Прилежный ученик

      Маленький пухлый пальчик выводит на страницах книги незамысловатые узоры, пока вторая рука подпирает голову. Непослушные пушистые волосы то и дело мешают, приходится время от времени поправлять их, зачёсывая чёлку, что непременно через минуту снова начинает лезть в глаза. Чимин совершенно не может сосредоточиться на материале, постоянно отвлекается, но причина его рассеянности кроется далеко не в игривых вьющихся локонах. Он стоически пытается вникнуть в суть алгоритмов, описываемых в учебнике, но в его голове с каждым прочитанным словом только ярче вспыхивает образ строгого, внешне весьма холодного и властного мужчины, которому Пак так усердно пытался доказать, насколько он прилежный ученик. Стоя на коленях. Прямо в аудитории. Весь взмокший от усердия и с распухшими, блестящими от слюны, с примесью предэякулята губами.       Чимин совершенно не помнит, кто и в какой момент решил переступить эту черту, но ощутил, как его тянет магнитом к преподавателю Чону ровно в тот момент, когда он впервые переступил порог их аудитории и сообщил: «Добрый день, студенты, меня зовут Чон Чонгук, я буду заменять у вас профессора Кима до конца этого семестра». Пак ненавидел высшую математику всей душой, но ради этого мужчины стал лучшим на потоке всего за два месяца. Старания парня не остались незамеченными. Сложно, на самом деле, было не заметить, как почти двоечник стал круглым отличником. Чон первым сделал недвусмысленный намёк, когда после очередной пары попросил Чимина задержаться. То, как он плотоядно осматривал точёную фигуру студента в обтянутых скинни и забавном объёмном батнике, как вызывающе толкал языком щёку изнутри, пока выслушивал чужие, явно приукрашенные, оды о феноменальности прикладной математики. Его аура невероятно поражала, она подавляла волю, вызывая желание опуститься на колени. Буквально. Настолько откровенно и желанно, невероятно пошло прозвучал тогда его вопрос низким, с хрипотцой, голосом:       — О чём ты на самом деле думаешь, когда говоришь мне всё это?       Что у Чимина не осталось сомнений и он без стеснений ответил:       — О том, как сильно хочу вам отсосать.       Чонгук ответу не удивился, не оскорбился и даже не возмутился. Кажется, именно на такой он и рассчитывал, когда незамедлительно оттолкнулся бедром от стола и довольно быстро оказался у двери. Прозвучал щелчок, снова шаги, и на своей шее Чимин почувствовал чужое дыхание, мягкий поцелуй прямо в бешено пульсирующую сонную артерию, а следом обжигающее на ухо:       — Тогда встань на коленки, солнышко.       У Чимина по всему телу мурашки пробежались от этого нежного обращения, и внизу живота всё стянуло в тугой узел от предвкушения.       Он так отчётливо помнит каждую венку на красивом члене, с манящей розовой головкой, от которой не мог отвести взгляда, пока поглаживал вдоль всей длины, постепенно подготавливая к тому, чтобы наконец-то погрузить в глубину своей тёплой и такой отзывчивой глотки.       — Ты такой умничка, так хорошо меня принимаешь, мой хороший, — тихо бормотал Чонгук, толкаясь в приветливо широко раскрытый рот и путаясь пальцами в непослушных русых прядях на макушке. — О-ох, детка, — утробно простонал он, когда Чимин взял его слишком глубоко и напряг горло, приятно сжав стенками возбуждение. — Да, вот так, малыш.       Чимин до этого момента понятия не имел о том, что, оказывается, ему безумно нравится, когда его вот так хвалят, называя нежными словами, причём совершенно не за достижения по учёбе. Парень ритмично двигал головой по всей длине, языком надавливая на уретру, не обделяя лаской столь чувствительную в этот момент головку, кружа вокруг уздечки и снова насаживаясь целиком, коснувшись носом линии роста волос на плоском, поджаром животе. Он почувствовал, как бёдра Чонгука начали дрожать, предвещая скорый оргазм, и Чимин вновь взял его целиком. От соприкосновения с задней стенкой горла член Чона дёрнулся и обильно излился внутрь, а сам Чон, уже не размениваясь на нежности, тихо и очень грубо выругался.       Пак медленно провёл губами по члену, будто сцеживая остатки, наслаждаясь снизу видом разбитого и такого красивого мужчины. А после выпустил с громким чмоком, вскинув невинные (чертовски похотливые) глазки вверх, растягивая тонкую нить слюны между его припухшей нижней губой и кончиком головки. И будь он, Чонгук, проклят, если скажет, что видел в своей жизни что-нибудь прекраснее, чем вид этого ангела с его семенем на губах.