Помогите мне

      Катя проснулась раньше, чем обычно. Раньше, чем просыпалась каждый день на работу (а просыпалась она в семь и ни минутой позже). У неё конечно же стоял будильник на 07:05, на всякий случай, но ещё ни разу он не был использован по своему назначению. В итоге, начинающий её утро ритуал мало чем отличался от ритуалов других людей, она всё так же первым делом по пробуждению тянулась к телефону. Разница была лишь в том, что делала она это, чтобы предотвратить пронзительную трель, а не отключить её постфактум.       Сбои в её сне случались редко. Иногда, конечно, возникали проблемы перед важными и сложными событиями. Перед экзаменами в школе или университете, к примеру, хоть она и всегда знала материал наизусть. Перед собеседованиями на работу, которых всё же боялась, осознавая, что зачастую работодатели смотрят на внешность, а не на послужной список. Или же после травмирующих новостей о несчастном случае с начальником, в которого ты безнадёжно влюблена вот уже который месяц. Тогда Катя добрых несколько недель спала лишь когда организм сам отключался из-за усталости и она уже была не в состоянии бодрствовать. Ну или после горстки таблеток, которые всё же купила ей мама, увидев, как мучается дочь. Самостоятельно уснуть не получалось.       Также проблемы со сном у неё возникали из-за плохих предчувствий. И это она уже никак не могла объяснить рациональным способом. Что это за предчувствия такие? Почему они возникают? Откуда мозг знает, что случится нечто нехорошее? Откуда этот мерзкий холодок в груди и комок в горле? Сколько бы не пыталась, понять не получалось. Но это предчувствие никогда её не подводило. В восемь лет она проснулась, чтобы узнать, что её любимая и единственная оставшаяся в живых бабушка скончалась и теперь будет жить на небе. В пятнадцать — чтобы узнать о кончине тёти — маминой сестры. А в девятнадцать её душило это неприятное чувство перед операцией матери. Благо, тогда обошлось. Но ей было очень, очень страшно.       Поэтому, проснувшись с этим чувством сегодня, она всё же надеялась, что пронесёт, как в девятнадцать. Что обойдётся. Что эта подступающая волнами к горлу тошнота лишь последствия дикой усталости и перенапряжения. И всё же она не решилась позвонить родителям. Конечно, это нельзя было назвать поступком взрослой и любящей дочери, но и полагаться на предчувствия совсем не рационально, и если бы об этом узнали преподаватели из университета, её бы точно засмеяли. Честно говоря, звонить родителям попросту не хотелось.       Катя глубоко вдохнула и медленно выдохнула, пытаясь избавиться от всего воздуха, который вертелся у неё в лёгких, будто с ним ушли бы и те самые переживания. Конечно же ничего не получилось. Но Катя всё же собрала себя в кулак, чтобы начать жить этот наверняка не лёгкий день.       И тут в её голову пришло осознание.       Это же не диван… Каким бы он по-королевски широким не был, то, на чём она сейчас лежит — больше. И мягче. Кровать. И никак иначе. В сознании ещё теплилась надежда, что она сейчас в отеле. Что все те дни — просто сон. Что стоит ей наконец открыть глаза и она увидит знакомый, присущий каждому отелю интерьер. Потёртый ковёр, расшатанное деревянное кресло, обитое изношенной тканью и старенький телевизор, который хоть и включается, но не показывает ни единого канала и висит лишь для вида. Но она не в гостинице, глупо это отрицать. Она у Воропаева дома. И вчера, кажется, она впервые спала с ним. Просто спала, — судорожно уточняет. Но даже от этого осознания вздрагивает. Нет, конечно ей понравилось, просто… Чёрт… Кажется, реальнее поверить в существование единорогов, чем в то, что она вчера засыпала в обнимку с Александром. И самое важное — спали они не как люди, попавшие в безвыходную ситуацию, когда приходится делить одну кровать. Они спали в обнимку, Александр почти сразу притянул её к себе, крепко прижал и не отпускал до утра. Катя отлично это помнит. Какой бы уставшей она не была, сердце стучало так сильно, что она просто не могла уснуть, пришлось привыкать к происходящему. К всепоглощающему восторгу, затопившему сознание и тело.       Никогда раньше она не спала ни с кем в обнимку.       Тем более никогда раньше она не спала в обнимку с человеком, в которого по уши влюбилась.       Но почему его сейчас нет рядом? Она хотела бы, чтобы он и дальше обнимал её, тогда поверить было бы куда проще. Остался только его запах, который дурманил её сознание ещё в тот самый первый вечер, когда Александр ввалился к ней пьяным. Что-то мужское, терпкое, правильное, идеальное… А вдомешку табак… Особенный запах, который только стоило учуять, и в ней возрождались такое, о чём она даже не догадывалась.       Можно было этого и не делать, запах был и так сильным, да и вряд ли это правильно, но она не сдержалась, уткнулась носом в его подушку. И чуть не умерла от наслаждения.       Сильной стороной Кати всегда была самодисциплина.       Поэтому даже сейчас, с каким бы трудом ей это не далось, она всё же смогла отскрести себя от кровати. Поначалу пришлось заставить себя отложить подушку. Затем — вдохнуть полной грудью. И это, на самом деле, помогло. Она учуяла другой, пусть и не такой хороший в сравнении, но всё ещё прекрасный запах. Сквозь щель под дверью просачивался аромат еды. Живот мгновенно отозвался громким урчанием. Катя действительно проголодалась. И именно это помогло ей окончательно прийти в себя и встать.       Умыв лицо холодной водой, как делала каждое утро, она наконец окончательно проснулась и смогла собрать мысли в кучу. В самом деле, пора уже. Не хватало ещё перед Александром летать сонной мухой. — Ты умеешь готовить? — так и хотелось спросить, стоило войти на кухню. Но она уже давно поняла, что да, умеет. Приготовит Александр что угодно. И не хуже, чем в Мишленовском ресторане. Наверняка всё из-за родителей. Совсем другое положение в обществе. Совсем другие знакомства. Катя ни минуты не сомневалась, что пока она в свои двенадцать ела на ужин пюре с котлетами, семейству Воропаевых подавали устриц в сливочном соусе.       Услышав шум открывающейся двери, Александр обернулся. Глаза загорелись, а на лице заиграла улыбка. — Доброе утро, — совсем нежно, почти как кот, перевернувшись на спину. — Как спалось, зная, что сегодня не нужно на работу? — заинтересованно и вдохновлённо.       Катя сразу всё поняла. Кажется, Александр очень доволен, что смог выбить ей больничный и уже выстроил планы. Признаться честно, это второй больничный в её жизни. Первый случился, когда она по неуклюжести свалилась с лестницы и чуть не свернула себе шею. Ничего удивительного, но всё равно неприятно. И отпуски Катя никогда не брала. Поэтому сейчас чувствовала себя странно, проснувшись, но никуда не собираясь, о чём и сообщила Александру. — Скоро привыкнешь, — улыбнулся он в ответ и вернулся помешивать что-то в сковороде, которую всё это время придерживал рукой. — Кажется, ты что-то задумал… — осторожно подметила Катя, подходя к Александру. Очевидно, имеет в виду не изысканный завтрак, здесь и так всё понятно. — У тебя неделя больничного. Я снял нам домик в лесу, — сообщает. Он давно это придумал. И не сомневался, что лучше варианта провести импровизированный отпуск нет. Откуда-то из глубин души знал, это именно то, что нужно. Природа — иногда шумный, но охраняющий покой лес, пение птиц, которые, кажется не понимают, что ещё даже не весна, солнце, которое светит только для них… И домик. Только для них. — Что ты вообще наделал с этим больничным… — говорит Катя, тяжко вздохнув и опустив взгляд в пол. Не то чтобы она была сильно недовольна или расстроена. Провести неделю наедине с Александром — самое то. Но… Она привыкла работать! И совсем не привыкла обманывать… Она же совсем не заболела… Ну разве что усталостью… И нежеланием видеть начальника. — Катя… — отвечает ей Александр, параллельно бросая ложку, которой мешал еду, на стол. Следом вытирает руки полотенцем. Скручивает газ, чтобы ничего не подгорело. И наконец подходит к Кате. Встряхивает, обхватив за плечи, но сразу после, не дожидаясь реакции, обнимает. Утыкается носом в ямку, где ключица. — Я знаю тебя и понимаю, — продолжает он. — Ты не тот человек, который будет обманывать. Но пойми… Это редко ценится в нашем мире. И иногда… Иногда можно дать слабину. Ты заслужила этот мини-отпуск. Даже представить страшно сколько ты работала день в день. С утра до ночи, а не до вечера… А ещё… Андрей козёл. Тебе вообще должны компенсацию выплачивать, за опасные условия труда…       С последним Александр явно перегибает, но по-большому счёту Катя с ним согласна. Ей нужно отдыхать. Иначе такими темпами она до старости не доживёт. Ещё в сорок её хватит удар прямо на работе, за рабочим столом, в момент, когда она вот уже двенадцатый час будет сидеть за компьютером и доделывать очередной доклад. Она с точностью может представить, что произойдёт. Наверняка она начнёт зевать. Бросит взгляд на давно пустую чашку и попытается вспомнить, сколько кофе уже выпила, но так и не сможет сосчитать. Затем, тяжко вздохнув, примет решение выпить ещё одну, последнюю на сегодня, чашку. Но стоит ей выйти из-за стола, как рухнет на пол. Грязная чашка разлетится на кусочки… Следом и собственное сердце. Так и придёт конец Кати Пушкарёвой.       Интересно, если бы Андрей был бы в этот момент рядом, что бы он сделал? Стоит ли надеяться, что услышав звук упавшего тела, он оторвался бы от экрана со своими чёртовыми стрелялками? Что подойдёт проверить, что случилось, нехотя поставив игру на паузу? Вряд ли.       Тяжкий вздох. Теперь вариант с: «Он сорвётся в каморку, увидит меня, уже вряд ли живую, на полу. Бросится к телу и поцелует, тем самым вернув к жизни, словно Белоснежку или Спящую красавицу» не рассматривался и вовсе. Раньше она ещё могла фантазировать, продумывая сценарии очередной драмы, но сейчас… Она больше не любит Андрея. Во всех её сценариях теперь исключительно Александр. И фантазирует она крайне редко (потому что ей вполне хватает внимания в реальной жизни), и лишь о том, как они вместе утирают нос Андрею. — Когда мы поедем? — спрашивает она осторожно, тем самым дав понять, что принимает правила игры. Что согласна на отпуск, который по документам всё же больничный. Что рада провести время наедине с Александром. С Сашей.       Обнимает крепче. И он её в ответ. Объективно рад, что Катя согласилась. — Да хоть сейчас, — слетает с языка совершенно легко. Он говорит правду, Катя не сомневается. Могут хоть сейчас… — Только позавтракать нужно… Ну и вещи собрать на неделю…       Катя кивает. — На завтрак у нас блинчики с мясом, — сообщает. — И со сметаной… Простенько и со вкусом, — улыбается вовсю. Кате он чем-то напоминает Кота. Довольного кота, но с характером. — Люблю блинчики с мясом. И особенно со сметаной, — ярко улыбается Катя в ответ, наклоняется и нежно, пусть и немного неуклюже целует Александра в щёку. И откуда у неё столько смелости? Чёрт возьми, неужели это всё взаправду? Каждый раз Катю одолевают эти мысли. Каждую секунду её новой жизни. Александр дело на ветер не бросает. Кто упускает такие шансы? Мгновение, и ловит её губы собственными.       Катя подскакивает от неожиданности. Руки неуверенно толкают Александра в грудь, но тот с лёгкостью их перехватывает. Теперь наступает, медленно отодвигая её к ближайшей стене. Определённо знает, что делает.       В отличие от Кати. Она в это время умирает во второй раз за утро. Телом проходит сладкая истома, заставляя ноги подкашиваться. Она никогда прежде такого не испытывала. Руки сжимают руки Александра в поисках поддержки. — Саша… — так и хочется сказать. Но сейчас это совсем невыполнимая задача. Целовалась она всего несколько раз за свою жизнь. И все — с Денисом, тем самым, который впервые дал ей узнать, что такое счастье, а потом безжалостно растоптал её чувства. Это было давно. Так давно, что она и забыла, как это. Ну или попросту забетонировала внутри все воспоминания. Может, именно поэтому происходящее сейчас ощущалось совсем по другому? Намного приятнее. Нужно отстраниться. Конечно нужно! И она должна попытаться ещё раз! Проблема только в том, что она совсем не хочет. Она хочет и дальше ощущать нежные губы Александра, уверенно изучающие её собственные.       У неё не очень хорошо получалось целоваться. Редко когда она поспевала за губами Александра, Катя полна растерянности. Но это и понятно. В отличие от него у неё совсем нет опыта. Да и щенячий восторг совсем не даёт ей сосредоточиться и постараться. Но тот не жалуется. Он всё понимает. Он влюблён в её невинность и неиспорченность.       До стены они так и не доходят, потому что в какой-то момент Катя подаётся вперёд, в поисках опоры. Ноги и вправду подкашиваются, это не просто фраза из дешёвого романа, всплывшая у неё в мыслях, чтобы поярче описать происходящее. — Тише-тише, — отстраняется Александр, чтобы сказать. Хватка же, наоборот, крепчает. Не хватало ещё, чтобы юная мадемуазель упала в обморок, следуя всем клише. — Тебе стоит присесть, — осторожно отводит её к столу, умудрившись одной рукой отодвинуть стул.       Ослабевшая Катя почти падает на него. Расфокусированный взгляд бесцельно блуждает по комнате. Это всё правда? Правда происходит? Не верится. — Тебе стоит поесть, дорогая. И обязательно выпей кофе.       Через минуту на столе уже лишь слегка подгоревшие блинчики с мясом и сметаной. А ещё через несколько обожаемый ими кофе. — Приятного аппетита, — вовсю улыбается Александр, усаживаясь напротив.       Он счастлив. И знает, она тоже. ***       Коля с трудом поборол дверь на входе в Зималетто. Далеко не с первого раза он понял, в какой именно момент ему стоит выходить из этого крутящегося механизма. Кроме того, выйти вовремя ему не позволила собственная неуклюжесть, которой он был одарён точно так же, как и его лучшая подруга — Катя. Покрутившись ещё несколько раз, только из-за того, что запутался в собственных ногах, он наконец ступил на пол фойе и выдохнул с облегчением. Голова всё ещё кружилась в такт двери, поэтому пришлось минуту постоять, опершись о какой-то стол с модными журналами.       С трудом, и только благодаря своей тончайшей натуре, он всё же втиснулся в чёртов лифт, в котором, по ощущениям, уже находилось человек двадцать. Вдохнуть полной грудью удалось только когда он наконец добрался на нужный этаж и, собственно, вышел из этой смертоносной камеры. Выделив несколько мгновений на отряхивание неизменного дешёвенького пиджака, он уверенным, но только с виду, шагом, дошёл до ресепшена. — Мне с Катей поговорить нужно, — обратился он к молодой девушке за красным столом, — Пушкарёвой, — уточняет, осознав, что Катя далеко не первой значимости человек в этой компании, хотя секретарши, безусловно, должны её знать. — Так вы Коля! — блеснула своей смекалкой Маша, сопоставив известные факты с реальностью. Сходство оказалось минимальным, но она почему-то сразу поняла, что это Коля. Точно он. — Ну да… — скорчил мину в ответ он. Это ж в каких подробностях надо было описывать человека, чтобы его можно было узнать с полуслова… Ну, Пушкарица… Небось рассказала когда у него первые волосы подмышками расти начали. Пусть он до неё только доберётся… — Знаете, мне тоже с ней поговорить нужно, — вернула Маша Колю в реальность. — Только вот она не пришла сегодня на работу, — сказала как есть. — А вы разве не знаете?.. — и сразу закинула удочку. — Я думала вы встречаетесь. — А… Мы?.. Что?.. — замялся Коля. В смысле они встречаются? Теперь поговорить с Катей захотелось ещё сильнее. — Нет, не знал… Не смог ей сегодня позвонить, у меня телефон сломался… — плюс рабочих мозгов — всегда можно придумать как выкрутиться. Он почти незаметно нацепил маску невозмутимости. — Только вот в ремонт сдал и решил прямо сюда заехать, с ней поговорить. Она же на работе всегда. А тут… Кто бы мог подумать… — совершенно спокойно. — Пожалуй, поеду к ней… Может заболела… — отскакивает от зубов. А в мыслях совсем другое. Куда она подевалась? Не дома же… Иначе ему уже давно отдали бы приказ отмены операции. — Слушайте, если мы вдруг разминемся по пути и она всё же приедет на работу, передайте пожалуйста, чтобы мне позвонила… — просит. — Знаете, я могу и Воропаеву передать, — не выдерживает Маша. И откуда только этот коварный план у неё в голове? Но точно не из женской солидарности. — Вы же его знаете? Один из акционеров… Большая задница, но очень умный человек… Так вот, они в последнее время много с Катей общаются… Он тоже здесь почти каждый день, — сама не знает, почему плетёт эти интриги. Наверное всё из-за того, что между Санта-Барбарой и смертной скукой она всегда выберет Санта-Барбару. А сейчас ей очень-очень скучно. — С Воропаевым, говорите… — едва не хватается за сердце Коля. Понимает, надо играть роль. Может Катя и правда с ним? Появилась хоть какая-то зацепка. Показательно злится. Сжимает в руке какую-то бумажку, да так, чтобы Маша видела. — А не подскажете ли вы мне его номерочек? И адрес, желательно… — цедит сквозь зубы. Удивительно, но играть у него тоже всегда получалось. — Ой, ну я не знаю… — вздыхает Маша. — Понимаете, я не имею права о таком распространяться… — расстроено отвечает. — Вы понимаете, что Катя могла оказаться в беде? — давит Коля. — Вспомните хотя бы один день, когда она не пришла на работу. Что, не можете? Я тоже. Так что назовите мне номер Воропаева, — нависает над столом Коля. — Если с ней что-то случилось, он точно знает, что, — совершенно точно. — Говорите!       Маша замельтешилась. Даже фиолетовый лак для ногтей выскользнул из её рук, который она всё это время нервно теребила. Вот же ж наломала дров! — Меня накажут, если узнают, что я дала такую информацию… — продолжает пытаться Маша. — Я вас вознагражу, если вы мне её дадите, — парирует Коля. Ложь. Наглая ложь.       Впрочем, Маша верит. Не Катя ли рассказывала, что Коля у неё едва ли не миллионер? Конечно, пиджак простенький. Но богатые люди часто скромничают.       Тяжко вздохнув, Маша поворачивает голову к компьютеру. Отыскав данные, она начинает переписывать их на листик и вскоре, предварительно осмотревшись, отдаёт его Коле. — Если Воропаев начнёт расспрашивать, скажите, что эту информацию дала вам Вика. Хорошо? — всё же находит выход из ситуации Маша. Если злейшему врагу достанется, она совсем не огорчится. — Ладно, — кивает Коля. Вика… Его любимая Вика… ***       «Ромашка» встречает девушек привычным запахом домашней еды. В любой другой день, каждая из женсовета, зайдя в это поистине волшебное место, сразу переключилась бы на действительно важное — выбор, забыв даже о самых интересных сплетнях. Какими бы горячими они бы не были, выбор пищи всегда стоял на первом месте.       Но не сегодня.       Маша не позволила даже задуматься о предстоящей трапезе. Стоило переступить порог местного «ресторана», как её прорвало. И как она только выдержала, не рассказав всё раньше? Видимо, боялась быть подслушанной. А в «Ромашку» из «Зималетто» ходят только они, да и Вика, когда голод настолько допекает, что приходится переступить даже через собственную гордость. Но сегодня можно не переживать, все прекрасно видели, как она, с высоко поднятой головой вышагивала к машине какого-то очередного папика, которого хватит ровно на один обед, ещё во время которого он поймёт, что запросы девушки слишком велики, а в ответ она не готова дать ровным счётом ничего. — Катя встречается с Воропаевым! — восклицает Маша. — Зуб даю, — говорит с такой уверенностью, будто они сами ей об этом рассказали. Она настолько перевозбуждена очередной новостью, что кажется, ещё немного, и закрутится, словно юла.       Девчата смотрят на подругу скептически. То, что их Катька ездила куда-то с Воропаевым, конечно, странно, но они всё ещё не готовы поверить, что это были не продуманные попытки акционера переманить ценного сотрудника на свою сторону. Да они скорее поверят, что эти двое упражняются в язвительных препинаниях, заперевшись в машине где-то на обочине, чем в то, что между ними может что-то быть. Ни одна из них не в состоянии представить этих двоих вместе. Держащихся за руки, обнимающихся, целующихся… Да и к тому же, каждый в компании знает, какая ненависть пылает между помощницей президента и одним из директоров компании. От ненависти до любви один шаг? Не в этом случае. Точно не в этом. — Не дури, Маша, — осмеливается высказаться Амура. — Ты бы ещё Милко с нашей Катькой свела. Бред же. — Его отношения со Ждановым тоже казались бредом, не так ли? — парирует Маша. — Сегодня в компанию наведался Коля и он был очень недоволен, узнав, что Катька проводит много времени с Сашкой. Ой чувствую я, наставила она ему рога. — Кто, Катька? Да она наверняка рада, что Колю себе оторвала. Зачем ей другие. Ещё и Воропаев! — говорит Света. — Думай немного, Маша. Как ты себе это представляешь? Не каждый ещё на нашу Катьку взглянет то. А тут Воропаев, которому моделей подавай. — Зато на твоего кобеля первая же телица, ой, то есть бурёнка, повелась, — вскипела Маша.       Света рассвирепела и уже была готова броситься на Машу, как настоящая львица. И совсем непонятно, почему она так взбесилась. То ли из-за того, что её мужа завуалировано назвали уродом, то ли из-за того, что попросту коснулись раны, которая всё ещё была свежа. Спасло Машу то, что Амура и Шура крепко схватили разьярённую женщину по обе стороны и стойко выдержали все её попытки вырваться. — Успокойтесь, девочки! — вмешалась Ольга. — Не в детском саду всё же! Мы сюда пообедать пришли, а не бойню устраивать. Чтобы я такого больше не видела! — говорила она как всегда строго. И никто из присутствующих не осмелился сказать ей ни слова наперекор.       Девочки и правда успокоились. Вскоре даже нашли в себе силы рассесться за один стол, хоть и по разным его углам.       Вскоре подошла Василиса и все наконец заказали еду.       Больше тему Кати и Воропаева никто поднять не осмелился, побаиваясь продолжения спора, но у каждой в сознании укоренилась мысль — что-то происходит. И каждой, разве что, кроме Ольги, захотелось узнать, что. ***       Отправив Катю собирать вещи, Александр принялся убираться на кухне. Очень важно не только помыть кухонную утварь, использованную за завтраком, но и попросту оставить квартиру в чистоте, учитывая, что они собираются в маленькое путешествие.       Он правда успел всё подготовить: ещё утром позвонил старому другу, в чьих владениях как раз и находится райский уголок, куда они собрались. Александр не редко проводил там выходные. Как бы странно не звучало, они, люди в костюмах, тоже выбирались на шашлыки. И думая о том, как бы помочь Кате, он сразу вспомнил о том месте. Ей очень нужна перемена обстановки и отдых. Пока чёртового Андрея не было, все обязанности были на ней. Впрочем, даже после его возвращения они на ней и остались. Кажется, Катя этого не осознаёт. Но даже если да — просто не знает, как это — не отдавать всю себя работе. И Александр очень хочет её этому научить.       Очень хочет, чтобы она перестала столько времени проводить на работе, чтобы перестала о ней столько думать, чтобы, может даже, устроилась в другую фирму, где её труд, банально, будут уважать. Ему очень больно видеть в её глазах усталость. Видеть расфокусированный взгляд и синяки под глазами, которые так и грозятся стать впадинами. Он правда хочет это изменить. Хочет чаще видеть её улыбку и радость в глазах. Хочет, чтобы её бледная кожа загорела под лучами итальянского солнца, а одежда перестала висеть на изнуренном теле. Всё это вполне осуществимо и он собирается сделать всё, чтобы это стало явью.       Непонятно, как так произошло, что он полюбил эту девушку. Явно совершенно случайно. Совершенно случайно Купидон выстрелил в них. А, скорее всего, и вовсе в шутку. Александр понятия не имеет, как мог влюбиться именно в неё. В любом случае, это произошло. И, кажется, именно в тот момент, когда он ввалился к ней в стельку пьяный. Едва держась на ногах, он попросту искал кого-нибудь, на кого можно выплеснуть накопившийся яд, что явно помогло бы заглушить разящую боль. Лучше Кати кандидатуры и придумать было нельзя. А в итоге он полюбил. Так сильно и ярко… Как никогда в жизни. Никогда в жизни ему не хотелось носиться с кем-то, как с хрустальной вазой, оберегая и сдувая пылинки с хрупкого стекла.       И язвить больше не хотелось. Не хотелось завуалировано, а иногда и открыто, оскорблять. Хотелось крепко обнимать и дышать её запахом. Поправлять выбившийся из пряди локон волос, и нежно гладить по спине. И он не верит, что это всё возможно. Что она правда рядом. Что они вместе. Что так легко и просто сошлись… Будто они две родственные души, которые наконец нашли друг друга.       Звонок.       Вернуться в реальность оказывается трудно. Трудно вынырнуть из планов, которые он успел выстроить. Но приходится. Сначала тянется за полотенцем, чтобы вытереть влажные руки. Отбросив его рядом на столешницу, наконец берёт в руки телефон, который всегда держат при себе не только чиновники, но и обычные люди.       Тело сковывает льдом, стоит увидеть кто звонит. Лечащий врач Киры. Вроде обычное дело, он часто звонил, чтобы уведомить о состоянии сестры. Но в восемь утра — никогда. Александр нутром чувствует — что-то не так. Он никак не может объяснить это внезапно возникшее чувство, как и тошноту, так резко скрутившую желудок. Внезапная слабость навевает мысль, что ему, как и Кате всего полчаса назад, стоит присесть, чтобы попросту не упасть в обморок. Сделав это, он наконец нажимает на зелёную трубку. Дрожащей рукой подносит телефон к уху. — Александр… — голос по ту сторону не такой, как обычно. Тяжёлый, обречённый. — Что с Кирой?! — рык. Внутри проснулось нечто, о чем Александр уже и позабыл. — Она скончалась. Мои соболезнования.       После этих слов следует продолжительная пауза. Но вскоре опять слышен голос врача. Тот что-то говорит, скорее всего, рассказывает об обстоятельствах, но Александр не может разобрать ни слова. Даже не пытается. Телефон выскальзывает из вспотевших рук и с гулом падает на пол. Александр на это никак не реагирует. Из телефона всё ещё слышен голос врача, который наверняка ждёт ответа, но его не последует.       Волнами накатывает тошнота.       Тело бьёт крупная дрожь.       Александр застывает, внутри стремительно падая в пропасть.