Кто потерянный принц?

Альбера всегда чувствовала, что ее жизнь была… не той, которая должна быть. Все свое детство она провела в Теврате, ее отец и мать никогда не интересовались ее воспитанием, и несмотря на королевскую кровь, ее могли осуждать и обсуждать даже обычные служанки — Альбера никогда не была похожа на настоящую принцессу. Однако единственное, в чем она была тверда уверена всю свою жизнь — это был ее статус будущей королевы. Несмотря на «гостевое» положение в Теврате, ей всегда твердили, что она вернется в Ровенра и взойдет на престол. Несмотря на равнодушие со стороны ее королевских родителей, каллишуам очень ответственно занялся ее образованием и подготовкой к правлению. И даже эти нелепые слухи, — даже они лишь закаливали Альберу, помогали ей понять, что она не невидимка, не простая девочка, случайно оказавшаяся принцессой Ровенра, как часто она размышляла, будучи ребенком. Она — наследница престола. Однако сейчас ее статут будущей королевы вдруг сильно зашатался. Принцесса распахнула дверь кареты и спрыгнула на землю — и тут же уткнулась взглядом в мертвого, закутанного в дорожный плащ парня, полулежащего на пропитанной кровью земле. — Ах! — воскликнула Альбера, сделав шаг назад. Она споткнулась о какую-то корягу, и, не удержав равновесия, упала. Однако даже так она продолжила широко распахнутыми глазами смотреть на… почти идеальную копию себя, разве что старше. Такие же темные волосы, вьющиеся к концам, такие же острые черты лица, тонкие губы и курносый нос. Между ними было лишь одно отличие: один выглядел на два десятка, и был мужчиной, а вторая на пять лет младше, и являлась девушкой. Ах да — и один из них был мертв. — Пожалуйста, госпожа Альбера, залезьте внутрь кареты, мы заехали в топи! Альбера не ответила, безмолвно продолжая смотреть на бледное лицо себя. — Госпожа, — вдруг тихо позвал старик, все еще находящийся в карете. — Это же он! Зрачки Альберы сузились, она разлепила пересохшие губы: — Это Ровен? Он? — Госпожа Альбера… прошу! — в этот же момент закричал рыцарь. Альбера обернулась. Прямо позади нее утопал рыцарь, и рядом с ним — беспомощный, потерявший всякую силу Дориан и испуганные кони. Альбера подскочила, но в этот момент Роберт натянул поводья, а после ловко протиснулся между ними, ставя освободившуюся ногу на новое место — и неожиданно наткнулся на землю. Теперь, чувствуя твердую опору, рыцарь, не без труда, но вытянул и вторую ногу, которая погрузилась аж до колена. А когда освободился полностью, сразу же к принцессе. — Ваше высочество… вы не… не ушиблись? — дыша так тяжело, что еле сумев выговорить слова, спросил Роберт. Альбера помахал головой, но внезапно из кареты вылез целитель. — Дурень. Ты забыл про чужие уши? Рыцарь закусил губу, быстро оборачиваясь на тонущего проводника, которого в силу своего положения совершенно не беспокоили вырвавшиеся из Роберта слова, а после почувствовал, как его госпожа успокаивающе сжимает его плечо. — Просто забудь. Это… — Ваш старший брат, — проговорил Роберт, чувствуя, как горло будто бы пересохло. — Он… мертв? Мы опоздали? — тихо и напряженно спросила она. — Нет, плита показывает, что он все еще жив… — Тогда быстрее! — сразу же приказала Альбера, из-за чего старик и рыцарь вздрогнули. — Чего вы медлите?! — Драконье дерьмо! — сорвался вслед за ней Роберт, хватая старика за руку и таща за собой к лежавшему парню. — Ты кто такой, чтобы ждать персонального приглашения?! Капюшон слетел с головы старика, обнажая сальные седые волосы и морщинистое лицо. Сжав губы в узкую полоску, старик вырвал руку из хватки рыцаря и укоризненно посмотрел на него. Роберт сразу же пришел в себя. Лекарь Венезив выглядел раздраженным, и тяжело вздохнув, все же пошел за юношей. Альбера по выражению лица лекаря заметила, что придворный лекарь чем-то сильно недоволен, — и это не связано с действиями Роберта, — но не смеет противоречить приказу Ее Высочества. Принцесса тоже медленно подошла к своему брату. Ее сердце стучало в таком бешеном ритме, что становилось больно. Альбера до сих не могла в это поверить. Не могла поверить, еще с того самого момента, когда отец впервые за семь лет вышел из храма Великого… когда ее матушка отдала приказ спуститься в подземелье… когда их родовая плита неожиданно загорелась, показывая нахождения Ровена — ее старшего брата, которого назвали в честь королевства, — в трех разных точках. Альбере казалось, что она оказалась во сне. В ужасном, нескончаемом сне. Старший брат — Ровен Райтуш, родившийся раньше нее на шесть лет, и пропавший без вести в день рождения принцессы, оказался жив. Тогда, только появившись на свет, Альбера уже стала единственной наследницей престола, ей предрешали великую судьбу — это было ее предназначиение. И она не хотела терять это. Ее статус наследницы, ее будущее. Принцесса вскинула голову, сдерживая приступ почти неконтролируемого хохота. Удивительно, что из трех мест, Альбера выбрала именно это… в самом центре топей. Во дворце этот огонек показался ей самым подозрительным из всех, к тому же именно он мерцал, показывая, что находится на грани жизни и смерти — показывая, что человек пока жив, но умирает. Другие два были ближе топей… но с ними было все в порядке. Они показались Альбере и ее матушке мертвыми, пустыми — и вот, она оказалась права. Какая-то ошибка заставила на родовом камне появиться сразу трем огонькам с именем Ровен, что повергло королевскую семью в замешательство. И в итоге Альбера самовольно отправилась к топям, а к двум другим ее отец послал капитанов своей гвардии Красных Лат. Альбера находилась в пути без сна и отдыха уже как два дня, безжалостно гоня лошадей прямо к восточной границе королевства, и совершенно не обращая внимания на свое здоровье — настолько сильно ее поглотила ярость и неверие. А ведь она так и не прошла курс лечения после ночного хождения босиком, и хоть с ней и поехал лекарь Венезив, Альбера пребывала не в лучшем состоянии здоровья. А ведь если бы она не была столь беспечной, и лекарь не поехал бы с ней сейчас, то Ровена не удалось бы спасти. Как же… судьба ей «благоволит». Но никто не разделял мрачные мысли Альберы. Придворный целитель открыл сумку, которую он предусмотрительно взял с собой, а после осторожно приподнял голову Ровену и залил в рот какое-то лекарство. Роберт пристально следил за действиями лекаря, осторожно сжимая запястье умирающего парня и слушая его слабый, еле заметный пульс. Через секунду грудь Ровена приподнялась, и рыцарь облегченно выдохнул — все это время его сильно беспокоило то, что парень не дышал. Однако через мгновение лицо рыцаря оканемело. — Лекарь Венезив, — напряженно позвал старика Роберт, но тот не ответил, внезапно вцепившись в ворот плаща «мертвого» парня. — Ох, Великий, — тихо пробормотал под нос лекарь. — Это же настоящая магия… — Магия…? — в тот же миг возвратилась из своих мыслей Альбера, поворачиваясь к старику. — О чем вы, лекарь Венезив? — Ваше Высочество, — тихо обратился к ней рыцарь, заметивший то же, что и лекарь. — Ваше Высочество, пожалуйста, отойдите подальше… Альбера озабоченно сделала шаг назад, — она была приучена прислушиваться к предупреждениям своего рыцаря-телохранителя. — Роберт. Что? — Ваше Высочество, посмотрите на его вены, — сглотнул рыцарь. — Вы видите, что они будто живые? Принцесса Альбера приподняла бровь. — Это разве не яд? — но видя хмурые брови рыцаря и лекаря, принцесса отшатнулась уже сама. — Что? Не может быть! — А ещё… — теперь рыцарь поднял руку, указывая куда-то выше головы парня, — метка. Метка Левиатана. Зрачки Альберы сузились. Лекарь Венезив тоже вскинул голову, напряженно всматриваясь в шестиугольную звезду — видимо, ошеломленный схожестью парня с его госпожой, он даже не обратил внимания на вырезанный знак. Однако несмотря на мимолетное оцепенение, он тут же вернулся к лечению. И лишь морщина, что прорезала его лоб поперек, показывала все его напряжение. — Управляющий постоялым двором был прав. Неужели это была причина их набегов? Они искали эквира? — медленно растягивая слова, начал накидывать предположения рыцарь. — Видимо… Значит, не мы одни искали этог… Его Высо… эм… — Роберт, — перебила его Альбера. — Я не понимаю. Какой эквир? Это Ровен, и, соответственно, он ровенрих. Ты думаешь, я могу ошибиться? Его внешность идентична моей. И хоть Альбера произносила слова без малейшего сомнения, она уже понимала, что все не настолько однозначно, как она думала. — Ваше Высочество, мои глаза меня не обманывают, — поджал губы рыцарь. — Если пустить кровь эквирам, она будет такой же консистенции. Разве что алая. Это магия. — Но мой брат не эквир. Он не южан! Тогда почему в его жилах, — Альбера махнула рукой на лежавшего парня, — течет магия? — Вы полагаете, мы ошиблись? — усмехнулся лекарь, пристально разглядывая лицо Ровена. Парень, хоть и оставаясь бледным до невозможного, медленно принимал человеческий вид. Вены потихоньку переставали бешено пульсировать и перемещаться — они будто всасывались обратно в тело, оставляя за собой на коже лишь черные полосы. Но даже в прежнем его виде невозможно было не заметить схожесть с принцессой. Можно даже сказать, идентичность. Они и вправду ошиблись? Принцесса Альбера молчала, наблюдая, как черные жгуты медленно исчезают с тела… с чьего тела? Ее брата? Но если это ее брат… откуда в его теле магия? Да, когда-то северные земли были пропитаны магией. Но она исчезла с их земель вот уже как несколько веков. И остался лишь один народ, чья кровь смогла сохранить магию — и это были не ровенрихи! Альбера почувствовала, как ее голова начинает гудеть. Она слегка прикоснулась к виску, сдерживая раздраженный выдох. Это было невозможно. Но это «невозможно» сейчас лежало прямо перед ними — это был ее брат, Ровен, под кожей которого… текла магия. Принцесса совсем запуталась в своих мыслях. А в голове все продолжали набатом стучать слова о том, что Альбера никогда не взойдет на престол. *** Позади вдруг послышался глухой всхлип. Роберт с принцессой резко развернулась — и заметили тонущего в топях проводника. — Роберт. — Альбера пальцем подозвала рыцаря ближе к себе. — Пока что… разберись со свидетелем. И спаси лошадей. Нам еще нужно будет как-то выбраться из топей. Роберт развернулся вокруг себя и наткнулся взглядом на весьма плачевную картину: тощую руку, торчащую из земли, и четырех до смерти перепуганных животных, двое из которых погрузились в болото почти по животы. Положив руку на ножны, прикрепленные к поясу, он быстро приблизился к краю болота. Подойдя ближе, юноша увидел почти наполовину погруженное лицо проводника, в остекленевших глазах которого застыло обреченное понимание скорой смерти. Он хотел оглянуться, но в последний момент сдержал этот порыв. Он знал, что предстало бы перед его глазами — безучастное лицо принцессы со страшно пустыми темными глазами. В моменты своей уязвимости — например, как сейчас, в состоянии страха и непонимания, — она могла быть до пугающего безжалостной, а с недавнего времени — впадать в некий транс. Роберт понимал, что с Альберой происходило что-то странное, однако пока не выяснив, что именно, он ничем не мог ей помочь. Лишь иногда Роберт настолько сильно переживал за принцессу, что его тревожность выливалась в приступы неконтролируемой агрессии — как, например, недавние срывы. По своей натуре он был хладнокровным человеком, но чувство ответственности за безопасность Альберы меняла его, и тогда его характер буйными красками взрывался вокруг. Он был ее рыцарем хранителем уже как семь лет — и эти года оставили неизгладимый отпечаток на его душе. Однако пока он находился в своем уме. И его принцесса ожидала исполнения приказа — а он, как ее рыцарь-телохранитель, должен был выполнить его безукоризненно. Роберт глухо обратился к проводнику: — Судьба распорядилась так, что именно ты должен был стать свидетелем этих событий. В этом нет ни твоей, ни нашей вины. Если таишь злобу, то направь ее свыше бренности, и тогда в душу твою придет покой. Губы проводника шевельнулись, но с них слетел лишь шепот, который рыцарь не разобрал. — Твое имя? — продолжил Роберт. Проводник молчал. Тогда рыцарь, опустившись на одно колено, сжал своей рукой тянущуюся вверх руку проводника. — Золото, заработанное тобой, должно твоей плоти и достаться. С глаз проводника, наконец, ушла мутность, и он медленно перевел дрожащий взгляд на рыцаря. — Скажи свое имя, дабы могли мы отблагодарить тебя за службу. Свое имя, и место, где живёт твоя семья. — Прошу вас… — прочитал рыцарь по губам. — Умоляю… — Моли лишь о смерти от моей руки, иначе смерть твоя будет от этих болот, и будет она слишком мучительной. По щекам проводника потекли слезы. Он молчал еще несколько мгновений, прежде чем наконец прошептать: — Моя имя… Дориан Лэйб… я из… из Савальхила. Нет! Я из Ровенра, я из Ровенра… — Повтори. Откуда ты? — понизив голос еще больше, переспросил Роберт, с силой сжимая эфес меча. — Назови место, где живет твоя семья. Принцесса стояла достаточно далеко, чтобы не услышать слова проводника. Роберт закусил губу, сдерживая порыв оглянуться. — Моя жена… там, в Савальхиле. В столице… рядом с портом. «У садов». Но мы ровенрихи. Мы ровенрихи! Прошу, не убивайте! Послушайте… Лейб тихо зашептал, и Роберт вздрогнул. Но рыцарь больше не мог тянуть, опасаясь, что их беседу услышат. И в следующую секунду, блеснув чистым, будто серебро, лезвием, меч с неприятным чавканьем опустился в болотную землю. Принцесса отвернулась, более не обращая на них внимания. Вытерев меч, Роберт как ни в чем не бывало вложил его в ножны и повернулся к лошадям. Он натянул поводья на кулак, и с силой потянул на себя, однако вскоре понял, что это бессмысленно: первые две лошади намертво увязли в болоте. Недовольно цокнув, он снова достал меч, быстро перерезал стягивающую первых двух лошадей упряжь, а после повторил свой трюк с вытягиванием задних лошадей. Теперь результат был на лицо: с чмоканьем вытаскивая копыта из болота, кобылы вылезли из топей. Оказавшись на свободе, перепуганные лошади попытались сбежать, но Роберт с силой потянул их на себя, а после подвел к экипажу и привязал к боковой двери. Он снова кинул взгляд вперед: на присутствие в болоте проводника указывали лишь две торчавшие из болота фаланги пальца, однако первые две кобылы погрузились уже по грудь, дико ржа и скуля, и тем самым вызывая у рыцаря приступ жалости. Который был в корне задушен, когда рука легла на холодный металл эфеса. Но не успел Роберт достать меч снова, как в тот момент со стороны лекаря Венезива послышались булькающие звуки. Метнув туда взгляд, Роберт увидел, как по подбородку Ровена течет какая-то непрерывная, липкая черная субстанция. Принцесса охнула, прикрывая рот рукой. Лекарь Венезив был настороже, и, приподняв парня за шею, перевернул его: и в тот же миг юноша зашелся жутким кашлем, отхаркивая длинные черные жилы с комочками крови. Субстанция выходила с трудом: цепляясь за горло, она не давала парню нормально вдохнуть, из-за чего лекарю пришлось буквально лезть юноши в глотку, вытаскивая эту гадость пальцами. Роберта от такой картины слегка затошнило, но даже отвернувшись, лучше не стало: клокочущие и влажные хрипы все равно вызывали рвотные позывы. — Что это? — тем временем смогла глухо поинтересовалась принцесса. — А это уже выходит яд, — спокойно пояснил лекарь, с тихим мокрым звуком наконец вытаскивая из горла юноши несколько черных нитей с прилипшими кусками застывшей крови. Парень рвано, свистяще захрипел, попеременно заходясь сухим, режущим слух кашлем. Он обмяк в руках лекаря. Присмотревшись, рыцарь понял, что он так и не пришел в себя, и повел плечами. — Хорошо, что он не очнулся, — произнес Роберт, смотря на блестящие, скользкие жилы, лежавшие на земле. — Мы даже не знаем, насколько у него крепкая психика. Альбера кивнула. Ее лицо, хоть и оставалось безэмоциональной маской, стало еще бледнее, чем прежде — или же Роберту просто показалось. — Ваше Высочество, нам нужно возвращаться во дворец. Только там я смогу заняться лечением… Его Высочества вплотную. К тому же, здесь небезопасно… что если убийцы Левиатана решат вернуться и проверить состояние своей жертвы? — Да, конечно, — откликнулась принцесса. — Нужно уходить отсюда как можно скорее. Получив разрешение, лекарь совершенно не брезгливо вытер ладонь о подол своего плаща, а после с кряхтением поднялся с колен. Он попытался приподнять принца, обхватив его за правое плечо, но для старика такая ноша была слишком тяжела. — Молодой человек, вы бы помогли старику… Но Роберт и так уже возник с другой стороны, подхватывая парня за второе плечо. Так вместе они и дотащили юношу до экипажа. — Роберт, — вдруг вскинула голову принцесса Альбера. — Лошади! Королевские лошади тонут! — Ваше Высочество, их уже не вытащить… Принцесса Альбера снова прикрыла рот, широко распахнутыми глазами уставившись на верно послуживших ей лошадей, сейчас отчаянно пытающихся выбраться из топей. — Даффа побери! — совершенно не по-королевски выразилась принцесса, со всей силы ударив ногой по карете — и тем самым выплескивая весь накопившийся в ней негатив. Двух оставшихся лошадей спасти не удалось. В итоге все молча сели в экипаж. Роберт, привязав первых кобыл в конец экипажа, уселся, за неимением козел, на крышу, и тронул карету. Однако выехать из топей оказалось не настолько просто, как и заехать сюда. Роберт, чертыхаясь себе под нос, заезжал почти в каждую расщелину, задевал каждый бугор, а лошади так и норовили, видимо, еще не оправившись от испуга, свернуть в какие-нибудь кусты или топи. Не раз Роберту приходилось спрыгивать с кареты и вытаскивать животин из трясины буквально в последний момент до непоправимого. Не раз Роберт сам увязал в болоте. А один раз, доверяя интуиции не вести вперед лошадей, а проверить дорогу самому, ему пришлось оставить в земле сапог, чтобы благополучно выбраться из болота. Жертва оказалась не напрасной: лошадей, как осознал позже Роберт, он бы в этот раз вытащить не смог. Тогда же рыцарю пришлось прорезать мечом новую тропу через колючие лозы, окончательно портя свой плащ. Как и стены дорогого экипажа. Благо, кожа лошадей оказалась достаточно крепкой, и она от кустов не резалась: иначе, испуганные ещё и болью, лошади бы точно сошли с ума. Второй сапог Роберт позже также использовал весьма с пользой: кинув его вперёд, он снова удачно миновал природную смертельную ловушку. Раз проводника у них больше не было, приходилось выбираться подручными методами. Спутникам в экипаже приходилось не легче: их шатало во все стороны, подбрасывало на каждой кочке, — и это весьма плохо сказывалось на состоянии Его Высочества Ровена. Что, следовательно, влекло за собой ещё несколько приступов отхаркивания крови. Лекарь снова вытаскивал из парня черные жилы, а из-за неудобного положения и необходимости делать все это на ходу, принцесса была единственной, кто мог помочь им. Из-за запаха застоявшейся крови, отдающим привкусом ржавчины на языке, принцессу подташнивало, но возможности проветрить салон экипажа не было, и путникам приходилось терпеть. После очередного, вероятно, самого долгого приступа, и последующего за ним сухого кашля, Альбере показалось, что такими темпами Ровен скоро выплюнет свои легкие. И лишь постоянные уверения лекаря о вполне стабильном, несмотря на приступы, состоянии здоровья юноши «успокаивали» Ее Высочество. А через некоторое время принц уморился и задремал. Они и вправду каким-то чудом оказались в самом центре топей. И лишь проведя в дороге примерно часов шесть, они наконец выехали на более менее ровную, уже протоптанную дорогу: вероятно, это была тропинка, по которой нормальные люди проходили через топи Даффа. Но даже тогда их путь не стал легче, а полностью выехать из топей они смогли лишь еще часа через три. Когда впереди показались крыши постоялого двора, Роберт благоразумно решил не сворачивать на королевский тракт, объезжая двор по кругу. Сейчас они были не в состоянии отдать экипаж с лошадьми и объясниться, куда запропастился их проводник. Проехав пункт, Роберт также вспомнил, что более лицеприятно будет привязать лошадей к переду экипажа, а самому сесть за козлы: иначе их могут даже не пропустить в королевство. Он развернул карету, переседлал лошадей спереди и сел, как положено. Так они и доехали до границы. И лишь тогда Ровен наконец пришел в себя.