Яма 95

      Пробуждение выдалось скверным. Чуя с трудом разлепил веки, под которые будто засыпался песок. В этом едва видимом пространстве он различил родную морду Клауда, с недоверием обнюхивающего его.       — Живой, — заверил он, лишая подозрений. Голос вышел грубым, резким, заспанным, а горло саднило.       Клауд подал голос.       — Я тоже думаю, что жаль, — ответил Чуя, зная, что Клауд бы никогда не имел в виду именно это.       Грузно вздохнув, Чуя с не меньшим трудом перевернулся к стене. Он издал кряхтение, осознавая пронизывающую его боль не только в глазах. Казалось, болело всё. Воспоминания прошедшей ночи выветрились из головы напрочь. Так что, пока он пялился в стену, лёжа на матрасе в квартире на минус первом этаже, он никак не мог сформировать причину нынешних страданий.       Позже стало ясно: похмелье.       Клауд подал голос ещё раз, и Чуя постарался вспомнить, когда последний раз кормил его. Пришлось подняться. Именно тогда голову будто пробили стрелы, а мир перед глазами растёкся в линиях. Чую мутило. И первую попытку подняться на ноги он благополучно оставил, падая на удобную подушку обратно.       Он словами попросил Клауда немного подождать, пока он соберёт себя по частям. Глаза уже были полностью открыты, когда он глубоко вдохнул и скривился. Болело всё так, будто его били металлическими трубами. Но это сравнение, а причина неизменно не торопилась быть пойманной в воспоминаниях.       Толчком к действию стал отзвук когтей Клауда по паркету. Клауд куда-то уходил, и Чуя приложил усилия, чтобы повернуть голову и проследить за ним.       После Чуя натёр глаза, — отчасти стараясь вытянуть из них призрачный песок, приносящий боль, — отыскал в себе силы и поднялся, лавируя из стороны в сторону болезненной походкой и держась за стены как за необходимую опору.       Таким образом он дополз до кухни. Невероятного труда стоило шарить по полкам, выискивая корм для пустой миски Клауда. Еды для него вовсе в квартире не нашлось. Чуя вздохнул и пошарил по карманам, только теперь понимая, что спал прямо в чёрных джинсах, в которых вчера… нет, чем он занимался, вчера вспомнить так и не удалось.       Он решил, что для сбора картины прошедшего времени ему нужно пиво. Оно поможет с похмельем, а где облегчение боли, там и способности мыслить чуть яснее. Именно так, по мнению Накахары, причинно-следственная связь должна была найтись и стать ему доступной. Вот только возвращаясь к тому, как он шарил по карманам деньги, строго откладываемые на бензин… их он не нашёл. И тихо выругался под нос. Куда он потратил наличку вчера? Никаких ответов в голове не находилось.       Поиск телефона стал приключением. Учитывая стабильно ноющую боль преимущество в голове, в остальном — и по всему телу. Также ломили ноги. Сгибаться, чтобы проверить низкие пространства, было сложно. Но с этим заданием Чуя справился.       Телефон ему нужен был, чтобы проверить баланс карты, выданной на работе для зарплаты. На том всё: болтать ни с кем не хотелось. С кассиром в магазине тоже, поэтому Чуя только гаркнул: «Спасибо» на выходе. Ни «здравствуйте», ни «до свидания», он торопится пить пиво, некогда ему вот это вот всё.       Чуя наполнил миску Клауда и почесал его за ушком. Только потом открывая себе бутылку пива. Стоя прямо в кухне, то есть вообще не меняя местоположения после возвращения в квартиру, он в темпе сделал несколько глотков. И уставился перед собой, прикидывая, насколько холодное пиво в руке помогло. Показалось, что ни насколько. Так что пить он продолжил. Ещё раз отследил телефон, брошенный на стойке с момента осознания победы — вменяемого на покупку баланса карты.       Стоять стало невыносимо сложно, и Чуя скатился вниз по тумбе. Усаживаясь на пол рядом с Клаудом, сразу отвлёкшегося на него от миски. Чуя не нашёл в себе сил как-либо отреагировать и просто отвернулся, продолжая добивать пиво. Он предусмотрительно взял четыре бутылки. Первая улетела за секунды, Чуя даже не заметил, как это произошло. В идеале стоило бы покопаться в аптечке, откуда ранее они с Дазаем таскали пластырь Чуе на щёку. Вот это Чуя вспомнил, а что было вчера — нет. Избирательная память.       Чуя так же удачно вспомнил, что Осаму мудак. И открыл вторую бутылку пива. Которую успел добить до половины, когда телефон на стойке разразился входящим вызовом. Болтать неизменно ни с кем не хотелось.       С другой стороны стойки это выглядело как… сначала рука цепляется за край, а уже после с этой опорой равняется Чуя с пивом и нахмуренными бровями. Выпрямиться и изучить экран стоило труда снова. Вообще всё стоило труда.       Прочитав контакт, Чуя нахмурился сильнее и с подозрением, как в замедленной съёмке, повёл бутылку ко рту. Что абоненту вообще нужно от него? Последний раз они созванивались, когда Чуя, Осаму и Клауд спали в машине. Тогда Чуя провёл Дазая, заставив уснуть обратно после собственных признаний, и вывалился из салона на перекур, между делом перезванивая Майку.       Чуя потупил в загоревшийся экран ещё немного, припоминая что-нибудь ещё. Майк занимал ему денег, когда Осаму удрал в штаты, а Чуе нужны были деньги на симку и интернет. Майк сказал, что Чуя может не отдавать те деньги, или Чуя только что придумал это, и Майк звонит напомнить про долг? Или звонит высказать, какой он мудак, тоже лишившийся Дазая даже со своим стремлением оплатить операцию? Чуя вспомнил их встречу возле колледжа, когда он словами старался опустить и обесценить стремления Майка. И если тот действительно такой злопамятный…       Предположения закончились, и Чуя лениво принял вызов, даже не подбирая телефон в руку. Он поставил на громкую, не переставая хмуриться, и ожидающе молчал.       — Как дела, чувак? Не испугался своего отражения?       В голове началась перезагрузка, явно отразившаяся на выражении лица Накахары. Он понял, что не заглядывал сегодня в ванную, а кассир косился на него с долей отвращения или типа того. В зеркало Чуя себя ещё не видел, и этот факт не помог разобраться в произошедшем.       — Ноги не болят? — добавил Майк.       Чуя перестал понимать вообще что-либо. Потому что да, это было так, и причин отыскать до сих пор оставалось невозможным. Теперь Чуя понимал, что помимо всего тела, всё же ноги болели сильнее в сравнении.       — Эй, ты воскрес там, нет, или мне перезвонить? — не дождавшись ответа, Майк с настороженностью затараторил. — Может, ты случайно принял. Хотел вытянуть руку, потянуться, и шлёпнул по экрану…       Чуя прочистил горло.       — Что вчера было?       — О… Живой!       Чуя непроизвольно отвлёкся на Клауда, обнюхивающего его спящего немного ранее. Откуда столько сомнений-то в его живучести…       — Я нихера не помню, — признался Чуя в телефон.       — У-у-у, — протянул Майк, после усмехаясь. — А я помню. Знаешь, что я помню? Много чего на самом деле, но… Прикинь. Ты назвал меня хорошим чёрным! Блять, дословно, клянусь!       Он коротко рассмеялся. Лицо Накахары блеснуло относительным пониманием, и он даже открыл рот, бегая глазами по стойке. Начало проясняться.       Вчера он был в баре с Гвоздём — чёрным парнем с работы.       — Хорошо… — Чуя задумчиво покивал самому себе, после встрепенулся. — Нет, подожди… Ты как там оказался?       — Где? В полицейском участке?       — Что?.. — Чуя часто заморгал.       — Доброе утро, Тюя. Я забрал тебя из ментовки под залог.       Чуя неизменно не мог обработать услышанное, но машинально поправил:       — Чуя. Меня зовут Чуя, а не…       — Оу. Да, мужик, прости. Давно не слышал твоё имя. Ну, типа в больнице Осаму часто трещал о тебе, я на слух и запоминал, но времени уже прошло много, сам понимаешь.       — Угу…       — Именно за это ты и назвал меня хорошим чёрным, — Майк похихикал. — Ладно, не буду тебя стебать. Я видел, что ты надрался в слюни. Но… у тебя не возникло вопросов к лицу и ногам?.. Там синяки должны быть такие… ну, знаешь, неприличные. Если на улицу выйдешь — всех распугаешь.       Чуя потрогал лицо пальцами, после приложил бутылку пива к местам, которые отозвались на прикосновения самой сильной болью.       — Я подрался с кем-то?..       — И да, и нет… — задумчиво ответил Майк. Продолжил только после небольшой паузы: — Как мне рассказали, забрали тебя за хулиганство. Ты кричал в баре, потом ударил то ли бармена, то ли охранника, я этот момент не особо запомнил. Короче, драку, да, ты затеял. Но там никто тебя не бил в ответ.       — Я не понял.       — Ну… Вместо того, чтобы поддержать драку с тобой чувак вызвал копов. И тебя забрали в участок. А там… ты правда не помнишь?       — Вообще упоминания копов и участка не было в голове…       — Окей. С твоих слов расскажу. Тебя били дубинкой, потому что ты либо был под чем-то, либо им так показалось, и они хотели расколоть тебя. Ты мне сам это рассказывал, когда мы на улицу вышли.       — Под чем-то? — Чуя нахмурился.       — Наркотики, — просто, без уточнений пояснил Майк.       Чуя медленно отставил бутылку на стойку. Он перестал хмуриться, как только его догнали воспоминания — вырванными из общей картины моментами, как вспышки. Сразу тогда он понял, куда исчезла его «наличка на бензин» из карманов. Он вспомнил, как оставлял стакан в туалете, осматривался в тон незнакомому парню и запирался с ним в кабинке, чтобы…       Чуя поставил локти на стойку и лицом упал в ладони.       — Блять…       Да, он вспомнил, как перечеркнул свою трезвость.       Это не чувствовалось так, как с Дазаем в первый день нахождения в Канаде. То было мимолётным развлечением, и как будто стереть этот факт из организма было проще, чем теперь.       — Да, хреново дело, — поддержал разочарованную эмоцию Майк. — Ну, знаешь. Вытащить тебя получилось. Можно вопрос?       Чуя поднял голову, переставая лежать в ладонях, и уставился на телефон.       — Какой? — недоверчиво уточнил он.       — Кто такой Марк?       Чуя вдохнул и задержал набранное в лёгких. Мгновения он молча пялился в экран. А после протянул руку и многократным нажатием сбросил вызов.

༒

      Тогда Чуя отправил Майку сообщение: «Я тебе что-то должен?», подразумевая сумму залога, за который он забрал его из участка. На сообщение Майк не ответил. И больше не звонил. В тот день Чуя не помнил, чтобы делал что-то ещё, помимо поглощения пива.       Когда подошло время выходить на работу, он вспомнил, что на ту встречу с Гвоздём ехал на своей тачке. Которая так и осталась на парковке того бара. Вход туда ему теперь, должно быть, запрещён. Неудивительно.       Короче, Чуя всё ещё чувствовал себя пьяным, когда надел медицинскую маску — какие они таскали с Дазаем в отеле после побега — и погнал на работу на автобусе. Вид у него неизменно был помятый, а что касается намёков Майка — синяки налились и сделали лицо опухшим. Ну, и за походом в душ Чуя, наконец, обнаружил гематомы на ногах. От дубинки, понятно. Стоит зафиксировать это в памяти. На самом деле, не исключено, что отпустить его так же помогла рана на плече. Кто бы из копов стал разбираться в этом?..       На работе он не снимал маску, чтобы не травить перегаром коллег. Одного из них он поймал, чтобы спросить про Гвоздя. Ответом ему рассказали, что Гвоздь на работу не вышел, хотя у них одна смена, и это выглядело странно. Мог ли Чуя что-либо начудить, вредящее Гвоздю? Не то чтобы тот заход в бар Чуя вспомнил от и до, так что это предположение не получило развития.       На работе Чуя часто бегал на перекур и думал, как бы ему сдохнуть. Каждая секунда существования давалась настолько тяжело. Но он быстро вспоминал про Клауда и его пустую миску. Надо работать, чтобы кормить Клауда. Чуя не может забить на работу как минимум ради ни в чём не виновного Клауда. Туда же — алкоголь надо покупать за деньги. Вынести его сложнее, чем небольшие пакетики корма для Клауда.       Неважно, Чуя доработал ту смену. И перед возвращением в квартиру зашёл в магазин. Его тошнило на работе, так что он понял, что ничего там не ел. И продуктовая его корзина включила в себя не только корм и алкоголь, но ещё и… нормальную еду? Ну и ну.       Параллельно распивая пиво, Чуя принялся жарить купленные грибы. Он их лопаткой для жарки туда-сюда по сковороде. После отвлечься на пиво. Шампиньоны шипели, Клауд крутился где-то рядом, и всё будто стало веселее в момент. Чуя даже вспомнил песню, которая играла по радио в автобусе, когда он возвращался с работы. Вспомнив её и мотив, он начал покачиваться под ритм, будто на кухне играла музыка. Чего не было, но настроение вроде выровнялось. Относительно, но даже «относительно» в сплетении прошедших дней — это хорошо.       У него грибы, пиво и Клауд. Мелодия в голове заставляет пританцовывать, грибы весело шипят, и всё в целом неплохо.       До момента, когда ключ в скважине проворачивается и дверь за спиной открывается. Этот звук повлёк за собой чувство, как внутри что-то обрывается, и лёгкая улыбка слетела с лица Накахары. Клауд сорвался с места, и больше рядом его не было. Чуя обречённо смежил веки.       — Эй, привет, малыш!       Блять.       Слышать голос Дазая оказалось больнее, чем Чуя мог бы ожидать. Осаму там тискался с радостным его появлению Клаудом, пока Чуя старался не рассыпаться от сожалений.       Он поджал губы и приподнял подбородок, чтобы не позволить эмоциям взять над собой верх.       — Смотри, что я тебе принёс! — радостно прощебетал Осаму.       В груди жгло, будто у Чуи там образовалась дыра. Он собрал всё самообладание, чтобы обернуться от плиты в сторону коридора. Просканировав Дазая, он понял, что у него в руках пакетик корма. Типа те, что дороже и не обязательны в принципе.       — Он ест такое каждый день, ты его не удивил, — бросил Чуя, просто чтобы подтереть Дазаю нос и продемонстрировать превосходство. Типа «очень круто, но ты не герой».       Осаму сидел на корточках, здороваясь с Клаудом, и после услышанного отвлёкся на Чую. На пересечении взглядов Чую слегка затошнило. Осаму обратился к Клауду:       — Подожди немного, ладно? — и поднялся на ноги, направляясь на кухню, ближе к Чуе.       Чуя не сводил с него глаз, с трудом сглатывая слюну, будто ком встал поперёк горла. Осаму добрался до стойки, разграничивающей их по разным сторонам, и опёрся рукой, также смотря в ответ.       — Девятнадцатилетний Чейз Нельсон, пьяный дебошир, выкинутый из бара, — сказал Осаму, сразу после обходя стойку и сокращая расстояние. Он приложился поясницей к стойке с другой стороны и скрестил руки на груди, рассматривая Чую, теперь стоящего к нему неприлично близко. — Новости совсем не читаешь? Что тебе сделал тот бармен? Просто попросил не «работать на скучающую аудиторию своими рассказами о зарабатывании денег».       Чуя развернулся, оказываясь к Дазаю лицом к лицу. И приподнял руку с лопаткой для жарки наверх.       — Чё тебе надо? Автограф оставить? Вот такой хернёй на лбу — пойдёт?       Осаму усмехнулся и поднял руки в капитуляцию.       — Не надо, — он прошёл ещё ближе, останавливаясь у тумбы рядом с плитой и заставляя Чую следить глазами. — Там было уточнение… ты рассказывал о том, как зарабатывал… на операцию.       Чуя снова сглотнул с трудностями. Он осознавал своё дыхание сбитым: злость хлынула на него волной, разлившейся по венам, как адреналиновый заряд.       — Получается, — Осаму улыбнулся и невинно склонил голову набок. — Именно я виноват в твоём аресте. Мне очень жаль, Чуя.       Глаза предательски щипали, но плакать от злости и сожалений в голове Накахары было слишком низко, так что он решил всеми силами держать себя в руках и не позволять Дазаю управлять его эмоциями.       — Пошёл к чёрту, — отмахнулся Чуя. Он отвернулся и перебрал грибы по сковороде ещё раз. Вспомнив, как Осаму обратился к нему первым делом, — по имени и возрасту в поддельных документах, — он вернул это, шипя сквозь зубы. — Пошёл к чёрту, Оскар Фишер.       Осаму подавился воздухом и похихикал следующим моментом.       — Что, прости? Я не в браке.       — А я заранее. Однажды ведь так и будет.       — Чуя…       — Да закрой ты, блять, свой рот! — Чуя непроизвольно крикнул, круто разворачиваясь от плиты обратно к Дазаю. Он помолчал, выдерживая паузу, и договорил спокойнее: — Ты пришёл поболтать с Клаудом? Вперёд. Отстань от меня. Сделай вид, что я ёбаная декорация в этой квартире.       Он имел в виду типа «не трогай меня, не разбивай осколки моего сердца на ещё более мелкие». Но дословно так описать свои чувства и эмоции он не мог. Чтобы не потерять лицо перед этой самоуверенностью, о которую разбиваются все попытки быть камнем.       Осаму помолчал, рыская взглядом по кухне. После просканировал Чую.       — Ты пьян?       Чуя хмыкнул, отвернулся и покачал головой.       — Можно подумать, ты, блять, мистер Главный Трезвенник. Твой заключённый нормально отпустил тебя сюда? Не ревнует? А… Он, может, не знает, сколько между нами было? Ты ведь точно не всё рассказал ему, так?       Осаму мрачно вздохнул и протянул руку в попытке коснуться плеча.       — Чуя…       Чуя перехватил его руку с резкостью и быстротой зверя, сжимая пойманное в воздухе запястье и не сводя взгляд с карих глаз, почти полностью залитых чёрным.       — Не трогай меня, — повторно прошипел он. — Почему тебе нужно напоминать? Я ненавижу тебя. И крашеного твоего придурка. Я ненавижу вас обоих, отвали от меня.       Осаму молчал. За прошедшую паузу он только перебросил взгляд в сторону, где его рука получила захват сильной и беспощадной хваткой. И скоро вернулся обратно в хорошо знакомые голубые глаза.       Он так часто видел их напротив. Все те ситуации, в которые они попадали за бесчисленными побегами. В этих глазах Осаму успел увидеть все эмоции. От страха быть обнаруженными и пойманными, когда они широко открывались, до расслабленно опущенных век, когда они демонстрировали влюблённый взгляд исключительно для него.       Он успел всё пройденное разрушить и обесценить.       — Ты назвал его крашеным…       — Снова не имею права как-либо оскорблять его?..       — Потому что у тебя самого аллергия на краску для волос? — перебил Осаму, добиваясь озвученного окончания мысли.       Чуя замолчал, теряя планируемый ядовитый настрой. Он собирался давить, добивать возможную защиту Марка, но… не пришлось. Осаму просто привёл в пример его самого.       Контроль был потерян, и эмоции неуверенно вырывались наружу. Чуя так много раз плакал в этой квартире. Нет, даже не из-за поступков Осаму. Боль в плече, когда он решил обработать рану, разрывала его изнутри до желания вопить. Скулёж Клауда посреди ночи — Чуя шёл проверить, оказать необходимую ему помощь. Но обычно Клауд скулил во сне, и Чуя не знал, как ему помочь. И не мог держать себя в руках, когда дело касалось настолько близкого, беззащитного пса, который даже и сказать-то не может, что его беспокоит. Не так давно, когда он разбирал свои поступки на чёрное и белое, приходя к выводу, где заслуживает дерьмового к себе отношения.       Чуя так много раз плакал в этой квартире на минус первом этаже. Такого не было и приблизительно в том месте, что сгорело сразу с их расходом, лишая обратных путей, лишая надежды, что всё будет, как раньше. И Чуя не смог бы предотвратить это, даже если бы заранее был уверен в своей невиновности. Всё, что в штатах узнал Осаму — никак от него не зависело. Да и не мог он допустить, что Осаму попросит его подкинуть не в то место, где расположен нужный тогда банк, и пойдёт разнюхивать про бывшую банду Чуи. Принадлежность к ней до сих пор не даёт Чуе возможности обратиться в больницу с ранением, полученным за время зарабатывания денег для операции.       Такого не было и приблизительно в том месте, что сгорело сразу с их расходом. Там, где Осаму встречал Чую с работы объятиями и дарил счастье на эмоциональном уровне — просто будучи радостным рядом.       Такого не было. И Чуя уже давно понял, что в этой квартире ему не быть счастливым.       Несмотря на предательски выкатившую слезу от обиды и злости, Чуя нашёл в себе силы приподнять подбородок и хмыкнуть.       — Ты помнишь про мою аллергию?       Он рассказывал это ещё в лагере. И факт, что Осаму помнил это спустя столько времени, после перенесённой операции, находясь теперь с другим человеком…       — Ты помнишь про меня всё тоже. Чему удивляться? — Осаму снова покосился на пойманную руку и поломал брови. — Отпусти, пожалуйста.       Чуя расслабил пальцы, позволяя тонкому запястью Дазая выскользнуть из болезненной хватки. Чуя только теперь обратил внимание, что сжимал неизменно забинтованную руку, и обе они были таковыми. Что Осаму под бинтами прячет — осталось для него загадкой. Теперь ещё и бесполезной к разгадке: они больше не живут вместе, и возможности добраться до ответа может не быть. Типа, никогда.       — Чему удивляться? — тихим, почти разбитым голосом переспросил Чуя. Чтобы ответить на риторический вопрос: — Тому, например, что ты помнишь такие мелочи не о своём парне, а о каком-то рыжем… угу. Обо мне. Я тебе, вроде как, уже никто. Странные вещи получаются.       Осаму закатил глаза.       — Боже мой… Ты для меня не «какой-то рыжий…», что бы ты не хотел договорить после. Это не так. Ты важен для меня, и… — он прервался, переводя дыхание. — Конечно, я всё помню. Каким бы мудаком ты меня не считал, Чуя, пожалуйста… Послушай. Я бы хотел нормально общаться с тобой.       Чуя высоко поднял брови и рассмеялся на непроизвольно издевательский манер.       — После того, как ты бросил меня ради другого, ещё и перед этим водил за нос?!       Осаму вздохнул и посмотрел в пол, не отвечая.       — Ты конченный?.. — Чуя подался ближе и широко раскрыл глаза, будто искренне не верил в намерения, озвученные Дазаем. Взгляд не походил на вменяемый, но говорить Чуя стал заметно тише. — Ты, блять, серьёзно?.. После того, как ты бросил меня и Клауда, ради человека, который… который…       Он даже не смог собрать мысли воедино, пренебрежительно фыркая вместо завершения.       — Ахренительно. Просто ахренительно! — Единственное, что он добавил.       — Прости. Так вышло. — Осаму столкнул взгляды и покачал головой. — И я уже говорил, что мне жаль. Я говорил это. И мне реально очень жаль.       — Это твой выбор, — смотря в карие глаза, Чуя высоко поднял брови с напоминанием. Никто не вынуждал, не заставлял Дазая выбирать Марка, чтобы теперь он пытался как-то оправдаться подобным. Чуя покачал головой: — Нет, это полностью твой выбор. Не старайся заливать, что тебе жаль. Найди более благодарного слушателя.       — Это невозможно исправить?       Чуя хмыкнул и не ответил. Он отпрянул и отвлёкся, чтобы выключить плиту. После проверил, что выключил — это обязательно. Ну, чтобы без пожаров, всё такое.       — Как это получилось? — спросил он, не смотря в сторону Дазая; проверяя плиту. — То есть… как… для меня это до сих пор загадка. Ты не выбросил симку в отеле или?.. Не знаю…       — Хорошо, — Осаму сухо усмехнулся. — Если ты хочешь понять, что к чему… я здесь, чтобы поговорить с тобой.       Чуя поджал губы. Он одновременно хотел и не хотел знать о произошедшем до мелочей. Отвлёкшись от плиты, он полуобернулся и отпил из бутылки немного пива.       — Как часто ты пьёшь?       Ладно, Чуе пришлось посмотреть на него после вопроса. Он на ощупь отставил бутылку на тумбу и нахмурился.       — По-моему, это тебя вообще никак не должно…       Осаму усмехнулся и поднял ладонь в жесте остановки, понимающе кивая. Быстро он отступил. В отличии от Чуи, который, оборвав предложение после невербальной просьбы, следующим моментом:       — Рассказывай про Марка. Ты не избавился от симки в отеле, как я тебя просил, да?       Осаму смотрел куда-то в пол и покивал снова. Чуя хмыкнул.       — Ты помнишь своего вахтового знакомого, которого встретил в том отеле?       Осаму столкнул взгляды и нахмурился, кивая в согласии после парусекундной обработки вопроса.       — Я у него симку твою первую перекупил, — продолжил Чуя. — И… Я знал, что в твой телефон можно вставить две симки. Просто не думал, что ты… ну, поступишь так.       — Я даже не догадывался тогда, что так выйдет.       Чуя скрестил руки на груди и вопросительно склонил голову вбок.       — Не понял. Хочешь сказать, что не это стало отправной точкой?       Осаму покачал головой. Держать взгляд ровно в голубые глаза было заметно трудно для него, но он старался не увиливать.       — Ты знаешь, тогда я не чувствовал себя преданным. Мы были вместе, и у меня не было мыслей избавиться от тебя. Если помнишь, наоборот, я держался за тебя всеми силами, даже когда ты сбегал от меня… ладно, мы не об этом. Я оставил симку Марка себе, да. Но… Ты помнишь наше положение. Мы не могли быть уверенными в безопасности. И всё такое… Короче, я сделал это на случай, если бы нам понадобилась помощь. Не спорь, мы оба были готовы к тому, чтобы сбежать из отеля. Просто в момент, сорвавшись с места. Я сделал это как… как запасной вариант. Если мы снова где-то запутаемся на дороге.       — С ума сойти… — Чуя покачал головой. — Я доверял тебе, пока ты делал вещи за моей спиной.       — Я тоже доверял тебе! — Осаму оскорблённо подавился воздухом и поднял брови. — С самого начала, когда ты водил меня за нос. С бандой, «сушёным жуком» и…       Аварией.       Чуя вздохнул и отвёл взгляд на секунды.       — Давай теперь на пальцах пересчитаем, кто и где проёбывался.       — Давай не будем, — Осаму пожал плечом.       Чуя поджал губы и кивнул снизу наверх, намекая продолжить невероятный рассказ про Марка.       — После отеля я забыл про него, клянусь.       Чуя уловил в словах Дазая ложь, но не стал прерывать его.       — Я даже начал с того, что «не чувствовал себя преданным».       Чуя сощурился, смотря в карие глаза.       — Знаешь, когда почувствовал? — продолжил Осаму. И ответил самостоятельно: — В больнице.       Чуя усмехнулся и покачал головой. В той типа больнице, где за Дазаем ухаживали, пока Чуя собирал деньги на его операцию? Ну и ну.       — Что смешного я сказал? — Осаму вскинул бровь. — Откуда я должен был знать, что ты… ищешь деньги на операцию, а не бросил меня? Да ты даже ключи отдал Майку! Попытайся посмотреть на это с моей стороны.       — Осаму, я буквально молчал.       — Лицо у тебя с субтитрами.       Чуе пришлось придержать вырывающуюся улыбку. Он постарался выглядеть серьёзнее и снова покачал головой.       — Что ж… — начал он, когда Осаму затянул паузу. — Если ты считаешь, что рассказал достаточно…       — Нет. Когда я… ушёл из квартиры, меня сбила машина. И телефон разбился. Я болтал по нему с Майком, потому что мы договорились встретиться, именно поэтому он смог меня найти. А потом он же его и отнёс в ремонт. Но тебя не было. Ни секунды. Я понятия не имел, где ты. Я злился и переживал, блять, да я… я тогда все существующие эмоции испытал. Ты даже не представляешь, каково мне было. Остаться одному с таким диагнозом. Ну, и потом… я узнал, что виновник аварии — отец Майка.       Чуя непроизвольно сжал губы в линию. Точно. Отец Майка — виновник аварии. Майк не только первая влюблённость Дазая, но и…       Чуе стоило запомнить его именно в таком ключе, но… Майк ведь тот, кто вытащил его из полицейского участка, куда Чуя после дебоша попал под опьянением. И именно ему Чуя позвонил, имея право на один-единственный звонок. Раз Осаму узнал о произошедшем из сводки новостей…       Стоило запомнить, что это один и тот же человек.       — Мне было одиноко.       Чуя скривил губы в немой ухмылке и закатил глаза. Он промолчал, но лицо наверняка снова выдавало субтитры к его мыслям.       — Ты не понимаешь.       Чуя покачал головой, соглашаясь: не понимает.       — Я смог дозвониться ему, когда выгнал Майка. И перед операцией… Он был единственным, кто…       — Поддержал тебя? — Чуя поднял брови и надул губы. — Оу. Ясненько. Да, точно, я что-то затупил… надо было говорить о том, как тебе пойдёт лысина и какой ты молодец, что не боишься операции… а не оплачивать её тебе, блять!       Осаму вздохнул и закатил глаза. Чуя отвернулся от него к плите. Отпив пива, он бесцельно перебрал грибы по сковороде снова.       — Всё, проваливай, — он небрежно повёл плечом, больше не смотря на Дазая. — Я понял. Я тебя понял. А теперь уёбывай к своему заключённому, который явно сделал для тебя нечто большее, чем… ну, насрать. Он лучший, ничего тут не поделать.       — Чуя…       — Я помню, как меня зовут. Отвали от меня. Я услышал твою историю, и ты меня не убедил. Нет, правда, ахренительное оправдание! Но меня не впечатлило, тут уж без обид.       — Я понимаю, как это выглядит!       — Покричи на меня ещё, ага.       — Я понимаю, как это выглядит, — Осаму сбавил интонацию. — Но… Мне правда важно не терять тебя. Я всё выложил, как есть. Говорю же, я просто хочу… хватит. Хватит ненавидеть меня. Я хочу поддерживать с тобой связь, ну то есть… нормально общаться с тобой, без вот этих вот… обид.       — После того, что ты устроил на пустыре? — Чуя посмотрел в ответ и вскинул бровь.       — Тебя удивляет это после того, сколько ты врал про аварию?       Чуя хмыкнул.       — Сам себе противоречишь. Не получится, Осаму. У нас не получится… как ты выразился… нормально общаться? Смешно. И не мечтай, пока ведёшь себя, как упёртый баран. Ты же про обиды и напоминаешь.       — Это разные вещи.       — На том и сойдёмся, — Чуя пожал плечом. — Я уступать тебе не собираюсь. Ты мне — очевидно, тоже. Так что… расставайся с этой глупой идеей. И скачи к Марку.       Осаму сцепил челюсти, это в нём выдали подпрыгнувшие скулы. Чуя непрошенной мыслью отметил, что с болезненной худобой после больницы он так и не распрощался. Конечно, куда ему, пока он глотает колёса в известных только ему количествах. Он же собьёт себе всю работу организма. Впрочем, пусть об этом парится его нынешний парень. Когда они жили вместе, Чуя делал всё, чтобы выбросить отравляющие Дазая таблетки, теперь это не его забота.       Клауд подал голос, обращая на себя внимание. Чуя обернулся к нему, Дазаю нужно было только перевести взгляд.       Не то чтобы Чуя понял, что Клауд сказал, но от него перевёл взгляд обратно на Дазая и нахмурился, где-то внутри загораясь пониманием такого его поведения.       — О, чёрт… Ты… ты делаешь это ради Клауда?       Осаму в тон столкнул взгляды снова. Чуя покивал самому себе.       — Да, точно… Ты не хочешь терять связь со мной, потому что я ухаживаю за Клаудом, а ты не можешь, потому что твой новый мужик — аллергик. Чёрт… Ставлю двадцатку, ты и не подумал, что мы возьмём пса, когда вышел из больницы, и появление Клауда поломало твои планы типа «просто бросить меня». Тебе нужно было где-то остановиться на те два месяца, пока условка Марка… А потом мы подбираем Клауда, и ты…       Чуя усмехнулся и покачал головой, отвлекаясь к выдвижному ящику с приборами.       — Грёбаный лицемер, — между делом договорил он. После вытянутой из ящика вилкой наколол гриб со сковороды.       — Эй, остынь. Кто дал тебе право делать такие выводы?       Чуя направил вилку на Дазая, заставляя того отпрянуть, шире раскрыть глаза от резкости жеста и смотреть непосредственно на орудие угрозы… и на шампиньон.       — Знаешь, почему в поезде я забрал и ножи, и вилки? — Чуя сощурился. — Потому что вилкой можно расцарапать кожу тоже. Хочешь проверить?       Не сводя взгляд с гриба, Осаму покачал головой.       — Ну вот и славно, — Чуя развернулся и сел на корточки перед Клаудом, параллельно остужая выцепленный из сковороды шампиньон. — Повторюсь: и не мечтай. Клауд — мой пёс. Мы едим с одной тарелки, пока ты шляешься, непонятно где. Он живёт со мной. Я покупаю ему корм и кормлю его каждый день. Я гуляю с ним. Я с ним сплю на одном матрасе. Это мой пёс!       Осаму фыркнул за спиной, и Чуя обернулся.       — Ты хочешь что-то сказать? Какие-то возражения? В чём я, по-твоему, не прав? После того, как ты бросил нас и укатил со своим бывшим заключённым?       — Я буквально молчал, Чуя.       — Вот и правильно, — Чуя покивал и снял гриб с вилки, следующим моментом предлагая его Клауду. — Вот и заткнись. Ты делаешь только хуже. А с фактами спорить у тебя не получится. Аргументов в твоей тупой прооперированной башке не хватит.       — Прекрати так разговаривать со мной.       — Знаешь, неважно, — Чуя отмахнулся, когда Клауд забрал угощение из его руки, и обернулся, смотря на Дазая снизу-вверх. — Я могу сказать тебе, что Клауд… единственный, благодаря кому я ещё не вздёрнулся. Вот так. Я не преувеличиваю.       — О… о-ого, — Осаму выглядел зависшим ровно настолько, насколько его речевой аппарат сломался с этим заявлением. Он помолчал мгновения, прежде чем попытаться громкие слова Накахары сгладить. — А как же Лили? У вас там вроде… что-то… ну, наклёвывалось.       — О, Лили, — Чуя покивал. — Ты ведь знал её раньше. Скажи мне, сколько раз она отказывала… ну, поменяться с ней сменами?       Осаму отвёл взгляд, задумываясь.       — Ага, — не дождавшись ответа, продолжил Чуя. — У неё не так много свободного времени. Она постоянно где-то работает. Она трудоголик. К тому же, пока ей не слишком интересно таскаться на свидания, продолжением которых не станет замужество. Этого я ей не обещал, и видимся мы редко.       — А ты то есть… так категорично не видишь вас в будущем браке или типа того? — Осаму поднял бровь, не слишком уловив суть.       Чуя сцепил челюсти, рассматривая его из своего положения.       Я люблю другого человека, подумал он, зная, что не собирается дублировать это Дазаю вслух. Лили он об этом предупредил, поэтому она и не была слишком заинтересованной в продолжении. Так, ночные интрижки с последующей посадкой на такси.       — Я не об этом, — Чуя развернулся обратно и почесал Клауда за ушком. — Просто забей. Я разберусь с работой, накоплю денег, и… мы с Клаудом не будем плясать под твою оплаченную дудку. Мы уедем отсюда. Далеко. Так, чтобы ты никогда нас не нашёл. Только я и Клауд… Клауд…       Он резко поднялся на ноги, только теперь вспомнив, что на самом деле хотел бы спросить у Дазая. Он бегал по нему взглядом, формулируя вопрос и стараясь не прибегать к грубым выражениям.       — Осаму, мать твою…       Старался — не значит, что получалось.       — Где паспорт Клауда? Ты забрал его?       — Мне пора, — Осаму оттолкнулся от тумбы ладонью и направился к выходу.       Чуя подался к стойке в тон его передвижениям.       — Осаму! Ты забрал его паспорт с собой, чтобы мы не съехали отсюда?! Это так?!       — Ещё увидимся, Клауд, — набрасывая куртку в коридоре, Осаму подмигнул псу.       — Ты что, придурок, с кем я разговариваю?! Верни мне паспорт Клауда! Какое вообще право ты имел?!       — Отдыхай, — бросил Осаму, лишь мимолётно взглянув на Чую. Сразу после скрылся за дверью.       — Мудак! — Чуя неконтролируемо дотянулся до почти пустой бутылки пива и бросил её вслед. Ударившись о закрытую дверь, она разлетелась на осколки. Ссыпавшийся их звон резко ударил по ушам. Чуя сказал бы, что уже слышал этот звук: когда Осаму попал в больницу и ему поставили диагноз, когда он уходил, когда Чую глушил рёв мотора мотоцикла. Всё рушилось стремительно, было невозможно следить за каждым разломом, картины менялись вспышками…       И Чуя давно понял, что проживание в этом подвале не принесёт ему счастья.       Он тяжело и рвано дышал, опираясь двумя руками на стойку, куда также и смотрел затуманенным взглядом. Злость вот-вот должна была разорвать его изнутри, и он мысленно сто раз повторил самому себе, как сильно ненавидит Дазая.       А после поднял голову в сторону двери и решил, что не договорил. Осаму может так просто уйти, на середине разговора? Кто это ему такое сказал?       Чуя выругался под нос ещё раз, пока спешно обходил стойку и торопился к двери. Он не побеспокоился о том, что вылетает на улицу в первый месяц зимы в домашней футболке и тапочках. Разве что, конечно, пришлось быть аккуратным, чтобы не напороться на разбросанное по коридору стекло. Весь его путь до выхода Клауд лаял вслед, но Чуя сказал ему, что скоро вернётся. Дословно говоря: «после того, как вправит мозги одному наркоману, который явно что-то напутал».       Оказавшись за пределами, Чуя забежал по лестнице и оказался в подъезде, откидывая дверь так, что она грохотом разбудила бы всех спящих в округе. Он был так зол, что не контролировал прикладываемую силу. И быстро оказался на одной с Дазаем поверхности. Останавливаясь, как вкопанный, стоило ему обернуться.       Чуя растерял былой запал в нули. Казалось, воздух из лёгких выкачали, и он только и мог, что глупо и неуклюже ловить его ртом. Осаму стоял как бы боком к зданию и держал телефон в руке. Как только от экрана он отвлёкся на выбежавшего следом Чую, выражение лица равноценно разгладилось в растерянность. И они просто смотрели друг на друга. Будто видели впервые.       Казалось, Чуя впервые за долгое время узнал взгляд Дазая. Потерянный, но трезвый и яркий, при всей, казалось бы, блёклости цвета глаз. Чуя так много раз видел эти глаза напротив, читая по ним весь спектр эмоций. От страха до дерзости. Все те моменты, когда Осаму менялся по ходу их долгого пути, но оставался собой. Он вызывал в Чуе тот же полноценный спектр чувств. Трудно сказать, чего между ними не было, если попытаться начать перечислять…       Изначально Чуя вылетел из квартиры, чтобы настучать Дазаю по голове и потребовать паспорт их пса. Но на пересечении взглядов он будто в упор об этом забыл. И в тон завис, позволяя ответно заглядывать глубоко в свои глаза.       Губы Дазая неуверенно шевельнулись, но молчание не нарушилось. Он стоял и смотрел на Чую, который не мог бы предположить, чем в этот момент заняты его мысли. Но… возвращаясь к тому, что он мог: проследить за горящим экраном телефона в его руке. Осаму вызывал такси. Рано или поздно он уедет, вернётся в дом к своему парню.       Чуя с сожалением поджал губы и взглядом вернулся к Дазаю. Прочистив горло, он пошарил по футболке, после — по карманам штанов. И вздохнул, стараясь держать голос ровным.       — О, чёрт. Забыл сигареты в куртке.       На том его представление на одного зрителя закончилось, и он так же спешно, как и выбежал, закатился обратно в квартиру, оставляя Дазая в сомнениях.       Осаму сделал шаг в сторону подъезда, будто в стремлении догнать его, но остановился сразу после. Растерянность с его лица никуда не ушла. В отличии от Чуи, который просто бросил его разбираться со вспыхнувшей между ними искрой самостоятельно.       Осаму поднял голову, изучая здание, в котором находилась та квартира на минус первом. Карие глаза бегали по дому, фотографичной памятью напомнив, как выглядело то объявление о снятии. И как они с Чуей, сидя на заднем их тачка, выбирали следующий вариант после двух неудачных…

Тогда Клауд забрался с ними на заднее, и Осаму одной рукой поглаживал его. А Чуя, не имея особых средств на жизнь, курил дешёвые сигареты, о чём сам и говорил. Соответственно, поэтому он…

— Воняешь.

Чуя поднял голову от телефона и вскинул бровь.

— Ты так-то тоже.

— Чем? — Осаму нахмурился.

— Отельным освежителем воздуха, — съязвил Чуя, кривляясь. Пусть тогда он не знал, что то были духи Марка, своё негодование острым и стойким ароматом он высказывал с большой охотой.

Осаму фыркнул и закатил глаза. С сигаретным запахом пришлось смириться. Осаму наглаживал Клауда, пока Чуя рыскал в телефоне.

— Чёрт. Вариант хороший, но нахрена нам три спальни?

— Смотри сразу там, где их десять. Ну, чтоб наверняка поместились.

— Ага, уж ты-то особенно дохера места занимаешь, скелет ходячий. И вообще, я уверен, в той квартире призраки. Типа, ну… У нас фильтр на стоимость, и тут, нихера себе, три спальни. Ну-ну. За три дня и три ночи всех в этой проклятой квартирке и поубивают, зуб даю.

— Ага, типа пять ночей с Фредди, но три и в квартире.

— Я почти так и сказал.

— Да уж точно, — саркастично усмехнулся Осаму.

В молчании прошло не слишком много времени, прежде чем Чуя выдал победную оценку одному из объявлений — которое и станет их квартирой после осмотра.

— М. Неплохо. Посмотришь?

Осаму вздохнул, будто был всезнающим мудрецом, к которому обратились с вопросом, и развернулся к Чуе, забирая телефон. Он листал описание объявления, натягивая уголок глаза. Очки ему искать где-то среди вещей было лениво.

— Нормально. Надеюсь хозяйка — не ещё одна пожилая, но похотливая женщина.

Чуя похихикал.

— Бедный, — поддержал он. — Ты и так всю жизнь: «ааа, женщина!», а тут ещё и престарелая…

— Спаси сохрани, — Осаму мрачно покачал головой.

— Как у тебя нервного тика после такого покушения на твою задницу не осталось…

— Как не осталось? Очень даже. — Осаму поднял голову, демонстрируя нарочное залипание глаза. Он дёргал его сам, иногда сбиваясь и закрывая оба.

Чуя посмеялся и пнул его в плечо своим. Осаму вернулся к объявлению, скоро выдавая:

— О-о… Здесь нам обещают риелтора. Даже с фоткой.

Чуя вытянулся, чтобы заглянуть в экран, который Осаму ему сразу повернул.

— Мужик. Тридцатка на вид. Уставший.

— Мужик, — повторил Осаму.

— О, ну конечно. Тебя этот факт радует больше пожилой женщины.

Осаму фыркнул.

— Ну, спорить трудно, — добавил он спустя секунды.

— Эй, — Чуя нахмурился и устроил руку на бортик сиденья. — Уже как будто можно ревновать… ну, хотя. Тридцатка…

— Вот именно… — задумчиво отозвался Осаму, после смотря на Чую с крошечной улыбкой. — Тридцать — это же расцвет сил!

— М. Я запутался. Ты всё-таки выбираешь постарше, главное — пол?

— Не-а. Это больше по твоей части.

Чуя фыркнул. Осаму протянул телефон ему обратно:

— Поехали? Посмотрим, как оно в жизни, а не на картинках.

— Угу. Я передам тому мужику, что ты заочно флиртовал с ним.

— Лучше запомни маршрут, как нам туда доехать, потому что всё, что запомнил я — как выглядит здание, где эта квартира. Не думаю, что мы доедем по интуиции.

— Я подумаю, — Чуя лениво закатил глаза и открыл дверь, пусть не успевая выйти из салона. Осаму поёжился, и Чуя отвлёкся на него, хмурясь: — Тебе холодно?

Осаму пожал плечами.

— Наверное, из-за того, что ты открыл дверь. Ветер, типа.

Чуя легко кивнул, не меняя озадаченного выражения лица, и выскользнул за пределы, чтобы пересесть на водительское.

      Да, Осаму определённо запомнил, как выглядело то здание. И теперь смотрел на него, пока мысли кружили воронами — он что-то упустил.       Но он уедет на такси. А Чуя порежет себе руки, собирая осколки битого стекла в коридоре.

༒

      Спустя пару дней всё вернулось в привычное положение дел. Если можно так сказать, не учитывая полученный поздним вечером звонок. Но это позже, Осаму уже распланировал время на посещение.       Иногда ваши глаза могут выдавать рябь. Стоит напичкать себя таблетками под завязку, до ощущения перетянутой куклы, и вы физически можете почувствовать, что взгляд ваш изменился и смотрите вы по-другому. Не на какие-либо вещи, а в целом. Это ощущение может выбивать из колеи, мир становится пластиковым или забитым в стеклянную бутылку, как бутафорские корабли.       Вы чувствуете головокружение и начинаете подозревать: что-то не так. За той прозрачной мутью, накинутой на глаза невидимой пеленой происходит нечто отличное от того, что вы видели теми же глазами ранее.       После ужина Осаму играл в гляделки с плакатом, на котором был… Феликс. Тот парень из корейской группы. Осаму пялился в глаза постеру, ощущая, как мир позади него тает, будто расплавившееся мороженое.       Короче говоря, зря он, наверное, не сказал Марку, что уже выпил таблетки, когда тот предложил сделать это снова из соображений беспокойства. Осаму не был настолько болезненным в самочувствии, каким его уличил Марк. Он только размышлял о полученном звонке и дороге до автосервиса. Не потерял ли он навыки ориентирования после операции? За столом он был задумчивым, не более.       Но от повторной дозировки лекарства не отказался. И теперь его плющило, пока он совершенно нездорово пялился в плакат.       А ещё он крупно вздрогнул, услышав щелчок двери позади.       — Тебе понравилась лазанья?       Осаму обернулся и выпрямился, следя за Марком, шустро занявшим своё любимое место: за столом возле ноутбука.       Осаму улыбнулся, просто прокрутив в голове момент, когда Марк остановил его в ванной комнате и спросил, нужно ли ему выпить таблетки. Сообщив, конечно, что он неважно выглядит.       Из старых воспоминаний: Чуя никогда не шёл ему навстречу с этими лекарствами. Начиная от взгляда в машине, когда Осаму только продемонстрировал выписку с назначениями, включая туда же пропажу первой банки, продолжая тем, как пьяный после свидания Чуя бездумно выбросил подписанный пузырёк в мусорное ведро, заканчивая… Той ночной ссорой, когда Чуя настолько не хотел принимать решение Дазая, что оделся и ушёл из квартиры бродить по улицам.       Эта их разница воодушевляла Дазая ровно настолько же, как и факт, что… Марк всегда был дома.       — Конечно, — Осаму раздуплился и ответил не своевременно, но это произошло. — Да. Да, я вроде… так и сказал твоей матери. Она хорошо готовит. Очень.       Марк пальцем указал на стену, где расположился плакат с Феликсом, и для убедительности кивнул туда же:       — Он тоже.       — Что? — Осаму нахмурился и обернулся всего на секунду. — Так он музыкант или?..       — Шеф-повар, — Марк безмятежно пожал плечом, будто был уверен в том, что говорит. Либо он тот ещё разводила со стажем: говорить глупости с серьёзным лицом. Либо, как ещё один вариант: Дазая расплющило неприличнее, чем он мог бы ожидать.       — Чувак из группы музыкальной?..       Марк похихикал и вытянул руку вперёд, приглашая:       — Иди сюда. Перегреешься сейчас.       Осаму подошёл и приземлился к Марку на колени, сразу же подвергаясь объятию за талию. Марк смотрел на него снизу-вверх с неизменно загадочной улыбкой.       — Расслабься. У них песня такая есть. Gods menu называется.       Осаму выдохнул.       — Ты меня очень сильно запутал… — он покачал головой.       — Какого цвета твои глаза, Осаму?       — М?       — М? — Марк передразнил его, следующим моментом сверкнув зубами в широкой улыбке. — Глаза твои, говорю, чёрные сейчас, как два кратера после взрыва.       — О, чёрт, — Осаму смежил веки и принялся натирать их пальцами.       — Надеешься исправить ситуацию таким образом?       Осаму убрал руки от лица и посмотрел в ответ.       — Не помогло?       Марк, продолжая улыбаться, покачал головой. Осаму фыркнул и положил руку ему на плечо, закрепляя это их объятие в сидячем положении.       — Карие, — вздохнул он. — Если убрать разбушевавшийся диаметр зрачков, они карие, ничем не примечательные. Глаза, как глаза. Карие, как карие. Так что я ничего не потерял.       — Неправда, — Марк поменял положение в кресле, передвигая их чуть удобнее. Для него удобнее, само собой. — Твои глаза невероятно красивые. Как янтарь на солнце. Мы познакомились летом, ну, точнее, встретились на более долгосрочный момент, но не суть… Я запомнил, как медовый цвет твоей радужки переливается на солнце, пока ты смеёшься и смотришь мне в глаза. Мне кажется, это должна была быть любовь с первого взгляда. Твои глаза с самого начала были такими… живыми?       Сколько раз ты умирал, Осаму?       — Глупо звучит, — неловко усмехнулся Марк.       Нет, очень даже неплохо. Если вернуться к тому, как потухшие глаза теперь заполнены чёрным.       — Эй, ты не можешь так распинаться о каких-то там моих глазах, — Осаму улыбнулся и посмотрел в сторону.       Во сне считается?       — Осаму, дорогой, не возникай, когда я восхищаюсь твоей красотой. Не так важно, что конкретно это будет. Сегодня это глаза, но… как факт: ты цепляешь и по внешним данным, и внутренним миром.       Осаму столкнул взгляды, и Марк приподнял брови, договаривая:       — Я никогда ещё не встречал таких, как ты. Ты… единственный и неповторимый.

— Вот тебе сорняк. Держи. Дарю. — Говорил на ферме Чуя. — Он тут, знаешь… единственный. Ага. Больше нет.

— Хочешь сказать, я плохо выполнил свою работу в прошлый раз, тут сорняки всё равно остались?

— Я такого не сказал, — Чуя покачал головой.

      — Оу.       Марк вопросительно склонил голову. Почему-то в мыслях Дазая ему побывать не удалось, и прокрученное только что воспоминание он не видел.       — Единственный… — Осаму смотрел перед собой. И усмехнулся, качая головой. — Кто бы мог подумать.       Да, например, Чуя отдал ему единственный в округе сорняк. А Осаму принёс ему самый — из множества. Долго выбирал. Определялся.       — Всё хорошо? — Марк поднял бровь, заставляя обратить на себя внимание.       — Да, конечно, — Осаму кивнул, но быстро отвёл взгляд, изучая творческий бардак на столе. — Чертежи?..       — Да… — Марк тяжело вздохнул. — Мне из этих огрызков надо будет собрать единый. Работа на конец семестра. Мне надо догнать ещё немного лекций, потом вместе с остальными дослушать новые, сдать эту работу, одну электронную и… и всё, боже мой, потом я буду полностью в твоём распоряжении.       Он опустил руку, ладонью поглаживая колено Дазая, на что тот сразу обратил внимание. Скромно улыбнувшись, Осаму вернулся к карим глазам Марка.       — Честно? Только в моём?       — Обещаю, — Марк широко улыбнулся.       — И Рождество вместе отметим?       А то в прошлом году Чуя бросил его ровно под этот праздник…       — Обязательно. Эй, даже если ты не думал об этом… В перерывах между поглощением упущенного по учёбе я выбираю тебе подарок. У меня уже есть варианты. Так что этот твой вопрос… — Марк шутливо закатил глаза, — смешной.       — Да ладно, — Осаму недоверчиво сощурился, но тоже не был серьёзным в этом.       — Что за сомнения? — Марк склонил голову и задумчиво промычал. — Стоп. А какой твой любимый цвет?       — А какой у меня любимый цвет? — Осаму поднял брови, бросая этот вызов ровно в глаза своему парню.       — О, я должен угадать?       — Или вспомнить, если я тебе уже говорил это…       — А? А… ну да… конечно…       Осаму улыбнулся, наблюдая за сменой эмоций на лице Марка.       Зелёный, как трава, на которой мы спали под мостом или как та, которую ты закручиваешь в косяк, — наверняка Чуя ответил бы примерно так, чтобы отмахнуться. Нет потому что у Дазая цвета, который бы он мог так сходу назвать.       Так что это загадка без разгадки, и Марк мучает голову просто так. И, о боже, причём тут вообще Чуя…       Просто трудно не думать о нём, вспоминая о завтрашней встрече.       — Можно подсказку?       Осаму добродушно усмехнулся и взглядом поднялся выше, туда же Марк бесполезно устремил свои глаза тоже.       — О, я понял… Хм. Чёрный? Или красный…       Осаму пальцами подобрал выцветшую прядь Марка и прогладил.       — Скорее уже… розовый. Грязно-розовый…       Марк тряхнул головой, стараясь забрать прядь из ленивой хватки Дазая.       — О, да ладно, у меня просто не было времени следить за этим. Обещаю, на Рождество я буду самым красным попугаем в округе!       Осаму опустил руки на его шею и притянул, чтобы поцеловать в макушку.       — Буду надеяться на это, — ответил он самым флиртующим тоном, на который способен.       Ладонь Марка с колена забралась выше, пальцы сжали бедро. Смотря в глаза, Марк понизил интонацию:       — Надеюсь, к тому времени ты уже достаточно… обвыкнешься здесь.       Такой толстый намёк не прошёл бы через дверное отверстие в эту комнату…       — Даёшь мне время? — Осаму наклонился, толкая чужой нос своим, и перешёл на шёпот: — Такой джентльмен.       — Для тебя буду кем угодно… — в тон прошептал Марк.       И Осаму поцеловал его первый. Когда их дыхание начало сбиваться, он же первым начатый поцелуй и разорвал, мягко отстраняясь.       — Знаешь, что? — начал он, отводя взгляд. — Э-э, я должен предупредить. Завтра иду на собеседование. Ты, наверное, всё равно будешь занят, но я это… короче, ближе к вечеру уйду.       — А почему так поздно?       Осаму пожал плечами.       — Наверное, много кандидатов… они сами время назначили, не знаю причину.       — Мм. Хорошо, я понял. А что за работа?       — О, ну… — Осаму бегал глазами, мысленно самого себя подбодряя выкручиваться, как хочет. Он придумал, что предупредит об уходе «на собеседование», но вот куда он будет собеседоваться… не придумал. — Э-э, это компания по… пе… переправляет машины через порт.       Супер. Бизнес отца Чуи — то, что должно было влететь в голову в первую очередь.       — Ничего себе, — Марк скептично поднял бровь. — То есть, прав водительских у тебя нет, но на работу по переправке ты собираешься…       — Там просто вакансия такая… ну, немного запутанная, но с обучением. Как будто, знаешь, есть вероятность, что я справлюсь. Попробую во всяком случае, а то может меня и не возьмут. Зарплату обещают хорошую.       — Или это какие-то мошенники…       Осаму пожал плечами.       — Схожу — узнаю.       — Хорошо. Удачи тебе в любом случае. Будь осторожен.       — Конечно, — Осаму склонился, чтобы помиловаться носами с Марком ещё немного. После, отпрянув, изучил его лицо и покосился на ноутбук. — Итак… ты включишь мне песню про шеф-повара?       Марк похихикал.       — Тебе правда интересно? — уточнил он.       — Мне интересно всё, что связано с тобой! И… эй, я переиграл Феликса в гляделки, чем он может меня удивить?       — Голосом, например.       — И снова мимо: самый сексуальный голос у тебя, и только у тебя. Без шансов.       Марк смущённо обернулся через плечо к ноутбуку.       — На самом деле… я сейчас их не особо… Но… если хочешь, можем послушать… короче, чувак как бы актёр, но ещё и музыку пишет. У него недавно вышел альбом.       — Отлично! — с энтузиазмом согласился Осаму. Сразу после он чуть не свалился с колен Марка: тот развернул кресло ближе к столу и протянул руку к ноутбуку. — Аккуратнее с поворотами, ковбой. Не дрова везёшь!       — О…виноват, — не отвлекаясь от монитора, покивал Марк. — Прошу меня простить!       — Не-а, нихрена! Я выпишу штраф.       — О нет, у меня совсем нет денег на оплату штрафа…       — Они тебе не понадобятся, ковбой…       Марк повернул голову, сталкивая взгляды, и усмехнулся первый. Осаму просто поддержал это в следующую секунду.

༒

      И на следующий день по карте добрался до автосервиса «Morgan Motors». Что, надо заметить, очень оригинальное название. Ага, типа, если бы Осаму не знал район, где работал Чуя, он мог бы перебирать примерно десяток с таким же названием, пока не найдёт нужный.       Автосервис встречал широкой подъездной кладкой, уходящей и по периметру, и в оборот. Да, Чуя говорил, что работники объезжали здание, устраивая там служебную парковку, не мешающую клиентам. Гаражные двери были опущены в двух секциях из трёх. Неуверенно перебирая кроссовками затвердевшую, холодную землю, Осаму подобрался к той, что была открыла и заглянул внутрь только насколько-то. Эхо мигом подхватило его дыхание, разнося по широкому пространству.       Пробежав глазами, он нашёл только громадную ширму, за которой что-то могло быть ровно с такой же вероятность, что и могло не быть.       Осаму осмотрелся и проверил происходящее позади себя, прежде чем решиться пройти внутрь. Было тихо и темно, отзвук подошвы стучащим треском перекатывался от стен наверх. И пару раз заставлял Дазая оборачиваться или поднимать голову за звуком. Разве должно быть так в автосервисах, точно не вымерших на своих точках?..       Должно или нет, Осаму не разобрался. Но, поддерживая руками плечи, добрался до той непонятной ширмы, которой оказалось полотно, натянутое на прямой каркас. Хрен знает, зачем, но сзади этой штуковины расположилась дверь.       Осаму громко выдохнул, прежде чем проверить свою удачливость и толкнуть тяжёлую дверь. Проверка пройдена, и дверь открылась. Сразу с этим количество звуков, подобранных эхом, возросло. Кто-то громко выругался, короче говоря. А за дверью оказалась такая же широкая комната для въезда машин. Наверное, дверь служила переходом из секции в секцию внутри здания.       Осаму осторожничал снова, лишь ненамного засовываясь внутрь. Он заметил тачку с открытыми капотом и дверями. Рядом с ней кружился какой-то парень, время от времени обращаясь к разбросанным по полу инструментам.       Надо признать, было холодно. Так что частые, прерывающиеся выдохи были настолько же непроизвольным действием, как неторопливость шагов, когда Осаму двинул ближе.       Само собой, не заметить подкрадывающийся звук шагов тот парень никак не мог. Так что он обернулся и потянулся к тряпке. Захватив её с собой, пошёл навстречу.       — Добрый день. Э, вечер, — быстро исправился Осаму. — Добрый вечер.       — Привет.       — Мне нужен парень по имени Билл.       Поравнявшись, механик, копавшийся секунду назад с тачкой, усмехнулся и натёр правую ладонь тряпкой основательнее, прежде чем протянуть её вперёд:       — Парень по имени Билл. Чем обязан?       Осаму не нарочно состроил такое яркое удивление на лице. Можно сказать, он слегка скривился, оставаясь непонимающим, и часто заморгал.       — Ты? Я как-то… по-другому тебя представлял. Э-э, я почему-то думал, что ты лысый…       Темноволосый парень по имени Билл рассмеялся.       — Что? Окей, можешь рассмотреть и откреститься от своих выводов, которые ты сделал… эм… по чему, кстати?       — По голосу, — Осаму поднял брови и покивал. — Мы болтали с тобой по телефону.       — О… По голосу я звучу, как лысый чувак, приму к сведению… — Билл усмехнулся и опустил взгляд на протянутую ладонь. — Эм. Без обид. Лично я твой голос не узнал, так что…       — Оскар, — Осаму ответил на рукопожатие.       Только после этого Билл поднял взгляд в карие глаза и напрочь потерял упоминания усмешек. Впрочем, и Осаму ожидал, что ничего хорошего за звонком не следует.