Яма 95

      Пустынные улицы заливало утреннее солнце, когда Чуя уже тащился по асфальту, стараясь ничего не растерять. Не выронить листовки и не отпустить поводок с Клаудом, который буквально напросился быть спутником на работу даже после прогулки. Чуя почти ему отказал из-за повреждения лапки. Но у вас не может быть духа отказать, когда пёс делает свою моську непередаваемо несчастной, расстроенно складывает уши и поворачивает голову вбок. Чуя был слишком слаб перед этой настойчивостью, трактующейся как «Возьми меня с собой». Он взял.       И когда на пункте ему указали на пса, он ответил, что Клауд не настолько пёс, что ему вдруг «сюда нельзя». Клауд будет поумнее и посильнее некоторых людей, так что Чуя отвоевал его околоминутное нахождение, пока собирал бумаги и клей и выслушивал, в каких района листовки нужно расклеить. Это не длилось долго.       В отличии от исполнения непосредственной работы.       Чуя прижимал стопку бумаг к груди и держал свободной от поводка рукой клей, пока они вместе тащились вдоль уже заклеенного бумажками забора. Тот ограждал пересечение улиц, будто произошла делёжка территории, но Чуе было без разницы, кто тут и за что воевал. Поэтому, добравшись до выключенного с рассветом фонарного столба, он подтянул поводок до запястья, наматывая вокруг, чтобы освободить руку и одновременно иметь контроль над Клаудом на случай, если бы он захотел воспользоваться инстинктами и куда-то сорвался. На кошку или собаку. В любом случае.       Намотав поводок, Чуя с трудом отделил от стопки одно объявление и большим пальцем другой руки сбросил крышку с клея. Зад бумаги нужно было промазать и шлёпнуть к столбу. Это было не слишком просто, Чуя путался, почти роняя из рук сразу всё, но хотя бы Клауд стоял на месте, просто наблюдая за ним и не добавляя дополнительных за себя переживаний.       Когда это закончено, Чуя тяжело вздыхает и костяшками руки, держащей клей, разглаживает налепленное объявление. Нормально. Приемлемо. Он обращается к Клауду, предлагая перейти в другое место, но Клауд лает на брошенный колпачок от клея. Чуя объяснил ему, что сделал это нарочно, решив, что будет проще вообще не закрывать клей: он наверняка закончится, пока работа будет получать исполнение. Его как-то не посетила идея, что он буквально болтает с псом, смотря в глаза и объясняя происходящее. Это вышло рефлекторно и не заставило считать, что в этом что-то не так.       К тому же. Клауд, казалось, понял его: как минимум, больше не торопился обратить внимание на то, что Чуя «что-то потерял». И благополучно пошёл рядом, когда он двинул в сторону.       Расклеивать объявления было немного… стыдно. Потому Чуя несколько раз мысленно поблагодарил Клауда за то, что тот напросился быть с ним. С Клаудом Чуя явно не был один, и это осознание будто придерживало неловкость полученной работы. Просто Чую не взяли в более-менее солидный ларёк с едой. Потому что у него нет медицинской карты. И денег, чтобы её получить. А тем, где он работал, пока ждал выписку Дазая, управлял непринципиальный человек. Ну, он и обанкротился, так что проехали. Нормальную работу найти сложно, и Чуя отчётливо вспомнил, как отказывался от всего подряд из-за «не солидности», когда они с Дазаем жили в отеле. Тогда у него на карте ещё были деньги, даже когда он разбросался на телефон. Тогда ему было лениво унижаться на всяких низкооплачиваемых должностях вроде мальчика на побегушках, или расклейщика объявлений, или дворника…       Тогда было по-другому. И у них даже было оплаченное место жительства.       Теперь Чуя намазывал листовой зад клеем и, поджав губы от неловкости, лепил бумажку на забор. Поправив кипу остальных, звал Клауда незамысловатым «Пошли» и торопился дальше. Город уже просыпался, и на встречу выплывали люди. Чуя прятал взгляд.       Это так разнится с тем, кем он был два года назад. Как ребёнок, рождённый в обеспеченной семье, как член преступной группировки, как человек со связями, он никогда не опускал плечи, не горбился и не убирал глаза. Ну, а теперь он расклейщик объявлений, гуляющий с псом и отпустивший своего единственного человекообразного спутника так далеко от себя после его операции. Это казалось невероятным. Особенно, вспоминая начало их с Дазаем совместного пути.       Чуя просто однажды собрал шмотки в рюкзак и тихо вышел через заднюю дверь дома, торопясь на станцию. И больше он там не появлялся. В доме, где рос с начальной школы.       Чуя перебирал в голове школьные воспоминания, когда уже через поток людей добрался до последнего забора. Тот был широким и далеко не девственно чистым, поэтому он решил наклеить здесь все оставшиеся объявления, просто соблюдая расстояние между ними. Пока он занимался этим, его дважды отпинали. Все попытки возмутиться Чуя в себе подавил, повторно понимая своё положение.       Нет, он не боялся пачкать руки, работать на низких должностях и всё такое, но делая это, он как будто бы лишался возможности и прав высказывать недовольства. Так, смотря вслед какому-то разодетому в костюм мужику, пихнувшему его в плечо, он не стал предлагать вернуться, чтобы поговорить о его широкости. Он с усилием закрыл рот, сжимая губы и глотая свои недовольства. Будучи каким-то крошечным расклейщиком объявлений.       Но голос подал Клауд, двинув за незнакомцем, отчего тягая и руку, за которую примотан его поводок. Мужчина в костюме обернулся и вскинул брови. Что ж. Его внимание привлечено, пусть Чуя не сделал это сам от чувства несправедливости. Потому пришлось прочистить горло, прежде чем совладать с собой.       — Ты меня пнул.       Мужчина опустил брови на место. Его взгляд мазнул поочерёдно по Клауду, после — на Чую.       — Извини, — кивнув, он развернулся, чтобы уйти по направленной ранее траектории. — Я тебя не заметил.       — Такие широкие и невнимательные сидят дома! Придурок.       — Я ж правда не специально, — он даже покачал головой, но не отреагировал на оскорбление и не стал оборачиваться, отдаляясь.       — Тупица, — тихо бросил вслед Чуя, не особенно надеясь быть услышанным, но губы его поползли в улыбку. Как только он понял, что его нынешний статус расклеивателя не лишает его языка и прав.       И сразу после он понял, кто помог ему добраться до этого вывода. Не убирая улыбки, он опустил голову, смотря теперь на Клауда, обратившего на них внимание того широкоугольного проходимца. Чуя бросил пустую банку клея прямо на асфальт и опустился на корточки, чтобы потрепать шёрстку Клауда. Потискать его в честь благодарности. Он отчётливо понимал, почему собак называют лучшими друзьями, когда Клауд в ответ полез в объятия, подаваясь вперёд и ставя лапу на колено, как Дазаю, когда они только встретились.       Несмотря на большую часть тротуара, которую они теперь перекрыли сильнее, их обходили, не стремясь толкнуть или как-то задеть. Когда приступ нежности и объятий сошёл на нет, Чуя предложил Клауду пойти домой: работа закончена, осталось забрать деньги и продолжить искать что-то ещё.       — Ну, как «домой»… — скоро исправился он, посмеиваясь от осознания, что дома у них нет.       Главное, что они друг у друга есть в принципе. И они вернутся в машину.

༒

      Чуя не смог дозвониться Дазаю: деньги на счёте закончились, и звонок не прошёл. Так что оставалось надеяться на скорый перезвон. «Скорого» не произошло, и Чуя начал нервничать.       Он сказал Клауду, что скоро вернётся, и вышел из машины. Волнение било в вены, заставляя наматывать круги по двору и бросать чрезмерно частые взгляды на немигающий экран телефона в надежде, что он сейчас загорится входящим вызовом.       За всеми мрачными мыслями Чуе нужно было куда-то себя деть, чтобы не поддаться им и не увязнуть в тянущейся тревоге, опускаясь в водоворот самых мрачных предположений. Это там, где Дазая поймали парни из банды, узнав в нём того самого «строителя», успешно улизнувшего от них, ещё и оставив после себя труп одного из членов. Это там, где Осаму не смог собрать абсолютно все документы снова, и не торопится смириться с отказом в выдаче денег и расписки. Чуе, опять же, не нужны его деньги. Но Чуя, опять же, слишком хорошо знает, что Осаму не любит сдаваться и до последнего стоит на своих планах. И если что-то пошло не так, он не вернётся, пока не добьётся своего.       С ним могло случиться и что-то более банальное, то, от чего не застрахован абсолютно никто. Он доехал вообще? Или грузовик тормознули, забирая нелегалов за решётку? Или грузовик перевернулся по дороге? Или какая-то авария произошла уже когда Осаму оказался в штатах? Или его ограбили под угрозой жизни, и он лежит теперь где-то в подворотне побитый и несчастный? Куча предположений с плачевным исходом, и Чуе отсюда совсем не видно, что происходит с Дазаем.       Адреналин, хлынувший в вены с переживаниями, заставил его действовать. Делать что угодно, лишь бы не стоять на месте и не пропитываться предположениями, вгоняющими в более тревожное состояние.       Потому Чуя как-то непроизвольно оказался в магазине. Даже если он думал, что просто дошлёпал туда, ему неоткуда взять информацию о том, как быстро он шевелил ногами под гнётом мыслей, будто торопился до закрытия и непременно опаздывал. Он просто лавировал между людьми, время от времени обращаясь к телефону. Который упрямо молчал.       Не то чтобы у него было особенно много денег даже после исполнения работы «загрязнить столбы и заборы рекламой». Всё под тем же адреналином он решил вынести что-то из магазина. Просто чтобы беспокоиться о чём-то, помимо отсутствия звонка от Дазая.       Так, он стащил со стойки ещё пару пакетов корма для Клауда. Не то чтобы его мысли занимали вещи, не связанные с Дазаем или Клаудом, так что взаимосвязь между ними вела только к одному поступку.       Пакеты Чуя спрятал за пояс джинсов, прикрыв «пресс из собачьего корма» сверху футболкой. Так же он скрывал пистолет, заправляя за пояс. Пистолет, который отдал Дазаю, прежде чем отпустить его в штаты. Что, если именно пистолет стал причиной проблем, и Осаму сидит в участке, не имея на оружие ни лицензии, ни каких-либо ещё документов?       Это всегда возвращается к Чуе. Вообще каждую секунду. Он не может перестать переживать о Дазае. Украденные пакеты корма — и то, напомнили о предположениях.       Потому теперь, с украденным, на этом всё. Чуя поплёлся к выходу. Осталось вынести еду Клауду из магазина, пока есть, о чём переживать, помимо Дазая.       Возле двери охрана попросила Чую остановиться, и он встал на месте, смотря ровно перед собой с осознанием кражи. Неужели. Он всегда выбирает магазины низких рейтингов, не имеющих пищалок, и это всегда проходило успешно. Он обернулся, вопросительно приподнимая брови.       Двое охранников в форме сократили с ним расстояние, и стоило большого труда не попятиться их наступления. Чуя только бегал глазами. Один из подошедших попросил вывернуть карманы куртки, пока второй отвернулся, следя за другой частью зала, и Чуя беспечно улыбнулся. Он вывернул пустые карманы на куртке, стараясь не слишком поднимать руки, чтобы не выдать шуршащий шум спрятанных у живота пакетов корма. У него было немного денег в карманах джинсов — на бензин — и он даже был готов продемонстрировать их на случай каких-то необоснованных обвинений. Да, фактически, он ничего не покупал, но и обвинять в краже?!       Он усмехнулся, легко пожимая плечами. В карманах куртки ничего нет.       Охранник опустил ладонь на пояс, имея в виду имеющиеся там шокер и дубинку. Чуя, проследив за жестом, только секундно поднял бровь. Это можно расценить, как предупреждение.       На требование выложить всё, что он попытался украсть, он сказал, что ничего не брал.       На требование поднять футболку он сказал, что не готов танцевать стриптиз прямо сейчас, но может дать адрес заведения, где вполне такое происходит, может, даже в этот момент. Своей дерзостью он привлёк внимание и второго сотрудника, как бы отрешённого от выяснения ранее. Тот только смотрел в упор, когда первый уже звуком заклёпки откинул верхнюю часть футляра и собирался запугать Чую.       Чуя следил за жестом, но недолго. Проще, конечно, было бы оставить Клауда без этой еды, ещё проще — заплатить, лишаясь денег для каких-никаких передвижений на машине. Но Чуя крикнул про огромного тираннозавра за спинами охраны, указывая пальцем вглубь зала. И выбежал из магазина во время парусекундной заминки, пока до охраны доходило, что сказал, и куда указывал Чуя. После один из них в тон сбежал со ступеней у входа в магазин.       Чуя уже, правда, стучал кроссовками у соседнего здания. Он бежал так быстро, будто украл нечто действительно важное, а не пакетики корма для пса. На самом деле этой погоне он был благодарен в том плане, как на прошедшее время это отвлекло его от переживаний о Дазае. Так что он завернул за угол, прислушиваясь к стуку, раздававшемуся вслед в момент попытки догнать его, и сбивчиво смеялся. Адреналин поднялся в крови, заставляя её чувствоваться горячей. Почти отбитые скоростью ступни горели. И Чуя понял, что именно это состояние возвращает его к тому, к чему он так привык. Теперь он чувствует себя собой после побегов и стрессовых ситуации.       Когда улица затихла, он даже рассмеялся, плавно сползая по стене, которую облипал, пока прятался. Он сел на асфальт, поднимая колени, на которые сложил руки. Края украденного корма царапали кожу, и он вытянул их из-под пояса джинсов и футболки. Улов есть. Не для него — для Клауда, и тем не менее. Если работать непонятно кем было унизительно, и Чуя даже растерялся от своего статуса, то перебиваться бегом и добиваться своего — уже привычно. И даже даёт ощущение себя на своём месте. Немного странно.       Совсем немного. Потому что в дополнение к провёрнутому не хватает подельника.       Чуя переложил пакеты в одну руку и проверил телефон. Не сообщающий ни о каких пропущенных звонках или полученных сообщениях. Ничего. Где Осаму, что с ним — неясно. И это опускает приподнятый настрой Накахары обратно в переживания.       Чуя проверил Клауда, брошенного в машине снова, и где-то через час встретился с Майком. Тот перезвонил на непрошедший входящий быстрее, чем Осаму. Осаму так и не перезвонил за прошедшее время.       Чуя уже ждал на месте, просматривая экран без обновлений, когда подошёл Майк. Отвлёкшись, он тяжело вздохнул: Майк не перестал ассоциироваться со скверными временами. Их знакомство упёрлось в следующий день после того, как, обвинив в аварии, Осаму сбежал из квартиры в дикой истерике. И пришёл он тогда сообщить о том, что Осаму попал под машину, после — в больницу. Ничего радостного нахождение Майка настолько рядом за собой не несёт.       Но Чуя ответил на предложенное рукопожатие, пусть отводя взгляд. По телефону было проще. С банкой пива, когда настроение пробивало все потолки радостью от успешно прошедшей операции, — тоже. Проще. Переносить Майка проще, когда есть благоприятные для этого факторы.       А теперь Чуя был окутан переживаниями. Но, кажется, в таком случае Майк может выступить отвлекающим фактором. Чуе нужно поговорить хоть с кем-то. В идеале, отвечающим. То есть, не с Клаудом.       Отсчитав деньги, Майк протянул их Чуе и поднял взгляд.       — Всё настолько плохо? — он хмыкнул, качнув головой. — Это вместо вопроса «Как сам?», получается.       — Я всё тебе верну, — Чуя звучал разбито. И снова. Опустил взгляд глубоко в асфальт, мимо протянутой руки.       — Забей, — Майк быстро ослабил хватку, позволяя Чуе вытянуть протянутые купюры. — Лучше расскажи, что ты наплёл ему, чтобы мы сейчас встретились… вот прям так.       — Осаму уехал, — Чуя сложил деньги в карман и отвёл взгляд, шмыгнув носом от неловкости прошедшего обмена. — По делам. Поэтому я не отпрашивался или типа того. Мне всё же интересно узнать, что произошло между вами, что он так резко от тебя убежал, и тебе пришлось спрашивать о его делах у меня ночью того дня, когда его выписали.       Майк сложил ладони в карманы и повернул голову, как будто уворачиваясь от взгляда голубых глаз основательнее, чем можно было.       — Я сам не особенно понял. У меня есть только предположения.       — И-и? Что это за предположения?       — Думаю, он решил, что ему нужно выбирать, — Майк столкнул взгляды. — И он выбрал тебя. Надеюсь, ты доволен ответом. Созвонимся.       Кивнув, он развернулся и, не выпуская ладони из карманов, двинул подальше. Чуя смотрел вслед, зная, что от чего-то отвлёк его, потому и не ожидал, что встреча затянется. Но хотел ли он размышлять об услышанном?       Не тогда, когда полная сумма для оплаты счёта скользила в его пальцах. Собравшись, Чуя мимолётно осмотрелся и двинул к магазинам, из которых не додумался бы тащить что-либо. Именно в таких крупных сетях расставлены банкоматы. И ему нужно было пополнить счёт, принудительно дозваниваясь Дазаю.       Когда это завершено, Чуя вернулся к машине. Забравшись в салон, он набрал номер и смотрел, чем на заднем занят Клауд. Липкие гудки были ожидаемо долгими, так что он просто нашёл, чем занять себя на их время, заранее. Клауд трескал заботливо украденный для него корм, но отвлёкся к миске с водой, и Чуя не переставал улыбаться, наблюдая за ним. Клауд выглядел довольным своей нынешней жизнью. К Клауду Чуя успел привязаться так сильно, что едва подавлял в себе желание начать рассказывать ему, какой он хороший мальчик. Стоило молчать, пока длинные гудки хотя бы намекали на возможность ответа. Телефон Дазая не выключен, это как минимум, и это уже радует.       Длительные гудки нарушила явная отдышка.       — Эй, как раз собирался тебе звонить!       Чуя даже растерялся. Он поморгал и отвернулся от Клауда, притягивая телефон ближе, пусть болтал через громкую связь.       — Осаму?       — Да?       — Всё в порядке?       — Да. О, я получил деньги. Это было не сложно. Говорю же, я только освободился, собирался тебе звонить.       — Почему ты так дышишь? Ты… бежал?       — Э-э, нет? Может быть, я просто быстро шёл до комнаты. Ну, торопился от радости, что всё получилось, знаешь, — Осаму коротко рассмеялся и сразу после вернулся к тому, чтобы переводить дыхание.       Нахмурившись, Чуя в наступившей тишине услышал, насколько тяжело Осаму сглотнул. И это не добавляло уверенности. Только сомнений.       — До комнаты? Ты планировал поездку «одним днём», не?       — Угу. Это… Так вышло. Маршрутов обратно сейчас нет, мне придётся остановиться здесь… ну, на день или около того. Думаю, я вернусь завтра. Вечером. Может, ночью. Это ведь не зависит от меня…       — У тебя точно всё в порядке?       — Да, — почему-то Чуя его не видел, но представил, как с этим ответом, он закатывает глаза. — Как сам? Как Клауд? Нормально вам в тачке?       Чуя обернулся к Клауду, чтобы зрительно спросить, как он, и передать это Дазаю. Клауд смотрел в ответ, выпрямившись от мисок.       — Он говорит, что у него всё в порядке, но он скучает по тебе.       — О… — Осаму грустно простонал, и Чуя сказал бы, что видит, как он поломал брови. — Не расстраивай меня. Я скоро вернусь.       — Скажи ему это, — Чуя подвинул телефон к Клауду.       — Эй, Клауд, привет! Я скоро вернусь. Я говорил тебе это, я не соврал!       Чуя приподнял уголок губ от их разговора, но это не успело перерасти в полноценную улыбку: Осаму тихо шикнул в сторону от динамика, отчего звук рассеялся, но не исчез совсем. Чуя резко и быстро посмотрел на Клауда, отвлёкшегося от протянутого телефона в ответ тоже. Они будто оба слышали это и переглянулись. Клауд ничего не ответил Дазаю.       Чуя вернул телефон к себе, разворачиваясь на своём водительском и оставляя свободную руку на руле.       — Итак… — задумчиво сказал он, бегая глазами. — Ты снял комнату в отеле?       — М. Ну да. Деньги-то у меня теперь есть.       — Ты… делишь эту комнату с кем-то? — Чуя поднял бровь.       Но ответа не было какое-то время, и он даже проверил связь незамысловатым «ты здесь?».       — Проблемы со связью. Неудивительно, это межстрановый звонок. — Осаму усмехнулся. — Ладно. Что ты спрашивал?       — Ты ведь не один в комнате, где остановился?       — Один. Ну, точнее, сейчас приходила уборщица, и я попросил её зайти позже.       — Просто шикнув на неё? — Чуе показалось, что его бровь перестала опускаться вообще. — Где же твои манеры?       Осаму рассмеялся.       — Нет, это я так… попросил не отвлекать. Вообще-то я просто указал на дверь. Эй, ты планируешь обсудить мои манеры? М?       Он звучал недовольным, будто хотел обвинить в чём-то, и Чуя не сразу понял намёк, где он сам не отличается вежливостью и даже не заглядывает в палату близкого человека, пострадавшего от аварии.       — Нет, просто… Ну, как-то на тебя не похоже. Я помню, как ты сыпал комплименты персоналу и улыбался в больше зубов, чем у тебя есть. А тут…       — Мы реально будем обсуждать это?       — Мм… — Чуя промычал, потому что да, хотелось бы. — Ну, ладно. Не сейчас. И всё же… Откуда уверенность, что машина обратно появится завтра не позднее вечера? Как ты разобрался с этим?       — О, какой ты любопытный… Тоже на тебя не похоже, кстати. Клауд покусал тебя?       — Ты пытаешься перевести тему.       — Мы ещё ни разу не поднимали тему, где Клауд кусается. Ты ни разу не замечал за ним подобного?       Чуя вздохнул.       — Осаму.       — Я всё ещё здесь, да.       И его отдышка даже испарилась, выправляя дыхание так, что во время паузы он не задыхался.       — Что происходит? — с напором спросил Чуя.       — О чём ты? — Осаму звучал удивлённо.       — Обо всём. Ты не позвонил мне, когда добрался, хотя я просил сделать это. Ты не позвонил после того, как забрал деньги и документы. Ты уходишь от ответов. Считаешь это нормальным?       Осаму не отвечал, и пауза затягивалась. Чуя смотрел на отсчитываемые секунды начатого вызова и кусал губы. Вздохнув, он понизил интонацию.       — Я переживаю за тебя.       Осаму прочистил горло, но продолжил молчать. Просто выдался в своём нахождении на проводе.       — Ты считаешь, что можешь просто пропасть, оставив меня, но это несправедливо. Ты ни разу мне не позвонил, даже после моих попыток дозвониться, я не знаю, где ты, что с тобой, и, блять, я, конечно, рад, что ты в порядке, и всё прошло хорошо с деньгами, но какого чёрта ты забил на меня, не потрудился сказать об этом, мне нужно сидеть здесь и думать, что там с тобой происходит, ты считаешь это честным?!       — Чуя. Чуя. Успокойся, ладно? Хватит… вот это вот всё вываливать на меня. И переживать за меня так сильно не надо, мне не три года. Да, я виноват, что не позвонил, но я замотался! — Осаму прервался, и Чуя отчётливо услышал треск перебившихся по стенкам таблеток. — Да. Но. Я в другой стране, в почти забытом городе, один, после заточения в больнице, у меня ноль социализации, я пытаюсь как-то стоять на ногах, а ещё меня косит акклиматизация, ну, и запах свободы от больничных стен, что ты нахуй понимаешь в этом?!       — Что за таблетки ты перебрал сейчас?       — Господи, я просто подвинул сумку с вещами!       — Не кричи на меня!       — Не задавай тупых вопросов!       — Они такие же тупые, как твоё нежелание звонить мне, когда мы договорились об этом!       — Хватит, блять, выносить мне мозг, Чуя, я всё уже объяснил!       — Я не выношу мозг, я пытаюсь понять, что нахуй с тобой происходит!       — Я не знал, что ты с глушью. Сколько с тобой шатались, только сейчас понял, что ты либо непробиваемо тупой, либо забываешь чистить ушки, купить тебе палок?       — О, мне явно везёт, потому что палки, в отличии от мозга, можно купить! А ты как не понял, о чём мы договорились, ты и стоишь на своём, как баран, но ты же сам понимаешь, что неправ! Скажи мне название таблеток, которые трещали сейчас.       — Сейчас, Чуя, ничего не трещало. У тебя галлюцинации. Я с тобой разорюсь: и палки, и лекарство от шизофрении, отлично.       — Хватит доёбываться, ты знаешь, что я имею в виду.       — Доёбываешься как раз ты, потому что я уже всё объяснил, я уж не знаю, каким более простым языком тебе донести, почему я не позвонил, и, эй, я вообще-то уже извинился, хватит пилить меня!       — Кто тебя пилит?! Ладно, Осаму, ладно, смотри сюда, похер на звонок, да, ты тупица, из головы у тебя всё вываливается, на этом мы сошлись. Я прошу сказать мне название таблеток, пока ты ведёшь себя так, будто у тебя их нет вообще, и ты типа не понимаешь, о чём я говорю.       Осаму помолчал, оставляя паузу. Чуя сцепил челюсти, отворачиваясь от телефона, будто от Дазая. Он тяжело вздохнул, бегая глазами. После Осаму ответил.       — Нахер иди.       — Я тебя понял, — Чуя, не смотря, сбросил вызов многократным нажатием на экран.       Швырнув телефон на переднюю панель, он занёс кулак в воздух, но покачал его на месте, так и не выискав, что можно было бы ударить без последствий. Так что просто хлопнул раскрытой ладонью по рулю, после оглаживая его вниз от места удара. Он смотрел перед собой, борясь с разрывающей изнутри злостью, и перетирая зубы движениями челюсти. Он чертовски разозлился на Дазая. И за разговором будто остался шлейф недосказанности, причём такой сильный, что волной стыда Чую накрыло от чувства, что его водят за нос, пока он хлопает глазами. Это неприятное ощущение накрывало от груди наверх, будто пряча под капюшон, как несмышлёного и брошенного котёнка.       Чуя прикрыл глаза и глубоко вдохнул, прежде чем обернулся к Клауду, который ждал ответный от него взгляд.       — Он нам что-то недоговаривает.       Чуя решил, что Клауд с этим выводом согласен.

༒

      Чуя был убит поведением Дазая. Они с Клаудом переночевали в машине, и, открыв глаза, Чуя понял, что у нет ни сил, ни желания собираться и куда-то идти, зарабатывать деньги, говорить с кем-либо, видеть кого-то, кто не Клауд. Хотелось остаться лежать в таком сомнительно лежачем положении на откинутом водительском кресле и пялиться наверх бессмысленным взглядом. Хотелось перестать существовать. Чтобы его вообще не трогали.       В таком задумчивом положении, игнорируя боль от затёкшей руки, он внезапно начал размышлять о сказанном в этой же машине совсем недавно. Поразительно: в то их первое совместное машинное утро у Чуи было огромное количество стремления делать что-либо. Он вывалился из салона, чтобы добыть им завтрак, не забывая про Клауда. А теперь…       Чуя решил, что это было несправедливо. «Я сейчас ни в кого не влюблён», или «ты — мудак, что это было?!». Что значит, Осаму не влюблён? Быть не может такого, чтобы после всего, что они прошли, он был безразличен к Чуе. Неужели он правда теперь считает Чую братом или типа того, близким человеком, от которого просто нельзя избавиться, потому что близким он быть не перестаёт, но не более?.. Но он ведь первый признался в своих чувствах! Действительно рано, когда Чуя не мог ответить и из-за решения виновности в аварии, и из-за непонимания, как подобное происходит вообще. Он был закрыт от Дазая абсолютно осознанно. Он не хотел нарушать то, что теперь Осаму намерен вернуть без лишней романтики.       И это несправедливо. Потому что Чуя любит его. Уже не влюблённостью, такой стадии, казалось, не было вообще. Они сразу стали «единственными друг другу людьми», и уже от этого всё переросло для Чуи в большее. Просто не вовремя. Момент, когда настоящая дата всплыла с намерением поставить точку в этих сомнениях, сразу оборвался расходом. Одно за другим, и они не смогли бы выяснить это из-за импульсивности Чуи. Просто так сложилось.       Это несправедливо, Чуя готов положить весь мир ради Дазая. Чтобы в ответ Осаму пожал плечами и сказал, что это «прикольно»?!       Чуя тяжело вздохнул и зубами зажал нижнюю губу. Он знает, что конкретно он сделал не так, но неужели это теперь нельзя исправить?..       От размышлений отвлёк звонок, и Чуя лениво проследил за загоревшимся экраном телефона, лежащим там, где он благополучно бросил его вчера. Из такого положения он бы не дотянулся, так что пришлось собраться все своим силы и сесть. Он ожидал, что это Майк со своим «Привет, как там с деньгами?», которые он одолжил ему вчера. Но, прочитав контакт, он радостно отрёкся от предложения. И принял вызов.       — Алло? — улыбка расползлась по лицу непроизвольно. — Утро, Осаму.       Пока Осаму болтал, Чуя всё же решил сделать что-нибудь с затёкшей рукой и начал с выкручивания запястья по сторонам.       — О. Это круто. — Но, ответив, Чуя замолчал, и Осаму молчал тоже. Так что Чуе пришлось прочистить горло, выгоняя из голоса утреннюю хрипотцу, и нарушить паузу: — Мы тебя встретим.       Осаму не звучал так же, как вчера, когда посылал нахер. Получив вопрос, Чуя кивнул, будто кто-то мог видеть это, и обернулся к задним сиденьям.       — Полегче. Определённо полегче у него с лапкой, да, мы типа гуляем, всё такое. Так что он пойдёт. Думаю, он… соскучился, ага.       Не только он. В любом случае. Свободной рукой Чуя протёр лицо, слушая жалобы Дазая. Дазай будто вернулся в своё привычное состояние, он ворчал, но ворчал так, как умеет только он, и именно это от него помнил Чуя. Будто Дазая со вчерашнего вечера подменили, возвращая нормального Дазая на место. Чуя усмехнулся, качнув головой, когда Осаму закончил.       — Бедный. Ну, мы оба знали, что ехать будет неудобно, и спина может болеть. У меня тоже, кстати. Но это потому что сиденье в машине твёрд… А не потому, что я старый, эй!       Он смеялся, отворачиваясь от Клауда обратно, чтобы не мучать и так больную от посредственного сна спину. Он снова почувствовал себя счастливым, слушая Дазая, обзывающего его старым, слушая Дазая, кажется, вернувшегося в себя.       — Как еда в отеле? — Чуя кивал, слушая, потому что Осаму начал издалека и не по теме, о том, как в его комнате хотят убраться даже пока он буквально там, что они бы пылесосили прямо по нему, какой он в этом бедный и несчастный, но еда хорошая, не хотелось, но так вышло, что всплыло сравнение с больничной, и Осаму остался доволен.       Так Осаму и трещал, пока Чуя, не убирая улыбки, слушал. Осаму заявил, что сможет вернуться после обеда, и предложил Чуе пока поискать варианты квартир, из которых они выберут себе новое место жительства. Однако. Предупредил, что, возможно, они задержатся там не слишком надолго, так что слишком вычурные варианты рассматриваться не будут. Когда Чуя, собравшись в кресле, собирался уточнить это и спросить, собирается ли Осаму куда-то в дальнейшем, он заторопился завершить звонок, и его поведение не перестало напрягать Чую. Осаму уклонился в сторону сбора вещей. Но если вчера, во время ссоры, он «просто подвинул сумку с вещами», из-за чего слышался треск перекинутых по стенкам таблеток, то ему не нужно было «собирать вещи». Что-то не сходилось. И после звонка приподнятый настрой Накахары опустился снова.       Он пошёл прогуляться с Клаудом. Иногда прохожие слишком внимательно следили за ними, будто высматривали момент, когда пёс «нагуляется», и что с этим будет делать хозяин. Чуя не собирался ничего делать. На пакетики для сбора какашек с газона нужны деньги. Денег у него нет. Вопрос на этом закрыт.       Время тянулось противно медленно. Так вышло бы в любом случае, и Чуя держался только на том, что Осаму приедет раньше запланированного. Не вечером, не поздней ночью.       Но всё же. Перебор, казалось, тысячи объявлений о сдающихся квартирах на самом деле отсчитывал пару прошедших минут. Чуя в любом случае не сможет определиться один. Важно мнение Дазая. И это его тупое уточнение…       Это напрягало. Чуя старался упокоиться и не состыковывать нежелание нормальной квартиры с тем, как Осаму трещал о «разговоре через два месяца». Старался — не значит, что получалось. Он намерен прямо спросить обо всём этом, как только они увидятся снова. Предположения — это, конечно, круто, особенно, когда они погружают в неразбивающийся круг самодавления. Додумывать тоже весело. Но проще спросить, правда. В этом нет ровно нихера сложного, разве что, можно не получить в достаточной степени честный ответ, но это уже другое.       Пока Чуя занимался подбором квартиры, он не нарочно вспомнил их самую первую, и отвлёкся от экрана телефона, просто метнул задумчивый взгляд в сторону.       Настолько непривычным была подобная официальщина вроде документов и подписей. Насколько внимательным взглядом Чуя рассматривал профиль Дазая, нацепившего очки, чтобы читать договор. Это казалось чем-то невероятным. После того, как они перебивались на места, им не принадлежащие, они просто врывались со своим «Здрасьте, мы будем работать на ферме!», «О, мы тоже вожатые», «Да, нам нужна комната в отеле, а то сегодня мы спали на полу в прачечной»…       И вот после всего этого они просто… начинают жить вместе, никак не меняя пройденное соседство. Чуя задумался и пришёл к выводу, что это немного… странно. То есть в том плане, где они не развернулись обратно в попытке шмыгнуть по домам, а дальше пошли вместе, фактически начиная новую жизнь в другой стране. Чуя улыбнулся в лобовое их тачки, принимая шевеления в груди за очередное проявление чувств к Дазаю. Не принятых теперь. Как это вообще возможно? Почему Осаму, первый признавшийся Чуе в преодолении черты «мы просто таскаемся вместе», теперь отрёкся от этого? Это смешно. Потому что он просто отводит взгляд, заявляя это, пока Чуя готов подорвать весь мир ради него. И себя. Но это не встречает ответа, и Чуя отчётливо помнит, как Осаму отворачивается, чтобы не пересечься взглядами.       А потом он хлопает Чуе по плечу выплёвывая «Спасибо, бро», и Чуя готов подорвать мир просто так, от злости и разочарования. Повезло, что, вспомнив это всё, он только сжал телефон в руке, а не бросил о что-то, разбивая, — хотелось.       В любом случае. На следующий звонок Дазая он отвечает так, словно не мучается размышлениями, и они скоро договариваются о том, где встретятся. Осаму больше не позвонит: складывается в машину. Осталось время, которое пройдёт в пути, и они снова будут вместе. Втроём.       Конечно, втроём. Чуя с первого раза успешно пристёгивает поводок, собирая Клауда, и даже спрашивает, как его повреждённая лапка. Клауд, правда, почему-то не отвечает.       И уже через пол часа они бесполезно гуляют вдоль линии парковки за отшибным супермаркетом. Чуя внимательно следил за Клаудом и старался не таскать его, когда он начинал очевидно прихрамывать на одну лапу. Тогда они останавливались и просто стояли без дела. Время тянулось непростительно медленно. Само собой, пока они ждали Дазая из затянувшейся поездки. Чуя не мог говорить за Клауда, но точно знал, как сильно соскучился по Дазаю сам.       Фургон остановился рядом, на съезде, когда Чуя сидел на корточках возле Клауда, молча болтая с ним и поглаживая. Он отвлёкся, прослеживая открытие двери фургона, откуда вывалился Осаму, сразу после отдаляясь и от машины, и от ждущих его возвращения. Чуя нахмурился, но не бросился за ним вслед или типа того: решил пронаблюдать за фургоном, двигатель которого не глушился. Осаму очевидно замедлился в увеличении расстояния, когда фургон сдал назад с шумом и выплёвыванием дыма. Чуя переглянулся с Клаудом и вернулся к трепанию его шёрстки, после провожая глазами маршрут фургона, заехавшего вглубь непосредственной парковки. Только там мотор заглох, правда, и водитель показываться не торопился.       Чуе пришлось отвлечься на голос Дазая, вернувшегося к ним после исполнения плана «отойти подальше после высадки».       — Кого ищешь?       Чуя вздрогнул, оборачиваясь от парковочного места. Он встретился с Дазаем, чуть склонившегося над ними и смотрящего в ту же сторону, что Чуя прошедшее время. Осаму расплылся в улыбке и выпрямился. Он подмигнул Клауду, ждущего его внимания уже добрые секунды.       Чуя не контролировал то, насколько выдох получился облегчённым: они его дождались. Поднявшись на ноги, он не мог перестать улыбаться.       — Привет, — и бездумно протянул руки, без вопросов заключая его в одностороннее объятие. — Как добрался? Как спина?       — Э-э… — Осаму не обнимал его в ответ. Обвитый руками Накахары, он только стоял, как безвольная кукла, и моргал. — Да, привет…       Чуя ослабил хватку, склоняясь к его шее. Осаму почти отпрыгнул, усмехаясь, но быстро, чрезмерно быстро, до того, чтобы уличить его в нервном настроении этого жеста.       Распустив объятие, Чуя отодвинулся и вскинул бровь.       — Кто ж тебя так облил мужскими духами? В насколько дорогом отеле ты остановился?       — Ты чё нюхаешь-то меня? — Осаму усмехнулся и провёл ладонью по шее, отводя взгляд. — Как жена ревнивая, когда мужа из командировки встретила… Угар.       — Да я случайно услышал. Пока мы типа обнимались.       Осаму упорно изучал сторону, где не было Чуи, где он никак бы не смог попасть в поле зрения. Он, конечно, отчётливо помнил, откуда взялся и остался тот навязчивый шлейф. Он помнил, как лежал на облитой груди, пока в нос бил настойчивый аромат, сложно ассоциируемый с чем-то помимо апельсинов и горькой — будто пролежавшей — корицы. Он лежал на его груди, пока он водил ладонью по волосам, с его слов, — накалываясь на ежистые отростки. Он даже признался, что неприлично тащился по волосам Дазая. Которых теперь нет… Но обязательно будут, когда они встретятся снова: по наблюдениям казалось, что Осаму отрастит их обратно действительно быстро. Того времени хватит.       — «Типа», потому что ты не делал этого в ответ, — продолжил Чуя, вырывая Дазая из воспоминаний.       — Бро, это было слишком неожиданно, — Осаму усмехнулся, постаравшись дать это оправдание и нарочно называя его так. Он потянулся в спине и развернулся, мимолётно кивая: — Идём. Да, моя спина меня ненавидит… Я ехал рядом с такой тупой коробкой! Мы дрались.       — Почему так несёт духами? — Чуя подобрал брошенный на асфальт поводок, собирая Клауда следом за отдающимся Дазаем. — Я ведь знаю, что у тебя их нет. Я знаю и узнаю всё, что у тебя было. Фактически, после пожара у нас ничего не осталось, так что… это удивительно. Эй, да постой ты на месте!       — Я здесь, — Осаму обернулся через плечо, но продолжил шагать впереди. — Ох, это… Ты сам уже ответил. Отель не то чтобы был особенным, но мы там с тобой в прошлый раз не останавливались. Я украл нам шампунь, и даже не слышу благодарности!       Чуя усмехнулся, и Осаму проследил глазами вбок, так и не увидев его. Просто попытка удостовериться, что он принял и съел эту ложь. Но шампунь он правда украл. Пройдено, оправдался.       — Не торопись так, у Клауда больная лапка.       — Оу, — ему пришлось замедлиться и дождаться их. — Да, не подумал. Я просто хочу уже где-то здесь пустить корни… ты нашёл варианты?       — Угу. Но не могу же я определиться самостоятельно. Без тебя.       — Ну, я здесь.       — Насколько? — Чуя вскинул бровь и повернул голову к Дазаю для демонстрации этого, между делом подтягивая поводок и чуть наматывая его на костяшки.       — О чём ты? — Осаму нахмурился.       — О том, что ты говорил про два месяца. Меня это напрягает. Особенно, пока ты ведёшь себя так странно.       Да, двух месяцев хватит, чтобы отрастить шевелюру, если не до былого, то насколько-то. И этого в любом случае достаточно. Осаму положил тыльную сторону ладони на спину, вытягиваясь в ней снова, до хруста позвонков.       — Боже, хорошо, что у нас теперь есть деньги… кажется, я повредил спину, нужно сходить в больницу… Или ты меня отвезёшь? Я дам денег на бензин!       — Не переводи тему. Что происходит?       — Ничего, — Осаму пожал плечами и скривился в следующую секунду. — Ничего, кроме спины, но, кажется, я ещё пережал себе плечи…       Чуя протянул руку и большим пальцем прокрутил круг на его плече.       — Думаю, стоит сделать так, и ты не умрёшь. Не-а, ты не умираешь.       — О? Спасибо за предложение массажа, Чуя, это так мило с твоей стороны.       — Удивительно, но я просто, блять, счастлив, что ты назвал меня по имени. Ещё раз скажешь «бро» — вини себя.       — Тебе не нравится?       — Нет. Мы не можем быть «бро».       — Почему? — Осаму театрально вскинул брови и не менее театрально прильнул к руке, неизменно разбивающей ему складки мышц.       Чуя прочистил горло и осмотрелся. Осаму приподнял уголок губ, понимая, к чему ему нужна была пустынная улица. Да, с ним и его блоками в голове было бы трудно… несмотря на недавнее признание, что он не гетеросексуал. Дальше всё равно сплошные камни, на которых в совместном пути можно было споткнуться. С ним труднее.       — Потому что мы спали. А если ты мне «брат» — это грёбаный инцест. Так что держи свой язык.       Осаму похихикал, качая головой.       — Нет, мы не братья, но очень хорошие друзья! Так что твоё заявление не имеет смысла.       — Если мы говорим о том, что не имеет смысла — это твои попытки съехать с темы. Я требую, чтобы ты сказал мне, чего от тебя ждать через два месяца.       Осаму вздохнул и бросил взгляд на Клауда: тот хотя бы на него не давил. Ничего не требовал. Кроме взгляда и улыбки, которые он благополучно получил. Осаму обязательно потреплет его шёрстку, как только они перестанут идти. Не слишком удобно делать это на ходу. Учитывая невероятную везучесть Дазая, он непременно споткнётся, пока будет делать это, не видя дороги впереди.       Так Осаму и смотрел на их пёсика, когда решил всё же ответить Чуе.       — Окей. Я хочу с тобой поговорить.       — Почему именно через два месяца?       — Потому что я знаю, куда это приведёт! — не громко, но резко отозвался Осаму, и Чуя замолчал на секунды, которые обоим показались долгими и грузными.       — Это тревожит меня, — после паузы признался Чуя.       — Это необходимость, — теперь Осаму смотрел ровно перед собой, не пуская в поле зрения ни Чую, ни Клауда. — Тебе просто не нужно забивать голову раньше времени. Разве нам нечем заняться?       — Ты хочешь опять что-то со мной построить, имея планы, о которых я даже не догадываюсь? Разве это честно?       — Разве было честно с твоей стороны так долго молчать и врать про аварию? — Осаму повернул голову, заставляя Чую съежиться под испытывающим взглядом. Он кивнул, секундно вскидывая брови. — Вот именно. Так что пока закроем эту тему.       — Но ты ведь знаешь, что это…       — Я слишком голоден, чтобы продолжать чесать языками. Ты знаешь, сколько времени занимает дорога, если ползти на огромной машине? Они ж медленные, как, блять, улитки.       Чуя свободной рукой обратился к телефону, задумчиво постукивая большим пальцем по заблокированному экрану.       — Думаю, я могу знать. Просто отсчитать от времени твоего последнего звонка, когда ты забирался туда…       Чуя звучал подавлено, слова будто давались ему с трудом. Осаму закатил глаза, но старался сделать это так, чтобы он не заметил. Он перекинул руку на его плечо, почти путаясь в ногах из-за смены прямой траектории, и улыбнулся, получая внимание голубых глаз.       — Не страдай так, всё ведь нормально. Лучше своди меня куда-то поесть… — он склонился к уху Накахары, переходя на шёпот: — бро…       Чуя пнул его в бок и толкнул в плечо, отодвигая от себя следующим жестом.       — Ну ты мудак, нет? Нарочно меня выводишь?       — Голод притупляет чувство самосохранения… — вымерено грустно вздохнул Осаму.       — Оно и видно, — Чуя кивнул и опустил взгляд на Клауда, обращаясь непосредственно к нему: — Постой тут, ладно? Твоему отцу давно не вправляли мозг надиранием задницы.       — «Отец» звучит солидно… Но два отца — немного странно. Давай ты будешь его матерью, а отец — только я?       — Тебе сегодня просто пиздец, Осаму, — Чуя качнул головой и опустил поводок на асфальт.       Осаму попятился, выставляя ладони перед собой, на лице его играла улыбка. До момента, когда Чуя отвлёкся на него и бросился вперёд, — Осаму широко раскрыл глаза и развернулся, убегая от него. Это, конечно, не значит, что он не ржал и не просил пощады на всю улицу.       Клауд склонил голову вбок, наблюдая за тем, как они наматывали круги, не слишком уходя от него самого.

༒

      Итак. Поймав тогда Дазая, Чуя обнял его со спины и прижал к себе. Ему пришлось приподняться на носках, чтобы добраться до его уха и сообщить, что в следующий раз пощады не будет. Смех Дазая разбивался где-то глубоко в его сердце, распуская оттуда по груди линии тепла и боли одновременно. А после Чуя понял, что совершенно зря так долго обнимался с ним. И он соскучился. И ему больше нравятся футболки чуть больше положенного размера, которые можно раскатать вниз, не натягивая ткань. И иногда хочется спрятаться.       Но квартиры у них на тот момент не было, соответственно, и прятаться негде. Чуя думал повести Дазая в то кафе с уличными столиками, о которые он спотыкался, пока они направлялись к газетному киоску. Думал он так исключительно чтобы подстебать его в ответ. Вроде «Такое классное заведение, кстати, именно этот стул подставлял тебе подножку. Садись сюда». Единственное — это было действительно далеко от их настоящего местоположения.       Пешком они добрались до отделения банка, где им не хотели давать наличку. Просто тот банк не слишком связан с выпиской того, который выдал расписку Дазаю. Но они могли перевести сумму на карту. С комиссией. А рабочей карты у них не было. Чуя сказал, что задолбался ждать, и вышел тусоваться с Клаудом на улице. Собак в отделение нельзя было, а вслед Чуе Осаму отпустил бедный взгляд, просящий не бросать его на такое долгое оформление карты, но Чуя не заметил. И тискал Клауда, пока Осаму в душном помещении проветривался оттягиванием толстовки. После у него появилась банковская карта.       Не то чтобы это влёт решило все их проблемы. До заправки ещё нужно было доехать, и примечанием к этому стоял факт, что на этой заправке должны принимать карты. Не все делают это, чтобы не отчислять налоги за обслуживание системы. Потупив, Чуя пришёл к выводу, где они добираются до ближайшего магазина и покупают бензин на разлив. Осаму, конечно, принял это, но его бровь не опускалась ещё долго.       С приобретённым бензином и — зачем-то — пустой тарой, похожей на такой же твёрдый формат, как канистра с бензином, они добрались до машины. Чуя открутил бензинный отсек и опустился на корточки. Бровь Дазая продолжала стоять наверху, пока он без комментариев следил за вытянутой из отсека трубкой. Из которой жидкость полилась на асфальт. До момента, когда это прекратилось. И Чуя взял трубку в рот, всасывая оттуда застоявшийся бензин. Осаму широко раскрыл глаза, медленно меняя удивлённое выражение лица на гримасу отвращения.       Чуя дососался до момента, когда жидкость побежала по трубке снова, и опустил этот шланг в открытую пустую канистру. Он скривился тоже, ещё и отплёвываясь в сторону. Подтерев губы толстовкой на плече, — руки заняты и тоже грязные, — он тихо выругался.       — Я больше не стану целоваться с тобой… даже под дулом пистолета… — не переставая кривляться, сказал Осаму, обращая на себя внимание. — Ты подсасываешь бензобак…       Чуя вздохнул и поднял бровь. Он повторно сплюнул в сторону, прежде чем снова посмотреть на Дазая.       — Мне нужно слить тот бензин, чтобы они не перемешались, и движок не умер, и дать тебе пизды ещё разочек. Как видишь… бензин сливается.       Осаму хмыкнул и покачал головой, закатывая глаза.       — В мире столько вещей, где можно применить этот навык, а ты выбрал бензобак…       — А, так ты завидуешь нашему машину? Так бы и сказал.       — Завидую? — Осаму привалился к корпусу и поставил локоть на крышу, подпирая щёку кулаком. — Это вряд ли. Не уверен, что ему понравилось. Откуда мне знать…       Чуя смотрел на Дазая снизу-вверх и сильно нахмурился.       — А не дохуя ли тончайший намёк? Ещё и без поцелуев с привкусом бензина…       — В чём намёк? — Осаму скучающе вздохнул. — Ты всё равно не умеешь…       — Погоди, вот, что мне интересно. С твоей внезапной самоуверенностью. Пока ты был в штатах… неужели снюхался с кем-то, кто умеет? Вызывал проституток?       Осаму только многозначительно поднял бровь, смотря с очевидным укором.       — Парни ведь тоже работают в этой сфере, не?.. — постарался исправиться Чуя, понимая, что «девочки по вызову» Дазаю неинтересны.       Осаму рассмеялся, прикрывая глаза. Он покачал головой и отлип от машины, сокращая расстояние, и Чуя неотрывно следил за ним, не замечая, что закоксовавшийся бензин снова остановился и не бежал по трубке в тару.       — Давай ты просто… займёшься делом. Я имею в виду, продолжишь подсасывать бензин, бро, — Осаму вытянул трубку, из которой ничего не бежало, и второй рукой с нажимом подвинул к нему голову Накахары.       Чуя вырвался мгновенно, дёргаясь в сторону. Он побросал всё, как есть, когда поднялся на ноги.       — Ты просто нарываешься, Осаму, признай, что тебе нравится быть пизженным!       Но Осаму уже предусмотрительно убегал от него. Он остановился возле капота, сложив на него ладони, и пожал плечами.       — Признаю: мне просто нравится доводить тебя.       — Я перегну тебя через этот капот! — после угрозы Чуя бросился ближе, но не смог перехватить Дазая.       Осаму отбежал к дверям, не позволяя сократить созданное между ними расстояние. Теперь он стоял сбоку от машины и сложил ладони на крышу, строя задумчивое выражение лица.       — Хм. Как пошло. Прям здесь? Бедный, несчастный тачк, он не думал, что его будут использовать для подобного…       — Я просто надаю тебе по заднице, чтобы подумал над своим поведением.       Следующую попытку уменьшить дистанцию Осаму пресёк тоже, перебираясь от Накахары подальше.       — Э-э, нет, подожди. Не пытайся прикрыться моим поведением. Думаешь, я не чувствовал, насколько ты был рад меня видеть, когда догнал?       О, когда вместо «надрать зад», Чуя прижал Дазая к себе объятием. Осаму хмыкнул, успешно прочитав неловкость на лице Накахары. Чуя прочистил горло и отвёл взгляд. Где-то его запал «догнать Дазая» резко потерялся, и он почти врос в землю.       — Просто признай, что хочешь меня.       Чуя поднял бровь и осмотрелся, за то прошедшее на «изучение пустоты улицы» время Осаму обмяк, облипая корпус собой снова. Поэтому он даже не двинулся, когда Чуя уже спокойным шагом обогнул авто и поравнялся, поднимая глаза в карие. Осаму продемонстрировал свою победную ухмылку, но Чуя быстро стёр её.       Чуя надавил ладонью на бедро Дазая, переворачивая его задом к машине и вжимая в корпус. После накрыл его губы своими, не спрашивая разрешения даже глазами. Осаму машинально поднял ладони на уровень его плеч, но скоро опустил их и смежил веки, отвечая. Всё ещё не протягивая руки в ответ, как кукла, у которой конечности буквально не гнутся.       Чуя целовал медленно, но пальцы его, держащие бедро Дазая, смыкались сильнее, а брови сошлись на переносице, когда Осаму приоткрыл глаза, чтобы подглядеть за эмоцией. В конце внезапного вихря столкновения губ Чуя явно держал себя от того, чтобы углубить поцелуй и продолжить. Потому только укусил Дазая за нижнюю губу, заставляя прошипеть от неожиданности.       Осаму прикрыл рот ладонью, когда Чуя увеличил расстояние между лицами, отстраняясь. Он отпустил Дазая и посторонился более очевидно, побросав мимолётные взгляды по сторонам и после смотря в карие глаза.       — Признаю, — улыбнулся он.       — Ты чё кусаешься?! — Осаму обиженно поломал брови и пальцем потрогал укушенную губу. — Больно же. Зверь ты, что ли? Зачем ты это сделал?       — Соскучился, — не убирая улыбки, Чуя пробежал взглядом по его лицу и поднял брови. — Не понял ещё, что ли?       — Фу, — Осаму скривился и закатил глаза. — Я теперь весь в бензине… Ну вот что ты наделал, Чуя…       — Прости. Обязательно почищу зубы… как-нибудь позже, когда найдётся какая-то раковина. Идёт?       — А сейчас мне что делать?! Отведи меня к той речке или что это было, где мы траву курили после больницы! Хоть помоюсь… всё лицо липкое!       — Ну всё, хватит, не истери, — Чуя закатил глаза и развернулся, собираясь обойти машину и вернуться к сливу бензина. — Я всё лицо тебе не облизывал.       Осаму вытянулся из своего положения и с громким отзвуком шлёпнул уходящего Чую по заднице ладонью. Чуя остановился и обернулся, с очевидным вопросом выставляя вперёд раскрытую ладонь.       — Это за то, что кусаешься! Мы в расчёте теперь, понял?       Чуя улыбнулся и покачал головой, возвращаясь к начатой траектории. Осаму даже слегка удивился, что этот жест Чуя никак не прокомментировал. Вроде, Осаму понял и с радостью принял, что такое ему позволено, когда, как он уверен, кто-то другой мог бы остаться без зуба. А то и без зубов. Осаму выпрямился и улыбнулся тоже, осознавая козырность своего места в жизни Накахары. Ему можно шлёпнуть его по заднице!       В общем, Чуя высосал старый бензин и залил новый, пачкая абсолютно всё вокруг, что можно было испачкать. Осаму не помогал ему: он держался на расстоянии с Клаудом и время от времени рассказывал ему, чем Чуя занят или где Чуя запачкался в этот раз. Не отвлекаясь, Чуя просил перестать трещать, но ответа не было — только жалоба Клауду, что Чуя ещё и успевал умничать.       После их не пустили в кафе. Из-за Клауда. Потому Чуя ржал, неискренне стараясь скрыть это, когда они выбрали кафе со столиками на улице и расположились там. Осаму язвительно улыбался в ответ и качал головой, выражая, что своими насмешками над его неуклюжестью он его не задевает. А потом Осаму поднялся, чтобы отвлечься в туалет, и забрал за собой стол, запутавшись своими длинными ногами в одной из ножек. Чуя побросал приборы, чтобы прикрыть рот, пока его разрывало от смеха.       И если сначала Осаму отвёл взгляд наверх и выглядел недовольным, понимая свой прокол, то после Чуя подавился и закашлялся, и Осаму язвительно поржал над ним, показывая пальцем. Чуя, правда, ответил средним. И постучал по груди, продолжая откашливаться. Осаму не уходил, на случай, если Чуе реально потребуется помощь с этим.       Но когда Чую отпустило, он глубоко вдохнул и предложил Дазаю торопиться, пока он не обоссался. Так что Осаму закатил глаза и бросил в него салфетку со стола — Чуя неуклюже защитился ладонью, продолжая хихикать.       После позднего обеда они расположились в машине, чтобы выбрать квартиру. От Дазая, сидящего настолько рядом, неизменно несло острым и резким ароматом духов, которые Чуя никогда ранее не слышал. И это его напрягало. Он, конечно, сказал Дазаю, что ему следует помыться, потому что он воняет, но на деле он надеялся, что это смоет с него чужой запах. К тому же, Осаму сказал, что мылся перед тем, как поехать обратно. Чуя не был согласен с этим в полной мере, но вопрос уступчиво закрыл. Он отправит его мыться в новой квартире. Когда они её найдут.       Что, конечно, тоже не обошлось без недопониманий. От первого варианта, точнее, от хозяина квартиры Чуя оттаскивал Дазая на улицу за локоть, слушая его угрозы засудить за расизм. Потом хозяин в порыве поддержки словесной перепалки переключился на Чую, называя его крашенным узкоглазым пидором, уводящем свою неугомонную жену под ручку, и Чуя остановился, разворачиваясь. Осаму остановил свой порыв тоже, обращая всё внимание на Чую, у которого на лице промелькнуло предупреждение искать хозяину не квартирантов, а грёбанный гроб, куда он ляжет через минуты. Чуя двинул ближе, и они лихо поменялись местами: теперь Осаму оттолкнул его от мужчины средних лет в сторону улицы, после выводя туда за плечо. Таких травмоопасных стычек им не нужно. Это уже не угроза судом.       Из второй квартиры они сбежали по общему решению. Почти престарелая женщина проявляла чрезмерное внимание к Дазаю, и он взглядом просил помощи у Накахары. Которую он, конечно, обеспечивал, меняясь с ним местами и переключая внимание. Но женщине нужен был именно Осаму. Бог знает, для каких целей, но Чуя ещё никогда не видел Дазая таким напуганным. Оттуда они вылетели сразу в машину, и Клауд, ждущий их там, получал объяснения уже по ходу отдаления: мотор был заведён действительно быстро.       После неудач они ожидали подставы и от третьего варианта. Но там их даже встретил риелтор, и Осаму на ухо шепнул Чуе, что следовало сразу смотреть квартиры, где устроена именно передача через организации. Чуя мрачно отозвался, что рано радоваться, но Осаму только отмахнулся ладонью, оставаясь при своём мнении.       Квартира расположилась на минус первом этаже многоквартирного дома. При входе в подъезд сразу встречала лестница, но сбоку от неё расположена дверь, выводящая через проход вниз, в узкий коридор, вдоль которого разбросаны всего три двери. Две на одной стороне, одна — на другой. Суммарно, если они остановятся здесь, из ближайших соседей у них только две квартиры.       Осаму на ухо Чуе пожаловался, что в коридоре прохладно, и Чуя долго смотрел в ответ, молча размышляя. Они даже оторвались от риелтора. Чуя предложил отдать Дазаю свою толстовку, но Осаму был в точно таком же формате одежды и усмехнулся, переспрашивая, что он мог бы сделать с этой лишней тканью. Не натянуть же поверх ещё одной… Чуя на себе продемонстрировал, как в его толстовку Осаму мог бы замотаться, не одеваясь в неё полностью. Осаму натянул рукава до запястий, но на тот момент отказался от самодельного одеяла.       Внутри квартира была крошечной — кажется, это было в пунктах Дазая, туда же входила небольшая стоимость, и пока вариант удовлетворял его условия. Дверь расположилась как-бы сбоку от комнат. Если идти прямо, можно наткнуться на — большую, в сравнении с той, что была в отеле — кухню, где посередине устроилась стойка и два барных стула по одну сторону. Именно там они и будут подписывать договор, оплачивая год проживания.       Если не прямо, а направо — там ванная. Обычная: ничем, кроме душевой кабины с открывающейся дверцей и длинным душевым шлангом, не примечательная. Напротив неё сушильная машина. Но только сушильная. Из минусов этой квартиры: в доме нет прачечной, она стоит отдельным зданием выше по улице. Именно в такой они спали в штатах перед съёмом комнаты в отеле.       Ну, и последняя комната, включающая в себя и функции гостиной, и спальни. Просто комната, вроде, делайте с ней, что хотите. Чуя первой мыслью выискал подходящее место для лежанки, которую им ещё предстоит купить для Клауда. На стене даже висел телевизор, но риелтор предупредил, что работает он «так себе». От боковой антенны на здании, но она часто барахлит, потому что невероятно нежная и уязвимая для погодных условий, а цифровое никто не подключал. Ну, иначе бы телевизора здесь не было вообще, как в их прошлой — сгоревшей — квартире. Хрен пойми какой шкаф, хрен пойми какая тумба, такая же книжная полка и… матрас. Заправленный, типа он кровать. Но больше мебели не было — только несчастный матрас.       Говоря короче, в этой квартире были и плюсы, и минусы. Но она была недорогой и находилась действительно далеко от района, где они жили раньше, а значит, искать их рано или поздно по тому делу перестанут. Наверное.       Чуя предложил перекурить и обсудить этот вариант, и пусть Осаму бросил курить, они болтали на улице до момента, когда решили спросить ещё одного будущего жильца. Клауд бродил по квартире, обнюхиваясь. И все ждали его вердикт. За который решили счесть скорый подход к Дазаю, когда обход был завершён. Чуя смотрел, как они ласкаются, и думал, что, скорее всего, Клауд убалтывает его остаться здесь. И одновременно греет его, потому что тряска открытых от бинтов кистей стала очевидной для всех присутствующих.       Так что Чуя всё же снял с себя толстовку и спросил, как Осаму чувствует себя, когда заматывал его, как в одеяло. Осаму сказал, что ему нужно выпить таблеток. Нужно было ещё после приёма пищи, так что это и так просроченный момент, и чрезмерный озноб может быть следствием этого просчёта.       Они расположились на барных стульях, когда риелтор, стоя с другой стороны стойки, вытаскивал бумаги на стол. Чуя трепал Дазая ладонью по спине, чтобы согревать даже после заматывания его в кокон. А ещё Чуя заметил, что Осаму каким-то чудом сохранил именно подаренный им чехол для очков. Это не могло не вызвать улыбку.       Осаму всегда слишком важно читает договоры в своих очках. Чуя продолжил поглаживать его по спине, когда риелтор спросил, пара ли они. Чуя даже нахмурился, уводя взгляд от Дазая, только поднявшего глаза от бумаг в ответ. Чуя сказал однозначное «нет», когда Осаму неуверенно растянул «ну…», и это вышло одновременно. Переглянувшись, они оба не стали смотреть на риелтора снова, разбегаясь глазами и от друг друга. Осаму заявил «нет», когда сомнение через «ну…» было поддержано Чуей. Это повеселило риелтора.       Но выбило из колеи Чую. Что Осаму собирался сказать и зачем? Разве не его инициатива прекратить все намёки, что были между ними раньше? Неужели, будь они «парой» для риелтора, они бы платили меньшую квартплату, и Чуя просто не вовремя затупил в своей честности? Предусмотрены у них какие-то скидки для гей-пар с собакой? Это где-то написано? Чуя такого не читал.       А на самом деле сейчас между ними ничего и нет, так что он не соврал, даже если затупил в этом.       Под конец внимательного чтения договора Осаму затрясся ещё сильнее, и Чуя вытянулся, чтобы посмотреть на него сбоку. Он тихо уточнил, насколько его мучал холод, но это вышло недостаточно тихо, и риелтор сразу метнулся к настенному нагревателю, обозначая его нахождение и предлагая выкрутить температуру повыше. Он также выглядел обеспокоенным и даже предложил вызвать скорую, но Осаму отмахнулся, а Чуя предупредил, что у него недавно прошла операция. Температуру риелтор всё же подкрутил, и Осаму, казалось, начал приходить в норму. Постепенно. Уже в момент, когда требовались их подписи, а риелтор рыскал ключи в своём чудо-чемоданчике. Экземпляр был только один, но Чуя заверил, что они справятся с тем, чтобы сделать дубликат.       Это уже не казалось проблемой после того, как они справились с главной задачей — найти квартиру. Теперь её нужно обустроить, туда-сюда, но основная часть выполнена, и это не могло не вселять воодушевление. Как только они попрощались и проводили риелтора, поздравившего их с новым местом жительства, Осаму сразу бросился к своей сумке.       Чуя мрачно следил за его быстрыми, обрывочными движениями, пока Осаму нашаривал таблетки где-то со дна. Чуя заинтересованно склонил голову, отсчитывая количество таблеток, которые Осаму высыпал на ладонь из банки.       — Разве нужно столько?       Осаму закинул таблетки с ладони в рот небрежным жестом. Они перетёрлись о зубы треском, когда он языком подвинул их в сторону и посмотрел на Чую.       — Нужно.       После он поднялся, чтобы добраться до раковины, и не слишком долгое время прополаскивал стакан, прежде чем набрать в него воды. Чуя тяжело вздохнул и опустил глаза в кухонный пол.

༒

      Вполне ожидаемо, что Осаму не стал слишком тратиться на обустройство. Но вещи для Клауда, конечно, были приобретены. И лежанка, и ошейник, — на который они настроили планов типа выгравировать его имя; когда-нибудь позже, — и новая миска для воды. Бинты, наверное, Осаму купил больше для себя, поэтому этот момент не считается.       Чуя понял, что так и не спросил, откуда у Дазая бинты на предплечьях, и до какой части рук они доходят. Сначала Осаму был слишком потерянный операцией и встречей с Клаудом, после — свалил вообще. А потом это куда-то кануло.       И вот, спустя пять дней проживания в новой квартире, Чую почти разрывает желанием узнать, что произошло. Прошедшие дни пробежали быстро, пока они постоянно где-то крутились, будь то закупка для квартиры, поиск работы, обслуживание машины…       И Чуя всё же настоял, чтобы Осаму не перенапрягал истощённый больницей организм. А сам устроился в одну мусорную компанию. Буквально. Теперь он занимался распределением мусора по бакам в зависимости от материала, благословлением мусорных машин на отправку этого мусора и отчётами по проведённым отправкам. Отчёты передавались логисту, который уже в свою очередь ставил нужное направление благословлённым мусорщикам. Это уже его не трогает.       Не то чтобы он прям занимался этим всем, скорее, пока учился, но тем не менее, уже за это ему платили. И, конечно, первые самоощущения не могли не наступить на эго с осознанием, что он может говорить про свою работу: «я мусорщик». Если бы во время совместной расклейки объявлений Клауд не доказал, что Чуя не настолько теряет своё лицо, опускаясь до обычных работ, то это прошло бы сложнее. На «своём месте» Чуя однозначно не был, но деньги Дазая разлетелись бы в кратчайший срок, если бы они дотупили до того, чтобы жить исключительно на них. Чуя был резко не согласен, и оставил дома только Дазая. И то, на время. Пусть восстановится после череды шокирующих событий.       Итак, после рабочего дня, где он уже наобнимался с мусорным баком, Чуя вернулся домой. Он отметил, что в коридоре действительно прохладнее, чем в любом другом месте, но это и неудивительно после спуска, фактически, в подвал. Осматриваясь возле дверей, он мимолётно повёл плечом в сторону в надежде сбросить прилипшее ощущение ломоты: похвала от коллеги почему-то включила в себя дружественный хлопок по плечу. Последствия этого жеста — помимо выпученных от боли глаз в моменте — остались на долгое время.       Зайдя в квартиру, он сразу увидел Дазая, потому что дверь на кухню почти не закрывается. Поэтому, закрыв входную и провернув защёлку, он сразу направился ближе и облип холодильник возле тумб.       — Обратишь ты на меня внимание сегодня, нет?       Просто Осаму даже не обернулся. Только теперь, хмыкнув и переводя взгляд от сковородки.       — Привет, капитан мусорного отдела, — он расплылся в улыбке и продемонстрировал инструмент, которым готовил. — Смотри. Даже не краденные!       — Палки, — Чуя проследил, и Осаму постучал тяжёлыми палочками друг о друга, заполняя пространство железным треском. — И даже не краденные…       В отличии от тех, что были в отеле. Уведённые со стойки. Для Чуи.       — Ага, я их купил. Знаешь, как будто вышел в свет после исправительных работ и решил завязать с кражей. Ну, так это выглядит, ты ведь тоже удивился, да?       Чуя хмыкнул и улыбнулся, но лениво и слабо. Конечно, он устал после работы, но это уже второстепенно, поскольку теперь он в квартире и рад видеть Дазая.       Просто раньше было по-другому. Трудно представить, чтобы, встретив Чую с работы, Осаму не полез обниматься и спрашивать, как его день. Они встречались в коридоре и после придумывали дальнейшее времяпровождение. А теперь Осаму будто сам по себе. Не говоря уже про объятия и вопросы, он не то что не вышел навстречу, он даже не обернулся и не обратил внимание, пока Чуя того не потребовал.       — Угу… Что ты готовишь?       — Вот это хороший вопрос… — Осаму поморгал и состроил задумчивое выражение лица. — Я просто делаю странные вещи с яичницей…       — Странные вещи? — Чуя поднял бровь.       — Ага… — Осаму мимолётно кивнул на сковородку, призывая подойти ближе. — Я просто сейчас скручу это в центр.       — Окей. И что ты этим накроешь?       Чуя видел разные варианты сервировки яичницы, скрученной палочками в центр по сторонам. И обычно это служило одеялом для других…       — Накрыть? — Осаму выглядел удивлённым и похлопал широко раскрытыми глазами.       Почему-то это развеселило Чую так сильно, что он буквально взорвался. Он подошёл ближе, не умаляя смеха, и приложил лоб к плечу Дазая.       — В смысле «накрыть»? Я думал, это просто эксцентричный яичный блин…       — Ты такой забавный, — Чуя неизменно хихикал над серьёзностью интонации Дазая и опустил ладонь на его бедро, будто от порыва смеха планировал падать уже и нужно было как-то удержаться.       — В смысле «забавный», Чуя? Что я могу накрыть скрученным куском яичницы?.. Я даже купил палки, но ты меня вообще убиваешь, может, яйца вообще не нужно жарить, тебе вроде и сырые нормально…       — Заткнись, — обречённо простонал Чуя, но Осаму тоже начал поддерживать — по большей степени — беспочвенный смех.       Посмеиваясь, Осаму одной рукой приобнял держащегося за него Чую за талию.       — Ты это не серьёзно… — он покачал головой, между делом откладывая палки на тумбу.       — Я это серьёзно! — Чуя выпрямился, поднимая взгляд ровно в карие глаза.       На пересечении взглядов они застыли, теряя смешки. Трудно сказать, сколько прошло в сцеплении глаз, в которых полыхало отражение чужих. Чуя огладил пойманное ранее бедро Дазая и привстал на носки, беспощадно выгибая носы кроссовок до будущих заломов. Он не размышлял, прежде чем столкнуть губы. И получил мгновенный ответ.       В стороне от шкворчащего на сковороде масла раскатистый смех перебился на приглушённые отзвуки щёлкающей слюны. Чуя был шумным в том, как втягивал воздух через нос, пока его руку вели электрические разряды. Прямо под футболку Дазая.       Продолжая сжимать его бедро, он флегматично обласкал его торс и добрался до груди, поглаживая сосок. Невозмутимо — будто не ржал совсем недавно с его выражения лица, стоило сказать, что яичным блином нужно что-то накрыть. Его мысли спутались до того, чтобы допускать фантазию, где он сажает Дазая на тумбу прямо возле плиты и избавляет от одежды, заявляя, что возьмёт его прямо на кухне.       Он слишком отдался этой идее, напирая на Дазая своим желанием, нагревшим пространство вокруг сильнее той плиты рядом. Чуя разошёлся в поцелуе, Осаму едва успевал отвечать в ритм. Не справляясь, он же этот порыв и пресёк, чуть отстраняясь от Накахары.       — Тише…       Тише уже не получалось. Чуя переводил дыхание и не сводил взгляд с лица Дазая. В его голубых глазах с расширенными до блюдца зрачками разве что не было написано буквами, как сильно он хочет продолжить.       — Какой ты… — Осаму на секунду поднял брови и отвёл взгляд. — Резкий. Как ураган. Типа твоя рука уже ползает у меня под футболкой… У тебя настолько давно не было секса?       — А? — Чуя открыто усмехнулся и склонил голову вбок, стараясь поймать отведённый взгляд карих глаз. — Почему… Почему ты спрашиваешь?       Осаму посмотрел в ответ и, неловко усмехнувшись, пожал плечами.       — С тобой последний раз и было, — всё же ответил Чуя. — Какие тут могли быть… сомнения?       — Почему мы с тобой одного роста? — Осаму поднял бровь и опустил глаза.       Чуя хмыкнул в сторону, опускаясь обратно. Кроссовки коснулись пола всей подошвой, и Чуя отправил взгляд наверх.       — Не могу понять, когда ты успел так вытянуться, — фыркнул он, скоро улыбаясь.       — Значит… со мной? — Осаму оценивающе сложил губы и бегал взглядом по сторонам. — Странно, что не с Рут или…       Чуя цыкнул, обрывая предложение.       — Забудь её, — его рука поползла с бедра к резинке спортивных штанов. — Всех забудь. Здесь, сейчас, кроме нас, никого нет…       — Погоди, — Осаму накрыл бессовестную ладонь сверху, не позволяя продолжить раздевать его. — Мы же… Тебя ничего не смущает? Мы друзья.       — Тебя не смущало, — Чуя пожал плечами и выполз второй рукой из-под футболки, чтобы постараться снять с Дазая штаны с другой стороны. — С каких пор тебя это так парит? Разве не ты лежал в больнице чуть меньше, чем полгода, и говорил мне, что там у вас… с ним ничего не было?       — Ммм… Разве не ты всегда настаивал, что приходишь с работы грязным?       Чуя улыбнулся и убрал руки от Дазая, усмехаясь в сторону.       — Ты прав. Я схожу в душ.       — Там и встретимся, — Осаму подмигнул, но Чуя, вернув ему внимание, нахмурился.       — Что? Разве твои бинты не?..       — О, да. Бинты. У меня есть ещё, чтобы замотаться заново.       — Да, но… — Чуя прочистил горло. — Я имею в виду… я думал, что ты захочешь делать это… под одеялом или типа того. Ну, потому что… Ну как бы… Я уважаю твоё нежелание показывать, что там, и поэтому…       — Я не буду снимать бинты. Вообще. В душе.       Чуя не перестал хмуриться.       — Э-э?       — Не бери в голову, — отмахнувшись, Осаму вернулся к яичнице. — Просто иди в душ, а я присоединюсь, идёт?       Чуя кивнул и отлип, навостряясь в сторону ванной комнаты. Но затормозил и обернулся на Дазая.       — Ты вообще не хочешь даже говорить, что там?..       Осаму обернулся через плечо.       — Последствия аварии.       Но прошло уже действительно много с её момента… Чуя не оставил эту тему совсем, но пока позволил ей висеть в воздухе и метнулся в комнату. Поздороваться со спящим Клаудом и забрать вещи, которые он после бросил на сушильную машинку, прежде чем забраться в душевую кабину.       Стоя под струями воды, Чуя подумал, что это будет странно: бинты намокнут влёт. И это нежелание Дазая снимать их… да, Чуя предполагал подобное, что-то вроде стеснения, как в отеле со старыми — и не очень — шрамами. Тогда Чуя насильно заставил его пойти в душ по причине отравления таблетками, — а зная его возможную непереносимость препаратов, Чуя отчётливо вспомнил сейчас, как сильно и глубоко испугался за него.       Теперь он понимал, что Осаму нарочно выстраивает какие-то стены, и откровенные разговоры не помогут в этот раз разрешить Чуе стать ближе к тому, что Осаму скрывает от всех в той же степени, что и от него. На равных вроде уровнях. И это омрачает.       И омрачало бы дальше, если бы от размышлений не отвлёк всплеск боли. Смывая пену, Чуя задел раненное плечо, и рана отозвалась острым жжением, заставляя болезненно прошипеть.       Чуя, правда, не успел в достаточной степени проникнуться переживаниями касательно, казалось, старого ранения. Осаму нарисовался в ванной комнате и открыл дверцу до того, как придумал снять с себя хоть что-то. Он как бы просто выглянул к Чуе, засовывая внутрь почти лысую голову, покрытую ежистыми отростками волос. Колючими, если проводить рукой. Более колючими, чем борода Накахары. Из-за разницы длин.       Осаму рассмотрел Чую, игнорируя сход воды из крана за пределы.       — Дурак? — спросил Чуя, кивая на его одежду. — Ты намокнешь.       Осаму улыбнулся и лишь на секунду задержал зрительный контакт, после абсолютно очевидно спускаясь глазами вниз по Чуе.       — Думаю, тебя ждёт та же участь…       Чуя перенаправил шланг, чтобы облить его, но, рассмеявшись, Осаму вынырнул обратно в комнату и даже прикрыл дверь кабинки. Чуя улыбался и качал головой, уже бесполезно поливая себя водой, пока ждал Дазая. В идеале, избавившегося от всего.       Но нет, Осаму вернулся в бинтах, и теперь Чуя видел, что те, с предплечий, доходят до плеч. А ещё до коленей обмотаны его бёдра, где Чуя уже видел шрамы — раньше, но не теперь. Чуя рассмотрел всё это и даже подумал отвернуться, теряя с лица наведённое Дазаем веселье. В любом другом случае он бы уже поливал его водой, но…       Чуя не знал, что возникшая идея пришла в исполнение помимо его воли. Не знал до момента, когда Осаму пальцем за подбородок повернул его лицо к себе снова и расплылся в улыбке, намекающей игнорировать оставшееся на нём одеяние.       — Растерялся? — съязвил он, взглядом бегая по лицу.       — Ещё чего, — Чуя поднял бровь и постарался ухмыльнутся, всё же поливая Дазая водой.       Бинты облепили тело. После едкого комментария Чуя пытался не слишком обращать на них внимание. Вместо этого он ладонью огладил талию Дазая, перемещая его ближе к боковой стене. Фактически, меняясь местами. Руку со шлангом он отвёл, чтобы повесить его на держатель и повернуть струи в сторону. Вернувшись к Дазаю, он вжал его в стену за талию, сокращая расстояние рывком.       Осаму прерывисто перевёл дыхание и пальцами провёл линии по бёдрам, понимаясь наверх. Легкие касания щекотанием развели по коже мурашки, и Чуя спрятал взгляд, уводя его медленной траекторией от лица вниз. Осаму откинул голову, приставляя затылок к стене, и выглядел скучающим от такого длительного бездействия потерявшегося Накахары. Его пальцы подушечками перебирали рёбра, но Чуе было трудно вернуться в карие глаза, и он блуждал по телу нескрываемо заинтересованным взглядом. Несмотря на бинты, Осаму оставался собой, и близость с ним воодушевляла так же сильно, как если бы Чуя выиграл лотерею.       — Счета за воду, конечно, удивят потом…       Чуя столкнул взгляды, чуть хмурясь внезапному заявлению.       — Ты нормальный?       — А ты долго будешь есть меня только глазами? — Осаму секундно двинул бровь наверх и отлип, приближаясь к Чуе до столкновения его носа со своим. — Я ж не картина… — прошептал он.       Перекрывая Чуе дыхание. Его губы не смыкались, когда глаза завели забег по лицу, останавливая его на вполне ожидаемом месте. Он лишь раз отвлёкся наверх, но вопрос о разрешении поцелуя был бы риторическим. Так что он просто накрыл губы Дазая, склоняя голову вбок и затягивая его в водоворот ухаживаний. Пока струи воды стучали, разбиваясь о закрытую дверцу, и нагревали небольшую кабинку, он ласкал Дазая руками, успешно обходя бинты, и не торопился отпускать губы из плена.       Осаму и не просил останавливать это. Отвечая, он водил ладонями по телу в ответ и шумным дыханием, перекрывающим стук воды, выдавался в желании продолжить не меньше, чем Чуя, с трудом остающийся в своём уме. Беспорядочные движения рук перерастали в зажимы, когда поцелуй набрал обороты, и Чуя хотел тискать Дазая, сдавливать, хватать, играть, как с игрушкой. И вскоре осторожные поглаживания сменились на неконтролируемые сокращения, когда Чуя сжимал талию до красных следов, выделяющихся сильнее из-за нагретого в пространстве воздуха.       Он чувствовал Дазая, прижимаясь ближе. Он предполагал, что его борода царапает Дазаю кожу на подбородке. Но только предполагал. До момента, когда Осаму отстранился. Вылавливая воздух ртом, он открыто усмехнулся и шёпотом выдал:       — Тебе нужно побриться…       — Тебе нужно поменьше пиздеть, — в тон прошептал Чуя и накрыл его губы тремя пальцами. — Разве не ты завидовал нашему машину?       Осаму вскинул брови и отодвинулся дальше. Ему с трудом удавалось держать рот закрытым, но в этом помогали пальцы Накахары. Чуя лениво улыбнулся на одну сторону и не уводил взгляд от губ, подушечками пальцев вырисовывая по ним короткие линии. Он оглаживал губы Дазая, следя за этим. После поднял взгляд, сцепляя их в зрительном контакте и, не разрывая его, поплыл вниз, опускаясь на колени.       Осаму успешно провожал его до момента столкновения с полом, перемещая ладони на плечи. Но в поле зрения попадали и бинты на собственных бёдрах, бинты, прикрывающие те шрамы, что Чуя уже видел. Это как-то внезапно закружило голову, и Осаму смежил веки, выпрямляя шею и переставая следить за Чуей. Чтобы скрыть пласт нахлынувших сомнений и куда-то уже с этими чувствами деться, не разрушая вспыхнувшее, он снова приставил затылок к стене.       Но Чуя не слишком торопился, тем более теперь — без внимания.       На самом деле, он вообще нихрена не понимал, что должен делать. Жизнь ещё никогда не ставила его в такое положение.       Но ладно, Осаму делал это ему самому, и ему хватало совести наблюдать и приходить к выводам. Разве что, мешали мокрые бинты на бёдрах, которые могли бы стать опорой, но не станут. Так что свободную руку Чуя поставил под колено.       Обхватив член второй, он медленно и ненавязчиво поласкал его. Получая реакцией сдавленный всхлип от первого прикосновения. Выдавший его непроизвольный звук заставил Дазая отвернуться и спрятаться за раскрытой ладонью. Чуя улыбнулся, смотря наверх, непосредственно за ним и его метаниями.       Осаму быстро распустил укрытие и обмяк обратно, расслабляясь. Почему-то именно это стало для Накахары сигналом продолжить. Он решил не заканчивать движения, одновременно приближаясь языком с целью пробных мазков. Осаму не был слишком влажным, и Чуя скоро накрыл губами головку, посасывая на машинальном уровне. Привкус предэякулята всё же был — резкий и горький, неожиданно такой же маслянистый… такой же. Понятно, с чем Чуя мог бы проводить сравнения.       Чуя смотрел за реакцией, которая перестала светиться той яркостью, что первая; за реакцией, где Осаму кусал губы и почти не открывал глаз. Чуя прекрасно понимал, что не сможет дать ему своим ртом слишком много, не имея опыта. Чуя подумал, что мог бы поцарапать его бородой и внизу, но быстро понял, что не сможет взять так глубоко, так что переживать не стоит.       От неуверенных движений Осаму, очевидно, не терялся. Чуя сдвинул пальцы дальше, вбирая в рот его член одномоментным продвижением. Как если бы он хотел заглотить его за раз. Голос Дазая сорвался в вибрацию на громком выдохе.       И Чуя, чуть хмурясь, сдал назад, выпуская набранное изо рта.       — Не преувеличивай, — почти обиженно сказал он.       Осаму открыл глаза и даже посмотрел вниз, в ответ. Усмехнувшись, он качнул головой и убрал руку с плеча, добираясь до рыжих волос.       — Займись делом, — небрежно бросил он, снова надавливая Чуе на голову, как когда ржал над его занятием с бензобаком.       Чуя ударил его по бинтованной культяпке, пресекая возможность управлять собой, и Осаму прохихикал, «сдаваясь» этой рукой. Чуя снова ласкал его член, не подключая рот. Так что следующий перебитый прерыванием выдох мог быть честным. Осаму облизнул губы и будто в действительности получал удовольствие от дрочки. Именно этот факт призвал Чую продолжить доводить его.       К чему он и вернулся. Легкие колебания, отправляемые движением руки, прервались влагой, когда Чуя впустил член в рот снова. Он продвигался, вбирая его глубже, с той же частотой, что и отстранялся, в те моменты ускоряя ладонь. Слежка за реакцией могла бы сказать, что насколько-то у Накахары получается. Осаму выглядел отдающимся, хватаясь за его плечи и задерживая дыхание на вдохе. Глаза его стали закрываться чаще, стоило Чуе набрать скорость. Он не брал слишком глубоко, но стремился довести начатое скоростью, как советовал Дазаю сам. Может, у него получалось не слишком хорошо, но в тот раз Осаму тоже делал это впервые. И они вполне в расчёте.       Если Чуя ничего не забывает, мотаясь взад-вперёд с поддержкой. Он замедлился, воссоздавая в памяти момент, когда Осаму делал минет ему, ровно настолько же с целью припомнить детали, что и подбодрить возбуждённый настрой. Челюсть уже болела, распространяя ломоту по всей нижней части лица.       Чуя поднял взгляд наверх, встречаясь с карими глазами. Осаму пропустил его волосы через пальцы и лениво, поверхностно улыбнулся, не получая больше того, что ритмом нагнал Чуя совсем недавно. Не разрывая контакт, Чуя сдул щёки, принимая это во внимание из своего воспоминания, где Осаму старательно отсасывал ему со стремлением брать прямо в горло. Что, конечно, упрямо не получалось, но вспомнилось, как факт, который завёл Чую сильнее.       Было не слишком просто совмещать оба движения на одной поверхности. Так что, прикрыв глаза, Чуя отдал сосредоточенность тому, чтобы теперь уже полноценным вакуумом со сдутыми щеками ласкать член ртом. Движения ладони остались мимолётными волнами.       Осаму простонал, стоило Чуе ускориться, и послышался стук его затылка о стену. Чуя держался, чтобы не заржать, но губы ползли и как минимум вакуум был потерян. Осаму стукнулся головой, а Чуя слишком неопытен, чтобы держаться своего занятия, не отвлекаясь на внезапный разряд смеха. Так что он слез с члена, надрачивая рукой снова, и прочистил горло, стараясь скрыть веселье.       Чуе всё вокруг казалось мокрым и отчасти липким. Мокрыми они были, это несомненно. Горячий пар заполонял кабинку, заставляя задыхаться от двукратной жары: скрученный воздух и жар от них самих. Намокшие бинты не вставляли из-за своей настоящей непригодности и мокроты и разматывались в некоторых местах. Чуе стоило большого труда не потянуть хотя бы один конец, и не скрутить их с Дазая, оставляя абсолютно голым.       Без должного внимания Осаму заскучал, и Чуя разочаровался, отметив это, но его челюсть уже болела. Осаму типа осмотрелся по сторонам, будто выискивал там что-нибудь более интересное, чем пресные, однотонные ласки руки на его члене.       Так что Чуя вернулся к отбиванию зависти бензобаку. Обхватив член губами, он двигался в уже выученном направлении, и Осаму сверху сдавленно прошипел, одобряя быстро набранный ритм. Со сдутыми щеками Чуя чувствовал набранную длину в разы лучше, и каждое своё движение отслеживал, прислушиваясь к Дазаю. Он склонил голову, решая, что так ломота челюсти спадёт или чуть уступит на время. И продолжил высасывать из Дазая душу, насколько научился за прошедшее время и былые попытки.       В момент Осаму часто задышал, и Чуя снова чувствовал давление на затылок. Бросив играть с его волосами, Осаму вжался ногтями в кожу головы и бесконтрольно толкался, стараясь быть глубже. Что, конечно, не выходило. Не с такой — никакой — подготовкой принимающего горла.       Чуя осознал себя в несколько скомканном и безвольном положении. Правда, переживания по этому поводу не успели захлестнуть его слишком сильно.       Осаму дрожал телом, когда убрал руку от Накахары и за плечи потянул его наверх. Чуя перестроился не сразу, поднимаясь с колен медленнее, чем мог бы обычно. Он наскоро протёр губы, поравнявшись.       И Осаму даже подождал его в этом, зависая взглядом и страдая очевидными перебоями дыхания. Чуя был уверен, что наплыв слюны был стёрт насколько-то, когда Осаму потянул его к себе, бесцеремонно впиваясь в губы. Он с шумом втянул воздух через нос, не желая терять почти полученный оргазм, и безошибочно направил к оргазму Чую.       Слегка растерявшись, Чуя похватал Дазая за талию, не успевая вникать в смену положения, где теперь его член получал прикосновения, разносящие волны удовольствия по всему телу. Он старался ловить воздух ртом, но Осаму быстро прерывал эти моменты поцелуями. Не получив оргазм сразу, он перешёл в стадию нехватки, и Чуя понимал, насколько теперь нужен ему.       Потому принялся ласкать его рукой в ответ, лениво прижимая второй к стене — Осаму всё равно из своего положения стремился ближе, отлипая. И в момент укусил Чую за губу — кто знает, в порыве нарастающей страсти, или в отместку за укус во время поцелуя возле тачки. В любом случае, это распаляло Чую сильнее одновременно с тем, как Осаму не останавливался с его ласками.       Но близким к завершению Чуя не был, когда Осаму задохнулся снова, задерживая вдох бесконтрольным звуком перекрытого горла. Потому, смочив губы, Осаму сократил расстояние между лицами, прилипая к Чуе, и сбивчиво прошептал:       — Эй, погоди, Марк, полегче.       Полегче. Марк.       Чуя, правда, остановился совсем и резко отпрянул. Достаточно полегче?       Осаму завис, шире раскрывая глаза. Его перебои дыхания всё ещё были очевидными, и грудь вздымалась быстрым ритмом, но пласт накрывшего их возбуждения явно был потерян.       Чуя отпустил Дазая и сделал пол шага назад, заставляя потерять любую с ним физическую связь.       — Ты назвал меня Марком?       Осаму опустил взгляд на руку, бессмысленно пытаясь замотать раскрученную часть мокрого бинта обратно.       — Ты назвал меня Марком! — теряя вопросительность и повышая тон, крикнул Чуя. — Ты, чёрт возьми… думал про него, пока развлекался со мной! Наши имена и близко не похожи, что за херня?!       Осаму дышал нескрываемо херово, но старался что-нибудь сделать с этим. Он зажевал щеку изнутри и не отвлекался от бинта. Не поднимал взгляд, пусть пальцы почти рвали попытки нажимать на ткань.       — Осаму?.. — Чуя шлёпнул его по руке, заставляя прекратить возиться с бинтом. — Осаму!       Осаму опустил руку, но и взгляд отвёл в сторону, не смотря на Чую, возбуждение которого перешло в истерику справедливой ревности. Также, он молчал, не торопясь давать ни единого комментария по поводу произошедшего.       — Как… Как это вообще возможно?.. Ты виделся с ним в штатах?       Чуя глупо моргал, бегая глазами по отрешённому от разговора Дазаю. И всё становилось на места. Тот сомнительный звонок ему в штаты, где дыхание его тоже терялось, и кто-то упрямо мешал отдаться разговору до того, что пришлось шипеть. То оправдание про уборку комнат — когда Осаму ни за что бы не грубил персоналу, и Чуя уличил его в этой лжи, сказав, что на него это не похоже.       Ядрёный и стойкий запах духов, когда Осаму вернулся. Достаточно ведь обниматься на прощание, чтобы облитый своим вонючим одеколоном оставил шлейф на обнимающем. Обнимать, как Осаму перестал обнимать Чую. Обнимать, в отличии от хлопка по плечу. Обнимать в ответ, а не стоять безвольной куклой, пока Чуя демонстрирует уровень тоски за прошедшую разлуку.       Задержка Дазая в штатах в принципе была устроена по причине «встретиться с Марком». Ему абсолютно нехер делать там в одиночестве. С полученными деньгами и без Чуи. Разве что… Перебраться на время в другой штат с той распиской, подтверждающей имеющуюся на счёте сумму. Перебраться, чтобы провести время с Марком.       Осаму, правда, упорно молчал, не подтверждая это.       — Ты любишь его? — продолжил Чуя, но сам себя слышал отдалённо из-за статичного шума потока воды. — Почему не остался там, с ним? Из-за Клауда?       Осаму повернул голову, сталкивая взгляды, и был резким в этом решении. Будто словами Чуя ударил его подвздох, требуя обратить, наконец, внимание. Правда, он снова ничего не ответил. Только взглядом проследил вниз по телу Накахары. Странно, что он вообще сделал это. За поднявшейся темой казалось очевидным всё, в чём он планировал убедиться.       Чуя хмыкнул и покачал головой.       — Ясно. Я понял. Знаешь, чё? Было бы проще тупо отказать мне, раз ты любишь другого. Секс по дружбе того не стоит. Удачи тебе завоевать своего рыцаря и перевезти его в Канаду. К нам домой прям! Хули нет. Удачи тебе с твоим грёбаным Марком, которому ты будешь стонать его имя. Мне — не надо, спасибо.       Он толкнул дверь, выскальзывая за пределы кабинки, и хлопнул ею за собой, заставляя Дазая закрыть глаза от резкости и громкости разнёсшегося отзвука. Когда Чуя вышел, хлопая ещё и дверью в ванную комнату, Осаму неизменно стоял на месте, потупив взгляд перед собой, после — в пол.       Такого не должно было произойти. Во всяком случае, не так скоро.       Они с Марком условились пока никак не обозначать свои отношения из-за его невозможности выезда через границу. Осаму не был изменщиком, когда принял предложение горящего от него Чуи. Чуя открыто хотел его, и Осаму решил, что какие-то чувства у него остались.       Осаму понял, что и сам не до конца распрощался с чувствами к Чуе. Он осознал, что путается. С момента возвращения из штатов. Казалось, он уже всё решил, и близость — без логического завершения — с Чуей не должна была толкнуть его в сторону сомнений.       Но он и не хотел сомневаться. Осаму размотал остатки бинтов и вывалился из душа, чтобы замотаться заново. Уходя, Чуя, конечно, заметил брошенные на сушильной машине свёртки новых бинтов — оттуда же он забирал свою одежду.       Осаму знал, что нужно поправить, чтобы вернуться к своим планам, не допуская смены курса. Марк говорил, с этим всё будет в порядке. Осаму заглядывал ему слишком глубоко в глаза, чтобы ставить выводы под сомнение.       Осаму заматывался, одевался и чистил зубы, надеясь, что проведённое в ванной время отстрочит их неловкие взгляды с Чуей по выходу. В идеале он надеялся, что Чуя ушёл спать. Уставший после работы, неудовлетворённый и глубоко раненный тем, как Осаму назвал его чужим именем. Наверняка ему нужен сон.       Надежды оправдались, и Осаму вышел в пустынный коридор, откуда — в кухню. Там Чуи не было. Только брошенные, никому не нужные яичные блины, которыми можно было бы что-то накрыть, будь у Дазая идея погуглить какие-нибудь японские рецепты. Теперь кухня пустовала, будто они не смеялись здесь с этих эксцентричных блинов.       Внезапный поток злости — скорее на мир, чем на что-то конкретное — почти заставил Дазая выбросить блины в мусорку. Он даже подлетел и схватил тарелку, где они аккуратно сложились один к одному. Он ведь старался выкладывать их ровным столбом. И даже размышлял, что можно было бы ими накрыть, но, не придя к решению, осознал, что Чуя может заждаться его в душе и неверно распознать длительное отсутствие.       Нет, он не выбросил приготовленное в мусорку. Только зашвырнул в холодильник с долей небрежности, от которой тарелка прокрутилась и заколебалась на секунды. Выдохнув, он, наконец, обратился к верхнему шкафчику над раковиной.       Таблетки ссыпались по стенкам, оттуда — в раскрытую ладонь. Осаму был небрежным в том, как забросил их в рот. Уже расталкивая языком по сторонам, — забавы ради, — он закручивал банку и доводил крышку до щелчка.       Он был вымерено аккуратным, когда открывал дверцу шкафчика и ставил банку таблеток обратно. Так же медленно он дверцу закрыл, продолжая языком играть с таблетками во рту. В тишине кухни каждый треск соприкосновения с эмалью разносился эхом.       После Осаму запил это безобразие, дозировка которого уже вышла за выписанную норму, и пошлёпал в комнату. Спать. Не то чтобы у них было несколько вариантов или типа выбор, где они могли бы спать.       Хотя Чуя мог уйти в машину. Об этом Осаму подумал только на пути к их комнате. Зная Чую, он мог допустить такого рода протест вслед перепыленному поведению. Не на пустом месте Чуя вспылил, и всё же.       Зайдя в комнату, Осаму растерял это предположение: Чуя спал, — или делал вид, — отвернувшись лицом к стене. Матрас у них один, тут без вариантов. В прошлой квартире был и диван, и никому не нужный тогда матрас. Будь у них такого рода ссоры там, Чуя бы ушёл спать на матрас. Или выгнал бы туда Дазая, там по настроению. Но вместе они бы не спали эту ночь.       В отличии от того, как у них нет выбора теперь, здесь.       Осаму уселся на матрас, не слишком с какой-то целью перебирая завязку бинта на предплечье. Он возился с этим и между делом начал болтать с Чуей — поразительно — не удостоив его и ответом в пару слов ранее!       — На плече у тебя адовая жесть происходит, конечно, — он обернулся, чтобы отследить реакцию, но Чуя не шелохнулся. — Мм. Я не стал говорить тогда, чтобы не портить… ну, атмосферу? Но мне кажется, это дерьмо гноится. Сходи в больницу, ладно?       Чуя не реагировал. Молчал и не шевелился, либо убеждая, что спит, либо он делал это на самом деле. Осаму отвернулся от него, смотря прямо, но продолжил болтать, будто получил ответ или он ему вовсе не был нужен.       — Мне реально жаль, что твоё плечо прижгли раскалённой железкой, когда ты решил уйти от тех бандитов. Как они это называют? «Меткой принадлежности» — даже если бывшей? Чтоб не забывал, где был или… не знаю… Не знаю, через какое дерьмо ты прошёл за это время. Просто знай, что мне жаль, ладно? Вообще. В целом. Что так вышло.       Можно ли было считать это извинением за то, что его выбором стал не Чуя, а Марк, далёкий сейчас в физическом плане? Осаму мог придумать себе влюблённость. Но с этим учётом — в кого угодно. Он мог сам себе сломать мозг, но пока считал, что идёт в правильном направлении.       Он улёгся рядом, аккуратно вытягивая себе немного одеяла из расслабленной руки Накахары. Будто тот реально спал.       — Надо бы купить ещё одно одеяло, да? — уже шёпотом спросил Осаму, обращаясь к упрямо не отвечающему Чуе. Он усмехнулся, устраиваясь на месте и натягивая одеяло. — Так удобнее будет. Ну, не будем перетягивать на себя. Два одеяла всегда лучше одного…       Как по-идиотски он обращался в воздух.       Он чувствовал вибрации неловкости от их спального места. Внезапно в квартире стало прохладнее, но Осаму быстро понял, что этот холод окутывал его изнутри. Липкое и вязкое ощущение разлада сцепляло и его, и пространство, поглощая всё до неприятных волн, дробящих кости холодом, сердце — электрическими разрядами боли.       Было неуютно. Спать не хотелось.       Теперь, возможно, именно Осаму хотел поговорить с Чуей, но молчанием они поменялись. В сравнении с былым жаром в небольшой душевой кабинке, теперь его душило слишком мрачное осознание льда.       Да, он уже думал над этим всем.       Чуя связался с бандитской организацией, чтобы заработать денег на операцию. Он скрывал и продолжает скрывать подробности тех месяцев, не желая призывать к себе жалость или сострадание, но абсолютно очевидно, что ему было трудно, и он делал это исключительно ради Дазая. И даже поплатился до крупного шрама от раскалённого железа.       Да, он не приходил читать сказки в больницу. Он занимался опасными вещами, чтобы иметь средства на полноценную помощь. Он не гладил Дазая по волосам, когда те ещё были, потому что был занят направлением пушки на кого-то, большим людям неугодного, например. И возился с грязью. Кто знает, может, и плакал от незаканчивающегося потока проблем.       За всё это ему Осаму, несомненно, благодарен. Никто не сделал бы для него таких вещей, какие делал Чуя. Чуя постоянно вляпывался в истории ради Дазая. Как, например, собрал документы из его бывшего дома, разбрасывая наркотики, чтобы опекунов увели в полицейскую тачку с заведёнными за спину руками. Как со всей своей брезгливостью, но становился перед Дазаем, чтобы спрятать его за собой от, возможно, больного бездомного. Как беспощадно убил сопровождающего со стройки — члена его бывшей банды, когда ситуация вышла на уровень «либо он, либо Осаму»… Это можно продолжать, но суть останется неизменной.       Это несоизмеримо дорого.       Но никто никогда и не утверждал, что у сердца есть прямая связь с мозгом. Что влюблённости, считались бы они только по поступкам, можно было направить в любое удобное русло. Не-а.       Осаму сказал: ему жаль, что так вышло.       И Марка он кинул в своё время. Марк получил условный срок за убийство, совершённое Дазаем. Ради Чуи, стоящего под угрозой в тот момент. О, нет, не нужно им смешиваться в одно время в одном воспоминании.       Как бы там ни было, это неразрывная часть истории.       Марк признался, что искал Осаму в загоревшейся комнате. Оттуда его пришлось госпитализировать, и только расход во времени не позволял полноценно повесить на него убийство: на момент смерти Оливера он уже был в комнате, травясь дымом. Поэтому срок условный. Но с подпиской о невыезде даже по завершении суда. И исправительные работы в свободное от учёбы время — те, правда, уже закончились. Марк добросовестно всё отработал. Правда, после той смены в лагере его репутация здорово испорчена.       И всё это не остановило его от того, чтобы согласиться встретиться с Дазаем. Они проводили время.       Пока Чуя, здесь, в Канаде, работал и ухаживал за Клаудом.       В голове всё перемешалось. Казалось, Осаму снова растерян в выводах, собрав факты. Ничего дельного из них не складывалось. И уснуть он не мог.       Так что, не имея представления, сколько прошло времени, он откинул одеяло и поднялся, направляясь к двери.       По ощущениям тело успело затечь, а мозг плавился — вот столько он провалялся в размышлениях. Было холодно, а во рту пересохло. Ему следует набрать побольше воды.       Но перед этим он, оказавшись на кухне, снова тихо скрипнул дверцей навесного шкафа. Он осторожничал, открывая её. Он уже делал это, и перед глазами заплыл образ повтора. Дежавю. И легкое удушье от безысходности. Что-то давило на руки напряжением, но банка таблеток будто блестела намёком на выход из замкнутого круга однотипных, сто раз уже разжёванных и продуманных мыслей.       И Осаму был аккуратным. За исключением того, как таблетки отстучали по стенкам вслед за перемещением.       Он почти открыл крышку, когда торопливые шаги остановились, и Чуя буквально выдрал банку из его рук, заставляя проследить за бесчестным жестом широко раскрытыми от неожиданности глазами.       — Какого чёрта?       — Какого чёрта?! — повторил Осаму, но с заметно повышенной и недовольной интонацией. — Что ты творишь?!       — Ты уже пил эти таблетки. Совсем недавно. Какого чёрта тебе нужно сейчас?       — Двинуть тебе по самоуверенной моське, верни мне мои таблетки!       — Ты пил их только что, не смей превышать норму! — теперь Чуя тоже кричал.       Осаму постарался забрать банку из его руки, но Чуя завёл её за спину и поднял бровь.       — А, — Осаму кивнул и коротко рассмеялся. — Ты слышал. О, чёрт… так ты… не спал, а просто игнорировал меня, когда я пытался с тобой говорить?!       — О, это типа так же, как ты игнорировал меня, не давая ответов вообще ни на что, когда я хотел поговорить про твоего принца-Марка?!       — Не называй его так! — Осаму сделал полшага вперёд, сжимая ладонь в кулак до тупой боли от впившихся ногтей.       — Не подходи, иначе я тебя ударю! — Чуя отступил, плечом задевая холодильник.       Осаму врос на месте, его глаза затуманились пеленой, сквозь которую он видел, но не мог прочитать эмоции на лице Накахары.       — Ты не сделаешь этого, — заметно спокойнее поспорил он.       — Я и не хочу делать это, — кивнул Чуя, сканируя Дазая. — Так что стой, где стоишь. И не вынуждай меня повторять. Ты… ты очень сильно зависнешь, если будешь обращаться к этим таблеткам всякий раз, когда почувствуешь себя хоть немного хуже. Ты заведёшь себя в яму с этим дерьмом. Иди спать.       Осаму глубоко вдохнул и приподнял подбородок, бегая глазами везде, где нет Накахары.       — Отдай мне. Мои чёртовы. Таблетки.       — Через мой труп.       Только после столь дерзкого и громкого заявления Осаму посмотрел на Чую. Чуя смотрел в ответ, и разум Дазая плыл, плыл, куда-то убегая, он не вполне понимал, что происходит этой ночью на их кухне, совсем недавно разбавленной громким смехом, запахом жареной яичницы и отзвуками поцелуев. Какое-то сумасшествие раз за разом меняет направление, и всё превращается в давление, и это невозможно вынести — они устают друг от друга. Осаму точно знает, что скоро им придётся разойтись. А зная это, проще ломать, ломать всё, что было настроено.       Несмотря на недавнюю угрозу, Осаму сократил расстояние. Он снова опустил интонацию, но не шептал, скорее выплёвывал каждое слово своим обычным голосом, не стараясь скрыться, а наоборот — показывая, что не обеспокоен сказанным.       — Теперь я уверен, что моё решение было правильным.       Чуя сглотнул отчётливо, но промолчал, Осаму только проследил за движением кадыка и вернулся в голубые глаза, потухшие без света в небольшой кухне, что, казалось, сужалась в попытке сдавить их.       — Ты был недоволен, окей, давай решим это недовольство. Если ты хочешь знать, да, я был в штатах с Марком. И мы спали. А тот твой риторический вопрос… да, я люблю его. Удивлён? А я — нет. Кажется, проще любить человека, который не ебёт мозги и не устраивает эмоциональные горки. Он надёжный. Ты? Будет круто, если мы проснёмся утром в одной постели. Будет круто, — и удивительно! — если ты не сбежишь в какой-то момент времени, когда это стукнет тебе в голову. Либо к какой-нибудь женщине, либо сам по себе, но не предупреждая меня. Просто испаряясь.       Чуя перестал моргать, и с такого расстояния Осаму точно знал, чем это обосновано. Голубые глаза застлала влажная пелена, и Чуя молчал, не отводя взгляд.       — Вернулся я по большей степени ради Клауда, да, — Осаму хмыкнул и ядовито улыбнулся, делая от Чуи полшага назад.       — Я не умер, — спустя короткую паузу ответил Чуя. Голос его задрожал, но он не отвёл глаз, даже когда из них выпали слёзы. — А я сказал: через мой труп. Ты не победил.       — Поплачь, — Осаму надул губы, изучая его залитые щёки. — Вот в чём несостыковка: даже после этого ты продолжаешь вести себя, как курица-наседка. Хватит париться, а?       — Какой же ты мудак, Осаму, — Чуя шмыгнул носом и отвлёкся, чтобы протереть глаза запястьем.       Осаму использовал этот момент, чтобы постараться выдрать свою банку таблеток из его руки. Чуя вздрогнул и выкрутил руку подальше, увеличивая расстояние между ними.       — Убери свои блядские руки, ты не замечаешь, что уже становишься зависимым?!       — Поменьше пизди, ты кем себя возомнил?!       — Я переживаю за тебя, придурок! — Чуя крикнул так громко, что за криком утонул приближающийся лязг собачьих когтей по полу.       — Завязывай с этим, ясно?! Просто верни мне мои же блядские таблетки! У тебя нет права так вырывать их у меня, ты, чертила!       — Следи за языком!       — За собой следи, мудак! Это мои вещи, и ты их крадёшь, отдай мне банку, сейчас же!       — Я не стану помогать тебе, если позже ты начнёшь трястись от ломки, как последний наркоман!       — Да в пизду и твою помощь, и тебя, идиота! Не распоряжайся моей жизнью, я знаю, что делаю, и я не подсяду!       — А я, блять, уверен, что ты зависнешь!       — А тебя, если что, никто не спрашивал! Если мне нужно будет мнение со стороны, — адекватного человека, — я обращусь к Марку, но никак не к тебе, идиоту, по уши в меня влюблённого! — последовала пауза, и Чуя выглядел ошарашенным, теряя вражеский настрой в нули. Осаму хмыкнул и продолжил: — Так что ты мне со своими соплями не нужен. Спасибо за всё, что ты для меня сделал, но всё, на этом всё, знай своё место.       Чуя был резким в том, как сорвался в сторону, и Осаму даже поднял руки, пусть не успевая выстроить привычную защиту: Чуя просто обошёл его, добираясь до тумб. Осаму обернулся, чтобы проследить за ним.       Чуя с грохотом столкновения дна банки поставил таблетки на тумбу. Он был в пижаме, но это не смутило его, когда он спешно сбежал в коридор — накинуть поверх куртку, в кармане которой лежали сигареты.       — Делай, что хочешь. Травись. Я в этом не участвую. Нахер тебя, — выпалил он, прежде чем добраться до двери.       — Тебя нахер! — вслед выкрикнул Осаму, подбирая поставленную банку.       — Долбоёб, — уже за пределами бросил Чуя.       И Осаму не успел ответить ему тем же: дверь громко хлопнула, и он только вздрогнул всем телом, осознавая, что становится холоднее. Он шмыгнул носом и уже откручивал крышку, когда взгляд упал на притаившегося в углу Клауда. Тот опустил уши и посмотрел вниз, разрывая зрительный контакт.       — Прости, малыш. Просто твой отец — долбоёб.       И трудно сказать, какой именно.