Яма 95

      — Какие у вас дела в Канаде?       Осаму растерялся. Целых полминуты улыбался, храня партизанское молчание. После прочистил горло и опустил взгляд в стол. Карие глаза беспорядочно заметались, пока мозг напрягался.       Осаму надавил на себя. Это было необходимостью. Важный момент — не облажаться в показаниях.       После первой «взрослой» ночи они валялись на кровати в комнате, точно запертой на ключ изнутри. Бедный-бедный вожатый с воспалившимся аппендиксом, но благодаря его отъезду спальня осталась в распоряжении одного парня.       Он трещал и о родителях, и о жизни в Канаде. Но это был рассказ, так сказать, со стороны внутренней кухни. Мелкие подробности в виде ссор с матерью на пустом месте следовало выбросить из головы. В хранилище следовало найти более крупную информацию.       И Осаму осёкся. Вспоминал совсем не то. Вместо душевных разговоров после прощания с мальчишеством нужно было подумать о вожатской. Чуя лихо подхватил начатую тему своим переездом из Японии. Тогда то Марк и возразил, оставив уточнение, в котором он переезжал из штатов вместе с семьёй, а вернулся после без их сопровождения.       Следовательно, они остались здесь.       — Пригласительное письмо от семьи Фишер.       Офицер едва заметно кивнул.       Марк Фишер.       Да спасут его высшие силы от икания.       Чуя пальцами подхватил шляпу и выпрямился. Вернул улыбку девушке, не торопящейся абсолютно никуда.       Ровно в тот же момент, когда шляпа накрыла рыжие волосы, Марк выудил из кармана пуховика шапку и спешно натянул на голову.       Стоило только пару секунд назад покинуть учебный корпус, ветер нещадно отхлестал по щекам. В глазах проступила рябь: ослепительно белые сугробы снега. Везде, куда ни плюнь, ни шагни. Снегопад закончился, когда Марк сидел на последней на сегодня паре. Отвлекаться в окно он себе позволял: не спорьте, кружащие в воздухе хлопья снега — завораживающе.       Теперь свобода. Марк полной грудью вдохнул морозный воздух. Спрятал ладони в карманы дутого серого пуховика. И похрустел, продавливая снежные дорожки грубыми чёрными ботинками.       — Ты не сдал чертёж.       Марк закатил глаза. Драть тебя, приятель, за столь срочное напоминание об учёбе. Последние дни стояла дурная погода, и даже насладиться относительным спокойствием не получалось. Потому что чертёж-чертёж-чертёж. Драть его тоже.       — Мгм. Потому что я не сделал это задание. Принесу позже. Когда сделаю типа, понял?       — Типа понял. Но ты писал мне ночью. Я так-то в это время спал, ты — нет. Думал, сидишь, карандашом терроризируешь бумагу. А ты нихрена не сделал.       Марк оставил паузу, вслушиваясь, как две пары ботинок давят снег, ломая его хрустом кукурузных хлопьев. Он действительно писал ему, другу на смену — однокурснику.       — Просто не мог уснуть. Мысли мучали.       — Случилось что?       Марк повернул к нему голову в ответ. Кусающийся мороз уже защипал кончик носа, и Марк усмехнулся проводимости приятеля. Красная пимпа ведь только у него? Фишер не чувствовал холод таким же образом.       — Лето вспоминал.       — О-о-о... — собеседник закатил глаза. — Только не говори, что опять думал про того парня из лагеря.       — Тогда промолчу, — смущённо улыбнувшись, Марк направил взгляд вперёд.       — Ну нет, ты серьёзно? Чего ты так привязался к нему?       — Хотел бы я знать. Просто запал в душу. Потому пропал. Пуф! И нет его. — Марк грустно усмехнулся.       — Ну, он тебя кинул. К тому же, сколько времени прошло, не позорься.       — Так я ему звонил.       — И что толку? Что-то я не вижу парня, которого ты описывал, встречающего тебя на машине с цветами и пачкой презервативов.       — Я предложил встретиться. Но он сказал, что это невозможно. Что у него какие-то важные дела, ему жаль, и мы не сможем увидеться. Попросил не настаивать звонками. Ну, и я больше не звонил.       — Какие такие важные дела? — собеседник вытянул шею, меняя тон в настороженный. — Может, он бандит какой-нибудь?..       Марк посмеялся, не разлипая губ: меньше открываешь рот — меньше студишь внутренние органы.       — Может быть. Но скорее — нет. Я болтал с ним после секса...       Марк осёкся и замолчал. Прикусил язык, потому что это должно было звучать слишком лично.       Но, во всяком случае, он имел в виду то, что имел в виду. То время, когда нет сил притворяться и строить из себя что-то. Осаму был искренним и... простым. К тому же, они были под одеялом, но... Марк гладил его шершавое бедро. Бандиты не ведут себя так. Они же... суровые и жестокие, вроде как. Но не по отношению к себе.       Осаму жаловался на того рыжего парня с трудно запоминающимся именем. Марк был рядом и стал утешением. Марк отдал бы многое, чтобы ещё раз увидеть в карих глазах то желание, смешанное с доброй дозой неловкости и смущения.       Не слишком важно. Марк нависал над Дазаем и в момент закружил ладонью по его телу. Потому что его внезапно опалило желанием тискать этого парня. Гладить, сжимать, целовать, кусать, сожрать в конце концов. Подушечки пальцев скользили, нащупывая неровности, рубцы. Можно было ногтем поддеть корочку недавно заживших линий. Бёдра Дазая изрезаны так, как не иссечен ни один древний камень в брошенных пещерах доисторических людей.       Света в комнате не было. Марк сбился с Дазая в бок, подкладывая под голову ладонь. Локтем вмял свою часть подушки. Осаму чуть двинулся в сторону, но остался лежать на спине. Натянул одеяло выше, закрывая соски. И сложил ладони поверх.       Они болтали. Марк отпечатал в памяти момент, когда Осаму повернул к нему голову, широко улыбаясь. Что послужило причиной эмоции тогда — Марк в упор не помнил. Карие глаза просто кружились. И Марк считал, у него есть шанс. На грёбаную остановку сердца: настолько Осаму выглядел невероятным.       Той же ночью Осаму с глубокой скорбью признался, что у него нет родителей. И это доставляет ему то количество боли, о которой не хочется говорить. Это было скорее предложение не переводить стрелку обсуждения. Марк рассказывал о своей семье и только набрал воздуха спросить Дазая о том же, Осаму сдавленно закрыл тему признанием. Ему не хотелось говорить. И Марк не стал настаивать.       Не часто удавалось, но бывало: Марк наблюдал за Дазаем исподтишка.       Так, например, Осаму мыл посуду. Даже если это звучит презрительно, попробуйте по-настоящему осудить факт влюблённости во внешность. Это же ахренительно просто контролировать, верно? Острые скулы и линия челюсти заставляют взгляд безоговорочно влипнуть и рассматривать.       Быстрые махинации, которые Осаму проводил изящными, длинными пальцами, также настаивали обратить на них внимание. Такая уверенность в каждом движении...       Марку тогда нужен был предлог завести разговор.       Дазай не позволял забыть себя. И Марк помнил.       Так же, как помнил и тот пожар.       Марку удалось сломать замок к херам. Комната была в дыму. Как говорилось потом в пожарном отчёте: причина возгорания — замыкание. Остатки пластика раньше были бутылкой. Найденные в свою очередь недалеко от переходника. Вода попала в розетку — замыкание — пожар.       И пустая комната. Никого.       Было бы это ещё заметно сразу, в таком непростительно плотном ядовитом тумане. Марк закрыл нижнюю часть лица ладонью и мешкался по комнате, разгоняя второй рукой дым, чтобы увидеть хоть что-нибудь.       Угарный газ травил быстро. Голова трещала, глаза торопились закрыться. Фишер держал себя в руках. Тело, казалось, плавилось. Цель была яснее дня: вытащить возможных пострадавших. Такой метился один. И, вероятно, должен был быть без сознания.       Звук перебросившегося пламени пробирает до нутра. Статичный треск и гул в одном месте вдруг появляется в ещё одном. Молниеносно. Это как эхо. Как хор могильных голосов, резко увеличившийся на сотню.       Отнять ладонь равнялось самопожертвованию. Марк вернулся к своему инструменту взлома. Огнетушителем залил орущее пламя. Но ничего не закончилось. Огонь пополз дальше, выше, и даже если бы Марк попытался туда дотянуться: не вышло бы и закончилось содержимое огнетушителя.       Марк не нашёл в комнате Дазая. Не смог самостоятельно разобраться с пламенем.       И был эвакуирован без сознания. Отравление угарным газом.       Правда, ему не дали оправиться должным образом. Смену экстренно распустили раньше, лагерь закрыли.       Марк сплёл ладони возле лица и смотрел в пространство. Адвоката?       Как следовало из полицейского отчёта...       — Меня твой призрачный пацан утомил. Пойдём за блинами?       — Не могу. Надо отметиться.       — А, да... В участок. Твоя условка. Тоже задрала меня, ты ведь ни в чём не виноват.       — Прикинь. Труп за территорией лагеря. Я до сих пор поверить не могу...       — Эй? Ты куда залип опять? Нет, никаких воспоминаний того идиотского лагеря! Он тебе здорово потрепал нервов.       — Но до всего этого дерьма... было здорово. И тепло. Лето.       — Я понял. Ты скучаешь не по парню, а по теплу.       — Нет, — Марк усмехнулся. — Я скучаю по нему.       — Хм... Ты мне пытался залить, что он слишком хороший парень.       — Думаю, он такой и есть.       — Влетает в твой типаж. Тебе нравились всегда плохие девушки и хорошие парни. Только и те, и другие трепали твою нервную систему, как кошки игрушечную мышку.       — В точку. Может... позвонить ему?       — Не смей.       Марк начал икать. Резко остановился, недовольным взглядом жалуясь собеседнику. Тот тихо усмехнулся и кивнул в сторону:       — Снега похавай. Поможет.       Марк хотел бы ответить. Но громко икнул ещё раз. И только мотнул головой, отказываясь. Есть ещё один способ, которым Фишер и воспользовался: попрыгать на месте. Держа руки неизменно в карманах, он походил на болванчика, каких ставят на переднюю панель в машинах.       — Это препод. Сидит, думает: «какой же ахуевший Марк Фишер: не сдал мне чертёж...». Вот тебя и разрывает.       Марк остановился, чтобы ответить средним пальцем. Услышав в ответ порыв смеха, вернулся к глуповатым прыжкам.       Высшие силы прослушали просьбу оставить его без икоты. Осаму улыбнулся, отмечая, как пальцы офицера зажимают кнопки на диктофоне.       Надетую шляпу Чуя поправил.       — Всегда к вашим... ногам. — Чуя склонил голову в имитации поклона.       Девушка хихикнула — Чуя добивался подобной реакции.       — Мне нравится твоя шляпа. Кажется, она очень хотела, чтобы я обратила внимание.       Чуя согласно кивнул и почти сложил ладони в карманы. Осёкся: уходить девушка не торопится. Давай Чуя, прояви заинтересованность, что ты теряешь? Чуя протянул руку, представляясь.       — Чейз.       Во всяком случае, так написано в документах.       — Аманда, — ответив на рукопожатие, она улыбнулась. Взгляд заинтересованно поплыл в сторону, изучая здание позади. — Что-то случилось?       Чуя обернулся, будто забыл, что там.       — А, это... Я просто жду... друга, который стучит там на некоторых личностей.       — Кража?       Чуя поджал губы и помедлил. Такое не объяснить, да и зачем вдаваться в подробности, когда Аманда даже не в курсе настоящего имени?       — Угу. Своровали зажигалку. К счастью, я дрался и отвоевал свою шляпу.       Аманда усмехнулась и зализала волосы за уши: ветер успокоился и больше не трепал их по воздуху.       — Ты забавный.       Чуя пожал плечами. Может быть.       — А ты случайно... не разбираешься в машинах?       Чуя заинтересованно поднял брови.       — Угнать надо?       Смеясь, Аманда облапала ладонью его плечо. Чуя проследил не слишком соглашающимся взглядом, но улыбался.       — О боже... Где вас таких берут?       — Прямиком из мамки, — объяснил Чуя. Вероятно, у неё были сомнения на этот счёт.       Аманда смеялась. Чуя почувствовал желание, которые сразу отогнал: спросить возраст. Не делают так, вроде. Вроде, достаточно объявить о собственном — настоящем — несовершеннолетии, чтобы сделать определённые выводы.       Но Чуя не стал. Аманда пожаловалась на своего железного коня, точнее, на стук в районе водительского кресла. Она сказала именно так, Чуя нахмурился. Не звучит достаточно понятно с ходу.       К счастью, она припарковалась недалеко от места их встречи, и Чуя прошёл с ней, не слишком запариваясь, что уходит от участка. У парней есть телефоны, Осаму воспользуется возможностью звонка, как только не найдёт Чую.       Гладконосая хонда синего цвета стояла чуть на отшибе, на стыке полупустынных улиц, где владения городской администрации переставали заявлять права. Куда бы Аманда не направлялась, оставить машину именно здесь означало здравую экономию: дальше нигде не притулиться за бесплатно. Платные парковки — раздражающая, но частая практика.       Аманда забралась в салон, не закрывая дверь, и завела мотор. Чуя обернулся, проверяя телефон. Дверь пассажирского приглашающе щёлкнула.       Чуя поймал её и отвёл подальше, только слегка склоняясь, но не усаживаясь внутрь. Оставил ладонь на верхушке двери и прислушивался. Аманда рассматривала его так открыто, что Чуе пришлось упереться взглядом в переднюю панель, чтобы не смутиться. На панели валялась запечатанная пахучка-вонючка. Канадцы...       — Под креслом? — недоверчиво переспросил Чуя.       — Ага. Слышно? Это появилось сегодня, и...       — Херня же. Ничего там не стучит, это... — Чуя оставил дверь открытой и пошагал к капоту.       — ...не успела добраться до сервиса, да, — в пустой салон договорила Аманда. Отправила взгляд в лобовое, где Чуя поднимал крышку. За ней и пропал.       Чуя изучал машинные органы, проверил уровень масла. В салоне действительно летал звук, подсказывающий, что с работой не всё в порядке. Но это не было стуком, и не было со стороны водительского кресла.       Чуя намеревался проверить ещё одну догадку и потянулся — уже слегка испачканной маслом — рукой, когда дёрнулся и отвёл её в воздух от неожиданности. Аманда выбралась из салона и пристроилась рядом.       — Ничего, если у тебя не получится сделать с этим что-нибудь. В любом случае, за то, что ты согласился посмотреть... могу пригласить тебя поесть?       Чуя поморгал. Нет, тупым он не был, но допустил машинальный, уточняющий жест: поочерёдно указал пальцем на себя, потом на Аманду. Это снова развеселило Аманду. И тут два варианта: ей смешно со всего в этом мире или Чуя действительно достиг определённого уровня обаяния.       — Ну? Ты за или против? Не думаю, что ты захочешь спорить: твоя шляпа свела нас.       — Я... Я не знаю. Я ведь тут... не один.       Аманда обернулась в сторону, из которой они подобрались в машине. Где-то там остался полицейский участок. Вернувшись к Чуе, она улыбнулась и неопределённо пожала плечами.       — Ладно, обсудим позже. Я пока выберу место.       С этими словами, казалось, лишающими какого-либо выбора и прямо противоречащими её собственному «обсудим позже» Аманда умчалась обратно в машину. Двери неизменно не закрывались. Синяя хонда будто расставила крылья, позволяя копаться ещё и в клюве. Внезапно из железного коня в железную птицу.       Чуя возился без особенного энтузиазма. По мере того, как хонда сообщала: «Тут всё в норме. О, и здесь тоже. Что ты хочешь увидеть? Нет, не трещит. Нет, не лопнуло. М? С чего бы? Эй, мне не так много лет!».       — Я смотрю, ты быстро сориентировался в том, чтобы отбить цену пальто без съёма налички.       Чуя дёрнулся и чуть не заляпал внезапно нарисовавшегося Дазая машинным маслом с пальцев, выставив ладони к нему.       Осаму поднял брови, рассматривая грязь на руках.       — Трубочист, — посетовал он. — Чем ты тут занимаешься?       — Как ты меня нашёл? Не позвонил даже.       — По зову сердца, — Осаму подмигнул, и Чуя фыркнул.       Аманда поставила на асфальт одну ногу, выпрямляясь. Не назвать это положение выходом из салона, но насколько-то она его покинула.       — Привет, — кивнул Осаму. Суховато, почти сразу отводя взгляд.       — Привет, — в похожий тон ответила Аманда.       — Заглуши мотор, — попросил Чуя, чуть выглядывая из-за крышки капота.       Кивнув, Аманда снова скрылась в салоне.       Осаму подобрался к Чуе ближе, но двигатель больше не шумел, потому вышло громче, чем он планировал.       — А у неё есть дети?       Чуя метнул быстрый, но достаточно недовольный взгляд. И продолжил копаться во внутренностях хонды.       — Ну у тебя и типаж... Женщины в возрасте. Я вообще ни по одному пункту не подхожу.       Чуя прыснул и покачал головой, не отвлекаясь.       — И ты этим фактом расстроен?       — Может быть, Чуя, — Осаму сложил ладони в карманы и покивал. — Может быть.       — Вот оно! — воодушевлённо заявил Чуя, и Осаму шире раскрыл глаза от неожиданности.       Это было достаточно громко, чтобы Аманда выбралась на улицу и подошла ближе. Осаму посторонился, сканируя её.       У Аманды чёрные — возможно, крашенные — распущенные волосы ниже плеч. Синие джинсы, которые наверняка слишком обтягивали задницу, но этого не видно за длинной болотно-зелёной паркой. Ею же прикрытая полосатая чёрно-белая кофта.       Никто сейчас не одевается подобным образом, подумал Осаму, но Аманда посмотрела в ответ, и он отвёл взгляд. Его не было с Чуей совсем недолго, а он уже снюхался с кем-то и поскакал рыться в машине. Осаму бы поставил сотку долларов: услышав просьбу о помощи с машиной, Чуя переспросил, нужно ли совершить угон.       А помощь на самом деле этой женщине не нужна, решил Осаму. Так себе предлог, но как научил жизненный опыт, да? Может, Аманда подобным образом познакомилась со своим мужем, который после заделал ей ребёнка и... умер? Что-то типа того, раз теперь он преградой для новых знакомств не является. Да и кольца на пальце нет.       Чуя сообщил, что теперь всё в норме, но в сервис следует заехать для замены свечей. Получив благодарность, — повторяющуюся в горящих глазах, — закрыл крышку капота. Изучил испачканные ладони. Аманда сказала, что принесёт салфетки и, обогнув дверь, нырнула в салон.       Чуя развернулся к Дазаю более очевидно, по-глупому держа ладони на весу.       — Так... Как прошло?       — О, точно... Это...       Осаму не договорил, когда Чуя заранее вздохнул и закатил глаза. Планы поменялись, это уже очевидно.       — Мои показания приняли. Но... Мы не можем убраться отсюда подальше. Мне позвонят для... опознания? Когда их поймают. И я должен буду приехать.       — Номер штатский, — напомнил Чуя. Именно он достал сим-карту, вставленную теперь в телефон Дазая. Одну из.       — Да. Я сказал, что пересёк границу по пригласительному письму.       — От кого? — поднял брови Чуя, оставляя веки прикрытыми. Даже не знает, но уже осуждает. Как минимум говорящим выражением лица.       Чуя не хотел бы слышать это. Осаму знал, потому с ответом не торопился.       — У тебя здесь есть знакомые или тебя привлекут за дачу ложных? — продолжил давить Чуя.       Похоже, тот же разговор в вожатской выветрился из его головы. После того дня, не блещущего интересностью, происходили некоторые действительно важные вещи. И Чуя не запомнил, как Канада связана с Марком. А если и запомнил... то очень хорошо       Притворялся.       — Мне нужно сделать звонок, — неожиданно вспомнил и озвучил Осаму.       Чуя удивлённо вскинул брови. Ответа на заданный вопрос так и не получил.       Но и перезадать его не успел. Аманда вернулась, вручая салфетку за салфеткой. Чуя тёр руки, снова и снова задевая рукава. И между делом начал причитать.       — Ладно. И куда нам теперь? Раз уж в этот вшивый участок придётся вернуться по зову звонка копов.       — Я не знаю. Мы должны были...       — Сесть на драный автобус сразу, а не тащиться давать показания только потому, что владелец бара поймал наши задницы на камеры наблюдения.       — Дело не в этом, — Осаму мрачно вздохнул.       — Да, — Чуя резко поднял голову, оттирая от грязи большой палец. — Я знаю, что не в этом. Но плевать. Нам некуда идти, потому что мы не можем уехать так далеко, как планировали.       — Мы можем снять комнату где-то здесь—       — Или остановиться у меня, — перебила Аманда.       Чуя перестал смывать грязь и шире раскрыл глаза. Осаму нахмурился и покосился на неё.       Не-а, подумал Осаму, ничего подобного. Чуя сначала вопросительно смотрел на него, после так же метался между ними. Было видно, что он сомневался в озвученном предложении. Но предложение Аманды оставалось действующим.       Нет, неизменно размышлял Осаму, они не останутся в доме этой женщины. Немного копнув причину, по которой Осаму непоколебимо решил отказаться, он остался в мрачных чувствах. Он действительно чувствует это?       К тому же, был ещё один вариант. Задерживаться здесь на постоянное место жительства они не собирались. Потому подвальное помещение, в котором получали помощь бездомные, показалось неплохой альтернативой. Как минимум для Дазая.       Центр помощи и благотворительности расположился слегка на отшибе от основных деловых центров. Вероятно, чтобы бродяги не мешали работникам своим шествием и попрошайничеством.       Аманда подкинула их, по дороге оставив Чуе свой номер. Осаму мрачно вздыхал на заднем. В салоне, кстати, не воняло и ничего не стучало. Соответственно, вряд ли с тачкой действительно были те проблемы, от которых Аманда попросила Чую избавиться.       Размышляя, Осаму даже не заметил, насколько насупился. Снова поймал себя на тех паршивых мыслях и чувствах по отношению к Чуе. Оставшуюся часть пути сжимал челюсть с такой силой, что зубы в самом деле могли стереться в порошок.       Попрощался с Амандой Осаму так же коротко, как и здоровался. Получил похожий ответ. С дикой долей недовольства наблюдал за прощанием этих двоих.       Чуя уже вытянул пачку сигарет, потому осёкся и пропустил удивление на лице, когда Аманда протянула к нему руки. Но на объятие всё же ответил. Аманда выше Накахары. Отметив это, Осаму поднял бровь и опустил взгляд. Белые кроссовки Аманды на небольшой платформе, но, кажется, даже без них она была бы выше.       Осаму скептично просканировал Чую. Такое соотношение разве не бьёт эго? Ну, во всяком случае, не пока его ладони остановились на болотной парке. Да и распустив прощальное объятие, Чуя улыбался. Осаму фыркнул.       Аманда повторно предложила звонить в любое время и уехала. Осаму тоже кивнул в ответ на прощающийся гудок машины. Какое-то время назад спрашивал у Накахары, зачем водители ведут себя так. На прощание типа, дословно ответил тогда Чуя. В то время Осаму не уходил воспоминаниями слишком далеко, хотя, конечно, знал это из поездок с друзьями. Но это было так давно... Осаму вроде отрезал себя от того времени и считал себя с момента первых порезов.       Чуя закурил. Бессовестный: даже не предложил Дазаю. Потому Осаму сам вытянул пачку из ладони. Чуя не сопротивлялся, но следил. Осаму заметил, как Чуя слегка отворачивается в сторону, чтобы не выдувать дым ему в лицо. Забавно. Интересно, он всегда делал так?       Чуя не выглядел воодушевлённым, что в действительности не должно удивлять. Обернулся на здание позади. Оно кричало.       Кричало. Большими буквами на чуть покосившейся вывеске с пририсованным рядом крестом — обычно — медицинской помощи. Только помощь здесь оказывали другого плана. О чём и сообщали большие буквы. Которыми кричало здание, будто бы втоптанное в асфальт.       Чуя потушил сигарету прям о стену этого благосклонного убежища бездомных. Выбросив, посмотрел на Дазая с изломом бровей. Не хотел идти туда, прочитал Осаму в его глазах и выражении лица.       Осаму отвернулся, чтобы просящий передумать взгляд перестал давить. Не докурил и пальцами состучал искры. Кивнул в сторону лестницы, проходя первым. Старался игнорировать то, как Чуя следил за его передвижениями.       Чуя попросил остановиться. Осаму обернулся и подождал, пока Чуя скинет рюкзак с плеч. Вроде, теперь у него была броня. И содержимое останется при нём.       Обнимая рюкзак, Чуя поплёлся следом.       Лестница уходила с асфальта вниз, подводя к двери в подвал. Железные ступени скрипели трясущимся звуком. Вероятно, разболтались со времени болты, скрепляющие конструкцию. Отзвук и без того не внушал оптимизма, а шаткость каждого шага могла бы вызвать неприятный позыв тошноты. А, нет, дело не в сомнительной крепости конструкции. Внизу слегка пованивало.       Осаму спустился первым и ждал хоть какое-то проявление уверенности в шагах позади. Но Чуя с нарочными паузами делал топ... ...топ... и останавливался ещё ненадолго. Всё ждал, что Осаму обратит на него внимание и скажет, нет, им туда не надо. Но делать этого Осаму не собирался.       Полуобернувшись, предложил пошевелиться, пока Осаму не ушёл один. Самостоятельно внутрь Чуя бы не зашёл, тем более с перспективой, когда Дазая придётся выискивать среди стабильно бездомных. Потому Чуя шустро сделал топ-топ-топ. И поравнялся.       Осаму улыбался. Чуя — нет.       Осаму протянул руку к двери, и Чуя всё же быстро, тараторя, спросил, точно ли им туда надо. Осаму ответил: надо. Чуя сказал, что опасается блох, которые могут напрыгать на них с других бездомных. Осаму посмеялся.       И потянул дверь, входя внутрь. Чуя торопливо вошёл следом. В этом спешном шуршании неизменно слышалось, насколько он не хотел бы идти туда.       Похоже, никто не стал заморачиваться на «предварительные ласки» для бездомных. Никакого коридора. Ступив, парни сразу оказались в просторной комнате с матрасами. Разбросанные преимущественно вдоль стен, они не соблюдали никакой последовательности.       Чуя поёжился, сильнее прижимая рюкзак к себе. Как же ему было не по себе, чёрт возьми... На лице застыло нечто между ужасом и отвращением. Отметив это, Осаму развернулся обратно и поправил лямки рюкзака. Они плотно сидели на плечах, правда, слегка продавливали грубую ткань. Позже они разберутся с количеством верхней одежды, не будем забегать вперёд.       Не пока они стоят в убежище. Не когда несколько бездомных с пропитыми лицами недружелюбно сверлят молодых парней в пальто. Чуя сбоку вздохнул, наверное, от абсурдности их положения. Было ли хуже? Сомнительно.       Обращённые к ним взгляды светились чем-то схожим с глазами тюремщиков. Знаете, тут мало различий. Оглушающая тишина давила. Возле одной из стен Осаму заметил переносной, кругловатый — с решётчатым пузом — обогреватель. Потому было не слишком холодно. Но пованивать начало сильнее, чем за пределами. Дурное, честное предположение: пришедшие с холода новенькие подбирались отогреться к обогревателю. Распространяя принесённое на себе по периметру. И оно впитывалось в стены.       — Здарова, бродяги! — весело крикнул Осаму.       Чуя широко раскрыл глаза и повернул к нему голову. Во взгляде читались все оскорбления, связанные со слабоумием. Чуя не понимал, как нахрен Осаму вообще додумался раскрыть рот подобным образом.       Один из постояльцев поднялся со своего захламлённого матраса. Направился к Дазаю. Осаму смотрел в ответ, не убирая идиотской улыбки. Казалось, он действительно намерен остаться в этом злополучном месте.       Добраться до Дазая бездомный не успел. Чуя отодвинул Дазая назад, встал перед ним, ближе к остановившемуся бродяге.       — Не подходи к нему.       Бездомный хмыкнул и расплылся в широкой улыбке. К горлу подбежал ком: где же большая часть зубов?.. Оставшиеся напоминали гниющий, кривой забор.       Чуя неуверенно поднял руку. Брезгливо, только подушечками пальцев, чуть оттолкнул бездомного назад.       — Отойди.       — Боишься меня? — спросил бездомный, опаляя резким воздухом изо рта, схожим с гниением мусора.       — Нихера подобного—       Договорить Чуя не успел: бездомный протянул к нему два пальца на манер игры с ноль-годовалым ребёнком.       — Блять! — крикнул Чуя. И отскочил, как ошпаренный.       Бездомный рассмеялся, похожий гул подхватили пару тех, кто подниматься не стал.       Чуя с трудом подавил позыв прочистить желудок. Сильнее сжал рюкзак пальцами. Широко раскрыл глаза, наблюдая за идиотским решением Дазая.       Осаму протянул руку бездомному.       — Оскар.       Во всяком случае... да вы знаете, где так написано.       Чуя впёрся в протянутую ладонь ошарашенным взглядом. Бездомный изогнул сухие тонкие губы в подобие улыбки. Носогубные морщины быстро образовали две чёткие линии, а в их глубину можно было собрать фермерскую картошку. Глаза, которыми он изучал Дазая, заплыли, сильно скрываясь за опухлостями.       Нет, нет, и ещё раз нет!       Чуя с силой ударил Дазая по руке, опуская её. Осаму прошипел, но скорее от неожиданности, чем от боли.       — В чём дело, приятель? — бездомный мелкими щёлками покосился на Чую.       — Н... Не лапай его.       — Почему же? Он сам предложил познакомиться.       — Потому что... — Чуя секундно споткнулся в пояснении. Не контролировал то, как поднялся тон с продолжением: — Потому что ты сифозный чудик с язвами на руках и лице! А если он что-то от тебя подцепит, может откинуться из-за таблеток! У нас нет времени на драные уколы, к тому же, я буду ахренительно занят тем, что вернусь дать тебе по облысевшей башке, если с ним это случится по твоей вине!       — Тормози, — тихо попросил Осаму, толкнув Чую в плечо.       Но Чуя не затормозил. Руку, плечо которой пнул Осаму, он поднял, пальцем поочерёдно указывая на бездомных.       — Вы все будете отвечать, если с ним что-то случится в этом грёбаном грязном, вонючем месте! Спившиеся и больные старики, проебавшие всё в своей жизни! Меня от вас воротит. Я подерусь с каждым, кто приблизится к... моему другу. Сколько же в вас дряни, вы даже воздух отравляете своим присутствием! Да меня сейчас вывернет!       — Пальтишко не запачкай, когда драться будем, — отозвался кто-то, перетягивая внимание. Он — стриженный и даже, кажется, немного мытый — начал подниматься с матраса.       Чуя напуганно посмотрел на Дазая. Осаму ошарашенно усмехнулся. Указывающий палец Накахары завис в воздухе. Второй рукой Чуя неизменно прижимал рюкзак к себе.       — Долбаёб, — с улыбкой качнул головой Осаму.       Он поймал Чую за руку, оставшуюся в воздухе. И потянул к выходу. Чуя немного затормозил, но развернулся, выскальзывая из хватки.       Крепко сжимая рюкзак, бежал следом. Осаму придержал ему дверь. Поймал за локоть, быстро перебирая ногами по лестнице. Ступени шатались, плеская громким железным отзвуком.       На асфальте парни обернулись, переводя дыхание. Дверь начала открываться изнутри.       Осаму посмотрел на Чую, упираясь в ответный взгляд. Нервно хихикнул. И легонько постучал Чуе по спине, кивая в сторону.       Они сорвались с места.       Осаму подтянул лямку рюкзака: оказалось, сидят они не слишком плотно, если бежать. Чуя был несколько неуклюжим из-за решения нести рюкзак в руках. И медленным.       Осаму снова поймал его за локоть, не сбавляя скорости. Статичный топот, отскакивающий от асфальта, превращался в гул. Ветер трепал каштановые волосы и норовил снести чёрную шляпу. Осаму второй — всё ещё свободной — рукой забрал шляпу. Стискивал пальцами по мере того, как здания и голые деревья на пути всё больше превращались в смазанные изображения линий.       Бег заставлял задыхаться. Забежав за угол, парни с досадой поняли, что тротуар закончился слишком неожиданно. Водитель едва не сбившей их машины закричал гудком и, лязгнув шинами, резко остановился.       — Мне жаль, — повернул к нему голову Осаму, продолжая бежать.       — Нехер тут ездить! — тоже обратился к нему Чуя, но смотрел перед собой.       Благо, это была узкая проезжая часть, делившая дворы, а не улицы. Осаму ещё услышал занос на резком тормозе, и водитель даже открыл окно, чтобы посыпать ругательствами, но на том всё закончилось.       Администрация города явно тащилась по лестницам. Здание магазина, к которому они подбежали, расположилось на возвышенности. Ко входу вела ступенчатая лестница и гладкая, для колясок.       Только им туда не надо. Едва справляясь с дыханием, Осаму направил их траекторию за этот магазин. Отпечатки подошвы на газоне пробудут там действительно долго.       Это место было достаточно скрытным, чтобы решить остановиться. Осаму отпустил Чую и поставил ладонь на стену, переводя дыхание. Чуя делал то же самое, неизменно придерживая рюкзак.       На пересечении взглядов Осаму рассмеялся первым. Чуя поддержал порыв, спрятав лицо рюкзаком. Качал головой, посмеиваясь, пока не поставил рюкзак на землю. Выдув воздух, вопросительно протянул руку. Осаму отдал ему шляпу. И выпрямился, так же избавившись от смешков.       — Ну, и... какого хрена ты всё это наболтал?       — Я... — Чуя запнулся и побегал глазами. — Да не знаю я, почему сказал это всё! Мерзко там. И вообще-то ты первый начал! Что это за приветствие?!       — Здарова, бродяги, — повторил Осаму, пожимая плечом.       — Здарова, бродяги! — повторил Чуя, с укором кивая. — Да, отлично. Круто. Ты когда в участок зашёл, тоже сказал нечто вроде «прив, копы!»?       Осаму быстро усмехнулся.       — А если сказал?       Чуя шире раскрыл глаза и вытянул шею. Осаму отмахнулся ладонью:       — Да брось, это было бы куда рискованнее. К тому же, я сказал тебе «мои показания приняли», а не «меня погнали в шею, потому что я был таким неуважительным, что копы решили, будто я на хую их вертел».       Чуя выдохнул. Осаму нахмурился.       — Ты что, правда решил, что я сделал так?       — Я уже не знаю, чего от тебя ожидать, Осаму.       Документы в рюкзаке поспорили бы, что Чуя верно назвал его. Осаму задумался о том, насколько проблематично теперь будет общаться. Правда, не успел обмозговать мысль должным образом.       — Объяснишь, почему так резко отказался от предложения Аманды?       Осаму постарался избегать допытывающегося взгляда голубых глаз.       — Сомнительное предложение.       — Нихера, — мгновенно поспорил Чуя. — Она буквально сказала «услуга за услугу». Я ей с тачкой помог.       — Я-то нет. Ни с чем. Пойдёшь без меня?       — Осаму, ты идиот?!       — Это ты идиот, Чуя!       Осаму столкнул взгляды. Не может Чуя быть настолько глуп, чтобы не понимать контекста предложения. Чуя дерзко вскинул брови, ожидая аргументации оскорбления.       — Неужели ты реально не понимаешь, чего она от тебя хочет?!       Чуя помедлил, но легко кивнул.       — Понимаю.       — И тебя это устраивает? — Осаму подавился воздухом.       — Я просто могу не дать ей этого, — Чуя пожал плечами.       Осаму задержался взглядом на лице, после дважды просканировал его.       — С кем я связался... — он обречённо выдохнул.       — Развязаться хочешь? — поднял бровь Чуя.       — Я не так сказал. Просто, ну... Какого хрена?       — Ну, подожди, ладно. Как это выглядит в твоей голове?       — Ты будешь трахаться с ней за временное проживание.       Чуя открыл рот. Поморгав, закрутился на месте:       — Где мои сигареты? Я не могу разговаривать с этим парнем.       — А если ты пытаешься иметь в виду оплату счетов, то проще реально остановиться в отеле.       — Он непробиваемый.       — И при этом не делить площадь с кем-то ещё.       — У меня кончаются силы болтать с ним, — сказал Чуя и наконец нашёл сигареты. — Спасибо, отлично. Мне нужно перекурить, прежде чем я снова посмотрю на него. Где взять столько нервов...       — Ты и так уже докурился. Не вырастешь больше. А всё перекур, перекур...       Чуя посмотрел на Дазая, зависая рукой с зажигалкой. Тяжело вздохнул. Прикурил и вытянул сигарету. Ладонь зажала пачку сигарет, потому получился кулак. Которым Чуя принялся несильно метелить Дазая по плечу.       Осаму закрылся руками и даже немного посторонился, но удары не приносили боли и вскоре он просто выставлял защиту ладонями. Чуя предусмотрительно встал боком и отвёл руку с сигаретой подальше. Между этим смешным градом ударов решил уточнить:       — Назови. Причину! По которой. Ты! Так подумал!       — Ты знаешь.       — Нет, я не знаю! — Чуя ударил чуть сильнее.       Осаму отпрыгнул назад.       — Я ревную!       И точно не собирался говорить это.       Чуя завис. Края твёрдой упаковки сигарет растрепались, счесалась немного бумага, которую Чуя начал нервно поддевать.       Осаму опустил руки. Но выросшее между ними расстояние не сокращал.       Чуя посмотрел в карие глаза, но будто обжёгся — сразу отвёл свои. Вспомнив про сигарету, затянулся.       — Ты не хотел бы это слышать, — предположил Осаму.       — Мне... — Чуя запнулся и затянулся ещё пару раз. — Мне немного жаль это слышать. Вот так это должно звучать.       — Ты расстроен?       Чуя нахмурился и промолчал.       — Ты злишься на меня?       Чуя качнул головой. Прочистив горло, задал встречный вопрос:       — Ты отказываешься от своих слов?       — Нихера, — Осаму подошёл ближе, и Чуя поднял на него взгляд.       Осаму забрал сигарету из руки Накахары. Поймал её большим и указательным пальцами. И быстро затянулся. Чуя изучал его взглядом.       — Я ревную, — повторил Осаму. — Это так. Я бы не хотел, чтобы это было так, но это так. Если бы я мог не делать этого, я бы не делал. Но... не та штука, которую я могу контролировать.       — Ты куришь... — Чуя прочистил горло, и Осаму заинтересованно поднял брови. — Как Марк.       Осаму улыбнулся.       — И ты чертовски ревновал к нему, верно?       — По-дружески.       Дазай мог бы получить награду за самое скептичное и недоверчивое выражение лица в дикой канадской провинции.       — Хватит, — спокойно сказал Осаму. — Переполошились на ровном месте.       — Я могу доказать, что твоё предположение — идиотское, несмотря на то, что она хотела со мной познакомиться.       — М? — кивнул Осаму. Смена темы не была ему противна. Что угодно, но оправдываться за свои чувства хотелось меньше всего.       — Я могу сказать ей, что я гей. И ничего не изменится, вот увидишь.       — Нет-нет, стоп. Тогда она переключится на меня. А я реально гей.       — Она в тебе не заинтересована.       — Я в ней тоже, — непроизвольно фыркнул Осаму.       Чуя улыбнулся и кулаком толкнул его в плечо. Абсолютно дружеский жест. Дружеская ревность, дружеский секс. Дружные парни. Друзья. Хорошие друзья.       — К тому же... — начал Осаму. — Ты ни за что так не скажешь.       Чуя вопросительно вскинул брови.       — Эго не позволит. Лопнет, как шарик.       — Прекрати, — Чуя отвёл взгляд.       — Или я не прав? Я не прав, и проблема в чём-то другом?       Спрашивая, Осаму смотрел твёрдо. Но односторонне: Чуя бегал глазами.       Чуя что-то скрывает. И то, насколько это идёт вразрез с его словами в ванной, прежде чем он раздел Дазая, заставляет злиться.       Чуя молчал. Затянувшись «своим» способом ещё раз, Осаму протянул сигарету. Чуя посмотрел на неё. Бессмысленно сверлил. Принялся покусывать нижнюю губу, и Осаму решил, что он сейчас что-то расскажет.       Ветер неуверенно мазал по щекам: ему мешал магазин, за который они забежали. Пространство перестало быть слишком открытым. Каштановые волосы не развивались, но чуть покачивались от дуновений.       В магазин кто-то зашёл. Проиграла методичная мелодия ударившихся друг о друга полых труб. Одновременно Чуя поднял взгляд в карие глаза. Осаму выронил сигарету.       Потому что воздух внезапно пропитался напряжением. И оно будто сдавило пальцы. Призывая выбросить подкуренную сигарету — устроить пожар — и — устроить пожар — позволить искрам творить вещи. То было напряжение — устроить пожар — или газ?       Позволить моменту утекать (или устроить пожар)?       Чуя проследил за упавшей сигаретой. И неожиданно громко рассмеялся.       — О нет, идиотина, почти на рюкзак! — Чуя наклонился, сгребая его обратно в руки. — Ты мои шмотки решил сжечь?! Или что, руки не держат?!       Сжимая рюкзак перед собой, он продолжил истерически ржать. Осаму ошарашенно усмехнулся, наблюдая за приступом. Покачал головой, не находя в последних минутах ничего забавного. Улыбка не испарялась, сопровождая шокированное выражение лица.       До момента, когда уши пробил писк. Снова.       Осаму зажмурился и чуть согнулся, пальцами массируя виски. Внезапно это стало сравнимым с приглушением реального мира. Статичный писк, как выход из строя огромного станка на заводе. И где в пространстве глухой звук взмахов крыльев неприлично большой птицы. Птицы не было на самом деле, да и откуда бы Дазаю знать о неполадках завода?       — Ты в порядке?       Не получив ответа, Чуя пнул Дазая в плечо. Осаму выпрямился и отнял руки от головы. В ушах неизменно пищало, но хотя бы теперь он слышал и Чую.       — Да, просто... — Осаму перевёл дыхание и мимолётно указал куда-то в район виска. — Запищало. У меня бывает так иногда. И голова начала разваливаться. Но всё норм. Думаю, это из-за нашего побега.       Чуя сдвинул брови к переносице. Больше беспричинный смех его не разрывал. Он внимательно изучил Дазая.       — Такое происходит каждый раз, когда мы?..       — Не обязательно, — пожал плечами Осаму. — Я всё ещё не уловил причину. Иногда на ровном месте может.       — В ушах пищит или в голове?       — Э-э, я как-то не разбирал. Не знаю. Где-то там, где я показал.       — Что-то ещё?       — Что за допрос? — усмехнулся Осаму.       — Надо подумать, может ли это быть чем-то серьёзным, — Осаму не успел закатить глаза, Чуя повернулся к зданию и продолжил: — Это что?       — Надеешься, что мы, убегая, добрались до аптеки или типа того?       Чуя столкнул взгляды и усмехнулся. Осаму угадал его мысли. Осаму достаточно хорошо знает его.       — Придётся разочаровать. Это обыкновенный круглосуточный. Продуктовый.       — Круглосуточный, — повторил Чуя. Упёрся взглядом в стену, щурясь. — Прикольно. Один такой спас меня. Ну, не он, а Мишель. Она работала там. И я тоже был за магазином. На похожем месте, я имею в виду.       — Ты расскажешь мне про неё?       Чуя вздохнул.       — Когда-нибудь.

༒

      Не то чтобы Дазая пришлось уговаривать после произошедшего в пристанище. С сожалением Осаму понял, что Чуя был прав в некоторых моментах. Стоит что-то подцепить — пить таблетки — самолечение — смерть. Или. Обратиться в больницу — без карточки, где прописаны противопоказания — терпеть курс уколов — без возможности в любой момент вернуться в участок. А после им менять город. Все варианты тупиковые.       За исключением того, в котором Осаму успешно избегает вероятности заражения.       Они зашли в магазин. Чуя не был дураком: заметил между Дазаем и Амандой долю если не презрения, то безразличия. Потому пакет передавал именно Осаму. Чтобы как-бы разрядить наэлектризованный лёд.       В доме Аманды две комнаты. Спальня и гостиная.       Они приехали не слишком поздно, но были достаточно уставшими. Аманда постелила на пол в спальне матрас — Чуя попросил сделать именно так. Смотрел в тот момент на Дазая. Изначально Аманда предлагала лечь рядом с ней.       Осаму остался на диване. И слишком быстро провалился в сон.       Не менее быстро, незаметно наступило утро.       Для Дазая немного раньше остальных. Его растолкали.       Осаму с трудом разлепил веки. Заметив ребёнка перед диваном, подлетел и отполз назад.       — Ты кто? — спросил мальчишка.       Осаму протянул руку к рюкзаку. Шарил там, выискивая футляр. Между делом кивнул:       — А ты кто?       — Нихрена себе. Я Бен. Живу здесь, по идее.       Осаму, наконец, нашёл и надел очки. Просканировал Бена. И протянул ладонь.       — Оскар.       Бен крепко пожал руку, застывая взглядом на лице Дазая.       — Очки носишь?       — Должен был убедиться, что ты не галлюцинация.       Бен усмехнулся, но Осаму говорил серьёзно. После того, как он наглотался таблеток Накахары, он действительно опасался снова столкнуться с подобным.       — Смешной. У нас двоих пацанов буллят за очки.       — Я прошёл через это, — скверно признался Осаму.       — Парни и девчонки, которые делают это, такие тупые. Думаю, потом они поймут, насколько неправильно себя вели.       — Ты очки не носишь?       — Нет. Но пытаюсь нести груз ответственности за себя. Получается плохо. Поэтому... Не отведёшь меня в школу?       Осаму сдвинул брови к переносице.       — Сколько тебе лет?       — Уже не восемь, ещё не девять.       — Восемь с половиной, — перефразировал Осаму.       — Половинки у задницы, — улыбнулся Бен.       И Осаму посмеялся настолько искренне, насколько смог позволить резко проснувшийся мозг.       — Подожди, Бен. А где... где ты был вчера?       — Гостил у бабушки.       — А потом?..       — Моя комната наверху.       Осаму посмотрел наверх. Не помнил, чтобы видел лестницу. Вероятно, отметив непонимание на его лице, Бен уточнил:       — Да, там типа был чердак. Но потом он стал моей комнатой.       — Вау...       — Красноречиво.       — Э-э, да. Конечно. То есть... Почему ты не разбудишь... маму?       — Ну, смотри, ты не ругаешь меня за то, что она проспала.       — Она делает так?       — Нет, я просто так болтаю, — закатил глаза Бен. — Конечно, делает. А ты ближе. Под руку попался. Расскажешь мне увлекательную историю о том, как ты тут оказался по дороге в школу. Пожалуйста. Времени осталось немного.       Бен улыбнулся. Осаму — нет.       — Так нельзя.       — Кто запретил? — Бен поднял брови.       Осаму откинул одеяло. Поднялся и пошёл к спальне.       — Глупый вопрос. Нужно разбудить Аманду.       — Её зовут «мама».       Осаму остановился и обернулся. Бен угорал, это понятно.       — «Надо разбудить маму».       — Пойду разбужу твою маму, — уступил Осаму. — Можешь взять мой рюкзак?       Бен кивнул. Осаму постучал в дверь.       — Ну и что спящий человек должен ответить на стук? — поинтересовался Бен.       — Да. Ничего. Конечно. — согласился Осаму.       Отодвинул дверь: она раздвижная. Почти наступил на Чую: он в самом деле спал на полу. Вздохнув, Осаму обошёл его и подобрался к кровати. Обернулся на дверь.       — Ещё один, — заметил Чую Бен. Он держал рюкзак Дазая перед собой, обнимая. Точно как Чуя немного ранее.       Осаму потрепал Аманду за плечо. Пытался будить тихим «эй». Всё это было безуспешно. Аманда проснулась только когда Бен:       — Мама!       Она подскочила и села на кровати.       — Школа, мам.       — Бен, какого хрена—!       — Он не виноват, что ты проспала, — влез Осаму.       Аманда потерянно посмотрела на него. Резкими движениями заправила волосы за уши. Бегала взглядом по комнате.       — Вот чёрт... Который час?       — Оскар может отвести меня, — Бен поставил затылок на стену. — Он даже спит одетый. Всегда готов. Ко всему. Он прикольный. Я рассказал ему, что у задницы есть половинки.       — Бен!       Осаму усмехнулся, оборачиваясь. Попросил принести рюкзак. Пошарив там, вытянул и отдал паспорт. Аманда непонимающе врезалась в него взглядом.       — Можешь удостовериться в моей личности. Я оставлю его тебе, чтобы ты не переживала, что я могу украсть твоего ребёнка.       — А вот у меня есть имя! — Бен перетянул на себя оба взгляда. — Мама — мама, а я — Бен.       — Забавный малый, — улыбнулся Осаму.       — В штанах у тебя «малый»! — обиженно выпятил губу Бен. Но Осаму мог бы сказать, что он не обиделся на самом деле.       — Бен! — Аманда вздохнула. — Что за ребёнок...       — Он мне нравится, — заверил Осаму, смотря на неё. — Могу отвести его в школу. Если ты не против.       Осаму всего на пару секунд задумался, не достаточно ли Бен взрослый, чтобы ходить туда самостоятельно? Но он ведь сам попросил.       — Ты мне тоже, — улыбнулся Бен. — Достаточно взрослый, чтобы быть взрослым и водить в школу, но недостаточно взрослый, чтобы ворчать и обижаться. Сколько тебе?       — Восемнадцать, — ответив, Осаму кивнул на паспорт в руках Аманды. Там написано то же самое, пусть проверит. Там Дазая зовут Оскаром и ему восемнадцать.       — Совершеннолетний, как совершеннолетний, но ещё не двадцать один. Круто. Интересно, как я буду выглядеть в восемнадцать... А в двадцать один? Это ж через миллион лет! Даже Оскару пока столько нет...       Кажется, он начал говорить сам с собой. И неизвестно, продолжил бы, если бы его не перебил. Короткий храп.       Бен покосился на Чую. Тот спал без футболки.       — Он храпит. И он рыжий. — Констатировал наблюдения Бен. — Ещё немного голый, но, походу, только Оскар спит полностью в одежде.       — На самом деле, он не часто храпит, — сказал Осаму, как только эта мимолётная мысль пронеслась у него в голове.       Да, не часто. После секса. Точнее, после оргазма: тот вечер после посиделок у костра в лагере был... односторонним удовлетворением. Тогда Чуя храпит. И не запаривается над «одеться».       Бен вопросительно посмотрел на Дазая.       — Он мой друг, — пояснил Осаму. — Мы иногда... делим комнаты.       — М. А он... везде рыжий?       — Бен!       — Да, — Осаму улыбнулся и легко кивнул.       — Прикол, — вернул эмоцию Бен.       — Я думал, это заметно...       Конечно. Потому что пялился на тонкую полоску светло-рыжих волос от пупка, уходящую вниз, где, к счастью, она скрывалась за простынёй, которой Чуя укрывался.       Бен подошёл ближе и поднял руку Накахары. Чуя прохрапел ещё раз. Бен удовлетворительно покивал, рассмотрев подмышку.       — Дрыхнет, как убитый. Вообще ему по хренам. Тискай его, не тискай.       — Мы вчера убегали от бездомных. Думаю, он достаточно устал.       Бен поднял голову, упираясь в Дазая широко раскрытым, заинтересованным взглядом.       — От бомжей убегали?       Осаму кивнул.       — Вау! Это ахренительно круто. Расскажешь?       — По дороге в школу, — согласился Осаму. Повернулся к кровати, вопросительно поднимая брови.       — Мы... обсудим плату за эту услугу сразу после?       — Плату? Я, честно говоря, думал, что получу за это предложение по шапке...       — Мама не бьёт, — сказал Бен, и Осаму обернулся к нему. — Никогда. И никого... За исключением того раза. Папу метлой била, но это всё—       — Бен! Школа!       Бен недовольно вздохнул. Вышел из комнаты первым. Осаму повторно получил разрешение отвести Бена в школу. Это было относительно недалеко, чтобы заводить машину обязательным образом. Но дорога, по которой Бен добирался до школы, не была дорогой, по которой к школе подбирались остальные. Говоря короче, обычно дети не шастают там, водители не ждут их, переходящих, и Бену нужно сопровождение из-за его невнимательности.       В коридоре Осаму накинул пальто. Просканировав его, Бен беззлобно усмехнулся.       — Педант.       — Чуя настаивал, — не подумав, ответил Осаму.       Это правда. В этом городе осень не торопилась уходить с улиц, зима задерживалась, а остаточное летнее тепло считало, что имеет право ненадолго возвращаться. Погоду трудно предугадать, и то был действительно неплохой вариант.       — Никогда не слышал такого имени, — не поворачиваясь от двери, отозвался Бен.       Осаму осёкся. Но слишком поздно.       У Бена хорошая память на имена, это он уже доказал. Хреново.       Но Дазаю пришлось догонять вышедшего первым ребёнка, и он решил больше не упоминать Накахару без причины.       Но мало ли, что он там решил, провожая до школы Бена. Который первым уличным вопросом вернулся к Чуе.       — Что у него с рукой? Там, где бинт.       — Растяжение.       — Бонус за безумный акробатический трюк?       Осаму прыснул.       — Типа того.       — Или... — Бен помедлил, бросая на Дазая частые взгляды. — Вы что-то друг другу делали руками, и он слишком неудачно... или слишком разогнался.       Осаму ошарашенно смотрел на него целых пять секунд. Их разделил фонарный столб, который пришлось обходить с разных сторон. Это послужило отсрочкой от ответа в такой же степени, как и возвращением возможности говорить. Осаму сухо усмехнулся, неизменно находя себя растерянным от предположения.       — Он правша. А потянул левую. Не сходится.       — Чёрт... — цыкнул Бен. — Я думал, это звучит хорошо.       — Ничего хорошего. Что вообще за мысли у тебя?!       Бен заливисто рассмеялся.       — Расслабься. Я просто шучу. Я всегда шучу.       — Ты вообще не должен, по идее, думать о таком.       — Ну всё, всё, выключай своего взрослого. Тебе тоже было когда-то что-то между восемь и девять.       И не поспорить. Было, куда ж без этого.       Только, кажется, так давно, что Осаму мог бы забыть. Тогда он был счастливым ребёнком. И таким ему больше не быть в той же степени.       Осаму перевёл дыхание, отпуская эти мрачные мысли. Что, так просто?       — А полосы на животе и рёбрах?       — Аппендицит.       «...Он из этого... рыбный штат, короче. Чешуи надрался.», — призрачно усмехнулся Марк.       Поправив кирпич под воротами когда-то давно, он выплыл за территорию.       Где потом был найден труп.       Марк выглядел уставшим и занятым. Был ответственным в своих обязанностях. И переживающим за вожатого с воспалением аппендикса.       Марк Фишер. Заставляет вспомнить о себе. Так навязчиво, будто им суждено встретиться ещё хоть раз в этой жизни.       — Чё, прям так выдрали?       — М? — Осаму моргнул, возвращаясь из размышлений в реальность.       — Аппендицит. Такие шрамы, и ты мне заливаешь про операцию. Я бы скорее поверил в медведя или, знаешь—       Договорить Бен не успел. Они подобрались к дороге. Той самой, где водители не ждут невнимательных детей. Потому автомобиль мчался дальше. Но одновременно дальше — на проезжую часть — пошагал Бен.       Осаму поймал Бена и поднял за подмышки, оттягивая от дороги назад. Кажется, ноги Бена по инерции продолжили шагать. Благо, уже по воздуху.       — Вот чёрт... — разочарованно вздохнул Бен, переставая разрезать ногами воздух. — Опять.       Он вывернулся, пытаясь посмотреть на Дазая. Рюкзак мешал прижать его к себе или позволить ему выкрутиться в бок.       Осаму держал Бена. И ошарашенно моргал.       — Ты настолько невнимательный на дороге?..       — Поставь, — потребовал Бен.       И Осаму поставил. Мешкался в том, чтобы предложить перевести за руку. Помимо этого перехода, там вторая полоса.       — Да. Настолько. — вздохнув, Бен поднял ладонь. — За руку возьмёшь?       Чудесный ребёнок. Такого только за руку.       После оплошности Бен на время притих. Осаму был внимательным, переводя его через дорогу, но после молчание не требовало контроля. И Осаму непроизвольно ушёл в себя.       Его быстро догнало воспоминание, в котором от попадания под колёса он спасал Чую. То было сто лет назад по ощущениям, но было на самом деле, и этого достаточно.       И за подмышки он, конечно, Чую не поднимал. Дёрнул назад за локоть. Но Чуя так же плёлся на проезжую часть, не внимая сторонам.       Осаму считал, что остановил его непроизвольно. Но теперь, когда ясность картины пробралась через схожую ситуацию, он вспомнил это более точно.       Горел красный для пешеходов, Чуя пингвиньим шагом плёлся к дороге. И одновременно с ним на скорости летел грузовик. Осаму только мимолётно посмотрел на него, но этого хватило, чтобы осознать возможные последствия. Типа, если бы там была дурная легковая, вышло бы не так страшно и резко.       «Ты у меня в долгу» — «За... спасение от грузовика, что ли?».       Точно грузовик.       «Решим это по-взрослому» — «Ты, блять, серьёзно?».       Ножницы режут бумагу.       Грузовик мчался на скорости прямо туда, куда почти ступил Чуя.       Осаму спас его, дёрнув за локоть назад. Водитель зажал гудок.       По корпусу кричала пожарная тревога. И, стоя позади грузовика, Осаму спас Чую снова.       Было бы глупо предполагать, что это один и тот же грузовик. Но Осаму непроизвольно и очень сильно вздрогнул, сопоставляя это.       — Вот тебе, пожалуйста, твоё пальто на рыбьем меху. А понтов то сколько...       — Что?       — Дёргаешься уже от холода, — улыбнулся Бен. — Зато в пальто-о-о-о...       Осаму просканировал его, усмехаясь.       — Понторез, — Бен насмешливо высунул язык.       — Ах так...       — Да, так. И что? Что ты мне сделаешь?       — Ну, например, — Осаму снова поднял его за подмышки. И понёс дальше.       — Отпусти меня, о полувзрослый великан! — Бен смеялся и подёргивал ногами без явной попытки освободиться. Ему бы это удалось, если бы он действительно захотел.       — Не угадал, — Осаму пытался говорить чуть серьёзнее. Но пропустил смешок.       — Я до тебя доберусь!       — О, попробуй... Прямо сейчас?       — Нет. Чуть позже. Но потом!       — Что? Что ты сделаешь потом?       — Я пока не придумал, — вздохнул Бен, полностью угомонившись на руках. — Но ты можешь уже бояться!       — О, не сомневайся, я уже боюсь. Боюсь-боюсь пацана, который отделает меня в свои восемь с половиной...       — Половинки у задницы! — напомнив, Бен засмеялся.

༒

      Осаму благополучно закинул Бена в школу. На оставшемся пути рассказал о побеге из центра помощи бездомным. Рассказать, правда, как они с Чуей оказались в доме, до конца не успел. Но начало истории Бен перебил вдумчивым «она снова ищет кого-нибудь, но бабушка говорит, что не позволит привести мне «другого папу»», и этого было достаточно.       Достаточно, чтобы предположения Дазая подтвердились. Знакомство мамы Бена с Чуей имело подобный подтекст.       Правда, вдоволь нафыркаться с вывода Осаму не успел. Поразительно, насколько оперативно сработала полиция.       Осаму прошатался по улице. Время близилось к обеду, когда он получил звонок. Вернувшись к дому, встретился с вышедшим Чуей. Надо же, не закопался, действительно успел собраться до момента, когда Осаму зайдёт внутрь.       Чуя сложил ладони в карманы и остановился возле машины Аманды. Хонда вылезла из гаража, потому что Аманда ездила в магазин и не загнала после.       Поравнявшись, Осаму коротко усмехнулся.       — Точно. Вот так ты выглядишь одетым.       Чуя шире раскрыл глаза и вытянул шею.       — Что?       — Утром без футболки тебя видел.       — М. Это. Я уже пожалел. — Чуя криво усмехнулся и опустил взгляд. — Наверное, Аманда хладнокровно выставила слишком низкую температуру. Я проснулся от того, что дёрнулся. От холода. Потом Аманда сказала, что ты повёл Бена в школу.       — М, так ты в курсе существования Бена.       — Это ты наболтал. Не все девушки, которые хотят со мной познакомиться...       — Милфы, — ёмко договорил Осаму.       И Чую прорвало на смех. Снова. Может, Осаму как-то по-особенному говорит это?       — Боже... — в безуспешной попытке отсмеяться выдохнул Чуя.       — Ты спал с ней?       — Что? — Чуя столкнул взгляды, замечая, что порыв веселья Осаму не поддерживает. Потому пресёк свой. — Подожди, почему ты спрашиваешь?       — Ты храпел.       — Ты тоже храпишь.       — А вот и нет! — Осаму удивлённо вскинул брови. — Неправда.       — Поболтай, ага. Я то слышал.       — Не-а.       — Не спорь со мной, бесполезно. Я знаю, что храпишь. Не всегда, ладно, только когда сильно устаёшь, но...       — Да ладно... — Осаму потерянно усмехнулся и качнул головой. Вот так новость. Впрочем, он быстро избавился от эмоций. Повторять вопрос решил с вполне серьёзным лицом: — Так у вас было?       — Почему ты спрашиваешь? — повторил встречный вопрос Чуя. — Я храплю как-то особенно или что, в чём дело?       — Просто ответь.       — Просто скажи, почему решил спросить.       — Нет, ты просто издеваешься.       — Не-а, это ты издеваешься.       — Подожди-подожди... — затараторил Осаму с внезапным осознанием. Помедлил, но уточнил: — Ты хочешь, чтобы я повторил это?       Чуя посмотрел в сторону и промолчал. Осаму глухо усмехнулся.       — Тебе нравится. Нравится, что я ревную.       Неизменно лишая Дазая внимания, Чуя зубами поймал нижнюю губу. Смотрите, вскоре она будет сухой и обветренной.       — Но это не смешно! — Осаму сократил расстояние.       Чуя пропустил улыбку и резко отпрянул. Задел машину — та запищала сигналкой. Наконец, посмотрел в глаза, поднимая руки в сдающемся жесте.       — Я ушёл в душ. В душ, Осаму! — Чуя рассмеялся с долей неловкости.       Осаму не смог бы контролировать удивление на лице. Как и держать губы на месте, запрещая им расползаться в улыбку.       — Как ты можешь... — Осаму потерянно усмехнулся. — Говорить такие вещи в такой... в такой последовательности.       — Я стараюсь быть честным с тобой, — Чуя невинно приподнял брови.       — Но пока не слишком получается?       — Что ты имеешь в виду?       То, что он собирался, но не сказал тогда, позади круглосуточного магазина.       Осаму считал, что достаточно многозначительно смотрел в глаза. Чуя завис тоже. Но молчал.       — Что произошло?       Оба повернулись на голос Аманды, вышедшей на крыльцо. В руке она держала ключи. Ещё бы, сигнализация её машины в действительности разоралась.       — Я просто... — начал отвечать Чуя.       Но Осаму перебил его, смотря на Аманду.       — Вы трахались?       Аманда подняла брови. Рукой с ключами указала на Чую.       — С ним? Нет, он слинял в душ и лёг спать. Сказал, что слишком устал.       Она выключила сигнализацию и улыбнулась Дазаю, продолжая:       — Так что историю побега от бомжей я уже знаю.       Наверное, тогда они видели Аманду последний раз. Возвращающейся в свой дом. Осаму был прав: её джинсы каждый раз были обтягивающими. Складывая слова Бена, можно предположить, почему. Впрочем, без разницы.       — Проще было сразу у неё спросить, — Осаму усмехнулся, смотря на Чую.       — Один хрен, я то же самое сказал. Не было.       — Она сказала про душ. Значит, она тебя слышала.       — Чт... Нет. Нет, точно нет, это просто как... как факт того, что происходило.       — Ну-ну, — Осаму улыбнулся с ноткой спора и покачал головой.       — Закрыли тему! Нечего мусолить это. Тебя там, вроде, какие-то важные дела ждали. — Чуя фыркнул. Из кармана пальто достал паспорт, которым легко шлёпнул Дазая по плечу: — Пошли, Оскар.       — Паспорт забрал, — Осаму удивлённо поднял брови, принимая. — Вот так. Хочешь сказать, мы больше не вернёмся?       Чуя помедлил, но ответил:       — Я так думаю.       Эта крошечная история на их общем пути завершилась.

༒

      Офицер подвёл Дазая к камере. Той, которую используют для всех подряд до вынесения решения. И одновременной той, куда ненадолго бросают мелких нарушителей.       Поэтому растерянный взгляд Дазая переползает на пьяного подростка, который — как сказал офицер, снова — шумит и угрожает. Осаму глотал ком в горле, пока офицер бил дубинкой по решётке в попытке угомонить подростка.       Поравнявшись с Дазаем, офицер кивнул. Посмотрев на пойманных парней, Осаму не нарочно озвучил мысль:       — Двое?       — А сколько надо? — сухо хмыкнул офицер.       Осаму качнул головой.       У Андрея шило в заднице, это понятно. Он стоял у стены, вроде, отколупывая облупленную краску. Смотрел в ответ. Сказано слишком громко, учитывая то, как заплыли его глаза, которые отчётливо оформили тёмные синяки. Лицо было и осталось достаточно побитым, чтобы не путать его с кем-либо. Правда, появились некоторые свежие, новые отметины — наверняка он сопротивлялся при аресте.       Осаму перевёл взгляд на лавку, на второго русского. Тот сидел спокойно, непонимающе смотря в ответ.       Осаму тоже уже не понимал. Зачем начал это, куда пропал третий и почему происходящее чувствуется таким неправильным. Кто застрелил дилера?..       «Я тебя в этом не поддерживаю» — может, Чуя был прав? Не оказались бы они здесь, если бы не компания... которая почему-то распалась, теряя ещё одного.       Уже, конечно, и в Канаде эти двое успели натворить дел, но русские здесь не причём. Откуда вообще взялись подозрения на них? От чувства несправедливости.       Из-за того, что Дазая никто не пытался защитить.       Чёрт. Кажется, в попытке восстановления справедливости Осаму поступил ровно наоборот.       — Ну?       Осаму побегал взглядом от одного к другому. И покачал головой.       — Нет. Это не они.       Андрей продолжил сверлить Дазая, второй, выдохнув, опустил голову.       Это было правильным решением. Кто знает, суждено ли им встретиться ещё раз, и при каких обстоятельствах. Русских отпустят.       Осаму покинул участок, находя Чую на лавке неподалёку. Чуя курил. Повернул голову, провожая Дазая глазами. Шлёпнувшись рядом, Осаму положил голову на плечо, и Чуя начал смотреть перед собой.       Осаму вздохнул и помолчал. После паузы всё же спросил:       — Ты купишь мне новую сим-карту?       Чуя сам подарил Дазаю телефон, в который поместится их целых две. Главное, не перепутать во время замены.       Чуя слегка отодвинулся, чтобы Осаму распознал это, как призыв подняться. Выпрямившись, Осаму отметил улыбку на лице Накахары. И устало вздохнул:       — К чёрту их. К чёрту их всех, Чуя.       Легко кивнув, Чуя закинул руку на плечо и опрокинул Дазая обратно на себя. Осаму вымученно улыбнулся.       — Куплю, — ответил Чуя. — Всё, что хочешь тебе куплю.       — Типа, квартиру, машину и здоровую менталку? — усмехнулся Осаму.       — Дохрена за раз, — присвистнул Чуя.       — Ладно, тогда частями, — смирился Осаму.       Чуя тихо рассмеялся и секундно крепче прижал Дазая к себе. Передал ему недокуренную сигарету. Отсмеявшись, Осаму принял и крепко затянулся.       Это было правильным решением.

༒

      Чуя тогда последний раз снял деньги с карты. Обналичил полностью, прежде чем счета заблокировали.       Местная полиция, там, дома, разводила руками. Вероятнее всего, предполагала она, Чуя мёртв, а карта была украдена. Потому счета заморозили. Спустя более, чем полгода надежда найти Чую стала похожей на горошину. Мать заливалась слезами в серый носовой платок.       Там, кстати, выпал снег. Парень с абсолютно такой же татуировкой на плече, как у Накахары, мял припорошенную дорогу, разнося пространство хрустом сломанных позвоночников снежинок. Он шагал быстро, нервно оглядывался. До момента, когда дошёл до столба. Остановился, изучая объявление о пропаже. Оно уже слегка выцвело.       Рыжий парень на фотографии хорошо ему знаком. Внизу подписаны оба полных имени: данное при рождении в Японии и американизация после переезда.       Парень знал его как «Накахара» и по кличке. А ещё как «сопляка» — из-за возраста. Который тоже указан в объявлении.       Трудно сказать, сколько парень пялился на объявление прежде чем резким движением сорвал и скомкал его, выбрасывая в ближайший контейнер. По вине Накахары убили некоторых парней.       Парень, разделавшийся с объявлением, надеялся, что Чуя мёртв. Лучше бы ему быть мёртвым, думал он. Для него же лучше. Убить дважды невозможно.       Как уже упоминалось, Чуя соскрёб всё. В рюкзаке не слишком аккуратными стопками куча налички. Потому Чуя снова обнимал его перед собой.       И в автобусе сел к окну. Чтобы выхватить и украсть рюкзак со сбережениями было невозможным с прохода. Осаму сидел рядом. Когда-то было по-другому?       Себе спать Чуя не позволял, а вот Осаму вскоре вырубился, прикладываясь к его плечу. Чуя отметил это долгим взглядом. Сполз по креслу ниже, чтобы голова Дазая не скатывалась. В расслабленном положении в сон клонило сильнее, но Чуе приходилось держать себя в руках. Он пялился в окно, где быстро сменялись городские пейзажи. Когда-то было по-другому?       Спустя долгое количество времени они добрались до нужного города.       Часть тщательно охраняемой налички было решено потратить на съём жилья в многоквартирном доме. То есть, не комната отеля, а постоянное место жительства в чужой стране. Это был прям договор, требовались прям документы.       Тогда то, сидя рядом с Дазаем за столом, Чуя понял, насколько далеко они зашли.       Осаму читал договор. В очках. Чуя залип на него.       Происходящее одновременно показалось чем-то нереальным, в то же время будто внушало правильность. В какой момент произошло это? Куда приведёт?       Осаму приподнял стопку листов, переворачивая. Чуя медленно скользил по нему взглядом. Дурной же у него сожитель.       Чуя усмехнулся. Осаму серьёзно посмотрел на него и тихо попросил собраться. Чуя приподнял ладони почти в сдающийся жест, обещая собраться через десять секунд. Осаму покачал головой и вздохнул о том, насколько у него дурной сожитель. Чуя подавился воздухом, отвечая, что подумал то же самое.       Осаму пнул его локтем, стараясь сдерживать улыбку.       Подпись, звон ключей, щелчок Дазая перед лицом.       «Ты в порядке?»       Наверное. Чуя предложил сначала дойти до квартиры.       В которой они будут жить вместе. В голове оно укладывалось неплохо, до момента, когда Чуя попытался осознать это чуть более обширно. Никто так и не знает, где они. Здесь же, в Канаде, их никто не знал в принципе.       Немного пугает, что так выглядит начало новой жизни. И словосочетание «новая жизнь» несёт в себе отнюдь не фигуральный характер. То есть, они буквально...       Вместе.       Невероятно. Осознание невероятное в том, как они дошли до этой точки. И то, насколько спонтанно, одно за другим...       Вместе они зашли в квартиру. На оставшиеся деньги шиковать не приходилось, но и хуже быть могло.       И лучше. Бывало и лучше, бывало и хуже.       Неизменно в той точке, где-то посредине.       Но у них получилось. Оставить всё позади. И не потерять самого важного — друг друга.       Зависнув в коридоре, Чуя повернул голову к Дазаю. Осаму столкнул взгляды. И рассмеялся. Стоя в их общей квартире в Канаде. Чуя выругался и поддержал порыв.       А что дальше? А дальше зима.

༒

      Предрождественская суета, если быть точнее. Осаму с неё раздражался, пока тащился по заснеженным улицам. Только не суета, огоньки и снегопад были истинной причиной скверного настроения.       Осаму сложил ладони в карманы пальто и вздохнул. На новый номер — Чуя купил сим-карту, как обещал — не поступало ни одного и так сомнительного «мы вам перезвоним».       «Что вы умеете?» — «Всё! Вообще всё. А что вам нужно?»       Здорово, конечно. Но.       «Какое у вас образование?» — «Ну... Школу закончил...»       И то, мы знаем, как. Аттестат в обмен на деньги Накахары.       «Мгм».       Может, всё-таки подметать дворы? А то пока не срастается.       Или они выбрали не тот город? И даже дворники здесь с высшим? Высшее дворовое, знаете.       Настроение Дазая было мрачным. Совсем перед рождеством собеседований никто не проводит. Мрачно-безработный Осаму тащится в квартиру, жаловаться Чуе, что в этом году так и не успел найти работу. Год и без того выдался... необычным и сложным. И чтобы так его завершить...       Чуя, к слову, быстро устроился в автосервис. Наверняка в выборе своего призвания он должен быть благодарен встрече с Амандой. Ранее его опыт с машинами был... противозаконный. Угонять, но не чинить. А тут женщина, у которой «что-то стучит под креслом». Как удачно.       У Накахары, вообще-то, тоже только аттестат об окончании школы. Придя в сервис, он, вероятно, достаточно убедительно заявлял о желании учиться и работать. Его взяли, да. Он отправлял Дазаю фото в рабочей тёмно-синей куртке с небольшим логотипом на груди.       Круто. Главное, чтобы никто не ломал свои тачки в канун. Иначе Накахары не будет дома, и Осаму останется со своими неудачами один на один.       Осаму заранее — пару дней назад — купил и поставил в холодильник две картонные пачки дешёвого вина. Хотел бы, может, обсудить празднование с Чуей, но тот постоянно работал. Либо отмахивался своей усталостью после работы. Короче, разговора не вышло.       Ключи выпали из рук, когда Осаму собрался открыть дверь. Подъездное эхо лихо подхватило звякающий звук. Осаму смотрел на валяющиеся ключи долгим взглядом. Как итог, мысленно отругал их.       Попав в квартиру, Осаму достаточно громко:       — Чуя?       Но Чуя не отозвался. Осаму вздохнул и закрыл дверь.       — Да ладно, я всё понимаю, — болтал с собой Осаму, снимая ботинки. — Конечно, не доехали до вечеринки, до родственников...       Осаму поставил ботинки к пузатому обогревателю и пошлёпал на кухню.       — Не доехали, конечно. Тачка сломалась. И никто, никто больше не может работать в канун рождества, кроме тебя.       Осаму включил чайник, только после этого стягивая пальто с плеч.       — Никто другой, Чуя.       Осаму ворчал под нос, повесив пальто на вешалку. Но вдруг поймал себя на том, как глупо выглядит. Накахары точно нет дома? У него же были наушники.       Помимо ванной и кухни, комната в квартире всего одна. Там зелёного цвета раскладывающийся диван, стойка под телевизор — без телевизора, хозяйка забрала, зато с полками! — и матрас в углу. Потому что съём за ними двумя, и что парни будут спать вместе не было очевидным. А они спят. На диване. Если это хоть немного удивительно...       Осаму осторожно прошёл в комнату. С ходу недовольно вздохнул. У него было собеседование на ранее время, потому он ушёл первым. И убрать диван после сна должен был Чуя! Чего он не сделал.       И самого его в комнате не было.       Осаму нахмурился и подошёл к дивану ближе. Накахары не было, но на неубранном диване лежала коробка, обклеенная подарочной бумагой с ёлками. Осаму поднял и повертел, не меняя эмоции. Это что? Подарок к рождеству? Почему без записки? Кому?       Ладно, вопросы в должной степени глупые. Хозяйка квартиры ни разу не приходила к ним. И Осаму не оставлял коробку здесь. Вариантов всё меньше, правда?       Осаму аккуратно положил коробку обратно. Пусть лежит. Прям на неубранном диване — об этом Осаму тоже скажет! Как только Чуя ответит на звонок.       Вот только Чуя не ответил. Ни на первый, ни на следующие.       Вскоре Осаму начал нервничать. Позабыл про вскипевший чайник. К ночи расхаживал по квартире — не мог стоять на месте — с пачкой вина. Пил прям из упаковки — вино прокиснет, но что ж теперь. И не отнимал телефон от уха.       Набрал уже и полицию, и морг — они хотя бы отвечали.       Про коробку Осаму как-то забыл, потому что остался допивать вино на кухне. Чуя не вернулся и после полуночи.       Осаму же не знал, что в коробке записка. И можно не ждать.