Яма 95

      Свет потух, опуская пространство в тьму. Остались яркие линии от фар. Гудел движок.       Заведённые за голову руки немели. Взгляд прочно прилип к угрожающему. Выровнявшись в безразличие и спокойствие, глаза, как плёнка в быстрой перемотке, отражали каждую встречу.       Чуя вспомнил.       Как сгибался от боли после внезапного нападения на улице. Угрозы. Удары. И невозможность вырваться, обогнуть, сбежать.       А потом тачка, скрипя дерьмовым сцеплением, лихо выкатилась из-за угла. Остановившись неприлично рядом, качнулась от резкости торможения.       Чуя цеплялся за стену позади. Выпрямлялся сквозь ноющую боль в животе, улавливая писк сирен.       Переводя дыхание, столкнулся взглядом с водителем. Тот нескромно рассматривал работу, проделанную с лицом Накахары. На пересечении голубых и серых глаз коротнуло. Всего секунда.       Но Чуя вспомнил. Вспомнил, где они виделись.       Оливер водителем был и остался.       А после вырулил из калитки на ферме. Чуя не мог совладать ни с памятью, ни с реакцией. Бей или беги. Бей или беги.       Но Чуя покосился на Дазая. Не бил, и не бежал.       Потому что Осаму совершил перестановку, прикрывая Чую от Оливера собой.       Чуя покосился на Дазая, угрожающего Оливеру пистолетом. Как и теперь. Осаму неизменно совершает ту рокировку.       Оливер водителем был и остался.       Тогда, в машине, пойманный, Чуя был ошарашенным с поворотом Оливера. Будучи отпущенным за информацию, Чуя был повален на землю. Водительская дверь быстро открылась. Хлопнув за собой, Оливер был первым, кто приложил Чую. Не исключено, именно он довёл до сотрясения: Чуя уже не помнит, кто конкретно в тот момент бил его с большим энтузиазмом. Зато хорошо помнит звук столкновения его головы с капотом.       Свет потух, опуская пространство в тьму. Остались яркие линии от фар. Гудел движок.       Откуда-то издалека доносилось:       Внимание, пожарная тревога.       Заведённые за голову руки немели. Чуя помнил, как всего несколько минут назад потерянно носился по корпусу под уведомление о пожарной тревоге.       Чуя опустил взгляд на дуло, направленное прямо в голову. Происходящее вокруг чёрной дыры, уверенно смотрящей в ответ, размылось.       Выстрел. Собственный стон удивления, вырвавшийся против воли.       Выстрел-выстрел-выстрел.       Дуло больше не смотрело на Чую. А град не заканчивался.       Это был выстрел. За ним — ещё один. И ещё.       Безвольно упавшее на землю тело Оливера принимало пулю за пулей.       Выстрел. Выстрел.       Руки распустились сами по себе. Чуя не скрывал ошарашенности, когда развернулся к Дазаю.       Пустые глаза которого оформляли очки. Перебинтованная рука свободно болталась возле бедра, покачиваясь с каждой отдачей.       Осаму стрелял. Не меняя каменного выражения лица. Тогда, когда тратить заряд уже не было необходимостью.       Взгляд опущен вниз, на — наверняка уже — мёртвое тело. Палец продолжает нажимать на спусковой крючок раз за разом, будто не может перестать. Машинально. Автономно. Неконтролируемо.       Выстрел-выстрел-выстрел. Громко. Разрывая пространство.       Осаму залип в тело, принимающее пули. И никак не отреагировал на своё имя.       Чуя безуспешно позвал ещё раз; отчаянность сорвала голос на последнем слоге. Осаму будто в упор не слышал.       Обойма опустела. Но Осаму продолжил жать крючок, получая отзвуком пустые щелчки механизма.       Чуя поймал его за плечо и потянул, пытаясь развернуть к себе. Взгляд Дазая неизменно был прикован к телу Оливера.       Чуя накрыл пистолет ладонью. Сжал и попытался выдернуть. Осаму же вцепился слишком крепко; оружие будто вросло в кожу. Неугомонный палец продолжал нажимать-нажимать-нажимать. Щелчок-щелчок-щелчок.       — Осаму!       Никакой реакции. Только щелчки. Что-то во взгляде, оформленном стёклами очков, изменилось. Возможно, раз и навсегда.       То, насколько цепко Осаму держал пистолет, склоняло к действию.       Чуя влепил Дазаю пощёчину. Не мешкая, толкнул в плечо, второй рукой отбирая пистолет за выступающую конструкцию. Дулом к себе.       Отброшенный толчком назад, Осаму опустил руки. Перевёл взгляд от мёртвого тела в глаза Накахары.       Чуя был твёрдым в ответном взгляде. Поразительно, на пересечении не мелькнуло удивления. Осаму смотрел так же непоколебимо, как когда всаживал в тело пулю за пулей.       Чуя медленно покачал головой. Осаму молчал.       Осаму убил Оливера.       Осаму не говорил, что умеет стрелять. Да и вряд ли умел. Если бы на нём не было очков, не исключено, он бы мазал. И тогда бы Оливер не мешкал, задвигая речь. После неудачного выстрела мгновенно забрал свою очередь. То дуло, смотревшее на Чую, выплюнуло бы пулю.       И Чуя был бы мёртв.       Чуя опустил взгляд. Нажал на кнопку, заставляя выплюнуть обойму. Вернул с щелчком. Кивнул на грузовик:       — Поехали.       И развернулся. Но Осаму не двинулся.       Потому пришлось подойти и оттолкнуть его ещё раз.       — Шевелись! Я уверен, все слышали выстрелы. Нам валить надо.       Осаму смотрел в глаза. Молчал и не двигался. Не выглядел загнанным или напуганным, что было бы логично. Напротив, серьёзность и отрешённость на лице не отражали сожалений.       Чуя вытянул шею и поднял бровь.       — Осаму? Возьми себя в руки и сядь в машину. Прошу тебя.       Осаму взглядом медленно отклонился в сторону. Чуя обернулся, чтобы убедиться: Оливер мёртв. Осаму смотрит на мёртвого Оливера, которого сам и убил.       Чуя вздохнул. Повернулся обратно.       Осаму нашёл голубые глаза снова. Развернулся и быстрым шагом достиг двери.       Чуя, колеблясь, отступил шаг назад.       Оливер труп. Застреленный Дазаем из пистолета Накахары. Они его не трогали, а даже если бы... Кто их найдёт? Кто их станет искать?       Чуя ещё раз пробежал взглядом по бездыханному телу. И двинул вперёд.       Опустил голову, поравнявшись с дверью на пассажирское. Но снова попытался посмотреть на Дазая через лобовое. В этот раз, правда, не получил ответного взгляда: Осаму залип в телефон.       В карту, понял Чуя, хлопнув за собой дверь. Пальцы Дазая тряслись, изображение на экране — в тон, мазалось.       Чуя переключил скорость. Выжал сцепление, медленно отпуская. Грузовик, не получая больше сопротивления, плавно двинулся с места.       Осаму не поднимал взгляд от телефона.       Грузовик проваливался и выравнивал траекторию вслед рельефу. Чуя постучал по рулю большим пальцем. Включил дальний свет и подался вперёд. Выезд сложный.       Чуя прочистил горло, изучая территорию.       — Ты не мог бы—?       — Прямо. Я скажу, где завернуть.       Чуя кивнул. Бросил мимолётный взгляд на Дазая. Осаму смотрел на карту.       — Пристегнись?       — Отъебись.       Чуя кивнул. Понятно. Ладно. Пусть не пристёгивается.       Вскоре — под руководством Дазая — грузовик выехал из лесного массива. Перебираясь на дорогу, покачивался от смены поверхности. По стеклу застучал начинающийся дождь.       Чуя вздохнул, переключая скорость.       Ночь окутала пустую трассу. Редкие фонари подсвечивали путь. Чуя включил ближний свет, всего один раз заметив машину на встречной полосе.       Дождь монотонно бил по стёклам. Гул двигателя в салоне слился в статичное сопровождение погоды.       Вернув дальний свет, Чуя опустил взгляд на приборную панель, сообщающую о небольшом количестве бензина. Обратился к коробке передач, сбрасывая скорость.       Осаму громко отбросил телефон на переднюю панель. Неосторожно, не попадая сразу пошарил ладонью рядом с коробкой передач.       Чуя дёрнулся. Нажал на кнопку, опустившую стекло рядом с Дазаем.       Осаму высунулся в окно. Чуя с сочувствием надломил брови, бросая взгляды на него от дороги. Дазай прочищал желудок.       Когда позыв прекратился, Осаму сплюнул и вытер рот ладонью. Возвращаться в салон, правда, не торопился. Дорога была свободной, что позволяло Чуе отвлекаться чаще.       — Что я сделал?..       Позднее зажигание. Чуя не спешил отвечать. До Дазая доходит как-то постепенно. Нечего его с ходу в ледяную воду. Пусть обливается сам, понемногу.       Осаму дышал в окно.       — Чуя?       Он его слышит, конечно. Но не отвечает. Понятно же и так, что слышит.       — Ты людей убивал?       Чуя упёрся взглядом в приборную панель. Бензина осталось немного. Шум дождя успешнее пробирался в салон с открытым окном. Усиливался. Постепенно, чуть сильнее с каждым ударом по стеклу, по корпусу, по асфальту.       — Возможно. Не нарочно.       Кресло скрипнуло, выдавая полный разворот Дазая. Поравнявшись, Осаму ошарашенно и недружелюбно вылупился на Чую.       — Ты, блять, издеваешься?       Чуя от дороги отвлекался, отвлекался и отвлекался. Задевая в поле зрения недовольное лицо Дазая, неудовлетворённого ответом.       — Мы о чём вообще говорим? Ты так... спокоен.       — Я не знаю, Осаму. Я не могу знать. Ты знаешь, где я работал. Там могло быть... всякое.       Осаму оставил паузу, неизменно смотря на Чую. Чуя включил дворники, стараясь отдавать внимание дороге, а не Дазаю.       — Поверить не могу, что ты так просто говоришь об этом.       — Это была моя работа.       — Так твоя работа заключалась в том, чтобы убивать людей?       — Нет! — Чуя громко хлопнул по верхней части руля.       Несдержанный возглас опустил салон в дальнейшую тишину. Чуя сложил ладонь, плавно скользя по кругу. Управлял теперь с нижней стороны.       Осаму молчал. Чуя тяжело вздохнул. Побил большими пальцами ритм.       Конечно, это могло бы быть его работой. Но никогда за всё время исполнения не звучало ничего настолько отчётливо требующего пойти на убийство.       Осаму подобрал телефон и перебрал карту пальцами. Вероятно, вымерял дальнейший маршрут или место остановки.       — Я подрывал здания, держал в заложниках, угрожал.       С откровениями Чуя покосился на Дазая. Проверить, слушает ли. Осаму же залипал в телефон, уводя туда всё своё любопытство. Цыкнув, Чуя всё равно продолжил.       — Своими руками. Из пистолета — нет. А как там могло быть... при подрыве типа или... Не могу знать. Осознанно — нет.       — Я человека убил. Я грохнул Оливера, Чуя. Своими руками. Из пистолета.       Чуя повернул голову — Осаму поднял взгляд, сталкивая их.       — Я знаю.       — Ты знаешь? — Осаму приподнял уголок губ и покачал головой. — Нихера ты не знаешь.       Чуя отвернулся. Внимание дороге требуется больше, чем Дазаю.       — Не знаешь, раз не поступал так же.       — В той ситуации... — Чуя прочистил горло. — Либо он, либо я.       Приподнял брови, всего на пару секунд переводя взгляд на Дазая.       Осаму сложил локоть на опущенное стекло, смотря в окно. Пауза затягивалась. Дождь барабанил по поверхностям. Дворники натирали лобовое с мелькающим скрипом. Каждый щелчок, издаваемый Чуей при включении или отключении функций, был громким треском.       Чуя вглядывался в дорогу. Не были нарочными отзвуки переключения света и включения дворников. Но было громко. Каждый раз. В молчаливой тишине, которую разбавлял лишь стук дождя.       Крупная машина не забирала управление на себя. Чуя вполне контролировал манёвры.       Тревожно опускал взгляд на панель, отмечая стремительность расхода небольшого количества бензина. Ровная трасса позволяла разгон. Количество же бензина — нет.       Чуя внезапно обнаружил себя чрезмерно спокойным. К тому склоняла атмосфера, когда очередной пункт остановки, вместе с новыми знакомыми, остался позади. Ночь, пустая дорога, дождь, угнанный грузовик. И Осаму. Неизменно Осаму. Рядом.       А вот что у него происходило в голове, Чуе осталось только догадываться и предполагать.       Они будто вырвались. Снова. В никуда. В «куда-то», но пока не до конца понятное.       Вот только оставить позади теперь им пришлось не догадки. А факт.       И что творится в голове Дазая после совершённого — непонятно.       Бегать от одного человека, оказывается, можно определённое количество раз.       Из открытого окна в салон залетал свежий воздух. Дождь не превращался в ливень, лишь постукивая чуть сильнее, чуть тише. Время от времени.       Чуя правда хотел бы знать, что чувствует Осаму. Чуя отвлекался на него от дороги, будто пытался высмотреть ответ.       Осаму повернул голову. За прошедшее время так и не проронил ни слова. Когда же Чуя отвернулся, продолжил сверлить его.       — Ты знаешь, куда мы едем?       — Ага, — Чуя опустил взгляд и ногтем щёлкнул по панели. — Только можем не доехать.       Осаму слегка нахмурился и подался ближе. Отметив количество оставшегося бензина, хмыкнул:       — Да уж. И заправить угнанный... не прокатит.       — Я даже не знаю, что этот здоровяк ест.       — Дизель, наверное.       Чуя бросил взгляд на Дазая и пожал плечами. Наверное. Только глушить двигатель — разъединением проводов — и выходить, просить немного дизеля — в бензобак не принадлежащей им машины — глупость.       — Мы в любом случае едем на заправку.       Чуя покивал. Сбросил скорость, откинулся на спинку более расслабленно и посмотрел на Дазая. Осаму смотрел в ответ, отвлёкшись от карты.       — Ты готов к смене транспорта?       Чуя спросил, потому что должен был. Им потребуются силы. И если Осаму ещё не отошёл от осознания исполненного преступления, он может затормозить.       Но Осаму не отклонялся от взгляда. Подумав несколько секунд, едва заметно покивал.

༒

      Съезд с трассы был не спешным, но дался тяжело. Грузовик недовольно бурчал, постепенно перебираясь с асфальта, колёса проваливались в сырую землю. Пусть и с успехом выпрыгивали обратно, выравнивая траекторию.       Чуя считал, что вполне оценил габариты транспорта перед мыслью протиснуться в подобие леса. Но, подавшись вперёд и быстрым взглядом сканируя территорию, вытянул губы в беспокойную «у». Лавировать меж деревьев на такой бандуре будет непросто. Пальцем руки на руле Чуя постучал тревожный ритм. Второй контролировал скорость, не убирая с коробки вообще. Не отпускал Чуя и педали, часто перемещаясь между всеми тремя: повороты требовали предварительной остановки.       Наконец, грузовик нашёл себе неприметное место, где будет решено бросить его. Чуя выдохнул. Разъединил провода и поднял взгляд на Дазая.       Осаму сложился. Остановил руку на передней панели и лёг на неё лбом, медленно выдувая воздух.       Чуть согнувшись, Чуя понял, что Осаму прикрыл глаза. Обеспокоенно поднял брови и забегал взглядом.       — Эй?..       — Хреново себя чувствую.       — Физически?       — И физически.       Чуя поджал губы. И нет, он беспокоился заранее. Действительно заранее, до поездки на ферму — дома — и во время — в поезде. Правда, кажется, он должен был быть более настойчивым в этом. Не стоило пренебрегать аптечкой.       У него, конечно, есть некоторые лекарства... Отправляться за покупками в их случае, в их нарисованных планах... Похоже на тупик. И Осаму, зная о банках Накахары, ничего не говорит об этом.       — Я могу как-то помочь?       — Нет, — Осаму выпрямился и покачал головой. Надул щёки, выдувая воздух очередным порывом. Опустил ладонь на механизм открытия двери и кивнул: — Идём. Некогда страдать.       Щелчок — Осаму открыл дверь и быстро ретировался вниз.       Чуя же слегка затупил, смотря вслед. Осаму проигнорировал недомогание тем, что у них нет на него времени. Собрался и выскочил. Несмотря на то, какой бардак наверняка происходит у него в голове. Несмотря на то, что ему пришлось бросить человека, с которым у них завязалось что-то. Несмотря на недавнюю тошноту и ужас осознания.       Чуя не заметил, что губы приоткрылись с осознаниями. Этот парень временами просто поражает. Как вот можно быть таким... Таким?       Чуя дёрнулся — Осаму постучал с улицы в дверь. Скромничал, наверное: вполне мог дотянуться и до окна, несмотря на высоту корпуса.       Сбросив оцепенение, Чуя открыл дверь и выскользнул из салона. Конечно, нужно было бы стереть за собой отпечатки. Но в чём смысл, если они больше не появятся даже в этом районе? Чуя задержал взгляд в салон, но, мотнув головой, решил забить на это. Хлопнул дверью.       Обернувшись, поймал Дазая в поле зрения. Осаму стоял возле открытого рюкзака. Натянув тёмную толстовку, поправился и накинул капюшон. Сложил ладони в карман на животе. Вопросительно посмотрел в ответ.       — Ты как?       Осаму пожал плечами, отводя взгляд. Надо идти дальше. И, похоже, собственное состояние не колышет, не имеет веса в том, насколько стремительно нужно соображать.       Позади не одно преступление. Валить, валить, валить. Ну, это уже привычно.       И чтобы свалить, следует пойти на ещё одно. Чуя вздохнул. Развёл молнию.       Непроизвольно зажмурился и отвернулся: сверху лежал пистолет. Из которого был застрелен Оливер. Дазаем.       Осаму прочистил горло, продолжая смотреть в сторону. Слишком явно и ненатурально: стоя прямо, просто повернул голову.       Чуя опустился на корточки. Отодвинул оружие подальше, перебирая одежду. Придётся поменять свою любимую кофту на что-то, имеющее капюшон: на заправках есть камеры.       Переодевшись, Чуя в тон накинул капюшон. Осаму открыто просканировал с головы до ног. Прыснул и покачал головой, смотря в глаза.       — На бандита похож.       Чуя расплылся в улыбке против воли. Смотрел в ответ с укором. Чуть склонил голову в бок, выражая недовольство. Осаму глухо усмехнулся, пряча взгляд в сырую землю. Ему-то хорошо известно о Чуе. Хорошо известно, что он сказал.       В какой степени обмен смешками был нервным? Возможно, в какой-то. Разбираться не было ни времени, ни желания. Чуя кивнул в сторону, намекая подобраться к нужной заправке ближе. Осаму забросил на плечи обе лямки своего рюкзака и протянул руку. Получил рюкзак Накахары.       Подобравшись ближе, они остановились. Не торопились на ярко подсвеченную территорию.       Чуя закурил. Машин на заправке не было. Но обязательно должны появиться. Дождь всё ещё не походил на ливень, но неприятно бил, заставляя одежду мокнуть. Впрочем, за тем можно было отвести подозрения. Капюшоны вполне могут быть необходимостью спрятаться от капель с неба. Никто сначала даже ничего не поймёт.       Чуя глухо хмыкнул, выдувая дым. Сначала. До момента, когда прямо перед их носом...       Осаму забрал сигарету из руки. Чуя посмотрел вслед потерянно, невдупляюще. Дважды медленно моргнул, наблюдая, как Осаму губами обнимает фильтр. Набрав в рот, Осаму сразу же выпустил дым именно оттуда. Не затягивался.       Чуя вскинул бровь, но промолчал. Осаму изучил сигарету, выкручивая запястье. Набрал дым снова. Сложил его за щёку, выдувая часть обратно. И втянул оставшееся.       Бровь Накахары не опускалась. Осаму закашлялся и скривился. Тыльной стороной ладони подтёр заслезившийся глаз. Мотнул головой. Затянулся ещё раз, снова наполовину, выдувая часть набранного в воздух. Давился кашлем. Сплюнул в сторону. И посмотрел на Чую.       — Будто пожевал содержимое кошачьего лотка.       Чуя усмехнулся и покачал головой. Осаму махнул рукой в сторону и подвёл сигарету к губам:       — Возле заправок так-то нельзя курить.       — Ну так не кури.       Осаму просканировал Чую с укором. Едва заметно закатил глаза. Откашлявшись, затянулся снова. И сел на подобие бордюра, оставляя рюкзак Накахары в сторону. После следующей затяжки остановил руку с сигаретой на коленях. И спрятался в изгиб локтя. Инстинктивно сбрасывая накопившийся пепел.       — Эй. Сигареты ничем тебе не помогут.       — Да завали ты, — Осаму поднял голову и сплюнул. Во рту, очевидно, остался привкус «содержимого кошачьего лотка», как он выразился. — Моралист херов.       Вот. Вот этот человек Чуе знаком. Чуя, правда, думал, что после нахождения в лагере что-то может измениться. Что Осаму как минимум начнёт уважать его. Но такого не наблюдалось.       Осаму затягивался и кривился. С неприязнью жевал воздух, пытаясь избавиться от привкуса. Чуя вздохнул, но спорить не стал. Дождь бил по ушам, усиливаясь. Чуя скрестил руки на груди и отправил взгляд наверх. Прищурил глаз, как только капля с неба попала туда. Становилось прохладнее.       Долетающий запах тлеющей сигареты был резким. И Чуя вообще-то не докурил. Посмотрел на Дазая с мыслью отобрать. Или же достать новую.       Но одновременно с неугомонными каплями дождя прорезался ещё одни звук. Линия света мелькнула с другой стороны дороги. Чуя повернулся и чуть отклонился корпусом в сторону. Покосился на Дазая. Глазами указал траекторию.       Нужно было, конечно, ещё немного подождать и надеяться на удачу. Осаму погасил сигарету. Побил ладони, будто стряхивая с себя факт курения. Подтянул рюкзак Накахары и поднялся.       Не распуская рук, Чуя выдул воздух. Настраивался. За всё исполненное ранее — это было самое сложное. Никто ведь не отвлекал, когда требовалось вскрыть корпус и подсоединить провода в грузовике. Мешал тем, чтобы уехать на заведённом грузовике, да... Но Осаму справился с этим.       Темнота вокруг, холод и дождь нагоняли сомнений. Нагоняли всё больше тревожных мыслей, догоняющих при воспоминаниях о содеянном. Осаму аж закурил. Не только Чуя, оказывается, мнёт свои принципы, выбрасывая их.       Осаму оценил груз. Два рюкзака на одного человека — не подозрительно? Именно с этим вопросом он нашёл голубые глаза.       — Нормально, — вслух ответил Чуя. — Я открою вторую дверь. Просто доберись туда вовремя.       Осаму покивал. Проверил замок на чужом рюкзаке и поднял взгляд.       — Я пошёл?       — Давай. Я буду следить и за ним, и за тобой.       — У тебя нет выбора, — слабо усмехнулся Осаму. — Мы ведь обсуждали.       Чуя улыбнулся и закатил глаза.       — Иди уже.       Вздохнув, Осаму развернулся и поплёлся на заправку.       Чуя прошёл следом немного, стараясь остаться вне поля видимости. Выглянул из-за куста, наблюдая, как Осаму вошёл внутрь. Колокольчик звякнул оповещением. Окна в пол не скрывали происходящего. В отличии от тех литых стен на заправке, где они искали помощи в начале пути. С тем, чтобы добраться до фермы.       Больше они ничего не ждут. Только действуют. Незаконно. Но как получается.       За стойкой была девушка. Вбивала в компьютер данные используемого мужчиной бензина.       Чуя непроизвольно нахмурился. Идиотское чувство, схожее с дежавю. Но с тем хотя бы всё понятно — кажется, будто происходящее уже происходило. Чуя же поймал нечто труднообъяснимое. Нечто нелогичное, что можно только почувствовать.       И это точно не дело чести. Не нечто в духе «о нет, как неправильно подставлять девушку». В ней было что-то другое. Может, знакомое, может нет. И Чуя осознал, что как-то некстати завис на неё и на эти мысли.       Сбросив затуп жестом головы, поймал в поле зрения Дазая, шныряющего между стоек.       Мужчина обернулся на табло. Кажется, ещё немного, и он закончит наполнять бак.       Чуя с тревогой перевёл взгляд от него к Дазаю. Но всё было по плану. Облокотившись на стойку, Осаму нахмурился и кивнул в сторону заправляющейся машины. Наверняка спрашивая у работницы «что он делает?», чтобы её внимание точно было отдано происходящему.       Так и произошло. Девушка отвернулась и вытянулась, пытаясь рассмотреть причину вопроса. Осаму ткнул кнопку на компьютере. Поднял взгляд, встречаясь с зрительно вернувшейся к нему работницей. Улыбнулся. Начал о чём-то болтать.       Между делом девушка выпустила чек. Отвлеклась на него всего на секунду. Осаму продолжал забивать ей мозг. Выглядел опешившим всего пару секунд. Указал на улицу пальцем. Как предположение, речь зашла про капюшон и дождь. И ответ работницу не устроил. Осаму потянул капюшон назад, но не снял с головы полностью. Между делом болтая и неловко улыбаясь. Вроде, волосы то уже намокли под дождём — неприятное чувство, дурацкий внешний вид.       Девушка явно старше, но не до того, чтобы предположительно звать её женщиной. Так что трудно предположить её реакцию на попытки флирта от школьника. Они ведь школьники? Или бросили и больше не вернутся? Такой глупый, внезапный вопрос.       Мужчина закрутил крышку и двинул в сторону магазина. Чуя потоптался на месте, готовясь. Чуть скрылся за кустами. Обзор на происходящее теперь был скудным. И тем не менее.       Мужчина вошёл, перетягивая взгляды на себя. Осаму просканировал его. Как-то высокомерно, а не с сожалением вроде «без обид, приятель, нам нужна твоя тачка». Девушка отдала чек, и мужчина быстро вышел обратно. Подобравшись к машине, открыл дверь.       Чуя уже совсем попятился, наблюдая как можно незаметнее.       Растерянно уперевшись взглядом в чек, мужчина завис. Не стал закрывать дверь. Пошёл обратно: разбираться с неправильными данными.       Отлично.       Чуя выглянул в сторону магазина. Осаму смотрел на приближающегося мужчину. И перевёл взгляд на Чую. Медленно отлип от стойки.       Чуя сорвался с места. По пути натянул капюшон ниже.       Прыгнул в салон и провернул ключ. Открыл дверь пассажирского. Которую сразу поймал Осаму, забираясь внутрь.       Чуя надавил на педаль. Тронувшись, хлопнул дверью и вывернул руль. Выжимал газ.       Осаму закрыл дверь уже на ходу. Позади слышались крики. Конечно, незамеченными остаться они бы не смогли.       Но уже выехали с заправки. Чуя переключил скорость. И совсем не жалел педаль газа. Машина свистела на повороте. Шины скрипели от резкого разгона и плохого сцепления с мокрым асфальтом.       Полный бак, ещё и ключ зажигания. Да всё, досвидания. Не ищите, не свищите.       Чуя усмехнулся, поворачивая голову к Дазаю. Улыбаясь, Осаму толкнул его в плечо кулаком, который оставил на весу. Чуя отбил своим.       Мужчина же на заправке почти догнал их. Бросился к машине, заметив попытку угона. И он бы своими руками поймал преступников! Если бы не пёс. Выскочив из-за угла, тот начал яростно лаять.       Хотелось бы, конечно, его проигнорировать: под носом уводят тачку! Но пёс начал кидаться, клацая зубами. Пены у рта не было, но это так себе утешение: раны, которые может нанести собачья челюсть, вполне могут требовать скорой. Даже при незначительных повреждениях. А что говорить про значительные? Не стоит недооценивать собачье нападение.       Хотите, считайте трусом. Человека, который попятился и быстро забежал в магазин в попытке скрыться от зверя.       Недовольно промычав от досады, мужчина бросил разъярённый взгляд на девушку. Впился в бейдж. И вскинул руку в воздух.       — Мишель! Что у вас тут происходит, хотел бы я знать?!       — Простите? — Мишель подалась вперёд, ладонями упираясь в стойку.       — Что «простите»?! Леди, у меня угнали машину! Прямо здесь, на вашей вшивой заправке!       — Оу...       — Что вы хлопаете своими рыбьими глазами, Мишель?! Звоните в полицию!       — Да, конечно, — стушевавшись, Мишель подняла трубку стационарного телефона.       — И собак своих травите, пока они не загрызли кого!       — Каких ещё собак? — Мишель метнула в него удивлённые серые глаза.       — Которые вон... — мужчина запнулся, но настойчиво указал рукой за пределы снова. — Вон там! Пугают посетителей тем, что хотят отгрызть... что-нибудь. Не будем предполагать при женщине.       Мишель хихикнула.       — Но здесь никогда не было собак. Некого тут прикармливать.       — Хотите сказать, что я это придумал?! — мужчина оскорблённо выпучил глаза.       Мишель пожала плечами. Разъярённое выражение лица мужчины плотно приклеилось недовольством. Мишель отдала телефонную трубку и обогнула стойку.       Открыв дверь на улицу, осмотрела территорию. И никаких собак, мечтающих отгрызть чьё-нибудь достоинство, там не было.

༒

      Осаму шуршал картой. Слишком ярко на ней отображалось место заправки: место точки покупки карты, чтобы проще ориентироваться. Как только, конечно, можно будет что-нибудь рассмотреть.       Недолго думая, Осаму щёлкнул выключатель над головой.       Чуя мгновенно прорычал.       — Ты сейчас огребёшь, — и выключил свет.       — За что?       — Меня слепит.       Осаму побегал взглядом от небольшой лампы в потолке к Чуе.       — Каким образом тебя слепит?       — Ну ты дятел. Свет заливает глаза сбоку и сверху. Хочешь, садись на водительское, а я свет включу, тогда увидишь.       Осаму помолчал, повторяя траекторию. Вообще-то да, такое вполне возможно. Как он сразу об этом не подумал. Прочистив горло, многозначительно пошумел картой и ответил:       — Сам дятел.       — Ты что высмотреть хочешь?       — Я же говорю, дятел. На меня ещё что-то гонишь. Нам понять надо, где остановиться. Где-то подальше отсюда, чтобы по тачке не отследили.       — Два на два, кстати, четыре.       — Ой, ты бы уже не умничал.       — Это заразное, ничего не могу поделать, — Чуя бросил взгляд на Дазая. Отвернулся, но повторил жест и нахмурился. — Ты что, карту спёр? Когда?       — Почему сразу спёр?       — Потому что спёр. Мой вопрос заключался в конкретном моменте, когда спёр, но что спёр — факт.       — Ты душный, открою окно.       — А вот с этим удачи, — усмехнулся Чуя, смотря на дорогу.       Осаму недоверчиво нахмурился. Душный водила Чуя оставил его без освещения. Потому Осаму начал шариться рядом с коробкой передач наощупь.       Чуя тихо посмеялся, не разлипая губ. Осаму поднял на него недовольный взгляд, и Чуя манерно стушевался, вроде, «нет, я даже не улыбался, о чём ты».       Осаму шумел, бесцельно выискивая панель.       — На коленку сразу положи, не стесняйся. Я знаю, что ты не стеснительный.       Осаму хмыкнул. И ладонью накрыл колено Накахары.       Чуя дёрнулся, теряя остатки усмешек. Бросил на Дазая короткий, удивлённый взгляд. Мотнул головой и прочистил горло, вернув внимание дороге. Включил поворотник.       — Руку убери.       — Сам предложил сделать это, — Осаму гладил колено, поднимаясь выше, ниже.       — Да брысь, — Чуя дёрнул ногой в бесполезной попытке сбросить ладонь. Больше не смотрел на Дазая.       Осаму продолжил, опуская тон:       — Нервничаешь?       Чуя ответил средним пальцем.       Осаму пополз ладонью выше, продолжая издеваться тихом голосом:       — По-моему это звучит круто. Минет за рулём угнанной тачки...       Чуя сглотнул. Осаму заметил, как его кадык заходил. Выдавая ответ на ранее заданный Дазаем вопрос.       — Не хочешь?       — А ты прям, я смотрю, нарываешься на аварию. Жить надоело? То свет, то...       — То?.. — Осаму заинтересованно поднял брови. Повторит или нет?       — То вот эта вот твоя херня. Перегрелся. Окно, кстати, хотел открыть, ага. Забыл.       — Мм. Я искал кнопку...       — Её нет на моём колене, если что.       — А где же она?       — Осаму... — Чуя обречённо выдул воздух и осмотрелся. — Нет здесь кнопки. Ручное управление. Липни к своей двери и крути пимпочку.       — Которую?       Чуя перевёл на Дазая секундный, но ошарашенный взгляд. Моргнул, включая дворники.       — Ты заебёшь.       Осаму коротко посмеялся. Он может.       Голова предательски раскалывалась, напоминая, что ему в самом деле нужно немного свежего воздуха. Щёки пылали, но Осаму хотел бы молчать о возможной температуре.       Осаму послушно отлип. Накрыл рычаг ладонью и покрутил, наблюдая, как стекло не спешно опускается. Прохладный воздух мгновенно ворвался в салон. Дождь шумел. О нём напоминала толстовка, липнувшая к телу даже спустя время. Спустя всё то время, что они мчались на угнанной машине.       Кажется, прошло неприлично много.       Осаму остановил локоть на двери, вытягиваясь лицом к окну. Чуя замолчал, и Осаму следовал его примеру. Мрачные мысли были быстрее желания продолжить выводить Чую на эмоции.       Осаму залип в темноту, смотря, как кадры сменяют однотипные пейзажи. Попытался вдохнуть полной грудью. Сердце кольнуло, не позволяя.       Осаму опустил взгляд на расслабленную кисть, безвольно свисающую с выбора местоположения. Не так давно Осаму держал в руке пистолет. Этими же пальцами. Прищурил один глаз и нажал...       Хлопок. Это был один-единственный хлопок. Резкий, громкий, с успехом превосходящий глухое уведомление о пожарной тревоге. После него не было ничего. Будто кто-то выдрал кусок происходящего из памяти. С корнями.       Потом Чуя ударил по лицу. Не больно, как если бы на кожу села муха. Ударил и начал болтать-болтать-болтать... Что он говорил? Хрен его, честно говоря. Чуя выглядел так, будто причитал. Будто был недоволен. Будто отчитывал ребёнка, натворившего бардак в ванной. Разве гирлянды из туалетной бумаги равноценны тому, что произошло на самом деле? Чего он вредничал?

— В той ситуации... Либо он, либо я.

      Осаму тяжело вздохнул. Да, так и есть.       Осаму угрожал Оливеру, готовому в любой момент выстрелить в Чую.       Осаму поднял взгляд от кисти в окно. Кисть заляпана кровью, пусть этого не видно. Но она останется там навсегда.       Осаму знает, что чувствуют те, кто летит в бездну. Смотрят, как летят, и летят. В неизбежную бездну.       В момент. В тот момент, надо сказать, Осаму задней мыслью подумал, что промазал. В таком бы случае Оливер не стал колебаться. И Чуя был бы мёртв. Осаму подумал об этом в тот момент, но не слишком явственно: мыслей, можно сказать, не было вообще.       После хлопка темнота.       Ну конечно. Вокруг ведь не было света. А, нет, был. От фар. Воспоминание стремительно распадается. Даже те моменты, которые Осаму, казалось бы, мог запомнить. Сознание старательно выскабливает произошедшее из памяти. И у него получается. Пока. Осаму уверен, что за совершённое поплатится ещё как минимум в своих кошмарах. Оно не отпустит никогда.       Так же, как никогда не сойдёт кровь с рук.       Оно того стоило?       Наверняка каждый преступник задавался этим вопросом.       Осаму повернул голову к Чуе. Чуя сосредоточенно вёл машину, которую они вдвоём угнали с заправки.

— В той ситуации... Либо он, либо я.

      Так что, Осаму? Оно того стоило?       Осаму улыбнулся. Тихо, по нарастающей, рассмеялся.       Чуя бросил на него скептичный взгляд и поднял бровь.       — Ты чё?       Осаму покачал головой, не убирая улыбки, но ответил:       — Мы с тобой на ферму ехали. Работать.       Чуя подавился воздухом. Изучил дорогу и прыснул. Короче, но посмеялся. Цыкнул, включая дворники.       — Ага. Расскажи кому-нибудь.       Осаму просканировал его. Помедлил, но переспросил:       — Кому? У меня кроме тебя нет никого.       Упоминания смеха стирались не стремительно. Осаму увереннее осознал, что не соврал ни в какой мере. Так и было. Вернутся они сейчас домой, продолжат мчаться в неизвестность или остановятся на месте, ожидая, когда их поймают за угон — в любом случае. Настолько близкого у Дазая больше никого нет.       Чуя молчал, избавляясь от слабого порыва осознания того, как они пришли к этой точке. Постучал пальцами по рулю. Спустя паузу всё же ответил:       — Та же фигня.       И Осаму улыбнулся.

— В той ситуации... Либо он, либо я.

      Вопрос не имеет смысла.       Жизнь вынудила его, поставив перед выбором. Сделав так, чтобы Чуя оставил пистолет в салоне, без опаски двинув проверять неполадки грузовика. Иногда жизнь просто вынуждает.       Как вынуждала работать до отказа. По причинам. Во множественном.       Как вынуждает этих двоих держаться вместе.       И Осаму не то чтобы уверен в содеянном.       Но, если прикинуть. Он мог бы струсить, остаться в салоне. Закопаться, опоздав. Оливер бы просто грохнул Чую. Без предисловий. У него была конкретная цель, и вряд ли он бы стал делиться своими мыслями, если бы дорожил временем. Разглагольствовал бы, может, возле ямы, в которую закопал бы тело Накахары.       Осаму не дал ему возможность. Не дал быстро расправиться с Чуей.       Чуя, впрочем, мог бы взять оружие с собой. И так же закопаться, пропуская смертельную пулю. Да чёрт возьми, могло случится как угодно!       Даже в последний, решающий момент Осаму мог бы отступить. Не нажать на спусковой крючок.       Но случилось так, как случилось.       — Ты помрачнел, — сказал Чуя, не отводя взгляд от дороги. Каким-то образом всё же заметив смену настроя.       Вообще-то Осаму улыбался. Услышав заверие во взаимности.       Мысли, правда, быстро стёрли радость осознания.       — Устал. Мы ведь без сна эту ночь.       Нет, Осаму совсем не готов говорить об этом с Чуей. Так что, устал. В какой-то степени тоже правда.       Чуя, конечно, не дурак. И наверняка понимал истинную причину щелчка тумблера в голове. Но и давить не станет с этим, правильно?       — А ты... — Чуя прочистил горло. — Только карту спёр? Ни еды, ни таблеток или типа того?       Не станет.       — Сказал бы заранее.       — Я понятия не имел, что в твоих планах в принципе увести что-нибудь! — Чуя оскорблённо подавился воздухом.       Осаму прыснул.       — У меня и не было таких планов. Некоторые вещи просто происходят. В момент. Когда заранее не думал об этом.       — Рассказывай, ага. Впервые слышу.       Тон Накахары был достаточно саркастичный, чтобы Осаму прыснул снова. Ну да, Чуя размышлял над тем, стоит ли ехать на ферму в принципе, но в момент просто сорвался с места. А Осаму пытается донести какую-то прописную истину в его глазах, конечно.       Осаму откинулся на спинку. В этот раз Чуя даже не зудел о том, чтобы пристегнуться. Не в случае, когда тачка в угоне.       Осаму поплыл взглядом в окно. Темно. А когда уже рассвет?       Провернув запястье, собирался посмотреть на часы. Но отвлёкся. На зеркало заднего вида.       Нахмурился и выпрямился. Залип. Не отвлекался, когда позвал:       — Чуя?       — М?       Но промолчал. Наверняка, бросив взгляд, Чуя в тон упёрся в боковое зеркало со своей стороны, так что говорить что-либо и не было смысла.       — Собака какая-то.       Осаму покивал.       — Да. Какая-то собака бежит по проезжей части за машиной, которую мы угнали.       — Думаешь, полицейская ищейка?       — Я вот много о чём думаю, но чтобы полицейская ищейка... и не промелькнуло.       — Чё тогда хочешь от собаки?       — Чтобы она включила мозг, — Осаму недовольно покосился на Чую.       Чуя смотрел вперёд, на дорогу, и поднял брови, переспрашивая:       — Это ты меня сейчас собакой назвал?       — Всё ещё жду, что она включит мозг.       — Ты либо говори прямо, либо закрой рот вообще.       — Подберём её?       Чуя широко раскрыл глаза, пусть и не поворачивался. Ошарашенно прочистил горло.       — Малой, ты чё, совсем с мозгом распрощался?       — С каких хренов ты называешь меня так?! — Осаму подался ближе.       — Ты называешь меня вообще собакой, ничего?!       — Да, собакой! И за нами бежит ещё одна, может ты хотя бы сбросишь скорость, пока мы говорим об этом?!       — Сбросить скорость?! Тачка в угоне, ты идиот?! Может сразу свернуть на подъездную к участку?!       — Объясни, почему нет?!       — Тебе... — Чуя резко замолчал. Покачал головой, видимо, пытаясь вернуть самообладание. — Тебе мало ответственности? Самим бы как-то разобраться, какая собака, Осаму? Что мы можем ей дать?       — Как минимум не бросить посреди трассы, ага.       — Иии... Как давно она там бежит?       — Не знаю. Раньше не видел.       — Вот и я о том же. Я смотрю в зеркала на случай погони. Не было её там раньше. Она здешняя. Охраняет—       — Нахер никому не нужный кусок дороги?! — Осаму несдержанно хлопнул по передней панели.       — Осаму, угомонись. Ты знаешь, куда мы едем. И—       — Туда нельзя собаку?! Бред! Давай проверим!       Чуя вздохнул. Посмотрел на Дазая.       — Нет, Осаму. Никакой собаки.       И вернулся к дороге. Осаму скрестил руки на груди и откинулся на спинку. Скосил взгляд на боковое зеркало.       — Пошёл ты нахер.       Чуя обречённо поднял взгляд наверх, будто призывая высшие силы посмотреть на эту истерику.       — Осаму. Нельзя собаку. Пойми. Не в нашем случае. Мы не знаем, где будем завтра.       — Пошёл нахер.       — Да подумай ты головой, ну хоть немного!       — Нахер иди.       — Осаму! Я даже остановиться здесь не могу.       — Не останавливайся. Езжай дальше. Прямо нахер.       — Господи... — Чуя покачал головой.       Осаму смотрел за ним, надеясь, что он передумает. Отметил стрелку спидометра.       Но нет. Чуя не сбавлял скорость.       — Чуя.       Он не отозвался. Вздохнув, Осаму продолжил:       — Мы бросаем бедную, уставшую, голодную собаку посреди трассы. Она хочет к нам. Даже если мы не самые честные люди и вообще угнали тачку и туда-сюда. Ты просто уедешь?       — Мне тоже очень жаль, Осаму. Я люблю собак. Это грустно. Но мы не можем—       — Можем!       — Нет, не можем! Да чтоб тебя. Нет. И с чего ты решил, что она хочет к нам?       — В глазах прочитал. В бедных, грустных, голодных. Несчастных собачьих глазах.       — Не заливай, а? Не увидел бы ты с такого расстояния её глаза. — Чуя помолчал, время от времени сползая взглядом на руль. Вздохнул и мотнул головой: — Она ещё там?       — Мы отдалились. Но где-то сзади, да.       — У неё была типа... пена изо рта или?..       — Нет.       — А паспорт сделанных прививок в зубах?       — Ха-ха, блять.       — И всё же... Мы не можем так рисковать.       Осаму рывком отлип и развернулся к Чуе:       — Скажи мне внятно: почему?! В чём дело?!       — Ты на меня орать из-за собаки будешь?! — Чуя встрепенулся, поворачивая голову к Дазаю.       — Да, пока не услышу достойную причину бросить её там!       — Я не могу соображать, когда ты кричишь! Это должно быть очевидно! Знаешь, что?! Мы в заднице! Сами! И ты хочешь в эту же задницу затащить питомца! Ахуенная идея, если что!       — Но до этого же мы как-то выкарабкивались!       — Вдвоём! Без пса!       — Хочешь сказать, он станет обузой?!       — Я не так сказал!       — Но ты имел это в виду!       — Нет, но должно быть очевидно, что в большем количестве—!       — Ты говоришь нет, но повторяешь то же самое!       — Хватит кричать на меня!       Осаму больше бы и не смог. Глаза заслепил свет.       Чуя напуганно посмотрел на дорогу. Выкрутил руль одной рукой.       Осаму зажмурился и закрылся ладонью: поглощающее пятно света стало ярче.