Цепочка

      Гарри быстро шагал по второму уровню Министерства, чуть ли не расталкивая коллег и отмахиваясь от записок-самолётиков, снующих между кабинетами. Вдох, выдох... Дыхательная гимнастика обязательно поможет, нужно просто не останавливаться.       Утром Джинни казнила его взглядом за несостоявшееся свидание, а потом внезапно сообщила, что собирается поехать на чемпионат в Ирландию. Когда Гарри напомнил, что она вроде устала от квиддича, жена объяснила, что долго думала и решила, наоборот, проводить как можно больше времени с командой — потому что там хотя бы чувствует себя нужной, в отличие от собственного дома.       В голове у Гарри лопнула какая-то пружина, и его непроизвольный выброс магии взорвал красивый столовый сервиз с их инициалами, который Молли подарила на свадьбу. Одна тарелка за другой. Одно счастливое воспоминание за другим. Всё разбивалось на мелкие осколки и превращалось в пыль.       Потом ещё был Малфой со своими пошлыми предложениями. С этими мокрыми волосами, расстёгнутой рубашкой и босыми узкими ступнями, лежащими на тёмном полированном дереве. Наверное, эти глупые провокации могли бы сработать, будь он тем самым подростком, который экспериментировал с парнями несколько раз — ещё до Джинни. Если бы он забыл, кем был Малфой. Если бы смог испытать хоть что-то, кроме ненависти и бесконечного раздражения… не только к нему, а вообще ко всем и вся.       Гарри рванул ручку кабинета Робардса, который распекал Стивена Коллинса за неправильно проведённый захват инферналов, но тут же прервался:       — Всё, Коллинс, объяснительную мне на стол, и ты свободен. А ты пойдёшь со мной.       Гарри пошёл за ним, молча завидуя Коллинсу, которого отправили на настоящее задание, пока его берегут, заставляя заниматься нудным обезвреживанием артефактов, документацией и обучением недоумков. Робардс увёл его по запутанным коридорам в пустой хозяйственный сектор второго этажа, залитый тусклым светом мигающих ламп; затем тихо произнёс заклинание, и из стены проявился контур тайной двери с металлическими заклёпками.       — Заходи, Поттер. Этот придурок очнулся час назад.       Гарри зашёл в скрытое помещение с неокрашенными стенами, где были только два стула да жёсткая койка со скрипучим матрасом, которую он вчера кое-как трансфигурировал из третьего. На ней сидел худой и грязный маггл из Фелтема, подобранный вчера. Висящая мешком одежда попахивала кислой блевотиной, жидкие волосы на лысеющей голове свалялись. Он возился, шмыгал носом и размазывал сопли по лицу, выкручивал руки и корчил какие-то рожи. Появление двух волшебников его, кажется, совсем не удивило. Робардс запер за собой дверь и ждал, нервно постукивая по полу носком ботинка.       — Что с тобой, друг? Тебе плохо? Как тебя зовут? — попробовал Гарри, но ответа не последовало.       — Можешь не тратить на это время, нихрена он тебе не скажет. Вот, посмотри сюда, — Робардс схватил трясущегося маггла за руку и закатал рукав, демонстрируя фиолетовые синяки и мелкие язвочки от уколов. — Наркоман. Мозги давно превратились в пудинг.       — Эй! Эй! — Гарри сел на стул, пощёлкал пальцами у маггла перед лицом, потом взял его за плечи и принялся трясти. — Ты слышишь меня?       Глаза с красной сеточкой лопнувших капилляров остановились на лице Гарри, и в расфокусированном взгляде на секунду шевельнулось что-то осмысленное.       — М-м… Мне бы ширнуться… братан. — Промычал маггл. — У тебя есть? Могу заплатить… потом…       Поттер выпустил его и устало потёр лоб. Каждый раз эти магглы то сумасшедшие, то похожи на бомжей, то воняют перегаром. Его шантажист выбирает тех, кого точно не хватятся дома.       — Блять… бесполезно, — вырвалось у Гарри. — Как с животным говорю.       — Он странно себя вёл, — заметил Робардс. — После тебя я тоже пытался нейтрализовать Империус, раз десять. Уж у меня бы точно получилось. А он всё сидел и лыбился, как дебил. Вот только час назад прекратил и с тех пор только мычит и просит дозу. Не похоже, чтобы кто-то заставлял его сидеть на парковке. Может, он просто был обдолбан до потери сознания.       Гарри было немного совестно, что он доставил начальнику неудобства. На все действия с магглами, кроме Обливиэйта, теперь нужно получать официальное разрешение, иначе потом замахаешься объясняться.       Но Гарри всё же решил рискнуть и спросил:       — Сэр, я знаю, это не по протоколу, но вы разрешите наложить на него ещё пару заклинаний?       Робардс поглядел на него как на конченого идиота.       — Поттер, этого человека вообще здесь нет, я ничего об этом не знаю. Ты полгода ждал моей отмашки? Действуй.       Гарри присел перед бродягой на корточки и поковырялся легиллименцией в воспоминаниях: маггл бродил по железнодорожной станции, бежал по какому-то парку, потом свалился со скамейки и приложился башкой о мусорку. Ничего похожего на пустую парковку или какого-нибудь волшебника на горизонте. Всё стёрто Обливиэйтом.       Затем он медленно провёл над всем телом маггла палочкой, накладывая диагностические чары. Ничего серьёзного, просто немного обезвожен; а когда проводишь над исколотыми предплечьями и над головой, ладонь сильно печёт и покалывает. Как и сказал Робардс — после долгих лет употребления мозги превратились в пудинг. Затем стандартная проверка на тёмную магию. И наконец, он сотворил отслеживающее заклинание, и полупрозрачные золотистые ленты сложились в чью-то руку, торчащую из воздуха и протягивающую к магглу чайную ложку с жидкостью.       — Странно, почему только рука, где остальная фигура? И что это за жидкость, какое-то зелье, что ли… — начал думать вслух Поттер.       — Хер его знает, может, рука волшебника, а даёт он ему какую-то маггловскую дрянь. В сортах дерьма не разбираюсь. Зря ты притащил его сюда, толку ноль, а сколько вони.       Гарри опять стало неловко. Начальник уже сильно подставился из-за него.       — Простите, сэр, я сейчас верну его на место и почищу память. Просто хотел, чтобы вы попробовали снять этот особенно упорный Империус. Но теперь я не уверен, был ли он вообще?       — Хватит извиняться, Поттер! Я же разрешил, значит, поблагодари и пользуйся возможностью. Проклятое ожерелье в твоём кабинете в титановом боксе, вместе с остальной темномагической херью за сегодня. Его тоже убери как можно быстрее.       — Да, конечно. Спасибо, сэр, — Робардс поглядел на него с немым вопросом, выразительно приподняв седые брови, и Гарри подытожил: — Здесь никого не было, и вас тоже не было, вы мне ничего не говорили. Эту комнату я не видел.       — Очень хорошо, Поттер. Ты почти готов принимать полномочия, — Робардс хрипло усмехнулся и кивнул на маггла, которого ломало и трясло на узкой койке. — Когда ты уже разберёшься со всем этим? Хватит уже церемониться с этими наркоманами, выясни наконец, что происходит. Надоела эта тупорылая возня. Хочу сидеть в саду, пить холодный крюшон и учить внука летать на метле.       Гарри на секунду забыл про жёсткую субординацию, поглядел на Гавейна Робардса и легонько улыбнулся. Пожалуй, эта фраза была самым искренним, что он когда-либо слышал от сурового аврора, повидавшего на своём веку многое. Конечно, у начальника есть семья, мечты и маленькие радости… А ещё он всегда готов прийти на помощь, даже если старший аврор врывается к нему в девять вечера с обдолбанным магглом под мантией-невидимкой. Обо всём этом Поттер как-то не думал, сосредоточившись на том, как ненавидит его тренировки, административные поручения и муштру.       Гарри хотел обнадёжить его, сказать, что уже обратился за помощью… но не смог произнести вслух, что консультируется у прорицателя. Это просто смешно, и к тому же пока нет результатов. Поэтому он просто сказал:       — Я вас прекрасно понимаю, сэр. Я уже в процессе, скоро всё будет.

***

      К двенадцати часам Гарри страшно задолбался, но был наконец свободен от мычащего тела со следами от игл. Когда он вернул бедолагу туда, где взял, и наложил Обливиэйт, маггл схватился за лоб и завыл, а потом его стошнило. Немного брызг даже попало на аврорские ботинки.       Теперь ему надолго отбило аппетит, но не помешал бы третий стакан кофе. Должно быть, так и развивается зависимость. Всё время хочется больше и больше.       В кафетерии он увидел Гермиону, которая умудрялась одновременно бежать к столику, держать поднос с едой и двумя блокнотами и что-то быстро говорить по маггловскому телефону, зажатому между плечом и ухом. Гарри помахал ей рукой и окликнул.       — О, Гарри! Рон, я перезвоню! Привет! — она кинула поднос на столик и отшвырнула телефон. — Фу-ух, голова кипит!       — Можно к тебе?       — Да, конечно. Правда, у меня мало времени, сейчас будет важное совещание, меня просто рвут на части, — Гарри уселся напротив, отпил свой капучино и слегка обжёг язык. — Как твои дела?       С тех пор, как Гермиона стала первым помощником министра, её стало трудно выловить. Она постоянно куда-то неслась, каждые пять минут отправляла записки, а теперь уничтожала салат с такой скоростью, будто за ней гонится стадо акромантулов. Но ей, кажется, нравится такой бешеный темп.       — Если честно, дела не очень. Я не могу рассказать всё, но… в общем, Робардс хочет уйти на пенсию и сделать меня главой отдела, и...       — Так это же прекрасно, Гарри! — перебила Гермиона. — Поздравляю!       — Пока рано поздравлять, сперва я должен раскрыть одно противное дело. Оно тянется уже много месяцев. Не стану рассказывать подробности.       — Да, я понимаю, тайна следствия. Но наверное, есть какие-нибудь зацепки?       — С зацепками всё настолько плохо, что я обратился к ясновидящему, — помедлив, Гарри решил закончить откровение, которое не смог выдать Робардсу, и окончательно добить её. — К Драко Малфою.       Гермиона на секунду выпала из своей суеты и зависла с поднесённой ко рту вилкой. Ненавистные прорицания и ненавистный слизеринец. Два в одном.       — Гарри… Я даже не знаю, как это комментировать! Да он же шарлатан. Он хоть раз что-то предсказал? Или, может, был лучшим на прорицаниях?       — На прорицаниях была всякая ерунда — руны, карты, гадание на чае, да хоть на совином помёте. Он этого не делает.       — А что тогда он делает? — телефон стал вибрировать и заскользил на её подносе, и Гермиона сбросила звонок.       — Он сказал, что видит вещие сны.       — Мало ли, что он сказал! — возмутилась колдунья. — Ты знаешь, что такое техники внушения? Вот, например, Трелони однажды сказала Невиллу “не переживайте, когда разобьёте чашку”, и он тут же её разбил. Почему? Потому что косвенно она внушила ему, что он неуклюжий и точно её разобьёт, и конечно, Невилл занервничал. Эти гадалки могут заставить тебя испытывать симпатию и доверие, незаметно ввести в транс, да и вообще поверить практически во что угодно. Сколько ты платишь за его фокусы?       — Нисколько. Он помогает мне бесплатно.       Перед глазами стояли молчаливые взгляды и кивки, когда Малфой полчаса слушал про его дело и даже записывал. Гарри ворвался к нему с утра без предупреждения, наорал на него, а прорицатель, как обычно, не отреагировал. Он нехотя признал про себя: всё, что Драко сделал сегодня утром, включая провокационные разговоры об интиме — было с целью помочь расследованию, хоть он и отбитый на всю голову.       — Странно, — Гермиона нахмурилась и задумчиво поглядела на Гарри. — Тогда зачем ему это? Хочет поиздеваться над тобой?       — Нет, он ни разу меня не обозвал, только иногда пошло шутит. Это я всё время его обзываю. Он говорит, это помогает вызвать сновидения. Сегодня я вообще назвал его педиком, — со стыдом признался Гарри. Конечно, он извинился, но от этого совсем не полегчало.       Гермиона тут же перешла в режим авторитарно-наставительного общения и принялась по привычке отчитывать его.       — Гарри, это не очень толерантно по отношению к секс-меньшинствам. Дамблдор — один из величайших волшебников всех времён, и он тоже…       — Я знаю, знаю, я уже извинился… ладно, проехали.       Гарри уронил голову на ладони, помассировал виски и тяжело выдохнул, чувствуя себя бесконечно разбитым. Кофе давно перестал помогать. Как будто на груди угнездился дементор, потихоньку высасывающий все силы, день за днём.       — Ты выглядишь очень уставшим, — заметила подруга с явным сочувствием, и Гарри не выдержал. Обычно он стойко выносил трудности и не жаловался, но слова вдруг рухнули, как грохочущий оползень, из его рта.       — Мы с Джинни постоянно ругаемся, уже не знаю, как с ней общаться, чтобы не начался очередной конфликт. Недавно она сказала, что хочет завести детей… а я не хочу. Если честно, я уже совсем не понимаю, что мне делать. Надо как-то спасать брак, но как? У меня никогда не было перед глазами примера родителей. Я совсем не знаю, что делать, — повторил Гарри.       — Ох, Гарри, — Гермиона наклонилась к нему и положила поверх рукава свою ладонь. — У нас с Роном тоже был такой период. Ну а как ты хотел? В семье Уизли семь детей! Точнее, было семь… Конечно, Рон хочет как минимум троих… и Джинни, наверное, тоже?       Гарри задумался, припоминая шумную, тесную и очень дружную атмосферу Норы. Вязаные свитера, вкуснейшие пироги... Молли и Артур поженились сразу после окончания школы, как и они с Джинни, а через три года у них родился первенец. Супруги Уизли жили душа в душу, и их брак регулярно давал плоды взаимной любви: Чарли, Перси, потом близнецы…       — Не знаю, сколько детей она хочет, мы это не обсуждали, — Гарри пожал плечами, и ему показалось странным, что они с Джинни и правда никогда не говорили об этом. — А ты, наверное, хочешь сначала сделать карьеру?       — Да, в мои планы это пока не входит. У меня ни секунды нет свободной. Может, позже. Я объясняла Рону, но он, конечно, не понял…       — И что в итоге?       — Ему придётся подождать. Нам всего по двадцать лет, куда спешить?       Двадцать лет! Нет, это определённо не та цифра, на которую Гарри себя ощущал. Седые волосы появлялись у него регулярно. Вот только вчера он меланхолично выдёргивал их перед зеркалом с утра.       — Я чувствую себя так, будто у меня уже кризис среднего возраста, — мрачно отозвался он, и друзья немного помолчали, приканчивая свои стаканы с кофе. Гермиона мягко сжала его руку в знак поддержки, но совсем не знала, что ему сказать.       — Не говори Рону, хорошо? — попросил Гарри. — Не дай Мерлин, ещё он захочет повлиять на сестру, или на меня. Даже не знаю, что хуже.       — Ладно… Но ты должен сам поговорить с ней, Гарри. Нужно разговаривать обо всём, как можно больше, иначе вы никогда не найдёте компромисс.       — Да как с ней говорить, когда она без конца огрызается и меня бесит каждое её слово?! — рассердился он, но тут же опомнился. — Извини. Нервы ни к чёрту.       — Я понимаю. Ну… Конфликт лучше, чем безразличие. Это значит, что вы всё ещё друг другу важны.       — Ты, как всегда, права, Гермиона, — Гарри понравилась эта свежая мысль, дающая немного надежды. — Спасибо. Знаешь, Малфой сегодня сказал, что из нашей троицы только у тебя есть мозги.       Гермиона вдруг захохотала, и Гарри рассмеялся вслед за ней. Ну вот, он уже говорит словами Малфоя. Но ведь засранец в чём-то прав, эта ведьма всегда была бесконечно талантлива, умна и трудолюбива. Если через несколько лет она займёт пост Министра магии, никто не будет удивлён.       — Он просто ужасен! — отсмеявшись, заключила она. — Я не представляю, как тебе удаётся не проклясть его каждый раз, как видишь.       — С трудом.       — Ладно, Гарри, мне пора бежать. Может, вы с Джинни зайдёте к нам завтра?       Гарри представил, как сидит в их гостиной, и Гермиона бросает на них сочувственные взгляды, пытается поддержать лёгкую беседу и организовать для всех четверых приятный вечер. А потом они с Джинни начинают огрызаться друг на друга… Ну почему у них все друзья общие? Совершенно не хочется идти куда-то с женой. Вот бы побыть где-нибудь без неё, в тишине. Найти отдушину.       Отмазка всплыла в голове сама собой:       — Завтра не могу. Мне надо к Малфою.       Ему не надо. Гарри не должен туда ходить... Он ненавидит его вызывающее поведение, обнажённую кожу под расстёгнутым воротом рубашки, прохладные усмешки и изучающий, цепкий взгляд. Он должен хорошенько запомнить слова Гермионы про навязанные чувства и мысли. Стоит уронить семечко вредоносной идеи в благодатную почву, и оно разрастётся и оживёт, как буйное цветение на зачарованном потолке.       “Ненависть — сильное чувство. А ты в нём уверен?”