Спасение

Эймонд проснулся первым. Она спала рядом с ним, такая невозможно близкая и хрупкая, как хрусталь, что у него перехватило дыхание. Страх, который холодил его изнутри долгие годы, страх, что она будет принадлежать кому-то ещё, затих, но не исчез полностью. Он провел пальцами по её щеке, едва касаясь её кожи, боясь разбудить; она не дёрнулась, не поморщилась, только тихо и спокойно вздохнула во сне. Шёл тридцатый день после смерти Роберта, и за это время она совсем перестала вздрагивать от всего вокруг и бояться взмаха руки. На ее белой коже теперь краснели только следы его поцелуев, а от отпечатков чужих пальцев на шее остались лишь воспоминания. Словом, раны ее затягивались удивительно быстро - как телесные, так и душевные, и это бесконечно радовало его. Он дал ей обещание и привык держать своё слово. Алисента не одобрила их брак, напротив, возмутилась и заявила, что это мезальянс. Даже его доводы и напоминания о том, что его избранница является дальней родственницей самой королевы, Алисенту не впечатлили. Впрочем, это было неважно: он стал сильнее, и в этот раз мать не станет для него преградой. Если у них не получится сыграть официальную пышную свадьбу на вестеросский манер, они поженятся тайно, по-валирийски, как делали его предки много веков подряд, и как поступили Рейнира с Деймоном, его сестра и дядя. За окном светало, птицы уже затянули свою песню. День вступал в свои права. Эймонд нежно тронул девушку за оголённое плечо, и ресницы её дрогнули. Она медленно открыла глаза и улыбнулась, увидев его лицо. - Доброе утро, мой принц. * * * - Сегодня?! - Я удивлённо отодвинула маленькое, покрытое позолотой блюдо с завтраком. От неожиданной новости ломтики ветчины с зеленью и отваренные яйца вдруг потеряли свою прелесть. - Мы итак слишком долго тянули. Надо было пожениться сразу же после коронации. - Эймонд, но королева не дала своего благословения. - И что с того? Я окончательно растерялась. - Но... Вдруг наш брак не признают законным, и... - Им придется признать его законным. - Эймонд усмехнулся, встал из-за стола и начал переодеваться. - Ты точно сыта? Совсем ничего не съела. - Аппетит пропал. Слушай, но где мы будем проводить церемонию? И что мне надеть? Может, лучше отложим эту идею? - я с надеждой подошла к нему, натягивающему чёрный дублет. - Ты не хочешь выйти за меня? - он взглянул мне в глаза с хитрым прищуром, зная, что я отвечу. - Хочу, - сдалась я. - Значит, решено. Извини, милая, сейчас мне надо отлучиться. Заседание малого совета вот-вот начнётся. Поможешь мне? Он опустился в кресло, а я встала позади него и плавными движениями начала расчёсывать длинные снежные пряди. Перехватила передние локоны на затылке кожаным шнурком и полюбовалась результатом. Какие же всё-таки красивые у него волосы. И у наших детей будут такие же... От этой мысли внутри разлилось тепло. - Готово. - Он повернулся, притянул меня к себе и быстро поцеловал в губы. - Спасибо, любовь моя. * * * Вечер наступил незаметно, за окном разлился румянец заката, и сердце моё сладостно сжалось, когда дверь отворилась и в покои вошёл Эймонд. Под черным плащом виднелся белый кафтан с красными вставками; такое же платье он положил передо мной. Я с восторгом оглядела искусную вышивку, мелкие красные бусины, плотную добротную ткань, мягкую, ласковую на ощупь, и на глаза навернулись слёзы: я и правда стану частью его семьи, стану его женой. Он помог мне затянуть изящную шнуровку, расправил длинный подол, затянул талию алым, как закатное солнце, поясом, надел на меня традиционный свадебный кокошник, расшитый красными нитками и мелким жемчугом, поправил мои волосы и тихо выдохнул, взглянув на меня со стороны. - Ты прекрасна. - Я благодарно обняла его в ответ, вложив в это всю нежность, что была внутри меня. Потайными проходами, которые он знал в совершенстве, мы вышли на стену. Спустились по крутым ступеням, проскользнули между домами, прячась в тени, скрываясь под плащами, словно радостные преступники, и наконец оказались за городом. Ещё немного, и мы оказались на берегу Узкого моря. Тихие, покорные волны шептали что-то на своём, только им известном языке; на светлой полоске песка рядом с большим костром стоял священник в одежде, которую я никогда не видела на обычных септонах. Мы скинули плащи, подошли к священнику. Он подал нам кусок тонкого драконьего стекла, и я почувствовала, как дрожь предвкушения пробежала по моему телу. Эймонд принял стекло, осторожно провёл им по моим губам, слегка разрезая их снизу вверх. Я сделала то же самое, боясь ранить его, боясь сделать ему больно, но он лишь ласково улыбнулся в ответ, и губы его заалели. Он вновь взял осколок из моих рук, очертил им красную полосу на наших ладонях и кровью нанёс метку на наши лица. Священник скрепил наши руки шелковой лентой, и наша кровь смешалась воедино. Мы отпили красное, терпкое, горячее вино из темного железного бокала, и огонь в костре, словно заколдованный, вспыхнул жарче. - Одна плоть, одно сердце, одна душа, отныне и навеки. - Эймонд произносит эти слова, и я эхом повторяю за ним, растворяясь в его взгляде, в его голосе, в нём, а воздух вокруг нас полыхает. Теперь мы вечно будем гореть вместе. Воздух искрится и плавится. Одна плоть, одно сердце, одна душа. Я - его, он - мой. Есть только мы, и ничего больше. Он кладет ладонь мне на щеку, такой нежный, такой любящий, а морской ветер развевает его волосы, и мне кажется, что все это волшебный сон: и Эймонд, и я, и море, и пламя, и кровь; и мне отчаянно хочется никогда не просыпаться. Он целует меня непривычно медленно, я отвечаю ему непривычно нетерпеливо, и наша кровь перемешивается на наших губах. "Одна плоть, одно сердце, одна душа, отныне и навеки" - я прокручиваю клятву в голове, словно завороженная, пока мы вновь надеваем плащи, пока возвращаемся в замок, пока Эймонд снимает с меня кокошник и проводит рукой по моим волосам. "Одна плоть, одно сердце, одна душа, отныне и навеки" - эти слова звенят в воздухе, когда он раздевает меня, когда, целует, укладывает на кровать, когда входит в меня и срывает хриплый сладкий стон с моих губ; я таю под его ласками, как свеча тает от огня, и мы становимся одним целым, одним полыхающим сосредоточием чувств. Я - жена, он - муж. Я всегда знала, что замужество редко приносит женщине счастье, но но отчего-то верила, что именно мне улыбнется удача. И вот она, моя удача, моя любовь, мой друг, мой мужчина, мой принц - лежит рядом со мной, красивый, как первый снег, опасный, как гнев дракона; бесконечно любимый, бесконечно любящий. Мой Эймонд.