заключённый

Глеб просыпается где-то на полу их с Сашей съёмной квартиры. Вокруг валяются бутылки из под разных крепких напитков, использованные шприцы и пустые зиплоки. Сколько он спал никому было непонятно, может сутки, а может и пять минут. Схватив со стола полупустую красного полусладкого, покачиваясь плетётся на кухню. В коридоре ситуация тоже не лучше, привычный бабушкин ковёр прожжён сигаретами, везде валяются окурки и всё те же шприцы. Бабушка, которая сдавала им квартиру, даже не задумывалась о том, что тут ежедневно собирается притон. Её дорогущие ковры уже давно приняли состояние самых обычных тряпок, обои в саже после мелкого пожара в коридоре, дверь уже вот-вот развалится. Про остальные комнаты вообще лучше молчать, там ситуация ещё хуже. Ясюкевич постоянно на работах и времени на уборку у него нет, а Глеб бесконечно в трипах, и убираться просто не в состоянии. Так что их квартира была похожа на бомжатник, а не на приличное место. Хотя приличными вещами тут никогда и не занимались. – Карат, где мой вес? – Наркотики отбили память полностью, поэтому он спрашивал у Саши даже банальные вещи, по типу: "Где находится туалет." Саша выходит из спальни, протягивая пакет с зиплоками на продажу, и идёт на кухню налить себе кофе. Он уже не возникал на такие состояния своего парня, привык, просто терпит все истерики. Вот и начинается новая, Глеб недосчитался трёх грамм. – Где, блять, наркота? Куда ты её дел? – Прямо из коридора кричит парень, постепенно направляясь на кухню. – Карат, я тебя спрашиваю, где мои наркотики? – Я не знаю, кис, я ничего не трогал, ты же знаешь. Всё, что было, я тебе принёс. – Яскевич наливает себе кофе и спокойно присаживается за стол. – Ты пиздишь мне. Ты пиздишь, блять. Ты спиздил мои наркотики, Саша. – Он подлетает к своему парню, хватает его за футболку, заставляя встать, трясёт его со всей агрессией. Глеб не знает меру. А еще он очень быстро раздражается, настолько, что ему хватит и одного слова для ссоры. – Глеб, ты меня слышишь? Я не знаю. Не знаю. Я ничего не трогал. – Пиздишь. – Лишь кричит тот, совершенно не слушая собеседника, для него его слова просто звуки. – Ты спиздил мои наркотики, где они? Говори, где. – А потом начал открывать все возможные полки, скидывать на пол крупы, хлеб, стаканы, тарелки. На пол летело всё, что попадалось под руку. – Куда ты спрятал вес? – Кис, успокойся, пожалуйста, я не знаю. – А после всё как в тумане, крики, рукоприкладство. На полу валялись теперь не только осколки и еда, но и оторванные куски от дверей шкафчиков, которые Викторов со всей силы кидал в стены. В какой-то момент Саша попытался его успокоить, подойти и обнять, но лишь получил сильный толчок в живот, что аж отлетел к противоположной стене. Это разозлило Глеба просто невыносимо, он сорвался на еще больший крик, буквально срывая голосовые связки. – Не трогай меня, сука. – А затем замахивается и теперь уже в Карата летит та самая бутылка из под вина. Но Глеб значительно не рассчитал угол полёта и стекло, с звонким треском, разбивается об голову парня, оставляя след от содержимого и крови на стене. Тело медленно сползает по стене вниз, пачкая кровью особо весёлые, голубые в белый цветочек, обои. А Глеб не успокаивается, продолжает ругаться уже с мёртвым парнем. Бьёт его по щекам, чтобы услышать от него хоть что-то, пачкая брызгами крови себя и всё вокруг. Сколько еще он кричал, непонятно, но бригада полиции приехала спустя полчаса. Соседи еще давно услышали сильные крики и падающие предметы, поэтому вызвали наряд. Глеба повязали сразу же, а тело похоронили как неопознанное, ведь родственников у Саши не было.