из вашего общества? — Карла была удивлена, но тронута и заметно воодушевлена. Вокс был бы счастлив поверить своим же словам так же легко и бескомпромиссно. Губы разъела самокритичная ухмылка. — Учитывая, что это единственное, что у него есть высшее, то не скажу, что он так уж избирателен. — Жаль, что ты не сказал мне об этом вчера, — вздохнула девушка и аккуратно коснулась пальцами своих волос, поправляя шелковый платок. — Может, тем вечером я была бы посмелее. — Ты о чем? — не понял Вокс, хотя не понимать он привык обычно лишь одного человека. Карла отдернула руку и приложила указательный палец к губам. — О глупостях, разумеется. Все веселое и приятное состоит из глупостей.       Они пили принесенный чай, делились историями, шутками. И Вокс опять подумал, что Аластор действительно мог бы так сидеть, беззаботно смеяться и лепетать ерунду без какого-либо подтекста. Может быть, он и был таким в свою безоблачную, доубийственную юность?       «Если бы это было так, то преграда между нами казалась бы непреодолимой. Может, мы и из разных миров, но по крайней мере идем в одном направлении, — он напряжено усмехнулся, представляя, что случилось бы, если бы попал он в иное, более раннее время чужой жизни. — Самое главное — идти вровень, ни отпускать ни на секунду — ни вперед, ни назад» — Так в какой магазин нам нужно пойти? — спросила Карла, допив свой напиток. Вокс отошел от раздумий и, вынув из кармана купюры, всучил их девушке. Несколько монет повыпадали из ее рук. — Не нам, а тебе, — уточнил мужчина, откинувшись на спинку стула. — Мне надо, чтобы ты сходила в магазин, где продают электротехнику, и выбрала подарок соразмерный сумме денег. Сам я пойти не могу, потому что не хочу. — Несомненно уважительная причина, — с серьезным лицом кивнула девушка, но долго сдерживать улыбку не могла. — Хорошо, я схожу. Впервые побываю в подобных магазинах. — Тогда крепись, — посоветовал он, и проводил ее пружинистую походку долгим взглядом. Оставшись наедине с самим с собой, Вокс вновь ощутил непонятное чувство, которое не оставляло его с подъема. Все было хорошо: он прекрасно ладил с Аластором, готовил ему подарок, а сейчас приятно беседовал с милой девушкой. Но почему-то в груди внутренности будто сжимали в тиски. Казалось, что должно что-то произойти, что-то чертовски неприятное.       «Может, я зря завожусь? — пытался он себя успокоить. — Как-никак, у меня было мало периодов с возможностью расслабиться».       Ему хотелось выпить, так как горло пересохло. А еще закурить, потому что легкие были недовольны одним только воздухом. Или заняться сексом, так как он давно не чувствовал полноценной разрядки. Ему хотелось сделать хоть что-нибудь, чтобы отвлечься от паразитирующей тревоги.       Он просидел так почти до полного городского пробуждения. Карла вернулась к нему — задумчивому и напряженному — и постаралась приободрить красиво упакованными подарками. — Что это? — поинтересовался Вокс, рассматривая две коробки разных размеров, обернутые в крафтовую бумагу. — Сюрприз, — ответила Карла и слегка наклонила голову. — Хм… подарки просто превосходны, не поспоришь. Но вот если их преподносить с таким пасмурным лицом, то это может подпортить впечатление. Как медсестра я настоятельно рекомендую натянуть улыбку.       Кончики ее пальцев коснулись уголков пухлых губ и потянули вверх. Было бы куда эффективнее, если бы она выписала ему спирт, подумал мужчина, но промолчал. — Я не могу отделаться от хреновых мыслей и ощущений. Они периодично третируют меня. — В здоровом теле здоровые мысли. Было бы неплохо, если бы ты перестал пытаться побить рекорд по количеству синяков, — с назиданием заметила она, но, когда поблизости прозвучал колокол, предложила: — А кому ты молишься? Мы могли бы сходить в церковь и искоренить душевные терзания. — Ты всем пациентам прописываешь улыбки да молитвы? — саркастично подметил Вокс, но Карла, заряженная высказанной идеей, повела его на звук колокола. Вокс без энтузиазма, но покорно следовал за ней. Он не верил, что в церкви ему станет лучше, но, может, пастор Уайт по старой дружбе предложит ему несколько стаканов даже самого дешевого пойла. Но даже эта мысль не смогла поддержать в нем силы отбросить беспокойные думы. — Слушай, Карла, — он остановился и взглянул на девушку пристально и серьезно, — помнишь, ты говорила, что каждая жизнь заслуживает, чтобы за нее боролись? Как думаешь, мне стоило дать Аластору такой ответ на его вопрос? — А? Ну-у, почему бы и нет? Хотя твоя шутка мне больше понравилась, — она прищурилась и слегка напрягалась. — Что там за столпотворение?       Вокс, который погряз в свои переживания, не сразу заметил впереди, возле церковных дверей, кучку прихожан. Это его насторожило. — Сейчас посмотрим, — он решительно двинулся вперед, но его внутренности с каждым шагом сжимались все сильнее. Он не любил церковь, но никогда она не вызывала у него такого колючего опасения, даже когда он направлялся на встречу и возможную ловушку Фреда Гайяра.       Когда они подошли, проход был забит людьми. Глаза собравшихся были устремлены внутрь, но не вперед, а наверх. Встревоженные, наполненные горечью, страхом и паникой голоса разносились тихо, но оживленно, однако увиденное заставило Вокса потерять слух.       Он вдруг вспомнил свой сон. В этом сне он бежал в лесу до тех пор, пока не очутился возле трупа. Своего трупа, разодетого в рясу и покачивающегося под звуки барабанов.       Конечно, у нынешнего тела не было монитора вместо головы, и оно было куда меньше, но от потрясения мужчина разницы особо не видел.       Однако одно хорошо — предчувствие недоброго, наконец, пропало. Оно утихло в ту же самую секунду, когда перед его глазами предстал подвешенный над амвоном Дуглас Уайт.       Тонкая веревка, врезалась в короткую шею, перекрыв воздух и жизнь пастора, который не научился в нужный момент говорить и в нужный момент молчать.       Вокс уже не помнил, что произошло дальше. Вроде бы Карла и какой-то мужчина, назвавшийся врачом, поспешили оказать помощь. Помощь трупу. Забавно, ведь помощь ему оказывали уже либо крылатые мудаки, либо мудаки из числа его будущих телезрителей. Почему-то Вокс был уверен во втором варианте.       Думая об этом, он сам не заметил, как ноги привели его обратно домой. Глаза гипнотизировали спину мужчины, что стоял возле нежного в своих оттенках идеального сада. За исключением куска земли, что был ухабист и опустошен, ведь цветы из него беспощадно выкопали. — Он ошибался, — холодная рука стиснула его сердце, когда не менее холодная улыбка расползлась по чужому лицу. — Эти розы не имели ни единого шанса.