заключённый

Судья возвращается в зал суда для оглашения приговора. – Провозглашается приговор суда: Признать гражданина, Викторова Глеба Остаповича, виновным в совершении преступления, предусмотренного ст. 105 и ст. 228.1 УК РФ, и назначить ему наказание в виде лишения свободы на срок пятнадцать лет.

***

Только пару дней назад Серафим вышел с двухнедельного отпуска, а его уже прикрепили надзирателем к одному парнише. Он сначала вообще не хотел браться за это, даже ходил к начальству, чтобы попросить убрать его, но в ответ ему лишь пообещали хорошую премию, так что согласиться буквально вынудили. Если честно, то он и вовсе никогда не был надзирателем в частных камерах, было совершенно неясно, почему именно его поставили на эту "должность". Выйдя на смену ранним утром, первым делом Серафим решил осмотреть свой рабочий уголок. Небольшой столик, на который поместится лишь парочка бумажек, телефон и кружка с кофе; до жути неудобный стул, и на этом всё. В такие камеры отправляли особо буйных заключённых, которые наносят вред сожителям. А парень за решёткой, видимо, был похуже всех остальных, раз с него даже наручники не сняли. Выглядел он как-то помято, создавалось ощущение, что тот вообще не спал. На руках царапины, камеру и вовсе разгромили в хлам. Стоило только Серафиму присесть, как издался тихий хриплый голос. – Эй, начальник, сними с меня эту хуйню, а. – Прохрипел Глеб, потихоньку подползая к решётке и осматривая нового надзирателя, протягивает руки в наручниках. Вступать с ним в диалог ни в коем случае было нельзя, но и игнорировать навязчивого парня тоже было глупо, поэтому полицейский отвечает ему лишь одной фразой. – Если будешь нормально себя вести, то сниму минут на двадцать. – Да нормально я себя веду, они все пиздят на меня. – Но ответа он уже не получил, ну не положено разговаривать. Через пол часа обстановка накалялась, парень за решёткой всё никак не успокаивался, поэтому был только один выход - расслабиться парочкой сигарет. Серафим достает одну из пачки, закуривает, предварительно отвернувшись от камеры. А Глеб чувствует запах сразу же, ему же курить не дают, а ломает его ужасно. – Дай мне подкурить тоже. – Наглеет тот. – А по ебалу тебе не дать? – Возникает Сидорин, уже начиная выходить из терпения, но всё же остатки сигареты засунул ему в рот, дабы словить хотя бы минуту тишины. Правда надолго заткнуть его не удалось, сделав лишь одну тягу, Глеб выплёвывает сигарету, ведь руки крепко сковывают наручники и сделать еще одну тягу не выходит. – Спасибо начальник. – Мило улыбается тот. – А че ты злой такой? Я вообще-то очень интересный собеседник, поговори со мной, а. – Но в ответ снова тишина, никто с ним вести диалог не собирался. – А зовут тебя как? – Спустя пару минут снова начинает свою шарманку Глеб. Сначала отвечать ему не хотелось, но не отстанет же, поэтому через какое-то время Серафим заговаривает с ним. – Серафим Владимирович. – Ааа, Сима значит. – Ехидно улыбается заключённый, его улыбка, если честно, раздражала безумно. – Ну очень приятно, будем знакомы. Только я так нормально и не покурил, поэтому буду с тобой разговаривать. – А этого Серафиму ну уж очень не хотелось, поэтому парень буквально вынудил его открыть решётку и отстегнуть наручники для того, чтобы покурить. Сидорин вытаскивает пачку Винстона с двумя кнопками, подкуривает и передаёт сигарету Глебу. – Если будешь нормально себя вести - будешь курить по одной сигарете в день. – В интересах Серафима было успокоить мальчика, и как можно быстрее отправить в обычную камеру, поэтому он уже шёл на всевозможные уступки. – А ты добрее, чем другие. Ты со мной надеюсь надолго? – До того момента, пока тебя не переведут в общую. – Ну и прекрасно, ты мне нравишься. – Снова лыбится кучерявый. Он явно доволен ситуацией намного больше, чем Сидорин. Как только Глеб докурил, камеру снова закрывают, только наручники полицейский решил обратно не одевать, пусть немного отдохнёт. – А ты знаешь почему я тут сижу? – Подлезает через какое-то время к решётке парень. – Не знаю и знать не хочу, мне это не интересно. – А я хочу, чтобы ты знал, я очень люблю разговаривать, не расстраивай меня. – Мне совершенно нет разницы расстроишься ты или нет. Разговаривать с заключёнными запрещено и точка. – Я разрешаю со мной разговаривать, давай дружить? – Я не понял, тебе обратно наручники нацепить или ты сам успокоишься? – Глеб и правда успокоился, только лишь минут на пятнадцать, на большее его видно не хватило. – А я всё равно расскажу. – Вновь широко улыбается парень. – Короче я наркоман, а ещё убил своего бывшего. А если бы не убил, то не сидел бы тут. Я уже пять лет торгую и ни разу не попался, а соседи уроды. Они вызвали ментов на крики, вот меня и загребли. Жалко, конечно, Сашу, он бы меня откупил и вы бы все меня больше не увидели. Вообще не понимаю зачем меня сажать. Многие менты сами употребляют, и им ничего, а я тут сижу. Так еще и один, как отброс. – О себе думай, не твое дело кто и где употребляет, раз тебя посадили, значит так надо. – В более строгом тоне говорит Серафим, ему крайне надоели все эти бредовые разговоры, хотелось просто отдохнуть и расслабиться. – Хватит на меня ругаться. – В ответ обиженно тянет кучерявый. – Мы же хотим с тобой дружить. А хочешь я помогу тебе расслабиться? Я тебе минет, а ты меня быстренько отпустишь, давай? В этой ситуации только одни плюсы. – Ты сейчас по ебалу получишь, сиди и молчи. – Такое поведение уже точно не устраивало, что это за недо-взятка. – Не, по личику не надо, лучше сразу в рот. – А Глеба реакция лишь веселила, поэтому широко улыбаясь, он вытаскивает язык. Только таким действием он еще сильнее разозлил полицейского, настолько, что тот встал из-за стола, открыл камеру и позволил себе пару раз ударить парня в челюсть. После чего вновь нацепил на него наручники и вернулся за свое рабочее место. – Если еще раз услышу что-то подобное, то получать будешь в два раза больше. Надеюсь ты меня услышал.