Согреши

В течение четырех недель я ходил за стоящей на коленях Дикинсон с учебниками в руках, читая лекции по физике, социологии и католицизму. Каждый тест, который девушка сдавала, доказывал то, что она действительно отлично усваивает материал. Обучение давало свои плоды, но Селина была бы не Дикинсон, если бы шло гладко абсолютно всё. Конечно, было кое-что, чему студентку никак не получалось научить. Послушанию. Нет, дела, бесспорно, шли лучше, чем в самом начале. Дикинсон не ограничилась несколькими опозданиями, нарушением комендантского часа и вульгарными, наглыми фразочками в её стиле. Также она продолжала истязать преподавателей. Отец Тинсли, пастор, мужчина бальзаковского возраста, вдруг начал получать странные звонки от мужчин-геев, желающих с ним познакомиться. Священнослужителя на грани инфаркта пришлось экстренно везти в клинику в соседнем городе, все студентки освободились от уроков церковного пения, по крайней мере, на месяц. В этой академии никто и никогда не смел разговаривать с преподавателями в подобном тоне, и я, конечно же, прибегнул к наказаниям, но ни социальная изоляция, ни ограничения в еде, ни ручной труд, никакое наказание так и не стало для неё поводом думать прежде, чем говорить. Честно говоря, я уже начал думать о высшей мере, думать о ремне или розгах. За многочисленные годы преподавания я делал это всего три раза, в самых крайних случаях, но эмоционально на меня это абсолютным образом не подействовало. Существует множество правил, которые не должен нарушать священнослужитель, и эти правила на первый взгляд кажутся такими очевидными. Правила, от которых я не отступал с тех пор, как впервые надел казулу на свои плечи, как надел пояс священника. Я следовал правилам, даже наказывая кого-то телесно, но вот Дикинсон — она продолжала выводить меня из себя. В последнее время я слишком часто вижу перед собой картину её наказания ремнем. Возможно, именно поэтому до сих пор не прибегнул к нему, хотя девушка так и напрашивалась. Селина жаждала отчисления, но я упрямо продолжал наказывать её мытьем полов. Я больше не знал, что с ней делать. Я не хотел доставать розги по одной простой причине. Я сам этого желал. Четыре недели назад я прикоснулся к ней, и это, казалось, легкое движение вызвало отчаянный всплеск извращенного желания в самых темных уголках сознания. С тех пор я держал руки при себе, запрещая разуму даже думать об этом. — Вы проводите исповедь? — вдруг спросила девушка, ползая на коленях между партами. Как бы то не было, предложенная взору картина до чертиков раззадоривает мою садистскую натуру. Селина также каждый раз старалась отчитать меня за метод наказания, постоянно повторяя, что не один ученик не должен стоять на коленях перед учителем, потому что это извращение, сексизм и хищные мечты фанатиков. Я прикусывал язык, не желая начинать новый бессмысленный спор. — Иногда, когда есть свободное время. — Вы когда-нибудь слушали исповедь людей, которые… — небольшая пауза. — Которые делали что-то по-настоящему ужасное? Я осторожно подыскиваю слова, чтобы ответить. — Мы все грешны в глазах Господа, Селина, даже я… Для очищения раскаяние должно быть таким же сильным, как и грех, но… — Какое семинарское дерьмо… Цокнув языком, я отвел взгляд от ягодиц, обтянутых клетчатой тканью. Очередной выпад. Прикрыв глаза, я подумал о целибате и, схватив со стола четки, начал про себя повторять молитву, желая сохранить самообладание. Эта особа неисправима, более того — она тайком подкармливает диких животных прямо на территории пансионата. Конечно, я узнал об этом ещё в первый день, но хотел, чтобы Селина сама призналась. — Ты сегодня снова опоздала. — я произнес это как факт, желая вывести девушку на чистую воду, ведь давно знал причину. — Мне нужно было в туалет. Скрыв ладонью губы, я вытянул их в улыбке. — Приятно слышать, что ты усваиваешь уроки, Селина, но ты опоздала не из-за этого. Я увидел светлую макушку, что первым показалась из-под парты, а после лицо. Серые глаза Дикинсон поднялись на меня, сверкая огненным беспокойством. Она собиралась и дальше молчать? Не хотела доверять такую тайну? Хотя… Действительно, причин доверять мне у неё не было. Не знаю почему, но сам факт того, что избалованная наглая особа так рьяно защищает маленьких зверьков, чертовски нравился мне, но свою благосклонность я никак не показал, вцепившись требовательным взглядом в глаза девушки. Дикинсон вся съежилась от понимания ситуации, она поняла, что мне всё известно. — Джастин… — девушка прочистила горло. — Отец Джастин, я идиотка, согласна, — она встала, кинув грязную влажную тряпку на уже вымытый пол. — Я вела себя неприемлемо, но… Селина подошла ко мне и присела на угол учительского стола. Умоляющие глаза, умоляющий тон, рука, что потянулась к моей груди — всё это отозвалось внутри. Я поймал её запястье прежде, чем она посмела коснуться меня, и безжалостно сомкнул пальцы, вдавливая их в белоснежную кожу. Несмотря на хватку, я вдруг почувствовал, что даже сейчас она могла бы, чуть надавив, прикоснуться к моей груди. Я окинул взглядом распятие Христа и взмолился, прося помощи. Это что, ещё одно испытание? Она станет моей проверкой на прочность? Подтверждением вынесенных уроков? — Я расскажу, но не заставляйте меня пожалеть об этом, пожалуйста. — свободной ладонью девушка коснулась моих напряженных пальцев. Её глаза расширились, а после расширились и зрачки, а по венке на тонкой шее было видно, каким сумасшедшим был пульс. Я понял: так реагировало не только мое тело, я влияю на неё так же, как и она на меня. — Я подкармливаю малышей опоссумов, они почти готовы к самостоятельной жизни, но им нужно ещё хотя бы пару недель для того, чтобы подготовиться к самостоятельному выживанию зимой. Пожалуйста, мистер Бибер… Всё стало ещё хуже: её тело отвечало на мое, именно поэтому момент, когда я разложу её на одном из столов, становится лишь вопросом времени. Такие мысли заставили член дернуться, а затем я опустил взгляд на девичьи губы вместо того, чтобы думать о спасении своей души, как истинный священник, я снова начал думать о запретном. Девушка даже не знает, насколько права, сказав, что запретный плод сладок. — Я не причиню им вреда, Селина, — я мягко отстранил от себя девичьи ладони и вцепился в деревянный стол, сдерживаясь. Но я не могу обещать того же по отношению к тебе. — Серьезно? — Дикинсон сузила глаза. — Ты же читала правила, разве в них был пункт, запрещающий кормить животных? — Нет, но… — Покажешь мне их? Детенышей? — Сейчас? — я видел сомнение в серых глазах и, желая развеять их раз и навсегда, резко поднялся со стула. Я нуждался в капле свежего воздуха, нужно было выйти из этой комнаты, сжимающей своими стенами мою черепную коробку. Брюки на заказ, жесткое дерево стула, воротник — всё вдруг стало давить и мешать. Коротко кивнув, я поджал губы и, пролетев мимо Дикинсон, большими шагами направился на выход, остановившись только в роще за главным зданием. Девушка, добежав до меня, согнулась пополам, пытаясь отдышаться. — Вы же знаете, где они, верно? Как давно вы вообще знаете о них? — Ты обедаешь здесь каждый день, несмотря на погоду. О том, что ты здесь что-то прячешь, было несложно догадаться. — Даю сто баксов, вы сразу же пришли сюда, верно? Я направился за ней в чащу и сложил руки на груди, как только девушка встала на колени перед кучей гниющих листьев. — Вы пришли сюда и нашли самых милых, самых маленьких… Ой, привет… — студентка опустилась ниже, опираясь на землю локтями, а я не мог оторвать взгляда от прекрасного обзора нижних линий ягодиц. Ветер задрал юбку. Наверное, я должен был указать на это, сказать, чтобы она всё поправила и уйти, но слова так и остались на кончике языка. Шрамы моей болезни вдруг начали ярко светиться прямо на фарфоровой коже, обтянутой хлопковым бельем. Мои пальцы оставили бы синее кольцо на тонкой шее, пока член, разрывая её напополам, окрашивался бы невинной девственной кровью. Шумно сглотнув, я ментально вцепился в свою голову, заставив отвернуть её и взглянуть на кучку листьев справа. — Раз уж вы оба не спите… — продолжала сюсюкаться девушка. — Кое-кто хочет с вами познакомиться. — В этом нет необходимости. — Не будьте таким грубым, посмотрите, какие они милые. — Селина поднялась на ноги и протянула ладонь, на которой сидел серый пушистый зверек, пока второй карабкался по девичьему плечу вверх, цепляясь за белоснежную рубашку. — Ты же знаешь, что их опасно брать в руки? — перекатившись с пятки на носок, я сунул руки в карманы, стараясь унять в них дрожь. — Они чистые, отец Джастин. — она протянула ладонь, заставляя опустить взгляд на опоссума. — Это Дейл, и он думает, что он кошка, постоянно чистит свою шерсть. Радостная улыбка девушки вдруг заставила меня улыбнуться, глядя в черные глазки-бусинки. — Ты назвала их в честь бурундуков, и ты сюсюкаешься с ними, Селина. Они покинут это место, а их доверие к людям может сыграть с ними злую шутку. — Я знаю, стараюсь держать их подальше от себя, но… они никогда меня не боялись. С самого первого дня я приношу сюда еду и воду, думаю, они приняли меня за свою маму, — мелодично засмеялась девушка, поглаживая большим пальчиков шерстку. — Это Чип, и он будущий альпинист. Пока мы шли назад в аудиторию, Дикинсон, не умолкая, рассказывала мне об опоссумах, как о самых близких существах для неё в этом месте. Суббота в пансионате — день посещений, и пока ко всем приезжали члены семьи или друзья, Селина уходила в рощу для того, чтобы провести время со зверьками. К ней не пришел никто, ни один человек не захотел увидеть девушку. Она одинока. И нахальное поведение лишь способ прикрыть те чувства, в которых она варится с начала учебного года. — Возможно, для вас это глупо, мистер Бибер, но эти зверьки — это всё, что у меня здесь есть. Я буду скучать по ним, но так же буду горда, когда они окрепнут для того, чтобы жить самостоятельно и убегут. — Селина спрятала искреннюю улыбку, отвернувшись. — Животные лучше людей. — Почему? — У них нет ненависти, нет осуждения, они любят просто за то, что ты есть. — девушка пожала плечами. — Если бы у людей были такие сердца, мир стал бы прекрасным местом. Если бы у людей были такие сердца, как у Селины Дикинсон, я бы снова поверил в человечество. Следующие несколько часов прошли так же, как предыдущие четыре недели. Селина сдала устный экзамен по истории, продолжая намывать пол за опоздание. Спустя несколько задранных юбок, я начал подозревать, что всё делается девушкой умышленно, ветер здесь ни при чем. Она начала играть в опасную игру, дразнилась, заманивала на то, с чем могла не справиться. Я дернулся на стуле, подмечая, что в брюках ниже пояса стало жарко и натянулась ткань. Каковы бы ни были ее намерения, я должен приструнить это прямо сейчас! Но мой контроль угас, член стал твердым, словно камень, уже не в первый раз за день, и я не мог подойти к студентке, не мог подойти к кому-либо со стояком, поэтому, сцепив зубы, я перевел взгляд на экран компьютера и предпринял попытку переключиться на план завтрашних уроков. Девушка закончила, сложила инвентарь в шкаф и развернулась, уперев руки в бедра. Возможно, я пытался раздуть проблему из ничего. Всё шло более менее хорошо, девушка постепенно становилась спокойнее, привыкала к своему положению. Я пробежался рукой вдоль своих волос, делая глубокий вздох. Дикинсон не разрушит то, что я с таким трудом построил за эти годы. — Я закончила, что теперь? Селина подошла к учительскому столу и, взяв ручку, начала крутить её в руках в той изящной манере, что так чертовски завораживает. Словно смотришь на то, как балерина надевает свои пуанты или гейша наливает чай. Но под этим спокойствием скрывалось больше, и я прекрасно это осознавал. Скрывался циклон, спрятанный в яичную скорлупу. Неудивительно, если рано или поздно оболочка даст трещину. — Теперь обсудим твое поведение. Помимо всех твоих проступков, твоя жалкая попытка привлечь к себе внимание, обнажаясь, с треском провалилась. — девушка замерла, любопытно оглядывая меня. Я вцепился в неё взглядом в ответ, закинув ногу на ногу. — Привлечение внимания? Серьезно? — Верно, Селина, твои намерения изначально провальны, я не подросток и прекрасно понимаю, что именно побуждает тебя это делать. Неуверенность в себе и одиночество. — Хорошо, отец Джастин, — Дикинсон передернула плечами и положила ручку на место. — Вы думаете, что внимание — это что-то плохое? Что это нечто греховное, словно… прелюбодеяние, но разве потребность во внимании не является неотъемлемой частью человеческого бытия? Что такое брак без внимания супруга? Что такое священство без внимания к молитвам? — девушка подняла брови. — Разве внимание, как дар, не является одной из самых значимых вещей, которые люди дарят друг другу бескорыстно? Она возвышалась надо мной, подперев ладонями стол, и смотрела прямо в глаза. Мозги, надо сказать, у неё работают прекрасно. Каждый проведенный с ней день был словно экстремальная поездка с крутыми склонами и непредсказуемыми поворотами. Официально ещё никогда в жизни я не испытывал такого душевного и физического возбуждения. — Да, — я прочистил горло. — Но показывать задницу учителю — это поиск негативного внимания. — Негативного? А что вы считаете негативным? Мое тело или мои трусики? Вы уже видели их раньше, когда заставили снять… А может, вы считаете негативно то, что находится под ними? — Не искажай мои слова, Селина, — мой твердый голос заставил её отступить на шаг назад. — Ты ищешь того, чего я никогда тебе не дам. Я не буду за это наказывать, можешь идти, но хочу, чтобы ты расценила это, как предупреждение. Я больше никогда не хочу видеть твое нижнее белье. Я отвернулся, переключив внимание на экран. Дикинсон, скривив губы, направилась к двери, бросив напоследок: — В одном вы были правы, мистер Бибер. Я одинока. Когда девушка выскользнула в коридор, я почувствовал, как новое неприятное ощущение начало расползаться внутри и пробрало до самых костей. Я не знаю, как назвать это чувство, но знаю, что мне нужно, чтобы Селина вернулась. — Селина! — выкрикнул, слушая, как шаги снова приближаются к кабинету. Как только девушка показалась в дверях, я открыл ящик стола и достал оттуда уцелевший айфон последней модели. — Продиктуй свой номер. Девушка свела брови на переносице, называя цифры, пока я набирал ей сообщение. — Скоро праздник Зимы. Возможно, кто-то из твоей семьи захочет приехать на него, — я передал ей смартфон. — Или привезет платье. — Но вы же выкинули его… — Он уцелел. — точнее, я подобрал его под окном в тот же вечер и отнес для того, чтобы заменить экран. — Ты можешь писать мне в любое время, я не хочу, чтобы кто-то из моих студенток чувствовал, будто одинок. — Спасибо, — Дикинсон на пару секунд уставилась на смартфон, и на губах расползлась наглая ухмылка. — Но не беспокойтесь, мистер Бибер, у меня всё будет хорошо. Всякий раз, когда я хочу сдаться, вспоминаю, что вокруг меня много мудаков, которых нужно разочаровать. Без сомнения, она имела в виду и меня. Безусловно, Кэролайн так же входила в этот список, как и все желания её матери. Дикинсон, подняв подбородок, выпорхнула из кабинета, а я понял, что буду рад, если у неё выйдет забрать бразды правления над своей жизнью. Я болел за неё, даже будучи одним из этих мудаков, стоящих у неё на пути. Боже, обрати на неё внимание, дай ей надежду, как много раз давал мне. Я продолжил работать, сжав четки свободной рукой, сжав крепко, будто амулет, способный защитить от нежелательных и постыдных мыслей.

От лица Селины

— Ты выглядишь так, будто прошла войну, Сэл. — Ты же знаешь маму, поэтому… можно и так сказать. — я прижалась щекой к груди Итана. — Я скучала. Брат приобнял меня за плечи и повел по дорожке из гравия. После чудесного воскрешения айфона прошло пять дней. Как только вышла из кабинета, я сразу же написала Итану, ответив на две сотни сообщений. Свежий, прохладный воздух остудил пылающие щеки. Мы приземлились на одну из скамеек, подальше от остальных людей. Все девушки провели нас взглядом, наблюдая за Итаном так, словно он самый лакомый кусок от пирога. Все, кроме Невады Хильдебранд, я не видела её после отстранения от занятий, но Кэрри сказала, её должны вернуть в эти выходные. — Когда ты перестала отвечать, я позвонил маме… — Не говори ничего, я угадаю… Она сказала, что со мной всё в порядке, верно? Сказала, чтобы не названивали. — Верно, — я нашла глазами Бибера и, прижав средний палец к губам, натянуто улыбнулась священнику. Братец уставился на меня, а после на мужчину, проследив за моим взглядом. — Это отец Джастин, мой учитель. — Он странно на тебя смотрит. — Итан встал со скамейки и направился к нему. Иисусе, мой брат был слишком наглым и не менее болтливым, чем я. Это ужасная идея. — Пойдем, поздороваемся, я хочу с ним познакомиться. — Просто помни, — я бежала за ним трусцой, не поспевая. — Ты уедешь, а я останусь здесь. Он плохо реагирует на неуважение, пожалуйста, веди себя… хорошо. Мы подошли к Биберу раньше, чем Итан успел ответить. — Здравствуйте, Итан Дикинсон, — представившись, брат протянул руку и, схватив меня второй, прижал к себе. Боже мой, Бибер сейчас решит, что я нажаловалась. Точно решит. — Здравствуйте, — священник не шелохнулся. Они стояли друг напротив друга, одинакового роста, телосложения, разве что, у Бибера разворот плеч внушительнее. — Итан, не надо, — шепотом говорю брату, пока они смотрят друг на друга. Итан опускает руку, так и не дождавшись ответного жеста от священника. — Ничего страшного, Селина, возможно, угрозы твоего брата будут более интересными, чем угрозы миссис Дикинсон, — священник наклонил голову и проговорил с леденящим душу безразличием. Конечно, он сразу понял, для чего Итан подошел к ним с таким выражением лица, будто сейчас переломит его через колено. Иисусе, я просто не хочу скандала. — У нас разные причины, мистер Бибер, — вдруг спокойно проговорил брат. — Я хочу, чтобы вы знали: моя сестра — весь мой мир, и сейчас она под вашей ответственностью. — Я опустила голову, пряча улыбку. Боже мой, мне так нужна эта поддержка. — Одна её жалоба, и я заставлю вас за всё ответить. Дерьмо. Итан, дернув меня за руку, повел к узорным воротам. Типичный Дикинсон — забрал последнее слово в перепалке и просто ушел. Я уж собиралась открыть рот и зашипеть, недовольная угрозами, как прямо за спиной услышала голос Бибера: — Вы её недооцениваете. — Итан резко остановился, заставив меня запнуться, и развернулся на месте. — Если с ней что-то случится, она не будет нуждаться в вашей защите, Итан. Ей важно, чтобы вы были на неё стороне, но защитить она себя сможет. В ней больше свирепости, чем в нас двоих вместе. Священник сцепил руки за спиной, смерив меня взглядом, а мой желудок словно вверх дном перевернулся, трепеща от прозвучавших слов. — По крайней мере, он не идиот, — пробормотал Итан, а затем, согласно кивнув, решил молча удалиться. Поразительно, на моей памяти Джастин только что заткнул второго Дикинсона. — Мама угрожала ему? — Пыталась. — я шла рядом, смотря на задумчивое лицо брата. — У неё не вышло. — Он хороший преподаватель? Я хмыкнула. Наверное, сейчас не лучшее время для рассказа об испорченном бриллиантовом браслете. — Ну… Он строгий, требовательный, а уровень эмоциональности у него, как у гроба. Но он умный, не могу сказать, что он позволяет себе лишнего. Ты же знаешь, я просто так это не оставлю, не переживай за меня. — Я знаю, — застонал парень. — Но… как-то горько осознавать, что ты здесь совершенно одна, в одиночку себя защищаешь. — Я не одна, Итан, я знаю, что ты приедешь по первому же звонку, готовый настучать священнику по голове, — я усмехнулась, оставив на губах улыбку. — Всегда, Селина, всегда звони мне, поняла меня? Я кивнула, впервые в жизни не собираясь нагружать брата своими проблемами. Между «быть одному» и «быть одиноким» большое и жирное упущение. Всегда. Я не собиралась давить на больное и рассказывать, насколько мне здесь плохо, Итан начнет вмешиваться, это только усложнит и без того непростое занятие. — Кстати, что за праздник Зимы? — парень подмигнул группе второкурсниц, и я усмехнулась, услышав хихиканье за спиной. — С кем ты на него идешь? — С парнем, он твой ровесник. — Я уже его ненавижу, — застонал Итан, заставив меня захохотать. — Он из семьи Кенсингтонов. Брат остановился, заставив меня заглянуть ему в лицо. — Такер? Я кивнула. — Он пригласил меня пару дней назад, после мессы. Я дала ему свой номер, и он прислал мне фото члена, — я хихикнула, поджав губы. — Я уверена, что после праздника от постарается меня трахнуть. — Я убью его, — лицо Итана, действительно, приобрело убийственные оттенки красного, заставив меня снова захохотать. Парень осмотрел окрестности, словно желая, чтобы Такер появился, и он смог исполнить свою угрозу. — Итан, Иисусе, давай не будем говорить об этом? Я перевела взгляд за спину брата и увидела отца Джастина, приветствующего членов семей учащихся. Одна из них, симпатичная, пожилая женщина, протянула ему руку и кокетливо улыбнулась, а мужчина сжал её пальцы и посмотрел таким взглядом, что та, даю сотку баксов, уже намочила трусики. Словно почувствовав мой взгляд, Бибер уставился на меня, и его глаза, ореховые, холодные, вцепились в мое лицо. — Как часто ты видишь Такера? — спросил Итан, привлекая мое внимание. — Я пошутила про фото члена, Итан. К тому же, отношения с парнями жестко контролируются, и если он сместит при танце свою руку с талии, он лишится этой руки. Возможно, именно отец Джастин её и вырвет, он безжалостно следит за этим… — Это хорошая новость, — выдохнул парень. — Я привез тебе кое-что, Сэл. — Пожалуйста, скажи, что это шелковая наволочка, — застонала я, приподнимая подбородок. — Возможно, — губы брата растянулись в улыбке. — Вообще, я забил твоим дерьмом всю свою машину, моя девушка помогала всё собирать, а также она выбрала тебе платье для праздника… ну, конечно, про шелковую наволочку никто не забыл. — Итан… — я взяла его за руку, переплетая наши пальцы и часто заморгала, стараясь прогнать пелену из слёз. — Спасибо… Спасибо, что приехал, спасибо за всё… Когда я познакомлюсь с твоей девушкой и смогу поблагодарить её? — Думаю, она приедет к нам на Рождество. Поехать на праздники домой у меня вряд ли получилось бы. Это возможно при двух вариантах: если Бибер отправит моей матери отличный отчет или если меня исключат. Я с треском проваливала оба. — Хочешь познакомиться с Чипом и Дейлом? Я ударила брата плечом о плечо и, схватив за руку, повела в нужном направлении со счастливой улыбкой. Итан провел со мной весь день, и провел бы больше, если б его уже не выгоняли с территории кампуса. Этот день смело можно записать в один из счастливых во всей моей жизни. Завтра брат должен улететь в другую страну, и шанс увидеться с ним до Рождества чертовски мал. Возможно, это и к лучшему, мне нужно прокачать навык соблазнения, учитывая, что соблазнять я пыталась гребанную кирпичную стену. Бибера будто невозможно сломить, если у него вообще было к кому-либо сексуальное влечение, то мужчина похоронил его под бетонными плитами. Вечером, когда я осматривала новые вещи и укладывала их в шкаф, раздался стук в дверь. Не дождавшись моего одобрения, в комнату ввалилась Невада, пребывая явно не в лучшем расположении духа. — Я занята, Невада. Что тебе нужно? — Поздороваться не хочешь? Это меньшее, что ты можешь сделать, после того, как из-за тебя меня отстранили. — Что? — я свела брови на переносице, поднимаясь с кровати. — Это ты рассказала отцу Джастину об утреннем богослужении, — подвела черту девушка. — Ты ошибаешься, — я пожала плечами, укладывая топ с пайетками на полку в шкаф. — Девушки смотрели на него не первый год, а потом появилась ты, и это ты, блять, ему всё рассказала! Я могла бы рассказать правду о том, что это Кэрри на них настучала, но… — Я не стукачка, — я взяла с кровати белоснежную рубашку и принялась надевать её на плечики. — Такер сказал, что мистер Бибер теперь бегает на стадионе с футбольной командой… Может, он просто решил сменить место для тренировок. — Только не начинай про Такера, — девушка развела руки в стороны. — Между прочим, он встречался с Алисой, но ты и тут умудрилась всё испортить. — Я не собиралась уводить у неё парня, Невада, я даже не знала, что они вместе, и о пускании слюней я тоже никому не говорила! — Это ты рассказала про таблетки… — Что?! — Не прикидывайся дурой, Селина! Ты рылась в нашей комнате, взяла у Алисы печенье, именно тогда ты увидела их, правильно?! — девушка указала на меня пальцем, повышая голос. — Из-за тебя меня отстранили на две недели! — Ты сильно ошибаешься, просто остановись… — Ты много времени проводишь с отцом Джастином. — Да, он мой учитель, в этом ничего такого нет. — я шагнула к дверному проему, заставляя девушку пятиться в коридор. — Приятного вечера, Невада. Где-нибудь за пределами моей комнаты. — Я этого не забуду, сестра Итана. Девушка вышла в коридор и, цокнув языком, осуждающе взглянула на меня перед тем, как скрыться из вида.