Яма 95

      

«Ты напуган?»

      «Вот тебе, Чуя, справка, что я ничего не боюсь. Скомкай её и выбрось нахуй. Только не отходи так далеко.»       — Эй, — Осаму коснулся чужого плеча. Не отвлекаясь от карты, Чуя молча перехватил руку и сплёл ладони. Секундно крепче, будто успокаивающе, сжал. И Осаму озадаченно моргнул.       Вокруг лес. Разбросанные деревья то сторонятся, то облипают, будто намереваясь помешать любому передвижению. Глубокая ночь измазана тёмной краской; единственный проблеск — свет от фонаря на телефоне. Под ногами всё чаще хрустят мелкие ветки, незаметно оказавшиеся под подошвой. Те, что повыше, скрипят от лёгкого дуновения ветра. Массив одновременно шуршит о свободе, тогда же будто сковывает и ограничивает древесным запахом. Как в глухой комнате, где нет выхода, только возможность отчаянно биться головой о деревянные стены.       — Мы идём в сторону больницы, — сказал Осаму. На самом деле он собирался спросить, уточнить это, пусть и прекрасно понял по внутреннему навигатору. Вероятно, именно поэтому вопрос не звучал как вопрос.       В любом случае Чуя ничего не ответил. Даже не кивнул. Только продолжил следовать карте.       — Верно? — всё же уточнил Осаму.       — Да, — тихо выдохнул Чуя. Ненадолго задержал взгляд на экране и замедлился, будто собирался сказать что-то ещё. Но в итоге мотнул головой и вернулся к быстрому шагу. Теперь в этом не было тех переживаний, что встретились Дазаю. Теперь они... держатся за руки?       — Зачем?       — Ты, блин, хочешь обсудить наш дальнейший план действий на улице?!       Осаму потянул Чую на себя, заставляя остановиться. Поравнявшись, они встретились взглядами. Чуя упрямо молчал несколько секунд. Тяжело выдохнул. Повёл головой в сторону и прикрыл глаза.       — Я сейчас собьюсь и забуду дорогу.       — Я проведу.       Логичное заявление Чуя встретил глазами, пусть и очень медленно разлепляя веки.       — Не зря ведь я понял ещё до того, как ты сказал.       — Да, я помню, что ты как поисковая ищейка.       — Мы ушли достаточно далеко. Думаю, ты можешь говорить нормальным тоном.       Чуя прочистил горло и пожал плечами, будто сказать ему больше нечего. Но для Дазая совершенно очевидно, что это не правда.       — Даже учитывая нашу ситуацию... ты выглядишь более нервным, чем положено.       — Не понимаю, о чём ты.       — Ты что-то недоговариваешь.       Чуя отвернулся и тяжело вздохнул. Кивнул, но продолжил лишать Дазая внимания:       — Сначала дойдём до больницы.       — И что потом?       — Мне придётся очень сильно тебя разочаровать, — последнее, что сказал Чуя, прежде чем они продолжили путь.       Нет, Осаму не успокоился. Нисколько. Услышанное только добавило стресса. Можно поклясться, мнимую невозмутимость ведут инстинкты. Бей или беги.       Что делать, когда убежал достаточно? Двери в старом здании скрипучие. Костяшки неприятно заныли, стоило уловить взглядом ранее знакомое окно. Ну, как оно? Тоже рассыпалось на куски после удара?       Осаму задел толстую связку бумаг на полу. Чуя, развернувшись в пол оборота, нахмурился и резко поднял взгляд. Фыркнул. Осаму вырвался, отдалился и перехватил взгляд:       — Разочаровать?       — Да, согласен. Не впервые.       — Меньше драмы.       — Ох, — Чуя подавился воздухом, затем улыбнулся. — Чёрт, да, не в нашей ситуации. Как думаешь, они могли заметить нас?       Должно быть, он издевается. С языка почти слетает «не нагнетай». Осаму секундно теряется, поднимает брови и бросает короткий взгляд в сторону окна.       — Не исключено. Они могли увидеть свет от фонарика.       — Иначе бы мы сами нихрена не увидели.       — Кончай тянуть время, — Осаму закатил глаза, подбираясь к матрасам.       — Я даже не знаю, с чего начать.       Момент, проблема эта Дазая вообще никак не касается. Он только жмёт плечами и опускается на матрас. Используя неправильную опору. Не та рука, ладонь которой поймал Чуя некоторое время назад.       Запястье пробило острой болью. Осаму прошипел и машинально подтянул руку к себе. Осёкся, переводя взгляд на Чую. Чуя нарисовался ближе и указал на руку, локоть которой лёг на колено:       — Я так и думал.       — Ты о чём? — Осаму собирался сделать вид, что всё в порядке. Пусть и встретился с невозмутимым выражением лица. Чуя даже приподнял бровь, чтобы заранее пресечь попытки лжи.       — Это похоже на растяжение или ушиб?       — Это похоже на то, что тебя никак не касается.       — Ты ахренительно забылся. Меня буквально касается твоё состояние.       Осаму задержал взгляд. Презрительно прищурился, ухмыльнулся, мотнул головой и поднял раскрытые ладони:       — Из меня не торчат кости. Значит, я в порядке.       — Растяжение или ушиб?       — Я тебе, блять, врач?       — По ощущениям.       — По ощущениям приятного мало. В целом — более чем терпимо.       — Бесполезный трёп, — констатировал Чуя и скинул рюкзак на пол. Едва развёл молнию, как осёкся широко раскрытыми глазами и выпрямился. — Чёрт!..       — Не в нашей ситуации, Чуя, — занервничал Осаму. — Конкретнее.       — Я оставил свои бинты в ванной комнате. Не забрал их.       — О да, это звучит как причина, по которой ты можешь ругаться, заставляя мою кровь циркулировать быстрее!       Чуя завис. Понятно, что переваривая услышанное. Пробежал взглядом по Дазаю — ему это не понравилось — и тяжело вздохнул. Подкрался ближе и передал телефон. Скинул бомбер с плеч, отшвырнул на матрас.       — Стриптиз? — поднял брови Осаму. — Внезапно, но вполне ожидаемо от тебя. Просто... немного не место и не время, ты так не считаешь?       Но Чуя не разделил стремление разрядить атмосферу. Опустился на корточки, повернул ладонь с телефоном, чтобы свет падал на повреждённое запястье, и заглянул в глаза:       — Ты ведь не думаешь, что это был внезапный приступ любви или типа того?       В лесу-то? Конечно нет. Больше было похоже, что Чуя основательно сошёл с ума. Осаму промолчал, только хмыкнул, не разрывая зрительный контакт.       — Я тебя прошу, — Чуя потянул крепление. — Молчи, пока я не закончу заматывать твоё запястье.       Осаму не ответил. Чуя продолжил разматывать бинт. Свет скользнул в сторону: рукав футболки подвёрнут для удобства. Чуя быстро накрыл фонарик и отвёл телефон. Коленом коснулся пола. Осторожно взял чужую руку, собираясь использовать смотанный ком бинта.       Осаму внезапно зашипел, будто от боли.       — Прости-прости.       Усмехнулся, проскользил взглядом по серьёзному выражению лица. Боли не было. Это как если бы он неожиданно крикнул в спокойной атмосфере, проверяя реакцию. Проверил. Чуя разве что не подул на запястье. Извинился и приступил к выполнению задуманного. Не отвлекался.       Было бы легко поймать Дазая на постепенном смещении луча в сторону. Пластыри тоже можно срывать медленно. Или резко, в один момент. Больничным стенам известно, Осаму не умеет в меру. Не стремится к балансу и осторожности.       Быстро и однозначно переводит фонарь на место, ранее прочно скрытое от чужих глаз. И хмурится; губы разлепляются против воли.

«Ничего из этого»

      Правда. На плече нет повреждений. Чуя не поднимает взгляд. Осаму отметил это, потому что глаза безостановочно мечутся от области плеча к лицу обладателя татуировки.       Каракуля под кожей. Тонкие линии несут графический узор, повторяясь. Они образуют нечто похожее на букву «Т». Под верхней частью «буквы» две точки: замашка на троеточие, последняя точка которого обрывается небольшим неаккуратным изображением черепа. Будто рука мастера дрогнула в последний момент. И пришлось это как-то обыграть.       Осаму поднял телефон выше, засветил глаза — Чуя зажмурился и выставил ладонь.       — Почему ты скрывал татуировку?       — Регламент, — Чуя шлёпнул по руке, сбил направление света.       Осаму перехватил его взгляд. После удара рука осталась в воздухе, будто он в любой момент готов защищаться. Чуя смотрел так же, как когда...

«Больше никогда. Не смей. Поднимать на меня руку. Ясно?»

      Да, так же мрачно. Только в этот раз настолько видимой и понятной причины не было.       — Регламент?       — Я был осторожен. Никто из всей школы, кроме тебя, не видел это.       — Потому что не должен был узнать о твоей?..       Чуя поджал губы; выдержка не ломается, даже будучи пойманным, он не отводит взгляд. Осаму снова перенаправил фонарь, заливая глаза резким светом.       — Да твою мать! — Чуя поднялся на ноги, после отступая шаг назад.       Только этого недостаточно. Осаму отбросил телефон на матрас; поравнявшись, здоровой рукой с силой толкнул Чую.       Пыльное, тёмное, полуразрушенное помещение разрезает одинокий свет от фонаря, прямым лучом упирающегося прямо в потолок где-то с краю. Сырость и холод окутывают, будто стремясь под кожу. Через пробитое стекло врываются слабые порывы ветра. Ну, как оно?       В нос бьёт подвальный запах. Широко раскрытые глаза застыли в чужих. Никаких пояснений. Никаких оправданий. Осаму сжал футболку в районе ключиц, дёргая Чую на себя. И Чуя зажмурился, опуская голову в сторону.       — Скажи, что набил это в подвале по глупости.       — В подвале, — прошептал Чуя, не открывая глаз. — Но за заслуги.       — Какие нахер заслуги?! — Осаму откинул его. — Это символика. И я сомневаюсь, что волонтёры бьют черепа.       Чуя перехватил руки в воздухе. Осаму не издал ни звука, когда забинтованное, окольцованное запястье прострелило болью.       — Я знал, что ты поймёшь. Дай мне всё объяснить!.. Всё прошедшее время я думал над тем, как рассказать это короче.       — Мне плевать, о чём ты там думал! Я никогда, слышишь, никогда не собирался пересекаться с преступными группировками!       — Тише-тише-тише. Я пытался рассказать... почти с самого начала. Мне вообще нельзя трепаться об этом, но я вполне прямо обозначал, что речь о... некоторой грязи.       — Именно поэтому пазл и сложился. Но это ни на секунду не снимает с тебя ответственности!       Они связаны пойманными запястьями. Осаму подтянул руки к себе, инертно притягивая Чую ближе, и заглянул в глаза:       — Когда ты перестанешь подставлять меня?       Тон помимо воли опустился ниже. Твёрдый, разочарованный взгляд не мечется. Чуя моргнул, разлепил губы, но завис, не говоря в ответ ни слова. Участившееся дыхание выдаёт растерянность, нагревает расстояние.       — Я задал вопрос, — напомнил Осаму. Спокойствие вновь нарисовано превышением уровня стресса.       — Прости. Я не знал, что мы окажемся в такой ситуации. Не думал, что это будет важно. — Чуя выпрямился и продолжил бегать глазами. — У тебя есть право злиться.       — Само собой.       Чуя покивал; взгляд задержался на телефоне, после — в стороне выхода, только потом метнулся к окну. Чуя с трудом выдохнул. Будто какое-то давление на лёгкие не давало сделать это нормально. Будто это не он сдерживает чужие руки.       — Я обещаю, что они тебя не тронут, даже если по каким-то причинам нам придётся пересечься. Но ты ведь понимаешь, что я не имею никакого отношения к тому, что мы видели?       — Задрал косоглазить, — Осаму освободился и, не учитывая слабого сопротивления, прижал Чую к стене. — В глаза мне смотри.       Ладонь легла на бедро, напором вжимая сильнее. Со стены откололся небольшой кусок краски, падая рядом с ногой Накахары. Глухое эхо мгновенно подхватило звук. Впрочем, Чуя не обратил внимания: широко раскрытые глаза прилипли к чужим; приподнятая ладонь застыла в заранее защитном жесте. Под подошвой скрипнул песок, сопровождая негромкий шаркающий звук — Осаму стремится быть ближе. И не повторяет указания.       — Сейчас, пока у нас одна очевидная угроза, мне плевать, кто ты. И туда же, в задницу твоё «это реально долгая история». Ты сказал, что можешь объяснить то, что мы видели. Без лишних соплей. Быстрее. Разберёмся со всем позже.       Чуя прочистил горло и поморгал. Выдохнул, пока отводил взгляд наверх:       — Ты давишь на меня.       — Ты ещё не знаешь, как я могу давить.       Завис на пересечении взглядов, переваривая.       — Быстрее, — поторопил Осаму. Тот парень сам спрашивал о вероятности быть пойманными, а сейчас тянет резину, будто у них есть время. Нихера у них его нет.       — Конфликт двух банд. В одной из них состою я. Вторая, предположительно занимается продажей органов где-то в отдалённой от города точке. Я не вдавался особо, потому что это... не основной вид деятельности и не касается конфликта. Не знал, что когда-либо столкнусь с этим. И даже не мог предположить, что это окажется местом, в которое ты меня позвал. Ни о какой ферме никогда не говорилось. Мне кажется, всё не так просто.       — Звучит так, будто ты сочиняешь на ходу. Не вижу пересечений.       — Оливер. Возможно, я его видел, когда...       — ...занимался каким-то очередным грязным делом.       — Не исключено. Но, клянусь, я до сих пор не могу вспомнить, где мы могли пересечься. И если он состоит... то всё сходится.       — Если, — упором повторил Осаму и задумался. — А в чём конфликт?       — Вообще не связано, — Чуя улыбнулся, мотнул головой. Отвёл взгляд, коротко, неискреннее рассмеялся, приложил ладонь к лицу и второй отвёл чужую руку от бедра.       Осаму непонимающе нахмурился и посторонился, но Чуя схватил его в районе локтя. Не сразу, но отвёл ладонь от лица. Не убирая улыбки, отлип от стены и поравнялся.       — Угон. Это был угон. Не знаю, почему они грызут глотки за то задание, но... Осаму. Осаму, послушай...       — Возьми себя в руки, — Осаму приподнял бровь. Он растерян сменой поведения. Чуя плавно, но уверенно сходит с ума. Без вариантов.       — Ты хренового мнения обо мне. Но послушай, я не... не тот, кем мог бы быть. У меня есть рецепты на все препараты. Я проебался на том задании. Колёса выписал психиатр. У меня проблемы с башкой, и я знаю, что это не оправдание. Но я видел в тебе те симптомы, что переживал сам. Я не хотел навредить тебе. Клянусь, ни секунды. Меня убьют, если узнают, что я растрепал тебе о принадлежности... Я не должен был говорить, в какой бы ситуации мы не оказались.       — Тихо. Не хватало мне ещё по щекам тебя бить, чтобы останавливать истерику. Успокойся.       Чуя усмехнулся и прикрыл глаза. Плавными движениями опустил голову на чужое плечо. Не отпуская пойманный локоть. Осаму пробежал глазами по стене. Не стал ни обнимать, ни создавать видимость подобного жеста. Только переваривал услышанное, одновременно складывая всю имеющуюся информацию. Чуя посмеялся где-то под ухом — Осаму коротко скосил взгляд, но уставился на дыру в стене.       Чуя выдохнул. Подушечки пальцев холодные, дробят кожу прикосновением, что слабеет с каждой секундой.       «Отпусти. Просто отпусти.»       Без Накахары дальнейший план может разрушиться. Дело лишь в том, что плана пока никакого нет. Но устройство, связывающее с миром всё ещё одно. Противоречие на противоречии.       Чуя шмыгнул носом; и верно, в сыром помещении действительно прохладно, пусть только не смеет буквально распускать сопли, как расклеившаяся подошва. Осаму закатил глаза. Неуверенно, отрывисто поднял руку и положил ладонь между лопаток. Вроде не ударил током, но Чуя отозвался слишком резко: выпрямился и обвил талию руками. Осаму слегка скривился, но не стал разбивать нечто похожее на объятия.       В таком глупом положении они простояли какое-то время. Неизвестно, сколько это могло бы длиться.       Скрип входной двери трудно спутать с чем-либо. Шорохи в коридоре — тоже. Осаму шире раскрыл глаза и отпрянул:       — Ты слышал?..       Чуя выглядел потерянным, когда в тон отлип подальше. В глазах секундно мелькнуло осознание. Он повернул голову в сторону выхода из комнаты, молниеносно убирая руки. От Дазая не ускользнуло, что Чуя пытался вытереть о джинсы чистые ладони, пусть и как-бы ненавязчиво оставил их на бёдрах.       — Ты о чём?       Осаму только кивнул в сторону.       — Здесь нам нечего делать, — выдохнул Чуя и мотнул головой, словно уворачиваясь от насекомого. Или же отгоняя собственные мысли. Кто знает.       — Куда мы пойдём?       — Думаю, в сторону деревни, — быстро прошептал Чуя и попытался обойти Дазая. Оступился из-за того, как Осаму передвинулся, и поднял обе руки наверх. Спрятал взгляд.       — Я так и знал, — отозвался Осаму, взглядом провожая траекторию.       — Не так много вариантов. Тем более сейчас ночь. — выпрямившись, Чуя отдал телефон. — Ты ведёшь.       Осаму поправил рюкзак на плече и принял телефон, прежде чем они оказались в коридоре.       — Я забылся, — всё же признался Чуя, пока они осматривали их местоположение на нахождение других людей. Никого не было. — Забыл, что нас могут поймать здесь.       — Угу.       — Спасибо.       Осаму нахмурился и перехватил взгляд, замирая на месте.       — Мог просто оттолкнуть меня, — пожал плечами Чуя.       — Мог, — скверно выдохнул Осаму, отводя взгляд. В той стороне поворот на секцию, в которой расположена душевая. В ней они уже как-то побывали. Насколько иначе тогда всё ощущалось...       — Здесь никого нет. Наверное, тебе показалось.       — Наверное. Тогда на выход?       — Угу.       «Только не отходи так далеко». Но Чуя уверенно шагнул в темноту. Обозначенный «выход» находится в нескольких шагах от них, и никто не ожидал услышать приближающийся топот с другой стороны двери.       Чуя быстро отступил назад и обернулся. Вытянул руку к Дазаю, продолжая пятиться. Осаму шире раскрыл глаза и поймал протянутую руку, быстро уводя Чую за собой по коридору. Свет от фонаря метался по полу бликом, пока они бежали. Взгляд ни секунды не задерживался на мусоре, что был небрежно откинут из-за набранной скорости. Второй по счёту поворот оказался слишком резким — подошва скрипнула; Чую занесло, пришлось дёргать его на себя, чтобы сохранить равновесие.       Послышался скрип двери. Топот не умолк, но стал осторожно приглушённым.       И вести себя пришлось тише, больше не создавая ногами вихрь. Вряд ли от стороннего человека укроется недавно поднятая пыль.       Руки тряслись — Осаму не смог выключить фонарь, только пальцами закрывал его до небольшого свечения, чтобы не привлечь к себе внимание шумом от задетого мусора. Которого, впрочем, в душевой почти не было. Табличка, ранее устроившаяся на стене, валялась на полу. Она могла создать неприличное количество шума, если ненароком пнуть её.       Под подошвой скрежетал песок. Осторожно переставляя ноги в сторону кабинок, Осаму мысленно ругался на этот обычно едва слышный звук, который в сложившейся ситуации казался оглушительным. В остальном это неизменно напоминало «кошки-мышки». Потому что уверенность, отмеченная за пределами здания, растаяла, оставляя глухие отзвуки. Кто-то крался, опасаясь выдавать себя в этом.       Освободившаяся ладонь коснулась стены. Осаму кивнул в тёмное пространство и накрыл фонарь полностью. Но ничего не произошло. Чуя упрямо стоял на месте, игнорируя призыв прошмыгнуть в угол.       Вероятно, его угнетала сама мысль, что они собираются спрятаться. Да, инстинктивно он сам попятился от двери совсем недавно, но вдруг в его мыслях запланированное — трусость? Глупо. Не так давно он признался в некоторых вещах, в одной из которых промелькнула знакомая, значимая для понимания фигура. Но что, если тот человек вооружен? А если не только он? А если?..       Если не спрашивать чрезмерно напыщенную гордость и насильно, за руку затащить Чую в это нелепое расстояние между стеной и последней удачной кабинкой? Так Осаму и поступил. Своим нахождением в том же месте он замкнул нехитрую цепь. На случай, если из Накахары снова начнёт вырываться его эгоцентрический дух. «Сейчас я выйду и надеру ему зад!» — «Нет, глупый, тебя отсюда никто не выпустит». Почему?       Осаму прикрыл глаза и перевёл дыхание.       Двери в старом здании скрипучие. Сердце пропускает гулкие удары; Чуя наверняка может слышать чужое сердцебиение, не напрягаясь. Однако Осаму не позволяет этой мысли задержаться. Он как по щелчку осознаёт, что преследователь рыщет в комнате, в которой они вдвоём стояли несколько минут назад. Прям на том же месте, на котором сейчас их, к счастью, нет.       Со стороны глухой шум. Нетрудно предположить, что кто-то переворачивает матрасы. А после снова выруливает в коридор. Стены больших, но почти пустых помещений охотно разносят эхо. Шаги вкрадчивые, пусть и пока не равняются с «правильным» поворотом. Коротко брякнула деталь какого-то механизма, будь он фонариком. Просто фонариком.       Осаму перевёл взгляд на Чую, но не увидел его лица в кромешной тьме. Узкое пространство успешно скрыло их, даже позволяя не дышать в затылок. Или же дело в том, что Чуя стоит к тупику спиной, а Осаму приложился к стене и остался фактически от него сбоку. Паника. Секундная. Экран телефона погас; фонарь был выключен по понятным причинам ещё несколько ранее. Осаму протянул свободную руку и нескромно пошарил по чужой груди, пока не нашёл плечо. В которое вжал ладонь.       Плевать, насколько трусливым Чуя сочтёт этот жест. Осаму выпрямился и, стараясь не шаркать, как краб — боком — прильнул ближе. Кожу опалил горячий воздух частыми неравномерными вдохами и не менее трудными выдохами. Чуя точно старался сделать вид, будто его организм работает иначе и у него совсем нет отдышки. Ровно как и страха. Конечно нет.       Тем временем шорохи не исчезали. Напротив, их стремительность — вероятно, вызванная раздражением — доносилась до ушей всё более отчётливо. Передвижения перестали быть чем-то отдалённым: кто-то неминуемо приближался к повороту. Пусть и свернул в соседнюю комнату... кажется, там находится нечто вроде бывшей перевязочной. Трудно воспроизводить увиденное мельком месяц назад.       Так же трудно, как и держать себя в руках. Сердцебиение ускорилось до выхода из всех допустимых норм; Осаму физически чувствует, как оно перекачивает кровь. Неприятное чувство, расползающееся от грудной клетки куда-то в руки. Поднимаясь оттуда — быстрым прогоном по всему телу.       Рядом летает пыль, что, вероятно, не так давно решила перелететь из входа в комнату и осесть только сейчас. Осаму собирается ударить себя по лицу, лишь бы не чихнуть, не привлечь внимание.       Вероятно, из-за такого явного ощущения циркуляции крови голова раскалывается от боли. Преимущественно с правой стороны, немного выше виска. Голову будто пронзает изнутри пульсирующим давлением. Будет предсказуемо, если правое ухо пробьёт непрерывный писк. Такое уже было.       Пальцы сильнее вжимаются в чужое плечо. Осаму секундно ловит воздух ртом и прислоняет затылок к стене. Прикрывает глаза. В его мыслях не ожидается внезапного инфаркта — боль ведь накатывает с правой стороны.       Шаги однозначно становились ближе; кто-то покинул комнату и фыркнул, на мгновение останавливаясь. Похоже, пыль здесь раздражает все слизистые без исключения.       iPhone в руке издаёт нечто схожее с трехслойной мелодией, затихающей на последней ноте. Батарее разряжена. Осталось десять процентов. Типа, примите к сведенью.       В миг затихает абсолютно всё. Уведомление громко разрезало узкое пространство, звук дважды отрезонировал от стен и быстро был пойман эхом. Теперь ничего. Тишина. Ни одна живая душа не двигается.       Экран загорелся от оповещения. Осветил лица, дал шанс на короткий обмен взглядами. Осаму напрочь забыл, что нужно сделать, чтобы продолжить дышать.       Дачный дом. Площадь заднего двора всегда казалась огромной. Натянутое на веревки белое полотно. Позади проектор, транслирующий фильм на самодельный экран. У него было ограничение по рейтингу; это точно был боевик. И то, с каким звуком был заряжен пистолет в нём...       Переносит обратно в реальность. Кажется, механизм нужно с силой потянуть на себя, чтобы заполнить помещение этим щелчком.       В одной с ними комнате, где парни решили поиграть в прятки, раздался шум, не требующий особых навыков в логике. Громоздкая табличка, оказавшаяся на полу, подвинулась в сторону или была повторно перевёрнута. Призраки, впрочем, не умеют пугать так, как живой человек с заряженным пистолетом. Уверенные шаги улавливаются вроде как за ничтожное расстояние от входа.       Двери нет. И если их расстреляют возле стен, это была вина Дазая. Именно его изведут на перепутье за бестолковый выбор. Если, конечно, они не смогут убежать или как-либо обернуть ситуацию.       Душевные стенания прервал громкий собачий лай. Как раскат грома. Неожиданно. Оглушительно. Непрерывно. С рвением угрозы, что так однозначно подчёркивает прорывающееся рычание.       Кто-то громко выругался в ту же секунду.       Допущение стало внятно обрисованным: это был Оливер. Судя по шарканью, он пытался пройти в душевую. И уже известно, что мешало ему сделать это.       — З... З-закрой свою пасть, тупая сука! Иначе я... я...       Иначе он что? Осаму мысленно перебирал в голове звук выстрела. В этот раз без чётких воспоминаний, где он мог слышать подобное. Должно быть, у всех так или иначе заложено это в сознании.       Механизм снова брякнул. Будто какая-то мелкая железная деталь секундно ударилась о другую, более крупную железную деталь. Но выстрела не было.       Поднятый лай закладывал уши, привыкшие к тишине. Настроенные на слежку за чужими передвижениями локаторы просили сбросить пару децибел. Правда, это нисколько не в силах Дазая.       Сам он отвлекается, пытаясь осознать, насколько близко прильнул к Чуе. Не та ситуация, в которой подобные мысли имеют хотя бы минимальное разрешение на стыдливые эмоции. Осаму едва вдыхает, медленно, прерывисто выдыхая, будто это вроде как сделает его дыхание неслышным. И краем уха ловит слово «щенки».       Щенки? Стоило слушать Оливера внимательнее. Вариаций услышанного несколько. Даже если их и необходимо перебрать, на это банально не хватает собранности.       В любом случае Оливер угрожает — собаке? — вернуться и, судя по отдаляющимся шагам, направляется к лестнице. На втором этаже Чуя и Осаму не были вообще никогда. И пока Оливер будет пытаться найти их там... Это шанс на побег? В лес. Пусть в открытое пространство, где даже при удачном стечении обстоятельств пуля может догнать.       Здесь же у них нет вариантов вообще. Осаму шуршит песком под подошвой, пока отстраняется. Снова стало достаточно тихо, чтобы расслышать любые слабые скрежетания. Осаму нажал на кнопку, светом от экрана освещая лица, чтобы ненароком не столкнуться лбами вместо запланированного, и склонился к уху.       В горле пересохло, нужные слова отказывались находиться. Благо, нечто относительно внятное, отражающее суть предложения, получилось выдать, пусть и едва подрагивающими губами.       Снова шум в комнате. Табличка. Осаму так и не узнал, что на ней написано на самом деле. Та внезапная проверка от Накахары месяц назад не имела под собой важности букв. Этот парень только выражал свою обиду и нарывался на ответное раздражение. Впрочем, сейчас это уже неважно.       Слабый свет освещает лицо Накахары. Взгляд в стороне реакцией на шум, после — на Дазая. Но эмоции или мысли прочитать не получается. Чуя не стремится выполнять услышанное и в этот раз: вместо того, чтобы стрелой метнуться к выходу из старого огромного пыльного здания, где их вполне могут.... Нет, он стоит на месте. Все те ничтожные секунды, что ощущаются по меньшей мере часом. Не в их ситуации мешкать. Вот бестолочь!       Комнату вновь разорвал яростный лай, также резкий, быстрый скрежет когтей, будто животное дрифтовало полным разворотом. Это заставило понять, что собака настоящая, а не — мало ли — призрак, запомнивший последовательность для предупреждения, словно запись на диктофоне.       — Чёрт тебя дери, мне что, действительно нельзя только в эту комнату?!       В какой момент он вернулся? Уходил ли вообще? Осаму против воли шире раскрыл глаза — он был уверен, что Оливер бродит по второму этажу.       — Заткнись! — рявкнул Оливер.       Собака в тон громче рявкнула в ответ. И продолжила осыпать его непрекращающимся градом лая.       — Ты в курсе, что ты тупая, громкая ощенившаяся сука?! — он шагнул ближе, больше не опасался быть услышанным. Во всяком случае, если не настолько туп, чтобы решить, будто разговор с собакой оставил его незаметным.       Точно. Если он предположил, что собака охраняет своё потомство, оставленное здесь... Было, наверное, в нём что-то человеческое.       — Просто захлопни свою пасть! — он отчаянно взвыл. Песок под ногами неизменно выдавал неуверенные передвижения, пусть их было не так просто трактовать за поднятым лаем.       Поднятым. Яростным. Лаем. Осаму осознал себя за тем, как снова вжимается в чужое плечо. Сколько угроз в этой комнате? Почему они сами не наткнулись на собаку? Почему она — собака? — позволила им устраивать гонки и скрываться здесь, когда Оливер только собирался войти? Инстинктивно животное должно было вгрызться в хотя бы одну из быстро движущихся ног. Карт-бланш на пользование старым зданием? На каком основании, если уж собака возомнила себя хозяйкой — хозяином? — этой больницы?       Выстрел. Осаму дрогнул всем телом. Секундный непонятный треск. И тишина. Тишина, в которой Осаму слышит своё сердцебиение. Или не своё? Не так важно.       Появилось желание закатить глаза. Как если бы они начали закатываться самовольно, и этому просто не хотелось мешать. Но глаза не закатывались. Не моргали. Не двигались зрачки. Не происходило ничего. От слова ничего. Ладонь сжалась до тупой боли в предплечье.       Чуя медленно склонил голову — Осаму понял это по выдоху, горячим воздухом скользнувшем по его руке. По траектории порыва.       — Чёрт!.. Чёрт-чёрт-чёрт...       Дальше что-то бессвязное. Осаму не слышит, не распознаёт, какую словесную кашу задвигает человек с пистолетом. Если это извинения, пусть затолкает их в свою задницу.       Нет, это всё произошло вспышкой, в одну секунду. Оглушительный свист вырвавшейся пули, — звук неопределённого происхождения, — ругань, — быстрые удаляющиеся шаги. Ещё раз?       Бестолковая, не имеющая веса каша утихала, но не потому, что говоривший медленно замолкал. Выстрел, — треск, — ругань, — побег, — скрип входной двери. Тишина. До того бессильная и давящая, что двинуться с места по-прежнему непозволительно.       Мышцы ноют. На плече Накахары останутся отчётливые следы... ногтей? Как давно Осаму так неудачно изменил положение ладони?       — Эй?..       Вот теперь это точно собачий призрак, вдруг решивший говорить человеческим голосом! Осаму прижал ладони к лицу. Телефон в одной из них неприятно упёрся в щёку. Осаму мотнул головой и, кажется, всё же повторил «нет» словами. Шёпотом. Как-то настолько тихо, что сам сомневается, сказал или нет.       — Тише, — ладонь легла между лопаток и ненавязчиво притягивает ближе.       У призрака собаки голос Накахары Чуи. А ещё руки Накахары Чуи, сжимающие в объятиях. И оболочка Накахары Чуи. И вообще, это не призрак, а Накахара Чуя. Пора взять себя в руки. С некоторыми вещами просто нужно смириться, даже если пару секунд назад был пойман на уверенной дорожке к сумасшествию.       Телефон выскользнул. Пришлось немного отвести ладонь в сторону, чтобы позволить забрать его. Луч света появился с краю, но так непривычно ослепил, что Осаму смежил веки и на секунду прижал ладони плотнее к лицу.       — Нам нужно уйти или стоит подождать ещё немного?       — Да, — Осаму быстро выбрался из объятий, которые какое-то время держались за это слово лишь одной протянутой рукой.       — Что да? — лицо Накахары было серьёзным, без тени каких-либо других эмоций. Правда, стало поистине ярко из-за фонаря, потому Осаму смотрел на него лишь добрую секунду. На услышанный вопрос только мотнул головой.       Чуя тяжело выдохнул и легонько подтолкнул к выходу. Он не выйдет, пока не выйдет Осаму.       Благо Осаму вышел. Шаркающие медленные шаги разнеслись и без того внушительным эхом. Больше ему почему-то не приходилось переживать о громкости.       Однажды он остался дома один на целую неделю. Продолжал работать, учиться, уставать. И ненарочно вышло, что после душа уснул. Проспал часов двенадцать, не меньше. Волосы тогда свалялись на затылке в упрямый ком, который, казалось, невозможно будет распутать. Примерно такой же трудный свалявшийся ком находился сейчас в его мыслях. Как перекати поле. Тупая пустота и этот ком, который стоило бы обдумать, не будь он таким... Просто снуёт из угла в угол. Пойманные мысли кажутся обрывками.       Чуя, возможно, собирался сдержать в себе этот звук. Однако Осаму отчётливо услышал перекрытое дыхание; мгновенно сравнил его с тем, что издают на аттракционах при первом толчке, когда осознают, во что ввязались. Как бы он того не хотел, взгляд придётся отвести от стены и направить его в сторону, которую освещает фонарь. Это, допустим, то, к чему никогда не будешь готов в должной степени.       — Эй, малыш?..       Чуя там, с краю, просто нахуй сошёл с ума. Основательно и окончательно. Тяжело выдохнув, Осаму перевёл взгляд. И широко раскрыл глаза.       Пёс лежал на полу, но не замертво, а на пузе, поджав под себя лапы. Его уши были прижаты. Смотрел неизменно в сторону выхода из комнаты.       Осаму почувствовал, что в этот раз глаза действительно собираются закатываться, и он скоро лишится сознания. К горлу подступила тошнота, но вместе с тем в нос забрался какой-то знакомый запах. То есть нет, не знакомый. В этом и проблема.       В старом, пыльном помещении с собакой не воняло. Даже собакой. Это было что-то давно забытое. Как когда во время работы на складе пришёл начальник, излишне облившись одеколоном. Отец вряд ли пользовался именно таким же, но абсолютно точно также борщил с распылением, из-за чего Осаму просто смоделировал это в голове. И почувствовал по всему телу разряд, заставивший застыть без движения и отчаянно вдыхать... что это было?       То же самое, что и сейчас. Оттенок воспоминаний. Секундное возвращение в прошлое. Но на каком основании?..       — Я думал... Он убил... его.       — Я тоже, — тихо отозвался Чуя.       Пёс поднялся и повернул голову к Дазаю. В этот момент стало хуже. Осаму почувствовал, будто его окунули в бочку, до отказа залитую водой, потому она проливалась по бокам при его погружении. Странное чувство. Он сделал шаг вперёд, но пёс быстро выбежал в коридор.       — Постой!.. — Чуя двинулся за ним.       Ему, очевидно, легче давалось переживать подобные ситуации. А вот Осаму остался на месте. Не сделал ничего, чтобы попытаться догнать пса.       Впрочем, та же попытка не удалась и для Накахары. Он быстро вернулся. Скользнул фонарём по Дазаю.       — Почему «его»?       — Что? — Осаму не отвёл взгляд от места, в котором они встретились глазами с животным. Лишь слегка приподнял брови.       — Сейчас я могу с тобой согласиться. Но тогда он лежал, не было ясно. Тем более речь шла о щенках...       Осаму приложил усилия, чтобы оторвать глаза от пола и перевести их на Чую.       — Я не знаю.       Чуя вопросительно приподнял брови и скосил взгляд в бок. Было видно, что ответом он озадачен. Пусть ничего и не стал уточнять.       — Не знаю, стоит ли нам подождать ещё немного, — Осаму откашлялся и помотал головой, пытаясь стряхнуть накатившие эмоции. Думать нужно трезво. Пусть и насильно возвращать себе это мнимое чувство самоконтроля. — Сколько процентов?       — Восемь, — выдохнул Чуя и отдал телефон.       Похоже, теперь из этого места им положено бежать.

༒

      «Ты ведёшь. Без вариантов», — Чуя бросил короткий взгляд на Дазая. Время от времени им приходилось останавливаться: убедиться, что за ними никто не следует. Осаму шёл поразительно уверенно. Они оба двигались по лесной чаще стремительно. На то, конечно же, были весомые причины.       Чуя держал лицо, несмотря на всё произошедшее. Вероятно, Осаму считает, будто ему легко удаётся это. Вроде с момента, когда он рассказал... показал принадлежность к преступной группировке. Ему не пришлось ничего говорить словами, благо он толковал не с ребёнком, а со взрослым парнем, внимательным к деталям и быстро складывающим информацию в один пазл.       Само собой, Осаму разозлился. В глубине души Чуя был рад, что Осаму перестал походить на безразличного ко всему робота. Даже когда тот хватал его за грудки и бросался с кулаками. Чуя лишь, как провинившийся котёнок, зажмурился и правда ожидал некоторой взбучки. Это было бы справедливо. На месте Дазая Чуя бы, несомненно, себя избил.       Остаётся загадкой, почему Осаму внезапно вновь вернулся к состоянию покоя, холодного, расчётливого взгляда и ровного тона, которым задавал вопросы. Впрочем, момент, когда его перещёлкнуло...       Не обязательно было так сближаться и заглядывать в глаза той проницательностью, будто способен одним взглядом вывернуть душу. При желании. Коего, конечно, не нашлось, но, чёрт возьми... Чуя, возможно, хотел бы как-нибудь оказаться в подобной ситуации, чтобы провернуть нечто схожее, потому что это выглядело достаточно... Если бы Чуя сам сделал так с кем-нибудь! Если бы только представить себя на месте Дазая в тот момент. Если бы он был немного на него похож. То есть...       Чуя кулаком ударил себя бедру. Ногу схватило судорогой ещё несколько метров назад, мышцы неприятно тянуло, возможно, с момента неудачного поворота ещё в здании больницы. Тогда не было необходимым обращать на это внимание. Сейчас? Не так давно телефон прозвенел уведомлением о пяти процентах заряда. У них нет права задерживаться. Потому либо Чуя проявляет сдержанность и стойкость, либо падает на колени в лесу от бессилья, закрывает лицо руками и хнычет. А уж Чуя скорее пустит себе пулю в лоб, чем выберет второй вариант.       Кстати о пулях... В некотором смысле Чуя действительно может сделать это. Как только из кармана выпадет вся гордость. Как только это станет единственным, на что хватит смелости.       Как хватило у промахнувшегося. Чуя уловил едва слышный рикошет после выстрела. Пуля попала в стену, но не слишком глубоко, чтобы затем упасть на пол. Вероятно, на стыке между проложенными плитками. Или сыграло роль расстояние, рассчитанное наверняка не слишком грамотно. В любом случае, неожиданную — к слову, так и не состоявшуюся — встречу придётся обсудить позже. И если снова вернуться к высоко задранному носу...       «Твой рюкзак всё равно пищал на выходе со станции»       «Ясен хрен, там ведь замки да заклёпки!»       «Да, точно... Извиняй, приятель. Попутал»       «Да-да, ты что-то попутал! Например, забыл задать один вопрос... Почему в таком случае не пищал твой?»       Как он вышел из той ситуации? Чуя точно помнил, как участился пульс и как по каждой из вен на руке прошёлся электрический разряд. Он чертовски нервничал. И в этом нет ничего удивительного: он находился на грани от слишком раннего разоблачения.       А потому и прятаться от... Оливера? казалось постыдным. Однако Чуя просто не имеет права подвергать опасности Дазая. Почему? Да потому. Он сам решил, что не имеет на это права и сам же в это искренне поверил; искреннее, чем в Санту в пятилетнем возрасте.       Где-то там же он решил, что и жаловаться Дазаю не станет. Ни на что. Капитально ни на что, даже если из вены профонтанирует кровь. Он только прижмёт повреждение и скажет, что это, вероятно, укус местного насекомого. И сейчас Чуя не старается признать самому себе, что подобную непробиваемость Осаму демонстрировал по ходу их поездки на ферму. И слегка спустился только в здании заброшенной больницы... какой замкнутый круг.       Чуя снова ударил себя по бедру. Секундно задержался, выгибая стопу, чтобы унять это болезненно-сковывающее ощущение. Не помогло. Чуя зажмурился и позволил себе немного отстать. Подобное чувство всегда неприятно, но сейчас, честное слово, эта судорога адски невыносимая! Никакой передышки не было — Чуя упрямо шёл вперёд, стараясь игнорировать тупую и одновременно тянущую, резкую и в тоже время ноющую боль. Неизвестно, поможет ли этот удар по колену. Или этот, по икрам. Или нога вся останется в синяках, но ничего не изменится!       Зашуршал гравий. На пути встречались камни, но отнюдь не подобной цельной дорожкой. Чуя поднял голову и поймал освещённый силуэт, развернувшийся к нему. Да! Мучительный и опасный — очень опасный — путь позади. Пусть и радоваться прям слишком рано... они добрались до контрольной точки.       Чуя против воли слабо улыбнулся и двинулся ближе к Дазаю, напрягая свою память. Что там было написано на том письме?.. Биллет-холл? Дыра дырой, охотно верится.       Поравнявшись, Чуя всё-таки не смог сдержать себя в руках. Вцепился в чужое плечо, прошипел и прислонился лбом к своей руке.       — Чёрт... Можешь оторвать мне ногу?       — Прямо сейчас?       — Нет, — Чуя выпрямился и с усилием усмехнулся. — Через пару минут.       — Идёт.       — Приятно иметь с вами... — он снова хлопнул по бедру, — дело.       — Не сомневаюсь, не каждый возьмётся за подобное предложение. Что стряслось?       — Нихрена. Целое нихрена, но именно в этом и проблема!       — Замотать тебя, может, твоим бинтом обратно?       — И подтереть сопли, а как же.       Он снова попытался усмехнуться, но безвольно фыркнул. Выпрямился ещё более очевидно, оставил одну ногу на носке, неприлично, к слову, загибая нос кроссовки. Перестал вжиматься, но руку полностью не убрал: по-приятельски оставил на плече. Осаму увёл луч света в сторону.       Дорогой назвать это было сложно — тропинка состояла исключительно из гравия, что то и дело рассыпался у края, расползаясь некоторой частью камешков в стороны. Вдоль стояли четыре столба с фонарями. Горели два из них. Кажется, лес не успел закончится окончательно; в свежем воздухе быстро узнавались ноты древесного духа вместе с листьями и будто недавно вскопанной землёй. Какие-то насекомые издавали звуки, отчётливо схожие со стрекотанием.       Опустившаяся тьма накрывала небольшие домики, неровно вставшие в ряд. Крыши некоторых из них, кажется, были сделаны из соломы, и, говоря честно, это накатывало ужас. Осознание, что в таких ветхих домах действительно кто-то живёт, упрямо не укладывалось в голове Накахары. Впрочем, не ему же самому жить в одном из таких?       Отдалённо послышалось мычание. Короткое, если брать в сравнение коров на ферме, которые разражались недовольным мычанием, завидев Чую с ведром. «Ох, пора мыться жёлтой губкой!» — «Нет-нет-нет-нет-нет-нет!».       Глубокий вдох. Чувство страха и загнанности постепенно испарялось. Секундно показалось, что Чуя уловил запах только что надоенного молока и того железного бидона, в который оно попало. Свежих листьев. Поразительно, но пропала ассоциация с ощущениями в лесу, будто тот только норовил задушить ветками и не спрашивал, заставляя остаться здесь подольше. Насовсем.       Напротив. Здесь живут люди. Здесь есть люди, которые и не живут. Те неприметные чучела на лад сидящего человека, что сидят возле домов несколько подальше. О, должно быть, Осаму не видит их. Потому что не носит очки.       Внезапно стало легко. По-детски глупая мысль закралась в голову. Пожалуй, Чуя чувствует, как хотел бы выкрасть что-нибудь из местного магазина, быть замеченным и побежать по этой неуклюжей дороге, шурша гравием. Слушать лай перепуганных собак, что мигом вступились за свою территорию, так до конца и не сообразив, кто там мчится совсем рядом. И недовольный говор охранника. Наверняка местные жители используют свой диалект. Это было бы достаточно интересно. А лёгкие бы снова жгло чистым воздухом. Свежесть. Свобода.       Давит на лёгкие, сжимая их. Чуя снова хочет испортить воздух, прикурив сигарету. И, вероятно, здесь это сделать безопаснее, чем в лесу. Так что да, так тому и быть. Чуя собирается травить ядом предельно чистый воздух. И себя. Заодно.       Когда там Оливер уезжал настучать на Чую по своим делам? Нужно было попросить его подкинуть ещё пару блоков сигарет. О, и в идеале не охотиться за ними. Ну, тут уж извиняй, если чего лишнего запросили.       Чуя отметил вздымающуюся грудь Дазая. Он часто дышал, явно стремясь перевести дух. Чуя несколько нахмурился, прежде чем осознать за собой то же самое. Вроде до бега — повторного — не доходило, но поистине быстрый шаг заставил устать достаточно схоже. А заметить это удалось только сейчас, после мнимого чувства спокойствия. Надо же.       — Терпеть не могу этот запах.       — Прости, какой?       Осаму недовольно вздохнул. Повернул голову, на весомые секунды цепляя взгляд, и молча кивнул на сигарету в руке.       — О?.. Ты не говорил об этом раньше... Не то чтобы я первый раз курил при тебе.       — Иногда из двух зол принято выбирать меньшее. Даже если оно на самом-то деле большее. Сечёшь?       — Не особо... — растерянно признался Чуя.       — Тогда и не забивай голову. Я всё равно не смогу это объяснить. Ну, какой дальнейший план?       Чуя выдохнул слегка наверх, приподнимая подбородок. Задумчивый взгляд пометался по пространству, вскоре цепляясь за верхушку одного из включённых фонарей. Лампочка секундно моргнула. Чуя озадаченно цыкнул.       — Я не должен был выбрасывать сим-карту...       — Ну нет, нихера подобного!       Чуе пришлось скосить взгляд на Дазая и вопросительно дёрнуть бровями.       — Нет-нет, я имею в виду, — Осаму поднял руки, на мгновение засветив Чуе глаза. — Ни за что. Я бы не сел в тачку, полную бандитов, чтобы удрать отсюда. О, а если принять к сведенью, что один из бандитов водил меня за нос и делил со мной комнату...       — Какой шебутной... Мы буквально чудом вырвались живыми из тупикового положения, в котором нас могли грохнуть.       — Спасибо за напоминание! — Осаму слегка подался вперёд, имитируя нечто вроде поклона.       — Да чтоб тебя... У меня всё равно в итоге нет ни одного номера.       — А я всё равно не прощу тебе такую подлость.       — Буду иметь в виду. Стрясёшь с меня выпивку и отпиздишь за гаражами, как только выберемся отсюда.       Осаму тяжело выдохнул, однако за этим Чуя однозначно услышал сдавленный стон. Ему Чуя наверняка кажется невыносимым. Хотя, по правде, стоит спорить о том, кто более невыносим. Было бы на споры время. То драгоценное, что стремительно утекает сквозь пальцы. Осаму подушечками вдавил глаза через прикрытые веки. Произвольно или нет, но фонарь во второй руке дёрнулся световым припадком.       — И я вообще-то говорил, когда выбрасывал сим-карту, что собираюсь уйти—       — Мне плевать.       Чуя перестал изучать гравий, резко поднял взгляд. В какой момент Осаму так отдалился?       — Мне. Плевать. Что ты там собирался, что ты там думал, чем бы ты хотел заняться и чем заниматься перестать. Просто вытащи нас отсюда без своих сопливых оправданий!       — Ничего, что чёртова идея явиться сюда принадлежала тебе?!       — О, вот как! Знаешь что?! Клянусь Богом, если бы со мной поехал кто угодно, но не ты, всё было бы иначе!       — А я и не напрашивался! Ты бегал за мной типа «о, зачем ты отвёз меня в больницу, ля-ля-ля, ты должен поехать со мной, потому что ля-ля-ля, я ведь ля-ля-ля из-за тебя—!       — Видишь, смысл не меняется! Ты во всём виноват! Ты — какая-то, не знаю, ходячая катастрофа, не в том месте, не в то время!       — О, отлично, стоило оставить тебя на грёбаной траве одного... или нет, попросить собаку, что напугала тебя до отключки, отгрызть тебе, блять, лицо!       — Меня не пугала никакая собака, ты, недоумок, память не позволяет задерживать информацию дольше, чем на три секунды?!       — Точно-точно! Ты ведь малолетний работяга со стальными рабочими руками и яйцами, но совершенно без башки, потому что мозга, который напоминал бы о еде и воде, тупо нет в пустой коробке!       — Что сказал?! — Осаму сделал шаг вперёд. Чуя не думал ни секунды, прежде чем в тон податься навстречу:       — Что слышал!       — Ладно-ладно, всё, — Осаму выставил ладонь и попятился. Едва заметно кивнул, пряча взгляд: — Услышал.       Шуршание гравия под подошвой разрезало пространство слишком громко. Кажется, Осаму перестал поднимать ноги и плавно отъехал назад, словно на коньках. Чуя перебросился парой фраз. С самим собой. Мысленно. Потупил взгляд. Непроизвольно фыркнул, провёл языком по зубам и всё же негромко признал:       — Мы оба на взводе после произошедшего.       Осаму приподнял брови, смотря на Чую, но промолчал. Увёл фонарь в сторону, пробегая взглядом по местности.       Беглая мысль глупая ещё на стадии зарождения, но Чуя всё же озвучил:       — Позвоним в полицию?       Ответом Осаму громко рассмеялся.       — Что скажем им, чувак? Что мы по собственной воли приехали на ферму из большого города, жили там месяц, а потом оказалось, что владельцы втихую таскают людей в подвал?! А потом один из них гнался за нами по заброшенной больнице со стволом, а от смерти нас спас пёс?! Ты сам бы, блять, поверил в эту чепуху, если бы не был на нашем месте?       — Нет, я имел в виду... — Чуя украдкой обернулся через плечо и убавил тон. — Тачку у них угнать. Вызвать и отвлечь. И уехать отсюда на их служебной—       — Твою бандитскую жилу и в хвост и в гриву! Ни за что! Слышишь, ни-за-что!       — У тебя, я смотрю, есть варианты получше?!       — Дай мне время.       — Конечно, у нас же дохуя времени!       Осаму приложил пальцы свободной руки к виску и прикрыл глаза. Однако быстро отвлёкся на скрип. Чуя метнул взгляд в сторону звука. Когда они успели так близко подойти к этому дому?..       Из калитки выплыл пожилой мужчина. Он зажимал сигарету зубами — или всё же губами... не важно — и после неторопливо подцепил её двумя пальцами.       — Мальчишки, хватит матюгаться, — заспанным негромким тоном сказал он. Припоминая недавний спор, даже стало немного совестно. — Время видали?       — Извините, — брякнул Осаму, словно говорящая игрушка, на которую наступили по случайности. Он лишь на полтора шага приблизился к дому, продолжая: — Вы не знаете, как бы нам... ну...       — Свалить отсюда, — подсказал Чуя, глядя на левую руку незнакомца, который оставил её поверх открытой калитки. На пальце блестит кольцо. В таком возрасте и до сих пор в браке? Должно быть, совсем непросто найти человека, что сопровождал бы всю жизнь. Бок о бок. Дети, внуки, старость... в кругу созданной семьи. Должно быть, не всем везёт с этим вымеренным до точности сценарием. О чём ты думаешь?! Что он сказал?!       — ...потому дождитесь утра, там и поподробнее разъяснят и помочь чем смогут.       — Это во сколько? — участливо спросил Осаму.       Благо, хотя бы он вёл полезный диалог, а не закручивал свои мысли ненужными рассуждениями. О семье, детях, старости. Накахара Чуя точно распрощался с рассудком. Пусть вспомнит своё место работы и больше не заикается даже мысленно.       — Это к шести утра. С шести верняком там будет. А уж пустит или нет, эт как вы ей понравитесь.       — Спасибо!       — Благослови вас Бог, — мужчина зашёл обратно, прикрывая за собой по ходу калитку, но продолжил бурчать под нос: — Мальчишек, которые матюгаются под моими окнами. Спорят, ругаются. И всё по ночам, по ночам!       Чуя допускает, что тирада в их сторону не закончилась после того, как закрылась дверь. Предполагает, что она не закончится, наверное, до завтрашнего дня... Он не сразу осознал себя за слабой улыбкой на искреннее ворчание.       Но пришлось отвлечься: Осаму не собирался больше задерживаться здесь. Чуя бросился за ним; гравий ожидаемо зашуршал под ногами.       — Куда мы идём?       — На почту, глухая ты бочка!       — Выключи эту мелодию, нам всё ещё придётся держаться вместе.       — Сейчас у нас не будет вообще никаких мелодий: у твоего телефона три процента. Насчёт того, что мы оба слушали одного человека и идём в одну сторону... в какой момент ты успел так отупеть, чтобы переспрашивать то, что услышал пару секунд назад?       — Я просто удостоверился.       Осаму, беззвучно кривляясь, передразнил его. Чуя подавился воздухом и как-то непроизвольно слабо ударил Дазая по плечу. На лице расползлась улыбка. Осаму поднял голову и усмехнулся. Наверное, иногда он всё же выглядит не слишком снисходительно. За внезапной мыслью Чуя позволил ему немного оторваться и проводил взглядом.       «Ты ведёшь, приятель. Я всё прослушал».

༒

      Дожидаться назначенного времени было сложно. Нельзя утверждать, что они теперь находились в безопасности, учитывая произошедшее ранее. Если Оливера, — если это был он, — напугал собственный палец, нажавший на курок, — к слову, пуля была потрачена в никуда, — и ситуация заставила его сбежать, то это ещё не отменяет вероятности его возвращения. Переживания вполне имеют место быть.       И Чуя без сомнений винит себя. Осаму ненарочно признался, что склоняется к тому же мнению. Чуя его услышал. И не расслаблялся ни на секунду.       Даже когда они по едва освещённым дорогам вырулили к круглосуточному магазину. Дешёвое оборудование, скромная обстановка, очевидная старость используемого для мебели дерева. Сэндвичи в полиэтиленовых плёнках. Им вот сейчас явно не до того, чтобы привередничать. Пусть Осаму и пропустил смешок вслед неодобрительному взгляду, которым окинул Чую. Чуе пришлось приложить усилия, чтобы проигнорировать это.       Ещё некоторые продукты, вода. Уже возле кассы Осаму подцепил пакетики растворимого кофе. Серьёзно, он выглядел так, будто собирался собрать две отдельные кучи для двух отдельных чеков. Чуя пытался незаметно подгребать всё, что он таскает в одну. И слегка лёг на стойку, чтобы дотянуться до небольших пакетиков собачьей еды.       Сбросив пойманное туда же, в общую кучу, Чуя повернул голову и перехватил взгляд Дазая. Кажется, тот выглядел слегка потрясённым. Точнее, в его глазах что-то мелькнуло, вроде секундного свечения, как гиперболизируют остроту взгляда в мультфильмах. Во всяком случае, на отдельной оплате он больше не настаивал.       На сигареты не потребовали предъявить документы. Это не хорошо, не плохо. Чуя был готов к любому раскладу.       На улице было холодно. Если сидеть без движения, подпирая спиной заднюю стену здания почты. Или же охраняя битком забитые рюкзаки. Как ему больше нравится оправдывать своё нерушимое положение.       Чуя умеет отжиматься на кулаках, низко склоняясь к земле; до того, чтобы травинка смогла пробраться в ноздрю. А ещё вскакивать на ноги из принятой позиции и болтать руками по бокам. Всё это он благополучно демонстрировал Дазаю, у которого наблюдение было единственным развлечением. Он не собирался подниматься с земли. А взгляд следил, пожалуй, достаточно безразлично, чтобы на лице отражалась безысходность.       Вскоре Осаму начал клевать носом. В такое время они должны были спать, а упущенное за постоянными побегами спешило напоминать об усталости. Так что не было в его состоянии ничего удивительного.       Чуя бросил подтягиваться одной рукой на какой-то балке. Громко спрыгнул, подобрался ближе и предложил Дазаю пожевать один из пакетиков растворимого кофе. После услышанного Осаму завис на пару секунд, смотря в одну точку. Затем поднял взгляд, посверлил Чую ещё какое-то время и широко улыбнулся. Слегка склонил голову, всё же недолго, тихо посмеиваясь. Чуя улыбнулся на реакцию машинально. Но вообще-то в предложении он был серьёзен...       Когда дверь почтового отделения открылась, Чуя оставил ладонь на стене и выглянул из-за угла. Осаму заметно оживился, но не поднялся. Взглядами они договорились подождать ещё немного, а не врываться сразу после открытия. Ещё раз? Да, взглядами. Они ничего не говорили, лишь столкнулись глазами и корчили лица, разговаривая. И без каких-либо сомнений поняли друг друга. Да, договорились.       Когда они вошли, Чуя как-то неуверенно посторонился в бок. Чтобы побегать взглядом в поисках розетки. Она ведь должна здесь быть? Раскатывать губу было нечего, исходя из воспоминаний об их остановке в этом месте: если уж остановки как таковой нет, то и розеток там, конечно же, не будет. Благо, Чуя додумался до этого сам, не сообразил уточнить у Дазая. Иначе бы тот снова громко смеялся... он чертовски предвзят к Чуе. Удивительно, но до сих пор. Чего стоит тот сэндвич в полиэтилене.       До ушей донёсся бархатный голос. Но не женский. И начало диалога. Любезничала в котором только одна сторона.       — ...такие чудесные кудряшки?       — Спать на бигудях. Вскипячённых.       Ладно, Чуя нашёл розетку в углу, возле одного из коротких прилавков. Вероятно, отделение почты передаёт и посылки с электрическими приборами, которые следует проверить на месте. Однако нагло воспользоваться чужой электроэнергией Чуя не может. К тому же, пока он вытягивал провод из рюкзака, — это было сложно из-за забитости — грубый голос сотрудницы плавно начал походить на дружелюбный тон. Пусть и разговор неизменно звучал пусто.       — А если насос сломается?       — Бывало и такое. Тут важно уточнить, для чего будет использоваться набранная вода, а уж оттуда и ясно, где её раздобыть.       — Стало быть, и рычаг в колодце может сломаться?       — Может, может, чего бы ему не ломаться.       — Эй, извините, — вмешался Чуя.       Он обратил на себя внимание тучной женщины по другую сторону своеобразного окна и Дазая, который ладонью упирался на разделительную полку, наклоняясь ближе.       — Могу я зарядить телефон? — он приподнял провод. Женщина вздохнула и едва заметно закатила глаза, сразу после бросая взгляд на Дазая.       — Он залипает в игрушки по типу котов, которые варят суп, — лучезарно улыбнулся Осаму, заметно убавив тон. — Телефон есть только у него, потому что свой я... Вы когда-нибудь ходили по канату?       — Смеха ради?       — Ну что вы...       Разрешение Чуя получил кивком головы в сторону, которую он уже изучил. В остальном же Осаму на ходу сочинял историю, рассказывающую, как он потерял телефон на высоте. Удивительно. Подсоединив провод, Чуя развернулся и искренне затормозил. Задержал взгляд. Осаму ловко и быстро вёл разговор.       Тот же Осаму, который опускал голову и быстрее перебирал ногами, чтобы остаться незамеченным, и не приведи его перекинуться с кем-то парой фраз. Хорошо, Чуя, возможно, считал, что это не «с ним никто не общается», а «он не хочет ни с кем общаться». Парень, который снуёт туда-сюда сам по себе, и никто ему не нужен. Сейчас же его язык подвешен. Настолько же высоко, как тот выдуманный канат, по которому Осаму крался, прежде чем подарить своё устройство непроглядной низине.       За рассуждениями Чуя добрался до телефона. Большая литая стойка с низкой перегородкой наверху. Её нужно было обойти, чтобы обнаружить стационарный телефон на небольшой подставке, что сравнима с полкой, выделенной исключительно для устройства и кучи проводов, принадлежащих ему. Телефон оказался достаточно древним, чтобы необходимым осталось просовывать пальцы в круги, набирая номер.       Чуя залип в перегородку. Мысленно начал подбирать слова.       Его отвлекло долгое нажатие на кнопку сброса, что находится на месте поднятой сейчас трубки. Чуя едва поймал чужой взгляд, как Осаму прильнул к уху:       — Что ты собираешься делать?       — Ну уж точно не беседовать о воде и цветочках.       Осаму отпустил кнопку; раздался громкий резкий щелчок механизма. Он с укором смотрел в глаза, однако взгляд Чуя выдержал и не бросился в оправдания. Кажется, этот парень просил подгребать оправдания под себя ещё до того, как они станут озвученными.       — Позвоню в полицию.       Осаму скривился, будто Чуя сказал о планах поймать лягушку и слопать её без какой-либо обработки. Даже без умерщвления.       — Пусть вывезут нас отсюда, — продолжил Чуя. — Я смотрю, у тебя разыгралась фантазия, и в таком случае для тебя не будет проблемой придумать что-нибудь...       — Должно быть, ты засунул свою голову в задницу, когда старик говорил, что дороги перекрыты из-за аварии на станции.       — А?       Осаму разочарованно поджал губы и помотал головой:       — Ты безнадёжен.       — Но как нам тогда—?       — Я пытаюсь думать об этом не меньше тебя!       — Тебе вообще не нужен повод, чтобы покричать на меня?!       — Ну уж нет, я возмущаюсь оправдано! Мы с тобой не расходились ни на секунду, и ты реально считаешь, что меня не будет раздражать твоя тупость, когда мы слушали одного и того же человека?! — Осаму в какой-то момент начал угрожать пальцем, будто отчитывая ребёнка, и сейчас ткнул им ровно в лоб. — Да что с тобой такое?!       Чуя поймал запястье протянутой руки и сжал. Под подушечками не ощущалось бинта. Нерушимый зрительный контакт — единственное, что Чуя осознавал и контролировал.       Допустим, Чуя иногда упускает некоторые вещи, как прослушал тот непростой для восприятия диалект. Но Осаму абсолютно точно необоснованно мнит себя тем, у кого в рукавах запрятаны разрешения на нравоучения. За прошедшее время они спорили уже непростительно много раз. И Чуя знает, знал, что он винит его ещё с самого начала. А уж первый град недовольства... тогда в лесу? Когда... «Ты не мог бы захлопнуться нахуй, мне становится не по себе, но это исключительно из-за тебя».       Или в поезде когда... «Знаешь, я скорее предпочёл бы пырнуть тебя, чем располосовывать себе руку. Какого ты нахрен обо мне мнения? Можешь разворачивать свои лыжи на 180 и пиздовать вниз с этой горки!»       Плевать, как оно там было дословно на самом деле: перед Чуей мелькают лишь моменты, а неточные выражения неизменно отражают суть. Это как яркие вспышки. И вообще-то Чуя считал, что тот порог, когда терпение достигло предела, уже пройден...       Полые железки методично звякнули, создавая подобие мелодии. Дверь открылась.       А уж тем, кого вполне могут преследовать, стоит этого опасаться. Чуя второй рукой коснулся чужого плеча, утягивая за собой вниз. Благо Осаму не препятствовал и так же опустился на корточки, прячась за стойкой.       Чуя перевёл дух. Сердце зашлось в быстром барабанном ритме, виски чуть сжало давлением. Неужели он настолько испугался?       Взгляд упал на чужое запястье. Чуя снова обнаружил за собой сбитое дыхание. Они ведь не дрались и даже не убегали. Максимум телодвижений достигнут быстрой сменой положения и только. Чуя медленно убрал свои пальцы; кожа в тех местах сильно покраснела, что заметно даже при таком слабом освещении. Встревоженно вскинул брови и поднял глаза, снова сталкиваясь с безразличными карими. Будто они не разрывали тот зрительный контакт, только сами оказались немного ниже. Разлепил губы, но не успел ничего сказать; остался слушателем внезапной очередной светской беседы со стороны «окна».       — Доброе утро, молодёжь.       — Я ещё не ложилась! — заверил бодрый, весёлый женский голос. Вслед за ним робкий, тихо ответивший на приветствие. Последний быстро затих, настолько, что Чуя уже усомнился, звучал ли он.       — Да кто ж в тебе сомневался! Лето ведь наступило, некогда спать. И всё же... слишком рано ты одета по жаре... не по погоде.       — Да ну вас! — мелодичный тон сорвался на короткий смех. Удивительно, Чуя решил, что местные жители даже смеются иначе... по-своему.       — Так... я снова не наблюдаю у тебя сумочки... Пойду схожу на склад, принесу твои заказы. Не хочу знать, откуда ты вытянешь свой чек.       — Не хочу вас расстраивать, но вам и вправду не понравится, — послышался шелест бумаги.       Осаму первый вытянулся, чтобы взглянуть поверх стойки. Чуя опустил колено на пол, выпрямляясь так же. Нет, всё верно, с этой стороны «окна» стояло два человека, ему не послышалось.       — Девчонки, — тихо констатировал Осаму.       — Девчонки, — зачем-то повторил Чуя и повернул голову. Точнее сказать, отвернулся. Одна из девушек тянула сложенный лист бумаги из своего бюстгальтера.       Взгляд упал на руку, которую Осаму использовал для опоры на полку. Сам же Осаму, кажется, тоже смутился от увиденного и опустил глаза.       — Прости, — прошептал Чуя. Когда Осаму посмотрел на него, кивнул на запястье, кожа которого осталась в контрастирующих красных пятнах.       Осаму поджал губы, выдохнул:       — Не прощу.       И поднялся, быстро огибая стойку. Вышел к незнакомым девушкам. Чуя задержал взгляд ему вслед и опустил голову так резко, будто шея попросту перестала держать её. Что. Он. Наделал?       — Привет! Меня зовут Дазай, мы тут немного... заблудились.       Девушка с листом оставила чек на разделительной полке и вытянулась навстречу, пальцы в последний момент соскользнули вниз. Её длинные каштановые волосы обрамляли несколько удивлённое выражение лица. Вторую же отличали большие зелёные глаза, которыми она недоверчиво окинула Дазая.       — Прости... вы?       Чуя парой секунд ранее уточнения нашёл слой пыли. Поднялся и принялся счищать грязь со своего колена. Должно быть, последний раз полы здесь мыли перед Рождеством. Что, конечно, просто немыслимо, но оттряхнуть пыль привычной секундой не вышло. Чуя поднял голову, обнаруживая на себе сразу три пары глаз. Бросил негромкое «хей» и вернулся к своему занятию. Приподнятая нога вновь схватилась судорогой, и он едва не потерял равновесие. Впрочем... держать лицо. Что бы ни случилось.       — Алиса, — она протянула ладонь. Прядь каштановых волос скользнула по щеке от легкого поворота головы.       Осаму с улыбкой ответил на рукопожатие. Ему ведь не нужно повторно представляться.       — Какие сильные руки...       Сильные? Какое-то время назад они не годились на то, чтобы держать ложку, потому питаться приходилось через капельницу, а желудок ощущался курагой, — таким же высушенным и лишённым... чего-либо. Но, вообще-то да, перед этим несчастьем эти руки действительно пускались в работу с полной некоторой самоотверженностью. И последние несколько недель, к слову. Так что это мимолётное воспоминание, непрошено протиснувшееся первым в очереди, потеряло свой вес.       — У моей тёти в Японии зовут так кошку, — Чуя вытянул ладонь.       Но Алиса мгновенно убрала свою, поправила выбившуюся прядь, после уже двумя руками лямки майки. Голубая открытая майка и короткие джинсовые шорты точно не самый удачный выбор одежды, как справедливо отметила сотрудница почты. К слову, лямки поистине тонкие, и Чуя не собирался замечать, что, скорее всего, Алиса носит не один бюстгальтер.       Она с лёгкой улыбкой посмотрела на Дазая и едва заметно кивнула в сторону:       — Твой друг бестолковый.       — Да брось, — Осаму коротко рассмеялся и оставил руку на плече «бестолкового друга». — Все иногда несут чушь. Бывает. Не вникай.       Чуя собирался посмотреть на него с некоторой благодарностью, что он встал на его сторону, когда наверняка полностью согласен с услышанным. Но Осаму отвернул его от себя тыльной стороной ладони. Что, впрочем, Чуя такого сказал?!       — Мы... немного совсем вообще не местные, — продолжил Осаму. — Но выбраться обратно что-то... никак не получается, знаешь.       — О, точно! Ближайшие дороги размыло водой в соплю! Я слышала, там валяются трупы крыс. Некоторые из них передавлены автобусами, которые ещё смогли чудом проехать по мокрым остаткам грязи... ну, которые должны называться дорогами. Дорог как таковых нам так никто и не прокладывал...       Воображение быстро нарисовано услышанное. Чуя несколько завис, неконтролируемо шире приоткрывая глаза и губы. Перевёл взгляд в сторону тихого смешка на девушку, не приблизившуюся к ним.       — Авария на водонапорной башне, — пояснила она. — Скачок давления. Канализационные трубы тоже пострадали, прорвались в некоторых местах. Но крысы...       Девушка усмехнулась, её рука машинально дёрнулась ко рту. Алиса закатила глаза.       — Она болтает вырезками из газет, — Алиса подалась ближе к Дазаю. — Хотя у нас есть интернет. Ну это же просто мрак!.. Разве интересно слушать такое скучнейшее объяснение?!       Осаму уступчиво мотнул головой.       — В общем-то, мы в курсе. Поэтому совсем непонятно, как нам вернуться в... как нам... кхм.       — Да, мальчики, — строгим тоном подхватила подруга Алисы. — Кто вы? Откуда? Как попали сюда? Аварию не могут устранить уже пару дней, вы не могли оказаться здесь сегодня без, по вашим словам, возможности вернуться. Это всё подозрительно, в курсе? У Алисы есть пилочка для ногтей, если собираетесь нарываться. Не думаю, что вы хотите знать, где... но есть.       Алиса коснулась груди и покосилась на Чую. Что ж, может, они не хотели бы знать, но знают. Так вышло. Тяжесть с плеча пропала — Осаму поднял обе руки в сдающемся жесте:       — Тише. Мы работали на ферме.       — О! — Алиса оживилась и выпрямилась... повторно. Да будет с её позвоночником всё в порядке с такими резкими движениями... — Которая там?       Палец указал в сторону выхода из здания. Осаму поднял взгляд наверх и чуть прищурился.       — Нет... Если смотреть с нашего местоположения... — он слегка наклонил её запястье, чтобы палец склонялся, скорее, к боковой стене. — Вон там.       Вау. То есть... Да, Осаму, несомненно, отлично разбирается во всей этой... во всём этом. Должно быть, Чуя со своими знаниями указал бы в сторону «окна», из которого за ними уже несколько секунд наблюдает та женщина. Но это всё ещё не повод реагировать таким явным восхищением, будто Осаму сделал тройное сальто назад и продолжил пить латте с невозмутимым лицом.       — ...Оливер говорил про меня?       Наблюдение за профилем в миг рассыпалось. Чуя коротко взглянул в сторону Алисы, после переглядываясь с Дазаем.       — Должен был? — уточнил Осаму.       Алиса вытянула губы в трубочку и намотала на палец прядь волос. Пожала плечами.       — К вам больше нет вопросов, — как-то обречённо сообщила её подруга.       — Слышали? — Алиса повела головой в сторону. — Вопросы у неё остались. Но уже ко мне. Я знаю этот тон. О, конечно знаю, мы дружим с пелёнок!       — Однажды ты включишь голову, малышка.       Алиса только отпустила ей в ответ болтающую ладонь.       — Мне кажется, Оливеру действительно трудно помогать деду после той катастрофы... — продолжила она. — А работников не всегда получается привлечь. Но я знала, знала, что есть те, кто приезжает помогать им! Они остались вдвоём из всей большой семьи... Это грустно. К тому же сама я никогда не рвалась туда, но не потому, что боюсь тяжёлой работы, вовсе нет! Я поеду в лагерь. Я всегда езжу в лагерь. Кстати, автобус приедет завтра! Окольными путями, не знаю, это меня не особо волнует. Это, кажется, последний год, когда меня допускают в «Сайлент-лайн»! А потом, думаю, я могу и переехать к...       Её подруга громко кашлянула, и Алиса замолчала. Должно быть, она бы не сделала этого без замечания. А уж если они подруги «с пелёнок», то кому ещё знать об этом...       Парни переглянулись. Какая семья, о чём она там говорила? Чуя дёрнул бровями — Осаму прикрыл глаза и едва заметно кивнул. Пудра в голове девушки уверенная и плотная. В таком случае Оливер действительно может быть кем угодно... даже не Оливером, раз на то пошло. Это ведь Чуя был пятнадцатилетним, ничего не соображающим в сфере. Алиса говорила что-то ещё. В безостановочном, восторженном... припадке?       — Лагерь? — вкрадчиво переспросил Осаму.       — Ты, кстати, можешь сойти за вожатого! Ну... вы... — угрюмо исправилась Алиса, даже не удостоив Чую взглядом. — Лагерь. Ох... да... летний лагерь.       Чуя уверен, что на лице отражаются все его эмоции каждый раз, когда она выбивает его из колеи своими словами. И этот момент быстро подхватывает вторая девушка.       — Алисе этой осенью исполняется пятнадцать. Ну так, к слову.       Обратив на неё внимание, Чуя только сейчас заметил, что она одета в джинсы и объёмную футболку. А ещё неизменно держится подальше от незнакомцев. Две явные противоположности.       — Какого лешего ты говоришь об этом?! — недовольно прошипела Алиса. — Я собиралась сказать про бар—!       — Да твою...       — Алиса! — наконец вмешалась сотрудница почты. — Даже думать об этом не думай. Забирай свои маленькие коробки с побрякушками из интернета и иди поспи. Ты же не хочешь проспать автобус?       — Автобус, который в семь утра?       — Тебе как раз нужны сутки сна после ночных гуляний.       — Меня здесь вообще не уважают, — Алиса понизила голос и снова прильнула к Дазаю. Правда, он несколько посторонился, бросив взгляд на Чую. — К тому же «побрякушки»? Там пара заколок и бисер! Но они и моё хобби не уважают. Никто. Веришь?       Осаму приподнял уголки губ:       — Конечно. Это ужасно.       — Вы могли бы дождаться времени автобуса в баре... это примерно в центе, кажется, ты разбираешься в том, что где находится, — она подмигнула. — А потом мы бы поехали вместе! Уверена, других автобусов в ближайшее время не найдётся...       — Но мы... не имеем никакого отношения ни к вашей школе, ни к лагерю—       — Но мы можем выйти на середине пути и добраться, куда нам надо, по другой дороге, — встрял Чуя. — Единственный автобус, который может вывезти нас из этого... из обособленной... части земли. Просто выйдем на одной из главных дорог и... что-нибудь придумаем. Я не вижу других вариантов.       — Ты прав, — кивнул Осаму, но без тени улыбки, которыми засыпал собеседницу.       Чуя заметил, насколько недовольным осталось лицо Алисы.       — Тоже верно, — мрачно согласилась она. — Автобус должен был приехать сегодня. Но маршрут перестроили неудачно для объезда потерянных участков дорог. И попытаются сделать это снова. Надеюсь, в этот раз они всё же доберутся до этой дыры. Но это их прямая обязанность! Подобрать всех детей, пусть и днём позже. Начало смены всё равно отсрочили. Вообще, я считаю, если хоть кто-то остаётся в неравных условиях... о, я слышала, там всё равно какая-то шумиха! Ну, в самом лагере. Мне шепнули об одном из вожатых, и, кажется, я нашла его инста—       — Алиса, — девушка с парой небольших коробок и маленькими пакетиками бисера приблизилась к ней, почти незаметно толкая к выходу. — Идём. Мой отец снова будет бурчать, что мы с тобой слишком долго «забирали посылки» и опять во что-то вляпались, потому что «это Алиса».       — Отец? — вскинула брови Алиса, но послушно побрела в сторону двери. — Это что такое? Какой-то феномен? Зачем феномену бурчать?       От её подруги послышался тяжёлый вздох:       — Тебе ещё нужно проспаться.       — Ты снова надулась, как рыба ёж, в курсе? — хихикнула Алиса и обернулась, махнув рукой. — Пока! Надеюсь, скоро встретимся.       — Спрашивать про нечто подобное отелю будет глупо, да?       Она посмотрела на Чую и покрутила пальцем у виска. После её буквально вытолкнули за пределы почты.       Небольшое здание вдруг опустилось в такую звенящую тишину, что Чуя невольно нахмурился. Будто взвинченная Алиса добавляла месту атмосферы, которая теперь без неё рассыпалась, оставляя в подсознании отголоски смеха. Чуя даже немного поёжился, когда ноготь сотрудницы постучал по разделителю.       Парни переглянулись. К сложившимся обстоятельствам следует подходить с трезвой головой и пытаясь игнорировать очевидный недостаток сна. Пусть это и очень непросто. Варианты есть.       Один из них, правда, пересекается с фермой. Если попытаться вернуться к той дороге, по которой они приехали месяц назад, то вероятность быть замеченными предельно возрастает. К тому же им придётся ловить машину, что получится удачно, только если их найдёт благословение. Удивительно лишь то, насколько быстро оба ввязались в авантюру, не позаботившись об обратном пути.       Впрочем, этот же вариант в то же время выглядит вполне возможным: авария на ГЭС мешает только путям обособленной деревни и не имеет никакого веса с противоположной стороны. Если уж брать ферму за центральную точку.       Опять же, автобус должен был появиться здесь сегодня. Какова вероятность, что его снова перенесут? Если ждать здесь, то это воля случая, когда как тот же случай понадобиться им позднее, если вернуться к знакомой дороге. В последнем они хотя бы попытаются сделать что-то, не позволят судьбе решать за них. Однако нет уверенности в том, что по пути их никто не перехватит. Даже если идти через лес: не в лесу ли стояло то здание, в котором пришлось прятаться от преследователя?

༒

      По пятам шёл Оливер. Чуя мысленно ставит пальцы, — а их лихо отсекают в случае чего, — что он брёл исключительно за ним. Прострелить оба колена, чтоб не сбежал, и сдать. А уж те люди нашли бы о чём потолковать. Ну и мрак.       А Осаму? Пригласить обратно на ферму, наболтать что-нибудь про магическое подвальное исцеление и предложить остаться на уход за животными, которые, видит Бог, вообще не причём? В развитии мысль получается вполне сносной. Старики, — вроде мистера Гранта, — часто пускаются навстречу заговорам. Бывали случаи, когда пациенты больниц оказывались в том положении, в котором им уже не могли помочь препараты, и готовились к неминуемой смерти. А ведь их спасали древние молитвы и благоухания жжёных цветов... В это ведь должен кто-то верить? «Какие продажи на органы, мальчик, я едва передвигаюсь. Посмотри на количество морщин, моё лицо точно сморщенный виноград. Изюм! Я старый-старый — безымянный — мистер Грант!»       Какая чушь. Чуя даже вслух фыркнул от своих мыслей. Дазая, скорее всего, просто отпустят, коротко пригрозив держать рот на замке. Чуе легко представляется его одиночное путешествие. Тот выдох облегчения, когда до него дойдёт, что надоедливый и проблемный Накахара Чуя больше не его бремя. Осаму, — пусть и не без труда, но — вернётся домой. К своим... ох, чёрт...       Дешёвый светильник над барной стойкой моргнул, перетягивая внимание на себя. Чуя тяжело вздохнул. Перевёл взгляд на их совместный столик, заставленный пустыми бутылками пива. Неприметное место в углу небольшого бара. Коротнёт ещё пару раз, и можно быть уверенными: именно здесь освещение погаснет насовсем в первую очередь. Там, кстати, под потолком, на стыке стен — паутина. Но с этого элемента декора глаза быстро падают на Дазая.       Вернётся домой, а как же. Вот только... сидел бы Чуя здесь, если бы не тот звонок? Не та пьяная визгливая шумиха? Сидел бы Чуя здесь, если бы парню не приходилось работать до почти полного отказа организма?       Что, если это было его спасением? Например, как можно дольше не возвращаться в место, ошибочно именуемое тёплым словом «дом». Осаму пытался забыться? Только не забивая мозг дрянью по типу алкоголя или наркотиков. Или же эти предположения насквозь ошибочны? Какая-то взаимосвязь определённо есть, вот только никто не говорит, насколько успешно у Накахары получается додумывать.       — Ты реально хочешь вернуться? — собственный голос показался резким и скрипучим. Может из-за того, сколько времени прошло в молчании.       Осаму перехватил взгляд, но быстро отверунлся. Откинулся на спинку стула, постучал ногтем по бутылке, которую слабо обнимает ладонь. Слегка сощурился, но больше не смотрел на Чую.       — Тебе нравилось на ферме, — продолжил Чуя. — Мы оба знаем, что там было безопасно для тебя. Если они и занимались... сомнительными вещами, это происходило ночью. Никакой угрозы лично для тебя. Им не нужно «заманивать» на работу, чтобы использовать работников как поставку.       Осаму шмыгнул носом и с залипанием поморгал. Отсутствие сна явно сказывается на обоих, хоть они и молчат, пытаясь это скрывать.       — ...учитывая, что это была машина скорой помощи, а не какой-то... не что-нибудь другое. Не знаю точно, напугало ли тебя увиденное или нет. Но ты прав. Если бы кто-то, кто не я, оказался рядом с тобой... проблем бы не было. Уверен, ты мог бы остаться там подольше. Я прекрасно понимаю, что все вспышки Оливера направлены на меня. И если бы не я—       — Помолчи, — негромко оборвал Осаму.       Послышался звон монет. Чуя машинально бросил взгляд в сторону барной стойки. Бармен виновато улыбнулся. Вздохнув, Чуя посмотрел на бильярдный стол, что располагался как-бы в центре, но скорее больше направлен к противоположному для их местоположения углу. В бильярд никто не играл. Чего уж, играть было некому.       — Нет никакого смысла болтать об этом, — продолжил с боку Осаму, и Чуя быстро поймал его в поле зрения. — Мы сейчас здесь. Вдвоём. Ты и я.       Чуя пропустил свой черёд. Опрокинул бутылку возле губ, но не столько, чтобы выпить, сколько выдержать уступку.       — И не нужно у меня ничего спрашивать. Просто скажи, что ты тоже не против задержаться где-нибудь ещё. Помню, каким грузом на тебя ложились мысли, что ты даже не вставал с кровати. А потом таскался с ними, будто с помощью поводка, по территории фермы.       Осаму приподнял брови, пока находил голубые глаза. Чуя ответил дежурной улыбкой, которую натягивают, когда оказываются пойманными.       — Хорошо, — кивнул Осаму. — Как скажешь. Я за. Если не получится провести их вокруг пальца и нас выкинут... тогда вернёмся к твоему первому предложению. Ты ведь сможешь угнать... ну, автобус?       — Такого опыта у меня нет. Но если система окажется схожей...       Осаму покивал. Верхнее веко тянется к нижнему, скрывая за собой всё большую часть глаз. Взгляд действительно уставший. Тому же поспособствовал алкоголь.       И всё же было в нём что-то...       — Ты изменился, — против воли сорвалось с губ.       Осаму, кажется, был удивлён. В миг его взгляд открылся полностью, брови устремились наверх, пусть и не настолько сильно, чтобы выдавать ту морщину на лбу, что проявляется при частом отражении эмоции.       — В плане... все эти разговоры с незнакомыми людьми. Удивительно, что оторванность от людей и цивилизации не переросла в социофобию.       Осаму недолго помолчал, прежде чем пожать плечами:       — Клин клином.       Чуя задумался всего на пару секунд и просиял:       — Похоже, я даже понял, что ты имеешь в виду.       — Такая редкость, — съязвил Осаму. Губы скривились в ломаную улыбку, пока к ним не пристроилась бутылка.       Это, впрочем, тот ход, который Чуя не собирался упускать. Приподнял свою бутылку и вытянул вперёд:       — За... обновлённые планы. Чтобы они сложились удачно.       Осаму слегка закатил глаза, и этот жест выдал, что губы расплылись в широкую улыбку не по его воле. Стёкла тихо звякнули от соприкосновения.       Правда, Чуя остановил свою бутылку в паре миллиметров от губ. Рука опустилась как-то безвольно, донышко коснулось стола.       — Сколько у тебя было парней? — внезапно спросил он. В ту же секунду, как вопрос загорелся в голове.       Тёмное стекло не скрыло резкое поднятие пены по горлышку. Осаму отклонился в сторону; жидкость, которую он выплюнул, тоже была пенной. После закашлялся. Чуя пьяно моргнул и поджал губы. Осаму оставил подушечку пальца в уголке губ, когда пришёл в норму и больше не задыхался. Посмотрел на Чую, ладонью вытирая подбородок.       — Какого... — пришлось прочистить горло. — Почему ты спрашиваешь об этом?       — Прикинул, сколько времени нам придётся ждать автобус, — Чуя пожал плечами. — Не будем же мы сидеть молча? Просто... стало интересно.       — Интересно? — с притворным удивлением переспросил Осаму. Кажется, он подавился снова, только в этот раз воздухом.       Чуя кивнул.       — Ох... Не прошло и суток с твоего язвительного комментария в ту же сторону. Переобулся?       «Переобулся? О нет, парень, давай посмотрим на это ещё раз» — примерно это должна была сказать смена положения. Чуя поставил локоть на стол и подпёр щёку кулаком, не сводя взгляда. Удивительно, но, похоже, Осаму растолковал это правильно. Он сложил руки на стол и подался вперёд.       — Как я понял... ты принимаешь меня как своего попутчика. Несмотря на всё... — Чуя поводил свободной рукой по воздуху. — На всё.       Осаму приподнял брови, но продолжил слушать.       — Мужики в... — Чуя помедлил, но решил больше не ходить теми окольными путями. — Мужики в банде не уважают подобное. Стоило разговорам метнуться в эту сторону, все единогласно считали пулю в лоб лучшим лекарством от нетрадиционной ориентации. А уж поверь, их одобрение и уважение важно как... давай без сравнений? Не важнее, чем воздух, но значительно важно, а ничего другого я придумать не могу.       Осаму коротко усмехнулся и кивком разрешил не мучать хмельную голову.       — Я знаю, что у нас в школе есть геи, но открытого... ни одного. Сам я далёк от этого. Мне не понять, как можно спать с кем-то, кто... ну...       Чуя выдохнул и нахмурился. К чему он там вёл изначально?       — А! Так вот. Ты легко мог бы сбросить меня, как балласт, и посетить ту «Тихую линию» сам. Но раз ты решаешь позволять мне таскаться под боком... я должен быть уважительнее к тебе. За мной есть косяки, я знаю. И так резко реагировать... В общем, я не хочу продолжать эти перебежки с обидами. Может, пытаюсь узнать тебя получше, но это звучит очевидно хуже, чем стремление оттряхнуть совесть.       Осаму приподнял уголки губ, будто слушал рассказ ребёнка о захвате кукольного домика игрушечным динозавром. Он смотрел так же, когда Чуя метался в шоке после произошедшего на кухне. Эта снисходительная улыбка... Осаму мимолётно кивнул на пустые бутылки:       — Надрался?       Чуя фыркнул. Сразу после расплылся в широкой улыбке, обнажая зубы. Секундно прикрыл глаза и мотнул головой, насколько позволило положение. Да и пошёл Осаму к чёрту с такими выводами.       — Чуя. Не знаю, зачем тебе эта информация и почему я вообще должен произносить это вслух, но... Во-первых, это не твоё дело. Во-вторых, тебе нечего опасаться. Даже если бы я в какой-то момент счёл тебя симпатичным парнем, а сердце забилось не от того, что нам нужно бежать... У меня достаточно мозгов, чтобы понять, что это произошло из-за обстоятельств, которые принуждают нас быть вместе. Ничего большего.       Горло хорошо смочено большим количеством алкоголя. Почему же тогда сглотнуть слюну было так сложно? Из-за идиотского положения головы, точно. Чуя выпрямился и уставился в карие глаза, продолжая слушать.       — Не знаю, насколько ты в своём уме, чтобы понять то, что я сказал. Но надеюсь, достаточно. Это не то, к чему нам нужно возвращаться, как когда я предложил тебе поехать домой... ну, в поезде.

«Твой рюкзак всё равно пищал на выходе со станции»

      Точно. Осаму спустил это, потому что был занят мыслями, что ему нужно оправдаться. Чуе тогда действительно повезло остаться без разоблачения. Сейчас же Чуя на первый взгляд поправил футболку. Палец аккуратно скользнул по животу, встречая под подушечкой твёрдое сопротивление. Увы, мышцы пресса не раскачены до того, чтобы ощущаться так же, подобно железу.       — Автобус, на который нам нужно сесть, прибудет не скоро. Спать нам негде. Коротать время за разговорами... неплохая идея, но оставим конкретно эту тему. Я не держу на тебя обид в этом плане. К тому же у нас есть проблемы, которые ждут своего часа. Которые, ну, нужно обговорить, понял?       Чуя понял. Зеркально отразил улыбку и снова оторвал бутылку от стола, протягивая вперёд. Им ведь так и не удалось выпить за удачу. Осаму выплюнул на пол тот тост, Чуя даже не довёл бутылку до рта. Впрочем, звон стекла послышался вновь.

༒

      Дожидаться вечера было УТОМИТЕЛЬНО. Так всегда бывает, когда нечем заняться; время начинает идти медленно, очень медленно. В какой-то момент парни перестали употреблять содержимое бутылок с тёмным стеклом, потому как алкоголь сильнее склонял ко сну. Правда, не торопились убираться, а ведь за них это делать никто и не собирался. Не в это время, не в этом месте. Потому пустые бутылки так и украшали слегка потрёпанный временем деревянный стол.       Впрочем, к вечеру они перестали чувствовать себя «выжившими». У них нет никакой информации о населённости пункта, но, оказывается, люди, которые могут посещать бар, действительно есть, более того, так они и поступают.       Беглым взглядом окинув заведение, Чуя назвал бы это место... худым. Будто большую картонную коробку сплющили по всем граням, и она криво, неестественно сплющилась, от чего, конечно, стала меньше, но всё же как-то не так, как должны выглядеть изначально небольшие коробки. Такой себе, типа, неудачный эксперимент.       И всё, дотошно всё сделано из дерева. Стоит ли переживать владельцам этого места? В плане... плотина, что прорвалась где-то недалеко. Стоит ожидать пришествия бобров? Им здесь понравится.       Стоит ли Чуе переживать о пришествии кого-то пострашнее бобров? Он правда был готов и утягивать Дазая под стол за собой, и хватать его за локоть, намечая дальнейший план побега. Но двери каждый раз пускали внутрь только деревенских пьяниц. И снова становилось скучно. И снова время тянулось липкой жвачкой.       Осаму платил наличными, получая размен, который бармен как-то был обречён собирать по всей стойке из-за криворукости. Сейчас Осаму лежал на своей руке, которая в свою очередь остановилась на столе. И залипал в монетку. Крутил её, отправляя в танец на ребре. Временами она кружилась так быстро, что Осаму кривился и прикрывал глаза, будто его сейчас стошнит. Другим моментом нарочно сильно косил глаза в одну точку. Отпускал монетку самовольничать только после смешка Накахары, на которого, несомненно, нужно было посмотреть. А уж как Чуя мог не усмехаться со скошенных глаз, неизвестно никому.       Кажется, Осаму просто почесал бровь, сильно выгибая кисть руки, на которой он лежит. На самом-то деле очевидно, что почесать бровь средним пальцем — было ответом на очередную усмешку Накахары. И дело не в том, что этот палец просто длиннее остальных. У Дазая всё ещё есть целая свободная рука.       — Пойдём на воздух?       Целая свободная ладонь, которой Осаму прихлопнул шуструю монетку сразу после предложения.       — Перекур? — риторически улыбнулся он.       Чуя так же безответно улыбнулся и пожал плечами. Не тот вопрос, на который следует отвечать словами. Вероятно, здесь можно курить, но за прошедшее время они ни разу не попросили пепельницу. Потому что...       — Идём, — Осаму поднялся, привычным путём лавируя к задней двери. — Моя задница уже успела окаменеть снова.       Да, если бы не эти выходы на улицу, учитывая, сколько времени им придётся провести в этом месте...       Теплый воздух прошёлся по коже лица. Но Чуя всё равно скривился, стоило взгляду упасть на пачку сигарет марки «Дьюк» в своей руке. Что ж, в том круглосуточном магазине ему не могли предложить то, что он брал обычно. И уж в таком тупиковом случае полюбившиеся мозгу, — но не лёгким, — сигареты следовало бы оставлять на второй план. Такая примитивная логика, вроде довольствоваться чем-то худшим, оставляя лучшее на потом.       — Отойдём подальше? — Чуя кивнул в менее освещённую сторону. Фонарь, впрочем, располагался здесь один, и обойти его, чтобы «скрыться в тени» — задача проще математических в начальной школе. Да, как если бы решение было в лоб простым, но следовало отчётливо запомнить условия и вывести в ответе неизменно тот фрукт, который был задан. А не огурец.       — Задрали тебя эти громкие пьяницы просто до костей мозга.       Чуя не говорил этого, только предложил отойти подальше, верно? Он развернулся к Дазаю, продолжая отдаляться спиной вперёд, и улыбнулся:       — Иногда мне кажется, что ты читаешь меня как открытую книгу.       — А иногда тебе так не кажется, — сонно кивнул Осаму и зевнул. И был прав. И выглядел неприлично уставшим.       Благо Чуя быстро отвёл навязчивые сравнения и отвернулся обратно, чтобы дошагать до назначенного места по-человечески. Говоря прямо, хоть он не предпринимал попыток поспать на столе, но точно не меньше чувствовал в этом некую потребность. Сутки без сна уже отсчитались?       — Стены сделаны из картона, — поравнявшись, сказал Осаму. В следующую секунду подавил очередной зевок. — Я отсюда слышу, что там намечается драка.       — Вечер пятницы в деревенском баре без драк — вот что было бы удивительно.       — Абсолютная правда.       Чуя кивнул с лёгкой улыбкой и выдул часть табака, что забралась в фильтр сигареты. Даже фильтры в этих трубках были слегка продавлены и образовывали небольшие лунки. Проворачивать подобный метод «вычищения» приходилось и раньше, но не с такой поражающей периодичностью, вроде каждой сигареты, выскользнувшей из пачки спустя непродолжительный срок соседства с другими. Ладно, если бы Чуя безустанно тряс пачку или крутил её, как крутил монетку Осаму — тогда бы не нашлось места ни удивлению, ни недовольству. Однако они оба здесь.       Чуя приподнял брови, отвлекаясь от изучения ядовитой палочки в своей руке, и в очередной раз озвучил беглую мыслью, как только она вспышкой пронеслась в голове:       — Можно спросить... откуда у тебя такое пренебрежение к курению?       Осаму секундно прикрыл глаза и состроил подобие улыбки:       — Я достаточно сильно вынес тебе этим мозг, да?       — Твоих замечаний и кривляний было достаточно за всё прошедшее время, — миролюбиво улыбнулся Чуя и как-то машинально убрал сигарету в пачку.       — Да просто... — Осаму криво усмехнулся, отвёл взгляд и бросил руку в воздух. — Блин. Был... был один чувак в моей жизни. Тоже курил постоянно.       Глаза сверкнули, лихо подменяя свет от фонаря, что почти не добивал в это тёмное пространство. «Не в твою смену. Но в мою». Должно быть, алкоголь не спешит терять свои свойства, потому Осаму готов поделиться чем-то действительно весомым. И ведь нет у него причины обрывать себя на полуслове, как с той нерассказанной историей... о чём была история?       — Предполагаю, он много мудачил. Ну... поэтому у тебя и появилась такая резкая реакция, типа с этой привычкой.       — Некоторым достаточно смудачить всего один раз, — ёмко выплюнул Осаму. Правда, сразу после улыбнулся.       — Но этот один раз должен быть... серьёзным, — Чуя — или же его не совсем трезвый мозг — не осознал момент, когда они стали ближе. Впрочем, уже куда более осознанно, он задержал локоть на чужом плече, сократив этим расстояние ещё сильнее. Острые края пачки в руке врезались в щёку. Смотрел же Чуя по-особенному. Пьяно, если угодно, но за ним абсолютно точно не замечалось такого ранее. В контексте Дазая, конечно же.       — Не, ты не подумай... Он вообще хорошим человеком был. Да и по сути, ничего такого плохо не сделал. Но исчезнуть — тоже поступок.       — Исчезнуть из твоей жизни?       — Мм, скорее да? Сложно объяснить, просто... Я представлял, как разбиваю ему нос, когда он возвращается, потому что вспомнил обо мне. А потом понимал, что у меня на это не хватит сил. Потом я перестал ждать. Ещё позже просто надеялся, что с ним всё в порядке, пусть и ему внезапно стало всё равно на меня. Иногда, только из-за того, как сложился временной промежуток, я даже подозревал его в...       Осаму замолчал резко. Поймал чужой взгляд, чуть шире приоткрывая глаза. Чуя слушал внимательно, и, возможно, это беззастенчиво отражалось на его лице.       — Ты чего ко мне так прилип?       — Продолжай свой рассказ, — Чуя коротко рассмеялся. — Мне нравится тебя слушать.       — Я смотрю, ты... — Осаму внезапно столкнул лбы. — Забыл, что мы вышли на перекур.       И Чуя резко моргнул. С лица испарилось любое упоминание былого смешка. Он мог чувствовать чужое дыхание с такого близкого расстояния и молчать, не в силах переварить очередной порыв. Сложно сказать, почему это происходит уже не первый раз. Осаму первым разлепил положение, отходя подальше. Чуя не успел уловить этот момент, потому комично дёрнулся, когда локоть потерял свою опору.       — «Мы», — ему пришлось выдавить из себя усмешку и начать цепляться к словам. Чтобы скрыть поднявшуюся потерянность.       Ладно, дело лишь в том, что им скучно ждать назначенного времени. Можно спорить на что угодно, но будь у них не такая далёкая цель, ничего подобного бы не произошло. Если бы они выбрали вариант вернуться к дороге. Времени на глупости бы не было, они бы делали хоть что-то. А так...       — О, ну и не буду тебя отвлекать, — Осаму поднял руки, но в его интонации скользила усмешка. Похоже, говорил он это не из внезапной обиды на исправление. — Подожду внутри.       — Постой... — Чуя попытался пойти за ним.       — Не, Чуя, серьёзно. У меня пересохло горло говорить так много букв. Дождусь тебя за нашим столом. Возвращайся. Никуда мне от тебя не деться.       — Всё норм?       — Абсолютно, — Осаму даже развернулся, чтобы заверить в этом, и улыбнулся. Ну, не то чтобы с большим энтузиазмом.       И Чуя принял это, до последнего провожая его взглядом. После закурил.       Осаму не договорил то предложение, после которого Чуя собирался задать уточняющий вопрос. Перебивать, конечно, не хотелось. Не в случае, когда рассказчик остаётся не самым знакомым человеком, несмотря на такое продолжительное совместное проживание. Справедливо отметить, что они до сих пор не знают друг друга в явной степени, только короткими моментами. Потому Чуе предоставляется достаточно большое поле для предположений. И в одном из их он допускает, что Осаму говорил про своего бывшего парня. Говорил, говорил, но не договорил. В чём он его подозревает? Какой «временной промежуток» он задел? Несомненно, у всего есть рубежи.       Даже у их путешествия, что так затянулось. Чуе необходимо было поговорить об этом, и это было одним из самых правильных недавних решений. Насколько правильным решением остался их выбор дальнейшего маршрута? Уверенность в завтрашнем дне скупо ограничивается посадкой на автобус. А, нет. Это если он всё же сможет приехать, каким-то чудом минуя «размытые в соплю» дороги. Уверенности нет ни в чём. Даже в совместности их дальнейшего пути... но это слишком ранняя мысль.       Впрочем, нет, есть кое-что, в чём Чуя может быть уверен. В достаточном запасе сигарет. Одна из них, правда, уже закончилась и неприятно обожгла пальцы после почти пустой затяжки.       Уже приближаясь к нужной двери, Чуя мог слышать поднятый в баре шум. Однако ему пришлось застыть в недоумении возле стены, когда в участниках конфликта? он заметил знакомые лица. Да, сразу два.       Треск разбитого стекла быстро вывел его из ступора. Чуя разве что не бегом бросился к парню, который превратил бутылку от пива в острое оружие, и положил ладонь ему на плечо, ненавязчиво пытаясь развернуть к себе.       — Какие-то проблемы?       — О да, у этого баклана просто ахерительная куча проблем, — к великому разочарованию, он кивнул на Дазая. Ну, на самом-то деле, Чуя так и понял.       — В чём дело? Остынь. Давай обсудим без заточек.       — У него, какого-то хрена, есть какие-то личные разговоры с моей девушкой!       Рука быстро ретировалась в воздух, будто Чуя обжёгся. По венам пробежал разряд. Он несильно обернулся, повторно убедился, что знает этих людей, и столкнулся с карими глазами. Осаму едва заметно покивал. На его лице ошибочно можно уловить спокойствие, — будто не он сейчас должен был пострадать от остатков бутылки — но Чуя отметил многозначительность взгляда.       — Тебе сколько лет? — вернулся к незнакомцу Чуя. Будь он котом, он бы уже выгнул спину, прижал уши и вилял задом. Это, как правило, продолжается отнюдь не мурлыканьем.       — Какая нахрен разница?       — Большая. Алиса — твоя девушка? — собственные слова показались абсурдом. Перед ним стоит молодой высокий парень с намечающейся щетиной, как бывает через примерную неделю после бритья. А в стороне всё ещё Алиса.       — Ты непрошибаемо тупой, — парень развернулся к нему всем телом.       — Ты ведь знаешь, что она уезжает в летний детский лагерь? — Чуя прошипел. О, он правда старался держать себя в руках. Никак не выходило.       — А с какого хера ты вообще влезаешь? Я не собираюсь болтать с тобой.       — О, это правильно!       Ага, Чуя тоже не собирался болтать. Он с размаху ударил незнакомца в нос. Выпрямившись, тот схватил его за грудки, — вроде от удара незапланированно выронил самодельное оружие, — и они в явном сопротивлении отодвинулись в сторону.       — Останови его! — Алиса положила ладонь на плечо Дазая.       — Кого?       — Своего друга с кошкой!       Осаму посмотрел в её карие глаза и вздохнул. Со стороны послышался шум упавшего на пол стула, и, вероятно, он может что-то сделать с происходящим. Вот только... нужно ли?       — Ты ведь понимаешь, что они оба не правы?       — Но... но это драка! Что можно этим решить?! Ты же хочешь, чтобы твой друг ещё хотя бы раз в жизни увиделся с японской кошкой, с которой у нас на двоих одно имя?!       — Подожди, ты считаешь, что... твой парень может убить его?       — Иногда такое происходит, — твёрдо ответила Алиса, без тени недавней истерии.       — Ну... в таком случае нужно переживать о том, что «мой друг с кошкой» может быть привлечён. Но никак не мёртв.       Уж в таком проигрыше Накахары Осаму точно сомневается. Со стороны доносятся ругательства; сложно, впрочем, разобрать, сколько человек участвуют в словесных препирательствах. Пока Осаму — пусть кажется, что бездельничает, пуская всё на самотёк, — пытается выудить корень проблемы.       — Он бы не стал вести себя так, если бы ты не молчала. Почему ты вообще... встречаешься с этим парнем?       Алиса опустила взгляд, пусть и не смогла удержаться от того, чтобы мимолётно посмотреть в сторону драки.       — Эй, всё в порядке. Я не стану тебя осуждать. Просто скажи...       — Он настаивал. Как и Оливер.       Странно, раньше Осаму и подумать не мог, что можно физически почувствовать, как кровь отливает от лица. Желудок будто сжала ладонь, а заложившее уши примерно напоминает шквал злости. Да, с Алисой они познакомились этим утром, она ему не является ни близким человеком, — как подруга, — ни родственницей. Реакция организма быстрая, неконтролируемая, хоть это и дважды, — и трижды — не его дело.       — Почему... ты позволяешь им...       — Я слышала эти вопросы сто раз! Хватит. Не донимай меня нравоучениями. Я не виновата, что они первые проявляют знаки внимания, а я просто не против.       — Что-то не похоже, чтобы ты защищала человека, в которого влюблена. Разговор был бы совершенно другой, правда, не мне тебя чему-то учить. Но у того парня, о котором ты заговорила, вряд ли есть кошка в Японии.       Алиса смотрела в глаза, но молчала. Неожиданно для самого себя Осаму почувствовал жалость. Не больше, не меньше. Даже злость на парней ушла на задний план.       Осаму понимал Алису. Отчасти. Парень, в которого Осаму был влюблён, имел в своём человеческом арсенале честь. Поддаваясь порыву сильной подростковой влюблённости, Осаму часто выкидывал сомнительные вещи по отношению к парню, который старше на три года. Вот только каждый порыв был остановлен. Ни одного. Поцелуя. Так и не было.       Однажды они поговорили. Осаму узнал, что его чувства взаимны, но им нужно подождать. Осаму чувствовал себя достаточно взрослым, понимал абсолютно всё, но, казалось, получал в этом сомнения.       Потому было решено подождать едва ли не до совершеннолетия. Осаму злился на это решение, но оно звучало лучше, чем вовсе прекратить общение.       В какой-то степени так даже было проще после признаться в своей ориентации родителям. Когда это не просто факт, который они должны принять, а абсолютно взвешенное понимание, которое разделяет не он один, потому что у него есть парень. Человек, который уже понимает. Едва ли проще обидеться на ребёнка, который влюблён взаимно. Нашёл свою любовь. Нашёл счастье в другом человеке. Что тут, собственно, можно поделать?       Вот только Осаму так и не нашёл. Не успел. Не успел встретить взаимность должным образом, не успел признаться родителям, не успел достаточное количество раз искреннее сообщить им, насколько сильно он их любит!       Они уезжали за щенком в стремлении исполнить детскую мечту своего единственного сына. Они бы приняли его, несомненно, без скандалов и истерик, по очереди заключили бы в объятия и уверили, что это нормально, что они по-прежнему его любят.       Они бы разложили стол на заднем дворе дачного дома, включили музыку на колонке и безуспешно отмахивались от помощи парней. Под ногами бы метался пёсик, так же стремясь помочь. Отец бы звал Майка для помощи в «натянуть полотно на верёвки», чтобы после провести время за просмотром фильма. Они бы подружились. Все. Семья знала парня, в которого Осаму был влюблён, потому как тот был его другом достаточно долгое время. Всё было бы хорошо.       Вот только этого никогда не будет. Потому что в тот день родители уезжали за щенком. А домой не вернулся никто.       Осаму подумал об этом и больше не понимал Алису. Совсем. Не проще ли не иметь совершенно никаких отношений?       Стекло разлетелось на мелкие осколки. Две бутылки взорвались от... двух выстрелов? Двойной звук показался вспышкой. Алиса закричала, закрыла уши и прижалась к Дазаю. Осаму инертно прижал её ближе, обхватив ладонями плечи, одно из которых сжал. Ошарашенный взгляд метнулся на шум.       Чуя... нет, не тот парень, к которому Осаму привык. По крайней мере, такого взгляда он раньше не видел. В остальном этот Чуя тряс перед лицом незнакомца пистолет, словно тот был игрушкой:       — Теперь веришь, придурок?! Следующим выстрелом я вышибу твои мозги! Какого хера ты вообще меня раздеваешь?! Ты что-то путаешь, о, чувак, ты точно что-то перепутал!       Осаму подумал: «что за херня?!», но быстро отрёкся от этой мысли. За подробностями позже. Было у них с Чуей нечто общее, например, «вернёмся к этому, когда он придёт в себя». Как с тем карандашом.       — Эй! — Осаму набрал достаточно воздуха в лёгкие. Он был достаточно умён, чтобы не кричать чужое имя в сложившейся ситуации. Удивительно, но ему в самом деле удалось перекричать весь поднятый шум и обратить на себя внимание.       Похоже, драка за честь несовершеннолетней в какой-то момент переросла для них в межличностную ссору. Это исходя из того, что можно было услышать от Накахары. В каком-то смысле это звучало вырванным из контекста.       В каком-то из углов подсознания Осаму быстро понял и принял, что Чуя способен на убийство. Вот так, без доказательств, имея под основанием только знание о его принадлежности к преступной группировке. Пусть Осаму и не знает, к какой именно, это неважно. Убивал или нет — вопрос, но способен, без вариантов. Осаму непоколебимо уверен в этом.       Потому сейчас ему приходится исполнять вещь, которую он никогда не исполнял и к исполнению которой никогда нельзя быть готовым. А именно — отговорить от убийства. Разбитые бутылки не станут врать, — пистолет заряжен. Впрочем, язык человека в состоянии некоторого аффекта врать вполне способен. А потому большая доля ответственности Дазая — убедить, что Чуя нагло наврал фразой про мозги, потому что...       — Он того не стоит.       «Одумайся, нам даже некуда бежать! Чувака, который убил в баре другого чувака, обязательно будут пытаться поймать, а мы застряли здесь. И тебя поймают. И меня поймают. Потому что я скажу, что тоже убил его, просто немного позже. Не знаю, как это понимать, просто приди в себя!»       На лице Накахары кровь, он слегка хромает, когда отдаляется от незнакомца, продолжая держать его «на мушке». Что-то брякнуло. Как если бы маленькая железная деталь ударилась о более крупную железную деталь...       Осаму быстро вспомнил спертый воздух и подвальный запах. Как накрывает фонарь, и ничего не происходит. Похоже, парень, который разрешил иголке рисовать под его кожей, подумал о том, чтобы устроить... дуэль? И был полноправно готов к ней. Бестолочь, как ни посмотри! Подумал ли он о Дазае?       Ладно, он не то чтобы сильно брыкался, когда Осаму затянул его в тот угол. Более того, там он и остался, несмотря на все эти — бездумные! — порывы, что удалось пресечь вовремя.       Что там мямлил незнакомец Дазаю не очень интересно. Он не стал вслушиваться, даже когда Алиса, всё ещё крепко зажатая в объятиях, повернула голову. Она даже ответила что-то, но настолько тихо, что Осаму не услышал. Это просто была вибрация, и он почувствовал из-за близкого положения.       Стеклянный взгляд не уходил от Накахары, а тот молчал, вот и всё. Только облизнул кровь с губы. И больше не тряс пистолетом — держал его ровно, как держат телефон дорогие стабилизаторы. Осаму, единственное, следил за пальцем, чтобы он не соскользнул.       В ушах шумело, как если приложить к ним две ракушки. Поток белого шума, но, если угодно, морские волны.       Сердце бешено билось, пусть и на положенном ему месте, а не в пятках. Осаму почувствовал ладонь на своей груди, и это заставило его отвлечься. Алиса смотрела ровно в глаза и что-то сказала. Давление с правой стороны увеличивалось, и вскоре от правого уха убрали фантомную ракушку. На замену быстро пришёл непрерывный писк. Осаму поморгал и кивнул. Да, именно так, как ты и сказала, всё верно.       — Ещё бы!.. — голос Накахары смог преодолеть тот внезапный барьер. — Было бы странно, если бы оно не билось, поверь.       Он скривился и привалился к ближайшему столу.       — Где он? — растерянно спросил Осаму.       — Где кто? — участливо поднял брови Чуя.       — Не кто.       — А.       Он кивнул и поднял футболку. Пистолет плотно прилегал к животу и держался на честном слове. Больше, конечно, на своей заправленности за пояс джинсов, но без честного слова точно никак.       — Полосы...       Да, которые в районе рёбер.       — Этот хмырь подрал меня заточкой, как котяра. Но не глубоко.       Чуя улыбнулся Алисе и дважды набрал воздуха в лёгкие. Но так ничего ей не сказал. Вскоре только кивнул Дазаю и повёл головой в сторону:       — Приятель? Ты со мной?       И, не дожидаясь ответа, развернулся. Он чутка прихрамывал, но это не выглядело так, словно ему необходима помощь в передвижении.       Осаму осознал себя за тем, что до сих пор крепко сжимает плечо Алисы. Он виновато улыбнулся и выпустил её из объятий. Оу. Поразительно, но он так же не смог найти для неё слов. Глупо поморгал пару секунд и бросился к Чуе. Не сразу понимая, что за советом.       Они стояли возле насиженного ранее стола. Чуя подгребал рюкзаки ближе. И теперь, после всего произошедшего, Осаму в полной мере осознал фразу, которую как-то бросил Чуя, пока они не находили себе здесь занятий. Фраза уверяла, что они оба переложили всё необходимое из рюкзаков ближе — по карманам — и можно спокойно выходить на улицу, не парясь, что кому-то придёт в голову воровать футболки. Хотя Чуя бы расстроился, если бы ему пришлось распрощаться с любимой кофтой. Благо она оказалась на месте.       — Что делать с Алисой?       Чуя озадачено поднял брови. Бросил взгляд в её сторону, потянулся, но быстро сложился обратно из-за боли. После пары секунд раздумий указал на барную стойку:       — Слушай. Сейчас прямо по траве сюда приедут местные копы. Если ты со мной, то мы выходим через главный вход. Главный, потому что они будут ожидать, что мы уйдём через заднюю дверь. Куда мы пойдём, не знаю. Но тащить с собой Алису — идиотизм. Поговори с той женщиной. Ко мне, знаешь, ни у кого из оставшихся нет... доверия? Да чего-либо! Пусть она позаботиться о ней.       — Ты получишь подзатыльник, если ещё раз усомнишься в том, что я пойду за тобой.       — Теряешь время, — улыбнулся Чуя. Только Осаму мог грозиться подзатыльником человеку, у которого пистолет. Правда, похоже, он в самом деле имеет на это право. И теряет время. Пусть по ощущениям прошло пару секунд, о случившемся уже наверняка сообщили те, для кого время не теряло своих свойств.       Что в корень верное замечание. Осаму едва успел получить согласие и одобрение от женщины в длинной красной юбке, когда опасливо близко послышались сирены.       Он оттолкнулся рукой от стойки, быстро поравнялся с Чуей и даже ненавязчиво подтолкнул его к выходу. К главному выходу — всё в точности, как прикинул Чуя. Машины подъехали с задней стороны здания. Им, в общем-то, приходилось выбирать между «местом где нет дороги» и «местом где дороги нет». Так что попытка вышла вполне логичной: преступники удирают через заднюю дверь.       Если не предвидят эту логику. И не обводят вокруг пальца.

༒

      Как только они заберутся под этот мост, что маячит в поле зрения, точно мираж, уже слишком долгие секунды, придётся срывать со штанин эти колючие, прилипчивые шарики. Чуя не знает, как они называются. Чуя болтает эту мысль в своей голове, как болтают остатки содержимого по закрытой бутылке.       Добираться сюда, не расставаясь с мыслью о преследовании, — уже двойном, — было трудно. Особенно, когда на пути появлялись крупные — и в то же время незаметные — камни. Если неосторожно наступить на них, — о, да пожалуйста, так и было, — то они могли сквозь подошву пробить какой-то нерв на ступне, вызывая очередной приступ судороги.       Это не считая того, насколько длительная ходьба выматывала израненные рёбра. Футболка прилипла к пятнам крови. Но Чуя вроде не собирается смотреть на эту картину в ближайшее время. Он, если вспомнить, планировал вести себя непоколебимо. Что до пробитой в фантазиях вены... Складки ткани, которая придавливала выступающую алую краску... Лучшими художниками всегда были не люди.       Они забрались под мост. Небольшая речушка, которой отведён такой внушительный бетонный мост, явно не имела никакого отношения к моментам водоснабжения этой деревни. Ведь была в полном порядке и даже не собиралась, например, выйти из берегов, затопив участок травы, на который Чуя всё же завалился. Издавая тяжелейший выдох. Но в том выдохе правда, что он не вздох отчаянья. Выдох, ознаменовавший очередной временный привал.       Неприятность в том, что его снова пытаются раздеть. И если первый человек, преисполненный дерзостью, почти получил за стремление пулю в лоб, то в этот раз Чуя лишь лениво отводит от себя чужую руку, как только её пальцы касаются края футболки.       — Отвали, Осаму.       — Я просто посмотрю.       — Не на что там смотреть. Ничего жизненного важного. Затянется как на собаке.       — Ну, тогда... скажи «гав»?       — Может, лучше чиркнуть спичкой по твоему лбу?       — Вроде я настолько горяч?       — Вроде твоя башка — камень.       — В таком случае спичка сломается. Добыть огонь можно только камнем о камень.       — Нам с тобой осталось только бездомно добывать огонь.       — Но твои знания школьной программы всё так же поражают меня. Не буду уточнять, в каком смысле.       — Давай, непризнанный гений, научи меня разговаривать.       Осаму улыбнулся. И поднял футболку. Чуя скривился от ощущений вроде участки кожи отрываются вслед за расставанием с тканью. Плотно прилипшие раны неохотно остаются оголёнными и пульсируют электрическим разрядом от дуновения ветра.       Небольшие размытые круги остались преимущественно на изнанке футболки, но узоры были и на теле. Чуя непрерывно смотрел на Дазая. И как-бы невзначай продолжил свою последнюю фразу:       — ...будто не поменял обо мне мнение.       Осаму поднял голову и вскинул брови. Снова то добродушие, будто он намерен толковать с ребёнком.       — Должен был?       Чуя криво усмехнулся. Порезам на рёбрах это не понравилось.       — Нужно обработать, — бесстрастно вернулся взглядом к чужим рёбрам Осаму. И, кажется, собирался подняться на ноги. — Я схожу в аптеку—       Чуя поймал его за запястье:       — Повремени, ковбой. Ты бежал со мной, а люди редко бегут с преступниками. Ты под таким же подозрением, и тебя могут поймать. К тому же не думаешь, что меня могут украсть, пока тебя не будет рядом?       — У тебя есть ствол.       — Ага. А у тебя нет. Смысл не меняется от... перестановки слагаемых. Кое-что из программы я всё же усвоил.       — Вау, я смотрю, вы, мистер, метите в Гарвард с такими глубокими познаниями?       Чуя коротко рассмеялся. Покалеченным рёбрам это не понравилось.       — С каких пор ты, Чуя, шпаришь на непонятном диалекте? И с каких пор я ковбой? И что это был за акцент?..       — Угораю просто. Что нам ещё остаётся делать?       — В каком-то смысле ты прав... Но что-то нужно сделать с твоими ранами. И при этом не попасться... полисменам.       — Сам спрашиваешь за акцент, а потом «полисмены»... — Чуя улыбнулся, подавил зевок и вмиг стал серьёзнее. — Скажи мне лучше... что теперь думаешь обо мне. У нас ещё осталось дохрена времени до автобуса, я тебя не гоню. Подумай. Но только честно ответь.       Осаму, говоря прямо, в глазах Накахары редко выглядит серьёзным. Вспомнить только все его снисходительные улыбки. Но сейчас он походит на человека, который искренне задумался.       Опять же, это вполне может оказаться не такой очевидной правдой, какой он старается это преподнести. Как, например, тот разговор в комнате после инцидента на кухне. Разве можно было знать, что он не «переживает за взбушевавшуюся температуру в теле соседа по комнате», а попросту считает этого парня поехавшим из-за таблеток? О, ну и сам он тогда не имел понятия об истинном предназначении таблеток, пусть и банки были подписаны. Когда, кстати, Чуя последний раз их пил?..       — У тебя ахренительная выдержка.       — Я спросил серьёзно, — закатил глаза Чуя.       — Я серьёзно ответил. То есть, ты вполне мог просто пристрелить меня и не терпеть все те моменты, когда я действовал тебе на нервы. Но не сделал этого. Не трепался о том, что у тебя в принципе есть пистолет, чтобы я заранее не посчитал тебя сумасшедшим. Я, сказать прямо, не сильно удивлён после того, что ты рассказал мне в больнице. М, кстати. А лицензия у тебя есть?       — Ещё раз? — Чуя расплылся в улыбке и несколько подался вперёд, будто действительно не услышал ни слова.       — Угу, — покивал Осаму с серьёзным — но теперь это было напыщенно — выражением лица. — Лицензия на оружие. О, и ордер на... стрельбу вне тира. По настоящим бутылкам без предупреждения.       — А я не заметил момент, когда ты так сильно головой поехал.       — О-о-о-о... Пару лет назад. У тебя плохо с внимательностью.       — Пару лет назад, — подхватил Чуя. Покивал и поджал губы. Странно, просто его ответ слово в слово такой же. Но никто не спрашивал. И, наверное, это даже хорошо.       — Меня теперь реально трудно удивить или... озадачить, — серьёзность на лице прорвалась улыбкой. — Ладно. Ты чуть не грохнул человека на моих глазах, но я ни секунды не сомневался в том, чтобы пойти с тобой. Всё, что я скажу. Не больше, не меньше. Ни слова сверху. Никаких... никаких больше уточнений.       Чуя знал, что улыбается. Пусть и совершенно это не контролировал. Пусть и не нашёл подходящих для ответа слов.       Что тут сказать, Осаму знает, что поехавший, раз его ничего не смущает. Чуя сам поехал не меньше. И если раньше их объединял один маршрут... о, изменилась только его размытость. Теперь они двигаются непонятно куда. Но всё ещё вместе. Пока что. Или, может, это в самом деле долгосрочная перспектива. Кто знает.       — Плавает ли там какая-нибудь палочка? — Осаму кивнул в сторону реки. — Если, например, кишечная, то это равносильно тому, чтобы заливать крысиный яд в рот крысе и удивляться, что она сдохла...       — Я сдыхать не планирую.       — Вот именно. А промыть раны чем-то надо... — он начал разматывать бинт с запястья, но остановился и вернул всё на место.       — Какой универсальный, грязный-грязный бинт.       — Почему грязный?       — Потому что грязными называют людей, которые... не задерживаются на одном месте...       — «На одном месте»?.. — Осаму подумал пару секунд. — А. Ну... не самое точное выражение.       — Точное выражение режет слух.       — Ох, ну да, конечно. Тогда уж... людей, которые не задерживаются с одним партнёром.       Чуя улыбнулся и щёлкнул языком. Как бы он не выражался, этот собеседник его прекрасно понимает.       А бинт и вправду кочует по разным участкам кожи, в зависимости от повышения градуса его там необходимости. От сокрытия татуировки к помощи при растяжении. От пострадавшего запястья — на перевязочную помощь открытым порезам. Хочется надеяться, что это его максимум и ничего более серьёзного не ожидается.       Странно было наблюдать, как меняются времена суток. Как небо становится на едва различимый оттенок темнее, после медленно светлеет. И всё это своими глазами, почти под открытым небом, если не учитывать навес в виде моста над головой. В остальном они всё ещё на улице.       Вскоре Осаму уснул. Наверняка, он сам не в курсе, как это произошло. Однако большую часть удивления осталось испытать Чуе. Он на самом деле не сразу это заметил. Привалился затылком к нижней бетонной части моста, что для них получается некоторой стеной, и с залипанием поморгал. Взгляд держался на Дазае некоторые секунды.       После Чуя выдохнул и подтянул к себе оба рюкзака. Забинтованным полосам на рёбрах это не понравилось. Он нескромно пожмякал рюкзаки. Опираясь на ощущения, решил, какой из них теоретически мягче. Понятно, что в обоих по большей части вещи, так что разница только в приобретённых продуктах и бутылках с водой, а также, конечно, их расфасовке внутри.       Более подходящим в качестве подушки оказался его собственный рюкзак. Потому сначала он развёл молнию, вытягивая синий бомбер. Кожа временами покрывалась мурашками, но спать Чуя не собирался, а накрыть спящего кажется справедливым и логичным. От холода он сам не трясся, значит, всё в порядке. К тому же небо тронуло раннее утро, ждать осталось недолго.       Осаму фыркнул во сне, когда Чуя поднимал его голову для строения импровизированного спального места. Чуя улыбнулся и мысленно сказал ему не ворчать. Вопреки ожиданиям, Осаму совершенно никак не отреагировал на «одеяло». Не превратился в креветку, сворачивающуюся в дугу. Просто позволил бомберу накрыть его. Даже не фыркнул повторно. Чуя провёл пальцем под носом. Дышит. Ну и славно.       Достаточно позаботившись о чужом сне, Чуя посмотрел в сторону. Бутылка воды. Осаму всё же настоял на своём, пусть и не сразу вспоминая о запасах. Чуя тихо хмыкнул, вспомнив переживания о кишечной палочке. Во всяком случае он умыл в этой речке лицо от крови до того, как Осаму вспомнил о бутылочной, чистой воде. Очередная воля случая.       Чуя подтянулся всем телом ближе к стене, упираясь на ладонь. Скривился от боли, потому что это не понравилось крепко затянутым ранам в области рёбер.       Ну вот. Осаму смеялся над тем предложением и в итоге уснул. А Чуя сидел рядом и жевал растворимый кофе, запивая водой. Ждать назначенного времени осталось недолго. И снова неуверенность в том, насколько выбранное решение поведёт. Приедет ли автобус? Должен, вроде как. Звучит уверенно? Отнюдь.       Где-то в пространстве запели птицы, начали лаять собаки. Чуя ведь говорил, что собаки вполне могли оказаться недалеко от их бывшего местоположения? Да, прямо отсюда. Потому что здесь их отлично слышно. Жаль, сил на выражение триумфа не хватает, да и демонстрировать свою правоту некому.       Чуя закурил и перестал сверлить взглядом спящего. Проверил телефон, ненадолго в него залипая. Полный заряд. Благодаря развязавшемуся языку Дазая.       Сложно прикинуть, что будет дальше. За прошедшее время они миновали немало контрольных точек. Какая станет конечной? Не ясно.       Приставив затылок к стене, Чуя ещё какое-то время смотрел на Дазая. И сам не заметил, как заснул.