only mine

итэр застывает на месте и смотрит вперед, не моргая. он не хочет расстраивать чайльда, но и вранье тот тоже не любил. и что же делать, что сказать? так он уже стоит около минуты, и это не могло не насторожить предвестника… — отвечай. — я-я… да, ко мне подошли поздороваться… разве в таком случае можно просто промолчать? я ничего не рассказывал, честно. — так ты бы и не смог ничего рассказать, тебе бы никто не поверил, хах. мне без разницы, кто начал говорить первый, важнее то, что ты нарушил правило. с кем ты разговаривал? «теперь он убьет его? что сказать… может, что это был простой горожанин… еще тома говорил, что я могу встретиться с ним на этой неделе и обсудить что-то важное, но я не хочу подвергать его опасности, тем более опять покидать чайник, это…» — кха-х! — поток мыслей путешественника резко прерывает аякс, грубо прижавший парня к стене, поддерживая за шею. — п-прости, прости, чайльд, я… это я виноват, этого больше не повторится! — само собой, ты виноват. — холодно отрывает рыжий, не отпускает итэра и ожидает ясного ответа от того, повторяя свой вопрос. — с кем ты разговаривал, пока я был в магазине? — это был простой житель инадзумы, я не помню, как его звали… — и о чем же вы говорили? — а-а… — хватка на шее мешала нормально говорить и итэр, с трудом набравший воздуха в легкие, выдавил из себя очередную ложь. уже второй раз за сегодня. — он просто спросил о том, как я поживаю, а я ответ-тил, что все хорошо, ч-честно… вместо ответа от чайльда путешественник получил пощечину, от которой не смог увернуться. покрасневший след от большой ладони расползался по щеке и жег, принося болезненные и неприятные ощущения. «наказание…» несмотря на чувства партнера, тарталья не успокаивается и только хватает итэра за больную щеку, сжимая ее пальцами. сора мотал головой и сдерживал появившиеся в глазах слезы, желая отцепить от себя чужую ладонь, но все было тщетно и это лишь больше раззадоривало фатуи. — ая-якс, больно… — ты стал больше врать. только я решил порадовать тебя и сходить с тобой на праздник, как случилось это… может, просто запирать тебя в комнате на круглые сутки? или насиловать еще чаще, чем сейчас, чтоб ты не задумывался о других? надо же, ты все равно веришь, что ты кому-то нужен снаружи, даже спустя столько времени… я так старательно защищаю тебя и забочусь, отдаю всего себя и никого к тебе не подпускаю, а ты просто игнорируешь условия, которые мы давно обсуждали. нельзя быть таким эгоистичным, итэр. пока чайльд говорил это, путешественник рефлекторно пытался отвести взгляд и сконцентрировать свое внимание на чем-то, что находилось в прихожей. поджимая дрожащие губы и чувствуя то, как бегущие слезинки обжигают свежее ранение, он чувствовал себя все более ничтожным и разрушался из-за того, что так глупо провинился. еще вечером слова томы заставили его засомневаться в правильности своей жизни, но сейчас он запутался окончательно. он любит тарталью и понимает, что тот очень привязан к нему и чувствует то же самое, что и итэр. но вместе с этим иногда блондин чувствовал ненависть по отношению к рыжему, впадал в истерику и пытался собрать свою жизнь из обрывков воспоминаний, чтобы постараться разобраться, что он делает не так и что не так с тартальей. изредка итэр намеренно наносил себе раны, чтобы убедиться в том, что он жив, что он что-то чувствует и это не обычный кошмар. хоть и насилие перестало восприниматься как насилие, а жестокость — как жестокость, это не давало ощущение спокойствия и лучше не становилось. да, это как раз было наказанием за «ошибки». да, он привык, но боль ведь никуда не пропадала. также путешественник не понимал странных контрастов настроения и поведения аякса… он то проявлял нежность, обнимал и ухаживал, то горел желанием сломать что-нибудь путешественнику или утопить его в холодной воде. под конец бросив сору на жесткий пол и несильно пнув в живот, тарталья удаляется на второй этаж, оставляя итэра наедине со своими размышлениями. — почему ты так поступаешь, неужели я так сильно провинился?..

***

— я купил новый чертеж для дома. — неожиданно сообщил тарталья, до этого спокойно лежавший. из-за теплой погоды он лежал без верха, а одеяло накрывало его лишь до торса. красивая, почти как у скульптуры, грудь, была оголена и вместе с привлекательным лицом с ярко выраженными чертами и рыжими волосами, которые спадали на лицо, красиво выделялась на фоне полу-темной спальни. — завтра отнесу его пухляшу, он все соорудит, а нам останется перенести нужную мебель. — для чего это? — робко интересуется итэр, теребя пальцами края одеяла и находясь в полуметре от чайльда, немного избегая его. — это как подтверждение… нового этапа в наших отношениях. переехать в новый дом, который мы обустроим вместе - разве не прекрасная идея? — а… да, ты прав. спокойной ночи… — по привычке желает путешественник и пытается освободить мозг от тучи мыслей и наконец-то заснуть. — спокойной. — отвечает рыжий и наклоняется к партнеру, чтобы поцеловать перед снов в висок, а после ложится обратно. следующий день прошел как обычно и без происшествий, тарталья и итэр ходили купаться в водоем, который уже был в чайнике заранее. (их локация - остров прохлады.) пухляш ничего плохого о ним не подозревал, его это совсем не беспокоило, ведь тарталья великодушно предложил ему переселиться в плавучую обитель, где он сможет «насладиться покоем», хотя это было лишь для того, чтоб отвести внимание духа чайника от происходящего между жильцами… уже вечером благодаря чудотворным силам пухляш смог возвести дом в стиле инадзумы в обители «шелковый павильон». собственно, туда парни и перешли. тарталья покинул остров прохлады легко и без раздумий, а итэра что-то удерживало, будто в этом доме, к которому вела каменная лестница, оставалось нечто крайне важное. то, что оставалось от былого путешественника. переезд был всего-то легким способом все бросить и заставить блондина распрощаться со своим счастливым прошлым, причем на этот раз окончательно. во время сбора вещей итэр натыкается на старую фотографию, на которой изображён он, неизвестный светловолосый парнишка с красной прядкой и еще двое людей рядом, один с золотистыми волосами, а другой, на вид более благородный, с волосами и глазами нежного голубого цвета. сора присел на кровать, поглаживая ничуть не потускневшую со временем фотографию большим пальцем. внезапно он вспоминает светловолосого человека, это же тот, с которым он говорил вчера! но вспоминая вместе с этим и весь вчерашний день, он бледнеет и складывает фотку в маленький треугольничек, а затем прячет в карман. новый дом совсем пустой. до самой ночи ребята возятся, чтобы все обустроить и распределить вещи по комнатам, что оказалось не простым занятием… даже не смотря на помощь силы адептов в чайнике, которая могла с легкостью передвигать предметы. трудности возникали в основном с расстановкой. общий труд развеивал напряженную атмосферу, оба сконцентрировались на работе и поводов ссориться у мальчиков не возникало. прям как раньше. день был максимально спокойным и интересным, ведь раньше путешественнику приходилось просто сидеть дома, скучать и ждать чайльда, а тут они так много сделали вместе… сора хотел бы, чтобы так было всегда. но лучше уже ничего не станет, и ничего на свои места не вернется. никогда. уже не припоминая, как жилось полгода назад, путешественник просто поглощал слова и действия своего единственного собеседника, сожителя и партнера, принимая все сказанное им за норму. раньше он не мог дать кому-либо ударить себя, а сейчас почти без стыда мог вставать на колени, терпеть боль или плакать, причем чуть-ли не каждый день. причину своих слез он толком описать не мог, от этого становилось еще хуже. часто случалось даже так, что блондин просто сидел, читал книгу, задумывался или делал что-то еще и внезапно начинал плакать. когда итэр был откровенен с чайльдом и рассказывал о том, что не может разобраться в себе, то предвестник чаще всего не воспринимал его всерьез и думал, что ему просто не хватает внимания или дел, поэтому путешественник был вынужден молчать, закапывая проблемы все больше в себе.

***

— все взял, что тебе нужно было? — спрашивает аякс, напоследок прохаживаясь по двору «острова прохлады"и оглядывая старый дом, который должен был остаться пустовать здесь. — да. — положительно отвечает итэр, немного сминая пальцами сверток в кармане штанов. сейчас ему бы хотелось сесть и сосредоточиться, несмотря на то, что такие действия чаще всего заканчивались не очень хорошо, ведь все утыкалось в самокопание и непрекращающееся, бесконечное чувство замешательства. — значит переходим! — объявляет чайльд, вертит в руках чайничек и подходит к блондину. одно касание — и они уже в шелковом павильоне. перед глазами простирается живописный вид на несколько островов, лежащих на водоеме, что приобрел сиреневый оттенок из-за тумана, необычных свойств этой обители и обыкновенного заката. в нескольких шагах от ребят стоял инадзумский большой дом, на вид двухэтажный. он, конечно, был поменьше прошлого, но тарталья это минусом не считал. рядом виднеется вход в дворик, а там уже и место, где можно прогуляться, и горячий источник, и собственный запас продуктов… в общем, все для комфортной жизни. правда, без социума… единственными, с кем можно было беззаботно и спокойно общаться в этом месте — кошки и собаки, но они, увы, понимали не так много, как хотелось бы. а потому итэр и цеплялся за чайльда, подмечал каждое его изменение и смену настроения, анализировал это и запомнил для себя, так сказать, новую формулу стабильной и спокойной жизни: «ведешь себя хорошо — не получаешь. а если больно - значит заслужил. главное быть нужным, чтобы не остаться здесь в одиночестве…» открыв новую дверь из какого-то темного инадзумского дерева, путешественник увидел большой зал первого этажа, в разных местах которого находились двери, ведущие в комнаты: кухня, гостевая, чайная… итэр предлагал чайльду поставить в зал крупную стойку-домик для котиков, как в таверне «кошкин хвост», и тот, немного подумав, согласился. всего в этой обители проживали три кошки, которые могли гулять и находится где угодно: хоть на улице, хоть в этом самом кошачьем домике. теперь в повседневную рутину вошли игры и ухаживания за кошками, оттого стало не так уныло. а тарталья, к счастью, не ревновал сору к животным. зависимость чайльда не остывала, его настойчивость и хитрость тоже. итэр уже без проблем верил всем его словам, единственные сомнения ему вселяли сны, в которых он видел удивительно знакомую на вид светловолосую девушку, иногда и других личностей тоже. не менее трех раз в неделю он изводил путешественника настолько, что тот не мог ходить, вот к этому привыкнуть было не возможно. и без того поврежденное отверстие зудило и болело при каждых рывках и толчках, итэр уже молчит про то, что было, когда чайльд решил попробовать сделать это в форме духа… на мольбы остановиться предвестник внимания так и не обращался. — скажи, что тебе нравится. — тарталья зажимал пальцами уретру путешественника, а другой рукой потирал орган в месте около головки. — м-х… ая-якс, пожалуйста, от-тпусти… — умолял блондин, вцепляясь в чужие плечи и одеяло. — скажи, что тебе нравится, тогда отпущу... – рыжий ничуть не жалел парня и просто ждал, когда тот наконец сломается. а если не дожидался, то ломал сам, насильно. какое-то время итэр противился, но в конце концов не выдерживал смеси боли и непреодолимого возбуждения и сквозь слезы говорил то, что так хотел слышать тарталья. — м-мне нравится… ха-ах, быстрее, ч-чайльд, пожалуйста… рука… хм! — да, я тоже тебя люблю, итэр. — довольно говорил аякс, проникая глубже и сильнее. руку он, кстати, убрал. как и обещал... и так продолжалось каждые несколько дней. в другое время тарталья мог быть более щадящим. но горло, поясница, да и все тело в целом все равно болело, как бы аякс не пытался сдерживаться. вот прошла неделя с момента их переезда. из-за отсутствия целей и каких-либо надежд, стимула жить было мало. однажды итэр даже рассказал об этом чайльду, на что тот сказал, что умирать нельзя, ведь путешественник - буквально собственность аякса, и он будет жить, пока тот сам не захочет избавиться от него. иногда сора в тайне мечтал об этом, так как думал, что возможно после смерти что-то да прояснится. но одновременно с этим он боялся попасть в новую ловушку и остаться в темноте навечно. делать что-то самому и рисковать было просто страшно, но в один день юноша все же решился на один рискованный шаг, чтобы докопаться до истины. итэр не мог назвать это побегом, ведь он просто отлучится на время и сразу же вернется… сны, в которых размытые личности, просящие бежать, чередовались с монстрами из бездны, уже давно напрягали блондина. не помогало ни внимание тартальи, ни снотворное, ни собственные убеждения. путешественник сам себя уверял в том, что с чайльдом все в порядке, что его действия оправданы и ему не нужно никуда уходить, а стоит просто меньше ошибаться и понимать, принимать чужую любовь, а еще быть благодарным за то, что его считают нужным. «я просто поговорю… поговорю с тем парнем, и вернусь домой.» — думал он ночью, накрываясь теплым одеялом. — «а зачем это вообще нужно?» — итэр снова колебался, а мысли разного характера метались туда-сюда. «мне страшно…», «все будет нормально.», «не нужно ничего делать.», «каждый день я делаю что-то не так…», «каждый день появляются новые раны.», «он ничего не узнает, я быстро телепортируюсь, и все.» в следующий вечер ужин готовил итэр. в чашку партнера он незаметно подсыпал снотворное и залил его кофе. в момент средство растворилось, путешественник дрожащими руками поставил посуду на стол, а когда вернулся к кухонной раковине, то обратил внимание на моечное средство, в составе которого была какая-то химия. «если выпить это, я умру?» эта мысль возникла сама с собой, но много думать не было времени. в помещение незаметно вошел рыжий, итэр это понял от его рук, которые появились на талии у четвертого сошедшего. тарталья мягко, но ощутимо прижался к телу парня, а сора вздрогнул и положил свои руки на чужие, говоря: — я уже все накрыл, давай сядем… на это фатуи нехотя убрал руки и прошел за стол, после делая итэру приятного аппетита. трапеза проходит спокойно, тарталья периодически говорит о том, как у путешественника хорошо получается готовить. к счастью, он не узнал о том, что желание путешественника сделать ужин самостоятельно было оправдано не только тягой помочь в хозяйстве. вкус напитка из-за снотворного не поменялся. после ужина итэр почти сразу предложил чайльду пойти спать, на что тот согласился. сегодня он обещал не «развлекаться» с итэром, и поэтому все прошло гладко. через два часа, после того, как аякс крепко уснул, итэр медленно, тихо поднялся с кровати и спустился в прихожую. там он переоделся в заранее подготовленную одежду, нашел чайник и глубоко вздохнул. от того, что он сейчас сделает, возможно будет зависеть его жизнь… что он будет делать, если чайльд обо всем узнает? снова будет терпеть наказание? или на этот раз предвестник просто убьет его? сора и не знал, на что надеяться. голова была какая-то опустошенная…

***

«где же найти того человека… камисато, ясиро… эти слова мне ни о чем не говорят. надо бы спросить у кого-нибудь, кто еще не спит...» а таких на улице практически не осталось. действительно, сейчас почти перевалило за полночь. никаких праздников в городе в эту ночь не было, да и жители инадзумы в это время обычно спали у себя в домах. путешественник сам не заметил, как вышел из города. он понял, где находится, только когда проходил по лесу тиндзю. атмосфера была непривычно умиротворенная, но в такой идиллии блондин чувствовал себя не в своей тарелке, хоть и было хорошо. внутри оставалось странное и колющее чувство незавершенности, неполноценности. хотелось улыбнуться пробежавшему тануки, но вместо искренней улыбки выходила какая-то печальная. что здесь происходит? где я? почему? я был здесь раньше? метка начала зудить и жечь. парень резко скрутился. схватился за живот и зашипел от боли, в то же время чувствуя головокружение. перед глазами мелькало изображение метки фатуи и много, много рук, а чей-то голос, которы раздавался совсем рядом, кричал: «жалкий!» — хватит! тарталья… все же началось с него? с чего все началось… кем я был? я действительно просто тряпка? это не должно продолжаться… «не сбежишь, сошедший!» — появился новый голос, насмешливый. он спровоцировал путешественника на бег, вскоре он покинул лес и увидел впереди гору и какое-то строение вдали. видения и голоса пропадали, но метка, рядом с которой красовались красные и синеватые следы, болеть не прекращала. парень отправился дальше, с момента его ухода из чайника прошло около полутора часов. когда он приблизился к строению, то заметил знакомое лицо. «тот парень!» — о, итэр? — удивился светловолосый, замечая путешественника. — что ты здесь делаешь в такое позднее время? — расскажи, пожалуйста, что… — просит янтароглазый, обрываясь и восстанавливая сбитое дыхание. подойдя к томе, он скатывается спиной по стене поместья и кладет голову на колени. — т-ты… говорил, что мы можем поговорить… хоть тома и мало понимал итэра, но всеми силами старался помочь. видно было, что сошедший, мягко говоря, не в очень хорошем состоянии. — конечно. давай зайдем в дом. добрый монштадец разлил по небольшим традиционным посудкам чай и показал путешественнику, где можно расположиться. тома первым делом хотел задать вопрос, типа: «что случилось?», но подумал и посчитал, что это не та ситуация, в которой собеседник сможет легко на него ответить. — откуда ты такой помятый пришел? — без упрека и спокойно спросил тома, оглядывая старого друга. — я ушел из дома, но… но сначала не смог найти это место, поэтому пришлось пройти по лесу… — неуверенно объяснял юноша, опустив глаза, под которыми располагались неяркие темные круги, которые хуже внешность сошедшего не делали. скорее наоборот, как считал чайльд. ему нравилось видеть итэра таким разбитым, это заводило, да и вообще… хотелось обнять его, приласкать, но в то же время хотелось сжать его тонкую шею, утопить в холодной воде или схватить за длинные волосы и прижать к стене… — а, ясно. для чего же ты ушел из дома? — чтобы найти т-тебя и разобраться с кое-какой вещью. — хорошо, тогда давай разберемся, — молодой человек протянул руку по столу и коснулся ладони итэра, отчего тот легонько вздрогнул и убрал чужую конечность. — итэр, ты можешь ничего не скрывать и довериться мне. — мгм… я хотел спросить, что такое любовь, что это из себя представляет?.. – он хотел убедиться в своих догадках, сомнениях и подозрениях. было немного страшно слышать настоящий, правдивый ответ, но итэр был готов. — ам-м, ну, смотри… это когда кто-то готов жертвовать собой ради тебя, когда твой комфорт и чувства ставят выше своих… если человек любит, то он постарается не причинять вред тому, в кого влюблен. это совместные прогулки, желание радовать друг друга… — перечислял тома, исходя из своих знаний. итэр молчал. он смотрел на свои руки, покрытые мелкими шрамиками и пытался найти в словах томы то, что мог делать тартальи, но почти ничего не обнаружил. — почему ты вдруг спрашиваешь? попал в переделку с кем-то? — я… мне кажется, я действительно запутался. что теперь… — блондин был на грани начала гипервентиляции, но очень старался держаться и не сорваться хотя бы в присутствии чужого человека. — тарталья, он… он говорит, что любит меня, но кажется, это не совсем так… я не знаю. "я потерялся." — ох… ты с ним… нет, то есть это он сделал тебя таким? — удивленно спросил управляющий кланом камисато, отпивая чай. — таким? — да, ты ведь раньше был совсем другим, разве не помнишь? открытым, отзывчивым и ярким, всегда был очень милым и немного застенчивым, был готов помочь каждому. «что?» — п-прости, я почти ничего не помню… что мне делать?.. — думаю, тебе не стоит оставаться рядом с этим человеком. — проговорил зеленоглазый, немного хмурясь. честно говоря, он чувствовал не только сожаление, сочувствие и желание помочь, но и ревность, мол, почему он достался этому рыжему придурки, а не мне? а еще тома не знал, насколько все было запущено. — останься пока в поместье, тут он тебя не тронет. — нет, он придет за мной, все опять будет… снова… н-нет, ты тоже можешь пострадать. я снова нарушил правила, все же было неплохо! мне не следовало появляться здесь, и встречать чайльда нельзя было, я постоянно ошибаюсь... – блондин положил голову на руки и зажмурился. монштадец еле понимал его, итэр запинался и говорил сбивчиво, а о том, что происходило у него внутри, можно было, конечно, промолчать, ведь и так понятно, что в голове у него была непогода пострашнее, чем раньше на острове ясиори. возможно, это можно было бы сравнить с затоплением в фонтейне, но вот в гидро регионе бедствие прошло быстро, а в сознании итэра оно всплескивало, зажигалось вновь и вновь. мысли, убеждения и то, что раньше его успокаивало - все это рушилось друг за другом. только сейчас до путешественника дошло, во что его превратил аякс и какое пагубное влияние оказал. хоть и память еще не прояснилась, все равно начала зарождаться мысль о том, что сейчас ему лучше бежать. ежедневное насилие, жизнь, больше похожая на сплошное унижение, заточение, манипуляции и любовь в какой-то очень странной форме - это точно не было признаком здоровых отношений. весь кошмар перекрывался моментами заботы и подарков, компенсировался приливами нежности и имуществом тартальи. – нет-нет, дружище, ты тут точно не виноват! тебе нужно отдохнуть. все фатуи какие-то странные, просто постарайся больше не связываться с ними... – успокаивал итэра тома, точнее пытался это делать. он подошел к гостю и присел рядом, мягко прижимая к себе. из глаз у путешественника покатились слезы, он боялся того, что могло произойти из-за его "ошибок", боялся аякса и не понимал самого себя. он не сопротивлялся, когда тома его обнял. давно сошедший не чувствовал такого, он забыл про подобное отношение к себе. "все было неправильным." – нормально, если ты сейчас ненавидишь его. все будет хорошо, итэр... – негромко говорил светловолосый, поглаживая сору по плечу. – ненавижу?... – повторил путешественник, пытаясь обработать это слово и вспомнить про его значение. – н-не знаю... он же столько делает для меня... – думаю, это просто иллюзия. на это итэр грустно вздохнул. чьей же ошибкой, чей виной была его связь с аяксом? в таком положении старые друзья просидели около десяти минут. в сердце появилась надежда на спасение и на то, что мучения закончатся. да, сейчас лучше принять помощь. хоть и было страшно прекращать все и покидать тарталью, ведь оставалась сильное чувство привязанности и чего-то типа любви, но ненастоящей. в сознании теплилась ясная мысль о том, что будет лучше, если он оборвет эту грязную, ненормальную связь с этим человеком. тогда все наладится, точно... стоит остаться в поместье камисато с томой и другими людьми. да, тома и другие друзья итэра точно вытянут его из этой бездны. итэр вылечится, восстановится! он станет нормальным и больше не будет терпеть насилие, ведь это, как он узнал позже, не норма... все будет хорошо, главное, что путешественник уже смог физически выбраться из обители... – вот так картина! неожиданно резкий голос разрезал тишину, а вместе с прибытием обладателя этого голоса в помещение словно залетел леденящий душу холод. тома все понял, сильно нахмурился и сжал руку, что лежала на полу, в кулак, а путешественник раскрыл ранее закрытые янтарные глаза и крепче вцепился в чужое плечо.