only mine

несмотря на произошедшее ночью, итэр просыпается рано и не чувствует себя сильно разбитым или обессиленным. просыпается он то ли из-за навязчивых и ярких утренних лучей солнца, то ли из-за привычки. юноша потирает глаза и поворачивает голову в ту сторону, где должен был лежать тарталья, но его там не оказывается. с болью в пояснице и спине итэр приподнимается на локтях и, посмотрев в другую сторону, сразу же замечает на прикроватной тумбочке свой чайник. «опять? нет уж, теперь я не поведусь…» — думает сора, вспоминая то, что случилось из-за его побега. лучше хотя бы дождаться более спокойного времени или и вовсе пока даже не думать об очередном побеге. слишком рискованно. он медленно встает на дрожащих ногах и берет в руки чайник безмятежности. разглядывает золотистые узоры на керамической поверхности и наслаждается тем, что пока этот предмет в свободном доступе и его можно подержать в руках. единственный путь на свободу сейчас прямо в руках итэра. единственный! кто знает, вдруг уже завтра ключа на этом месте не будет и итэр застрянет здесь точно надолго? «может, стоит попробовать телепортироваться еще раз?..» — сомнения наполняли голову путешественника, пока он крутил в руках чайник. — «но чайльд запретил выходить. я же не настолько глупый, чтоб не понять его и во второй раз? видимо, мне просто жить надоело.» в итоге хоть сору никто в данный момент не останавливал, он решил никуда не уходить. как раз тогда, когда он уже собирался класть ключ на место, в спальню неожиданно заглянул рыжий. — вижу, проснулся. — предвестник в кухарском фартуке проходит в комнату и поглядывает на итэра. — чем занимаешься? — ах! — путешественник аж выпускает из рук чайничек, но тут же ловит. интересно, что будет, если он разобьется? — я… я рассматривал чайник, ничего особенного. — он старается говорить максимально спокойно и не вызывать подозрений. хороше еще, что фатуи не умеет читать мысли, а иначе бы итэру точно не поздоровилось. — м-м… — чайльд скрещивает руки на груди и немного задумчиво смотрит сначала на чайник безмятежности, а потом на блондина. — ладно. я приготовил завтрак, умывайся и приходи в столовую. итэр с облегчением выдыхает. в худшем случае чайльд бы вспылил и придумал еще одно наказание, хотя, казалось бы, из-за чего? просто из-за страха, что итэр снова уйдет. путешественник неспеша заканчивает ванные процедуры и направляется в сторону кухни. оттуда идет аромат только приготовленных монштадских оладушек и еще, кажется, чая из ягод и закатника. готовит чайльд хорошо, ничего не скажешь. путешественник с ухмылкой отмечает, что хотя бы роль посудомойки и кухарки ему не придется занимать. с вида тартальи ему становится немного смешно. непривычного все-таки видеть сильного и жестокого одиннадцатого предвестника в таком домашнем виде… домашняя одежда, коричнево-оранжевый аккуратный фартук и тапочки. аякс замечает, что итэр на него смотрит и подходит к нему, наклоняется и целует в светлую макушку, придерживая руками голову сошедшего с двух сторон. путешественник жмурится, как котенок, чувствует на себе тепло чужих ладоней и нежный, легкий поцелуй. — обними меня. — просит рыжий, выпрямившись. и итэр, конечно, обнимает. видимо, это станет новым ежедневным утренним ритуалом. чайльд обнимает в ответ и затем проходит вместе с итэром к столу. к тому самому столу, где тарталья впервые изнасиловал путешественника. второго от тревожных воспоминаний на момент покрыла дрожь, но полностью этим мыслям он себя разрушить не дал, сейчас не время расстраиваться. — приятного аппетита, — обращается к предвестнику итэр. — а откуда у тебя эти рецепты? один монштадский, а другой вообще эксклюзивный, его почти ни у кого нет в тейвате… — и тебе. рецепты? нашел твои записи в одном из кухонных шкафов, все просто. оба рецепта лежали там, мне они показались достаточно легкими, поэтому выбрал их. тебе нравится? — да. спасибо… аякс на это мило улыбнулся и продолжил есть. после завтрака он относит тарелки к раковине, споласкивает их и возвращается к итэру. — помнишь, что еще было наказанием? надеюсь, ты слушал меня вчера, когда я говорил. — помню. я, получается, пошел писать, да? — путешественник внутренне благодарит себя за хорошую память и концентрацию. — я пойду с тобой. кабинет с бумагой и письменным столом на втором этаже, можем идти. сора ничего не остается, кроме как согласиться и подняться наверх вместе с фатуи. парни проходят в кабинет, итэр садится за сосновый стол с одной стороны, а тарталья подвигает стул и садится с другой, тоже берет листок с карандашом и начинает делать какие-то наброски.

***

путешественник расписал уже пол листа. почерк у него был красивый, писал он правой рукой. рука пока не затекла, однако юноше поднадоело писать одно и то же, но приходилось терпеть. оставалось больше, чем написано, нужно набраться терпения и наконец закончить это. очередное «я никогда не уйду», противоречащее настоящим, скрытым желаниям итэра оказалось на белом холсте. он особо не задумывался о смысле этого предложения, просто хотел скорее закончить эту нудную работу. не задумывался до того, как перевернул листок и принялся заполнять его этим коротким предложением. «никогда не уйду? как я могу никуда не уйти? вся моя жизнь за пределами чайника, а теперь я даже не смогу попрощаться…» ход его мыслей останавливает голос тартальи. — ты сделал ошибку. — что? — опечатался, говорю. посмотри внимательнее. действительно: вместо «я никогда не уйду» сора написал «я на уйду». задумался наверное, вот и ошибся… блондину осталось еще немного, тем временем на часах короткая стрелка почти дошла до десятого часа. расписание одного и того же слова на двух страницах можно было сравнить с «извинительным письмом» в школе, то есть когда ученик в чем-то провинился и теперь ему нужно строчить что-то типа «я больше не буду хулиганить», сидя в кабинете у директора. директором сейчас был тарталья, и его правила итэру нехотя приходилось принимать. наконец сора ставит точку. зевнув, он подтягивается и смотрит на проделанную работу. тарталья одобрительно взъерошивает золотые распущенные волосы и хвалит сошедшего. еще какое-то время они сидят за столом молча. чайльд что-то рисует, временами поглядывая на парня напротив. а тот нашел на столе 4 тома книг с названием «властелин инкогнито» и сейчас занимается тем, что просматривает содержание одной из книжек и пробегается глазами по тонким страницам. вникать в текст полностью сейчас не очень хотелось. еще он думал, озвучить ли одну сомнительную мысль, или не стоит… все-таки решается. — тар… тарталья, можно кое-что спросить? — м? да, спрашивай. — рыжий поднимает голубые глаза и подпирает подбородок кулаком, чуть наклонив голову. — можно мне попрощаться с друзьями? или хотя бы сказать, что со мной все хорошо, чтоб они не волновались… тарталья выслушал просьбу итэра и немного нахмурился. улыбка с лица не слезала, только выглядеть она стала менее дружелюбно. — зачем? думаешь, им есть до тебя дело? каждого из них я встречал, этим людям и без тебя прекрасно живется. ну, если хочешь, могу сказать, что ты героически погиб и они тебя больше не увидят. — одиннадцатый предвестник хихикает и тянет руку к светлым прядкам, свисающим по обе стороны от лица путешественника. приподнимает одну прядь и аккуратно наматывает на палец, играется, любуясь при этом итэром. — нет! не надо им говорить это, пожалуйста… тарталья, прошу, ты даже можешь сопровождать меня, мне нужно ска-… голос прерывается, голову соры одним движением руки прижимают к деревянному столу. ладонь чайльда лежит на теменной части головы итэра и не сильно сжимает в кулаке волосы блондина. — ты слишком много говоришь о тех бездарях, они уже не должны ничего значить для тебя. — тарталья поменял тон и изменился в лице всего за полминуты. глаза потемнели и из голубых стали синими, улыбка пропала вместе с дружелюбным видом. — если так продолжится, я просто убью их всех. а коль ты не перестанешь ныть о прелестях тейвата и свободных людях, то избавлюсь и от тебя… — ты же меня любишь? — сошедший с трудом приподнимает голову и пытается по-своему надавить на фатуи, заставить засомневаться в своих словах и, возможно, быть более благосклонным. — люблю, конечно. очень люблю, безумно люблю тебя, итэр! — рыжий поднимает голову путешественника, держа за подбородок и сжимает щеки и скулы. — но если ты не достанешься мне, то не достанешься никому. seulement le mien, как сказали бы в фонтейне, хах! — он нашел прекрасное время для того, чтобы блеснуть своими знаниями о новом языке. — никто, кроме меня, тебя не достоин. мы прекрасно заживем, вот увидишь. ты не сможешь представить свою жизнь без меня, мы будем словно рыба и море, а без моря рыба прожить не может, хах. –тарталья нежно гладит кожу итэра пальцем и смотрит в янтарные, золотистые глаза напротив. — привыкай ко мне скорее, пожалуйста. я очень не хочу применять силу по отношению к тебе, солнце. закончив речь, аякс тянется к лицу итэра и, также сжимая его лицо, накрывает его губы и сминает их, кусая. сошедший не сопротивляется, так для него же будет лучше. он напротив, даже отвечает на поцелуй и касается чужого языка своим, чувствует, как капли крови с губ стекают в полость рта, чувствует металлический и малость солоноватый вкус. путешественник отрывается первым и сразу же встает, идет к выходу из кабинета. — далеко собрался? — я выйду подышать. и он правда вышел на улицу. юноше хотелось побыть одному, но не из-за того, что он загонялся или что-то подобное. просто стоило немного собраться с мыслями, решить, как жить дальше, чтобы не свихнуться. а то кажется, что процесс уже пошел… «все максимально просто: я буду паинькой и рыжий придурок не будет вредить мне. а еще главное уберечь друзей. уже через месяц-два я смогу…» ход мыслей замкнулся. у четвертого сошедшего в голове всплыло предложение, что он упорно переводил на бумагу еще двадцать минут назад. я ни-ког-да не уй-ду. «да пошел он к черту! напридумывал себе что-то, а я должен слушаться? я… я не поддаюсь манипуляциям фатуи…» — пытался убедить себя итэр, пиная камушки на участке. не поддается манипуляциям, ага. «и я совсем, совсем не грязный…» бедный путешественник закрыл лицо руками и постарался выровнить дыхание. он уже осквернен, и с этим ничего не сделаешь, осознание этого неприятно щекотало каждую клеточку тела. да даже если взглянуть на метку на животе, то можно понять, с кем герой «ли юэ» связался и что у него с фатуи за связи. некогда благородному, уважаемому и сильному парню придется опуститься настолько низко, насколько придется. и все ради того, чтобы спасти свою жизнь и жизни друзей…